Текст книги "Первородные. Концерт для одной скрипки (СИ) "
Автор книги: Валери Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Первородные/Древние
Концерт для одной скрипки
Автор Valeri Ray
========== Часть 1 ==========
Девушка сидела в кресле и, сложив пальцы домиком, наблюдала за огнем в камине. Около сотни лет прошло после ее отъезда из Нового Орлеана. А толку? Все тот же французский акцент царит на улицах, разве что бывшие рабы приобрели статус свободных людей.
– Ты знаешь, я тут подумала, – обратилась она к фигуре, которая уже около пяти минут, казалось бы, незаметно следит за ней. – Новый Орлеан, два вампира, один хочет быть хорошим, второй немного истеричен. Признавайтесь, кто из вас беседовал с Энн Райс?
Затянувшееся молчание дало четко понять, что шутка не подействовала, он все еще сверлит ее спину взглядом. И если бы он умел воспламенять предметы взглядом, то спинка кресла ее наверняка бы не спасла.
– Ты вернулась, – его мягкий голос, будто шелком прошелся по коже.
– Да, – девушка резко положила руки на подлокотники, но спустя несколько секунд так же резко встала со стула и заложила руки за спину. – Да, я вернулась.
Ее взгляд метался по комнате. Она заметила прекрасные столики из красного дерева, итальянские шторы, шикарная библиотека владельца этой комнаты, а так же гармонирующее сочетание барокко и классического стилей. Что только она не готова была сейчас рассмотреть, только бы не смотреть на него….
– Мне стало скучно, – спустя пару минут ей удалось сказать хотя бы одну, пусть не самую удачную фразу, и взгляд остановился на нем.
Он сделал лишь шаг к ней, а ее сердце уже оказалось в районе пяток. Слабое пламя в камине осветило лицо собеседника девушки. Она уже и забыла те эмоции, которые испытывала при его присутствии. Покорность и уважение. И если первое понятие было лишь относительным, то второе оказалось безапелляционным. Он был одним из немногих, если не единственным, чье превосходство она признавала.
Лицо Элайджи было непроницаемым, трудно было определить, что именно он сейчас испытывает. Впрочем, для нее это всегда было проблемой. Данте, так ее звали, умела читать по лицам, жестам, это получалось непроизвольно, но метко.
– Я надеюсь, ты не думаешь сейчас над способами моего убийства? – спросила она, вновь пытаясь разрядить обстановку, но он казалось, не слышал ее вопроса.
Секунда потребовалась Элайдже, чтобы сократить расстояние до минимума. Девушка зажмурила глаза, а ее сердце отбивало чечетку в грудной клетке.
– Чего ты сейчас боишься? – он говорил шепотом, но это не мешало ей наслаждаться его голосом, при этом с трудом подавляя дрожь от страха. – Ты боишься не смерти.
Она открыла глаза, но не смогла себя заставить посмотреть на него, поэтому просто смотрела на носки его туфель.
– Я предала тебя, – ее голос был очень тихим.
– Тебе стало настолько скучно, что ты решила все-таки прийти, – она почувствовала в его голосе насмешку.
Данте резко развернулась на каблуках и подошла к камину.
– Я тут пытаюсь извиниться, впервые за всю свою жизнь, а тебе смешно, – она скрестила руки на груди, и ее тон чем-то напоминал обиженного ребенка.
– У тебя был выбор. Ты просила свободы, я дал ее тебе, но ты могла вернуться. Каждые десять лет в назначенное время в назначенном месте мы могли встретиться. В том, что ты не пришла, нет твоей вины, – «Лишь моя глупость», хотел добавить он, но тактичность родилась раньше Элайджи.
Он подошел к бару и налил себе и своей собеседнице виски.
– Ты приходил туда каждые десять лет, – она обернулась к нему. – Пятнадцать раз. Прости.
Она наверняка знала, что он приходил туда. Она была там каждый раз, боясь упустить крошечный шанс вновь просто взглянуть на него. Это был их секрет, он спас ее вовремя пожара и, казалось бы, весь мир был открыт для них двоих. Всему виной оказался лишь ее страх.
Она изучала его лицо с неподдельным интересом. С трудом ей удавалось подавить порывы появиться рядом с ним в долю секунды и поцеловать, обнять или просто прикоснуться. Данте закрыла глаза, приводя свои мысли в порядок. Она должна сказать ему, он должен знать, почему она так поступила.
– Я, кажется, люблю тебя, – одна маленькая фраза, которая заставила наступить себе на горло. – Но я не хочу этого чувствовать. Это ужасное чувство, которое я не хочу испытывать, но не могу его отключить. Я пытаюсь убедить себя, что мне все равно, что это пройдет, осталось только немного подождать, это обычная увлеченность, ведь любви не существует. Я думала, это любопытство. Все что мной руководит это любопытство, со временем мне надоедают мои увлечения, так как я просто напросто теряю к ним интерес. Это происходит по отношению ко всему, кроме тебя.
Она замолчала и поднесла руку к лицу, смахнув единственную слезинку, которая предательски катилась по щеке.
Все случилось в долю секунды. Элайджа вновь оказался слишком близко к ней, но на этот раз обнял. Знаете, то чувство, когда после далекой поездки оказываешься, дома в окружении семьи, или смесь восторга, спокойствия и триумфа, когда что-то давно не дававшее вам покоя закончилось? Секунда мимолетного счастья, которое позволило забыть руины внутреннего мира, не подававшиеся восстановлению.
Она ответила на его объятья. Его сердце стучало так спокойно и уверенно, заставляя поверить что все будет хорошо. Это он ее Элайджа, сильный и благородный. Он всегда был рядом с ней, до и после ее обращения, даже когда она отключила чувства, он остался, не смотря ни на что.
На секунду вампир отстранился, но лишь для того чтобы поцеловать ее. Его губы были мягкими и осторожными. Его поцелуй был для нее как глоток воздуха. Девушка бы душу продала, чтобы никогда с ними не расставаться, но всему свойственно заканчиваться.
Входная дверь громко захлопнулась.
– Ты помнишь Данте? – спросил Элайджа, сидя на кресле в гостиной.
– Проводишь параллель между заботой обо мне и девятью кругами ада? – с насмешкой отозвался Клаус.
– Не паясничай. Ты понял о ком я, – тут же парировал старший брат, наблюдая, как угольки тлеют в камине.
Ему не требовалось смотреть на него, чтобы понять, что отразилось на его лице. Растерянность, ярость, обида – он не забывал ее не на минуту. Что бы ни пытался внушить себе Клаус, он был к ней неравнодушен. Элайджа прекрасно помнил, почему его братец не вернулся в Новый Орлеан после пожара, и кто-кто, а уж точно не Майкл был к этому причастен.
– Она погибла слишком давно, чтобы о ней помнить, – в его голове чувствовалась еле заметная издевка.
Элайджа все же упустил возможность возразить, что для них, Древних вампиров, сто пятьдесят лет незначительный срок. Он просто продолжил наблюдать за остатками пламени. Не видел бы он ее воочию здесь в этой гостиной каких-то пару часов назад, он бы и сам не поверил, что она вернулась. Хотя, «вернулась», пожалуй, слишком громко сказано…
– Ты бы поверил, если бы я тебе сказал, что она выжила, что ей удалось спастись? – в ответ он услышал, лишь смех брата.
– Это невозможно, – ответил Клаус, поднимаясь по лестнице.
Теперь, когда он оказался на втором этаже, без ненужных зрителей, можно было снять маску веселья и безразличия. Всплыли ненужные для него воспоминания. Ненужные, но, как не странно, важные.
Когда они впервые приехали в Новый Орлеан, тогдашний мэр принял их как королей, конечно не без внушения, но все же. Каждый вечер он устраивал небольшие концерты, спектакли, несмотря на ежедневные приемы, сопровождавшиеся алкоголем и множеством гостей. Это было на руку вампирам и приносило им не только эстетическое, но и гастрономическое удовольствие. Конечно же, это материальное благополучие не означало мира и покоя в Древней семье. Одной из главных причин ссор братьев была преждевременная кончина возлюбленной старшего брата, не без участия в этом прискорбном событии младшего. Всему был виной как не странно довольно эгоцентричный характер Клауса. Но и в нем порой просыпается такое редкое, даже среди смертных, чувство как совесть. Спустя несколько дней, ведь бессмертие не любит торопливых, не без участия инфантильного гибрида был устроен небольшой концерт для скрипки и фортепьяно. Лишь не многие, включая самого Элайджу, знали о предназначении этого мероприятия – поминки.
Именно тогда и началась эта история. На сцене оказались девушка и юноша примерно одного возраста. Каждый великолепно исполнил свою партию, несмотря на волнение, вызываемое подобной публикой. К слову, которой отнюдь не являлись члены семейства Майклсонов. Если бы вы спросили у молодой леди после концерта, кто вызывал большее волнение вон тот молодой светловолосый джентльмен в первом ряду или мэр города, то, несомненно, выбор бы пал на второго. Все переменилось через пару месяцев…
Элайджа Майклсон к своему собственному удивлению увлекся юной скрипачкой, но отнюдь не как возлюбленной. Именно тогда, на концерте, он увидел в глазах девушки, то, что было редкостью для барышень того времени – ум. Она не была из высшего общества, всего лишь юное дарование, которому повезло учиться у местного скрипичного мастера. Между вампиром и девушкой возникла симпатия, которая впоследствии переросла во что-то большее, нежели обычная дружба. И это не ускользнуло от внимания Клауса. Он и сам привык к этой девушке, но не подавал виду, что заслушивается мелодиями, которые она играет, не замечает огонька в ее синих глазах, не чувствует цветочного запаха, который окутывает комнату, когда она в нее заходит. Он был груб, ведь даже мэр города недостоин уважения столь Древнего существа, не говоря уже об обыкновенной девчонке.
Его симпатия так и осталась бы тайной за семью печатями, если бы не счастливое, а может и ужасное стечение обстоятельств. Порой пару минут могут изменить весь мир. Если бы Элайджа задержался на пару минут, уходя на прогулку с Ребеккой, то они с Данте непременно бы встретились, но это было бы слишком просто. Двери для девушки открыл дворецкий, и, не спросив ни слова, пропустил ее внутрь, она была частым и приятным гостем для этой семьи. Во всяком случае, для двух ее членов. К сожалению, дворецкий не был ознакомлен с предпочтениями младшего брата, а так как обоих из них называли «мистер Майклсон», то мужчина учтиво проводил девушку в комнату мистера Клауса Майклсона.
Он почувствовал ее, как только она постучала в двери дома, поэтому не стал утруждать себя приветствием или хотя бы поворотом к ней. Он просто продолжил рисовать портрет, аккуратно вырисовывая знакомые черты лица. Девушка замерла, как кролик, запертый в клетке с удавом, заметьте, здесь есть определенная ирония. Она могла бы уйти сразу, но не отсутствие манер заставило ее остаться. Человек, который увлечен искусством не может пройти мимо творчества своего собрата. В нем просыпается любопытство.
– Это прекрасно, – только и смогла выговорить, девушка.
– Это наброски, – не без усмешки парировал мужчина. – Хочешь попробовать? – только теперь он обернулся, чтобы взглянуть на нее.
– Простите, но я не умею рисовать, – Данте опустила взгляд, но румянец все, же ее выдал.
Виной ее смущения был далеко не отсутствие таланта рисования. Дело в том, что, не смотря на то, что мужчина был в брюках, на нем была легкая сорочка, которая к тому же была и расстегнута, что на тот момент было все же моветоном.
– Если бы все занимались тем, чем умели, поверь, сейчас бы не было ни одного политика, – усмехнулся Клаус, протягивая ей руку в качестве приглашения. – Я научу.
К удивлению для самой девушки, она приняла его предложение. Возможно, тогда звезды стали в какой-то особенный ряд или нашлась ведьма создавшая заклинание способное смягчить сердце древнего гибрида, но именно тогда, когда он выводил рукой девушки мягкие линии на холсте, ему захотелось ее поцеловать. Нежный поцелуй плавно перешел в страстный. Жажда власти и крови, ушли на второй план, оставляя лишь желание обладать этой девчонкой. Она оттолкнула его, как только его пальцы коснулись шнурков платья. Не веря тому, что сделала, девушка бросилась прочь из этого дома. Клаус не стал ее останавливать, он сам с трудом отдавал себе отчет в происходящем. Он убеждал себя, что это не любовь, а мимолетное увлечение, но, не смотря на это что-то все, же привело его ночью на балкон ее комнаты. Он попросил прощения за тот поцелуй и сказал ту самую фразу «Это больше никогда не повторится», которая, по меньшей мере, была ложью с его стороны. Клаус ушел не сразу, несмотря на просьбу девушки, но так и не получил приглашения.
В ту ночь начался тот самый пожар. Впоследствии он узнал, что она сгорела заживо при пожаре и единственное, что осталось от нее лежало в коробке из красного дерева. Ее скрипка, которую она забыла в их доме. Столько лет он хранил ее, лелея глупую надежду, что ее смерть – это всего лишь слух.
Клаус взял скрипку в руки, пройдясь длинными пальцами по струнам, на мгновения вернул мимолетные воспоминания о ней. Он улыбнулся этой, казалось бы, глупой, мысли.
– Я думала, она тогда сгорела, – раздался за его спиной знакомый голос.
========== Часть 2 ==========
Утро для беременной женщины, пусть и на первых месяцах, пора далеко не легкая, а если живешь в особняке Древней семьи, то и подавно. Но это утро для нашей несчастной волчицы началось с медленной и грустной мелодии на скрипке. Мелодия будто окутала дом и мягко распространялась по всем его коридорам. Про себя Хейли успела отметить, что под такую мелодию наверняка можно было вспомнить все горести и несчастья, которые преподносились в мелодрамах, начиная с истории о хаски по имени Хатико, заканчивая милыми придурками – Розой и Джеком с печально известного Титаника.
Музыка доносилась из гостиной на первом этаже. В общем-то, комната выглядела ничем непримечательно, все те же обитатели дома, в лице Элайджи и Клауса, сидели в своих креслах, вновь перечитывая литературу прошлых веков. Единственное, а вернее единственная, кто никак не вписывался в эту абсолютно будничную картину, была скрипачка в черном кожаном плаще, стоявшая, как нестранно, на столе, которая и оказалась источником утренней мелодии.
– Я что-то пропустила? – только и смогла спросить Хейли, но все вели себя абсолютно непринужденно, даже не обратив внимания на недавно проснувшуюся молодую мать.
– Ах, да. Хэйли, буду рад тебя представить, нашей хорошей старой знакомой, а так же другом семьи – Данте Сент-Клер, – первым прервал тишину, если забыть об игре на скрипке, Элайджа представив их гостью и при этом, не отрываясь от чтения книги. – Она отбывает здесь наказание за очередное необоснованное подозрение в сговоре против моего брата.
Гостья сделала небольшой реверанс, при этом одарив свою новую знакомую вежливой улыбкой, но, ни на секунду не запнулась, исполняя музыкальное сочинение. Естественно, причина, которую озвучил Элайджа прозвучала слегка натянуто, но в полнее в духе Клауса, тем самым истинная причина заключения их старой знакомой могла оставаться скрытой.
– Она под внушением? – настороженно спросила девушка, оценивая постамент на котором стояла ее новая знакомая.
– Частично. Пытается давить на жалость. Но именно сейчас вся ее прелесть заключается в том, что она чертовски злится, – теперь отозвался Клаус, с играющей на губах улыбкой всем известного кота, а когда жалостливая мелодия резко перешла в «Полет Валькирии», все с той, же улыбкой добавил. – На ближайший месяц это наш музыкальный центр.
Новички, которые только начинают свой путь игры на скрипке, безусловно, издают чудовищные звуки, но мало кто знает, что, специально создать такой звук, мало у кого получится, то струны рвутся, то звука как такового может и не получится. Что касается профессионалов, то они все делают на высшем уровне, поэтому следующее секундное явление заставило заткнуть уши не только оборотня, но и двоих Древних вампиров.
Не прошло и минуты, как скрипачка продолжила наигрывать уже третью мелодию, как ни в чем не бывало.
– Милая, если тебе вновь вздумается сделать нечто подобное, будь добра, предупреди мать моего ребенка о возможном стрессе.
Игра прервалась лишь на мгновение, тем самым давая понять, что девушка впечатлена подобным заявлением. Двое восприняли это как должное, не каждый день вампир узнает, что есть возможность забеременеть живому существу от гибрида, но лишь одному из трех слушателей эта недолгая пауза, а также пару фальшивых нот вначале последующей давно знакомой мелодии, дали понять, что желаемый результат достигнут.
– Элайджа, – обратилась Хейли к вампиру с просьбой, собственно говоря, по причине которой она и искала Древнего. – Мне нужна твоя помощь, – сказала она, тем самым намекая, что ее просьба не для ушей Клауса и тем более не для ушей новоявленной гостьи.
В прочем, нашему инфантильному герою не обязательно было слушать эту просьбу. Накануне вечером, он лично внушил девушке увести Элайджу куда-нибудь подальше от особняка, оставив Данте в полном его распоряжении. Она в свою очередь не подала виду, что заметила какое-то особое отношение Элайджи к девушке, не смотря на то, что Клаус все равно сидел спиной к ней.
– Ну что ж, sweetheart, каково это? – его собеседница, продолжала молчать, играя на скрипке. – Видеть, что тот, кого любишь всем сердцем, оказывается увлеченным совершенно другой милой леди, а тот, кто когда-то тебя любил, станет отцом ее ребенка?
Музыка стихла.
– Может быть, лучше ты мне ответишь на этот вопрос? – девушка спрыгнула со стола, и положила инструмент в футляр, в котором он покоился последнюю сотню лет. По не счастливому стечению обстоятельств тот лежал прямо перед Клаусом.
– Каково это быть влюбленным в ту, которая никогда не ответит тебе взаимностью? А чувство, которое сидит где-то внутри тебя, вновь проснулось, даже через сотню лет, – девушка сказала ему это, глядя непосредственно в глаза, и развернувшись, направилась в какую-либо другую комнату, избегая компании эгоцентричного собеседника.
– Не будь настолько самоуверенна, – он появился прямо перед дверью комнаты, заслоняя собой выход.
Его взгляд давал понять, что шутки с ним плохи и малейший неверный ход со стороны соперницы в этой словесной игре может закончиться непредвиденными последствиями.
– Я ничуть не преувеличиваю. Я помню тот поцелуй в твоей комнате, помню, как ты пришел ко мне домой. Впервые за все время нашего знакомства именно в те моменты ты был искренним. Ты ненавидишь меня потому, что любишь и потому что знаешь, что я вижу гораздо больше, чем все остальные….
– Ох, давай еще ты мне расскажи про мою темную заблудшую израненную душу. Давно что-то я об этом ничего не слышал.
– К чертям твою душу! Ты просто маленький мальчишка, который хочет, чтобы его полюбили, но при этом отталкиваешь и превращаешь в марионеток всех, кто к тебе неравнодушен, потому, что боишься, что они первые сделают с тобой это. Ты одинок, Клаус. Я не ты, я одиночка. Я не хочу, чтобы меня любили. Именно поэтому я не хотела связывать свою жизнь с вами. Именно поэтому я всегда сбегаю. Именно поэтому любовь к Элайдже меня убивает.
Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Клаус понимал, что, все, что было сказано ей, правда. Партия выиграна с разгромом, но, несмотря на это она была ему нужна. Тогда, после пожара, два имени, которые он не смел, произносить вслух: Марсель и Данте. Последнее до прошлого вечера звучало равносильно ругательству, напоминая о слабости, когда впервые за тысячу лет он не смог контролировать свои чувства.
Данте хотелось как можно быстрее покинуть комнату, из-за накалившейся атмосферы трудно было дышать, но как только она вновь попыталась выйти, мужчина схватил ее за руку. Острая боль, которая не имела ничего общего с хваткой Древнего, на мгновение парализовала руку. Девушке все же удалось сдержать стон.
– Дай мне один день, – он смотрел на нее с мольбой во взгляде. – Я сделаю все, что ты скажешь. Всего лишь один день….
========== Часть 3 ==========
Когда живешь в этом мире более тысячи лет, не так трудно выучить все виды обольщения, таких податливых созданий как женщины. Кто-то реагирует на подарки, которым бы позавидовала сама королева, кто-то на повадки, прошу простить за столь резкое слово, самца осознающего, что весь мир лежит у твоих ног, кто-то ведется на жалость, которая призывает проснуться материнские чувства. Это далеко не весь список возможных путей обольщения, но, ни один из них не приведет вас к желаемому результату, если женщина знает вас и ваши повадки.
Наш достопочтенный герой привык добиваться всего, что он пожелает. Стать полноценным гибридом? Пожалуйста. Власть над французским кварталом? Как вам будет угодно. Благосклонность и симпатия, а быть может и любовь белокурой леди? Прошу. А что если желаемый объект отнюдь не хочет быть замеченным, любимым или даже одаренным каким-либо вычурным подарком?
– Один день? – переспросила милая леди, и ее губ коснулась ироничная улыбка. Подобная просьба была шуткой, понятной лишь ей. – Я хочу прогуляться, – ответила она, раздумывая каких-то полминуты. – И ты все это время будешь не вампиром, не гибридом, не королем. Ты будешь Клаусом.
– Но это и есть я, – с улыбкой, с которой обычно отвечают ребенку на какой-то нелепый вопрос, ответил Клаус, отпуская руку девушки.
– Нет, это не ты. Это лишь части тебя. Маски. А я хочу увидеть, то, что останется, когда ты без них. Будь Клаусом, не приторно сладким и не деспотично жестоким, а кем-то средним, – она внимательно изучала его лицо, пытаясь найти в глубине этих голубых глаз того о ком она говорит. – Я хочу, чтобы ты перестал притворяться.
На его губах заиграла полуулыбка, давая понять, что это милое создание играет с огнем, но, в конце концов, этот день был нужен ему, а не ей, и он это прекрасно знал. Выходя из особняка, мужчина учтиво предложил руку девушке, и уже потеряв надежду на какой-либо ответ с ее стороны, она приняла этот жест. На ее губах играла улыбка, совсем не похожая на улыбку соперника или дамы, которая заставила упасть своего кавалера на колени. Это было волшебное сочетание любопытства, старой дружбы и еле уловимой нежности.
Ни для кого не секрет, что Новый Орлеан славится Французским кварталом. Это сердце города, охваченное весельем и карнавалами. Каждый день на Бурбон-стрит вы можете встретить всевозможных гадалок, шаманов, ведьм и прочих представителей магической знати, конечно же, несмотря на глубокие корни, не многие из них оправдывают свое название. Французский квартал всегда любил праздновать с размахом каждодневные праздники, поэтому всевозможные аттракционы, простирающиеся вдоль закоулков, не ускользают от внимания туристов. Начиная от разнообразных тиров, мишенями в которых могут оказаться как шарики, так и головки несчастных жертв колдунов-вуду, заканчивая небольшим парком аттракционов расположенным в ближайшем сквере.
Наверняка сегодня был какой-то особый день, когда никто не посмел вмешаться в отношения нашей забавной пары. Они были предоставлены друг другу, но, несмотря на это между ними все, же чувствовался определенный барьер.
– Я никогда не спрашивал тебя, – первым начал разговор гибрид, когда они только прогуливались по старинным улочкам квартала, и еще не успели достигнуть центра веселья. – Твои предки были французами, – этот факт был безукоризненным, русые волосы с рыжеватым оттеком, синие глаза, легкий загар спровоцированный климатом Нового Орлеана, а так же фамилия, которая в те времена, когда эта прелестная девушка была малышкой, была тем самым показателем происхождения, – но ты получила итальянское имя – Данте.
Спутница смущенно улыбнулась, глядя на своего спутника, и вежливо опустила тот прискорбный факт, что даже в то время, когда она была другом семьи Древних, он достаточно редко утруждал себя разговором с ней.
– Это имя дал мне скрипичный мастер, у которого я училась. Он был патриотом и считал гением каждого знаменитого итальянца. Нет, он не был моим отцом, – она тут же ответила на вопрос, отразившийся на лице Древнего. – Он рассказывал, что нашел меня у себя под дверью в корзинке, и единственное, что осталось у меня от родителей это фамилия, вышитая на одеяле, в которое я была завернута.
Она рассказывала об этом с легкой грустной улыбкой, которая появляется, когда человек вспоминает, что-то хорошее, оставшееся навеки в прошлом.
– Ты злишься на своих родителей? – спросил мужчина, думая о чем-то своем.
– Нет, – после минутной паузы ответила девушка. – Я им благодарна за то, что они сделали, как бы странно это не звучало. Благодаря им, я стала тем, кем являюсь.
Клаус засмеялся, неужели эта девчонка пытается найти хорошее в том, в чем хорошего нет и быть не может. Конечно, глупо полагать, что такой позиции девочка придерживалась всю сознательную жизнь, но о насмешках со стороны сверстников и разочарованности в людях она интеллигентно умолчала. Данте легко сжала его руку и, заглянув в глаза, произнесла:
– Ненависть слишком сильное чувство, чтобы противостоять ему столетиями, – она улыбнулась и потянула его в сторону улицы, на которой карнавал шел уже полным ходом.
Казалось, она совсем не изменилась с того момента как они в последний раз виделись, правда, она обрезала волосы и теперь они были чуть выше плеча. Замечая все эти нюансы, Клаус мог позволить себе признать пусть и не любовь к этой милой барышне, а хотя бы некий интерес, который в отличие от тех многих случаев даже и не думал угасать.
– Хочу того медведя, – девушка указала на огромного плюшевого медведя, который являлся призом за десять метких попаданий в яблоки из лука.
Одарив девушку взглядом, в котором издевку не увидел бы разве что слепой, направился к хозяину тира, но девушка резко потянула его на себя.
– Ты же понимаешь, что я хочу, чтоб ты выиграл его, – на ее лице играла самоуверенная улыбка, давая понять, что возражений милая леди не потерпит, и взгляд Древнего, от которого дрожали коленки у великих мира сего, не дал желаемого результата.
– Как дама пожелает, – учтиво ответил он, выдавив из себя подобие улыбки.
Заплатив владельцу деньги и взяв лук и стрелу, Клаус с легкостью попал в яблоко. На восхищенное замечание мужчины, гибрид пробурчал что-то невнятное, и лишь Данте разобрала возмущенное «Поживи в Средневековье». Ее смех привлек внимание Древнего.
– Хочешь попробовать? – обратился он к девушке. – Я не кусаюсь, по крайней мере, сейчас.
Она согласилась, несмотря на то, что на какое-то время вновь позволила управлять этому мужчине собой, как когда-то. Его голос мягко шептал ей на ушко советы, при этом управляя каждым ее движением.
– Выровняй дыхание, – с еле уловимой насмешкой произнес он. – Сделай глубокий вдох и стреляй на выдохе, – она повиновалась, и стрела пробила яблоко насквозь. – Хорошо, но могло быть и лучше, – теперь насмешка была более явной.
Девушка вежливо улыбнулась, и, отдав лук своему спутнику, уже через пару минут держала в руках почетный приз, который составлял половину ее роста. Немного отойдя от тира, девушка внимательно вглядывалась в толпу, стоя на ближайшей скамейке.
– Подари медведя вон той девочке, – спрыгнув со скамейки, она вручила древней проблеме как магического, так и человеческого мира плюшевую игрушку и указала на маленькую девочку, которая с интересом высматривала у проходящих мимо детей игрушки и воздушные шарики, хотя сама довольствовалась маленьким мороженым.
Мать девочки тем временем высчитывала деньги на проезд, и, судя по ее кошельку денег у семьи было немного. Удивлению женщины не было предела, когда молодая пара подошла и со словами (кстати говоря, слова принадлежали девушке) «С праздником!», вручили подарок ее дочери.
– Что это было? – Клаус вопросительно взглянул на девушку, когда им удалось выбраться из шумной толпы.
– Не знаю, – беззаботно пожала плечами девушка. – Видел, как у девчонки глаза засветились?
– Этот медведь вряд ли поможет ее семье, – цинично заметил он.
– За то она начнет верить в чудо. Дети любят чудеса, так почему же не помочь им в это верить? Ты как будущий отец должен это, – она как бы, между прочим, пожала плечами.
– Ты ревнуешь, – он улыбнулся, как довольный кот.
– Мне льстит, что, несмотря на беременность той девушки, ты продолжаешь на меня так смотреть, – продолжая держать его за руку, она опередила его на пару шагов и повернулась к нему лицом.
– Как же? – улыбка не сходила с его лица.
Они остановились, и взгляд Данте переменился, из него ушла былая мягкость и нежность, остались только огоньки в глазах, которые и не думали скрывать любопытства хозяйки.
– Я часто замечала, что глядя на тех многочисленных твоих спутниц, не важно, что между вами происходило светская беседа или страстные поцелуи, твои глаза оставались все такими же холодными, – девушка не заметила как перешла на шепот, – как у волка. Даже когда ты смеялся, они не менялись.
Она резко развернулась и пошла вперед. Рука саднила гораздо больше, чем утром, а признаки лихорадки уже давали о себе знать, слишком многое напоминало о том, что должно случиться совсем скоро.
– Почему я, Клаус? – она подняла голову вверх, будто спрашивала у небес об этом. Им повезло, что старые улочки французского квартала были пусты, а все их жители были либо на работе, либо на карнавале. – Тебе более тысячи лет, каждая вторая не сможет устоять перед твоим шармом, подарками и прочим-прочим-прочим, но ты выбрал меня, – она повернулась к нему и будто мысли вслух произнесла. – Звучит, как будто тебе предлагают весь мир к твоим ногам, а ты выбираешь печеньку, – на последней фразе она с нескрываемой иронией взглянула на Древнего.
Мужчина засмеялся, но с легкостью игнорируя вопрос, ответил:
– Раз уж я играю роль обычного парня, могу ли я пригласить тебя в кафе? – если бы не предательская боль в мышцах и руке, девушка бы отказалась.
– Как вам будет угодно, – на ее лице вновь заиграла улыбка, и она сделала реверанс.
Со стороны могло показаться, что эта пара чертовски давно вместе, если никак супруги, то как старые друзья. Мужчина галантно отодвинул стул перед девушкой, и что-то прошептал на ушко, от чего она смущенно улыбнулась. Правда, заказы были немного разные: двойной кофе с молоком и тройной виски. Официанты, у которых еще было время сидеть и сплетничать с барменом у барной стойки сделали несколько ставок, на то кем молодые люди приходятся друг другу. Мнения разошлись, кто-то предположил, что они уже около пяти лет вместе, кто-то, что они просто друзья, а кто-то что сегодня произойдет помолвка, но никто не угадал правды. Кому в голову может прийти, что мужчина может смотреть на девушку столь влюбленными глазами, а девушка наблюдает за ним с такой необыкновенной нежностью всего лишь на первом свидании.
Они говорили обо всем и не о чем, знаете, как бывает со старыми друзьями, лишь из отдаленных фактов вы узнаете об их жизни, но при этом не утруждаете себя лишней манерностью.
