Текст книги "Кто-то рядом"

Автор книги: Валентина Когут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Что?!!! И меня это не должно тревожить?!!! Что это за место?!!!

– Это Хранилище Тел. Притяжение нашего мира слишком велико для материальных тел, поэтому мы оставляем их здесь на хранение. Вдобавок ко всему, они не очень пригодны для нашего эфирного мира и в основном, больше мешают, чем помогают, привыкнуть к новой жизни.

Нет, нет, нет, нет и еще тысячу раз нет!!! У нее кровь в жилах застыла от страшной картины, открывшейся ее взору – огромных размеров помещение, больше похожее на грот в скале, сплошь заваленное человеческими телами, лежащими в жутком беспорядке друг на друге. И все они были невероятно уродливыми, сморщившимися и высохшими от времени. Нет, нет, нет – она не оставит его здесь! Она не оставит себя здесь! Она готова временно смириться с тем, что находится черти где, но ни с тем, что ей придется оставить свое тело. Она, не раздумывая, юркнула обратно в свою оболочку и попыталась встать.

Ох, ничего себе! Рука была просто неподъемной.

Сопровождающий наблюдал за тщетными попытками Вновьприбывшей поднять свое тело.

– Оставь его. Ты не сможешь с ним полноценно жить, – произнес он, пытаясь ее вразумить.

А вот это ты зря сказал, приятель, – рассвирепела она, наполнившись холодной и яростной решимостью поднять свое тело и идти, куда он там предлагал. Ей категорически нельзя было говорить, что она чего-то не может. У нее была просто патологическая ненависть к слову «не могу». Она могла все. И это не обсуждалось. Именно поэтому через полчаса ей удалось, наконец, выйти из Хранилища, а еще через несколько часов добраться до своего нового дома…

Она могла все. И это был один из девизов ее жизни. Она пока не помнила, откуда у нее такая неприязнь к слову «не могу», но она точно помнила, что эта ненависть неспроста. В данный момент в ее памяти охотно всплывали воспоминания из жизни в Анталаре, но предшествующая ей человеческая жизнь, пока была под крепким замком. Пока. Потом все вернется. Непременно. Сейчас же ее больше занимал Разноцветный, снующий вокруг и что-то приговаривая себе под нос.

А он ничего себе такой – симпатичный. – Подумалось ей вдруг, разглядывая его тепловой разноцветный силуэт. От него шло спокойствие, уверенность, твердость и сила.

« Дес рангила, рангила; дес мера рангила. – Неожиданно запела в ее голове какая-то очень мелодичная песня на неизвестном языке, который по звукам отличался от ее родного. Она заметила, что в ее памяти появляются какие-то обрывки несвязной информации, но она пока не понимала их смысл. То были человеческие воспоминания, но они были так глубоко, что ей придется потрудиться, чтобы, в конце концов, придать смысл появляющимся деталям. А пока нужно проследить, чтобы Разноцветный со своими дружками не делали глупостей».

– Ну, круто! Прямо как в музее. Даже экспонат есть. Осталось табличку повесить: «руками не трогать!», – хмуро пробурчал Бартон, глядя на обозначенный периметр и Объект в центре его.

– Означает ли это, Дмитрий Александрович, что я могу подходить вплотную к данному ограждению? – с надеждой спросил док.

– Да.

– Слава Господу! Это же на целый метр ближе! – воздавал хвалу небесам ученый.

Влад послал Дмитрию красноречивый взгляд, в котором явственно читалось его мнение об умственных способностях профессора. Очевидно, что Зайцев вообще не понимал грозящей ему опасности и сам, что называется, лез в клетку с тигром.

– А Объект весьма симпатичный, судя по исходным идеальным параметрам, – между тем продолжал трещать профессор.

– Очень, – съязвил Бартон. – Буквально – глаз не оторвать.

– Угу. Красивая, как живот навыворот. – поддакнул Стас, разглядывая человеческое тело внутри периметра, больше похожее на отбивную или фарш.

Все присутствующие буквально согнулись от хохота, что немного разрядило враждебную обстановку.

«„ А у Князя женка есть, что не можно глаз отвесть: днем свет божий затмевает, ночью землю освещает; месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит“. – Чей-то теплый и старческий голос пропел в ее памяти.

Ей по-прежнему ни о чем не говорило, то, что внезапно появлялось в ее сознании. Ее Память просто отреагировала на звуки издаваемые людьми, и выдала что-то похожее на них из прошлой жизни, слишком потрепанная, чтобы выдавать еще и их смысл. Убедившись, что все спокойно, она, наконец, решила вплотную взяться за процесс восстановления, почувствовав, что выспалась и немного отдохнула от чудовищного путешествия домой.

– Давай, посмотрим, какая предстоит работа, – сказала она сама себе, юркнув в глубины своего тела, чтобы тщательно все оценить».

– Нет, вы замечаете этот удивительный контраст, когда она здесь и когда уходит? – изумлялся профессор и тут же уткнулся в ноутбук, чтобы это записать.

– Да, просто небывалый восторг, – проворчал Стас, идя к телефону, чтобы в очередной раз ответить про технические работы. Взяв трубку, он четко и громко произнес на украинском языке:

– Абонет знаходыться поза зоною доступу. – И выдернул шнур у телефона.

«„ И такая дребедень целый день. То тюлень позвонит, то олень“, – вспоминался ей стишок Корнея Чуковского „Телефон“, каждый раз, когда в зале раздавался звонок.

Она облегченно вздохнула, когда Голубой отключил аппарат, и в зале установилась благословенная тишина. Наконец-то, ничто не будет отвлекать ее от самого важного процесса – вернуть себя к жизни».

После этого для спецназовцев потянулись бесконечно скучные и однообразные дни, плавно перетекающие в такие же унылые и безотрадные ночи.

Неделя тянулась за неделей, а ситуация с Объектом не менялась, кроме того, что понемногу начинали восстанавливаться мышечные ткани. Время от времени они чувствовали ее присутствие, но оно было таким коротким, что они думали, будто им это уже мерещиться от скуки.

За это время им привезли холодильник – это Славик настоял, так как ему – дамскому угоднику, видите ли, для поддержания хорошей формы, непременно нужно выпивать стакан кефира перед самым сном, и ввиду того, что ночью ему его брать негде, было решено организовать холодильник прямо в зал. Спецназовцы уже с закрытыми глазами могли отгадать все сканворды и кроссворды, переиграли во все игры, отгадали все карточки в игре «Данетки», просмотрели кучу фильмов и перечитали ворох газет и журналов. Их деятельный и кипящий мозг, просто умирал от бездействия. Ситуацию иногда спасал док со своими дурацкими экспериментами с целью спровоцировать Объект и вывести его на контакт. Он просил бойцов то походить по залу туда-сюда, то поприседать, то слегка пробежаться, то произносить какие-то звуки, одному ему ведомые. В общем, занятие было хоть и дурацким, но оно хоть как-то спасало положение. И только Бартон не принимал участие в профессорских игрищах, всем своим видом давая понять, что сюда, его загнали исключительно верность и преданность Родине, а не страсть к исследованию разных уродов.

И так продолжалось бесконечных три недели.

Глава 5

«Что-то чересчур спокойно, – отметила она, вынырнув на поверхность, отвлекшись от регенерации спинных мышц.

Она не замечала, как идет время и сколько прошло дней, увлекшись лечением своего организма. И лишь время от времени она отрывалась от своего занятия, чтобы проверить обстановку снаружи, а потом погружалась обратно в процесс реабилитации.

Так, вот здесь подтянуть, здесь нарастить чуть больше, а здесь упругости мало, – и вот так протекали ее дни. Она создавала точную копию своего тела, таким, каким оно было в Анталаре перед самым возвращением домой, так как не имела ни малейшего понятия, каким оно было до прибытия туда. Но судя по тому, что все жители Анталары сохранили обычный человеческий вид, не смотря на эфирность, то значит и ее человеческий облик точно такой же, какой она имела здесь раньше. Этот размеренный и неторопливый ритм напомнил ей первые дни в Анталаре, когда ей пришлось осваиваться с ее новым миром…

… Она не знала, сколько времени пролежала на полу в своем жилище после утомительного и изматывающего перехода от Хранилища Тел. Она была абсолютно обессилена и измождена.

Что же делать? – впадая в отчаяние, подумала она.

Тяжесть ее тела, без преувеличения, была, действительно, неподъемной. Сейчас у нее получилось, у нее хватило сил, но чего она добилась? Она лежит на полу полумертвая, практически парализованная под действием тяжести собственного веса, абсолютно разбита и несчастна. Это не совсем то, чего она для себя всегда хотела и добивалась. В ее голове было много всяких правил, девизов и установок, но все они служили одной единственно цели – Быть Счастливой! И любое ее действие, любое решение всегда предварительно проходило экзамен на предмет сделает это ее счастливой или нет. И если после анализа выявлялся хоть малейший риск для ее счастливой жизни, то это решение или действие без сожаления отметались.

Конкретно в данный момент она лежала и думала, к чему ее приведет решение забрать свое тело с собой. На сегодняшний день оно ей мешало приспособиться и адаптироваться к здешним условиям, плюс ко всему вызывало сильные физические перегрузки и как следствие боль во всем теле. То есть сейчас она несчастна. Но если она планирует вернуться, то тело должно быть сохранено и находиться в нормальной форме. Ее передернуло от воспоминаний о Хранилище Тел с его жуткими высохшими туловищами. Еще не зная местных порядков и законов, она понимала, что без тела вернуться домой она не сможет. Ну, или сможет, но не станет частью нормальной жизни, так как будет просто, как дух летать среди людей.

Нет, нет, нет, нет – желание жить нормальной и полноценной жизнью среди людей, всегда было ее второй глобальной целью. И точка. Этот вопрос был решен однажды и больше она к нему не возвращается.

Переведя дух, она решила ознакомиться со своим новым жилищем и осмотреться за его пределами. Обводя взглядом свое временное пристанище, она цинично думала:

Надо же какая щедрость – выдернули меня из привычного мира, но обеспечили жильем.

Перед уходом Сопровождающий сказал, что она может придать своему дому любую форму и любой размер, если пожелает. Именно этим она сейчас и намерена заняться – приведет в порядок мысли, чем-то себя отвлечет, чтобы не сойти с ума от перемен в ее жизни и, заодно, «построит» свой дом.

Правда, для этого занятия, ей придется воспользоваться своим эфирным состояние, ну да, один разочек можно, – убеждала она себя. Но только один.

И она изящно выскользнула из своего тела и плавно поплыла, кружась и наслаждаясь небывалой легкостью и чувством свободы. Вот это да! Непередаваемые ощущения! Она покружилась еще какое-то время, чтобы сполна насладиться ими перед возвращением в свое тело.

Ну все, хватит, пора браться за дело, – скомандовала она себе и принялась исследовать жилище.

В данный момент ее дом, светло голубого оттенка, напоминал большой шатер без комнат и коридоров. Дотронувшись указательным пальцем до одной из стен, она почувствовала, как он мягко погружается туда, а вместе с тем немного изменилась форма стены – появилось небольшое углубление. Теперь понятно, как она сможет переделать дом на свое усмотрение. Ну а теперь можно выйти наружу.

Она осторожно и крадучись высунула свой острый носик из своего убежища и огляделась по сторонам.

По пути сюда она не замечала абсолютно ничего вокруг, так как была занята передвижением своих ног, поэтому она была совершенно не готова к тому, что предстало ее взору. Она была крайне воинственно настроена и представшая перед ней залитая солнцем ярко-зеленая, мирная долина никак не вязалась с ее боевым духом. Все поселение было огорожено полупрозрачной дымкой, доходящей, примерно, до пояса, которая отделяла его от первозданной природы, от вида которой захватило дух. Два холма очень живописно обрамляли ее с двух сторон, защищая от посторонних глаз. С одного из холмов стекал небольшой водопад, который растекался по всей долине в различных направлениях. Долина утопала в красивых и причудливых растениях, которые искрились и переливались всеми оттенками зеленого, увенчанные во многих местах бутонами диковинных цветов всех оттенков радуги. Дополняли это мягкие и размеренные звуки природы: спокойное журчание ручьев, веселое пение птиц, шелковистый шелест листвы. Все это вместе завораживало, успокаивало и уводило ее мысли куда-то далеко от произошедшего с ней.

Ээ, нет, так не пойдет. Она не собирается ни на минуту забывать то, что с ней случилось и не намерена оставить идею выяснить возможные пути возвращения домой.

Ладно, хватит глазеть, пора заняться делом. Собравшись духом, она вышла наружу и оглядела свой дом и прилегающую территорию целиком. Внешне он был таким же, как и изнутри, бледно голубого цвета с рыхловатой структурой, ассоциирующейся с большим, плотным и пушистым облаком. Он и выглядел так, как будто кто-то отщипнул комочек летнего облачка и положил на зеленую траву. Собственно, так выглядела вся долина, в которой то здесь, то там лежали пушистые облака разных форм и размеров. Судя по тому, что она видела, народ здесь не проявлял особую изобретательность и создавал дома подобные человеческим – с крышами, окнами, башенками, круглые, прямоугольные и т. д. А вот какой же сделать ей, мрачно размышляла она. Где-то справа она услышала шорох и мгновенно насторожилась, внутренне зарычав на не прошеных гостей, если это они. Она и в обычной жизни не любила чужаков в своем доме и никогда никого туда не приводила, охраняя свой безопасный мирок от чужих глаз. Мама часто сравнивала ее с собакой, не столько из-за того, что она родилась в год Собаки, но из-за того, что она была верной, преданной, и охраняющей свое добро от других. Эти мысли и определили внешний дизайн ее дома. Немного покрутив в голове как это должно быть, она принялась лепить свой новый дом. Подбить тут, вытянуть там, пригладить здесь и вуаля – готово. На лужайке обрамленной цветами полукругом лежала огромного вида немецкая овчарка, слегка настороженно склонив голову на передние лапы и смотрящей угрожающим взглядом.

Я – молодец, похвалила она себя страшно довольная результатом, описывая круги вокруг нового дома. Еще вот немного ушки вытянуть, чтобы более грозно смотрелось и все. Удовлетворенная результатом, она присела на валун рядом с домом перевести дух. Открывающиеся виды очаровывали ее и буквально притягивали к себе. У нее буквально зачесались эфирные пятки от нестерпимого желания пойти туда, за пределы поселения и исследовать каждый куст, камень и ручей своими ногами. Это желание вернуло ее к тому, что ее тело сейчас беспомощно лежит внутри дома.

Она обязательно все исследует, везде пройдет, все ручьи померяет, на все деревья залезет и на все горы подымется. Но все это она сделает только будучи в своем теле…»

– Я с тебя фигею! – выпалил Влад, наблюдая, как Макс не сводит глаз с хомяка Яшки.

На лице крепкого спецназовца млела довольная улыбка и, казалось, на земле нет счастливее человека. А все дело было в том, что от скуки Макс совсем затерроризировал профессора с просьбами показать ему Яшку на мониторе, чем отвлекал Зайцева от работы, занимал его ноутбук и тем самым, доводил ученого до белого каления. Такое положение вещей было категорически не приемлемо для ученого, и он пошел на крайние меры – принес Яшку в Здание Правительства и торжественно вручил его Максу.

– Сардин, мне даже как-то стыдно за тебя, – с ленцой произнес Дмитрий, уютно расположившись в одном из кресел. – Ты бы хоть выражение лица поменял на более серьезное.

На что Макс только отмахнулся. На самом деле, страсть Макса существенно скрашивала унылое однообразие и разбавляла ежедневную скуку их дежурств. Но, не смотря на это, Дмитрий не упускал случая поддеть его каждый раз, когда речь заходила о Яшке, просто ради уже собственного развлечения.

– Такой пушистик, – млел Макс, поглаживая грызуна кончиком пальца.

– Фу, Макс! Не могу стоять с тобой рядом! Мычишь над ним, как собачей петрушки наелся., – морщился Стас, брезгливо передергивая плечами.

– А вот мне нравится, очень симпатичный хомяк, – улыбаясь, поддержал Макса Славик, наблюдая за тем, как Яшка забавно умывал лапками мордочку.

– И совсем нас не боится. – Удивлялся Игорь, слегка постукивая по прутьям клетки, чтобы привлечь внимание Яшки.

Спецназовцы уже давно нарушили порядок дежурств и приходили, кто, когда захочет. Дмитрий не настаивал на соблюдении изначального плана дежурств, главное, чтобы ночью и днем было не меньше двоих. Но ребята часто от нечего делать приходили и не в свои смены, как например, сегодня, выполняя архиважное задание – знакомились с Яшкой.

– Его бы твоему Никитке дать, он бы быстро нашел с ним общий язык, – пошутил Дмитрий, имея в виду шестилетнего сына Игоря.

– Да, это точно, – грустно улыбнулся тот в ответ.

– Да еще чего! Твоему пацану вообще страшно Яшку в руки доверить! – вскинулся Макс. – Он либо ему усы оторвет, либо лапы повыворачивает, либо уши повыкручивает, – Макс даже поежился от такой картины, чем вызвал новый шквал шуток в свою сторону из-за чрезмерной заботы о Яшке.

Игорь тепло улыбнулся, благодарный напарникам за то, что они продолжают говорить о его сынишке так, как будто ничего не произошло, словно тяжелая болезнь и не терзала его маленький организм. Никита уже давно не был тем озорным малышом, каким его описал Макс, но парни ни на минуту не допускали мысли, что Никитка не поправится, и потому упорно в общих разговорах игнорировали факт его болезни. И, несмотря на ворчание Макса, он знал, что, на самом деле, они все как один обожали его сына, и души в нем не чаяли. И Дима был прав – Яшка понравился бы его сыну. Хомячок был удивительно хорошенький, с красивым бежевым окрасом с редкими белыми пятнами. Черные глазки-бусинки трогательно смотрели на огромных мужчин, а розовый носик забавно двигался, знакомясь с их запахом.

– Док, вы же его оставите здесь? – с надеждой спросил Макс.

– Именно это я и планировал. Но, вы, мой дорогой друг, должны мне пообещать, не донимать меня больше и не мешать моей работе, – сказал профессор.

– Тоже мне работа – пялиться в микроскоп и строчить целыми днями, – фыркнул Макс.

– Во-первых, это не микроскоп, а специальный прибор, позволяющий многократно увеличивать изображение. А во-вторых, именно он позволяет мне получать новые данные об Объекте, которые не видны невооруженным взглядом, – поучал Зайцев.

– И что вы там нового обнаружили? – ехидно спросил Славик, поглаживая Яшку между ушками.

– А вот что. Наш Объект обрастает мышечной массой и кости уже совсем не видны, – важничал ученый.

– Ну, это мы и без вашей чудо-машины видим, – усмехнулся Игорь, забавляясь постоянными перепалками напарников с профессором.

– Верно. А есть то, чего вы не видите. Например, то, что крошечных серебристых вкраплений, которые мы видели в самый первый день, стало значительно больше, и все они сосредоточены исключительно между кистью и локтем, и только с внешней стороны руки, – важно сообщил профессор.

– А вот это интересно, – произнес Дмитрий, слегка поддавшись вперед.

– А кроме того, – сел на свой любимый конек профессор, упиваясь собственной значимостью. – Появилось кое-что новое – золотистые крапинки! – И после этих слов Зайцев сделал многозначительную паузу.

– И что нам это дает? – спросил Дмитрий больше себя, чем других.

– Да, ни черта не дает, – отмахнулся Стас. – Как ни понимали ничего так и не понимаем.

– Но примечательно то, что серебристые крапинки расположены в самой глубине ее тканей и только на руках, а золотистые появляются совсем на поверхности и в разных частях тела. С каждым днем их тоже становится все больше, но все они располагаются ближе к верхним покровам, – продолжал док, уйдя в себя.

– Да что за штука тут у нас стоит? – напрягся Бартон. – Одно дело скелет обрастает мясом, но оно еще и с прибабахами, – возмущался он, хмурясь в сторону Объекта.

– Весьма занятно, весьма занятно, – бормотал профессор, вернувшись к своему прибору.

– А вот мне совсем нет, – недовольно проворчал майор, крайне не любивший сюрпризы подобного рода.

– А мне, кстати, интересно, чем дело кончится. Во что она превратиться и чем окажутся эти ваши крапинки, – жизнерадостно изрек Влад, сидя возле клетки Яшки, решившись тоже познакомиться с хомяком поближе.

Неожиданно Яшка метнулся в угол клетки и вжался так, что казалось, просочится. Его гладкая шерстка стояла дыбом, а сам он весь трясся всем телом.

– Что за черт? – озадаченно произнес Влад.

– Эй, малыш, ты чего? – забеспокоился Макс, аккуратно беря хомяка в большую ладонь и прикрыв сверху другой. Тельце маленького животного сотрясала крупная дрожь, усы топорщились во все стороны и сам он был весь сжат как крупный камень. Яшка прижимался что есть силы к ладони Макса, как бы ища убежища, и в полном ужасе смотря на Макса во все свои трогательные глаза.

«– Какой милый теплый комочек. Интересно, что это за зверюшка? – пыталась она понять тип животного по форме теплового излучения маленького существа.

Она на миг отвлеклась от своего ежедневного занятия и вернулась к людям, и тут ее ждал такой сюрприз – в их компании появился новенький. Судя по тому, что она видела, новичку были все рады. Вот только сам новичок сейчас был явно не в радужном настроении. Он был буквально парализован от страха.

Странно. Что могло его так напугать? Она быстро проверила обстановку, все было как обычно, никакой опасности. Нужно подойти к нему поближе и как-то успокоить беднягу, решила она».

У Яшки сердце в прямом смысле слова начало выпрыгивать из груди.

– Док, посмотрите, Яшке плохо! – закричал Макс, неся грызуна профессору.

– Да, у него глаза почти на выкате! – заметил Дмитрий и тут он что-то заподозрил. – Док, а ваш Яшка, вообще, как реагирует на всякую там нечисть?

– Э-э-э, да вот, собственно, так и реагирует, – и тут до профессора дошло. – О, Господи! Он чувствует ее присутствие! Как же я сразу не догадался? Яшенька, мой мальчик, какой же ты молодец!

Яшка, напротив, совершенно не разделял восторга профессора, со всех сил впившись ноготками в ладонь спецназовца и пытаясь выпрыгнуть из собственной шерстки.

– Док, либо вы сейчас же скажете, как его успокоить либо я разберу ваш телескоп, – угрожающе зарычал Макс.

– Гм, я признаться, не знаю, как его успокоить, так как подобная реакция проявляется у него впервые. – Смущенно пробормотал Зайцев, после чего Дмитрий всерьез забеспокоился за здоровье старика, так как взгляд Макса не предвещал ничего хорошего.

– Если он сейчас помрет из-за вашей подружки, я убью вас обоих, – заорал сотрудник специального подразделения «Альфа» на уважаемого ученого из-за хомяка, – Поставлю рядом и пристрелю! – Проорал он, на тот случай, если до профессора не дошло с первого раза.

У дока и язык онемел, а Дмитрий понял, что нужно спасать ситуацию, потому что Макс закипел не на шутку.

– Дай его мне. – Непререкаемым тоном сказал Бартон, одновременно разжимая ладонь напарника. – Тише, малыш, все хорошо, шшшш. – Тихонько приговаривал Дмитрий, прижимая мягкий комочек к широкой груди и быстро уходя в другой конец комнаты, подальше от Объекта.

– Совсем она тебя затравила, да? – тихо разговаривал он с Яшкой. – Да, я согласен с тобой, она страшная как смерть. И характер мерзкий, – добавил он, вспомнив, как она пыталась убить всю их дружную компанию.

Так майор Бартон и бродил из угла в угол, что-то нашептывая пушистому комочку, пока тот не успокоился.

«– Хорошо, когда кто-то рядом, – подумала она, глядя как Разноцветный убаюкивает теплый комочек. От него исходило мягкое тепло и сияние, которое целиком окутывало маленького зверька, защищая от всех невзгод внешнего мира.

Нежность и забота. Вот, что это было. Как же ей этого не хватало в Анталаре, среди бесчувственных эфирных существ. Парочка представляла собой трогательное картину – большой мужчина оберегает в ладони маленькое существо, а тот, в свою очередь, доверчиво льнет к нему всем тельцем, с маленьким сердечком полным огромной благодарности за то, что большой человек находился с ним рядом в минуту страха.

Она не замечала, сколько времени простояла так, смотря на них, оглушенная нахлынувшими давно забытыми эмоциями. Человеческими эмоциями. Она и забыла, насколько они удивительны.

Но все же ей было пора. И в последний раз, бросив взгляд на Разноцветного, она унеслась навстречу новому растущему организму, возвращая его к жизни в очередной раз.

Неожиданно яркая вспышка проблеска памяти ослепила ее, показав на мгновение кусочек ее прошлой человеческой жизни:

«Она медленно шла вдоль стены, одной рукой держась за нее, а другой за чью-то мягкую руку.

– Ты сегодня прошла на целых три метра больше чем вчера, – сказал женский теплый голос. – Теперь мы можем гулять по целых пятнадцать метров в день. Вот это прогресс! – весело продолжал голос.

Дрожа и обливаясь потом, она медленно передвигала ногами, покоряя каждый новый сантиметр в пространстве. Дикая боль в ребрах справа и в спине выжигала свое клеймо ущербности, пытаясь прожечь ее насквозь и лишить рассудка.

– Доктор сказал, что ты не сможешь бегать, но зато мы поставим новый рекорд в ходьбе, – радостно щебетал голос.

Как же она ненавидела эту фразу «не сможешь»! Ее затрясло от ярости. «Вы не сможете бегать, вы также не сможете танцевать. Прыгать вам тоже нельзя». У нее потемнело в глазах то ли от злости то ли от боли. По словам докторов, она не могла в этой жизни абсолютно ничего. Но они не угадали – только она решает, что она может, а что нет. А она решила раз она не может ничего, значит она сможет все! Даже то, что не по силам нормальным здоровым людям. И она прошла еще один длинный, бесконечный метр наперекор судьбе, которая решила лишить ее нормальной и полноценной жизни.

Как же хорошо, что мама рядом».

Видение из памяти исчезло также внезапно, как и появилось, оставив ее в озадаченном состоянии. Значит, вот откуда эта неприязнь к слову «не могу». Очевидно, она попала в какую-то серьезную аварию, после которой она не могла ходить и продолжать привычный образ жизни. Или может она упала откуда-нибудь и сильно повредилась.

Хм, интересно. Но одно ясно – ее совершенно не устроил новый расклад карточной колоды в ее судьбе, и она перетасовала ее по-своему.

Теперь понятно, почему она так бесилась в Анталаре, когда все кому не лень, твердили ей, что она не сможет справиться со своим телом и не сможет с ним нормально жить. Куски паззла понемногу вставали на свои места, образовывая единую картинку. Она думала, что это второй раз, когда она занимается своим телом, но теперь понятно, что это третий.

О, да она уже эксперт по этой части, – горько усмехнулась она про себя, копошась в предплечье. – И упертости ей, видимо, не занимать….

… В нос врывался дивный насыщенный аромат растений, наполняя легкие до краев. Она размеренно и с наслаждением вдыхала его лежа в горном ручье, струи которого перекатывались по ее плечам, рукам, стекая по груди на живот и мчась дальше между длинных ног. Она просто обожала этот расслабляющий и охлаждающий природный массаж. Посещение ручья было обязательным пунктом в ее ежедневной программе из-за тяжелых физических нагрузок, которым она ежедневно подвергала себя. Именно он позволял ей сбросить с себя тяжесть дня и восстановить силы для следующего.

Завтра нужно попробовать забраться на небольшой холм неподалеку. – Планировала она. Она уже нормально передвигалась по ровной местности, не сгибаясь под тяжестью своего тела к земле и не волоча руки по траве. В первые дни она сама себе напоминала Кинг Конга, с огромным неповоротливым телом. Сейчас уже все позади благодаря регулярным тренировкам, которые заключались в том, чтобы выбираться на природу за пределы периметра и проходить какое-то расстояние по пересеченной местности. То вниз, то вверх, то перешагнуть бревно, то присесть, чтобы пролезть под листвой низко растущих ветвей. Казалось бы, элементарные вещи, но с местным притяжением все это приобретало совершенно другой характер. И только благодаря ее упертости, она сейчас являлась счастливой обладательницей красивого тела, хорошо прокаченного, с рельефной и женственной мускулатурой.

Ну, просто красотка. – Усмехнулась она, разглядывая многочисленные ссадины, царапины и синяки. Пальцы на руках и вовсе были ободраны до крови, так как она пользовалась ими, чтобы за что-то ухватиться или чтобы залезть куда-либо. Мелкие ранки неприятно саднили и жгли, но прохладные воды ее любимого ручья смывали неприятные ощущения.

Была еще одна причина, по которой она зачастила к ручью последнее время – она решила приодеться.

Дело в том, что ее обычная одежда весила, наверное, килограммов двадцать при местном притяжении и лишняя тяжесть на ней очень мешала и доставляла массу неудобств, в связи с чем, она была вынуждена отказать от нее вовсе, заменив привычные ткани листвой деревьев. Но и они хоть и весили меньше, все же создавали определенный дискомфорт при движении. Она, было, совсем пришла в отчаяние, но однажды увидела на местных эфирных жителях, своего рода, наколки на теле, служащие украшением либо на плече, либо на другой части тела. А особенность заключалась в том, что эти рисунки были сделаны из золотой пыли, которую наносили на нужный участок, где потом красовался задуманный рисунок. И она решила сделать такую же золотую наколку себе. Только на все тело. Рисунок, имитирующий человеческие элементы одежды, рисунок, который будет с ней всегда, который она не сможет снять, и который не будет ей мешать, так как он будет частью ее. Она не один день провела, обдумывая как должна выглядеть ее будущая одежда, рисуя на песке возле небольшого озерца, но в итоге, после нескольких дней золотых пыток, она получила то, чего хотела – новую одежду.

Вот только я еще не скоро ей похвастаюсь. – Поморщилась она от ноющей боли на поверхности всего тела после вкалывания золотой пыли. Сейчас она выглядела как будто ее искусал пчелиный рой – красная и опухшая. Самые опухшие участки она обматывала большими лепестками определенных цветов, которые, по ее убеждению, обладала целебными свойствами. А кроме того, они удивительно пахли, поэтому кроме обвертывания, она еще просто растирала их между ладонями и получившийся сок легонько втирала в израненные участки тела. Кто-то из местных сказал ей, что растение очень сильное по своим свойствам, и втирая его в кожу, она рискует раз и навсегда пропитаться его соком и запахом насквозь. Но ее это мало заботило: во-первых, все равно кроме нее никто этот запах не чувствовал, так как тело было только у нее. А во-вторых, листья и нектар, может и не лечили, но эту бесконечную боль снимали точно, поэтому она с удовольствием пользовалась дарами природы.