Текст книги "Капкан со всеми удобствами"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

10

– Что там у тебя стряслось? – В тоне Юрия Михайловича сквозняком гуляло любопытство. Сочувствием не пахло.

– С чего это ты решил?

– Ты меня вчера искала. Утром я честно перезвонил тебе на работу. Оказалось, что ты переутомилась. Я это, кстати, первый заметил. Еще на совещании.

– Ты, пожалуйста, не подумай чего плохого, но мне нужно знать – ты успел просмотреть вчерашние фотографии?

– Просмотреть – не все, но успел. Полюбоваться – нет. А что, есть такая возможность?

– Боюсь, что на этом веселая часть нашей беседы закончилась. Не буду посвящать тебя в детали, но по нелепой случайности кто-то перепутал папки. В результате у меня оказался компромат ценой в две человеческих жизни. Но это, скорее всего, авансовый платеж. Не хочу принимать участие в окончательном расчете. Теперь вопрос – характеристика снимков? Что это – часть семейного альбома или порнография?

– А почему ты не идешь в милицию? – Ответ был несколько отвлеченным.

– С первой попытки не догадаешься? Наводящий вопрос: ты в курсе, что у меня муж, дети и я сама, любимая?

– Вон оно как… запущено-то! Знал бы заранее, пялился в другую сторону… А не боишься, что у тебя телефон прослушивается?

– Не боюсь. Если можно – ближе к теме.

– Да ничего плохого в этих снимках нет. Там все вперемежку. Я имею в виду кадры семейного отдыха за городом. Мне показалось, разные лица, разные дачки и коттеджики, но красота – неописуемая. Кадров фривольного содержания не заметил. Кроме одного – первого, да еще в середине был один. Нынче модно использовать сауну не по прямому назначению. Но толком ничего не рассмотрел. Зря выхватила. А куда ж ты их дела? Опять с кем-нибудь махнулась папками не глядя?

– Так на снимках фигурируют не одни и те же личности?

– Да кто ж их разберет? Вроде бы не одни. Но не уверен. Скажи спасибо – хоть что-то углядел.

Юрий Михайлович стал тяготиться разговором, и я торопливо попрощалась, взяв с него слово, что он ничего не видел и ничего не знает. Это слово Юрик дал с превеликим удовольствием.

Опять пошел снег. На детской площадке что-то оживленно обсуждала группа мамочек, время от времени отрываясь от разговора, чтобы убедиться – с детьми все в порядке. Я вздохнула – замечательное время. Хотя жизнь монотонно регламентирована по часам: кормление, гуляние, укладывание спать… Личного времени практически нет. Но какое же это счастье видеть проснувшуюся безмятежную маленькую мордочку…

Мамы увлеклись. Одно плотно затаренное в одежку чадо шлепнулось и еле-еле барахтало ногами в тщетной попытке подняться. Очевидно, падение не было болезненным, и малыш не плакал. Девчушка в белой шубке, неуклюже работая лопаткой, принялась аккуратно присыпать друга снежком. Тот не возражал: опершись на ладошки в варежках и задрав голову, с любопытством наблюдал за большой овчаркой, кругами носившейся рядом с хозяином, пастью пытаясь поймать маленькие комки снега. Девчушка оторвалась от своего занятия, посмотрела на собаку, набрала в лопатку новую порцию снега и швырнула прямо в лицо другу. Через секунду до меня долетел громкий детский рев и аханье родительниц. Малыша за шиворот поставили на ноги и, незаслуженно шлепнув, принялись отряхивать от снега. Девчушке досталось тоже, и ее вопль присоединился к одинокому реву мальчика. Наверное, она сочла его план не очень убедительным или посчитала себя незаслуженно обиженной, поскольку моментально огрела друга лопаткой и тут же заревела с утроенной силой.

События за стеклом, несмотря на налет драматичности, носили такой житейский, я бы даже сказала, мирный характер, что все случившееся со мной показалось не очень реальным и не очень страшным: я боюсь настолько, насколько сама могу себя запугать.

Мурлыкая под нос попурри из шлягеров, я принялась за ведение домашнего хозяйства. Завело оно меня далеко. Даже испекла из слоеного теста сырные палочки и конвертики со сливовым повидлом. Замечательная вещь – слоеное тесто!

– Это у тебя нервное, – пояснила причину моего рвения прилетевшая на запах Наталья. – Я, когда нервничаю, такие номера откалываю!

Не знаю, что имела в виду подруга, а мне сразу вспомнился случай двухнедельной давности. День у нее не задался с утра. Боксериха уперла одну из тапочек Натальи, аккуратно стоявших рядом с кроватью, уложила ее в свою синюю матерчатую коробку и мирно заснула. Утром псина с интересом наблюдала, как Наталья обвиняла мужа в том, что именно он украл и спрятал домашнюю обувку, поскольку только его раздражает цоканье каблучков. Пока шла разборка, Денька виновато вытащила предмет раздора и на глазах у примолкших супругов вернула его на место. Наташка, решив смягчить свою вину в поклепе, моментально обвинила Бориса в неправильном воспитании собаки… Днем разгорелись страсти на работе, и домой Наталья возвращалась с твердым намерением уволиться. По дороге зашла в универсам за свежим карпом. Мы берем его там, поскольку по желанию покупателей карпа сразу чистят и потрошат. Самая неприятная процедура. Воспоминания о рыбьей чешуе, со скоростью осколков гранаты разлетающейся по всей кухне, не раз гасили порывы порадовать членов семьи свежей рыбкой… Фортуна и в магазине повернулась к Наташке задом, улыбнувшись какому-то молодому человеку. Ну что с нее взять – тоже женщина! Он взял с прилавка последний экземпляр рыбки, который Наташка сначала обругала за недостаточную упитанность. Но, выяснив, что карпа больше в наличии не имеется, поняла, что именно этот экземпляр полностью соответствовал ее эстетическому требованию. Часть тщательно сдерживаемых упреков в адрес фортуны прорвалась наружу, но облегчения не принесла. Молодой человек, с гордостью ухватив добычу, так и не вступил в полемику между Натальей и продавцом, хотя его внешний вид был задет моей подругой в подходящей словесной форме напрямую.

По дороге домой Наталья тщательно обдумывала формулировку заявления об увольнении и примеряла разные выражения на физиономию начальства. Больше всего, естественно, нравилось выражение отчаяния. Как назло, на подходе к подъезду возник самый худший из вариантов: заведующая отделением, злорадно улыбаясь, с удовольствием визирует заявление Натальи: «С увольнением без предварительной отработки согласна». Рядом стоит счастливая Полинка все с той же стрижкой на голове, которая ей абсолютно не идет и с которой, собственно, все и началось. Ну не могла же Наталья покривить душой и похвалить эту клокастую стрижку, как другие…

На лавочке у подъезда сидел пьяный в хлам Колька, сосед с восьмого этажа, и взывал о помощи. Веревочкой к руке был прикручен торт. Добравшись на автопилоте до подъезда, Колька исчерпал резервный запас сил. Время от времени, опираясь на торт, он предпринимал попытки встать, но их не хватало даже на то, чтобы приподняться.

– Наталья! Пмги! – промычал он с чувством.

Наташка пьяных терпеть не может, но Колька – особый экземпляр, заслуживающий снисхождения. Тем более чужой. В трезвом состоянии Колькины руки становятся золотыми, а голова светится умом-разумом ведущего специалиста оборонки. Вся беда в том, что просветы появляются все реже и реже. Интересное дело! В космос летаем, как к себе домой, без электроники жизни не мыслим, а радикального средства против уничтожения самих себя как личностей горячительным пойлом до сих пор не придумали. Чтобы вылечиться – надо созреть. Да и вылечиться, говорят, невозможно. Малейший срыв – и снова в бездну. Сколько таких перезревших плодов цивилизации безвременно скатилось туда как морально, так и физически?! Безмерно.

Решив, что встреча с пьяным Колькой – последнее испытание тяжелого дня, Наталья сурово спросила:

– И сколько ж ты тут сидишь?

– А-а, не зна! – отмахнулся Колька тортом. – Бомжи часы… – Он сделал тортом замысловатый жест, которым завершил безмолвное продолжение фразы.

– Это ж в каком состоянии надо быть, чтобы позволить снять с себя часы! – еще больше возмутилась Наташка.

– Как в каком? – удивился Колька. – В лежачем!

Наташка вздохнула, помогла ему подняться и прислонила к стене.

– Я тут не живу, – промычал Колька, пытаясь оторваться от опоры.

– Будешь мне еще нервы трепать! – со злостью прошипела подруга, пытаясь открыть кодовый замок. – Заткнись и не вякай!

– Хршо! – кивнул Колька и съехал по стене вниз. Коробка с тортом звучно приложилась к плиточному покрытию.

Решив, что погорячилась, Наталья принялась поднимать последнее ниспосланное ей испытание, но оно мирно заснуло. Убедившись, что кодовый замок не работает, подруга даже всплакнула с досады. Колька слегка хрипел – голова свесилась на груди, и горло перетянуло воротом куртки. Кольке грозила смерть не только от переохлаждения, но и от удушья. Как назло, рядом никого не было. В три часа дня никто не спешил по домам.

Наташка лихо надавала Кольке по щекам, он очнулся, но ненадолго.

– Раечка, ты так изменилась! – удивленно пробормотал он и снова ударился в спячку.

Минут пятнадцать подруга в отчаянии и слезах прыгала рядом и трясла беспробудного пьяницу, пока не появилось спасение. Это было чудом!

– Какого черта ты возишь Кольку по снегу?! – раздался над ухом трубный глас Раисы, Колькиной жены.

Наташка от счастья взвыла и обругала сначала коллегу по работе Полинку, сделавшую неудачную стрижку, потом продавщицу и парня из «Перекрестка», потом кодовый замок, а напоследок водку и Кольку за трепетную любовь к ней.

Раиса не поняла ничего, кроме фразы о трепетной любви. И насторожилась. Это дало ей возможность взглянуть на Кольку другими глазами. Хоть и алкаш, но и такие на дороге не валяются. В момент уведут из-под носа. Пораскинув умом дальше, Раиса грозно поинтересовалась, какого хрена Наташка тянет Кольку в чужой подъезд.

Наташка отвлеклась от сетований на судьбу-злодейку и посмотрела на Раису с недоумением. Потом высказала предположение, что бедная жена своего мужа тронулась умом. Минут пять дамы спорили, кто лучше знает, где живет. Постепенно до Наташки стало доходить – кодовый замок сопротивлялся не зря. Она ошиблась подъездом. Колька обманчиво послужил маяком. Но сдаваться не хотелось – Раиса орала, что Наталья сняла явочную квартиру в седьмом подъезде и тайком водит туда Кольку…

Не разговаривают они сих пор…

– Ну вот, одним врагом меньше, – задумчиво проговорила подруга, и я не сразу поняла, что это относится к Владиславу. – Может быть, конкуренты так и взаимоуничтожатся, а? Естественный отстрел. Только вот как разобраться, на чьей стороне справедливость?

Я молчала – думала. Могу теперь считаться освобожденной от обязательства не обращаться в органы? В принципе, если мне ничего не грозит – ни к чему и обращаться. С другой стороны, напарники Владислава Аркадьевича, получив информацию, что его пристрелили в моем подъезде, постараются связать убийство с моей персоной. Ну здесь, положим, я отболтаюсь. А зачем, собственно, отбалтываться? У меня есть два телефонных номера. Сейчас и пойдем в нападение.

Я вскочила и понеслась за визиткой. Вернувшись, торопливо набрала номер, но из-за спешки перепутала цифры. Повторила набор, палец опять угодил не туда. Я глубоко вздохнула.

– Дай сюда. – Наташка решительно перехватила трубку и, что-то бормоча себе под нос, старательно набрала номер, после чего передала трубку мне.

После пятого гудка ответил простуженный мужской голос:

– Морг. Але! Если вам нужен Тимофеев Владислав Аркадьевич, то он не подойдет. Кто его просит?

– Это с работы.

– Сколько можно звонить с работы? Ему теперь ваша работа по барабану. Тело выдадут родственникам, как только будет разрешение следственных органов… – В трубке послышалось невнятное бормотание, и чей-то звонкий женский голос издалека посоветовал отключить аппарат.

Все ясно – я звонила в личную борсетку Владислава. Либо в карман его пиджака. Впрочем, вещи, скорее всего, лежат по отдельности и включаются в опись имущества, найденного при покойном…

По второму номеру никто не желал отзываться. Абонент был временно недоступен. Звонить на фирму по телефонам, отпечатанным на визитке, я не стала. Там уже знают о происшествии. Значит, придется ждать звонков самой…

Вечер выдался относительно спокойным. Никому до меня не было никакого дела. Даже муж не нашел повода обвинить меня в безалаберности, хотя я на это прямо нарывалась. Такое спокойствие обычно пугает. К двенадцати ночи я окончательно разнервничалась и, поняв, что заснуть не смогу, ушла в большую комнату. Включив телевизор, угодила прямо на передачу «Петровка, 38». Мало того, выслушала короткое сообщение об убийстве Тимофеева Владислава Аркадьевича на лестничной клетке третьего этажа собственного подъезда. Новым для меня оказалось только то, что он был убит выстрелом в сердце. Контрольный выстрел произведен в голову. На месте происшествия огнестрельного оружия не обнаружено. Возбуждено уголовное дело, ведется следствие…

Времени на раздумья хватало. Днем я хотела опередить события и перезвонить по указанным Владиславом телефонам, чтобы незамедлительно сообщить неизвестным мне лицам об убийстве. Покойник заверил меня в моей безопасности и дал номер, который следовало набрать в случае чего. Можно было требовать гарантии этой безопасности, тем более что я ни к чему не причастна. Не сложилось!

Кто-то из ближнего окружения Владислава, а может, и не из его окружения вообще, шпионил за ним. Его убили, полагая, что он ушел от меня с ключом. Обломались. Как бы то ни было, но трезвонить теперь будут со всех противоборствующих сторон – чтобы вникнуть в детали визита Тимофеева ко мне. Интересно получается! Владислав дал мне понять, что соваться в милицию не стоит. Тем не менее, пусть и не намеренно, сам туда сунулся. Обскакал! Пожалуй, стоит ему назло обратиться к общему другу семьи – Листратову Виктору Васильевичу. Помощник прокурора с семьей что-то давненько в гостях не бывал. Стоп! Нет, это, скорее, назло самой себе будет. Тимофееву-то сейчас уже круто не насолишь… Органы же дознания и следствия так давно и старательно борются за чистоту своих рядов, что, наверное, уже здорово подустали. Если моя информация просочится от них куда не следует, мне несдобровать. И ладно мне – моей семье туго придется. Следует немного подождать и посмотреть результаты ожидания… Пожелав самой себе спокойной ночи, я отправилась спать.

Часть вторая
В нашем доме поселился замечательный сосед

1

Утро началось через пень-колоду. В доме отключили горячую воду. Димка, привыкший обливаться по утрам холодной водой, отнесся к этому событию спокойно. Пока не стал чистить зубы. Врач и хирург от Бога панически боялся лечить зубы. Один из них и напомнил ему о себе выпавшей пломбой и дикой болью от полоскания холодной водой. По квартире разнесся рев раненого мамонта, и Аленку, намеревавшуюся понежиться в кровати до момента освобождения ванной, тут же с нее сдуло. Вскоре она убежала на занятия.

Димон сидел мрачный и искоса поглядывал на меня. На всякий случай я возмутилась тем, что мне определенно не везет с отдыхом. Как только на него решусь – блямс! Какая-нибудь неприятность…

– Хороша неприятность – человека убили! – проронил муж, не отрывая от меня внимательного взгляда.

Я демонстрировала полное безразличие, и он, продолжая укорять меня в неправильной реакции на случившееся, отправился одеваться. Едва я проводила его к лифту, из дома выскочила Наталья, на ходу давая указание собаке не открывать дверь спальни, – все равно, мол, без толку – вся кровать забаррикадирована табуретками с кухни, так что уютно устроиться на покрывале не удастся.

Надо сказать, Наташка помешана на порядке. Еще ни разу она не убежала на работу, не застелив кровати. Боксериха это поощряла. У нее был свой пунктик – дернуть лапой дверную ручку, открыть дверь и завалится отдыхать на дорогое атласное покрывало. Наверное, так она чувствовала себя человеком. Отучить ее от этой тайной страсти не было никакой возможности. Именно потому аккуратно застеленная кровать всегда щетинилась ножками табуреток.

– Если что – звони. Если ничего – тоже звони. И закрывайся на все замки. Я теперь буду звонить в дверь четыре раза: длинный – короткий и еще раз длинный – короткий. Потом еще четыре коротких. На мотив «Чижика-пыжика». – Наталья слегка задумалась и махнула рукой. – Не спутаешь, разберешься, – старательно убирая ключи в сумочку, добавила подруга. – Кстати, я тут подумала – тоже давно не отдыхала. Как представлю, что ты дома бездельничаешь за уборкой и готовкой, чувствую себя неполноценной… Нет, неполноценной – это по другому поводу… Обделенной!

2

Коллега Владислава Аркадьевича, Валерий, объявился первым и попросил разрешения встретиться. Памятуя о неудачном визите Владислава, я согласилась на встречу на нейтральной территории. На втором этаже нашего универсама есть уютная кофейня, не испытывающая недостатка в клиентах. Вылезать из своей крепости средь бела дня я уже не боялась. Половина бессонной ночи не прошла даром. Ни одной из сторон нет резона стирать меня с лица земли. Случайная подмена папок произошла не по моей вине. Могут, конечно, похитить и под пытками заставить признаться в том, чего и не было. Но какой смысл? Легче обвести меня вокруг пальца, убедить, что от меня зависит спасение английской королевы, и вынудить добровольно отдать конвертный набор. Если он у меня есть. В чем конкурирующие фирмы должны очень сомневаться. Не мог же убиенный курьер посмертно явиться к своему работодателю и загробным голосом поведать, что просил меня о помощи. Да и подмена папок произошла случайно. Лично я бы на их месте сомневалась. Хотя на своем – определенно совершила большую глупость. Но со стороны в нее плохо верится… Через час перезвонила Наталье и доложила о первом звонке. Она обещала оперативно разделаться с пациентами и к часу дня появиться в кофейне за соседним столиком.

Как ни странно, больше никто не звонил. Наверное, конкуренты сводят счеты с поставщиком компромата, решила я и перезвонила по второму номеру мобильника, владелец или владелица которого вчера находились вне досягаемости.

На звонок ответил мужчина. Голос был мужественный и приятный. Я сказала: «Алло!» – и замолчала. Абонент отключился. Я тоже.

Обругав себя пару раз несобранной бестолочью, заодно обругала и мужа – слишком часто об этом напоминает. В результате и сформировался идиотский комплекс.

Закончить обвинения в адрес Димки я не успела – помешал телефонный звонок. Все тот же мужественный голос с мягкой интонацией проронил:

– Вы мне звонили, не отпирайтесь. Я прочел… мобильный номер телефона…

Растерянность прошла. Чистой воды бандит не будет брать пример с Евгения Онегина. Я воспряла духом и, почти не заикаясь, поведала печальную повесть, как Владислав вчера зашел ко мне в гости и что из этого вышло. Цель его визита – извиниться за недоразумение, произошедшее днем ранее у меня на работе. Ему удалось убедить меня в том, что опасность мне не угрожает. На всякий случай оставил мне визитку, где собственноручно указал два номера телефона, по которым надлежит позвонить, если откуда-нибудь поступят неприятные звонки или угрозы, связанные с этим самым недоразумением. Теперь вот сижу и боюсь. Как выяснилось, Владислав на обратном пути сбился с дороги и шагнул прямо в вечность. Мне туда не надо.

Для начала мужчина представился Антоном Васильевичем и похвалил меня за звонок, сообщив, что он в курсе событий. Вежливо спросил, располагаю ли я часом свободного времени. Пришлось поплакаться, что меня настоятельно принуждает к встрече на уровне кофейни некий Валерий – коллега Владислава при жизни покойного. Нужна мне эта кофейня вместе с Валерием! Я с надрывом вздохнула и закашлялась. Антон Васильевич принялся меня утешать и добился своего, настояв, чтобы я забыла как это имя, так и кофейню. За нее тут же обиделась. Меня неправильно поняли. Это она мне в придачу с Валерием не нужна. А кофе там великолепный! Сразу же поступило предложение отведать его в ресторане «Роксолана», почувствовать разницу, а заодно и отобедать. Я твердо возразила: по ресторанам хожу исключительно с мужем. А он сейчас очень занят – режет кого-то за операционным столом. Ни на что иное, кроме кофейни, не согласна. Да и то только потому, что нужно в торговый центр за продуктами, а одной страшно. Антон Васильевич не спорил. Наверное, ошалел от логичности моего хода мысли.

Ровно в тринадцать ноль-ноль я вошла в помещение кофейни. И, как всегда, притормозила на пороге. Запах кофе – умопомрачительный. Я его люблю гораздо больше, чем сам напиток. С третьего столика навстречу поднялся высокий мужчина лет сорока – сорока пяти с внешностью мужественного киногероя: американского полицейского. Почему американского и почему именно полицейского? Да кто ж его знает. Таково было первое впечатление. С соседнего столика на меня внимательно смотрело два со вкусом одетых дуболома. Имеется в виду – с чужим, но очень хорошим вкусом. Кофейные чашечки в их лапищах выглядели сущей нелепицей. Со всей очевидностью, им было жарко, но снять пальто они не решались.

Антон Васильевич приветливо поздоровался и, сетуя на не очень благоприятную обстановку, помог снять дубленку. Пуговицы я так и не подобрала. Не до них. Выпрошенную у Анастаса Ивановича специально для этой встречи большую хозяйственную сумку я аккуратно примостила на коленях. Почему-то решила, что она послужит лучшим доказательством тому, что я тороплюсь за продуктами. Середина ее как раз пришлась на высоту столика. Неприязни к Антону Васильевичу я не испытала. Несмотря на телохранителей. Безмятежно повертев головой по сторонам, Натальи не заметила. Подруга задерживалась.

Прилетевший гарсон с ласковой улыбкой порекомендовал попробовать новые пирожные, и я охотно согласилась. Антон Васильевич от них отказался, ограничившись кофе.

Сумка мне мешалась. Анастас Иванович приобрела ее, вероятно, не иначе как по спецзаказу – под свои габариты. Решив, что сумка в достаточной мере выполнила свою миссию наглядного пособия, я стянула ее с колен и поставила на пол с правой стороны. Кто ж знал, что ей там не очень понравится.

Антон Васильевич, украдкой поглядывая на часы, увлеченно рассказывал о погоде в Лондоне. Я поняла, что он не хочет начинать предметный разговор до момента выполнения заказа, и охотно поддержала тему. В том плане, что в «деревне Гадюкино – дожди».

Сумке надоело стоять именно в тот момент, когда гарсон с подносом в руке и все той же ласковой улыбкой подлетал ко мне, намереваясь осчастливить меня заказом в первую очередь. Она упала прямо ему под ноги, и он легко полетел дальше – на выход. Или навылет… не знаю, как правильнее. Я успела подумать, что молодой человек в свое время был цирковым акробатом. Резкий крен вперед и страусиные скачки не помешали ему удерживать левой рукой поднос в горизонтальном положении. Он без проблем открыл бы головой стеклянную входную дверь с замысловатыми вензелями. Если б это предусмотрительно не сделала Наташка – одной рукой. Поднос не очень плавно перешел к ней. Подруга приняла его на грудь, а гарсон поскакал дальше…

То ли поднос взгрустнул без хозяина, то ли у Наташки, как говорится, руки-крюки, хотя, по чести сказать, одна была занята пластиковым пакетом, но поднос взбрыкнул. Кофейно-пирожный коктейль предпринял неудачную попытку улететь вслед за гарсоном, но передумал и живописно осел на Наташкином лице, волосах, воротнике кожаного пальто, шарфике…

– Блин!!! – коротко вякнула подруга и умолкла.

Навстречу ей с салфетками неслась испуганная девица в кокетливом фартучке.

Я опомнилась и выхватила злополучную сумку почти из-под ее ног. Сумку со страху моментально свернула в бараний рог и протянула через стол Антону Васильевичу. Он автоматически ее подхватил. Наблюдать за выражением его лица было некогда.

– У вас новая форма обслуживания? На вынос? – В вопросе подруги звучала угроза скандала.

Она раздраженно швырнула поднос на ближайший столик, но не попала. Поднос обиженно брякнулся о металлическую ножку стула и затих. Наташке было не до него, она стряхивала на сверкающий плиточный пол ошметки крема. Кофе благополучно стек сам. Подруга облизнула губы и отняла у девушки салфетки. Лицо Натальи на миг приняло задумчивое выражение. Затем она закатила глаза вверх и, аккуратно сняв со лба весомый кусочек крема, лизнула его языком.

– Пирожные тоже новые. Это я еще не пробовала. А вот это… – подруга нерешительно посмотрела на пол, где валялись остатки корзиночки с клубничкой, киви и чем-то еще в желе, – не помню.

– Позвольте, я провожу вас в туалет, там вы приведете себя в порядок, – скороговоркой залепетала девушка. – А потом вы по своему вкусу выберете кофе и пирожные. Разумеется, за счет нашего заведения.

– Мне, скорее, нужен душ, – проворчала Наталья, мельком взглянув в мою сторону, – но, на худой конец, готова окунуться в раковину. Показывайте направление…

Я в ответ слегка улыбнулась, но проводить подругу взглядом не успела. Улыбка угасла, превратившись в нервную гримасу, – в дверях возник встрепанный гарсон. Неизвестно, где он прервал свой полет, но вид его не предвещал ничего хорошего. Растеряв по пути всю свою элегантность вместе с ласковой улыбкой и набычившись, он шел ко мне.

– Мама дорогая! – испуганно прошептала я. – Кажется, сею вокруг себя сплошные неприятности, а пожинают их все, кто подвернется. Правда, мне и самой перепадает…

Нервная гримаса автоматически перешла в категорию приветливой улыбки, но гарсону это еще больше не понравилось. Губы его сжались в ниточку, глаза сузились. В щелочки между веками было видно, как они рыскают под нашим столиком в поисках предмета преткновения.

Неизвестно, какой план отмщения созрел в голове гарсона, но осуществиться ему не пришлось. Путь ему преградили два бойца из стрелковой охраны Антона Васильевича. От души радуясь поводу поразмяться. Заступиться за молодого человека я не успела. Легким движением пальцев ладони, смахивавшей размерами на саперную лопату, один из бойцов выхватил из кармана пальто бумажник, из бумажника – стодолларовую купюру и со словами «Все в порядке, командир?» сунул ее в карман белоснежной рубашки гарсона. Тот машинально потрогал ее, убедительно кивнул и тоже ответил вопросом:

– Какие проблемы?!

Довольные охранники, справедливо посчитав инцидент исчерпанным, отошли к своему столику. Гарсон, вооружившись дежурной ласковой улыбкой, забыл окончательно распрямиться и открыть глаза пошире. Поэтому повторение – с целью подтверждения – нашего заказа на два кофе и три пирожных выглядело несколько страшновато. Я на всякий случай молчала. Антон Васильевич, постукивая увесистым свертком сумки по ладони, заказ подтвердил и недовольным тоном попросил поторопиться.

Гарсон окончательно пришел в себя и улетел, чуть не сбив с ног Наталью, придирчиво выбиравшую место для посадки. Несколько раз она одарила меня не очень приветливым взглядом. Антон Васильевич, уловив недовольство в глазах подруги и решив, очевидно, что она намеревается свести со мной счеты, еле заметно кивнул своим бойцам. Те резво вскочили с намерением продублировать вариант с возмещением причиненного вреда. Наташка поняла это по-своему. Вид бравых молодцев, в мгновение ока выросших на ее пути, подругу, мягко говоря, обескуражил, и она, недолго думая, шарахнула одного из них пластиковым пакетом по голове. Раздалось отчетливое «бах!!!» и тут же повторилось. Но несколько глуше – второй боец успел отпрянуть, задело его вскользь. Как выяснилось впоследствии, в пакете находился подарок благодарного пациента – самодельный набор из трех украшенных причудливой резьбой кухонных разделочных досок.

Антон Васильевич решительно встал, подхватил меня под руку (я к тому моменту неосознанно вскочила сама) и вывел из кофейни. Оба охранника, оставив Наталью без оказания финансовой помощи, вылетели следом.

Бросив взгляд по сторонам, Антон Васильевич мягко, но настойчиво потащил меня в сторону маленького кафе. Все пять столиков пустовали. Охранники остались у дверей. Ни кофе, ни пирожных уже не хотелось. Заказанный для меня апельсиновый сок я тоже тянула без удовольствия. Антон Васильевич брезгливо смотрел на свой стакан минеральной воды. Пить ее он, кажется, не собирался.

Я отняла у него злополучную сумку и без всякого вступления начала излагать все, что со мной случилось за последние дни, начиная с вечера пятницы. Он молчал, уставившись через стекло на пространство, заполненное павильонами и магазинчиками.

– Антон Василич, – повысила я голос, решив, что он меня не слушает. Ошиблась. Внимательный взгляд выжидательно уставился на меня и заставил запнуться. Тем не менее я продолжила: – Владислав был уверен в том, что мое участие во всей этой истории случайность. Иначе не дал бы ваш телефон. Он записан Владиславом собственноручно. Мне бы хотелось знать, во что я вляпалась и как следует себя вести в случае чего…

– Ну, скажем так. – Антон Васильевич говорил медленно. – Существует некий субъект, который с помощью подтасовки документов намерен причинить мне крупные неприятности, после чего инсценировать мое самоубийство. Владислав почти урегулировал вопрос, но окончательное решение неожиданно вышло из-под контроля. Вы здесь замешаны постольку, поскольку исчез ключ от сейфа с пакетом документов, которые я ожидал получить в прошлую пятницу. – Взгляд у собеседника стал очень неприятным. А выражением лица он уже не напоминал мне американского киногероя-полицейского. Скорее, мафиози…

– Может быть, ключ упал в снег? – пролепетала я. – Человека, который невольно сбил меня с ног, волокли под руки двое мужчин. Ключ и выпал по дороге.

– Исключено. Ключ был в конверте. Конверт зафиксирован с внутренней стороны той папки, которая впоследствии оказалась в ваших руках. Место вашего падения мои люди перепахали еще той ночью… Ни конверта, ни ключа не было. Допускаю, что он вам абсолютно не нужен. Владислав отследил ваши связи. Противная сторона, по всей видимости, тоже это допускает, но в меньшей степени, иначе Владислав бы здравствовал и поныне. Допускается также и то, что ключ случайно где-то у вас завалялся… – Я сделала поспешный протестующий жест рукой, и Антон Васильевич повысил голос: – Я подчеркиваю – случайно! Элемент случайности играет здесь роковую роль. Помочь вам смогу только в одном случае: если случайно вспомните или обнаружите этот ключ. Более того – буду очень благодарен.

Я взглянула на лицо собеседника. Оно красноречиво говорило об обратном. От акульей морды в нем было, пожалуй, больше, чем от честного американского полицейского и киногероя. И даже от мафиози… Вспомнилась реакция покойного Владислава на мое предложение о помощи. Мне тогда показалось, что для моего здоровья было бы лучше не находить ключ. Даже случайно…