Текст книги "Шкура лисы"
Автор книги: Валериан Скворцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Взятка разжигает кровь. В особенности, если предлагается не топорно. Нелегал знает, что дочь "друга" занимается в музыкальной школе, а зарплата у её отца – "копеечная". Пианино доставят завтра. Как же ещё отблагодарить за услугу со справочником, которая дала возможность заработать? Нет, обещает нелегал, "сюрпризов" в виде пианино больше не будет. Он-то в глубине души уже знает: следующий раз этот человек примет наличные. А после этого новообращенный агент вполне созреет и для того, чтобы окончательно упорядочить отношения в целом. Если тревога у "друга" и остается, она подавлена сознанием, что за неё хорошо платят, во-первых, и подогреваемым нелегалом ощущением полной безнаказанности, во-вторых. На краю пропасти деньги обретают огромную притягательность. Завербованный передает секретные сведения, официальные документы, а взамен уносит ощутимое сладостное еженедельное пособие.
Начинается интересный период для агента. Двойная жизнь возбуждает. Он открывает в себе способности "крутого". В рутинном, прежнем окружении он единственный, кто "смог"...
И здесь нелегал говорит себе: "Стоп машина!" Пора выходить из оперативной игры. "Контактный агент" созрел для вербовок "новобранцев" в агентурную сеть. Он будет заводить знакомства как вполне "свой", на которого ловушки контрразведки и не рассчитаны, и не срабатывают. А нелегал – следить за "контактным агентом", проверять и подогревать его надежность, руководить им, высматривая из новичков "дублера" на роль либо запасного, либо "ядра" следующего звена сети.
2
Нелегал не сообщает завербованным агентам на кого он работает. Знать об этом – лишнее не только из соображений конспирации. Общественное сознание замусорено у всякого человека. Чиновник Казанского Кремля воспримет как должное сообщение о том, что Александр Невский, победитель шведов, разбил немецких Тевтонских рыцарей, защищая западные границы Золотой Орды по приказу хана Батыя, чьим приемным сыном являлся. Торговец мотылем с московского Птичьего рынка выслушает историка с другим настроением. Шпион, нанятый шведской банковской корпорацией для "негласного аудита" авиационных предприятий в Казани, вынужден учитывать и такое, хотя вербует агентуру не из татар, русских или немцев Поволжья, а из татар, русских, немцев, а также людей любой другой национальности, то есть просто людей, которые необходимы для того-то и того-то...
Особняком стоят энтузиасты.
Работающий, что называется, во имя убеждений – первый кандидат в потенциальные предатели. Энтузиасты выдыхаются быстрее и могут дезертировать от одной усталости, объяснив отход от работы, как любят объяснять все на свете идейные люди, скажем, раскаянием. Учитывая такую возможность, финансовая "закрепощенность" идеалиста обязательна, хотя на практике нелегалы по найму не прибегают к отбору расписок за выдаваемые суммы. Но у энтузиаста расписка формирует ощущение сопричастности, даже если он не знает к какому именно "правому делу". Деньги под расписку как бы говорят ему – "Ты не один" и подтверждают, что порок может обернуться и добродетелью, приработком во благо семьи.
Нелегал, присматриваясь, постоянно держит на контроле информационное и оперативное напряжение "контакта поддержки" и его сети. Не следует ни на кого, прежде всего на сам "контакт", наседать с перегрузками. "Контакт поддержки" – рабочая лошадь, которая тащит повозку, ей не положено скакать галопом, даже если потребовался срочный "материал". Нелегал кормит и холит свою тягловую скотинку, выгуливает и вовремя дает перевести дух. Впереди ведь, возможно, долгие годы работы. В шпионском деле только стабильность дает качественные результаты и обеспечивает безопасность.
Последний шаг, который ставит точку во взаимоотношениях между нелегалом и его "контактом поддержки" – прощание навсегда. Дальше агенту предстоит работать одному. Он вполне подготовлен и сформировался...
Но кто он теперь?
Специальные конторы испокон века пользуются услугами личностей, работающих, во-первых, за деньги и, во-вторых, по причине природной тяги к интригам и приключениям. В таких типах развивается извращенное чувство удовольствия от сознания, что они и есть те тайные инструменты, которыми делаются судьбы людей, организаций или целых стран. Они упиваются могуществом, которое дает секретность, притворство и постоянная ложь. Им нравиться ходить окольными путями, потому что такое дает ни с чем не сравнимое удовольствие позволять себе делать все, что угодно, и, прежде всего – дурачить и унижать других, пользуясь их слабостями.
Такие проявления человеческой натуры как жадность, любовь к удовольствиям, зависть, властолюбие, ревность и секс неустранимы. Их можно подавить на время, но не у всех и не всегда. Агент, именуемый "контактом поддержки", вполне использует весь перечисленный набор для привлечения к сотрудничеству новых и новых подельщиков.
А чем же все это время занимается шпион за шпионами?
Споспешествует, скорее всего, "контакту поддержки" со своей стороны.
Современная контрразведывательная операция по дезинформации и перехвату шпионов является сложным и комплексным предприятием. Классическим образчиком такой профессура Алексеевских информационных курсов считала крупномасштабный проект с легендой под названием "Трест", с блеском осуществленный ВЧК с 1918 по 1924 год. По методам и технике разработки, организации и проведения, а также результативности выявления нелегалов рекордной для ХХ века. В "Тресте", проходившем по легенде как Монархическая Организация Центральной России, "под колпаком" чекистов работали почти 5 тысяч агентов, считавших свою безопасность достаточно обеспеченной.
История операции в изложении Йозефа Главы выглядела следующим образом.
Дзержинский после серии заговоров, направленных против Ленина, осознал, что Советы, выиграв гражданскую войну, оказались над пропастью. Советским учреждениям, у которых не было собственных "красных" квалифицированных управленческих кадров, с самого начала приходилось пользоваться услугами бывших царских чиновников. Эмигранты могли без труда насаждать в России шпионов или, как тогда их называли, "редисок" (внутри "белые", внешне – "красные"). При этом англичане и французы финансировали наиболее смелых из них. "Редиски" как специалисты работали и рядом с чекистами. Помощником Дзержинского в ВЧК служил Джунковский, занимавший видный пост в дореволюционной жандармерии, то есть царской политической полиции. Первым заместителем начальника ГПУ и затем воспреемником Дзержинского стал Вячеслав Менжинский, происходивший из дворянской семьи. Без старых специалистов система безопасности Кремля оказалась бы парализованной.
Однажды ночью Дзержинский приказывает арестовать Александра Яковлева, одного из авторитетных лидеров конституционных монархистов, интеллигентного, образованного аристократа, считавшегося среди "редисок" либералом. Арест проводится без шума и тайный допрос, похожий скорее на беседу, ведет лично глава ВЧК. После растянувшейся до утра напряженной беседы Яковлев и Дзержинский договариваются работать вместе.
Относительно этой договоренности осталась обрывочная информация. По официальной версии, которая, как считал Глава, имела свою внутреннюю логику, Дзержинский взывал к патриотизму Яковлева. Яковлев не мог не понимать, что его единомышленники по заговору против Советской власти в большинстве фанатики и ни о чем, кроме устройства кровавой бани, которая из Москвы и Петрограда перекинется в другие города, не думали. Последовала бы, конечно, полная катастрофа, возобновление гражданской войны и окончательная гибель России.
Не разумнее ли произвести дальнейшие перемены мирным путем?
"Давайте вместе работать, чтобы сбросить коммунизм, – процитировал Дзержинского чех по источнику, известному только ему одному. – Нашей общей целью будет спасение хороших "редисок" и выкорчевывание плохих. Те кадры, которым вы, Яковлев, доверяете, мы будем продвигать. Вы можете создавать в рамках существующих властных структур собственное правление, прообраз будущего правительства. Затем вы станете премьер-министром".
Яковлеву предлагалось выполнение сложных задач. Дзержинский просил его убедить руководство британской Сикрет Интеллидженс Сервис, чья агентура активно действовала в России, резко сократить масштабы подрывной деятельности. Если англичане этого не сделают, группировки экстремалов в ВЧК, которые он, Дзержинский едва сдерживает, возьмут верх и сметут всех без разбора. Чтобы снять подозрения у англичан и финансируемых ими эмигрантских группировок, Дзержинский посоветовал Яковлеву заявить, что он, Яковлев, и его люди глубоко проникли в систему ВЧК. В доказательство следует сообщить государственной важности секретные сведения, которые Дзержинский лично доверит Яковлеву. При проверке они окажутся абсолютно достоверными.
Так родилась, говорил Йозеф Глава, контрразведывательная служба в её современной реактивной форме, действующая с упреждением, ставящая во главу угла дезинформацию и шпионаж за шпионами. Пассивная, выжидательная позиция, оборона – остались в прошлом.
О чем в действительности договорились Дзержинский и Яковлев? Имел ли в виду Яковлев со временем сбежать, то есть стать в одну из "нелегальных" зарубежных поездок невозвращенцем, или все-таки принять пост премьер-министра России? Действительно ли он поверил, что Дзержинский говорил искренне? Как развивались личные отношения Дзержинского и Яковлева за годы сотрудничества? Эти сильные, выдающиеся личности несомненно воздействовали друг на друга и их отношения, носившие доверительный характер, не могли не становиться близкими и политически. Неизвестно, докладывал ли глава ВЧК Ленину полностью и до конца детали своего сговора с Яковлевым...
Василий К. Пак допускал, что Дзержинский, как реальный политик, двурушничал. Прозорливый практик, имеющий достоверную и полную информацию о положении в стране, проницательный и всемогущий глава ВЧК не мог не понимать обреченность большевизма, пусть даже в перспективе. Не заботился ли он, зная, что сам-то из-за болезни не выживет, прежде всего об участи тогдашнего главного насельника Кремля – Ленина? Мотив выживания в игре с Яковлевым, да и вообще во всей затее под кодовым названием "Трест" играл, по мнению корейца, много большую роль, чем сообщает официальная история.
Итак, говорил Пак, представим себе первую ночь беседы Яковлева и Дзержинского. Встречаются двое. Два мощных характера. Это не дознаватель и захваченный шпион, это двое вербовщиков, которые проводят мастерское взаимное и, как оказалось, далеко не бесцельное обольщение. Никто ведь не знает, что ждет Россию. За окнами особняка на Лубянке ночь 1918 года.
Истории ещё предстоит вынести оценку исхода сшибки двух не только сильных, но и умных, гибких, к тому же равных по происхождению личностей. Взаимный интерес налицо. Взаимное уважение тоже. Как и традиции воспитания и мировоззрения. Расхождения лишь в теории. В выборе методов и путей переустройства России. Такое может явиться началом своеобразного товарищества.
Кореец называл ночной неформальный допрос Яковлева Дзержинским "ночью великого взаимного обольщения". Источник вдохновения для взаимных импровизаций был один и тот же – неумная жажда власти. А значит, оба лгали не только друг другу, но и каждый сам себе. Взаимная ложь двух политиков и разведчиков, сближающих не позиции, а интересы, в атмосфере изощренной игры умов и воли сама по себе эстетически прекрасна. Василий К. Пак называл эту ложь "филигранью правды". И к рассвету, по его толкованию, ни Яковлев, ни Дзержинский уже не могли иметь четкого представления, с чем же они имеют дело: с правдой или ложью? Взаимная торговля зашла слишком далеко. Принципы были отставлены. И оба уже не знали определенно, когда же они правдивы каждый с самим собой и друг перед другом вместе...
Это и есть, говорил кореец, искусство поедать сыр в мышеловке, который оказывается отнюдь не бесплатным. Цена подобного лакомства – не всякому по карману.
Психологически и ситуационно стереотип тандема Дзержинский-Яковлев повторился шестьдесят лет спустя в Вашингтоне, с поправкой, конечно, на новое историческое время и место. Повтор будет описан ниже, в разделе "Завербованные тени".
Вокруг эпизодов из истории разведок на Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова ломалось достаточно копий. Дискуссии, впрочем, не носили теоретического характера, принимая во внимание недостаток достоверных источников, а также прошлое профессуры преимущественно в качестве "практикующих юристов". Каждый случай рассматривался, прежде всего, как прецедент будущих решений и действий курсантов. Тандем же "Дзержинский-Яковлев" обсуждался как классический казус взаимопроникновения сетей, с одной стороны, шпиона за шпионами, и нелегальной, с другой. Йозеф Глава сравнивал это с хоккейным матчем двух команд, игроки которых в одной раздевалке и в кромешной темноте напяливали на себя форму, не ведая, кому какая достанется, хотя на льду прекрасно потом узнавали друг друга в лицо. А что у каждого в стремительной свалке за душой и кто действительно за кого играет, даже тренеры не всегда ведают.
И здесь мы возвращаемся к сути вопроса относительно того, чем же занимался охотник за шпионом, пока шпион обхаживал и вербовал "контакт поддержки" и наставлял его на путь формирования сети для сбора информации или оказания влияния. Ответ: выступал с ним в тандеме. Со своей стороны выявлял и обрабатывал агента, уже завербованного нелегалом или ещё только на пути к предательству. А, возможно, и вел разговоры с самим нелегалом в духе эпохальной ночной беседы Дзержинского с Яковлевым.
Разбирался на занятиях в качестве прецедента курьезный оперативный контакт агентов и более позднего времени.
Сотрудник германского министерства иностранных дел Петер Клейст дважды – в декабре 1942 года и в июне 1943 года – встречался в Стокгольме с неким Эдгаром Клауссом, который предложил дипломату организовать встречу с "Александровым", заведующим отделом Европы в советском комиссариате иностранных дел. Клаусс дал понять, что Сталин склоняется к тому, чтобы предложить Гитлеру на определенных условиях сепаратный мир.
Эдгар Клаусс продублировал предложение стокгольмскому резиденту Абвера, разведки Вермахта, руководитель которой, адмирал Канарис доложил о контактах Гитлеру. Фюрер в ярости от "бесстыдной еврейской провокации", как он начертал в своей резолюции на донесении, приказал провести расследование "расового прошлого" Александрова. В донесении британской разведке, на которую Клейст, видимо, тайно работал, сообщалось: "Розыск проводился с особым тщанием, но закончился безрезультатно из-за отсутствия генеалогического дерева Александрова, которое оказалось невозможно запросить в Советском центральном бюро по идентификации расового происхождения".
Так идиотски, как и все, что связано в разведке с идеологией, в данном случае нацистской, завершилась попытка установить связь между Москвой и Берлином в разгар Второй мировой войны. Пак по этому поводу изрек: "Еще одно доказательство того, как идеи опошляют разведывательные операции..."
Всякая идеология, будучи подгонкой фактов под спущенные сверху стереотипы, с одной стороны, и разведка реальных данных несовместимы по определению. Представим себе, что Яковлев и Дзержинский потратили бы ночь на диспут "об идеалах"! А именно "идеалами" и морализаторскими пошлостями засалены писания о спецслужбах, включая мемуары не очень успешных сановников "из Центров".
Дипломная работа коллеги по курсам, эстонки Марики Тиллиб, называлась "Анализ информационной ценности историй разведок и контрразведок в изложении официальных агентств". Все эти работы без исключения, сделала Марика вывод, представляют собой рекламные буклеты, выполненные в неуклюжей литературной манере и с претензией на объективность. Дезинформация есть искусство утонченное. Спецслужбы, вполне сносно владеющие им в профессионально-оперативном смысле, то есть в подполье, напрасно, однако, вторгаются в область публичности. В открытом информационном пространстве целесообразнее использовать литературных наемников, которые и нанесут косметику на что угодно...
В отзыве на работу Марики Николас Боткин, сам автор двух или трех "буклетов", написал: "Основной вывод банален. Читая упомянутые произведения, все и без откровений госпожи Тиллиб подумали примерно тоже самое, но все же не посчитали нужным формулировать свои выводы столь прямолинейно, во всяком случае, письменно. Теперь, когда эта бестактность совершена, остается сожалеть о том, какими увидят нас, авторов этих "буклетов", и сегодняшние читатели, и потомки".
Одиннадцать страниц реферата Тиллиб заканчивались квелой фразой: "В каждой опубликованной истории каждой разведки наибольший интерес представляет не то, что написано, а то, о чем умалчивается. Эти умолчания обусловлены внутриполитическими расчетами, а в более широком смысле скрытым комплексом стыдливости перед родственниками и близкими, а также мировым сообществом либо за преследуемые цели, либо за применявшиеся методы, если не за всю свою деятельность в целом".
Боткин не проявил снисходительности к "открытию" эстонки, оценив её работу как неудовлетворительную. Но Марика говорила потом, что в глубине души мэтр думал точно так же как и она. "Пусть я не первой попала в точку, – сказала Марика, – но попала сама. Большего Боткину и не требовалось".
Всякое человеческое существо уникально и шпионы представляют среди них самые вариантные и изменчивые особи. Шпионить само по себе, то есть то, что делает шпион, является абсолютно не стандартным занятием в общечеловеческом понимании. Однако и в разведке, если рассматривать её в качестве известной специализации, конечно же, имеются свои стандартные вещи. И главный "стандарт" нелегала – в его безликости, полной внешней непричастности к чему-либо особенному.
В книге "Руководство для шпиона" её автор, Александр Фут, работавший, как считают, на разведку СССР в Швейцарии во время Второй мировой войны, описывает встречу с неким нелегалом "Люси" следующим образом:
"Я прибыл первым и с определенным любопытством ожидал появления агента, который проник в сокровенные тайны Гитлера. Тихий, неприметный человек невысокого роста вдруг появился в кресле за нашим столиком. Это и был "Люси" собственной персоной. Трудно представить человека, менее всего похожего на героя из книг о шпионах. Он же был именно таким человеком, каким полагается быть агенту в реальной жизни. Не бросающийся в глаза, среднего роста, примерно пятидесяти лет, с мягким взглядом глаз, моргающих за стеклами очков. Он был фигурой, какую можно почти наверняка встретить в пригородном поезде в любой части света".
Случается и наоборот: шпиона обезличивает отсутствие безликости, причастность к кругу известных людей или бросающееся в глаза занятие. Например, Даниель Дефо, автор "Робинзона Крузо", был успешным оперативником на заре организованного британского шпионажа. Должность шефа правительственной разведывательной службы стала вершиной его подлинной карьеры, о которой читатели Дефо узнали только через много лет после его смерти. Считается, что ни строчки про шпионов классик не написал по причине конспирации. Да и писательство для него было, говоря современным языком, скорее всего приятной "крышей".
Общепризнанный "шпион ХХ века" Рихард Зорге представлял собой колоритную фигуру в высшем обществе Токио периода Второй мировой войны. Его агентурная сеть состояла из близких к правительству официальных лиц и журналистов. Информация, скаченная этой сетью в Москву, была равноценна нескольким дивизиям. А провалила Зорге в 1942 году личность, не имевшая никакого о нем представления, некто Ито Ритсу, член японской компартии, да и то бывший. Когда на коммунистов начались гонения из-за подозрений в шпионаже в пользу СССР, Иту Ритсу на допросе притворился, будто готов сотрудничать с полицией. И доигрался: назвал наобум такого же, как и он несведущего, давно отошедшего от партии знакомого, тот в свою очередь третьего и так далее, пока десятым или одиннадцатым не оказался некто, указавший – и тоже по неведению – на "контакт" с человеком Зорге. Примечательно, что вся "цепочка" знакомых, выведшая на гениального нелегала, была интеллигентским хламом, с которым члены сети и знаться-то не хотели.
Разведка соответствует своим мифам: это и драма, и фарс.
3
Индивидуальные слабости и промашки нелегала попадают под оперативный микроскоп охотника за шпионами и в процессе рутинного, выборочного прочесывания службой контрразведки зоны основной уязвимости всех без исключения разведчиков. Речь идет о коммуникациях, по которым осуществляется доставка заказчику или работодателю продуктов секретного промысла, то есть краденой информации или результатов вербовки.
Если проникновение прошло успешно, шпион, осев, приступает к работе в условиях практически полной безопасности. Его положение на данном этапе напоминает отчасти такое же, как у преступников, готовящих похищение заложника ради выкупа. Бандиты сравнительно легко захватывают намеченную жертву, если ничем не выдали перед этим ни своих намерений, ни своего появления там, где запланировали и провели нападение. Если бы операция на том и завершалась, бандитам не приходилось бы слишком уж заботиться о своей безопасности. Налетели врасплох, взяли добычу и – скрылись в приготовленном логове.
Шпион примерно в такой же манере может наладить краткосрочную или постоянную кражу информации с относительной безнаказанностью, если, конечно, скрупулезно соблюдает правила конспирации. Но, как и у похитителей заложника, на этом заканчивается лишь часть работы и при этом не самая опасная.
Захватившие пленника, если осуществляли свой гнусный замысел ради наживы, должны установить контакт с теми, у кого намерены вырвать выкуп. Иначе, осуществленный захват бессмыслен. Какими бы осторожными бандиты ни были, сколько бы раз не проделывали подобных операций и каким бы опытом в таких делах не обладали, сам факт выхода на связь выдает их дальнейшие действия – появление, пусть и виртуальное, там и тогда, где и когда будет предъявлен выкуп. В ходе переговоров, скажем, по мобильному телефону, даже оборудованному защитой от радиоперехвата, бандиты, хотя бы и на несколько минут, выставляют себя, попадают под "аудио наблюдение", оказываются выявленными, то есть в ситуации намного более опасной для них, чем налет, про который никто и ничего не знал заранее.
Шпион, лишенный коммуникаций для своевременной передачи того, что выведал, не имеет никакой ценности. Завладеть краденой информацией половина далеко ещё не выигранной битвы. Устроить, отладить и обеспечить безопасность коммуникаций для её передачи, а также проявить надлежащую осторожность при пользовании ими – непременное условие самого существования шпиона. Или он вовсе не шпион. А потому нелегал, как и бандит, действующий ради получения выкупа, вылезает из личины на свет Божий в определенной пространственной и временной точке в системе своих коммуникаций. Это точка является и самой ключевой, и самой болевой с точки зрения безопасности агента в шпионской операции.
Аналогичная же точка, но в других координатах той же самой системы коммуникаций, является также ключевой, но не столь же болевой, для "Центра", на который агент работает, то есть для тех, кто принимает от шпиона сведения "в тылу", а также дает ему руководящие указания.
От шпиона коммуникационные линии расходятся также к тем, с кем он работает непосредственно "в поле". Это его агентурная сеть, участники которой со своей стороны заботятся о надежном техническом обеспечении и безопасности собственной связи с ним. Для них появление в этой системе шпионских коммуникаций также является и ключевым, и болевым моментом в работе.
Охотник за шпионами сосредотачивает свои усилия, прежде всего, на поиске и выявлении, по возможности до мельчайших деталей, этой коммуникационной "паутины" шпиона. В случае удачи, служба контрразведки не просто устраняет кражу секретов нелегалом или пресекает его влияние. При наличии опытных профессионалов, обладающих определенными навыками, можно перевербовать агентуру нелегала, а затем и использовать его же сеть для дезинформации его "Центра" в собственную пользу.
Развитие коммуникационной технологии значительно облегчило шпионскую работу и делает её безопасней, чем, скажем, ещё десять лет назад. Миниатюризация оборудования позволяет перемещаться, не привлекая внимания, как это случалось раньше, громоздким "багажом". Передачу сообщения в "Центр" можно провести, что называется, гуляя по зоопарку и прямиком на спутник связи. Отправка и прием сообщений проводятся на космические расстояния и совершенно незаметно даже в экстремально враждебном окружении, то есть в обстановке непрерывной слежки. А ведь кажется ещё совсем недавно для блокировки шпионской информации из какого-либо региона достаточно было перекрыть границы, "перерезать" телефонные и телеграфные провода, привести в состояние боевой тревоги средства радиоперехвата и пеленгации...
Работа шпиона, принимая во внимание скоропортящийся характер продукта его разведывательной деятельности, в этом плане сходна с работой журналиста. Установка у обоих общая: узнай первым, узнай достоверно и сообщи немедленно. Информативным изначально считается именно то, что неожиданно. От информации не будет пользы для того, кого она касается, если сообщение придет после события. Однако журналисту не приходиться уделять много внимания тому, что для шпиона – постоянная головная боль. Речь идет об обеспечении своей личной безопасности и скрытности информации при её передаче. Газетчику или телевизионщику о таких вещах заботиться не приходиться. Журналисты действуют открыто. Нелегалу же приходиться подбирать и отлаживать свои тайные методы коммуникаций. И в этой связи скорость отправки сведений, то есть предельная минимизация сроков пребывания в зоне уязвимости перехватами, приобретает отличное от журналистских скоростей качество. За нерасторопность или затяжки во время передачи шпион не только заплатит потерей добытых сведений, но, возможно, и свободой.
Проблемы времени и места пользования коммуникациями представляют сердцевину каждого шпионского выхода на связь, а потому технология его проведения зависит от обстановки, с одной стороны, и необходимости внятно донести то, что сообщается, с другой. В XXI веке человеческий голос передается напрямую, с огромной скоростью и на немыслимые расстояния. Устную, письменную и графическую информацию к тому же трансформируют в электронную и электромагнитную форму, зашифровывают в импульсы. Говоря иначе, используется машинный язык, подлежащий конвертированию или переводу на обычный человеческий после поступления информации в "Центр".
Все эти великолепные удобства, однако, имеют относительное значение для шпионского ремесла из-за возможности перехвата.
Использование техники с точки зрения нелегала целесообразно, если её устройство и применение напрямую сопряжены также с заботой о его личной безопасности, во-первых, и обеспечением надежной секретности посланий, во-вторых. Шифровка информации добавляет перегруженному работой шпиону дополнительные, иной раз и многочасовые, изматывающие заботы. Сигналы приходиться тщательно подготавливать и отправлять таким образом, чтобы они полностью соответствовали возможностям принимающей аппаратуры и навыкам персонала в "Центре", а также на 100 % адекватно отражали передаваемые сведения. Ошибки и непонимания должны быть сведены к минимуму, поскольку всякое дополнение или разъяснение в последующем представляет добавочный, лишний риск.
Это – классические правила, которые неизменны, как бы ни развивалась технология коммуникаций со времен Марафонского гонца, голубиной почты, флажкового семафора, дымов и наполеоновского зеркального телеграфа.
Курьеры использовались с древнейших времен для доставки устных или письменных сообщений, хотя скорость доставки в таких случаях ограничивается физическими возможностями людей, окружающей средой и имеющимися средствами транспорта. Однако, на определенных коммуникационных участках курьеры и сегодня остаются единственным приемлемым способом с точки зрения безопасности как нелегала, так и передаваемой информации. В таких случаях разведывательные данные наносятся от руки на каком-то носителе, скажем компьютерной дискете, в зашифрованном виде. Курьеры необходимы также для переправы материальных образцов или предметов, для которых электронные коммуникации не подходят.
Соображения безопасности диктуют необходимость того, чтобы курьеры не знали что именно и кому они доставляют. Но некоторая инициатива с их стороны в виде находчивости, старательности и сообразительности необходима. Такое можно обеспечить, прежде всего, денежными поощрениями. Кроме того, опытные нелегалы, отправляющие "почту" с посыльным, тем или иным способом, скажем, вскользь брошенной фразой "замазывают" курьера ощущением опасности его миссии, личной сопричастности и соучастия в преступлении, вызывают в нем сбалансированное ощущение страха за свою судьбу в случае провала или измены.
В экстренных случаях, прибегают и к просто ничего не ведающим нанятым посыльным, скажем, из числа гостиничной прислуги, школьников или к услугам международной курьерской службы типа DHL. Для обеспечения проходимости через районы, недоступные людям или грозящие перехватом вооруженным противником, используются даже такие старинные способы как голубиная почти и надувные шары.
Отправка донесений обычной почтой применяется, если этот способ коммуникаций обеспечивает безопасность от перехвата и перлюстрации, а также не влияет на скорость поступления информации. Однако надежность почты в наше время становится все более сомнительной. И не только из-за небрежной работы почтовиков, которые путают адреса или просто выбрасывают содержимое сумки в ближайший мусорный контейнер. От почты предпочитают воздерживаться по той же причине, по которой отказались от сигнализации гелиографами, семафорами, дымовыми клубами и флажками. За почтовыми отправлениями, как и за всем этим, в открытую наблюдает и противник.
Техника тайнописи, используемая в письмах, отправляемых по почте, одинакова всюду в мире. Вначале шпион пишет "прикрывающий" текст. Затем поверх наносит секретное послание. Для этого может использоваться особая копировальная бумага, приготавливаемая нелегалом на основе бесцветных химикалий, полученных выпариванием лекарств, купленных в аптеке. Получатель письма использует особый проявитель. Однако в случае перлюстрации лаборатория охотника за шпионами может путем проб подобрать в конце концов проявитель, поэтому продвинутые агенты используют для тайнописи смеси, которые сложно выявить за короткий срок, отпущенный на снятие копии. То есть, даже если отправитель определенно известен как агент, его письмо после перлюстрации ничего не дает охотнику за шпионом. Есть сведения, что изобретен универсальный проявитель тайнописного текста, в основу которого положена радиоактивность.
