Текст книги "История одной татуировки"

Автор книги: Валентина Гринкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Валентина Гринкевич
История одной татуировки

Часть 1

Пролог.

На высоком деревянном стуле за барной стойкой сидела девушка. Молочного цвета свитер грубой вязки, казалось, не скрывал, а только подчёркивал хрупкость ее телосложения. Из широких рукавов выглядывали тонкие запястья, а горловина полностью открывала шею и острые ключицы. Светлые почти белые волосы доходили до плеч, длинная челка падала тонкими прядями на высокий лоб. Острый нос, был, пожалуй, немного длинноват, а губы немного узковаты, но это только если сравнивать их с канонами общепринятой в этом веке модельной красоты, а если не сравнивать, то можно было сказать, что девушка, если и не красива, то очень мила уж точно.

Она с любопытством рассматривала интерьер бара. Место было ей знакомо, но необычный дизайн заведения каждый раз предоставлял взгляду возможность за что-нибудь зацепиться. Кирпичные стены, украшенные оригинальными картинами и бра, замысловатые люстры со стеклянными подвесками, стулья разных цветов и стилей и даже решетки от кроватей на окнах. Обстановка пестрила деталями, но все вещи хорошо дополняли друг друга. В баре царила атмосфера шумной вечеринки, играла громкая музыка, за длинной барной стойкой, ловкие хорошо обученные бармены без передышки выдавали коктейли спешащим на танцпол молодым людям,

Девушка опустила взгляд, задумчиво провела красным ногтем по грубой деревянной столешнице и сказала:

– Странное место вы выбрали для встречи…

– Почему же?

Ее спутник сидел к ней боком, лицо скрывала плотная тень от низко опущенного капюшона чёрной байки.

– Потому что по вечерам здесь всегда многолюдно, а это не способствуют приватным беседам.

– И все же мы спокойно разговариваем, не повышая голоса и не привлекая внимания. Если хочешь что-то спрятать, спрячь это на самом видном месте.

– Что ж, может, вы и правы.

Она допила коктейль и подняла вверх руку, чтобы обратить на себя внимание бармена. Широкий рукав свитера сполз вниз. От запястья почти до самого локтя руку девушки украшала яркая татуировка.

– Интересный рисунок, можно рассмотреть поближе? – заинтересовался собеседник.

Девушка подставила руку с татуировкой под свет ламп, освещавших барную стойку. Из раскрытой на запястье книги прорастали стебли, усыпанные ярко-синими цветами полевого василька.

– Как необычно! Рисунок что-то значит для вас? Или это просто украшение?

– Рисунок что-то значит. Да. И не только для меня, – ответила она тихим голосом.

– Расскажете?

– Может, и расскажу. Но учтите, это длинная история…

1.

Небо за окном начинало светлеть. Ночь отступала и из темноты проступали серые силуэты зданий и деревьев. Улицы были еще пусты, не считая нескольких ворон, деловито вышагивающих по мокрой траве в поисках завтрака.

Сквозь тяжелый мутный сон пробилось глухое дребезжание будильника. Просыпаться не хотелось. Телефон вибрировал где-то под подушкой, Нина нашарила его рукой и нажала кнопку отбоя.

Нужно вставать, заваривать кофе, кормить кота и собираться на работу… Она села на смятой постели, потянулась и грустно зевнула – Нина, как и большинство вменяемых людей, ненавидела будильники. За окном серело утро. Протянув руку, Нина отодвинула тяжелую штору в сторону и выглянула на улицу, чтобы оценить масштаб трагедии, преподнесенной погодой к этому раннему часу. Тяжелое низкое небо, мокнущие тучи, черный влажный асфальт, редкие прохожие… Мамочка тянет в садик упирающегося малыша. Мальчик в оранжевой шапке и с ярким зонтиком в руках, как единственный герой, осмелившийся бросить вызов серости и непогоде. Одному ему не справиться… Нина отбросила колебания и встала с кровати, полная решимости бороться с серостью вместе с незнакомым малышом.

Кот уже сидел на столе и пытался поймать ее взгляд. Нина открыла шкафчик, достала коробку сухого корма, потрясла им перед усатой мордой. Кот даже не шелохнулся. В его взгляде читалось презрение: «Сухой корм? Ты серьезно?»

– Сволочь ты, Маркиз, хоть и красивый.

Нина вздохнула и достала из холодильника синий пакетик кошачьей консервы «Феликс».

Пока закипал чайник, быстро, одним пальцем, пролистала в телефоне новостную ленту – ничего интересного. Позавтракав унылым бутербродом из черного хлеба и вареной колбасы, почесала полосатый живот сыто урчащего Маркиза. Перед зеркалом в прихожей набросила на себя куртку, обмотала вокруг шеи объемный голубой шарф (привет малышу) и вышла в холодный апрель.

Работала Нина в главном управлении статистики ведущим специалистом. И звучит не очень и на деле не лучше. Работу свою Нина не любила. Не так чтоб совсем не любила, не так что б все бросить и уйти в закат, но и радости особой или чувства собственной нужности не испытывала.

До офиса обычно она добиралась пешком. Можно было бы проехаться пару остановок на автобусе или пару километров на своей старенькой пежо, но Нина любила вот так: не торопясь, белыми кроссовочками по асфальту, подставляя лицо свежему ветру и вдыхая весенний воздух полной грудью. Дорога занимала минут сорок, по меркам их города – недалеко. За это время можно настроиться на рабочий день, обдумать какую-нибудь будничную ерунду. Работала Нина в центре, дорога начиналась каштановой аллеей, проходила через сквер и была довольно приятной. Вернее, это в мае, когда зацветали каштаны дорога была живописной, а сейчас, в середине апреля, она просто была.

«Хорошо хоть дождя нет, подумала Нина», – плотнее запахнула куртку и вставила в уши наушники.

У Нины не было ни мужа, ни детей, ни сожалений по этому поводу. Вместо этого у нее были светлые волосы, голубые глаза, стройные ноги, кот Маркиз, последняя модель телефона и престарелые родители. С родителями, слава богу, все было хорошо. Надо бы, кстати, им позвонить, но как-нибудь позже, потом, не сейчас. Мама опять заведет разговор, что вот у Маринкиной дочки уже третий на подходе и муж молодец, а у Таниной второе образование и отличная работа, а у них только редкие звонки, а хотелось бы свадьбу. Нина отшучивалась, отмахивалась, говорила «люблю, скучаю и скоро приеду».

Мимо проезжающий автобус выдал ей неприятные брызги в лицо. Она остановилась. Да сколько можно?! Сколько можно ходить пешком на скучную работу? Вместо этого ей хотелось летать на драконе. Прижаться щекой к прохладной волшебной чешуе и, разгоняясь за пару секунд до сотни, взмыть в облака, сделать круг над городом и верхом на драконе отправиться в эльфийский лес на прогулку со своим единорогом или проведать принца в ближайшем королевстве. Нина была мечтательницей.

На ступеньках офисного здания, перед большой зеркальной дверью, топтался невнятный паренек. Пушистая темная шевелюра, широкие синие джинсы, натянутый по самый нос воротник свитера.

–Девушка, не проходите мимо!

Нина остановилась, бездумно протянула руку, взяла белый ламинированный квадратик визитки, рассеянно поднесла к глазам и прочитала:

«Не волнуйся. С рассветом всё закончится»

Перевернула карточку:

«По любым интересующим вопросам вы можете обращаться в волка»

И больше никакой информации, ни телефона, ни адреса. «Херня какая-то» – подумала Нина, но, так как урны в поле зрения не оказалось, машинально сунула визитку в карман.

В кабинете еще никого не было. Нина бросила сумку на стул, включила рабочий компьютер и нажала кнопку на чайнике. Пока комп загружался, потянулась за телефоном. На экране мигало непрочитанное сообщение.

«Привет, принцесса. Позвони»

Нина усмехнулась, разговаривать с Пашкой не хотелось, но она все же набрала номер. В ухе раздались короткие гудки. Сбросила, настучала ответ: «Все принцессы пока заняты, но ваш звонок очень важен для нас, вам ответит первая освободившаяся принцесса, оставайтесь на линии».

Чайник закипел, комп загрузился, коридоры постепенно наполнялись звуками шагов и голосов. Нина включила радио, открыла сохранённую в экселе таблицу и погрузилась в колонки цифр.

Прошло, наверное, часа два. Нина заработалась и потеряла счет времени, как вдруг из динамика, стоящего на подоконнике старенького радио, после очередного заезженного трека, вдруг раздался приятный мягкий мужской голос:

– День добрый в эфире снова ваш любимый ЛетавЕц и сегодня я вам расскажу одну очень странную, но тем не менее правдивую до последнего слова историю.

Голос был негромкий, но проникал как будто в самое сердце. Новая радиостанция? Да нет, вроде та же что и обычно. Новый ведущий? Скорее всего. Нина была почти уверена, что слышит этот голос в первый раз, еще и имя такое необычное: ЛетавЕц – она бы запомнила. Радиостанция эта крутится тут на работе целый день. Голоса ведущих, все их шутки, прибаутки, конкурсы, хочешь не хочешь, а въедаются в память намертво, так же, как и все новомодные песенки надолго застревают в голове и звучат там без твоего согласия в самый неподходящий момент.

– В ночь, перед Радоницей Василёв брат, пьяница каких свет не видывал, после гулянки на кладбище пошел. Чего его туда понесло, никто объяснить не мог, сам он говорит, что к деду ходил, к тому, который недавно умер. А на кладбище видит ворон большущий на кресте – весь седой, клюв белый, а глаза человеческие. Смотрят эти глаза ему в лицо, в самую душу заглядывают, все нутро его грешное насквозь видят. Волосы у него на голове от страха зашевелились и дыбом встали, бежать хочет, а ноги будто к земле приросли. Вдруг каркнул ворон ему прямо в лицо и, взлетая, так задел крылом, что он, не удержавшись, повалился в свежевырытую яму, приготовленную для завтрашних похорон. Как выскочил оттуда, как домой бежал – ничего не помнит.

Нину, от этого странного рассказа, пробрал озноб.

– Знаете кто был тот ворон? Это же Крыжатник самый, что ни на есть. Крыжатником, от слова «крыж», то есть «крест», на кладбище становится покойник, чей надмогильный крест или сама могила – по каким-то причинам были повреждены до совершения сорокадневных поминок.

Но к людям Крыжатник обычно не враждебен, кроме вандалов, которые приходят на кладбище за всякими непотребствами. А еще он на дух не переносит пьяных…

Нина сидела, боясь пошевелиться, глаза ее округлялись, по телу побежали мурашки. Что это еще за кладбищенская хрень с утра по раньше?

Из оцепенения ее вывел скрип открывающейся в кабинет двери. В проем заглянула заглянула старательно и высоко начесанная голова Елены Иванны:

– Лисицына, зайди к Трофимову.

В животе неприятно заныло от предчувствия чего-то нехорошего. Начальника отдела Нина не любила и побаивалась. Хорошие новости от него прилетали редко. В основном это или новый неприятный запрос от вышестоящих или выволочка за неправильно сделанный старый. Но делать нечего, придется идти.

Трофимов Сергей Иванович был красноморд, рыж и в меру упитан. Нина каждый раз представляла, как она заходит в кабинет, вальяжно плюхается в кресло, закидывает ногу на ногу и по хамски интересуется: чё? Это помогало справиться с волнением. В реале же она присаживалась на краешек стула, теребила край кофточки и ждала пока он закончит орать в телефонную трубку и обратит на нее свой начальничий взор.

Вот и сейчас Нина заглянула в кабинет, увидела, как он прижимает трубку щекой к плечу и что-то строчит в ежедневник. Трофимов поднял на нее взгляд и сделал знак садиться.

– Да, Евгений Сергеевич, да конечно. Да сами съездим и проверим. Конечно не может такого быть, да намудрили видимо что-то переписчики…

Нина сидела и покорно ждала, разглядывая потрепанную мебель и картину на крашенной стене позади кресла начальника. На картине был изображен зубр на входе (или на выходе?) в общем на фоне леса. Взгляд зубра был печальным, Нина тоже вздохнула.

– Конечно, Евгений Сергеевич, понабирают студентов, а те может и не ездили никуда, понаписывали ереси из головы, везде бардак.

Нина опустила взгляд на руки и покрутила колечко вокруг пальца. Колечко было старое, с большим синим камнем. Нина не любила украшения, но колечко было памятью о бабушке. Синий камень в серебре. Мама говорила сапфир, но Нине не верилось. Откуда у бабушки сапфир, жили небогато, если и было чего, так явно не камни драгоценные. Но даже если это и не сапфир, кольцо Нине все равно нравилось. «Маникюр не мешало бы сделать», – подумалось ей.

– Так вот, Нина Александровна.

Она вздрогнула и посмотрела на начальника, тот уже закончил разговор по телефону и смотрел на нее в упор. «Какой неприятный взгляд», – мелькнула мысль, и она отвела глаза.

– Давно ли ты была в Беловежской пуще?

– Давно не была. В детстве лет в десять, наверное, последний раз.

– А съездить хочешь?

– Вообще-то не очень.

– Ну в саму Пущу можешь и не ехать, нужно съездить в агрогородок Димитровичи. Там во время переписи последней ерунды наворотили, ничего не сходится. По телефону чушь какую-то несут. Съездишь в сельсовет, поднимешь бумаги сверишь с отчетом. Запишешь как надо. А то аномалии у них там… В мозгах у них аномалии! Везде бардак. Работать не хотят.

Нина работать тоже не хотела, тем более в Димитровичах. Глушь, наверное, дороги нормальной нет, гостиницы нет. На машине что ли поехать и в ней переночевать? Ночи в апреле еще холодные. В сельсовете этом, наверняка, какая-нибудь «баба Настя» работает глуховатая и тупая.

– Лисицына! Не витай в облаках! Тебе задание понятно? Сходи к Елене Ивановне выпиши командировку она там тебе объяснит, что к чему.

2.

Оформив все необходимые документы и получив у начёсанной секретарши увесистую папку с отчетом, который необходимо было сверить и подкорректировать, Нина покачивалась на сиденье в автобусе по дороге домой. В наушниках играла Земфира, девушку клонило в сон. Вдруг автобус резко остановился на светофоре и ее взгляд, через мокрое от дождя стекло, уперся прямо в рекламный билборд. На огромном щите был изображен искрящийся золотой дракон на черном звездном фоне и объемная, выступающая за края щита, надпись: «Летавец FM»

Нина приехала домой, поужинала под скроллинг новостной ленты в телефоне и принялась собираться в командировку. «Пашка. Пашке ж я так и не перезвонила» -вспомнилось ей. С Пашей у них был вялотекущий роман без обязательств. Ну или секс по дружбе – как посмотреть. Вообще-то, конечно, роман пора было уже заканчивать. Оба прекрасно понимали, что их отношения зашли в тупик, звонки становились все реже, шутки всё натужнее.

Она набрала его номер еще раз. Прослушала любезную девушку, которая объяснила ей, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети» и нажала отбой. Написала ему сообщение, что уезжает на 2-3 дня в командировку на район. Потом сходила к милой пожилой соседке, живущей этажом ниже, оставила ей вторые ключи от своей квартиры с указаниями, как и чем кормить Маркиза. На этом Нина решила, что все неотложные дела сделаны, включила ноутбук и плюхнулась вместе с ним на диван досматривать сериал. На чем ехать в эти неладные Димитровичи, сколько времени займет поездка и что придется там делать?… «Завтра. Я обо всем подумаю завтра», – повторила она себе привычную мысль.

3.

Нина проснулась утром от того, что в один глаз ей узким лучом светило солнце, а другой щекотали усы Маркиза. Вспомнила про командировку и поморщилась. Не вставая с постели, откинула шторы освобождая окна, солнце мгновенно затопило всю комнату. Ну что ж, хотя бы погода хорошая, «а значит все не так уж плохо на сегодняшний день», -мысленно пропела она. А раз погода хорошая, значит можно поехать на поезде, не брать свою старушку пежо и не разбивать совсем уже в хлам и так хрупкую подвеску на проселочных дорогах. Тем более бензин ей все равно никто не оплатит, а билеты на поезда и автобусы очень даже «да».

Она открыла сайт БелЖД на телефоне и посмотрела расписание. Электрички ходят вполне себе часто, можно завтракать, собирать рюкзак и ехать на вокзал за билетами.

Вокзал в ее городе – красивый и современный. Мягким синим цветом мерцало огромное табло с расписанием. Вежливые женщины за большими прозрачными стеклами касс продавали билеты. Пахло картошкой фри и санитайзером. А вот поезда, в отличии от вокзала, красивыми и современными не были. По возрасту они были явно старше Нины и особым комфортом не отличались. Нина зашла в вагон, огляделась. Людей было не так уж и много – дачный и ягодный сезон еще не начался, так что можно было спокойно выбрать себе свободное место возле окна и провожать мечтательным взглядом медленно проплывающие мимо столбы, деревни, поля и леса, не опасаясь, что кто-нибудь вторгнется в твое личное пространство громкими разговорами или запахом пота и перегара.

Под стук колес и плавное покачивание поезда Нина задремала.

Ей снилась ее бабушка. Снилось как они сидели жарким июльским днем на лавочке под навесом, от бабушки вкусно пахло пирожками и яблоками. На клумбе перед домом пестрели какие-то ярко-оранжевые цветы вперемешку с огромными белыми ромашками. Стрекотали кузнечики. Бабушка жила в небольшой деревне в Брестской области, в той же стороне, куда сейчас направлялась Нина. Деревенька совсем крошечная – всего три улицы, колхозная ферма и маленький продуктовый магазин. Нина улыбалась во сне, ей было хорошо и спокойно.

4.

Поезд остановился на станции, проводница предупредила что остановка всего несколько минут, но Нину это не особенно заботило. Она закинула одну лямку рюкзака на плечо и легко спрыгнула с блестящих, отполированных тысячами ног пассажиров, металлических ступенек вагона на перрон. Волосы растрепал приятный ветерок, в глаза светило апрельское солнце. Нина вдохнула полной грудью загородный воздух и закашлялась – поезд, тронувшись, обдал ее неприятным запахом мазута.

Девушка завертела головой в поисках перехода через пути на вокзал, если можно назвать вокзалом невысокое одноэтажное строение местной станции. Редкие пассажиры разбредались кто куда, волоча за собой синие клетчатые сумки на колесиках.

На станции у неприветливой билетерши Нина выяснила, что до Димитрович ехать километров десять через лес на автобусе.

Автобусная остановка доверия не внушала. На ней не было ни души, расписание проржавело и висело криво на одном гвозде. Нина прищурилась, силясь разобрать облезшие цифры, но максимум, что она поняла, что автобус когда-никогда здесь все-таки останавливается. Устав ходить из стороны в сторону и вглядываться то в одну, то в другую сторону дороги в ожидании пригородного транспорта, девушка присела на ободранную скамейку, достала телефон и приготовилась к долгому ожиданию. Спустя час просмотра новостей Нина сначала услышала приближающийся шум мотора, а потом увидела, как из-за поворота выехала старая белая легковушка неопределенной модели (по крайней мере Нина таких не знала). Она вскочила и замахала руками привлекая к себе внимание. Машина остановилась возле остановки, водительское стекло со скрежетом опустилось, показалось мягкое, рыжее лицо мужчины. В первую очередь в глаза бросались его большие уши. Казалось даже, что они подвижные и вот-вот вздрогнут, сгоняя мух.

– Чего машешь? Куда тебе? – проскрипел он и слегка улыбнулся, разглядывая девушку с ног до головы.

– Мне до Димитрович, но я это… Я, наверное, автобуса подожду, я обозналась, думала знакомый едет. Вы езжайте-езжайте, я на автобусе. – Как-то неуверенно пробормотала Нина и даже сделала полшага назад.

– Ага. На автобусе. Когда он еще будет, тот автобус, может только к вечеру и то если не сломается. Ломаются они у нас как бабы … – он громко, по-лошадиному заржал над собственной шуткой. – Впрочем, ладно. Да не бойся ты! Садись подвезу, тут ехать недалече. Да не бойся, садись.

Нине ехать не хотелось. Хотя особого страха она не испытывала. Но оставаться на пустой остановке хотелось еще меньше. Она с сомнением еще раз осмотрела машину и водителя. Потом все же сделала шаг вперед, открыла дверь и села на заднее сиденье.

Минут пять ехали молча. Нина рассматривала лес по сторонам. Лес был красивый. Кое-где начинала зеленеть трава, на открытых полянах все было усеяно белыми цветами, косые лучи солнца пробивались сквозь деревья и золотили стволы и ветки.

– Тебя как звать-то? Бабку приехала навестить? Будущее наследство осмотреть? Нет там ничего, кроме покосившихся хат да заросших бурьяном садов.

– Я не к родственникам, я по делу еду. Зовут меня Нина, а вас?

– Виктор Вазила я, – он помолчал. – Какое там может быть дело? В деревне почти шта и не осталось никого.

– Как никого? Да и не деревня это, Агрогородок шестьсот человек живет согласно переписи.

– Какой переписи? Древних славян? – опять неприятно заржал он. – Некого там переписывать, четыре бабки полоумных, церковь старая, да священник пьяница, вот и все население.

«Сумасшедший какой-то», – подумала Нина – «Вот же угораздило» и поежилась. Благостное настроение начинало улетучиваться. Машина подпрыгивала по ямам и ухабам, дорога действительно начинала становиться все более неухоженной, лес густел и темнел, солнце спряталось.

Легковушка выехала из леса на развилку и остановилась.

– Все, голубушка, приехали. Мне к бабе Вере надо заскочить, копша у нас совсем распоясался, касны стали в стаи собираться… Тебе туда, тут всего ничего осталось, пешком дойдешь.

Мужчина махнул рукой, показывая направление. Вдалеке за деревьями и вправду виднелись какие-то крыши домов.

Нина вышла из машины и поежилась, солнце спряталось и под куртку начинал пробираться холод. Машина рывком тронулась и, тарахтя, скрылась за поворотом. Девушка осталась стоять на дороге одна. Потопталась на месте, вытягивая голову и пытаясь разглядеть поселок впереди, потом отбросила сомнения и решительным шагом направилась вниз по дороге.

Копша, касны? Что-то такое рассказывала ей бабушка в своих сказках. Нина любила бабушкины сказки. Жутковатые, волнующие, как будто даже не сказки, а воспоминания. Самыми страшными были истории про Багника. На Полесье много болот и детям с раннего детства рассказывали страшилки, чтобы отвадить их от опасных мест.

– Багник – это старейший злой дух, – рассказывала Бабушка страшным голосом. – Живёт он в самом темном лесу, в самом болотистом месте. Ему подчиняются меньшие злые духи, которых он направляет вредить людям и красть для него маленьких детей. Горе тому человеку, который попадет в багново болото. Нападает на него дурман: горемычному кажется, словно он по болоту ходит, а он на самом деле на месте стоит. Снаружи Багник угрюм и почти неподвижен, толстый и безглазый, покрытый грязью и тиной, напоминает копну сена или кучу мха, на глаза людям показывается редко и только в недобрый час: на рассвете либо в полночь.

Маленькая Нина замирала от ужаса, представляя, как страшный Багник хватает ее за ноги и тянет в трясину, пряталась под одеяло, но все равно просила бабушку рассказывать еще и еще.