Текст книги "Капризная вдова"
Автор книги: Валери Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
13
Сцепив на коленях руки, Генриетта всматривалась в бледное лицо Короля и в сотый раз вспоминала ужасное мгновение, когда нашла его лежавшим ничком на илистом берегу рва. В усадьбе до прибытия доктора заботами Кук обоих пострадавших со всеми предосторожностями искупали, согрели и уложили в постель.
Что касается Генриетты, то она просто опустила ноги в лохань с теплой водой, и горничная подливала туда кипяток до тех пор, пока Генриетту не перестало знобить. Приехавший доктор поспешил на помощь раненым. Он зафиксировал сломанную руку виконта тугой повязкой, потом перешел в комнату, где лежал Брэндиш, и, тщательно осмотрев молодого человека, объявил, что у того сильнейшее сотрясение мозга. Отдав Кук необходимые распоряжения по уходу за больными, доктор надел видавшую виды шляпу и собрался уезжать – его ждали у булочника, жена которого должна была вот-вот родить.
– На сей раз двойня! – радостно сообщил доктор. – Итого у нее будет уже двенадцать детей! Но, доложу я вам, она мать, каких поискать!
Генриетта нагнала его у самого порога.
– Доктор, Брэндиш поправится?
– На вид он крепкий молодой человек, но, признаюсь, мне не нравится, что он не приходит в сознание больше двух часов. Если очнется до вечера и избежит воспаления мозга, то, уверен, доживет до внуков. А теперь мне пора!
Тревожное ожидание заполнило последующие часы. Генриетта сидела у постели Короля, не сводя глаз с его лица.
Уже за полдень Кук принесла ей немного поесть. Изредка Король стонал, сжимая в руках одеяло, которым его накрыли, потом снова затихал, словно уходил глубоко в себя.
Спустя еще час Генриетта поднялась и в волнении начала мерить шагами комнату. Ей хотелось узнать, как самочувствие лорда Эннерсли, но Короля оставить одного в таком беспомощном состоянии не могла даже и ненадолго.
Однако около трех часов снизу, из передней, послышался какой-то шум и громкие голоса, и Генриетта вышла в коридор узнать, в чем дело.
В вестибюле незнакомая женщина ругала Кук и на повышенных тонах требовала позвать миссис Литон немедленно, сейчас же!
Ну и манеры! Явиться в чужой дом и кричать на слуг! Кто бы это мог быть?
Из комнаты лорда Эннерсли в сопровождении горничной вышли миссис Литон и Энджел. Поравнявшись с Генриеттой, мать попросила ее сойти вниз.
– Приехала леди Рамсден с двумя экипажами – видимо, хочет забрать раненых к себе, хотя, по мнению доктора, в течение ближайших нескольких дней перевозка им категорически противопоказана! Я известила виконтессу о том, что случилось и в каком они состоянии, но она и слушать ничего не желает! Сейчас она внизу, препирается с нашей дорогой Кук! – миссис Литон стиснула руку дочери. – Пойдем со мной, Генри, иначе я не вынесу встречи с этой женщиной после всего, что случилось между нами! И еще – я такая слабохарактерная, боюсь, не устою перед ее натиском и разрешу вытащить раненых джентльменов из постелей!
Генриетте не хотелось покидать Короля, но она понимала, что ее мать, всегда питавшая глубокое, даже чрезмерное по меркам светского общества почтение к влиятельным особам, может уступить виконтессе. Поэтому после минутного колебания Генриетта согласилась сопровождать мать, попросив Энджел побыть возле Брэндиша.
– Если он очнется, – проинструктировала она сестру, – тотчас скажи, что ему ничего не угрожает и что его отец жив и здоров.
Согласно кивнув, Энджел устроилась возле постели Короля в кресле, покрытом кружевной накидкой. Через мгновение она уже что-то напевала себе под нос. Генриетта хотела попросить ее замолчать, чтобы не беспокоить больного, но не успела, потому что миссис Литон потянула ее к лестнице.
В ушах у Короля зашумело – словно на него налетел шквал, но воздух, казалось, оставался недвижим, только что-то прохладное коснулось щеки. Тела он не чувствовал, при этом у него появилось головокружение, сопровождаемое мучительными приступами тошноты. Перед глазами возникали какие-то образы – вот мелькнули чьи-то ноги в сапогах, потом он увидел себя лежащим в ручье, и над ним плакала какая-то женщина… Ну и странный же ему приснился сон! Он не мог разглядеть женщину, но слышал ее голос, такой ласковый и мелодичный. Что она говорила? «Король похож на вас, сэр…» – значит, она разговаривала с отцом!
Снова налетел порыв ветра, и голос женщины пропал, но щеки и лоб покрыла прохладная влага, потом какой-то другой голос запел чудесную мелодию без слов. «Со мной произошел несчастный случай, коляска перевернулась», – внезапно вспомнил Брэндиш.
Он открыл глаза и увидел создание небывалой, неземной красоты – с золотистыми волосами и огромными небесно-голубыми глазами. От него исходил свет. Необыкновенно красивая мелодия, которая лилась из уст создания, показалась ему знакомой. «Неужели я умер? – подумал Король. – Не может быть! Но тогда откуда это ощущение отстраненности от собственной плоти и страшный ветер, который безостановочно шумит в голове?»
– Как вас зовут? – прошептал Брэндиш, обращаясь к неземному существу.
– Энджел, – услышал он ответ шепотом. – А я вас знаю, хотя мы раньше и не встречались!
«Да, я умер и на небесах, – решил Король, – вот и ангел меня встретил. Еще бы ему не знать имя новопреставленного раба божьего!»
– Вы мистер Брэндиш, которого Бетси пыталась убить. Она поступила дурно, но я надеюсь, вы не будете держать на нее зла! Пожалуйста, простите ее, она так расстроена, что все время плачет!
Брэндиш прикрыл глаза, не в силах вынести яркий свет, излучаемый небесным существом. За что ему простить Бетси? И почему он так быстро попал в рай? А как же его многочисленные грехи?
– Но мои грехи… я получил за них прощение?
– Разумеется, мистер Брэндиш! Вы, конечно, зря так гнали лошадей, Генри считает, что вы поступили крайне безрассудно, но, как говорят, все хорошо, что хорошо кончается!
«Что же тут хорошего, ведь я умер?» – подумал Брэндиш. Он хотел еще спросить об отце, но внезапно на него навалилась чудовищная усталость, и его вновь захватили ветер и тьма.
В холле у лестницы хозяек дожидались три дамы в больших, модных, украшенных лентами и цветами шляпах с широкими полями. Одна из дам, очень хорошенькая, значительно моложе двух других, подняла на Генриетту блестящие карие глаза и смерила ее оценивающим взглядом. Стоявшая рядом с ней женщина постарше с такими же большими карими глазами нервно улыбнулась. «Без сомнения, это мать и дочь», – решила Генриетта.
Но обе они держались не слишком уверенно, находясь, судя по всему, под влиянием третьей дамы, – леди Рамсден. Завидев спускавшихся по лестнице хозяек, тетка Брэндиша выступила вперед, ударив тростью о плиточный пол.
– Немедленно отошлите миссис Харт, – потребовала она у миссис Литон. – Я не буду говорить в ее присутствии! Зачем вы ее привели? Вы же знаете, как я к ней отношусь!
Почувствовав, как затрепетала бедная мама, Генриетта сжала ее руку.
– Я вовсе не хочу вас обидеть, леди Рамсден, но Генри останется и будет присутствовать при нашем разговоре, потому что она моя дочь, и я ею горжусь!
– Поймите меня правильно, я ничего не имею против миссис Харт лично. Но несколько лет назад ее репутация была навсегда испорчена безобразным, скандальным происшествием. Каждый член общества должен знать границы дозволенного и никогда их не переступать! Если бы вы сразу послушались моего совета и отослали миссис Харт из усадьбы куда-нибудь подальше, то все это время вы и остальные ваши дочери пользовались бы моим покровительством. Но вы меня не послушались! Впрочем, это дело прошлое. То, зачем я приехала к вам сейчас, не требует присутствия вашей старшей дочери, поэтому я настаиваю, чтобы она ушла!
Речь леди Рамсден потрясла Генриетту до глубины души. Не веря своим ушам, она с изумлением взглянула на мать.
– Почему ты никогда и словом не обмолвилась о том, что на самом деле произошло между тобой и леди Рамсден, мама? – спросила она тихо. – Если бы я знала, что одно мое присутствие стало причиной вашего разлада, то немедленно бы уехала. Я-то думала, что всему виной только скандал с Фредди… Нет, ты не имела права скрывать от меня правду!
Глаза миссис Литон наполнились неподдельным ужасом.
– Выгнать собственное дитя из дому? Как такое могло прийти тебе в голову! Да, я ничего не сказала тебе о совете леди Рамсден, потому что знала – ты постараешься сразу же исчезнуть из нашей жизни. Как бы высоко я ни ценила покровительство виконтессы, тебя, дитя мое, я люблю и ценю гораздо больше. Надеюсь, ты всегда будешь это помнить!
Взволнованная, Генриетта представила себе, от каких благодеяний виконтессы отказалась мать, примяв свою старшую дочь в дом после смерти Фредерика, и горячо ее обняла.
– Все это очень трогательно, но совершенно бессмысленно, – фыркнула леди Рамсден и, ткнув тростью и сторону Генриетты, потребовала: – А теперь уходите!
С языка молодой женщины уже была готова сорваться резкость. Ее совершенно не заботило мнение чересчур властной и временами даже злобной виконтессы. Она уже открыла было рот, чтобы дать незваной гостье достойный отпор, но миссис Литон обняла дочь за талию и прижала к себе, прося помолчать.
– Ваша светлость, – начала сама хозяйка дома, гордо подняв голову. – Прошу вас оставить в моем доме этот высокомерный тон! Если вы не в состоянии разговаривать с моей старшей и самой любимой дочерью, как того требуют приличия, я прикажу слугам вывести вас вон!
От волнения миссис Литон дрожала мелкой дрожью, но Генриетта была очень довольна, что она не поддалась своей слабости и проявила характер. Так они обе и стояли на нижней ступеньке лестницы, объединившись против общего врага.
Изумленная отвагой бывшей приятельницы, леди Рамсден подняла брови.
– Это неслыханно! – воскликнула она злобно. – Вы мне угрожаете, Лавиния?
– Да, Маргарет, угрожаю!
Ко всеобщему удивлению, виконтесса не встала в позу, а тут же сникла, и Генриетта заключила, что люди ее сорта уважают только тех, кто способен дать им отпор.
– Тогда, полагаю, спорить дальше бесполезно, Лавиния. С сожалением вынуждена констатировать, что ваши манеры значительно ухудшились со времени нашей последней встречи. Пожалуй, даже хорошо, что тогда, шесть лет назад, вы не послушались моего совета и пренебрегли моим покровительством!
– Целиком разделяю ваше мнение! – холодно, светским тоном откликнулась миссис Литон.
В ответ виконтесса только фыркнула.
Внезапно заговорила молодая женщина.
– Мы приехали сюда, получив известие об ужасном происшествии на дороге. Оно потрясло нас до глубины души. Пожалуйста, скажите, как сейчас чувствуют себя пострадавшие? Я очень волнуюсь, ведь мы с мистером Брэндишем большие друзья!
По-видимому, последняя фраза предназначалась специально для Генриетты, и та внимательно посмотрела на незнакомку, стараясь понять, кто она. Неизвестная гостья была хороша собой, элегантна, с изысканными манерами и тихим, приятным голосом.
– Мы, кажется, не знакомы с вами, милая? – спросила миссис Литон и перевела взгляд на леди Рамсден, давая понять, что ожидает официального представления.
Виконтесса поняла намек и представила посетительниц как миссис Кемпшот и миссис Маршфилд. Услышав, что новая знакомая тоже вдова, Генриетта почувствовала неясную тревогу. Уж не влюблен ли в нее Брэндиш? Но она постаралась поскорее прогнать эту мысль, тем более что миссис Маршфилд ждала ответа на свой вопрос.
– Лорд Эннерсли уже вне опасности и спокойно почивает, а вот мистер Брэндиш пока не очнулся от обморока.
Все три незваные гостьи испуганно ахнули.
– Надо сейчас же перевезти брата и племянника домой, в Бродхорн! – воскликнула расстроенная леди Рамсден и, вытащив из ридикюля батистовый платочек, приложила его к глазам.
Миссис Литон, которую всегда трогал вид чужого горя, выпустила из объятий Генриетту и в порыве сочувствия схватила леди Рамсден за руку.
– Успокойтесь, Маргарет, – воскликнула она, – ваш брат чувствует себя хорошо, клянусь вам, а что касается племянника, то доктор уверяет, что мистер Брэндиш еще увидит собственных внуков! Надо только дать ему прийти в себя и поправиться!
– Я требую, чтобы их немедленно отвезли домой! – взвизгнула виконтесса.
Миссис Литон обернулась к Генриетте.
– Милочка, распорядись, чтобы в гостиную подали для наших гостей чай, – попросила она, – и миндальный ликер.
– Я бы предпочла херес, – заметила леди Рамсден. Кивком отпустив дочь, миссис Литон повернулась к виконтессе и предложила ей расположиться на канапе возле огня.
Леди Рамсден несколько раз сморкнулась в платочек и со страдальческим видом прижала руку к сердцу.
– Джорджиана! – обратилась она к миссис Кемпшот повелительным тоном. – Сядьте рядом, в этот трудный час мне нужна ваша поддержка! О, дайте мне вашу нюхательную соль, мне нехорошо!
Миссис Кемпшот услужливо кинулась к ней, торопливо шаря в ридикюле.
– Вы так побледнели, миледи, – заохала она. – Сразу видно, как вы любите брата и племянника. Вы так за них переживаете!
– Это верно, – скорбно ответила виконтесса. – Они мои самые близкие родственники, их счастье мне дороже своего собственного!
Генриетта с трудом удержалась от колкости, которая уже была готова сорваться с языка. Вряд ли такая женщина, как виконтесса, способна питать к кому-нибудь сильные чувства. Ею руководит одно желание – безраздельно распоряжаться чужой жизнью.
Генриетте целый час пришлось провести в гостиной. Она сидела как на иголках, с нетерпением, как и миссис Литон, ожидая, когда же гостьи уедут. Но странное дело: едва возникал удобный момент, чтобы встать и попрощаться с хозяйками, миссис Маршфилд открывала свой розовый ротик и переводила разговор на какую-нибудь новую тему. Время шло и шло, и Генриетта уже изнывала от желания поскорей вернуться в спальню, чтобы узнать, очнулся ли Брэндиш. Кроме того, она боялась, что Энджел не сможет оказать ему помощь, если понадобится.
И вот ее терпение кончилось. Поднявшись, она извинилась и сказала, что ей надо срочно отлучиться по хозяйству. Миссис Маршфилд тоже немедленно вскочила с таким видом, словно собиралась сопровождать Генриетту, – очень неумно с ее стороны, ведь она была и этом доме впервые. Но опасения молодой хозяйки оказались напрасными: миссис Маршфилд, учтиво склонив голову, лишь пожелала ей всего хорошего и выразила надежду на встречу в будущем при более счастливых обстоятельствах. При этом на ее хорошенькое личико словно набежала легкая тень.
Поднимаясь наверх, Генриетта размышляла об увиденном. Несчастный случай с Брэндишем явно каким-то образом нарушил планы красотки-вдовы. При всей ее светскости, самообладании и выдержке в ней чувствовалась пронырливость ловкой интриганки. Она первой начала расспрашивать о Брэндише, всеми силами затягивала визит и, наконец, явно не хотела отпускать Генриетту из-за стола. Конечно, предположение, что у миссис Маршфилд имеется свой интерес насчет Брэндиша, было очень смелым, но не надо быть особо проницательной, чтобы понять: хорошенькая, свободная молодая женщина, имевшая благодаря матери прекрасные отношения с леди Рамсден, может попытаться выиграть столь замечательный приз в матримониальной гонке – благосклонность будущего наследника лорда Эннерсли. Стать следующей леди Эннерсли – неплохая перспектива!
Генриетта постаралась отогнать от себя эти неприятные мысли. Разумеется, Брэндиш рано или поздно женится, но надо надеяться, у него хватит ума выбрать женщину совсем иную, нежели миссис Маршфилд. Впрочем, пусть женится, на ком захочет, ее, Генриетту это не касается!
С этой мыслью она быстро взбежала наверх и стремглав бросилась в спальню.
14
Спальня Генриетты выходила окнами на запад, поэтому от полудня до самого заката весеннее солнце щедро заливало комнату золотом. Длинные, до полу, изящные кружевные гардины с воланами, дубовый паркет, хрустальная чаша с букетом засушенных цветов на круглом инкрустированном столике между окнами, обои с мелким, будто ситцевым цветочным узором и, наконец, тщательно навощенная кровать вишневого дерева под темно-красным бархатным балдахином, собственноручно вышитым хозяйкой, – все это делало комнату очень уютной. Впечатление дополняли два мягких стула в чехлах, тоже украшенных вышивкой кружев.
Когда Генриетта вернулась, Энджел по-прежнему сидела в кресле, удобно подложив под спину подушку, и что-то напевала себе под нос.
– Как хорошо, что ты пришла, Генри! – весело воскликнула она, поднимаясь и подходя к сестре, которая, встав в ногах постели, внимательно всматривалась в лицо раненого. – Хочу тебя обрадовать: едва за тобой закрылась дверь, как мистер Брэндиш пришел в себя, правда, ненадолго!
Генриетта чуть не захлопала в ладоши от радости и облегчения.
– Что же он сказал? – воскликнула она. – Он долго был в сознании?
– Минуту или чуть больше, и сказал такое – уму непостижимо! Представляешь, спросил, отпустила ли я ему грехи! Чтобы его не расстраивать, я, разумеется, ответила, что отпустила, и попросила простить Бетси, хоть она и пыталась его убить. Он наморщил лоб, видно, силился сказать что-то еще, но неожиданно заснул, как младенец!
Лицо Брэндиша было все так же бледно, спутанные черные волосы разметались по подушке, дыхание по-прежнему было прерывистым. Одетый в ночную рубашку покойного мистера Литона, слишком тесную в плечах и груди, он, несмотря на свои могучие мускулы, выглядел таким уязвимым и беспомощным, что у Генриетты на глаза навернулись слезы.
Но рассказ Энджел поселил в ней надежду, и, вдохновленная этим, она возобновила дежурство. Снова томительно потянулось время. Иногда она прикладывала руку к щеке молодого человека, выясняя, не поднялась ли у него температура. К счастью, ее опасения оказались напрасными. Прошел час. Солнце все сильнее клонилось к пологим холмам на западе, и тени в комнате становились все длиннее.
Чтобы размяться, Генриетта встала и подошла к окну. Теплые лучи позолотили ей лицо. За последние два дня произошло столько событий, что все стало казаться невероятным, волшебным сном. Подумать только, ее дважды поцеловал светский лев, роковой соблазнитель, а теперь он лежит в ее постели, пострадав в результате дорожного происшествия!
Издалека доносилось мычание ожидавших дойки коров и блеяние проголодавшихся овец. Боже, завтра приезжает Хантспил!
Вспомнив о нем, Генриетта улыбнулась. Его ждет неприятный сюрприз – усадьба на бог весть какой срок превратилась в госпиталь! Задайся кто-нибудь целью насолить новому владельцу Раскидистых Дубов за то, что он бесцеремонно выгонял ее семью из дому, и то невозможно было бы придумать мести лучше!
– Чему это вы улыбаетесь? – послышался низкий, грудной голос Брэндиша.
Обернувшись, Генриетта встретилась с ним глазами. Он спокойно разглядывал ее, еле заметно улыбаясь.
– Король! – воскликнула она и, метнувшись к кровати, склонилась к нему. – Вам лучше? Вы так напугали нас своим обмороком! Извольте сейчас же подробно доложить о своем самочувствии!
Он с видимым затруднением сглотнул слюну. Его мучает жажда! Генриетта поспешно налила в стакан воды из графина, стоявшего на столике возле кровати, и напоила Брэндиша.
– Если честно, я себя чувствую просто ужасно. В голове словно бушует ураган! – Он посмотрел на бархатный балдахин над головой и поморгал, словно надеялся прогнать неприятное ощущение. – А что с отцом?
– Не волнуйтесь, у него все в порядке. Он отделался переломом руки. И вообще, вам обоим повезло, все могло закончиться гораздо хуже. Вы чудом остались живы.
Генриетте вспомнилось, как тело Брэндиша соскользнуло в поток грязной воды, и она вздрогнула. Он коснулся ее руки.
– Вы тоже там были, верно? Мне почему-то кажется, что вы разговаривали с отцом. Это правда?
– Не стоит сейчас об этом, – покачала головой Генриетта и накрыла его руку своей.
– Но как вы попали на место происшествия? – озадаченно спросил он. – Похоже, вас направляло само провидение!
– Все гораздо прозаичнее, – ответила Генриетта и рассказала про Бетси с ее пращой. Он слушал не перебивая, не сводя внимательного взгляда с ее лица.
Когда она закончила, он нахмурился и покачал головой.
– Бетси не в чем себя винить. Если бы я не гнал, как сумасшедший, да еще по глупости не швырнул отцу поводья в самый неподходящий момент, ничего бы не случилось, потому что я прекрасно знаю этот злосчастный поворот и много раз благополучно его проезжал. Нет, виноват во всем я один!
Генриетта сочувственно сжала его руку.
– Откровенно говоря, я тоже так считаю. Ваша горячность чуть не стоила вам и вашему отцу жизни.
Он повернул голову, чтобы лучше видеть свою собеседницу, и его губы искривила невеселая улыбка.
– Ваша прямота, Генриетта, ранит мою гордость.
– Извините, не хотела вас обидеть, но я предпочитаю называть вещи своими именами, это лучше, чем в угоду вашему самомнению закрывать глаза на очевидное сумасбродство. Конечно, время от времени необходимо давать волю своему темпераменту, но я бы предпочла, чтобы вы делали это на склоне лет, в окружении дюжины детей и внуков, которые будут за вами ухаживать.
– Я так дорог вам, Генриетта?
Она заметила озорные огоньки в его глазах и широко улыбнулась.
– Да нет, это просто проявление человеколюбия, не больше. Я сказала бы то же самое любому из своих знакомых, будь он на вашем месте!
– Так уж и любому? Даже управляющему моего дяди, посадившему под замок старину Винсента?
– Пожалуй, ему нет, – улыбнулась Генриетта.
– Знаете, во сне мне явилось странное видение. Вас это, наверное, рассмешит, но мне приснилось, что я разговариваю с ангелом…
В этот момент в спальню, тихонько постучав, вошла Энджел.
– Я услышала голоса, – начала она, но, увидев проснувшегося Короля, захлопала в ладоши и радостно закричала: – Вы живы, мистер Брэндиш! Это чудесно! Помните меня?
Он взглянул на нее, словно что-то припоминая, и в следующий миг покатился со смеху.
– Энджел! Ну конечно! Вы и есть ангел из моего сна! Понимаю, на самом деле это было наяву, просто меня ввело в заблуждение ваше имя – я решил, что умер, попал в рай, и мне явился херувим! Но моя ошибка вполне простительна, потому что вы и впрямь ангельски прекрасны! – Искоса глянув на Генриетту, он восхищенно продолжал: – Вы ослепительны, Энджел, вы бриллиант чистой воды! Я еще никогда не встречал подобной красавицы! – Уловив насмешливый взгляд старшей сестры, он осекся, но тут же поправил себя: – То есть я хотел сказать, что вы обе непревзойденные красавицы!
По-детски наивная, простодушная Энджел сразу прониклась к нему доверием. С обычной своей непринужденностью усевшись на краешек кровати, она затараторила:
– Бетси мне о вас все рассказала, мистер Брэндиш, – вы известный повеса! И еще вы, оказывается, влюбились в нашу Генри! – И Энджел изящным жестом прекрасной руки показала на старшую сестру.
Заливаясь краской, Генриетта попыталась поймать взгляд ее больших невинных глаз, чтобы заставить замолчать, но глупая Красавица, не обращая на сестру никакого внимания, продолжала болтать. Вдруг ее осенила новая мысль.
– Знаете, если вы женитесь на Генри, я буду вам очень благодарна, – с воодушевлением воскликнула она, – потому что иначе меня отправят в Лондон и выдадут замуж за герцога!
– Вот как? – спросил Брэндиш, тоже смущенный и в немалой степени раздосадованный. – И за какого же?
– Не знаю, – пожала плечами Энджел. – Вообще-то, это не обязательно должен быть герцог или знатный лорд, просто богатый человек вроде вас, способный обеспечить моей семье безбедное существование. Но если вы уже полюбили Генри, тогда другое дело…
– Да замолчи же наконец, Энджел! – не выдержала пунцовая от стыда Генриетта. – Разве ты не понимаешь, что мистер Брэндиш нездоров и его нельзя беспокоить глупой болтовней?!
– Ее болтовня меня вовсе не беспокоит, – сердито воскликнул Брэндиш. – И я не так уж нездоров, чтобы не понять тревогу этого бедного создания. Неужели она сказала правду? – В его голосе послышалось отвращение. – Неужели вы и впрямь повезете ее в Лондон, принуждая пожертвовать своим счастьем во имя благополучия семьи?
Он сверлил Генриетту негодующим взглядом, но она не опустила глаз.
– Да, мистер Брэндиш, мы поедем в Лондон, как только соберем необходимые для этого средства. Видите ли, завтра сюда приезжает мистер Хантспил, нынешний владелец усадьбы, который дал нам три недели на то, чтобы мы подыскали новое жилье. Вот мы и решили отправиться в столицу, чтобы выдать Энджел замуж, а заодно позаботиться о будущем Шарлотты, мамы и Бетси…
Генриетта старалась говорить медленно, внятно, надеясь, что до Брэндиша наконец дойдет весь ужас их положения.
Но напрасно.
– Вот вы, оказывается, какая! Совсем как мои отец и тетка! – крикнул он с исказившимся от гнева лицом. – Все вы интриганки! Уж не хотите ли вы и меня на себе женить?
Генриетта поднялась на ноги.
– Я уже сказала вам вчера, что никогда не выйду за вас замуж, – тихим, спокойным голосом напомнила она. – С тех пор не произошло ничего такого, что изменило бы мое решение. Добавлю только одно: вы бросили мне несправедливый упрек, даже не дав себе труда подумать, в каком положении оказалась моя семья.
– Да и вы хороши, – парировал Брэндиш. – Обвинили меня во всех смертных грехах, а сами в это время занимаетесь омерзительным сводничеством! – Новый приступ тошноты заставил его прикрыть глаза. – О господи, как трещит голова! С вашего позволенья, я хотел бы немного поспать.
Его непонимание и внезапная враждебность жестко уязвили Генриетту; кроме того, она испугалась, как бы эта ссора не ухудшила его состояния. Поэтому, предупредив, что Кук скоро принесет ему для подкрепления сил бульон, она поспешила выйти из спальни вместе с Энджел.
Брэндиш лежал с закрытыми глазами, пытаясь разобраться в сумятице мыслей, которая усиливалась пульсирующей болью. Почему перепалка с Генриеттой так его расстроила? В конце концов, кто она такая, эта миссис Харт? Всего лишь заурядная сельская барынька, с которой он немного пофлиртовал. С какой стати ему волноваться о том, что она о нем думает и как собирается поступить с собственной сестрой? Но нет, ее лицо так и стояло у него перед глазами – такое печальное, что у него защемило сердце.
Через несколько минут пришла Кук с бульоном. Брэндиш машинально выпил его, не переставая думать об обиде, затуманившей взгляд прекрасных глаз Генриетты.
Потом он остался один в сумрачной комнате, освещаемой лишь слабым огоньком свечи, пока наконец не погасла и она. Теперь все погрузилось в кромешную тьму. И только тогда Брэндиш нашел силы признаться самому себе, что Генриетта волнует его, иначе он не позволил бы себе такого тона.
