Текст книги "История одной татуировки"

Автор книги: Валентина Гринкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

5.

Деревня как деревня. Ну не агрогородок конечно на шестьсот человек, но и не четыре хаты. Нина шла по улицам, вполне себе асфальтированным. Рассматривала дома, начинающие расцветать сады, кое-где припаркованные машины. Люди тоже встречались. Детей не видно, хотя, наверное, они в школе. А вот, кстати, за воротами, наверное, и есть школа. Так, где у них тут может быть сельсовет? Наверняка где-то в центре, надо спросить дорогу у местных, чего зря ходить кругами.

Здание сельсовета было кирпичным, двухэтажным, довольно старым. Оно же включало в себя и библиотеку. Интересно, в таких местах кто-то еще ходит в библиотеки?

Нина поднялась на покосившееся крыльцо, подергала входную ручку – закрыто. Хмм… Чего это вдруг? Будний день, рабочее время и никого нет. Странно. Сошла с крыльца попыталась подняться на носочки и заглянуть в окно. Окна были темные, пыльные, немытые – ничего разглядеть не удалось. Девушка обошла здание с другой стороны, подергала дверь библиотеки. Тоже закрыто. Глядя на покосившуюся дверь с облупившейся краской и пробивавшуюся прямо посреди бетонного крыльца траву, Нина подумала, что последний раз читатели заходили в эту библиотеку лет двадцать назад, не меньше.

Она вернулась ко входу в сельсовет не зная, что ей теперь делать.

– А вы у сельсавет прыехали? – спросила проходившая мимо пожилая женщина в платке – Так сёння не будзе никога. Паехали у город яны с утра. Заутра приходьте, сегодня уже не вернутся. – говорила она на типичной для этой местности смеси руско-белорусско-украинского языка.

– Ааа… эмммм… а почему же меня не предупредили по телефону? а завтра точно будет открыто?

– Не, ну пра заутра я не ведаю. Я видела, как Галька, ну Галина Ивановна, дверь закрывала и все вместе они в машину садились, казали что в город поедут, – сказала бабуся, махнула рукой и, бормоча себе что-то под нос, пошла дальше.

– Хорошо, спасибо, – сказала Нина вслед удалявшейся женщине, но та уже явно потеряла к ней всякий интерес.

Ну что ж, придётся, наверное, остаться здесь на ночь. Интересно есть ли тут какая-то гостиница? Надо гуглить. Нина достала из кармана телефон, батарея показывала 50%. Телефон не мешало бы где-то зарядить. Нина вбила название деревни в поисковик, полистала ссылки. Гостиницы здесь конечно же нет, да и зачем она нужна в деревне. Есть агро-усадьба «Под липами». Так… баня, беседка, мангал… Ого! Ну и цены, командировочных здесь явно не хватит. Жилье под липами было Нине не по карману, надо искать что-то другое.

Во-вторых, не мешало бы перекусить. Здесь где-то должен быть продуктовый магазин. Нина вышла на дорогу и огляделась по сторонам. Да, вон какой-то вездесущий «Родный кут». Девушка зашла в торговый зал, осмотрела небогатый ассортимент, купила бутылку минеральной воды и пакет с печеньем. Рассчиталась смятой в кармане купюрой и вышла на улицу. На глаза попалась крашеная в голубой цвет деревянная скамейка, прямо под зацветающей черемухой. Нина села и задумалась что ей делать дальше.

Из магазина вышли две женщины, остановились и начали привычный им разговор ни о чём: о том, когда сеять чеснок и будут ли еще заморозки в мае, о том, что надо покрасить забор и сарай совсем покосился, а дети так редко приезжают, а если и приезжают, то не затем, что б помочь, а затем чтоб внуков оставить на все лето. Нина рассеяно слушала разговор, хрустела песочным печеньем и жмурясь, подставляла лицо полуденному солнцу. Одуряющий сладкий запах черемухи приятно щекотал ноздри.

Девушка доела свой нехитрый перекус, выбросила в урну пустую пластиковую бутылку из-под воды, покрутила головой вокруг и увидела впереди, в самом центре деревни, на пригорке – церковь. Церковь можно использовать как центр коммуникации, решила она – наверняка там есть разговорчивые бабки. А даже если и нет никого, то можно просто из любопытства пойти посмотреть, все равно делать пока нечего, а других достопримечательностей вокруг не наблюдается.

6.

Нина встала и бодрым шагом направилась к кирпичной ограде. Видно, что церковь была очень старой и давно не обновлялась. Стены деревянные, выкрашены в синий цвет. Такой прям неожиданно яркий синий, как васильки, как летнее небо. Единственный небольшой купол, наверное, задумывался золотым, но на деле был лимонно-желтым. Вообще цвета поражали своей неестественностью, нарочитостью, как беседки в детском садике.

Девушка зашла в церковный двор за ограду: территория ухоженная, крыльцо хоть и старое, щербатое, но чисто выметенное. Дорожки выложены квадратной серой плиткой. Между плитками пробиваются вездесущие одуванчики. Девушка поднялась по ступенькам и потянула на себя тяжелую дверь. Зашла внутрь деревянного здания, в лицо ударил сладковатый запах жженых свечек. Интересно, про эту церковь Вазила говорил, что она заброшена, а священник пьяница? Хм…

«Вазила – какая смешная фамилия», – мысли в ее голове скакали с предмета на предмет как летние кузнечики. Бабушка рассказывала в детстве про вазилу – белорусского покровителя лошадей: «Вазила похож на высокого человека, но с лошадиными ушами и копытами, носит длинное черное пальто и живет в конюшне. Заботится о лошадях, лечит, а в полнолуние по ночам приносит им с дальних пастбищ особенную траву, от которой животные делаются сильными и рослыми. Вазила помогает пастухам на выпасе, защищает большие табуны от нападения хищников и ведет нескончаемую войну с  Кумельганом».

Церковь стояла пустая – утренняя служба закончилась, вечерняя еще не началась. Через узкие высокие окна, солнце упиралось в пол косыми колоннами и мягким светом освещало иконостас. Внутри солнечных колонн плавали пылинки.

Справа от входа в церковь, как бы в сенях, приютился торговый киоск. На столике, покрытой белой скатертью, возвышались пирамиды свечек, так же аккуратно были разложены образки и какие-то церковные книги. За столом, уткнув нос в книгу, сидела седая старушка в красном платке.

– Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, где тут можно на пару дней остановиться, кроме агроусадьбы? Может, кто недорого комнату сдает или это у вас не практикуется и мне обязательно нужно в город возвращаться?

– Здравствуй, внученька. – бабулька подняла голову и взглянула на вошедшую, через толстые стекла очков. – Ну чего ж сразу в город. У Марыськи дом большой, а живет одна, бывает сдает летом комнаты студентам, что на практику в колхоз приезжают.

– Отлично, – воодушевилась Нина. – А где Марысю искать?

– Да тут недалеко. Вниз по улице, по стороне магазина, белый кирпичный дом за зеленым забором. Скажи баба Нюра прислала.

Нина поблагодарила бабу Нюру, купила свечку и зашла в церковь. С любопытством огляделась: церковь была совсем небольшая, побеленные стены, высокий потолок, крашеный деревянный, местами вытертый, пол. Скрипнули под ногами доски. Отовсюду с икон на нее в упор смотрят благостные лица. Пристально смотрят, глаз не сводят, прямо в душу, на самое ее дно. В ушах начал нарастать высокий звон, закружилась голова, на лбу выступила испарина, виски как будто сдавило обручем. Девушка быстро подошла к квадратному подсвечнику, воткнула свечку за упокой бабушки и, даже не зажигая ее, быстрым шагом бросилась на выход.

Баба Нюра проводила ее удивленным взглядом.

На улице Нине стало легче, прохладный ветер освежил голову, звон в ушах стих. Она решила не оставаться и не рассматривать отдельно стоящую деревянную колокольню. Может, как-нибудь в другой раз.

Под высоченной старой липой, на кирпичной ограде возле ворот девушка заметила кота. Кот был невероятно огромных размеров, весь угольно-черный, с блестящей гладкой шерстью, хвост как у соболя, а глаза горели странным оранжевым огнем. Красавчик – глаз не отвести. Нина остановилась, чтоб рассмотреть его получше, никогда она не видела таких больших котов, хотя ее домашний Маркиз тоже был не из мелких.

Кот не сводил с нее оранжевых глаз, но как только она сделала шаг к ограде, что б рассмотреть его поближе, поднялся на все четыре лапы, потянулся, выгнул спину и спрыгнул в кусты. Исчез, как будто его и не было. Девушка подумала даже, уж не привиделся ли он ей, таких больших, наверное, и не бывает совсем.

7.

Дом Марыси она нашла без труда. Из белого кирпича, не новый, но добротный. На крыше серый шифер, деревянный забор не так давно покрашен темно-зеленой краской. Возле калитки большой куст жасмина и лавочка. Над лавочкой прибит к забору старый жестяной ящик для почты, некогда ящик был покрашен в серый, а теперь краска облезла, обнажая ржавый металл. Нина толкнула калитку и вошла во двор. Двор как двор – над крыльцом большой навес, оплетенный виноградом. Под навесом деревянный стол со скамейками. Летом, наверное, очень уютно и не жарко, а пока, в апреле, от винограда только сырость и темнота.

Девушка позвонила в дверной звонок. Обитая черным дерматином дверь открылась, на пороге стояла крепкая жилистая женщина средних лет в черном спортивном костюме.

– Вам кого? – она неприветливо осмотрела молодую и стройную Нину.

– Мне Марысю, – сконфузилась девушка от непривычного звучания имени. – Я Нина, от бабы Нюры. Она сказала, что у вас можно комнату на сутки снять недорого.

– Есть свободная комната, могу сдать, – голос женщины немного потеплел. – У меня только летом молодежь комнаты снимает, а лишняя копейка – она ж круглый год нужна. Проходи. Последняя дверь справа по коридору, не заперта. Располагайся, а я пока воды принесу и чай поставлю.

Нина осторожно пошла по коридору оглядываясь по сторонам. Обычный деревенский дом, похож на бабушкин, только просторнее. Проходная кухня, коридор и две двери в комнаты налево и направо. Больше дверей не видно, туалет, видимо. на улице. На полу линолеум, красная узорчатая дорожка. Окна небольшие, прикрытые белыми занавесками, мебель старая, на стенке громко тикают большие часы с маятником.

В конце коридора девушка остановилась. За деревянной дверью ей послышалось негромкое бормотание, речитатив какой-то песни, слова то делались громче, то отдалялись и были еле слышны, скрипел под чьими-то легкими шагами старый пол. Нина прислушалась:

Проведу я гаёвак аж до бору,

Сама вернусь молодая я ж до дому.

Проведу я вужалак аж до ямки.

Сама вернусь молодая я ж до мамки…

Странно, кто это там? Вроде ж Марыся одна живет или может в гости кто зашел? Нина зашла в комнату, бросила на диван рюкзак и присела сама. Осмотрелась. Высокая кровать, накрытая клетчатым пледом с двумя огромными подушками сверху. Старый платяной шкаф с зеркалом, стол накрыт белой кружевной салфеткой, два деревянных стула и маленький диванчик с узкими деревянными подлокотниками – вот и вся обстановка. Через единственное окно была видна часть аккуратно вскопанного огорода и большая раскидистая яблоня.

Нина посидела немного, вытянув уставшие ноги, подумала, что день складывается так себе. Она то надеялась быстро завершить рабочие дела и к вечеру уже вернуться домой. Достала из кармана телефон, набрала соседку, предупредила что задержится, попросила приглядеть за Маркизом еще денек другой. Поставила телефон на зарядку и пошла в кухню пить с Марысей чай. Было уже время обеда и чувство голода напоминало, что завтрак был уже давно, а печеньем молодой здоровый организм не насытишь.

На столе в кухне стояла тарелка с тонкими желтыми блинами, клубничное варенье и маринованные огурцы. Немного странный набор продуктов, но Нина понимала, что сейчас не лучшее время выпендриваться. Да и, если честно, то привередой в еде она никогда не была.

Девушка села за стол, аккуратно завернула сладкие блестящие рубиновым сиропом ягоды в блин на своей тарелке, помешала ложечкой сахар в кружке чая и спросила:

– А кто это у вас там в комнате поет?

Марыся резко обернулась и внимательно посмотрела на Нину:

– В какой комнате? Что поет?

– В комнате, что напротив моей, в конце коридора, из-за двери слышно, какая-то старинная песня, грустная.

– Радио, наверное. Одна я живу, некому там песни петь. Вот летом дети приедут, внуков привезут. Тогда и будут песни-пляски, а пока тихо у меня, заговорить не с кем.

Женщина присела за стол к Нине и опустила взгляд на ее руки, на пальце девушки поймав камнем луч солнца, блеснуло колечко. Марыся еще раз долго и внимательно посмотрела девушке в глаза:

– Какое красивое украшение, откуда оно у тебя?

– От бабушки досталось. Кольцо мне очень дорого, бабушка умерла много лет назад, но время от времени, когда смотрю на кольцо, мне кажется, будто она рядом и помогает мне.

– Послушай, – женщина помолчала, явно что-то обдумывая, потом еще раз пристально посмотрела девушке в глаза. От ее взгляда по коже пробежали мурашки, сделалось неуютно. – Я скоро к травнице собираюсь, пошли со мной сходим, тут недалеко. Она и погадать тебе может на свадьбу скорую или на богатство, или суженого упрямца приворожить, а может даже болезнь какую неизлечимую вылечить. Интересная бабка, есть что посмотреть, о чем поговорить.

– Да нет у меня желания суженого привораживать, да и болезней неизлечимых тоже нет.

– А может есть, да ты, молодая, не знаешь пока?

«Ага, у нас здоровых нет, есть недообследованные. «Клиника медицинской диагностики Бабка Марья» найдем хворь неизлечимую или венец безбрачия и будем годами ромашкой и зверобоем бесов изгонять задорого» – про себя усмехнулась Нина. Но в целом заняться ей сегодня здесь совершенно нечем, а на фольклорную бабку-гадалку взглянуть интересно.

– Ну что ж, давайте сходим, поглядим. Когда быть готовой?

– Примерно через час, я домашние дела доделаю и пойдем.

8.

По словам Марыси идти до травницы было примерно минут тридцать через лес на дальний хутор, но они шли уже примерно час и конца и края леса было не видать. Марыся шла быстрым шагом, не оглядываясь на девушку. Нина сначала крутила головой разглядывая лес вокруг и жалела, что оставила телефон на зарядке и нечем было запечатлеть эту сосновую красоту. Потом устала, перестала оглядываться и шла, пытаясь не сбить дыхание и не отстать от проводницы.

Лес постепенно темнел и густел, из соснового превращаясь сначала в лиственный, а затем в хвойный. Дорога становилась все уже, из асфальтированной незаметно обернулась в обычную проселочную, а потом и вовсе в тропу.

Людей они не встречали, постепенно смолкли и птицы.

– Долго еще? – спросила девушка у Марысиной спины.

– Да вот, сегодня что-то долго. Гаёвки что ли балуются – дурищи. Или Гаёвый дед с утра с похмелья, старый черт. Пойдем-пойдем, не останавливайся.

И Марыся еще более ускорила шаг. Так шли они еще примерно минут десять пока Нина не заметила что-то под ногами на тропинке. Фантик! Фантик от конфеты, который она выкинула из кармана, как только они вошли в лес.

– Стойте-стойте, смотрите, что это? – она окликнула женщину. – Да подождите вы, посмотрите, что это.

Нина присела на корточки, разглядывая фантики. Она была уверена, что, когда только заметила его, он был один, сейчас их было несколько. Она обернулась на подходящую Марысю.

– Вот жеш, черт! Так и знала! А ну отойди! – потянула та ее за рукав. Фантиков было уже штук десять.

Женщина торопливо полезла в висевшую на плече большую сумку. Достала пластиковую бутылку с водой, наклонилась над яркими обертками и быстро зашептала, не сводя с них глаз:

Водица-молодица, моя заступница,

все беды отведи на моем пути,

все страсти, все напасти,

все обманы лихих дельцов, воров, подлецов.

Ляжет скатертью дорога

от порога до порога

оградит меня от бед

данный высшим твой обет…

Не переставая шептать, открутила пробку и брызнула водой на конфетные фантики. Бумажки зашипели, почернели и пропали. Нине показалось, что вдалеке в лесу кто-то вскрикнул. Поднялся ветер, зашумели ветками деревья. Через какое-то время ветер стих и лес стал как будто немного светлее.

– Херасе, – сказала Нина. – Что это было???

– Подожди пока, ничего не спрашивай, может ничего еще и не было.

– Да как это не было? Я же видела! Ну вы тут даете, колдуны местечковые, просто 5-й сезон битвы экстрасенсов какой-то!

Женщина огляделась по сторонам, поправила упавшие на лицо волосы, вытерла лоб рукой.

– Ну все, теперь вроде спокойно, разбежались дуры, можем идти.

И она опять заторопилась вперед по тропинке.

– Ну серьезно, что это было? Ну расскажите, а? Я же видела.

– Что еще ты видела? – спросила женщина, как будто смирившись. – Что конкретно сегодня ты видела необычного?

– Да вроде ничего такого вот прям уж необычного. Мужик меня стремный подвозил, чушь какую-то нес, про опустевшую деревню и заброшенную церковь, кота слишком большого для местных широт возле церкви видела…

– И Воструху мою в доме слышала, гаёвак в лесу заприметила, – себе под нос продолжила Марыся.

– Что за гаёвки?

– Да может и ничего еще, может и обойдется. Баба Вера пусть на тебя посмотрит и скажет, вправду ты это все видела или придумываешь.

– Да ничего я не придумываю! И что еще за баба Вера?

– Гадалка-травница. А вот, смотри, мы уже и пришли.

9.

Лес расступился, открывая вид на небольшой хутор, яблоневый сад и покосившиеся крыши хозяйственных построек. Забор то ли был и скрывался в разросшихся по периметру сада кустах, то ли его и вовсе не было, так сразу не разберешь. Вообще все вокруг сильно заросло бурьяном и с первого взгляда не было понятно, живет кто на хуторе или дом стоит заброшенный.

Тропинка упиралась прямо в деревянную калитку, они приблизились, открыли ее с легким скрипом и вошли во двор.

Во дворе, сразу за кустами, почти прямо перед ними возникла высокая худая женщина. На голове ее была повязана цветастая косынка, на руках резиновые перчатки ядовито желтого цвета, вымазанные черной жирной землей – видимо ее оторвали от работы в огороде. Возраст женщины на первый взгляд определить было трудно. Кожа на лице почти коричневая, выдубленная не то возрастом, не то солнцем, вся в глубоких морщинах. Но спина прямая и взгляд очень уж живой и даже какой-то насмешливый что ли.

– Ну привет, дошли, не заплутали? – она взглянула на пришедших и чуть склонила голову набок, от уголков глаз к вискам разбежались привычные к частой улыбке морщинки. Сами глаза были цвета перезрелой вишни, буро-коричневые, почти черные.

– Не заплутали, – сердито сказала Марыся. – Хотя этот старый пень Гаюн и пытался нас заморочить, ну или девки его дорогу блудили.

– Не пень я! И не такой уж и старый! И не девки это мои, а кровиночки родные – обиженно запричитал кто-то из-под тени навеса.

Нина пригляделась, увидела сидящего на табуретке мелкого невнятного старичка. Толком рассмотреть его не получалось, мешало то ли плохое освещение, то ли что…

– Тебе что, старый дурень, делать нечего? Зачем к нам прицепился? Думаешь у меня времени вагон по лесу зря блудить за твоими девками? – продолжала возмущаться Марыся подходя ближе к навесу.

– А чего ты стрыгу через мой лес ведешь, разрешения не спрашиваешь?

– А ты по чем знаешь, что стрыга она? Лично с ней знаком? В душу ей заглядывал? Или это у тебя уже галлюцинации на фоне бытового алкоголизма?

– Мне Вазила говорил, что вез ее сегодня к нам в деревню, если б она была не ведьма, разве ж она б его увидела? А тем более села б к нему в машину и говорила б с ним как с обычным человеком?

Нина стояла и усилием воли не давала рту открыться от удивления. Что они такое говорят? Про кого они такое говорят? Про нее? Это она что ли ведьма-стрыга? Да что тут за чертовщина творится?

– Хватит ругаться, развели базар, – остановила перебранку гадалка-травница. Она сняла резиновые перчатки, кинула их на траву возле вскопанной земли и направилась в дом.

Марыся и Нина последовали за ней. Нина возле крыльца замедлила шаг, пытаясь рассмотреть старичка поближе, но тот уже куда-то исчез.

В доме было темно – узкие окна, к тому же занавешенные шторами, пропускали слишком мало дневного света. Детали обстановки были почти неразличимы, тонули в полумраке – какая-то мебель возле стен, разбросанные тут и там вещи – хорошо освещался только массивный деревянный стол под окном. Вкусно пахло сушеными травами. Ромашка? Чабрец? Нина не очень-то в них разбиралась.

– Садись, деточка, – бабулька показала ей на табуретку под окном возле стола. – А ты, Марыська, сходи посмотри, что там на дворе, не утащили ли гаёвки с собой чего лишнего, проверь, как проклёныши в огороде работают, и скажи им, что б воды принесли, будем чай пить.

Нина присела на край табуретки, ей было не то что б страшно, но как-то неуютно, как не в своей тарелке. События сегодняшнего дня закручивались в тугую спираль, как сюжет мистического триллера. Работа и жизнь в городе теперь казались чем-то несущественным, как будто это не ее жизнь, как будто не вчера она в ней жила, а когда-то очень и очень давно.

– Покажи колечко, милая, – сказала травница, присаживаясь за стол и протягивая к Нине руку.

Девушка инстинктивно спрятала руки под стол.

– А вам зачем?

– Да не бойся, ты, не обижу. Знавала я твою бабку, очень ты на нее похожа и колечко это помню. Как звать тебя?

– Нина, в честь бабушки назвали.

– Нина? Вот это да. Какое красивое и теперь уже редкое имя. – бабулька рассматривала девушку с всё возрастающим интересом и удивлением. – И что ж она, Ниночка, колечко тебе подарила, а объяснять ничего не стала?

– Не дарила она. Бабушка умерла, а колечко мне мама по наследству отдала на память, с тех пор ношу его не снимая.

– Ну что ж. – баба Вера горестно вздохнула и некоторое время молчала, погрузившись в свои мысли. – Умерла, говоришь, Нина Игоревна? Жаль. Сильная ведьма была. Природная. Сейчас таких мало. Ну давай теперь и на тебя посмотрим, кто ты такая да на что способна.

Баба Вера встала, пошла шуршать в старом комоде, достала какой-то мешочек, вернулась, села за стол. Потянулась к окну и взяла с подоконника большую толстую белую, как березовое полено, свечу. Чиркнула спичкой, зажгла. Свеча зачадила черным дымом, но уже через пару секунд огонь вытянулся высоким стройным оранжевым лепестком.

Нина сидела, боясь пошевелится и смотрела на все эти приготовления широко раскрытыми глазами. Было жутковато, но очень интересно. Перед ней как будто оживали детские сказки про добрую и злую нечисть, рассказанные бабушкой. «То ли я схожу с ума, то ли это были не такие уж и сказки», – думала девушка.

Тем временем гадалка-травница, раскрыла мешочек и высыпала из него на стол кусочки бересты, какие-то кости и мелкие камешки. Накрыла их руками, закрыла глаза и тихо нараспев заговорила:

«Лягу я, встану я и пойду из дверей в двери, где живут звери, в чисто поле, на Сиянску гору. Не остановить меня, не догнать меня, с пути не своротить меня ни колдуну, ни колдунье, ни черной думе-ползунье, ни девке от косатой, ни женщине волосатой, ни всякой скверности, нечистой совести и двенадцати неудач. На Сиянской горе стоит береза-матушка во двенадцати корнях, день стоит под красным солнышком, ночь под ясным месяцем, все видит, все скажет, все мне покажет, будет моим глазом, моим образом…»

Береста на столе вдруг вспыхнула, повалил едкий дым, Нина закрыла глаза, а открыла их уже совсем в другом месте.

Она стоит в лесу, на неестественно круглой поляне. Лес еловый очень густой, то ли вечер, то ли ранее утро, не темно, но сумрачно. Ни солнца, ни луны за низкими серыми тучами не видно. Холодно.

В кругу поляны, спиной к Нине, стоит немолодая женщина. Она что-то поет низким гортанным голосом. Нина не может разобрать ни одного слова. Женщина высоко поднимает руки и запрокидывает голову к небу, седые волосы разметались по плечам. Голос ее набирает мощь, поднимается сильный ветер, шумят деревья.

Вдруг трава вокруг женщины начинает гореть. Пламя окружает ее кольцом, разгорается жарче и выше. Кольцо постепенно сжимается, сантиметр за сантиметром приближаясь к женщине. Откуда-то доносится истошный собачий лай. Женщина прекращает петь и говорит прямо в небо громким низким голосом:

– Я не боюсь тебя, князь! Ни тебя, ни твоих трусливых шавок! Ты не сможешь меня остановишь. Я завершу ритуал и исполню свое предназначенье. Ты сам знаешь, что это неизбежно и пророчество сбудется! Придет рассвет и все закончится! Царица умрет, Василек откроет путь, что б возродить новый мир!

Вдруг большая темная лохматая тень прыгает на женщину прямо из огня. Завязывается схватка, фигуры падают на землю, сплетаясь в мистический клубок. Катаются прямо в огне. Одежда и волосы женщины начинает тлеть. Воняет паленой шерстью. Нина стоит не в силах пошевелиться, как в кошмаре, когда очень хочется бежать, но тело совершенно не слушается и можно только беззвучно орать от ужаса.

Тень исчезает, огонь постепенно гаснет и на пустой поляне остается неподвижно лежать женщина, Нина медленно подходит к ней, наклоняется, заглядывает в лицо и узнает свою бабушку. На шее, на цепочке у нее висит серебряное кольцо с большим синим камнем, то, которое сейчас надето у Нины на пальце.

Нина кричит и открывает глаза. Девушку бьет сильный озноб, из глаз льются слезы. Прямо перед ней сидит баба Вера, участливо заглядывает ей в лицо, протягивает металлическую кружку:

– Вот выпей, девонька, успокойся. Пей-пей, не бойся.

Девушка взяла кружку, посмотрела бессмысленным взглядом на светло-зеленый отвар, зубы застучали о металлический край. Один глоток, другой, третий. Горьковатая жидкость разливалась по животу мягким теплом, унимая дрожь и проясняя сознание. Нина молча маленькими глотками допила отвар до конца, поставила кружку на стол и только после этого подняла глаза на травницу.

– Что это было?

– Так ты сама все видела. Не своей смертью умерла твоя бабуля. Убили ее.

– Как убили, кто?

– Того не ведаю…

– А когда это было? И что она там делала в этом лесу?

– Это не ко мне вопросы. Я в такие дела не лезу и тебе не советую. Дольше проживешь.

– Нет, ну послушайте! Ну нельзя же так! Что вы все глаза отводите, да говорите загадками. Объясните мне уже наконец, что здесь вообще происходит? Что это за чертовщина околофольклорная? – Нина разозлилась не на шутку.

– Объясню. Ты только сразу рожу не криви, да глаза не закатывай. Два раза рассказывать не буду. Один раз расскажу, на вопросы, ежели будут, – отвечу. А уж поверишь ли ты мне и как дальше будешь жить – это тебе решать.

Баба Вера села поудобнее, налила в свою кружку травяного чая и принялась рассказывать, задумчиво глядя не на Нину, а в засиженное мухами окно:

– Живут вокруг нас не только люди, но и нелюди. Нечисть/нежить/бесовское отродье, как не назови, а смысл один. Живут они вроде и рядом, а вроде и не совсем… Они как будто в другом мире, в своём бесовском. Миры эти иногда пересекаются. Иногда в местах заповедных, в некоторых людях, в специальных вещах… Нечисть, как и люди, есть злая и добрая. Ну как добрая. Тут скорее можно сказать, что есть те что людям вредят, а есть те, которые людей не трогают. Тех, что за просто так помогают, пока не видала, хотя свет большой, может и такие есть.

Обычные люди просто так нечисть видеть не могут. Существуют специальные обряды или заклинания, помогающие нечистиков разглядеть, призвать, прогнать, о чем-то попросить, но это сложно и не всегда получается. Есть люди не обычные, имеющие дар, такие как я, например, или бабка твоя, в простонародье зовут их ведьмами, колдунами, гадалками, пророками, экстрасенсами и тому подобное. Но одного только дара, конечно, мало, нужны знания специальные, чтобы уметь этот дар использовать. Со знаниями, конечно, беда, вроде как информации сейчас много разной, но и шарлатанов развелось как собак, которые тебе и обряд проведут и артефакт достанут, ты только денежки плати, а толку – пшик.

– А я? Получается у меня тоже есть дар?

– Сама я дар в людях видеть могу, но не шибко понимаю какой он. Я не такая сильная ведьма, как была твоя бабка. Но судя по тому, что ты лесовика у меня возле дома разглядела и даже говорить с ним могла, дар у тебя есть. Да и сама ты, наверное, не раз замечала чертовщину вокруг себя, необъяснимую удачу или возможность видеть наперед. У всех по-разному проявляется. Кроме того, в нашем мире обереги есть разные, которые ведьмы и колдуны изготавливают, типа колечка твоего, вода есть заговорённая, отвары зелья специальные, да много чего еще.

– Да я видела. Когда мы сюда шли, Марыся какие-то заклинания читала и бумажки водой поливала, а они загорелись и исчезли – вы про это говорите?

– Да. Это вода от дурного глаза специально заговорённая очень полезная в хозяйстве вещь. Я тоже такого много что умею по мелочи. Могу и воду заговорить, соль четверговую сделать, обереги зарядить. Могу, кстати, тебе зелье хорошее на приворот зашептать.

– И что мне теперь делать?

– С приворотом? В чай милому нальешь и слова скажешь, я тебя научу.

– Да при чем тут приворот! Что МНЕ теперь делать? Вы мне всю картину мира наизнанку вывернули, вытряхнули и назад не заправили! Как мне теперь со всем этим дальше жить?

– Да я откуда знаю, девица, – засмеялась бабка, – как хочешь так и живи, как тебе совесть подсказывает.