Текст книги "Опасное пари"
Автор книги: Валери Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
И все же тот, кто терпеливо ждет, всегда дождется своего звездного часа! Вот и Элли сумела улучить момент. Когда несносный экскурсовод уже прошел в следующий зал вместе с Фанни и леди Барроу, у нее появился шанс. Она уронила свою сумочку к ногам Равен-ворта и негромко воскликнула:
– О боже, какая же я неловкая!
Элли невинно взглянула на виконта, и он ответил ей таким же честным, невинным взглядом.
Равенворт был одет сегодня с обыкновенным изяществом: темно-синий приталенный сюртук с небольшими лацканами, под ним – тонкая рубашка, украшенная кружевами. В руке виконт держал голубую шляпу с узкой лентой вокруг тульи. Все, как всегда, строго, модно и красиво. Все в тон.
Сказать по правде, падение сумочки мисс Дирборн не особенно удивило виконта. Он давно уже изучил эти женские трюки – наивные и однообразные, честно говоря. Правда, от мисс Дирборн он ничего подобного не ожидал. Что это вдруг она решила пофлиртовать с ним? А может быть, она хочет задержать его вовсе не по той причине, о которой он думает?
Виконт был заинтригован. Вместо того чтобы немедленно проводить Элли под неусыпное око леди Барроу, он не стал торопиться и решил посмотреть, что же будет дальше.
Сделав равнодушное лицо, он произнес бесцветным голосом:
– Ваша сумочка, мадемуазель.
Равенворт вынул из кармана белоснежный носовой платок и принялся медленными круговыми движениями протирать стекла своего лорнета, не сводя внимательного взгляда с ее синих глаз. Она не торопилась броситься в атаку, и это несколько озадачило виконта.
А Элли тем временем с волнением смотрела на стоящего перед нею Законодателя Мод. Интересно, успел ли Равенворт за это время увидеться с майором Стоунсфилдом? Может быть, они уже обо всем договорились, и она скоро встретится со своим дорогим майором… Ах, как было бы хорошо, если бы это оказалось правдой!
Элли заметила веселые огоньки в серых глазах Равенворта, моргнула и воскликнула:
– О, простите! Вы что-то сказали? Я, кажется, задумалась…
– Да, – с улыбкой подтвердил он, размышляя над тем, о чем это она так глубоко задумалась. – Вы так смотрели на меня… Заинтересовались моим платком? Или, может быть, у меня лицо грязью запачкано?
Он улыбнулся, и от его улыбки у Элли почему-то перехватило дыхание. Однако она справилась с волнением и рассмеялась в ответ. Нет, лорд Равенворт определенно начинает ей нравиться! «Лицо грязью запачкано» – надо же придумать такое!
Да и откуда ей взяться, этой грязи? Ведь день с самого утра был таким солнечным, сухим, теплым. Ни облачка на сияющем небе! И ни облачка на душе Элли – потому что сегодня она проснулась с мыслью о том, что непременно выиграет это дурацкое пари. Выиграет любой ценой. И не только выиграет, но и встретит наконец мужчину своей мечты – славного майора Стоунсфилда. И вообще – жизнь прекрасна!
Итак, она вскоре познакомится со своим офицером, и тогда он будет повсюду сопровождать ее. Они обязательно пойдут в оперу и на прогулку в Гайд-парк…
Элли глубоко вздохнула.
Равенворт внимательно следил за лицом Элли, на котором отражались, быстро сменяя друг друга, самые разные чувства. В эту минуту девушка была хороша как никогда, и он не мог не любоваться ею. Но о чем же, интересно, она думает сейчас? Или о ком? Мысль о том, что Элли может быть влюблена в кого-то, неприятно кольнула виконта – и это было что-то новое для него. Он поднял лорнет и принялся крутить его в руках, внимательно рассматривая, словно увидел впервые.
А все-таки странно, что он ведет себя с этой девушкой будто влюбленный мальчишка. И как это могло получиться? Равенворт вновь поднял взгляд на лицо Элли, освещенное каким-то загадочным внутренним светом, и в эту минуту для него самого вдруг исчезло все вокруг – и эти серые стены, и манускрипты, и древние статуи. Все, все исчезло, кроме ее лица и неожиданного, страстного желания погрузить руку в пышные каштановые локоны, прижаться губами к этой нежной шее…
Элли внезапно вздрогнула и резко тряхнула головой. Она неожиданно вспомнила, что человек, стоящий перед ней, должен познакомить ее с мужчиной, о котором она так давно мечтает, бредит по ночам. А она так невежливо ведет себя с ним! Элли взглянула в лицо виконта, с усилием вырываясь из объятий сна наяву. Он смотрел на нее прищурившись, сведя к переносице густые брови. В слабом свете, наполнявшем комнату, глаза его казались не серыми, а черными, бездонными.
– Сэр! – воскликнула Элли. – Я чем-то обидела вас? Умоляю, скажите, что нет! Вы же не моя тетушка, вы же не станете обижаться, когда я против своей воли говорю что-нибудь не то и не так?
Равенворт не слышал ее слов – видел лишь, как шевелятся прекрасные розовые губы. Но, заметив испуг на лице Элли, он словно очнулся.
– Это я должен извиниться. Разумеется, вы ничем не обидели меня: не думаю, что это вообще возможно. – Равенворт сумел наконец собраться с мыслями и заговорил в своей обычной, слегка ироничной манере: – Но хотелось бы знать, о чем вы сейчас думали. Точнее – о ком? Кто так жестоко обошелся с вашим сердцем и похитил его?
Виконт замолчал, испугавшись, что вторгается в запретную область: есть вещи, о которых не принято спрашивать.
Элли густо покраснела. Неужели у нее все можно прочитать на лице? Или просто дело в том, что Равенворт проницательнее других? Тогда тем более ей следовало быть осторожнее с ним.
Она смущенно поднесла руку к глазам и сделала вид, что рассматривает кольцо с аметистом, надетое поверх перчатки. Равенворт невольно отметил, что это достаточно безвкусное кольцо и камень великоват для маленькой женской ручки.
– Я… Я не могу вам этого сказать, – прошептала Элли и, беспомощно обведя взглядом унылую длинную комнату, воскликнула: – Ой, а куда же это все остальные подевались? Нам нельзя от них отрываться!
– Да, конечно, – сдержанно откликнулся Равенворт. – Нельзя.
Оба почувствовали даже нечто вроде облегчения, когда в комнату, словно услышав их, заглянула леди Барроу. Она сердито посмотрела на парочку, совершенно неприличным образом уединившуюся, и Элли с виконтом покорно последовали за суровой баронессой дальше – в очередную комнату, наполненную коллекциями насекомых, чучелами птиц и прочей мелкой живности, обитающей в Англии. И до чего же много всяких тварей водится на острове, с ума сойти!
Элли увидела лорда Барроу и Фанни, склонившихся над закрытой стеклянной витриной, и громко воскликнула, помня о том, что лучшая защита – это нападение:
– Что это значит, лорд Барроу? Неужели вы так скоро забыли обо мне? Или решили сделать Фанни своей очередной жертвой? О, какой жестокий!
Барон отпрянул от стекла и испуганно покосился сначала на Фанни, а затем на Элли.
– Простите! Забыл обо всем на свете. – Он смущенно откашлялся. – Здесь такая любопытная коллекция птиц… Увлекся, виноват.
Элли заглянула в стеклянный ящик. Разноцветные бабочки, какие-то мотыльки, букашки – тоже мне невидаль! Она состроила гримаску и небрежно заметила:
– Вот гадость-то!
Фанни и лорд Барроу ошеломленно посмотрели на нее, а леди Барроу покраснела от негодования.
– Если бы я знала, – с угрозой в голосе начала она, – что вы разобьетесь на парочки и приметесь здесь флиртовать, я ни за что не поехала бы сюда! Джеффри, я же знаю тебя с пеленок. Никогда бы не подумала, что ты способен на такое!
В глазах баронессы замерцал недобрый, опасный огонек, когда она перевела свой взгляд на Фанни.
– А что касается вас, моя милочка, то леди Вудкотт должна будет узнать всю правду о том, как вульгарно вы ведете себя с моим сыном!
Это было еще не все. Элли знала, что сейчас настанет ее очередь. И действительно, леди Барроу посмотрела на нее, но обращалась по-прежнему к Фанни:
– А впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я знаю, Фанни, кто на тебя оказывает такое тлетворное влияние, знаю! И не сомневаюсь, что Генриетта прислушается к моему совету и отошлет назад в Кент твою кузину, пока она не научила тебя еще чему-нибудь дурному.
Равенворт и лорд Барроу кинулись успокаивать леди Барроу, но та и слушать их не захотела.
– Замолчите! – крикнула она. – Мы здесь не одни!
Она обернулась к растерянному экскурсоводу и многозначительно посмотрела на него. Молодой человек помялся и довольно неуклюже вышел из комнаты.
Ему жаль было уходить, не доведя до конца эту экскурсию – одну из самых важных в его карьере. Сегодняшние посетители по своему положению уступали разве что одной знаменитой паре, которую ему выпала как-то честь сопровождать, – лорду Байрону и леди Каролине Лэм. Он целый час водил их тогда по музею – лорда, одетого в черное, и леди, одетую пажом. Ах, какой это был час! Впрочем, сегодняшняя экскурсия тоже была необычной, будет о чем рассказать приятелям… Желая узнать, что же будет дальше, он не ушел далеко, оставшись в соседней комнате, куда долетал каждый звук. И смекалистый молодой человек не ошибся – он услышал еще довольно много интересного.
– Ну а ты, Чарльз? – грозно вопросила леди Барроу, когда экскурсовод удалился. – Что-то не припомню, чтобы ты раньше интересовался всякой флорой и фауной. – Она круто повернулась на каблуках и не терпящим возражений тоном скомандовала: – Все! Мы уходим! Вы, мисс Дирборн, и вы, мисс Вудкотт, пойдете рядом со мной. А вы, негодяи, – она махнула рукой джентльменам, – пойдете сзади!
Когда процессия покинула музей и дамы уселись в экипаж, который должен был отвезти их на Гросвенор-сквер, лорд Барроу поспешил предложить Равенворту подвезти того на своей коляске. Виконт согласился, и барон был несказанно рад, что ему удалось хоть на время отсрочить неприятное объяснение со своей матушкой. Он ехал не спеша, опустив вожжи, и лошади трусцой бежали по оживленным улицам Лондона, держа путь к Беркли-сквер.
Погода изменилась, как довольно часто бывает в этом городе. Утреннее солнце сменилось хмурыми тучами, из которых понемногу начал накрапывать унылый дождик. Подул холодный ветер, и, спасаясь от непогоды, друзья поплотнее укутались в плащи. Лорд Барроу тяжело вздохнул и искоса взглянул на Равенворта.
– Ты должен простить мою мамашу. У нее очередной заскок. Не понимаю, что с ней в последнее время происходит. Никогда не упустит случая закатить скандал! Кстати, Джефф, чем это ты умудрился так ее рассердить?
– Прости, Чарльз, но я и сам не знаю, что мы… э-э… то есть я натворил. Ну, поднял сумочку мисс Дирборн… Может быть, мы с нею стояли чуточку ближе друг к другу, чем положено? Ничего другого предположить не могу, И знаешь, у нее на лице было такое странное выражение…
Лорд Барроу понимающе кивнул:
– Такой отсутствующий взгляд, да? Словно она пребывает где-то далеко-далеко?
– Совершенно верно.
– Мне знакомо это состояние. Я даже спросил ее как-то раз, нет ли у нее в Кенте задушевного дружка, по которому она скучает. Сказала, что нет.
Лорд Равенворт задумчиво посмотрел на лошадок Чарльза – угольно-черную и гнедую, – мирно трусящих за идущим впереди экипажем.
– А тебе никогда не приходило в голову, Чарльз, что она впадает в такую мечтательность из-за меня?
– Самое нелепое предположение, какое только можно придумать! – фыркнул лорд Барроу.
От негодования он непроизвольно взмахнул руками. Его лошади восприняли этот жест как понукание и прибавили шаг, начиная обгонять идущий впереди фаэтон, кучер которого, похоже, плохо ориентировался на улицах Лондона. Лорд Барроу поспешил вновь придержать их и повернул голову к своему другу, ожидая его ответа.
Виконт поправил съехавшую набок шляпу и рассмеялся:
– Ты не совсем правильно меня понял, приятель. Я имел в виду не себя, а майора Стоунсфилда.
– Но ты и есть майор Стоунсфилд!
– Я знаю, да только она-то этого не знает.
– Ничего не понимаю. Может быть, объяснишь, что все это значит?
Равенворт нахмурился. Он и сам только теперь на чал понимать, что, если Элли думает о своем майоре Стоунсфилде с таким выражением на лице, значит, она любит его! Эге, вот так штука…
– Несколько дней тому назад, в опере, она спросила меня, не знаю ли я майора Стоунсфилда, – сказал от. – Она, видишь ли, очень внимательно читала во время войны «Таймс». Я ответил, что по чистой случайности довольно хорошо знаком с этим майором.
– Неужели ты не признался?
Виконт припомнил тот вечер и улыбнулся. Он словно опять увидел перед собою прекрасное, тонкое лицо мисс Дирборн – ее пышные локоны, ее загадочно мерцающие в свете свечей глубокие синие глаза…
– Нет, – коротко ответил он.
Поворачивая лошадей на Беркли-сквер, лорд Барроу осуждающе покачал головой:
– По-моему, ты сделал ошибку, Джефф. Мисс Дирборн решит, что это еще одна твоя шутка. И при этом дурная шутка. Решит, что ты опять разыгрываешь ее.
Лорд Равенворт глубоко вдохнул влажный, пахнущий угольным дымом воздух.
– Наверное, ты прав… Господи, как же все запуталось!
– Лучше расскажи ей, Джефф. Не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда она поймет, что ее разыграли. Характер у нее сам знаешь какой!
Лорд Равенворт хотел напомнить своему другу, как тот убеждал его, что у мисс Дирборн ангельский характер, и не далее, чем на днях. Однако промолчал. В конце концов, привязанность барона к этой девушке возникла намного раньше того разговора.
9
Элли тихонько сидела в голу. бой гостиной и ждала появления Фанни и леди Вудкотт. Они втроем должны были ехать сегодня на вечер к миссис Уорнхолл – одной из самых элегантных женщин в Лондоне. Расположившись на довольно уродливом красном диванчике, Элли негромко бормотала что-то себе под нос и покусывала губку. Прошло уже восемь дней, как она заключила то дурацкое пари. Восемь дней! А итог? Итог плачевен. Если дело и дальше так пойдет, ей ничего не останется, как только выйти замуж за своего кузена…
Настроение у Злли окончательно упало. Она вынула из сумочки носовой платок и принялась крутить его в руках. Дело, пожалуй, даже не в том, что ей придется выйти за Джорджа – в этом как раз ничего страшного нет. В конце концов, она давно уже привыкла к этой. мысли и знает Джорджа с детства. Но вот проиграть пари… Ах, как же обидно проигрывать! Просто невыносимо!
Элли упрямо подняла подбородок и задумчиво покивала развесистой пальме, торчащей в кадке возле окна. В эту минуту она поклялась – и себе, и этой пальме, – что начиная с сегодняшнего вечера будет делать все, чтобы выиграть пари. Она готова поставить на кон против этих проклятых табакерок что угодно – хоть свои подвязки!
Подвязки?! Элли осознала свою мысль и невольно схватилась руками за голову. До чего же она дошла! Неужели леди Барроу права? Неужели в погоне за удачей она растеряла последние остатки приличий?
В этот момент в гостиную вплыла леди Вудкотт, лицо ее светилось гордостью.
– Ну, что скажешь о моем наряде, милая племянница?
Леди Вудкотт подбоченилась и принялась крутиться в разные стороны, давая Элли возможность получше рассмотреть огромный тюрбан, из которого торчало не менее полдюжины перьев.
Элли ахнула. Не от восторга – от ужаса. Что скажет Равенворт на сей раз? Нет, ничего хорошего он не скажет. Всему же есть предел! Одобрить такое чудовищное сооружение? Никогда! Да, виконт проявил великодушие тогда, у Альмаков, и к чему привело его великодушие? К появлению вот этого монстра.
Элли покосилась на развевающиеся, выкрашенные в ядовито-желтый цвет перья, и ее передернуло. Шесть перьев – это слишком много! Даже тюрбан леди Вудкотт – вульгарный, кричаще-синий – не выдерживал их веса, и, чтобы он не съезжал, хозяйка подвязала его под подбородком широкой золотой атласной лентой.
Леди Вудкотт покрутилась еще немного, не дождалась от Элли криков восторга и отошла к каминному зеркалу, чтобы всласть полюбоваться на свое отражение.
– Салли Джерси просто умрет! – воскликнула она звенящим от триумфа голосом.
– О да, не сомневаюсь, – сдавленно произнесла Элли.
Ей ответил такой же сдавленный вздох – это Фанни вошла в гостиную и с ужасом уставилась на наряд своей матушки.
А спустя еще несколько минут три леди уже сидели в карете, уносившей их на Беркли-сквер, к городскому дому Уорнхоллов.
Сама Элли провела сегодня немало времени, выбирая платье для вечера. Она пребывала в сильном затруднении: ни одно платье не нравилось ей, не просилось в руки. В конце концов она остановилась на самом простом и решила, что ей пора нанести визит своей портнихе.
Платье, которое она выбрала для себя, было сшито из неяркого голубого шелка с легкими, слегка расклешенными рукавами и низким декольте, соблазнительно приоткрывающим высокую пышную грудь. Туфли Элли тоже выбрала очень простые – белые атласные. Красивые тонкие руки девушки обтягивали бледно-зеленые высокие перчатки, а из украшений Элли надела лишь одну нитку жемчуга. Сара была приятно удивлена сегодняшним выбором своей хозяйки, хотя и постаралась скрыть свое изумление. Она уложила волосы Элли в высокую пышную прическу и перехватила их несколькими бледно-зелеными лентами, свободно свисающими сзади.
Элли была уверена, что ее наряд не может не понравиться одному человеку. Одному очень красивому и элегантному человеку, которого она непременно встретит на сегодняшнем вечере…
Об этом же человеке, судя по всему, непрестанно думала и леди Вудкотт. Недаром же она то и дело спрашивала у Элли, когда они уже оказались в доме на Беркли-сквер:
– Он еще не появился? Ты еще не видела его? Ах, дорогая, я просто сгораю от нетерпения!
Голос леди Вудкотт раз от разу становился все более нервным, а ожидание Элли – все более тревожным. Она с ужасом думала, что вот сейчас войдет виконт, и…
Хоть бы свет здесь был не таким ярким, что ли!
Но свет, как назло, был очень ярким – миссис Уорнхолл, хозяйка дома, по-видимому, любила ясность во всем.
Света, пожалуй, было даже слишком много. На стенах висели огромные канделябры, все полки были уставлены подсвечниками и просто плошками, в которых горели бесчисленные свечи. Специально приставленный к ним слуга постоянно ходил по кругу, поправляя, очищая от нагара, заменяя догоревшие свечи на новые, которые немедленно зажигал.
Элли прошлась по залу, понаблюдала, как миссис Уорнхолл встречает гостей. Хозяйка дома была одета с изысканной простотой: широкое темно-синее атласное платье, украшенное единственной лентой, свободно облегало ее высокую худощавую фигуру. Ни пуговиц, ни вышивки – ничего.
Вот к ней подошел лорд Крессинг, учтиво и даже подобострастно поклонился, но миссис Уорнхолл кивнула ему довольно холодно. Элли невольно усмехнулась. Лорд Крессинг обернулся, увидел Эллн и по выражению ее лица догадался, что она все заметила. Глаза его вспыхнули недобрым огнем. Он направился к Элли своей вызывающей, развязной походкой.
«Когда же я научусь скрывать свои чувства? – с Досадой подумала Элли. – Неужели он решил, что я нарочно следила за ним?» Она уже хотела улизнуть, но вспомнила о пари и осталась.
– Азартный Игрок! – бархатным голосом воскликнул, подходя, лорд Крессинг. – Как поживаете?
– Отлично, милорд.
Элли сопроводила свои слова небрежным жестом руки – тем самым, который должен был непременно привлечь внимание, заинтересовать такого человека, как лорд Крессинг. Элли была уверена в этом – или она ровным счетом ничего не понимает в мужчинах!
Она не ошиблась. Лорд Крессинг перехватил ее ручку и несколько старомодно склонился над нею, прижав к губам облитые перчаткой пальчики. Густо набриолиненные волосы Кроссинга маслянисто блеснули. Но когда барон поднял голову, Элли прочла в его глазах откровенный вызов. «Боже, за кого он меня принимает?!» – мелькнула паническая мысль, но Элли твердо решила не отступать и непременно выманить у барона его табакерку.
И странно: именно теперь Элли почему-то поняла, что лорд Крессинг действительно умеет нравиться женщинам. Недаром же даже леди Вудкотт неравнодушна к нему и теряет самообладание в обществе барона!
А ведь на первый взгляд кажется, что учтивый, галантный лорд Крессинг – воплощенное добродушие. Если бы Элли не знала, что этот человек прекрасно умеет играть – и отнюдь не только за карточным столом, – она могла бы подумать, что получить у такого душки табакерку ей не составит ни малейшего труда. Барон вежливо отпустил руку Элли.
– Вы можете называть меня просто Вильям, – нежно прошептал он с интимной интонацией в голосе.
Элли испуганно опустила глаза и раскрыла веер.
– О нет, милорд! Ведь мы с вами едва знакомы…
Ей хотелось верить, что ее слова прозвучали искренне и немного наивно.
Барон низко поклонился, выпрямился и заметил с неприятной улыбочкой, тронувшей уголки его губ:
– Возможно, вскоре мы сумеем познакомиться поближе!
Да, это была отнюдь не дежурная фраза, не дань вежливости. Это было недвусмысленное предложение. Элли заглянула в угольную бездну его глаз. Вот он, взгляд старого распутника!
Элли заставила себя слегка улыбнуться и попыталась все свести к шутке:
– Вы очень любезны, но я верю в старую истину, которая гласит, что истинная близость может возникнуть лишь из взаимной склонности. – А затем, не моргнув глазом и не переведя дыхания, спросила в лоб: – Может быть, вы доставите мне удовольствие и сыграете со мной в пикет? Я знаю, что вы очень искусный игрок, а мне так хочется набить руку!
Лорд Крессинг нахмурился: еще никогда в жизни ему не говорили так откровенно о своем нерасположении. Но он быстро овладел собой и спросил с кривой усмешкой:
– Я правильно вас понял? Вам не нужна моя… э-э-э… дружба, но в карты со мной вы хотели бы сыграть, так?
Он предложил Элли руку, она улыбнулась, приняла руку барона и направилась вместе с ним в соседнюю комнату, где стояли карточные столы.
– Вы абсолютно правильно меня поняли. Похоже, мы и впредь легко сможем понимать друг друга.
Они уселись за изящный, на тонких резных ножках столик вишневого дерева, и лорд Крессинг поднял на Элли свои темные, с поволокой глаза.
– Вы ошибаетесь, мисс Дирборн. Мне кажется, это у вас не грех любому поучиться искусству игры.
У Элли холодок пробежал по коже, когда она вдумалась в смысл его слов. Перед нею сидел не просто игрок и не просто мужчина, но опасный мужчина и опасный игрок. Очень непростой человек лорд Крессинг! В любую минуту он мог с медовой улыбкой произнести угрожающие слова. На какое-то мгновение Элли даже заколебалась, стоит ли ей вообще играть с ним, но тут барон вытащил из кармана свою табакерку – и все было решено. Она с трудом оторвала взгляд от сверкающей безделушки и с вызовом посмотрела во влажные нахальные глаза Крессинга, чувствуя, как по телу пробежала дрожь. Это была дрожь игрока, решившего поставить все на карту.
Они с бароном начали партию в пикет, и понемногу возле них собралась небольшая кучка зрителей – дам и джентльменов. Постепенно Элли забыла о своей неприязни к Крессингу, ей стало интересно – барон и в самом деле был искусным карточным игроком.
Они играли уже целый час, и Элли проигрывала сдачу за сдачей. Но все же у нее теплилась надежда – она обратила внимание на то, как часто ее соперник прикладывается к бокалу с бренди – четвертому за это время. Элли решила, что подождет еще немного, и рискнет – предложит барону сыграть на его табакерку. Пошел второй час их игры. Зрители менялись, подходили и отходили, переключаясь на другие дела, и однажды, подняв глаза от карт, Элли обнаружила рядом с собой Равенворта. Точнее сказать, она сначала почувствовала его присутствие, а уже потом подняла глаза. Виконт поймал взгляд Элли и вежливо ей поклонился. На несколько секунд Элли забыла про игру, напряженно наблюдая за выражением его серых глаз. Какими бы неотложными делами она ни занималась сегодняшним вечером, это дело было все же самым главным – увидеть его реакцию на ее простое голубое платье. Равенворт окинул ее взглядом с ног до головы, включая нитку жемчуга и убегающие за спину ленты, вплетенные в волосы. Когда он наконец улыбнулся, Элли поняла, что виконт не просто удовлетворен ее видом – он восхищен!
Радость переполнила ее душу, ей очень хотелось услышать от Равенворта хоть пару слов, но, увы, лорд Крессинг выложил на стол очередную карту, и внимание Элли вернулось к игре.
В течение следующих нескольких минут она осторожно разыгрывала вист, внимательно следя за ходами, припоминая те уроки, которые ей преподали Равенворт и Джордж. Элли задумалась, а когда подняла голову, немедленно почувствовала напряженность, установившуюся за столом. Крессинг сделал очередной глоток из бокала, не сводя при этом прищуренных глаз с Равенворта. Элли перевела взгляд на виконта, и ее поразило выражение его лица. Он стоял, плотно стиснув зубы, и в его серых глазах полыхал огонь.
Равенворт и Крессинг смотрели друг на друга, словно жеребцы перед схваткой – разве только не рыли паркет копытами. Таких жеребцов Элли в свое время предостаточно видела у себя в Кенте, но откуда столько вражды в этих джентльменах? Решив, что пора разрядить ситуацию, Элли решительно выложила на стол карту – и выиграла партию. Зрители, явно переживавшие за нее, радостно загудели. Крессинг поклонился и поздравил ее с удачной игрой. Элли поискала глазами Равенворта, но тот уже исчез.
К сожалению, партия была последней, и, несмотря на то что Элли удалось выиграть ее, в целом она все же осталась в проигрыше, просадив почти две сотни фунтов. Да, Джордж, как всегда, прав – игрок она слабый, хотя и азартный…
Элли пообещала прислать чек на следующее утро, Крессинг ответил коротким кивком и потянулся за своей табакеркой. Это движение заставило Элли вспомнить о том, что же именно привело ее сегодня за этот стол. Она облизнула пересохшие губы, глядя, как барон прячет в карман свое сокровище. Если бы она выиграла, можно было бы предложить барону сыграть на табакерку. Но что же ей делать теперь?
Крессинг уже двинулся к выходу. Элли быстро схватила со стола свою сумочку, догнала барона, загородила ему дорогу и срывающимся голосом произнесла:
– Одну минуту, если позволите, милорд.
Лорд Крессинг заглянул в лицо Элли и немедленно догадался, чего на самом деле так жаждет мисс Дир-борн. Тем не менее он не подал вида, напротив, широко улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ. Вот только глаза ее смотрели так умоляюще…
Барон галантно поклонился.
– Всегда к вашим услугам, Азартный Игрок.
Он предложил Элли руку и повел девушку в гостиную. Рука ее мелко дрожала на рукаве барона, но Элли изо всех сил старалась выглядеть невозмутимо.
– Сэр, я попала в затруднительное положение и вынуждена просить вас… Я надеюсь, вы не откажете мне…
Она замолчала, не зная, как ей продолжать. Ведь по условиям пари она не имела права что-либо рассказывать барону.
Ах, какая жалость, что у него всего лишь одна табакерка! И при этом такая ценная – память об отце. Но если она не попросит Крессинга хоть на время расстаться со своим сокровищем, то как же ей выиграть пари?
– Мисс Дирборн, – мягко произнес барон, – я вижу, что вы очень расстроены. Чем я могу вам помочь, скажите скорей!
Элли глубоко вздохнула, мысленно перекрестилась и выпалила:
– Мне нужна ваша табакерка, милорд!
Он притворился бесконечно удивленным.
– Простите?
Элли постаралась собраться с мыслями.
– Я знаю, конечно, что это большая наглость с моей стороны – просить у вас вещь, которая так дорога вам, но… Но я в таком затруднении!
Крессинг отвел ее в сторону и усадил на диван в укромном уголке.
– Успокойтесь и расскажите мне все. О господи, я боюсь, что вы сейчас упадете в обморок!
Элли судорожно сжала в руке веер. Она обязательно, во что бы то ни стало должна была выиграть это проклятое пари!
– Милорд, ради бога, простите меня, но я не могу, не имею права рассказать вам. – Она импульсивно коснулась его руки. – Если вы одолжите мне на время вашу табакерку… совсем на недолгое время! – я клятвенно обещаю очень скоро вернуть ее вам!
Барон скользнул взглядом по руке Элли, по ее открытой, бурно вздымающейся груди, задержался на нежных губах. На щеках девушки заиграла краска, и в сердце лорда Крессинга проснулся знакомый охотничий азарт, подогретый к тому же изрядным количеством бренди.
«Черт! А она ведь прехорошенькая! – подумал он. – И эти глазки – блестящие и такие невинные…»
Он решил, что для разговора с нею больше всего подойдет отеческий тон.
– Стоит ли так расстраиваться, моя дорогая? – Барон накрыл своей ладонью руку Элли, по-прежнему лежащую на его рукаве, и засмеялся, когда она стремительно отдернула руку. – Вы, очевидно, забыли об одной вещи, мисс Дирборн, об одной очень важной вещи.
Он замолчал. Элли казалось, что сердце сейчас вырвется из ее груди. Нет, он ни за что не отдаст ей свою табакерку, будь она проклята! Так зачем же он испытывает ее терпение?
Наконец лорд Крессинг снова заговорил:
– А дело в том, дорогая мисс Дирборн, что у нас, у мужчин, есть свой кодекс чести, который мы не имеем права преступать. Этот кодекс – основа нашей жизни, и он гласит… – Барон снова замолчал, затем наклонился к Элли и театральным шепотом закончил: – Никогда и ни в чем не отказывай женщине!
Элли ошарашенно моргнула, не веря своим ушам. Вот это да! Она же была уверена, что барон ни за что не расстанется со своей табакеркой, а он… Элли облегченно вздохнула, глаза ее весело заблестели. Она уже готова была рассыпаться в благодарностях, но барон жестом руки остановил ее.
– Вы, разумеется, вправе не говорить мне ничего. Я человек воспитанный и не стану ни о чем допытываться. Однако… – Он взглянул в глаза Элли. О, как же он любовался сам собою в эту минуту! – Однако, не зная ситуации, я не могу отдать вам то, о чем вы просите. Ибо не уверен – не послужит ли мой поступок еще большему углублению ваших затруднений.
То, что все мужчины обманщики, Элли знала и раньше, но сейчас лишний раз в этом убедилась. Барон замолчал и продолжал пожирать взглядом ее губы. Желания этого развратника были столь явными, что Элли не выдержала и вскочила. Ее переполняло отвращение ко всем двуногим, одетым в брюки. Как же он обманул ее! Да еще в тот миг, когда удача была так близка – просто рукой подать! Элли была вне себя от ярости.
Пытаясь успокоиться, она обвела взглядом ярко освещенный зал. Возле камина в дальнем углу о чем-то оживленно беседовали Фанни и лорд Барроу. Вот промелькнули перья леди Вудкотт, развевающиеся так широко, что никто при всем желании не мог бы приблизиться к тетушке ближе чем на два шага. А вот и еще одна знакомая фигура – лорд Равенворт явно кого-то высматривает. Может быть, ее? Элли почти бессознательно махнула виконту рукой, и в этот момент у нее в голове родилась мысль, за которую она немедленно уцепилась.
– А что, если нам сыграть на вашу табакерку, милорд? – обратилась она к Крессингу. – Или еще лучше – просто вытянуть карту.
Он удивленно поднял бровь. Звучит заманчиво, но известно ли этой юной леди, что лорд Крессинг никогда не проигрывал в такую игру? А впрочем…
