355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валери Кинг » Свадьба на Рождество » Текст книги (страница 3)
Свадьба на Рождество
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:57

Текст книги "Свадьба на Рождество"


Автор книги: Валери Кинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Возможно, Гонория не может сделать выбор между муслиновым и атласным свадебным платьем, хочет знать мнение Хьюго, прежде чем будут пущены в ход ножницы.

– И как это наш братец выбрал себе в жену такую тупицу?

– Зато она хорошенькая.

– Да, но Мэри Фэрфилд тоже хорошенькая. – Джудит лукаво улыбнулась, помахав письмом перед носом сестры.

– Мэри в Эбботс-Энд! – взвизгнула Констанция. – Мы спасены, Джудит!

– О да, спасены, наконец!

С этими словами обе девушки поспешили наверх, не имея никакого желания встречаться ни с леди Хаклоу, ни с Гонорией.

5

Хьюго вернулся за свой письменный стол в некотором раздражении. Он уже несколько раз просил свою невесту ограничить их с тетушкой визиты второй половиной дня. Должна же Гонория наконец понять, что первые шесть утренних часов он обязан посвящать делам! В конце концов, она тоже заинтересована в том, чтобы он смог успешно завершить приведение в порядок своих владений. То, что она просто проигнорировала его желание, огорчило Хьюго, поскольку это значило, что нового объяснения не миновать.

До сих пор, когда он заводил об этом речь, Гонория рассыпалась в извинениях, ужасаясь причиненным ему неудобствам. В то же время она пыталась дать ему понять, что никогда бы не побеспокоила его, если бы речь не шла о деле чрезвычайной важности.

Ему было нелегко убедить ее, что выбор между абрикосового цвета шелком и пестрым ситцем для отделки малой гостиной таким делом никак не является. Она не соглашалась с ним, доказывая, что внешний вид его родовой усадьбы должен в полной мере отражать вкладываемые в ее устройство труды. Выбор между шелком и ситцем был делом первостепенной важности, как и разбивка нового розария рядом с лабиринтом и обязательная покупка китайской вазы для каминной полки в библиотеке. Когда она приехала как-то поутру, чтобы обсудить вопрос о китайской вазе, Хьюго как раз изучал труд об удобрениях. Он с трудом сдержал желание посоветовать ей, что лучше было бы сделать с этой прекрасной вазой…

Сейчас, сознавая, что пройдет некоторое время, прежде чем экипаж леди Хаклоу подъедет к парадному подъезду Хэверседж-Парка и лакей проводит его невесту с теткой в розовую гостиную, Хью решил, что у него есть по меньшей мере минут десять уединения.

Сев за стол, он снова взял перо и, к своему большому неудовольствию, увидел, что посередине страницы расплылось отвратительное пятно. Выругавшись себе под нос, Хью тщательно переписал содержание испорченной страницы, а затем продолжил свою работу, занося в особую книгу пометки, сделанные им во время его последней поездки по усадьбе.

Оставалось всего одиннадцать акров. Он поверить не мог, что труд, взятый им на себя почти три года назад, близок к завершению.

Хьюго внимательно перечитал заметки о подлеске, который давно следовало разредить. Он так разросся, что в зарослях можно было запутаться.

Запутаться. Он запутался… Словно наяву предстала перед ним черная шелковая полумаска. Великолепные ровные зубы, горячее юное тело…

Хью тряхнул головой, прогоняя непрошеные воспоминания о ночном приключении.

Когда они наконец покинут его?! Еще несколько минут назад, когда Констанция рассматривала его карту, ему пришло в голову, что она смотрит как раз на то самое место, где Белый Принц подстерег его карету, где молодая женщина бросилась ему на шею и поцеловала его. Она целовала его так, как когда-то Мэри, – горячо и страстно. Боже, неужели прошло почти пять лет с тех пор, как он видел ее в последний раз? Не может быть!

Что Мэри теперь делает? Влюбилась ли она в кого-нибудь, как он ей советовал в последнем письме? Странно, что он так и не смог заставить себя сообщить ей о своей помолвке…

А кого он целовал прошлой ночью? Почему даже сейчас он был весь полон неизъяснимых желаний?..

Хьюго нахмурился и снова попытался сосредоточиться на работе. Заросли. Там, наверное, водятся кролики. Белые кролики с мягким нежным мехом… Нежная кожа и нежные губы. Нежное тело, реагирующее на малейшее его прикосновение… Хьюго закрыл глаза и окончательно отдался во власть воспоминаний. Когда она поцеловала его, он испытал властное побуждение захлопнуть дверцу кареты и удержать ее при себе навсегда. Разумеется, он никогда бы так не поступил – не стал бы ради нее рисковать, жизнью кучера, но это побуждение, эта внезапная вспышка желания остались с ним. Они и разбудили его сегодня утром.

Первые несколько минут после пробуждения при розоватом отблеске рассвета он думал о том, что хорошо было бы ночью снова выехать на дорогу. Может быть, тогда Белый Принц опять решит напасть на него и он вновь увидит эту молодую женщину, чье горячее гибкое тело возбудило в нем прежние желания и мечты…

Легкий стук в дверь ворвался в его мысли, как пушечная канонада.

– Войдите, – сказал он, делая вид, что пишет что-то давно уже высохшим пером.

Хьюго был уверен, что это явился Сиддонс – доложить о прибытии, дам. Подняв глаза, он тут же проворно вскочил, чувствуя себя как мальчишка, которого застали окунающим в чернильницу косу сестры.

– Гонория! – воскликнул он, никак не ожидая, что она пройдет прямо к нему в кабинет.

– Доброе утро, Рейнворт, – сказала она своим обычным спокойным тоном и, улыбаясь, сделала шаг к нему навстречу. – Я вижу, я вас удивила. Я вам не помешала?

– О нет, разумеется, нет, – начал он вежливо, все еще пораженный ее внезапным появлением.

Гонория была в накидке, крытой бледно-розовым шелком, и такого же цвета шляпе, выгодно оттенявшей ее темно-каштановые волосы и темные глаза. Эта шляпа ей очень шла, и Хьюго невольно улыбнулся, но тут же вспомнил, что собирался серьезно поговорить с ней, и поспешно добавил:

– То есть вы меня, конечно, отвлекли – вы же знаете, по утрам я должен заниматься делами, но это самое приятное отвлечение.

– Я бы никогда не стала вас беспокоить, если бы не одно важное дело.

Хорошо зная, чего от него ожидают, Хьюго быстро обошел стол, чтобы, взяв Гонорию за руку, приложиться губами к ее щеке. Но внезапно в голове у него все перепуталось. Преследовавшие его все утро воспоминания неожиданно с новой силой нахлынули на него. Без дальнейших размышлений Хьюго сжал свою невесту в объятиях и крепко поцеловал ее в губы. Годами подавляемый им голод прорвался наконец наружу, требуя немедленного удовлетворения. Его губы с жадностью искали ее губ.

– Гонория, любимая! – шептал он, целуя ее шею. – Через три недели наша свадьба. Как я жажду тебя…

Он вновь и вновь целовал ее нежные теплые губы, но не ощущал при этом никаких признаков ответного желания. Казалось, что в его объятиях она чувствует себя кроликом, застывшим в ужасе посередине тропы в свете охотничьего факела.

Хью понял, что поторопился, и, стараясь скрыть разочарование, медленно отпустил Гонорию. Он опасался только, что напугал ее до потери сознания своим неджентльменским поведением.

– Тетушка ожидает нас в гостиной, – сказала она неуверенно и, откашлявшись, продолжала уже более спокойно:

– Хотела только показать вам эскиз столика для малой гостиной. Мы с тетушкой были в магазине, и мне не понравилась там резная мебель. Теперешняя мода на орнаменты кажется мне немного вульгарной. Я предпочитаю прямые линии, они больше подходят к такому солидному дому, как Хэверседж. Вы согласны со мной?

У него вдруг возникло такое же чувство, как в тот момент, когда прошлой ночью молодая женщина, выскочив из его кареты, захлопнула дверцу. Хьюго снова показалось, что над ним закрылась крышка гроба…

Гонория подала ему эскиз, о котором шла речь. В каком-то отупении он снова уселся за стол, машинально протянул руку за рисунком и бросил беглый взгляд на свою невесту. Единственным свидетельством того, что она восприняла его поцелуй как проявление страсти, а не как глупую выходку, была чуть заметная дрожь протянутой к нему руки.

Сквозь туман беспорядочных мыслей Хьюго невидящими глазами смотрел на рисунок.

– Очень мило, – кивнул он. – Я вполне одобряю ваш выбор.

Только возвращая ей эскиз, он заметил, что держал его вверх ногами. Осталось непонятным, заметила ли это Гонория. Хьюго сознавал, что ему следовало бы продолжить с ней разговор о ее несвоевременном визите, но он почему-то утратил всякий интерес к этой теме.

Нечто большее, чем ее нежелание считаться с его потребностью в одиночестве в утренние часы, только что открылось ему. Он не знал, о чем ему дальше говорить и что делать.

Знал ли он вообще свою невесту?

– Вы меня удивили, – прошептала Гонория, первой нарушив затянувшееся молчание.

Она явно хотела разрешить возникшее между ними недоразумение. Хьюго взглянул на нее с внезапно вспыхнувшей надеждой, но она отвела глаза.

– Я не ожидала, что вы меня поцелуете, иначе…

Заметив ее смущение, он поспешно встал, подошел к ней и взял за руку, с удовольствием отметив, что она не отодвинулась от него. И все-таки в ней чувствовалось желание вырваться и убежать. «Как она еще неопытна», – подумал Хьюго с внезапно зародившейся нежностью к ней.

– Я слишком поторопился, – сказал он спокойно. – Моим единственным оправданием может быть только моя любовь к вам. Прошу вас простить мне мой порыв.

Только теперь она подняла на него глаза и слегка улыбнулась.

– Ну конечно, Рейнворт.

Ему никак не удавалось убедить ее называть его по имени.

– Это мой долг, – добавила Гонория, – и в следующий раз я постараюсь лучше исполнить его.

– Вы лучшая из женщин! – воскликнул он, пылко целуя ее пальцы.

Отняв у него руку, она отступила на шаг.

– А теперь пойдемте к тетушке. Она очень заинтересовалась этим эскизом, хотя сама предпочитает завитки. А мне кажется, как я уже говорила, что прямые линии вернее отражают великолепие вашего дома. Только, пожалуйста, скажите мне, что вы на самом деле думаете об эскизе, потому что я… потому что, мне кажется, вы не успели рассмотреть его как следует.

Рассуждать о том, чем отличаются резные ножки от прямых, показалось ему настолько скучным, что он только заметил:

– В этом вы всегда будете в моих глазах лучшим судьей, дорогая. Я уже говорил вам: вы скоро станете хозяйкой моего дома и в этом качестве вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку. К тому же у вас превосходный вкус.

Казалось, Гонория была наконец удовлетворена. Когда оба они уже вышли в холл, она сказала:

– Рейнворт, я хотела вас кое о чем спросить. Когда мы с тетушкой приехали сегодня, я услышала какой-то странный визг. Что бы это могло быть?

Предложив ей руку, Хьюго улыбнулся.

– Боюсь, что это могли быть мои сестры. Констанция, наверное, рассказывала что-нибудь смешное.

– Вот как, – мягко произнесла Гонория, таким тоном она обычно начинала свои критические замечания в адрес его сестер. – Я никогда бы не подумала, что две молодые девушки могут поднять такой шум. Тетушка говорит, что она никогда не слышала, чтобы девушкам позволяли с визгом носиться по дому. Когда Сиддонс открыл нам дверь – мне, право же, неловко рассказывать об этом: выходит, как будто я сплетничаю, – но, Рейнворт, они умчались наверх по лестнице! Тетушке чуть не стало дурно! Я сама в жизни не была так шокирована.

Хьюго вздохнул.

– Я с ними поговорю.

– Благодарю вас. Мне не подобает делать замечания вашим сестрам, но они подают такой дурной пример маленькой Беатрисе. Когда мы поженимся, я надеюсь, они поймут, что я просто не могу позволить кому бы то ни было бегать по дому без всякого уважения к вашему положению. Это в высшей степени неприлично, особенно в случае Констанции и Джудит, которым пора было бы понимать такие вещи.

Хью почувствовал сильное раздражение, хотя еще совсем недавно, услышав вопли сестер, сам твердо вознамерился поговорить с ними об их манерах. Он тоже считал эти манеры неподобающими. Но когда Гонория заявила, что не потерпит такого поведения в Хэверседже, он подумал, что это уже немного слишком.

«Но ведь она права, – тут же упрекнул он себя. – Она вполне имеет право требовать, чтобы я поговорил с сестрами. В конце концов, когда мы поженимся, она будет хозяйкой дома, и ее желания станут законом. Кроме того, разве я не должен всегда и во всем считаться в первую очередь с ее желаниями?»

Ему стоило величайших усилий подавить вздох.

Когда они вошли в гостиную, Гонория сразу же заняла позицию рядом с теткой. Хью низко склонился над протянутой рукой леди Хаклоу. Гонория вручила ей свой эскиз и сказала, что Хью находит его очень милым и что оба они предпочитают прямые ножки резным. Холодно улыбнувшись Хью, леди Хаклоу слегка наклонила голову, признавая свое поражение.

Хью почувствовал, что раздражение вновь поднимается в нем. Если и дальше так пойдет, он скоро начнет рычать на прислугу, чтобы сорвать на ком-то дурное расположение духа. Он решил, что лучший способ преодолеть такое настроение – завершить объезд своих владений сразу же после того, как карета леди Хаклоу отъедет в направлении ее усадьбы Давдэйл-Мэнор.

Он уселся напротив своей невесты. Поскольку дамы тут же увлеклись оживленной дискуссией о преимуществах покупки двух столов вместо одного, так как за второй Гонории обещали существенную скидку, Хью мог беспрепятственно погрузиться в свои мысли.

И мысли эти немедленно обратились к Гонории.

Нельзя было отрицать, что она очень элегантна. Высокая, стройная, грациозная, в каждом движении сказывается порода. Прекрасная кожа являла собой изумительное сочетание спелого абрикоса со сливками. По цвету и разрезу глаз – совершенная голубка. Это была бы, пожалуй, самая привлекательная черта, если бы в глазах ее не таилось какое-то особенное, расчетливое и оценивающее выражение. Высокие скулы, широкий лоб, изящно очерченный подбородок при более живых чертах сделали бы ее лицо совершенно обворожительным. Но этот безупречный овал сердечком портили холодность и твердость взгляда. И еще то, что она редко улыбалась…

Хьюго вдруг подумал, что никогда не слышал ее смех. Почему она всегда так серьезна? Впрочем, именно за эту серьезность да сильно развитое чувство долга он, в сущности, и выбрал ее себе в жены…

В Хэверседже ему предстояло много лет тяжелого труда, и Хьюго не мог позволить себе жениться на какой-нибудь легкомысленной особе, которая стала бы злиться и дуться на него все долгие зимы за то, что он лишил ее столичных удовольствий. Когда он изложил Гонории свои требования к будущей жене, она была очень довольна и сказала ему, что выезжала в свет только по обязанности. «Какая ирония судьбы, – добавила она, – что я буду избавлена от этой обязанности необходимостью исполнять другую, гораздо более приятную, здесь, в Хэверседже».

Облокотившись на ручку кресла и подперев большим пальцем подбородок, Хьюго продолжал наблюдать за ней. В ее внешности был только один недостаток: нос у нее был великоват, чтобы считаться идеально красивым. Впрочем, этот недостаток с лихвой восполняли роскошные темно-каштановые волосы, уложенные в аккуратный шиньон на затылке. Хьюго представил себе, как распускает ее волосы – он был твердо намерен так поступить в их первую брачную ночь! – и держит в руках тяжелые пряди…

Но позволит ли она ему такую вольность?

Мысль странная, но, с ее сдержанностью, было вполне возможно, что Гонория не одобрит такого с собой обращения. Его взгляд скользнул с ее лица на розовые шелковые туфельки. Чувство, очень похожее на разочарование, овладело им, но он тут же напомнил себе, что до свадьбы невозможно с уверенностью сказать, как она отнесется к его прикосновениям, его объятиям и ласкам.

Впрочем, если судить по этому поцелую, который под влиянием какого-то порыва он только что запечатлел на ее устах, едва ли будущее сулило ему много радостных мгновений… Ему пришлось снова напомнить себе, что в этом браке он не ищет любви. Во всяком случае, не в первую очередь. Его долг перед своим родом – иметь наследников, а его долг по отношению к семейным владениям – привести в дом образцовую хозяйку. Иначе все его труды пойдут прахом и наследники не смогут вкусить их плодов.

– А вы какого мнения, Рейнворт? – донесся до него мелодичный голос леди Хаклоу.

Хьюго повернулся к ней и улыбнулся немного растерянно.

– Прошу прощения, но я не очень внимательно слушал. Мнение о чем? О ножках стола?

– Нет-нет, о Белом Принце, разумеется! Лорд Хаклоу с каждым днем все больше преисполняется намерений усмирить этого негодяя. И, по-моему, чем раньше, тем лучше. Иначе никто не может чувствовать себя в безопасности. Я никогда не забуду, как он напал на меня! Сердце у меня так колотилось, что мне казалось, я вот-вот оглохну или упаду в обморок. К счастью, этого не случилось, потому что я все время держала под носом флакончик с туалетным уксусом.

Хьюго выпрямился в кресле, сняв руку с подлокотника.

Леди Хаклоу была миниатюрного сложения, но ей удавалось возмещать отсутствие величественной осанки категоричностью суждений по любому вопросу, о каком бы ни зашла речь. Ее манеры были превосходны, она безупречно владела собой и внешне во всех отношениях являлась настоящей леди. Она обладала прекрасными связями и огромным состоянием, поскольку замуж в свое время вышла по расчету. Уже двадцать лет она была женой сэра Руперта, детей у них не было, что, впрочем, ее мало огорчало. Присутствие детей всегда вызывало у нее гримасу недовольства. Уже несколько лет леди Хаклоу была опекуншей Гонории, заменив ей мать, когда родители девушки умерли.

В темных волосах леди Хаклоу была заметна проседь, а цвет лица вынуждал ее прибегать к румянам. С птичьим носом, маленькими круглыми голубыми глазками и прямыми бровями, она скорее всего была недурна в молодости. Но время и свойственная ей непреклонность уже давно наложили на ее черты свой отпечаток, придав им излишнюю твердость и сухость.

Хотя Хью это никогда раньше не приходило в голову, он вдруг подумал, что леди Хаклоу ему не нравится.

– Боюсь, я мало что имею сообщить вам по этому поводу, – произнес он, откашлявшись. Ему стало так неловко при воспоминании о его ночном приключении, что шейный платок вдруг показался тесным. – Хотя мне тоже довелось встретиться с Белым Принцем… Дело в том, что вчера, когда я возвращался из Честерфилда, мою карету остановили. Белый Принц и двое его людей отняли у меня кошелек.

Он не упомянул о том, что одним из этих людей была молодая женщина.

Обе дамы в ужасе ахнули, и Хью раскаялся, что рассказал им об этом происшествии. Ну и дураком же он бывает иногда!

– Вы не пострадали? – воскликнула Гонория, прижимая руку к груди.

– Нет-нет, вы же видите, что я цел и невредим. Они остановили карету, выстрелив в воздух, и потребовали у меня кошелек. После того как я отдал его одному из этих людей, меня отпустили. Кажется, Белый Принц добывает таким образом деньги для местных бедняков. Право же, все было вполне безобидно, так что не стоит принимать это так близко к сердцу.

– Не стоит? – негодующе вопросила леди Хаклоу. – Вас, по-видимому, нисколько не волнует тот факт, что вас ограбили? – Она быстро встала. – Пойдем, Гонория! Я должна немедленно рассказать все мужу. Он должен узнать об этом новом злодеянии. А что касается вас, лорд Рейнворт, скажу вам откровенно: ваше равнодушие к такому наглому грабежу на большой дороге и есть главная причина того, что всем остальным приходится подвергаться опасности каждый день, рискуя расстаться не только с деньгами, но и с самой жизнью.

– Ну, уж никак не с жизнью, – миролюбиво произнес Хьюго, тоже вставая с кресла. – Вы преувеличиваете, миледи. Это нападение – если его только можно назвать таковым – было осуществлено с полным соблюдением всех приличий. Моя жизнь ни минуты не была в опасности. В конце концов, Белый Принц и его люди – не шайка викингов. Хотя методы его и сомнительны, но намерения представляются мне вполне благородными.

Леди Хаклоу устремила на него изумленный и возмущенный взгляд своих маленьких глазок.

– Вы начинаете рассуждать как настоящий якобинец! Только ваша молодость и неопытность позволяют вам отзываться с таким равнодушием о возмутительных грабежах. Я сегодня же пришлю к вам своего мужа. Он объяснит вам всю серьезность ситуации, поскольку я с ужасом убеждаюсь, что, если Белого Принца скоро не поймают, мы все окажемся в заложниках у этого негодяя. А теперь прошу вас распорядиться, чтобы мой экипаж подали немедленно!

Хью был возмущен. Он не привык, чтобы с ним обращались как с мальчишкой, и сдержал вертевшийся у него на языке ответ, только встретив умоляющий взгляд Гонории.

Появление в этот момент Сиддонса с угощением для дам еще более усугубило неловкость ситуации. Леди Хаклоу была неумолима. Она настояла на том, чтобы отбыть немедленно, хотя Хью и убеждал ее выпить перед отъездом чашку чая.

Сиддонс с подносом исчез в холле, и вскоре благодаря его распорядительности колеса экипажа зашуршали по гравию у подъезда.

Когда леди Хаклоу направилась к дверям, Гонория задержала Хью, коснувшись его руки.

– Благодарю вас за то, что вы промолчали, – прошептала она. – У тетушки всегда самые лучшие намерения, и в какой-то степени я согласна с ней – вы действительно с удивительным равнодушием отнеслись к этому ужасному происшествию. Но мы поговорим об этом потом.

– Вы приедете завтра ужинать?

– Да, как мы и договаривались.

Взяв Гонорию за руку, Хьюго хотел поднести ее пальцы к губам, но она, покраснев, отняла у него руку. Он проводил дам до кареты и, захлопнув дверцу, стал медленно подниматься по ступеням крыльца.

Если его и тяготили какие-то сомнения относительно будущего, он решительно отбросил их. Хьюго знал, что, занявшись делом, быстро восстановит душевное равновесие.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю