Текст книги "История человечества. Запад"

Автор книги: Валентина Скляренко

Соавторы: Мария Згурская,Наталья Лавриненко,Анна Ермановская,Артем Корсун,Мария Панкова,Владислав Карнацевич,В. Булавина,Сергей Лунин,Мария Лидис,Илья Вагман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 103 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

И все-таки у современной Итаки есть неплохие шансы отстоять право называться истинной родиной Одиссея. Гомер говорит, что дворец был окружен тремя гаванями. Одна из них была вытянутой и глубокой. Предполагают, что это залив Афалес. Две другие напоминают бухты у городов Полис и Фрикес. Второй довод: Гомер говорил о двухэтажном дворце. И действительно, две каменные лестницы ведут вверх. Следующий довод: в «Одиссее» упоминается ручей, протекавший недалеко от дворца. В пятистах метрах от руин «Школы Гомера» таковой действительно имеется.

И наконец, четвертый и самый веский аргумент. Фотографии, сделанные со спутника, показали, что фундамент сооружений в «Школе Гомера» занимает куда бо́льшую площадь, чем тот участок, который до сего дня удалось расчистить.

Итака претендует на роль родины не только Одиссея, но и самого Гомера. Правда, это противоречит исторической традиции и серьезным научным изысканиям. Но ведь трудно отрицать, что любой человек лучше всего сможет описать город, в котором родился и вырос или долго жил. Есть ли такая местность, которую лучше всего знает Гомер? Есть. Это Итака!

Одиссей

По числу подробностей, упомянутых в поэмах, касающихся ландшафта и быта жителей, Итака стоит на первом месте. Гомер знает об Итаке многое. Например, какие острова входят в состав царства: «злачный Дулихий, пшеницей богатый», «лесной Закинф». Автор даже упоминает «утесистый остров между Итакой и Замом гористым», «его именуют Астером; он невелик». И на этом малюсеньком островке «корабли там приютная пристань с двух берегов принимает». О самой Итаке сын Одиссея Телемах говорит: «Мы из Итаки, под склоном Нейона лесистым лежащей». Здесь речь идет о городе Итаке и называется его гавань, довольно далеко расположенная от самого города, – Ретра: «…в пристани Ретре, далеко от города… под склоном Нейона лесистым». Когда Менелай хочет подарить коней сыну Одиссея, тот отказывается, поскольку горные долины Итаки не подходят для быстрых коней. Очень подробно Гомер описывает стада Одиссея – у царя было по двенадцать бычьих, козьих и овечьих стад. Удивительно, что Гомеру известно количество свиней, съеденных прожорливыми женихами Пенелопы. Знает аэд и то, что к моменту возвращения Одиссея в стадах осталось 360 боровов. Знает, как были расположены закуты и сколько жи вотных было в каждом закуте. А подробное описание места высадки спящего Одиссея феакийцами на Итаку у Форкинской пристани? Описание священного грота с его двумя входами? И наконец, детальное описание дома Одиссея, «высокого чертога» (обращен был лицом на прекрасный двор с обширным пред окнами видом), и внутреннего убранства этого дома. Откуда он это знает? Если даже все эти детали Гомер выдумал, то как быть с женихами, «первыми людьми» Дулихия, Зама, Закинфа, Итаки? Большинство из них Гомер называет по именам, говорит о характерах, перечисляет родственников. Зачем это было придумывать? А ведь женихов было не один или два, а сто шестнадцать! Гомер знаком с историей Итаки:

 
Находился там светлый
Ключ; обложен был он камнем, и брали в нем граждане
воду.
В старое время Итак, Нерион и Поликтор прекрасный
Создали там водоем.
 

Невозможно, чтобы человек, никогда не бывавший на Итаке, знал, где находится водоем, и помнил, кто из предков его создал. Но допустим, Гомеру могли все это рассказать. А вот где он мог почерпнуть такие сведения об Евриклее, няньке Телемаха:

 
«Куплена в летах цветущих Лаэртом она – заплатил он
Двадцать быков, и ее с благонравной своею супругой
В доме своем уважал наравне, и себе не позволил
Ложа коснуться ее, опасаяся ревности женской»?
 

Вывод один: Гомер был вхож в царский дом и скорее всего был ровесником Лаэрта, отца Одиссея. Ну а для самого Одиссея он мог быть дядькой-воспитателем.

Подобное допущение выявляет еще одну проблему. Если Гомер был современником Троянской войны, то время создания эпоса – XIII век до н. э. Как же им удалось сохраниться до VIII века, когда они были записаны?

Вот простое объяснение: народ полюбил эти поэмы, переписывал их, читал на празднествах, любовно хранил, передавая из поколения в поколение четыреста лет. Но простое не всегда истинно. Начиная с XIII века до н. э. рушится эгейская культура, и к IX веку до н. э. она полностью стирается из памяти всех народов, населявших регион. На Пелопоннесе умирает микенская культура, на Крите – минойская, на малоазийском побережье – фригийская, митаннийская, хеттская, лувийская и т. д. Да и о какой сохранности культуры можно говорить, когда период с XIII по Х век до н. э. был насыщен такими грозными событиями, что культура просто не могла выжить. Гремели войны, периодически перемещаясь с малоазийского побережья на европейское. Крупнейшие землетрясения погрузили в море часть городов малоазийского побережья и некоторые острова. После каждого землетрясения новая волна беженцев, оставшихся без земли, захлестывала Пелопоннес и Малую Азию.

Как только на землях какого-либо народа появляются пришлые группы, культура коренного населения начинает видоизменяться. Если же народ согнать с его исконных земель, сделать переселенцами, перемешав с другими народами, и в течение 100–150 лет повторить эту процедуру дважды-трижды, то самобытность культуры такого народа исчезнет навсегда. Забудутся мифы и сказки, смолкнут любимые песни, исчезнут и письменные доказательства существования культуры вместе с изменением языка. В период с XII по VIII век до н. э. не могло существовать условий для сохранения поэм ни на Пелопоннесе, ни на Крите, ни в государствах Малой Азии. Таким местом мог быть только кусочек суши, который находился в стороне от политических катаклизмов и демографических потрясений, и на нем должны были существовать «тепличные» условия для сохранения поэм.

Взгляните на карту Эгейского моря, и вы увидите, что остров Итака является одним из немногих мест, удовлетворяющих всем условиям. Иначе трудно ответить на вопрос: почему главным героем «Одиссеи» и одним из главных героев «Илиады» является царь этого острова? Вряд ли поэт, проживавший в могучих Афинах и тем более в Спарте, главным героем войны сделал бы не «своего». Одно из возможных объяснений: Гомер был жителем острова Итака, ровесником Лаэрта, отца Одиссея, являлся воспитателем Одиссея и поэтому в поэмах описывал подвиги своего питомца.

Любопытно, что «Одиссея» кончается на самом трагическом для героя моменте. царь после двадцатилетних мытарств возвращается на родину, но в поэме нет всенародного ликования, радости и других приличествующих случаю эмоций. Народ пытается убить возвратившегося царя. И чтобы доказать свое законное право на престол, Одиссей вынужден истребить всех женихов, то есть конкурентов в борьбе за царский трон. Это приводит к всенародному бунту против Одиссея. Поэма кончается на трагической ноте:

 
Если бы дочь громовержца эгидоносителя Зевса
Громко не крикнула, гибель спеша отвратить от народа:
«Стойте! Уймитесь от бедственной битвы, граждане
Итаки!
Крови не лейте напрасно и злую вражду прекратите!»
…Так говорила богиня…
Скоро потом меж царем и народом союз укрепила
Жертвой и клятвой великой приявшая Менторов образ
Светлая дочь громовержца богиня Афина-Паллада.
 

Так какую же «клятву великую» Одиссею пришлось давать перед народом? Прежде всего необходимо ответить на вопрос, сколько лет осаждали Пенелопу женихи. Вряд ли они начали свои домогательства за двадцать лет до только что описанных событий, сразу после отплытия Одиссея. Надо исключить и годы Троянской войны – десять лет. В это время не только жены ждали ушедших на войну мужей, но и мужчины старались не заглядываться на жен своих воевавших товарищей.

Но вот пришла весть об окончании войны, а на Итаку не вернулся ни один воин. Ко всем ли женщинам, к которым не вернулись мужья, сразу стали свататься женихи? Вряд ли. Скорее всего, какая-то часть женщин, узнав от очевидцев о гибели своих мужей под Троей, стали считаться вдовами и только по прошествии срока траура могли на законных основаниях вновь выйти замуж. Что же делать тем, кому неизвестна судьба мужей? Они обязаны были ждать их. Как они могли считать себя свободными от уз прежнего брака и вновь выйти замуж? В древности срок «ожидания» мог и, возможно, был связан с религиозными представлениями.

Восстановим события: Одиссей собирает войско, снаряжает 12 кораблей и отплывает в Трою. Под Трою прибыло 40 царей на 1186 кораблях со стотысячной армией. Значит, на 12 кораблях Одиссей увез с Итаки, Дулихия, Зама и Закинфа тысячу мужчин. Говоря современным языком, «весь цвет нации». А вернулся из-под Трои один и без единой царапины.

Что же должен был сделать народ с таким героем-царем? Если бы Одиссей осмелился сразу после падения Трои вернуться на Итаку, то его публично казнили бы за потерю войска. И он был вынужден определенный срок скитаться, чтобы боги (и уж только потом люди) простили ему это страшное преступление.

Связь этого срока с религиозными представлениями выражена в поэме тем, что именно боги «отводят от Итаки» Одиссея. Но вот этот срок подходит к концу, и богиня Афина просит Зевса разрешить Одиссею вернуться домой. Раз возврат разрешают боги, то люди не имеют права предъявлять Одиссею обвинения. Преступления прощены за давностью лет. Можно предположить, что Одиссей вынужден был выжидать не менее девяти лет после окончания войны и его обязаны были все это время ждать и разыскивать (даже если он не совершал никаких преступлений) как без вести пропавшего. Если бы Одиссей погиб при свидетелях, то это в корне меняло бы отношение не только к нему, но и к его сыну.

Но Одиссей не оставил сыну «великой славы», а, решив вернуться, девять лет скрывался от возмездия. Его разыскивали, но найти не смогли. Где же пропадал этот «хитроумный муж из мужей»? На пустынном острове у одной из красивейших женщин, богини по имени Калипсо. целых восемь лет Одиссей «хладный сердцем» ночами был с богиней, а днем плакал на утесе, ни разу не попытавшись сбежать к Пенелопе.

Остается признать, что женихи могли начать свататься к Пенелопе только спустя 19 лет после отплытия Одиссея в Трою, следовательно, они «разоряют» дом Одиссея не больше года.

Знает ли Одиссей о том, что к его жене обязательно будут свататься? Знает и поэтому торопится назад. Сватовство к почти сорокалетней женщине, имеющей двадцатилетнего сына, не блажь мужчин Итаки, а точный расчет, основанный на «должности» Пенелопы – она царица. Скорее всего, ее слово уже не было решающим, спор шел между самими женихами (то есть политическими группировками), кому быть царем Итаки.

Главная задача Одиссея – любой ценой удержаться на троне. Перед возвращением он гадает, вызывая тень своей матери Антиклеи. И первый вопрос, заданный им:

 
Скажи об отце и о сыне, покинутых мною:
Царский мой сан сохранился ли им? Иль другой уж
на место
Избран мое и меня уж в народе считают погибшим?
 

Не следует ли из этой цитаты, что мужа Пенелопе должно выбрать народное собрание?

Тайно возвратившись, Одиссей форсирует события и устраняет всех конкурентов-женихов, убивая их. Это убийство становится причиной народных волнений, но народное собрание раскалывается на сторонников и противников Одиссея. Ему вспоминают прежние прегрешения и предъявляют новые обвинения в связи с убийством женихов. Одиссей решает скрыться, но изгнание грозит не только ему, но и Телемаху. И хотя Одиссей утверждает, что женихи «от своих беззаконий погибли», и поэма кончается «великой клятвой» и союзом «меж царем и народом», трудно предположить, чтобы народ простил Одиссею новую гибель двухсот сограждан.

Гомер дважды упоминает об изгнании. Первый раз изгнание из Итаки предсказывает Одиссею тень Тиресия, второй раз сам царь Итаки пересказывает слова Тиресия Пенелопе после убийства женихов:

 
О Пенелопа, еще не конец испытаниям нашим;
Много еще впереди предлежит мне трудов несказанных,
Много я подвигов тяжких еще совершить предназначен.
 

Если рассматривать поэмы Гомера как описание подвигов его царя, то вся биография должна была составить трилогию: «Илиада» – первая часть, «Одиссея» – вторая, должна была существовать и третья поэма – о последовавших событиях жизни Одиссея до самой его смерти. К сожалению, такой поэмы нет. Может быть, Гомер не успел ее написать?

Страна городов

Почти шесть тысяч лет назад на земле, которую сегодня называют Украиной, на самом краю цивилизованного земледельческого мира того времени были выстроены города. Возможно, наиболее древние города Европы. Когда только начиналась история цивилизации Шумера, руины трипольских городов уже давно исчезли среди зеленого разнотравья украинской лесостепи.

Что за народ оставил нам в наследство эти руины? Мы не знаем, как называли себя эти люди и на каком языке они говорили. Археологи назвали их трипольцами – по имени созданной ими трипольской археологической культуры. В Европе эта культура больше известна под румынским названием Кукутени.

Трипольская культура была открыта в конце XIX века. Некоторые ее памятники случайно попадались археологам и раньше, но на них не обращали особого внимания. Настоящим первооткрывателем культуры стал Викентий Хвойка. Он приехал в Россию из Чехии, окончил коммерческое училище, учительствовал, занимался сельским хозяйством. Увлекшись археологией, стал членом Киевского общества любителей старины и искусства. Как археолога, его интересовали орудия труда, оружие, посуда древних жителей Поднепровья. Летом 1893 года во время раскопок на Кирилловской улице в Киеве Хвойка нашел расписной сосуд новой для него культуры. Почти одновременно с В. Хвойкой похожую керамику нашел в селе Шипинцы недалеко от Чернигова учитель В. Арийчук. Вскоре Хвойка обнаружил целый район распространения этой расписной посуды. Оказалось, что крестьянам во время вспашки полей часто попадались такие черепки на западной околице села Триполье недалеко от речки Красной на Киевщине. Именно там в 1896–1901 годах В. Хвойка раскопал остатки двадцати помещений площадью от 30 до 140 квадратных метров.

Раскопки были продолжены. Были исследованы поселения близ города Ржищева, около сел Триполье, Веремья, Щербановка, Халепье, Жуковцы, Стайки, на полях от реки Стугны до Припяти. Хвойка убедился, что открыл новую, неизвестную дотоле археологическую культуру. Назвал он ее по имени села, где было обнаружено первое большое скопление предметов данной культуры.

Российские ученые познакомились с открытием на XI Всероссийском археологическом съезде в Киеве в 1899 году. А в 1900 году на Парижской выставке весь научный мир воспринял это открытие как сенсацию.

Хвойка продолжал находить поселения, описывал их, классифицировал, определял возраст. Новую культуру он считал возможным назвать «древнеарийской и, в частности, древнеславянской», а территорию Украины – прародиной индоевропейских (арийских) народов.

Прежде чем говорить об этой интересной и во многом до сих пор загадочной древшейшей культуре, совершим экскурс в еще более древнюю историю – к самым истокам цивилизации. По словам В. И. Вернадского, «открытие земледелия, сделанное более чем за 600 поколений до нас, решило все будущее человечества». Это был великий переход от сбора растений к их искусственному выращиванию и от охоты на диких животных к их приручению – «неолитическая революция», растянувшаяся на тысячелетия. Открытие земледелия и скотоводства предопределило долгий и сложный путь развития человечества от раннеземледельческих общин к государствам Древнего мира. Даже сейчас, когда наука располагает огромным количеством источников, относящихся к различным историческим эпохам, трудно сказать точно, когда человечество начало заниматься земледелием. Археологи, правда, уверены, что зародилось оно в том регионе, который сейчас называют Средним Востоком, то есть где-то в районе современных Ирана и Ирака. Дикая пшеница и ячмень, распространенные в этих землях, хорошо приживались на предназначенных для этого древними агрономами первых полях, быстро прорастали, давали обильный урожай. Их зерна легко обрабатывались, размалывались в муку, которую можно было хранить месяцами, а затем выпекать из нее хлеб. Но не только на Среднем Востоке проживали первые земледельцы. Для развития земледелия, конечно, необходимы некоторые условия, и прежде всего – плодородная земля. Это главное условие выполнялось в регионе, расположенном между Персидским заливом и Средиземным морем. Огромным полумесяцем дли ной около 1600 километров он окаймляет сухую и безжизненную Аравийскую пустыню. Эта территория так и называется – Плодородный полумесяц. В Палестине зарождение навыков земледелия обычно связывают с натуфийской культурой, которая датируется X–IX тыс. до н. э. Обитатели поселений этой культуры занимались охотой на газелей, диких быков, оленей, коз, ловили рыбу, птиц, собирали моллюсков. Но, кроме этого, натуфийцы собирали дикорастущие злаки. В их поселениях находят микролиты – мелкие плоские орудия более или менее правильной геометрической формы, кремневые вкладыши жатвенных ножен, сохранились и их костяные основы. Это были первые жатвенные приспособления. Поэтому археологи сделали предположение о том, что обитатели ранних натуфийских поселений уже были земледельцами. Не все ученые согласны с этим, но считают возможным рассматривать этот период как время вероятного зарождения растениеводства.

Секрет приготовления растительной пищи «собирателями урожая» натуфийцами раскрыт благодаря изучению поселения Вади-эль-Мугарет. Здесь была обнаружена каменная терраса, где на специальной вымостке происходила очистка зерен от шелухи. Рядом располагались чашеобразные углубления и песты для растирания зерна. Большая ямка в виде ванночки, видимо, служила для смешения приготовленной массы с водой. Тесто выпекалось в очаге, который дополнял «кухонный» комплекс «собирателей урожая» – обитателей поселений.

Там же, в Палестине, в Иерихоне и Бейде, были обнаружены наиболее древние остатки культурной растительности. Так, в Иерихоне, в слое «Л», были найдены зерна культурной пшеницы двузернянки и пленчатого двурядного ячменя, которые датируются 8000 г. до н. э. Раннеземледельческое поселение в Юго-Восточной Турции – Чагони (7500–6500 гг. до н. э.) также дало большое число остатков зерен злаков и фруктов, пшеницы, гороха, чечевицы, вики, фисташки и миндаля. Блестящие раскопки английского археолога Джеймса Меллаарта в Анатолии в поселении Чатал-Гююк открыли удивительный мир оседлых земледельцев с ярко выраженным культом быка. Здесь и святилище с множеством изображений священных быков, и небольшая фигурка богини Великой матери, простирающей руки над телятами.

Итак, самые ранние памятники культуры оседлых земледельцев были найдены в разных районах: Иерихон в Палестине, Джармо, Сараб и Тепе-Гурап в Иракском Курдистане, Али-Кош в Иране, Хаджилар и Чатал-Гююк в Анатолии, Аргисса и Hea Никомедия в Греции. Это значит, что переход к регулярному земледелию и возделыванию злаков произошел почти одновременно в трех или четырех очагах и почти независимо друг от друга. Древнейшие земледельцы использовали местные виды дикорастущих полезных растений и приспосабливали свою сельскохозяйственную деятельность к особенностям местных почв, рельефа и климата (осадкам или паводкам на ручьях и реках, озерным разливам и т. п.). По мнению археологов, одомашнивание пшеницы-однозернянки произошло в западных районах «Плодородного полумесяца», в предгорьях Загроса и Тавра, а двузернянки – на юге, в бассейне Иордана. А еще очевидно, что даже такие удаленные друг от друга районы, как Юго-Западная Азия (Чатал-Гююк, Хаджилар) и Юго-Восточная Европа, Балканы (Неа Никомедия, Аргисса), все же не были вовсе изолированы друг от друга. Это привело к тому, что новые знания и навыки распространялись далеко за пределы древнейших очагов земледелия.

Вернемся в Украину. Шесть тысяч лет тому назад земледельческие племена жили на территории от Румынского Прикарпатья на западе до Днепра на востоке. Их археологическая культура была открыта почти одновременно с легендарной Троей в 70-е годы XIX века. Длительное время считалось, что в древности Европа, находясь на задворках высокоразвитых цивилизаций Древнего Востока, могла быть не более чем их бледной тенью. Лишь сенсационные археологические открытия второй половины позапрошлого века поколебали эти традиционные представления. Теперь мы знаем, что одна из ярких страниц древней истории человечества связана с европейской – трипольской культурой.

За границей о работах украинских археологов даже специалистам сегодня известно немного, хотя именно эти исследования имеют огромное значение для понимания того, какое место занимала Юго-Восточная Европа в цивилизованном мире шесть тысяч лет назад. Но и сами украинские специалисты долгое время не знали, что впереди их ждут необыкновенные открытия. Около ста лет несколько поколений археологов раскапывали поселения трипольцев, не ведая, что одна из главных загадок этой культуры – огромные, площадью в сотни гектаров поселения-протогорода – лежит у них под ногами. В истории поисков трипольских протогородов, которая насчитывает уже три десятилетия, было все, что сопровождает археологические сенсации, – недоверие скептиков, романтика экспедиций, триумф.

* * *

Обыкновенный самолет выполнял аэрофотосъемку центральных областей Украины по заказу военных топографов. Из года в год майор К. В. Шишкин видел на полях вблизи сел и городов Черкасской области огромные, иногда больше километра в диаметре, светлые и темные овалы и полосы. Эти полосы не были ни современными дорогами, ни секретными объектами. Известно свойство древних ландшафтов, уже похороненных под тысячелетними наносами, проступать на поверхности благодаря растениям. Четкость контуров становится наибольшей в тот момент, когда корни растений, достигая препятствия (остатков древних построек), усыхают, а растения желтеют, сигнализируя: в земле что-то есть! Из этого следовало, что таинственные овалы и полосы возникли не сегодня и не вчера, а достаточно давно – настолько давно, что находятся на глубине 0, —1 м. На образование такого слоя земли уходит, по меньшей мере, несколько тысячелетий. Ответить окончательно на вопрос, чьи это постройки и когда они существовали, могли только археологи.

Осенью 1964 года К. В. Шишкин и работавший долгие годы на Уманщине археолог и краевед В. А. Стефанович стояли на склоне плато у села Ольховец под Звенигородкой, разглядывая противоположную сторону широкой балки. Древний поселок занимал когда-то пригорок около слияния двух ручьев. Там, на свежевспаханном поле, проступили рыжие пятна – следы сгоревших древних построек. Поражала площадь поселения – 110 гектаров, то есть свыше квадратного километра. Для сравнения: Ур – город древних шумеров – в III тыс. до н. э. занимал всего 90 гектаров. А ведь поселение под Ольховцом было не самым большим, объект под Майданецким поселением занимал более 200 гектаров, а под Тальянками – все 400 гектаров, превосходя по размерам стольный Киев-град времен Ярослава Мудрого!

Предполагалось, что таинственные овалы связаны с местами расположения поселений трипольской культуры. Другие ее поселения раскапывались еще в начале XX века, а некоторые – в тридцатые и сороковые годы. Овалы новых поселений были вдоль и поперек исхожены Стефановичем в 1960-е. Собственно, новостью были только их размеры, о которых говорил

К. В. Шишкин, ссылаясь на аэрофотоснимки: десятки, порой сотни гектаров. Там, где археологи раньше наносили на карту четыре или даже восемь возможных отдельных поселений, на самом деле, утверждал майор, стояло одно. Аэрофотоснимки рассказали немало подробностей о планировке трипольских протогородов, многие из которых были подтверждены последующими многолетними раскопками.

Естественно, поначалу эти сообщения особого энтузиазма среди археологов не вызвали. Первый аргумент скептиков был «железным» – этого не может быть, потому что этого не может быть вообще. Ведь каждому студенту из фундаментальных трудов Т. С. Пассек и С. Н. Бибикова было совершенно точно известно, что трипольцы строили небольшие родовые поселки в 30–40 домов, а единственное исключение – поселение у Владимировки, крупнейшее из известных – насчитывало всего 200 домов. И тут какой-то военный утверждает, что трипольские поселки насчитывали тысячи построек, а по размерам превосходили города древнего Шумера?! Нет, это просто немыслимо.

Только в 1971 году исследователю трипольской культуры Н. М. Шмаглию удалось отыскать немного средств на небольшую разведочную экспедицию. Результаты визуального обследования и магнитной съемки совместили с аэрофотоснимком – и они в общих чертах совпали! Выводы ученых были таковы: «Новые данные о размерах, планировке и количестве жилищ на трипольских памятниках Уманщины указывают на существование в энеолите Юго-Восточной Европы протогородов. Общее количество жилищ Майданецкого поселения должно приближаться к 1,5 тыс. Аналогичные черты свойственны и некоторым другим поселениям средней части Побужья».

Вот так, не больше и не меньше – существование в энеолите Европы протогородов! И не где-нибудь на Крите или, скажем, в Греции, а в центре Украины. Прошло более тридцати лет с выхода этой публикации, а дискуссии о трипольских протогородах не видно конца. Тогда же, осенью 1971 года, ученым еще предстояло решить, что делать дальше. Под землей лежали руины древнего поселка – тысячи жилищ, укрепления, возможно, культовые постройки и другие сооружения, разбросанные на площади в два квадратных километра. Как именно и где что лежит – совершенно неизвестно, если не считать аэрофотоснимка, который пока не вызывал полного доверия.

Трипольские поселения раскапывались относительно медленно: за сезон раскрывали остатки нескольких – в лучшем случае десяти – жилищ на площади в несколько сотен квадратных метров. Однако сейчас речь шла об исследовании тысяч жилищ. Если даже копать по десять жилищ в год, чтобы установить планировку, архитектуру и хронологию поселка, при таких темпах понадобилось бы полтораста лет. А люди, а деньги, наконец? Смета на раскопки полутора тысяч жилищ составила бы совершенно невероятную для советской археологии сумму почти в два с половиной миллиона рублей (а рубль тогда официально был равен доллару)! Европейская археология вообще не имела прецедентов решения подобных проблем. Раскопки поселков этой эпохи велись на площади в лучшем случае в один-два гектара. Было понятно, что трипольские протогорода требуют какого-то особого подхода. Однако киевские археологи в этой безнадежной на первый взгляд ситуации проявили находчивость. На помощь ученым пришла технология, которая помогла всего за несколько лет (и к тому же всего за несколько тысяч рублей) вызвать из небытия протогорода трипольцев.

С конца 1960-х годов для выявления планировки археологических памятников в мире успешно используются геофизические методы. В Украине при изучении трипольських памятников их впервые применили еще в 1966 году, и во время разведки в 1971-м было поставлено задание выяснить целесообразность использования в рамках данного метода магнитной съемки на поселениях подобного типа. Следует объяснить, каким образом магнитометр «ловит» остатки трипольского жилища. Дело в том, что эти остатки являются скоплением обожженной глины, а она имеет остаточную термическую намагниченность. Каждое когда-то сожженное трипольское жилище представляет собой несколько тонн магнитной глины, являясь маленькой магнитной аномалией, на которую реагирует даже обычный компас. Магнитометр – прибор намного более чувствительный, чем компас, и обнаружить аномалию в виде жилища или хозяйственной ямы с его помощью не составляет проблемы. Оказалось, что стандартное жилище дает аномалию от 10–20 до 150–200 единиц, т. е. именно в этом диапазоне измерений лежат интересующие археологов объекты.

Для начала выбрали участок в 1,5 га, где на поверхности не было никаких следов жилищ. Померяли – и обнаружили 8 аномальных зон. Их было значительно меньше, чем на аэрофотоснимке. В другом месте засекли еще 6. Это совпало с данными визуального наблюдения и аэрофотоснимком. Затем проложили два 200-метровых профиля через возвышавшийся посреди поля двухметровый курган, на поверхности которого были найдены обломки глиняной обмазки. Магнитная съемка показала, что курган перекрывает 12 аномальных зон.

Всего за несколько недель были выяснены местонахождения, размеры и взаимное расположение 26 жилищ. Для решения этого вопроса путем раскопок понадобилось бы не меньше трех сезонов. Так уже первые эксперименты с магнитной съемкой показали: да, действительно, можно составить достоверный план трипольского протогорода, не прибегая к многолетним дорогостоящим раскопкам. Нужны магнитометры, нужны люди, которые бы умели с ними работать, и относительно немного времени – два-три полевых сезона.

Приборы, люди и средства были найдены, и в 1972 году началась работа по геомагнитному картированию Майданецкого поселения. Три сезона, с 1972 по 1974 год, под июльским солнцем, по росе, по стерне, двухметровой кукурузе, сахарной свекле, профиль за профилем прошли майданецкими полями команды с магнитометрами и сделали более ста тысяч измерений. Обрабатывали данные тогда вручную – считали, чертили графики. Сколько на это пошло бумаги… Отчет о работе геофизического отряда вместе с соответствующими чертежами едва вместился в семи объемистых папках. Потом началось самое главное – выделение трипольских аномалий, нанесение их на план. Последняя точка на нем была поставлена поздней осенью 1974 года. Первый план трипольского Майданца склеили из трех рулонов миллиметровки и разложили как-то вечером прямо на полу – он не умещался даже на огромном столе посреди лаборатории. Впервые перед глазами ученых из глубины шестидесяти веков предстал во всем своем загадочном величии план одного из древнейших городов Европы. Четыре овала с аномалиями от жилищ, наименьший овал – диаметром свыше километра, наибольший – полтора. Следы улиц, кварталов, въездов в поселение – то есть буквально все, что дешифровал на аэрофотоснимках

К. В. Шишкин, – нашли свое подтверждение. Самое главное – стало понятно, что речь идет в самом деле об одном, построенном по единому замыслу и согласно определенному плану поселении. На план было нанесено 157 аномалий, которые можно было бы отождествить с трипольскими жилищами.

По своим масштабам и результатам магнитная съемка в Майданецком не имела в то время аналогов в археологической практике Европы. Без многолетних изнурительных и дорогих полевых исследований был получен полный план города медного века площадью в два квадратных километра. О подобном археологи и историки раньше могли разве что мечтать. Вообразите, что в архивах обнаружены точные планы Вавилона времен царя Хаммурапи или, скажем, Киева времен святого Владимира. Какие возможности открылись бы тогда перед исследователями! В то же время даже упорным скептикам было доказано, что десятки огромных поселений, дешифрованных на аэрофотоснимках, не плод воображения, а неизвестная ранее страница древнейшей истории Европы.