Текст книги "Горький хлеб (Часть 5)"

Автор книги: Валерий Замыслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Федор Иванович подошел к спящей царице. Ирина – молодая, цветущая, темноволосая, безмятежно спала, чуть приоткрыв полные вишневые губы.

В опочивальне под низкими каменными сводами душно, Легкое тонкое покрывало сползло на пол, устланный яркими заморскими коврами. Ирина чему-то улыбается во сне, лежит на спине, широко раскинув смуглые обнаженные руки. На подушке вокруг головы – пышный венец кос.

Царь поднимает с ковра одеяльце и тихо покрывает им разметавшуюся во сне супругу. Но снова вспоминает о богослужении и слегка трогает царицу за плечо.

– Вставай, Иринушка. К молитве пора.

Государыня просыпается, по-детски трет кулачком глаза. Глянула на постное болезненное лицо царя, потянулась и грустно вздохнула.

– Нешто уже заутреня скоро, батюшка?

Федор Иванович кивает головой и возвращается к духовнику. Садится на лавку и, пока царицу одевают, вновь рассказывает Филарету о привидевшемся челне с мертвым Иваном Шуйским.

– Скорбит душа моя, святой отец. Растолкуй, к чему бы это?

Филарет осенил царя крестом, подумал с минуту и пояснил:

– Все от господа, государь. Да токмо я так разумею. Рыбаки в скоморошьих кафтанах – то к вечерней потехе, к травле медвежьей. Челн путь в монастырь на богомолье. Покойный князь Иван Петрович – к брани боярской на Совете... А вот щука – к покойнику, сохрани нас, господи.

Федор Иванович часто и испуганно закрестился на лики святых, забормотал долгую молитву. Потом молвил тихо:

– А Сенька меня обманул. Прогоню его из постельничьих. Пущай в звонари идет, пустомеля.

Глава 59

НА КРЕМЛЕВСКОЙ ЗВОННИЦЕ

Вскоре после заутрени в покои государя вошел ближний боярин правитель и советник, наместник царств Казанского и Астраханского, конюший Борис Федорович Годунов. Ему лет сорок, статный, румяный, чернокудрый. На боярине белый атласный кафтан со стоячим козырьком, унизанным мелким жемчугом, бархатные малиновые штаны, сафьяновые сапоги с серебряными подковами. На голове – белая парчовая шапка, украшенная по верху дорогими самоцветами.

Борис Федорович отвесил поясной поклон царю, сказал по издревле заведенному обычаю:

– Доброго здоровья тебе, государь, и многие лета счастливого царствования.

Царь Федор Иванович, забывшись, сидел в мягком резном кресле, подперев вздрагивающую голову липкими узкими ладонями. На нем легкий зарбафный28 кафтан, желтые сафьяновые сапоги, шитые по голенищу жемчугом.

Позади царя стоял с открытым Евангелием крестовый дьяк, который при входе в опочивальню Бориса Годунова низко поклонился всесильному наместнику.

Не дождавшись ответа от царя, Борис Федорович подошел близко к креслу, наклонился к Федору и вымолвил:

– В Грановитой бояре собрались. Ждем тебя на Совет, государь.

– А, это ты, Борис? О чем глаголишь?

Годунова не удивляла странная забывчивость царя. Вот уже три года Федор Иванович впадал порой в задумчивость. Наместник повторил свои слова.

Царь вздохнул, чему-то печально улыбнулся и поднялся.

– Идем, боярин. Идем дела державные вершить.

В кремлевских церквах ударили к ранней обедне. Понесся протяжный, медлительный звон.

Федор Иванович остановился, широко осенил себя крестом, затем приложил палец к губам и молвил задушевно:

– Ишь благовест-то какой, господи. Пойдем, боярин, на звонницу. Сон мне недобрый привиделся. Надо о том сказать всевышнему. Бог-то любит, когда цари возле колокола с молитвой стоят. Идем, Борис, идем, а бояре дождутся. Превыше всего господь...

– Твоя воля, государь, – нахмурившись, обмолвился Борис Федорович.

Царь неровной старческой походкой побрел по сеням к выходу. За ним потянулись многочисленные слуги, духовные лица. Попадавшиеся навстречу бояре, окольничие29 и думные люди30, завидев государя, пятились к стенам, низко кланялись, касаясь рукавами цветных кафтанов с золотыми кистями до самого пола.

Годунов слегка кивал боярам величавой головой и с досадой думал: "Непристойно ближнему боярину по звонницам, словно захудалому пономарю, лазить. Да что делать. Набожному царю нонче не до мирской суеты".

Возле храма на паперти толпились нищие, калеки, бездомные бродяги, юродивые, калики перехожие. В рубищах, с обезображенными морщинистыми лицами, стонали, бормотали молитвы, истово крестились на златоверхие купола храма.

Увидев царя, упали на колени и ползком, с загоревшимися исступленными взорами потянулись к помазаннику31 божьему, протягивая руки.

Федор Иванович остановился и, ласково улыбаясь, промолвил:

– Мир вам, дети мои. Молитесь за царя Федора.

Государь потянулся в карман кафтана, где у него всегда находились мелкие серебряные и медные монеты – денежки, полушка, копейки и алтыны – и принялся выкидывать их на паперть.

Нищая братия взвыла, взметнулась вокруг царя дико орущим клубком. Давка, хрипы, вопли!

Борис Федорович едва оттащил царя от грязной толпы. Его тошнило от этих лохмотьев, беззубых ртов, затхлого зловонного запаха гниющих и кровоточащих тел. Будь его воля – давно бы выгнал всех этих горбунов и уродов из Кремля.

На колокольне великого государя всея Руси встретил старый звонарь с тремя плечистыми сыновьями.

– Звон твой – богу угодный, старик. Душу тревожит. Дозволь мне, Трифон, в колокол ударить. Пущай господь меня услышит на небесах своих.

– Завсегда рады, батюшка царь, – опустившись на колени, проговорил звонарь, к которому царь приходил, почитай, каждую неделю. – Вставай, государь, за малый колокол.

– Не-е-ет, Трифон. Сегодня в набольший хочу ударить, – затряс худым перстом Федор Иванович.

– Осилишь ли царь-батюшка? – засомневался звонарь.

– Ежели бог поможет – осилю. Дай-ось веревку, Трифон,

Федор Иванович широко перекрестился, по-мужичьи поплевал на ладони и принялся раскачивать многопудовый язык. Прошла секунда, другая, но тяжелый язык так и не коснулся колокола.

Царь опустился на пол и заплакал.

Звонарю стало жалко слабосильного государя.

– Давай вдвоем потянем, батюшка.

– Нет, Тришка, я сам, – заупрямился Федор Иванович и снова шагнул к веревке, подняв бледное лицо на сверкающие в лучах солнца кресты.

– Помоги, господи. Придай силы рабу твоему верному, прида-а-ай...

Царь из последних сил потянул за веревку – раз, другой, третий. И наконец-то колокол загудел, вначале робко и слабо, а затем все мощнее и мощнее.

– Услышал меня господь, услыша-а-ал! – в исступлении прокричал Федор Иванович, судорожно вцепившись руками в веревку.

Борис Годунов, привалившись к каменному своду, тоскливо поглядывал на государя, тайно усмехался и думал:

"Юродивый царь! И это Рюрикович – сын самого Ивана Васильевича, грозного и всесильного самодержца. Наградил же господь великую Русь блаженным царем. Федор – духом младенец, превосходит старцев в набожности, занимается делами церковными ревностнее, нежели державою, беседует с иноками охотнее, нежели с боярами. Государь больше похож на пономаря, чем на царя великодержавного. В келье он был бы больше на месте, чем на престоле. Умом скуден, телесами слаб, водянке подвержен. Сестрицу Ирину жаль. Скушно ей с немощным, слабоумным Федором. От того и детей все нет. А может, это и к лучшему. К чему еще один наследник престола. Слава богу, Дмитрия не стало. А хворый царь недолго протянет. Немного лет ему богом отведено на этом свете. И тогда путь к престолу открыт. И никому более, как ему, Борису, Русью править..."

Душно стало боярину. Распахнул кафтан, рванул ворот шелковой рубахи. Сильными холеными пальцами стиснул широкий малиновый кушак с золотыми кистями.

Царь Федор упал на руки старого звонаря – обессиленный, с красными пятнами и крупными каплями пота на побледневшем лице. Выпучив глаза и вскинув редкую бороденку на замолкнувший колокол, дышал часто и все приговаривал:

– Теперь господь доволен мной, Тришка...

Возле дворца государя всея Руси встретили десятка два челобитчиков из посадских. Загалдели разом, сгибаясь в низких поклонах и протягивая царю грамотки.

– Укажи праведному суду быть, великий государь.

– Задавили нас купчишки. Притесняют, ремесло захирело.

– Князь Василий Шуйский у себя во дворе беглых тяглецов укрывает, а пошлину с нас со всей слободы взимают.

– Защити, надежа и заступник наш!..

Федор Иванович тоскливо вздохнул и сказал своему ближнему боярину:

– Докучают меня мирские заботы. Прими челобитчиков, рассуди всех праведно и без корысти. А я помолюсь за детей своих.

– Сегодня в думе от свейского32 короля послов встречаем. Надлежит государю на троне заморских гостей приветствовать, – поднимаясь на крыльцо, напомнил царю о державных делах Борис Федорович.

– Притомился я, боярин. Примай послов без меня да глаголь моим именем. А мне из Чудова монастыря архимандрита33 Паисия пришли. В христово воскресенье на молебен к нему собираюсь. Ступай, боярин, с богом...

1 Посошные люди – крестьяне, призванные на военную службу.

2 Лавра – название крупных и важных по своему положению мужских монастырей.

3 В мухояровом кафтане – сделанном из мухояра, т. е. старинной бумажной ткани с примесью шерсти или шелка.

4 Позумент – шитая золотом или серебром тесьма, предназначенная для украшения одежды.

5 Байберк – плотная шелковая и парчовая ткань.

6 Разрядный приказ – одно из ведущих государственных учреждений, ведавшее служилым дворянством. В московском Разряде хранились списки столичных и уездных дворян, а также детей боярских.

7 Соха – в данном случае – мера земли в древней Руси, являвшаяся единицей налогового обложения

8 Беломестцы – лица, не несшие общего тягла и повинностей в силу их принадлежности к привилегированным сословиям феодального общества. Белая земля – или "обельная земля" – название в Московском государстве XVI – XVII вв. земли, освобожденной от податей. Обеление части дворянской земли установлено было около 1590 г. (причем, освобождалась от податей часть боярской запашки). В XVII в. с введением "живущей четверти" (податной единицы обложения земель), а потом двора, в качестве единицы обложения, боярская запашка тем самым освобождалась от обложения. Белыми в посадах (городах) были также дворы служилых людей, монастырей и архиереев, что вызывало со стороны посадских людей, подлежащих тяглу, сильнейшие протесты.

9 Плавучий москворецкий мост – мост, сделанный из деревянных брусьев, связанных толстыми веревками из липовой коры, концы которых прикреплялись к башням и противоположному берегу. Мост лежал прямо на воде.

10 Сбитенщик – продавец сбитня. Сбитень – горячий напиток, приготовленный из воды, меда и пряностей (употреблялся до середины XIX века).

11 Бахарь – сказитель-певец.

12 Тать – вор, грабитель, разбойник, злодей.

13 Тиунская изба – своеобразная биржа свободных попов и дьяконов, нанимавшихся жителями Москвы для выполнения различных религиозных "треб". В XVI веке Тиунская изба стояла возле храма Василия Блаженного.

14 Вершок – русская мера длины, равная 4,4 см.

15 Чуйка – суконный кафтан.

16 Бирюч – глашатай.

17 Козел – скамья, к которой привязывали преступников и избивали батогами или плетьми.

18 Каты – палачи

19 7211 -1591 год

20 Посулы – подарки.

21 Оружничий – один из высших боярских чинов феодальной Руси, заведовавший мастерскими оружейной палаты московского Кремля.

22 Шиши – разбойные люди.

23 Атлабас – персидская ткань.

24 Косящетое окно – окно, сделанное из дощатых косяков, в отличие от окна "волоково" – маленького задвижного оконца.

25 Постельничий – придворный чин в русском государстве XV – XVIII вв., лицо, стоявшее во главе приказа, ведавшего постелью царя, его личной казной, мастерской, в которой шили платье и белье царю и т. п.

26 Князь Иван Петрович Шуйский участвовал вместе с другими знатнейшими боярами в заговоре против Б. Ф. Годунова. В 1587 г. И. П. Шуйский был отправлен в ссылку в Белоозеро, а затем умерщвлен.

27 Крестовые дьяки – церковнослужители домашней церкви, царя, Крестовой палаты.

28 Зарбафный – из парчовой ткани.

29 Окольничий – один из высших боярских чинов феодальной Руси.

30 Думные люди – чины должностных лиц ("думцев"), в XVI – XVII вв. имевших право участвовать в заседаниях Боярской думы и в работе думных комиссий. К думным людям относились бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки, а также казначей, постельничий, дворецкий, оружничий, ясельничий и кравчий.

31 Помазанник – при возведении в сан царя "помазание на царство", употреблявшееся в значении – восшествие царя на престол; "помазанник божий" – царь.

32 Свейского – шведского.

33 Архимандрит – высшее звание священника – монаха, обычно настоятеля мужского монастыря.