Текст книги "Капкан со всеми удобствами"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– В ваших же интересах, – продолжил собеседник, – сообщать мне о всех попытках посторонних людей встретиться с вами…

– Простите, – запротестовала я, – работа у меня такая: встречаться с посторонними людьми.

– Насколько мне известно, вы пока отдыхаете от служебных обязанностей. Ну вот и отдыхайте. Мои помощники поберегут ваш покой. Ненавязчиво! – добавил он, заметив, как у меня сама собой отвисла челюсть. – Судя по размерам вашего продовольственного мешка, приобретенных продуктов вашей семье хватит на полгода. Выходить из дома особенно не придется. Но даже если и придется, ребята помогут вам прогуляться.

Я закрыла рот и открыла новость: мой телефон наверняка обзавелся жучком – Владислав оставил о себе недобрую память… Кажется, передо мной птица высокого полета.

– Замечательно! – изобразила я радостное изумление. – С вашими ребятками мне будет не так страшно. Теперь и дома, и на улице смогу чувствовать себя… как дома. В смысле, не бояться. А можно познакомиться с конвоем? Хотелось бы увидеть лица героев. Мало ли чего может случиться на оптовом рынке? Буду знать, к кому обращаться.

– А это будут герои невидимого фронта, – улыбнулся заботливый Антон Васильевич. – Если вы их разглядите, им у меня больше не работать. И они это хорошо знают. Вы, кажется, расстроились?

– Ну, не так, чтобы очень… Но, честно говоря, трудно расставаться с мечтой. Надеялась, что хоть какое-то время мои сумки с покупками будет кто-то таскать следом… Антон Василич! – Я прикинулась полной идиоткой. – А давайте обратимся в милицию! Пусть она меня и охраняет. Милиционерам и прятаться не надо. Без формы они боятся ходить, а в форме я их сразу узнаю – по мужественным лицам.

Собеседник несколько удивился такому простому решению вопроса, видимо, поэтому выражение лица у него стало, как у Папанова – Лелика в «Бриллиантовой руке», когда он истерично изрек ставшее крылатым выражение: «Нет!!! На это я пойтить не могу!» Однако прошипел Антон Васильевич совсем другое:

– Не старайтесь казаться дурее, чем на самом деле. Надеюсь, ясно выразился?

– Ясно, – вздохнула я, – только вы зря меня так высоко оценили. Хорошо знающие меня люди говорят, что я только на работе умная, а в житейских вопросах дура дурой. Тем не менее спасибо.

Я сделала вид, что прослезилась, и вытащила из кармана свернутый пластиковый пакет вместе с носовым платочком. Платочек сунула обратно, а пакетом аккуратно промокнула вроде как навернувшиеся слезы. Выражение глаз у Антона Васильевича вошло в противоречие с ранее сделанными им выводами о моих умственных способностях. Они красноречиво говорили о том, что их владелец поторопился с комплиментами в мой адрес. Но замешательство было минутным. Ровным голосом он посоветовал мне взять себя в руки. Я послушно закачала головой и непроизвольно обхватила себя руками за плечи. Свернутая жгутом сумища Анастаса Ивановича скакнула на пол и с удовольствием распрямилась. К нашему столику как раз спешил гарсон…

Реакция у Антона Васильевича была отменной: с быстротою молнии он вскочил и схватил паренька за рукав рубашки. Тот испуганно дернулся в сторону. Раздался треск раздираемой материи, и я сразу поняла, что такое железная хватка. Рукав остался у Антона Васильевича, а паренек улетел к стойке бара. Мигом распахнулась входная дверь, и в помещении добавилось два посетителя. Взглянув на них, я сделала еще один вывод – заказывать они ничего не будут.

– Стоять!!! – рявкнул охранникам хозяин, и они застыли на месте как вкопанные. У одного даже левая нога осталась на весу. Зато гарсон съехал вниз и сел. Как бы то ни было, но это позволило мне спокойно нагнуться и поднять сумку.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я Антона Васильевича. – А то совсем мой пакет затоптали. Думаю, я все поняла правильно и больше здесь не нужна.

Взгляд Антона Васильевича ясно говорил о том, что он будет искренне рад, если мне удастся немедленно провалиться сквозь землю. Губы попытались вежливо улыбнуться, но в итоге согласились со взглядом. Меня охватило непреодолимое желание удрать, тем более что я заметила почти у входа Наталью. При сложившихся обстоятельствах она вполне могла сойти за представителя конкурирующей фирмы. С этими мыслями я и покинула неприятное во всех отношениях общество, едва не сбив с ног подругу.

– Дуй отсюда! – едва разжимая губы и делая вид, что проверяю содержимое необъятной торбы, прошипела я. – Ты меня не знаешь и не хочешь знать! Я тебя – тоже.

Наташка фыркнула и, обозвав меня чумичкой, с достоинством направилась в павильон «Рукоделие», а я по эскалатору скатилась вниз за продуктами. При этом из головы ни на минуту не выходила мысль, что за мною следят.

Чувствуя себя участницей массовки, на которую неожиданно свалилась роль главной героини, я медленно гуляла по отделам, натужно демонстрируя полное спокойствие и старательно делая вид, что по-хозяйски подхожу к выбору каждой покупки. В результате тележка постепенно заполнялась ненужными продуктами. Осознавать ненужность не успевала – пыталась вычислить скромных наблюдателей.

Как ни старалась, но мной никто не заинтересовался до тех пор, пока я не пропустила весь товар через кассира. Вот тут-то и выяснилось, что я забыла дома кошелек с деньгами и дисконтной картой. И в душе обрадовалась, поскольку эта неприятность заставила меня осмыслить содержимое тележки. Зачем мне, например, детское питание, три банки растворимого кофейного напитка, деревянный ковш для бани и еще какая-то не поддающаяся определению фигня в здоровенном пакете? С остальным еще, пожалуй, можно смириться, хотя стограммовая упаковочка безумно дорогой свежей малины тоже ни к чему. Каждая ягодка, поделенная между членами семьи поровну, напоминала бы мне о финансовой бреши в семейном благополучии. А бройлерные куры в таком количестве! Печенье для диабетиков еще сойдет. Нет, смотреть на остальное, пожалуй, тоже не стоит.

От раздумий меня отвлек разноголосый хор стоявших за мной покупателей. Сквозь злые упреки в мой адрес сквозила черная зависть.

– Нахапают денег и не знают, на что и спустить! – надрывалась худенькая женщина в стареньком зимнем пальто и вязаной шапочке.

– Зарабатывали бы копейки, не швырялись бы кошельками направо-налево, – вторила ей грузная мамаша с ребенком, ковырявшим пальчиком через решетку корзинки пакет с сосисками.

– Не тормози очередь! – грозно рычал страшноватого вида небритый худой мужик с двумя бутылками пива в руках.

– А вы не считайте чужие деньги. Свои надо зарабатывать! – заступилась за меня молодая приятная девица в норковом свингере.

– На панели, что ли? Как ты? – мгновенно переключилась на девицу грузная мамаша. Ее сынишка в это время успешно справился с поставленной задачей и вытянул через дырку в пакете одну сосиску. Вслед за ней потянулась другая…

– Чем оскорблениями сорить, лучше за ребенком смотри, лахудра! Тебе с твоим корпусом только ледоколом работать! – не осталась в долгу заступница.

Мальчуган, отступив от корзинки на шаг, бросил связку сосисок на пол и заинтересованно посмотрел на упаковку с мандаринами. Мамаша встрепенулась и, отвесив сынуле весомый подзатыльник, вернула сосиски на место. Я невольно сморщилась, ожидая громкого рева, но ребенок победно улыбнулся и дал матери сдачи. Очередь перешла к вопросу правильного воспитания подрастающего поколения, а на тарелочке перед моим носом, но ближе к носу кассирши появились четыре купюры по тысяче рублей каждая. Кассирша, чуть ранее раздраженно требовавшая от меня отцепиться от тележки и катиться домой за деньгами, мигом подхватила купюры и дала сдачи двенадцать копеек. Ошарашенно посмотрев на благодетеля, я увидела перед собой одного из дуболомов Антона Васильевича и от растерянности лишилась дара речи. Очередь притихла. Внешность благодетеля не допускала никаких пересудов. Молча откатив тележку к столику, он кивнул мне на прощание и ушел, оставив меня в печальных размышлениях на тему: что делать?

Первым родилось стихийное желание «забыть» все покупки, кроме малины, в магазине. Потом пришло сожаление, что зря не нахватала вместо всего коробок с конфетами. Осталось бы хоть какое-то приятное воспоминание… Последним пришло осознание того, что за мной наблюдают представители сразу двух конкурирующих фирм, и я торопливо принялась сваливать в сумку Анастаса Ивановича все покупки. Не вошел только ковшик для бани.

– Помочь?

Я резко обернулась на хрипловатый голос и узрела прямо перед собой издевательскую ухмылку жуткого мужика с двумя бутылками пива. Его физиономия больше соответствовала выражению «морда». Дней пять не брился, столько же пил, не просыхая. Только глаза могли бы, пожалуй, претендовать на отдельное существование на лице. Умные и хитрые. Но жуткие брови, нависавшие над ними, молчаливо считали, что этим глазам и на морде хорошо.

– Спасибо, мне не тяжело, – вежливо ответила я, с напрягом стаскивая сумку на пол и буквально падая вслед за ней. Как жаль, что она не на колесиках.

Мужик хмыкнул и ушел, а я застыла в размышлениях о местонахождении Наташки.

На освобожденный мной столик грохнулась корзина с продуктами, и меня, как досадную помеху, демонстративно оттеснила в сторону уже знакомая габаритная мамаша с ребенком. Ей легче было пойти на таран, нежели обойти меня с другой, более удобной для нее стороны. К этому моменту я как раз додумалась, что мне необходимо переложить часть покупок в пластиковый пакет, но женщина-«ледокол», уловив мое стремление, заняла у столика позицию глухой обороны. Пришлось тащиться к другому столику, где паковалась моя защитница.

– Располагайтесь, – миролюбиво предложила она. – Я уже почти уложилась. – И, взглянув на мою ношу, добавила: – Зря молодой человек вас покинул. Тяжело тащить до машины.

– Я без машины, – обреченно вздохнула я, и девушка с сомнением посмотрела на мои руки.

– А вы далеко живете?

– Да нет. Рядышком. Одна автобусная остановка от метро. В сторону центра. Как-нибудь доплетусь. – Я почувствовала себя крайне неловко.

– Поехали! – решительно заявила девица. – Я подвезу. Нам по пути.

Не допуская возражений, она взялась за одну ручку торбы и, слегка приподняв ее, крякнула. Я моментально подхватила вторую ручку. Вдвоем мы доперли сумку до красной «Шкоды-Фелиции» и загрузили на заднее сиденье.

– Уф, – выдохнула девица. – Меня Алисой зовут.

– А меня Ириной Александровной. Можно просто Ириной.

– Лучше просто Ириной. Затаривайся на переднее сиденье. У меня через полчаса машина с вещами придет. Я вон в том доме квартиру приобрела. – Она неопределенно махнула рукой куда-то в сторону. – Только на той неделе ремонт закончили. Я сразу переехала. Знаешь, я сначала решила, что ты с приветом. Особенно когда увидела ковшик. Только потом поняла, что готовишься к вылазке на дачные просторы, – когда пакет с углем для барбекю узрела. Уж эта-то упаковка мне до тошноты надоела. В темноте узнаю. – При этих словах я в очередной раз удивилась самой себе. Алиса уверенно тронулась с места. – Кроме того, я и сама без тормозов. Не раз бывало, что нахватаю всякой фигни до кучи, особенно если настроение паршивое. И только потом разбираюсь, на хрена мне это все сдалось? – Она притормозила у светофора и спросила, есть ли где поблизости хорошая оптика. – Без очков плохо вижу. Линзы стали глаза раздражать, я их выкинула, а по очкам вчера нечаянно креслом проехалась. Не заметила, как они со стола слетели. Загорится зеленая стрелка, скажешь.

– Ты что, так плохо видишь? – удивилась я, испытывая легкий ужас. – Как же ты не боишься за руль садиться?

– А меня отец в шесть лет за руль посадил. Ноги до педалей не доставали. Зато могу ездить чуть не с закрытыми глазами. Да не пугайся ты так, – засмеялась она, взглянув на мое вытянувшееся лицо. – Глаза закрывать не буду. Да и кое-что различаю. Просто стою неудобно. Отсюда стрелку не видно. Да и черт с ней. Поехали. Все равно никого нет. – Машина повернула, и мы поехали прямо. – Говори, какой дом? На этой, на той стороне? – Я показала. Алиса несказанно удивилась: – Так я же здесь с самого утра прошлой среды уже живу. В восьмом подъезде. Пятнадцатый этаж.

– Мир тесен, – философски заметила я. – И мне туда же. Только на тринадцатый. Так это в твоей квартире шел постоянный стук да гром?

– В моей, – радостно согласилась Алиса. – Рабочие жаловались, что не столько работают, сколько отбиваются от озверевших соседей. Ну да скандалы забудутся, а результаты творческого труда останутся. Одно плохо – у прежних жильцов телефон отключили за неуплату. Надо ехать на телефонный узел, а там, говорят, такие очереди! Заходи – посмотришь, что получилось из свинарника. Мамуле понравилось. Заодно новоселье отметим. Я почти всегда дома. Дней на десять.

Она лихо притормозила у подъезда и, открывая дверцу машины, одновременно ответила на звонок мобильного телефона. Потом добросовестно дотащила со мной ненавистную сумку до лифта и вернулась к машине – встречать вещи. К слову сказать, прошло много времени, пока я перестала вздрагивать при виде безразмерной торбы Анастаса Ивановича, хотя в ее мужественных руках она смотрелась достаточно миниатюрно – почти как ридикюль.

3

В общем коридоре меня поджидали две личности. Из приоткрытой двери торчала Наташкина настороженная физиономия, а пониже – Денькина щекастая морда с печальными глазами. Я поприветствовала обеих и попросила подругу помочь с покупками. Дверь широко распахнулась, и Денька, легко перемахнув через сумку, попыталась меня облобызать. Я очень удачно отмахнулась ковшиком. Псина ловко схватила его зубами и понеслась назад.

– Фига себе! – удивилась Наташка, отстранив меня в сторону и приподнимая сумку. – Ты решила надорваться и сесть на инвалидность? Чтоб другим хуже было. Как же ты ее доперла? А ковшик зачем? От бандитов отбиваться? Завтра такой же куплю. Денька! Не смей грызть ручку от оружия!

Наташка бросила сумку и заскакала вслед за собакой, решившей, что началась увлекательная игра. Я предусмотрительно закрыла входную дверь, ограничив игровое поле общим коридором. Вот только зря поторопилась открыть дверь в свою квартиру… Денька, отметив эту удачу, пулей влетела в амбразуру входа. В ту же секунду послышалась дикая какофония воплей и отчаянных визгов. Элька, имевшая привычку встречать каждого из членов семьи у входа, элегантно уселась поприветствовать мое возвращение. Денька в азарте игры не додумалась притормозить лапами заранее, выплюнуть ковшик и хотя бы гавкнуть для острастки. За что и получила пару раз когтистой лапой по морде. От боли, страха и неожиданности, естественно, взвыла. Ковшик выпал. Как раз в тот момент, когда согнувшаяся дугой Элька решила для профилактики садануть Деньке еще раз. Псине повезло. Элькина голова ловко вписалась в ковшик. Такого дикого кошачьего вопля я еще никогда не слышала! Даже Денька перестала визжать, но зато завыла еще сильнее. Следом завопила Наташка, а затем уже и я. В принципе, могла бы и не вопить, но дернуло же меня кинуться на подмогу родной киске, чтобы выпустить ее на свободу. Она моих благих намерений не поняла и расцарапала мне руки больше, чем Денькину морду. Пришлось накинуть на Эльку смирительную куртку сына, после чего спасательная операция удачно завершилась, и все разбежались в разные стороны зализывать физические и душевные раны.

Только через полчаса я принялась освобождать сумку соседки, попутно излагая вернувшейся Наташке события сегодняшнего дня. Она поняла их не совсем правильно, потому что без конца спрашивала, зачем мне то, к чему мне это?.. Больше всего ее удивил пакет с углем. Активированный уголь в таблетках ее разуму понятен и доступен, а вот пакетированный для шашлычницы и барбекю – нет. Взглянув на упаковки с детским питанием, она слегка призадумалась и тут же, поджав губы, понимающе закивала головой.

– Вот теперь все понятно: ты впала в детство! И выходить не хочешь. Защитная реакция организма. Психика не выдержала напряжения. Только не говори о стоимости всей этой лабуды. А то и моя не выдержит…

Я еще долго вынимала из сумки пакеты, пакетики и баночки. А когда достала шесть упаковок сосисок, обрадовалась им, как родным. Половину сразу подарила Наташке – не давиться же ими до отвращения.

– Если Димка увидит все это великолепие, он тебя со света сживет. Давай хотя бы уголь в мусоропровод спустим. – Наташка выглядела искренне обеспокоенной.

– Еще чего! – возмутилась я. – Кому-нибудь подарим. У кого барбекю есть.

– Точно! – обрадовалась Наташка. – Татьяне с Сережкой!

– А у них разве есть барбекю?

– Нет. Ну и что? Пусть покупают.

– Погоди, но у них еще и дачи нет.

– Ну и что? Купят когда-нибудь. Не дарить же Светке. У нее есть и дача, и барбекю, зато совести нет. Представляешь, залепила, что у меня несносный характер. Хотя я в свое время ее добросовестно от остеохондроза спасала! А вот детское питание можно Анастас Иванычу подарить. Для мужа. Он у нее сущее дитя. И кофейный напиток туда же. Ну а остальное потихоньку используешь. Батон колбасы я в свою морозилку суну, второй… скажешь, выиграла в беспроигрышную лотерею. Обидно, конечно, бесплатно нахватать того, чего не надо. Ну да тебя не переделаешь. А я, как выяснилось, не всегда могу прийти на помощь. Кстати…

И тут я замерла. Вместе с двумя петелинскими курами в руках. Наташка тоже оборвала фразу на полуслове и испуганно затихла. В общем коридоре кто-то ходил. И это в то время, когда ходить там было некому. Одна квартира вообще пустовала. Причем года три – не меньше. Та самая Светка, у которой нет совести, вышла замуж то ли за вдовца, то ли за старого холостяка. Вместе со своим хроническим остеохондрозом. И теперь они мирно уживаются в загородной резиденции мужа где-то под Москвой. Анастас Иванович, снабдив меня своей гигантской сумкой, вместе с мужем уехала на три дня к сестре на историческую родину в город Пушкино.

– У меня квартира открыта! – трагическим шепотом заявила Наталья, не решаясь сдвинуться с места.

– Это не воры, – убежденно прошептала я. – Они бы ломились на цыпочках. И потом – у тебя собака.

– Собака как раз проявит гостеприимство. И даже тапочки принесет. Борины. Ну да их-то меньше всего жаль. Слава богу, у меня размер маленький, мои не тронут. Хотя зачем ворам тапочки?

– Чтобы не наследить.

Дверь на лестничную клетку хлопнула, я выронила обе курицы и пришла в себя. Осторожно прокралась к двери и заглянула в «глазок». Коридор, освещенный безжизненным светом люминисцентного светильника, был пуст.

– Ты уверена, что мы закрыли дверь коридора после твоего возвращения? – продолжала шептать из кухни Наташка.

– Не очень, – ответила я громко. – Но уж сейчас-то она точно закрыта.

– А что ты курами разбрасываешься? – обрела уверенность в себе подруга. – Я их тебе в морозилку пихну. Ой, тут еще одна есть. Нет, две. Одну вполне можешь сегодня на ужин подать. А кости Элька сгложет. Цепной пес, а не кошка. Может, нам ее откормить и у входной двери на цепь посадить? Будет «мявкать» кот ученый на каждого постороннего. Чуть чего, сразу пойдут клочки по закоулочкам! – Наталья подошла ко мне, выглянула в коридор и осталась довольна: – Даже не наследили. Надеюсь, обошлись без наших тапочек. Пойду проверю. А к тебе позднее зайду или позвоню. Что-то у меня твой рассказ плохо в голове уложился.

– Только не это! – прошипела я. – Больше мне не звони. Мой телефон, кажется, на прослушке. Владислав при жизни постарался.

Наташка недоверчиво посмотрела на меня и машинально похлопала батоном колбасы по ладони.

– Лешик придет – проверит. Борису я даже намекать на это боюсь. А ты придумай причину, по которой удостоилась такой чести. Только не говори, что являешься агентом ЦРУ… Слушай, да ведь этот козел с человеческой кличкой «Антон Василич» решил использовать тебя как червяка! – Наташка посмотрела на меня и поправилась: – Нет, для червяка ты полновата. Скажем, как наживку. И будет ловить на тебя бандитскую рыбку – большую и маленькую. Мне это не нравится. Даже больше, нежели то, что кто-то, не стесняясь, шляется по нашему коридору, топчет линолеум и мешает нам жить спокойной семейной жизнью. Может, отдать этот загадочный ключик Антону, и дело с концом?

– Ты имеешь в виду мой бесславный конец? – поежилась я. Слова подруги не были неожиданностью, свою роль во всей этой истории я давно поняла. Наталья сделала большие глаза и поджала губы, что свидетельствовало об обиженном удивлении. – Мне интуитивно кажется, что этот Антон, узнав, что я утаила правду, мигом сотрет меня в порошок, по консистенции напоминающий «Комет». Только в таком виде от меня никому никакой пользы не будет. Уверена, есть сторона, которой данный ключик уготован судьбой. И это не Антон. У нас имеется четыре фотографии. Я не усматриваю в них ничего криминального. Снимок с чьим-то голым задом тоже вполне безобиден, если, конечно, его обладательница не является бактериологическим оружием. Например, ВИЧ-инфицированной. Да и то ее фиг идентифицируешь. Какое отношение могут иметь эти фотографии к финансовому и семейному благополучию Антона? Тем более что его самого там не наблюдается. Жаль, что не стащила большее количество снимков! – Наташка попыталась возразить, но я ей помешала: – Нам следует найти человека, для кого фотографии вместе с ключом предназначены! Возможно, это вопрос чьей-то жизни и смерти.

– Тебе нельзя таскать тяжести, – укорила меня подруга. – Это плохо влияет на твои умственные способности. Как ты мыслишь такую операцию осуществить?

– Завтра поеду в фирму «Пантера-С» и постараюсь выяснить что-либо о…

– Правильно. Тебя хорошо встретят, проводят прямо до места назначения, где окончательно успокоят. Ищи визитку и пойдем ко мне – звонить «Пантере-С».

Я бодро вскочила и довольно быстро отыскала визитку Владислава в своем ежедневнике. Мы уже дошли до Наташкиной квартиры и подруга открыла дверь, когда на нашем этаже остановился лифт.

«Аленка или Славчик вернулись с занятий раньше времени», – мелькнула у меня мысль.

Что мелькнуло в голове у Натальи, я не знаю, но она резко рванула меня за руку и втянула в квартиру, неслышно прикрыв дверь. В отличие от двери, я все-таки наделала шороху. Чтобы не упасть, уцепилась за Натальину куртку и вместе с ней успокоилась на полу, размышляя, кто из нас виноват в оторванной вешалке. Из кухни доносились жалобные стенания собаки. Денька сидела в заключении.

– Быстро поднимайся! – прошипела Наташка. – Полюбуйся на домушника, который нам полы топчет!

Я заглянула в «глазок» и увидела мужчину, аккуратно закрывавшего входную дверь. Разглядеть лицо не удалось, да и Наташка толкалась. Добротная кожаная куртка с поднятым воротником и черная вязаная шапка оставляли для обозрения только нос, да и то в профиль. Мужчина уверенно прошел по направлению к моей двери. Я тихо опустилась на Наташкину куртку. Мысли о вешалке уже не мучили. Наташка примостилась рядом. Несколько минут прошли в напряженном молчании. Потом послышался стон открываемой и вновь закрываемой входной двери – но не моей. Димка смазал петли ужасно дорогим натуральным оливковым маслом, когда маленькая бутылочка, приобретенная для лекарственных целей, выпала у него из разорвавшегося пакета на кафель пола и разбилась вдребезги. С тех пор ни одна дверь у нас не скрипит. У Наташки и у Анастаса Ивановича – тоже. Незнакомец вошел в пустующую квартиру Светланы…

– Блин!!! Обложили! – Наташка непроизвольно втянула голову в плечи и отступила от двери.

Солнечный луч, чудом пробившийся через плотное серое ковровое покрытие небес обетованных и стекло спальни, обеспечил голове подруги такую подсветку, что я поневоле залюбовалась. Нимб создавал ореол святости, несмотря на искусственно спрятанную Наташкой шею, зажмуренные глаза и сморщенный нос. Световой эффект длился секунд тридцать, не меньше. Все это время я восхищенно молчала.

Налет святости исчез, как только подруга открыла рот:

– Урою гада! – Раньше таких слов от нее я не слышала. Не иначе как начиталась бандитских романов. – За лохинь держат!

Она открыла глаза, распрямила нос и шею и скакнула к тумбочке, на которой в живописном порядке аккуратно валялись немногочисленные предметы, необходимые для наведения марафета перед окончательным выходом в свет. Порывшись непонятно в чем, она вы – удила телефон дежурной части нашего отделения, о чем и известила вместе с многообещающим воплем «ага-а-а-а!!!». Набирая номер, лихо подмигнула мне и торжественно объявила:

– Не встретили, так хоть проводим по-человечески! – Солнечный луч, решив не бегать за Наташкой, сконцентрировался на спокойном настенном светильнике и, пораженный его ярким блеском, благодаря отсутствию малейшего следа пыли, удивленно моргнул и погас. – Попытка ограбления! Запишите адрес!.. – рявкнула Наташка в телефонную трубку. – …Уверена! А что может быть еще, если хозяйка не живет в квартире не один год, и операция по изменению пола в ее ближайшие планы не входила. По крайней мере месяц назад, когда она наезжала оплатить коммунальные услуги за очередные полгода вперед. Кстати, мужа она очень устраивала в своем родном варианте… – Наташка, решив, что немного покривила душой, зажала трубку ладонью и, сурово посмотрев в мою сторону, шепотом добавила: – Стерва она, приходится врать, а что делать?.. Рассуждать на месте будете, – повысила она голос, вернувшись к общению с милицией. – Вы обязаны внимательно отреагировать на сигналы населения, а не придумывать повод, как от них отвертеться!.. – Подруга швырнула трубку, поправила перед зеркалом волосы и ласково промурлыкала: – Ну все. Я его заложила. Одним врагом, считай, еще меньше. Теперь можно и по кофейку. Что ты стоишь, как часовой у мавзолея? Вольно!

Я попыталась сказать подруге комплимент, но слишком долго тянула: «Э-э-э-э…» Она не стала дожидаться окончания фразы – улетела на кухню. Изнывавшая здесь Денька мигом примчалась ко мне, а я, жалея свою домашнюю спецодежду и отпихивая ее, помчалась на кухню. Усмирить собачью радость от встречи могла только Наталья. Грозный рык подруги «сидеть!!!» или «лежать!!!» действовал отрезвляюще и изрядно портил Деньке жизнь.