Текст книги "Крестовый поход в лабиринт"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Похужело всем и довольно быстро. Да почти сразу. Не успел Дмитрий Николаевич договорить фразу о преимуществах езды по правилам в соответствии с дорожными указателями, которым абсолютно наплевать на собачий корм, как из кустов на дорогу вывалилось жуткое существо. Судя по грязному лицу и форме одежды – сорвавшийся с цепи благоразумия и загулявший с прошлого профессионального праздника десантник. Правда, Димка, затормозив, заметил, что форма не военная. Но то, что он откуда-то сорвался – бесспорно. Об этом свидетельствовали многочисленные клочья и пятна на куртке и брюках.

Пользуясь случаем, он внимательно таращился на нас. Разобраться в намерениях «десантника» было сложно. Правой рукой он активно голосовал, надеясь на милость водителя и пассажиров, однако его левая рука красноречиво сжимала приличный булыжник. То ли не надеялся на милость водителя и пассажиров, то ли в принципе не любил автомобили…

– Блин! – коротко вякнула Наташка. – На фига ты, Ефимов, слушался какого-то столба? «По правилам, по правилам!» Ехал бы с приличной скоростью, этот террорист не рискнул бы выскочить на дорогу. Сдай назад! Лучше попросить экономического убежища в «Росинке». Хотя бы на пару часов.

Но тут «десантник» с тревогой всмотрелся вдаль и, проявив изрядную прыть, рванул переднюю дверь нашей машины на себя, сиганул на сиденье. Муж не стал дожидаться команды «Вперед!!!», он не терпит принуждения, и добровольно тронулся с места. Со скоростью больше сорока километров в час, вопреки требованию указателя.

Через пару минут молчание стало напряженным.

– Слушай, парень, может, ты выбросишь оружие пролетариата? – Димка предложил это спокойным, я бы даже сказала, равнодушным тоном.

– А? – прозвучало в ответ.

– Я говорю, может быть, выбросишь свой булыжник? – повысил голос муж.

– А-а-а… Спасибо, он мне не мешает.

– Тебе куда?

– Мне? Мне на какую-нибудь станцию… Но если вам не по пути, можно остановить на шоссе. Рядом с остановкой какого-нибудь автобуса.

«Десантник» внимательно посмотрел на свой булыжник и попытался засунуть его в карман куртки. Раздавшийся треск свидетельствовал о негабаритном для кармана грузе, и молодой человек отказался от своего намерения. Но не от булыжника. Он аккуратно пристроил его на коленях.

В машине снова воцарилась тишина. Пока я ее не нарушила:

– Юноша, вас, случайно, не Ромой зовут?

Такой реакции на свой вопрос я не ожидала. «Юноша» сжался и молниеносно десантировался на обочину. Еще быстрее, чем ворвался в машину. «Оружие пролетариата» глухо шмякнулось с его коленей вниз на резиновый коврик. Рвануть дальше кустов парню не удалось, кажется, подвернул ногу. О более серьезных последствиях даже думать не хотелось. Опрометчиво вскочив, он тут же уселся, обхватил лодыжку руками и в такт собственным завываниям закачался из стороны в сторону.

– Ну ты ребенка и приклепала! – испуганно проронила Наташка, наблюдая за тем, как выскочивший из машины Дмитрий Николаевич пытается оказать «десантнику» первую помощь. – В первый раз вижу человека, который отчаянно свихнулся на собственном имени.

Кажется, Наташке тоже не хотелось думать о худшем варианте.

– Тебя оправдывает только то, что не ты дала ему при рождении кличку «Ромик». Кстати, как тебя вообще угораздило обозвать его Ромиком? Он на него, вчерашнего, не похож. А может, это вчера он плохо выглядел? Не самим собой.

– Нечаянно… Просто сработала интуиция. Без предварительного уведомления. У молодого человека был слишком эффектный выход. Так сказать, «выхожу один я на дорогу…». Впрочем, последнее к делу не относится. До этого выхода Ромик явно прятался, пока не созрело решение слинять из этих мест куда подальше. А булыжник прихватил во время отсидки в кустах. В качестве средства необходимой обороны. Боюсь, не от комаров. Какой нормальный человек будет вести себя подобным образом? Только тот, который знает, что его будут ловить, и боится, что поймают. Кроме того, я заметила: у юноши на костяшках пальцев правой руки содрана кожа и запеклась кровь. Как у нашего Ромика, когда мы его обнаружили ночью в компьютерном кресле.

– Так бы сразу и сказала. А то «слишком эффектный выход на дорогу!». Интересно, твоему Ефимову нужна помощь или он сам допрет «десантника» до машины? С одной стороны, это все-таки физическая нагрузка, и, следовательно, способ избежать гиподинамии.

– Открою переднюю дверь пошире! Я предусмотрительно выскочила из машины, чтобы как-то загладить свою вину перед Ромиком, хотя в душе считала себя без вины виноватой.

– Садись сама вперед! – остановил мое намерение муж. – Романа посадим к Наталье. Думаю, обойдемся без рентгена, он просто подвернул ногу. Не дергайся! – прикрикнул Димка на парня, припечатыв его головой к верхней железяке дверного проема. Ромик болезненно айкнул. – Извини. Немного не вписались. Сам виноват! Я же сказал, что поедем к нам на дачу, там во всем и разберемся. Никто не собирается отправлять тебя домой или тащить в милицию. Да меня самого туда сейчас никакими коврижками не заманишь.

Ромик смирился со своей участью. Сидел тихо, без конца шмыгая носом, только иногда оглядывался назад, а когда мы остановились у пристанционного магазина, даже решился попросить приобрести ему бутылку воды, пообещав отдать деньги при первой возможности.

– Не обеднеем, – скупо бросил Дмитрий Николаевич, отправляясь в магазин.

– Тогда и мне захвати, – подсуетилась Наташка. Димка, не оглядываясь, кивнул.

– И мне тоже… Не мешало бы… – с опозданием поведала я булыжнику, двумя руками поднимая его с пола. Надо же! Довольно тяжелый. Хорошая штука! Как следует отмыть – в хозяйстве пригодится. Груз на грибы или капусту.

– Где ты столько грибов найдешь? – изумилась подруга. – Или большую бочку под капусту. И кто все это будет есть? В таком количестве. Впрочем, это твои проблемы… Рома, пока у нас не все дома, я имею в виду отсутствие Дмитрия Николаевича, хочу доложить, что мы с твоей мамой коллеги по работе.

– Значит, вы по профессии тоже «захребетница»?

Оскорбительный вывод был несколько смягчен подкупающей улыбкой паренька. Он немного дрожал. Неужели простудился?

– То есть?.. – озадачилась Наташка.

– Просто, сколько я себя помню, моя мама никогда не работала. Бабушка называет ее «чужеспинница» или «захребетница».

– Нет, у меня другая специализация! – Наташка сделала категоричную отмашку рукой. – У других на шее сидела только в детстве, а в сознательные годы – лишь в мечтах. Уверяю тебя, они, другие, при этом никаких неудобств не испытывали. В общем, так: исключительно для Дмитрия Николаевича будем считать, что твоя мама – моя бывшая коллега по работе. Подчеркиваю, по моей работе в клинике! И это были лучшие годы ее жизни. Медсестринские. Нет времени объяснять. – Наташка с беспокойством посмотрела в сторону приближающегося Димки. – Словом, ты меня плохо помнишь. А Татьяна Михайловна помнит лучше. Именно поэтому и попросила присмотреть за тобой. Мы попытались сделать это ночью, но, честно говоря, смотреть было не на что… Ефимов, а ты не мог купить простой воды? Не газированной.

Димка, обнимавший двумя руками батарею пластиковых бутылок, собрался было возмутиться, но Наташка не дала:

– Ой, вот только не надо, Ефимов! Отложи свою долгую проповедь в долгий ящик. Я согласна мучиться жаждой до конечного пункта, лишь бы не мутить воду в твоем источнике красноречия. Лучше жену напои. Кстати, Романа на сегодня поселю у себя. Тоже не обеднею. Чем я хуже вас? Будет под моим присмотром, как и обещала его матери. А завтра, когда вернется ваша бабуля, его можно переселить к вам.

– Кто-нибудь додумается открыть мне дверь? – раздраженно воскликнул Димка.

– Запросто! – бодро доложила я и, забыв пристроить куда-нибудь булыжник, полезла исполнять задуманное.

– Сей момент! – в свою очередь заявила Наташка и, согнувшись пополам, просунула руку между водительским сиденьем и дверью в стремлении одержать первенство на звание самой догадливой.

Именно Наташке удалось открыть дверь. Жаль, что как раз в тот момент, когда мне пришло в голову освободиться от камня преткновения, временно уложив его на сиденье. Я выронила «оружие пролетариата» прямо на Димкин ботинок…

– «Вы слыхали, как поют дрозды?» – ахнув, тихо протянула Наташка. – Я – нет. Но думаю, гораздо лучше, чем Ефимов. Ирка, за что ж ты его?

Да ни за что. Просто такая вот я невезучая. Или это Димка невезучий?

Мой муж, полноценно пользуясь здоровой левой ногой и изредка припадая на правую, скакал перед машиной, роняя бутылки и оскорбления – последние преимущественно в мой адрес. Ничего удивительного. Легче всего отыгрываться на самых близких людях, памятуя о том, что они рано или поздно все поймут и простят. Я простила мужа сразу. Условно досрочно. Мне еще предстояло пережить нелегкий вечер – вечер воспоминаний о моем хроническом головотяпстве. На мой взгляд, не очень правильный термин. Тяпнула-то я Димку не по голове.

7

Давно поняла, жалеть Дмитрия Николаевича – дело неблагодарное. С каждой новой попыткой выразить сочувствие его болезненному состоянию увеличивался поток обрушиваемых на меня упреков. Не совсем справедливых. Настоящие мужчины так себя не ведут. Не должны вести. Жалость окончательно сошла «на нет» после его заявления о моем поразительном сходстве с торнадо, причем с ограниченной зоной поражения. У мужа определенно проявились признаки мании величия. Да какой смерч заведется с полоборота исключительно ради того, чтобы швырнуть булыжник на ногу хирургу Ефимову?!

Сравнение со стихийным бедствием позволило мне обидеться и направиться к Наташке. Подруга, как и грозилась, прихватила Ромика к себе, а мне не терпелось услышать от него то, что наверняка уже услышала Наташка. В ближайшие планы хирурга Ефимова удовлетворение моего крепнущего любопытства не входило. Он намеренно оттягивал время визита к Наталье, делая вид, что хромает на обе ноги. Причем здоровой – исключительно от усиленной на нее нагрузки. Пятку намозолил. А на языке, как известно, мозолей не набьешь. Что характерно, обращался он ко мне через кошек. Те, довольные повышенным к ним вниманием, сыто жмурились и блаженно урчали – радовались, что на сей раз ни в чем перед Дмитрием Николаевичем не провинились.

Умчалась я со скоростью ураганного ветра. Не иначе как по этой причине сорвала с одной из петель Наташкину калитку. Каюсь: кое-как пристроив ее на место, решила, что Димкино явление следом за мной не за горами, пусть и отвечает за вредительство.

Петляя по дорожке к дому в попытках избавиться от Денькиных лап, я удивилась, что в окнах нет света. Входная дверь была распахнута настежь, и в сумерках я не сразу заметила на открытой веранде Наталью. Подруга сидела, откинувшись в шезлонге, и молча ждала моего приближения. Нонсенс! По меньшей мере трижды ей следовало приструнить псину. Так, чтобы другим было неповадно. Мне, например. Как раз такое количество раз меня под собачьим натиском сносило с дорожки на рабатку с цветами, за повреждение которых для Деньки была установлена уголовная ответственность. Иными словами, долгое и маятное сидение на короткой цепи присобаченной к углу дома.

Я с удовольствием отметила отсутствие комаров. Вымотались, истребители, улетели на покой смотреть голодные сны.

– Тс-с-с… – прошипела Наталья, прикладывая палец к губам. – Ромка спит. А где твой наставник?

– У него сеанс психотерапии. Кошек убаюкивает.

– Мне надо калитку починить. Я ее боком открыла, слегка, а она – блямс!.. И окосела. Ты не стой, садись на кушетку. Только не под горшок с белой бегонией. Мы с Борисом на этом горшке проверяем действие закона земного притяжения. Никому не хочется за ним лезть, чтобы привязать новые веревочки. Я-то понятное дело – старые еще Лешик привязывал. Память. Вот приедет в отпуск и обновит. Если раньше не сбудутся Борины предсказания, что горшок рухнет. Я с ним не спорю. Он любит стоять и любоваться восходом солнца именно в этом месте. Сила привычки. А привычки хоть иногда надо менять. Борис просто ленится. Чаю хочешь?

– А Ромик?

– Он на втором этаже спит. Представляешь, вскоре после нашего с тобой отъезда весь остаток прошлой ночи по дачным окрестностям шлялся. А как там оказался, не помнит. Проснулся весь в росе. Около пяти часов утра заявился домой коротким путем – через дырку в заборе и сразу прошел на кухню. Позавтракал только стаканом жаропонижающего. Какого конкретно, не помнит, но из разряда тех, что в пакетиках, а при растворении на тебя шипят. Когда немного полегчало, решил пойти переодеться, чтобы потом завалиться спать. У лестницы увидел спящего незнакомого человека и решил его разбудить. Боялся, что с минуты на минуту заявится Галина Андреевна. Надо было еще убрать весь мусор, оставшийся после стихийной вечеринки. Баба крутая, могла и оплеуху отвесить. Попробовал мужика потрясти и сразу понял, что это «каменный гость», то есть гость в стадии трупного окоченения. И разумеется, испугался. Но не до потери сознания. Попытался вспомнить поэтапно моменты дружеской попойки. Воспоминания обрывались на том, как он познакомился с отпадной девчушкой, с которой через десять – пятнадцать минут после знакомства решил переспать. По обоюдному согласию. Решение обмыли поцелуем на брудершафт. После этого у Ромика случился полный провал в памяти. В какой-то степени обидно: наше с тобой доброе дело по перемещению его в спальню тоже заспал. Очнулся от холода. Как и говорила, в лесу, под кусточком, но не один. С температурой, насморком и дикой головной болью.

Обнаружив труп, Ромик понял – кому-то из них лучше покинуть помещение. И легче всего сделать это самому Ромику. Хотя бы потому, что он пока еще способен бегать. Мелькнула было мысль вытащить тело и зарыть на участке, но тут же исчезла. Все-таки бывший живой человек. Ясное дело, продолжать жить, сознавая… Бр-р-р… Денька, сидеть! Сидеть, я кому сказала! – Наташка внимательно вгляделась в сгущающуюся темноту. – Ир, кажется, твой Ефимов калитку снес. Причем напрочь. Закон семейного тяготения! Надо же, с какой силой его к тебе тянет. Вместе с калиткой. Геракл несчастный!

– Просто он не закончил цикл нравоучений. Скорее всего, кошки разбежались.

– Может, пригласить его полюбоваться закатом? На Борино любимое место.

– Я не кровожадная. Да и не хочется выслушивать продолжение на тему: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Самое ужасное в том, что Димка прав. Все от моей расхлябанности, как в мыслях, так и в поступках.

– Ну так зачем ему без конца об этом напоминать? Вот у тебя вредные привычки и укоренились… Добрый поздний вечер, Дмитрий Николаевич! Не орите, пожалуйста, Ромик спит. Вы теперь ко мне в дом всегда будете с моей калиткой ходить? Заодно бы уж и весь забор прихватили. А я бы его ночью посторожила. Денька, сидеть, говорю! Все ноги оттоптала. Нельзя лапать Дмитрия Николаевича, а то калитка на него упадет. Закроется, так сказать, в обратную сторону.

– Калитка, между прочим, уже была сломана, – проворчал муж, одной рукой отряхивая невидимую грязь с джинсов. – Найдите мне какую-нибудь проволоку, временно прикручу, а завтра утром капитально сделаю.

– Капитально, это чтобы она совсем не открывалась?

Наташка казалась невозмутимой.

– Так будет проволока, или мне за ней бежать?

Похоже, Димкин запас красноречия иссяк. Ему даже огрызаться не хотелось.

– Сей момент. – Наташка с креханьем поднялась. Сославшись на то, что старость не радость, но хорошо бы до нее нескоро, но все же дожить, потянулась и отправилась на поиски материала, способного держать калитку на привязи. Отсутствовала недолго, но даже в столь короткое время между нами с Димкой установился невидимый и неслышимый контакт, основанный на самобичевании.

– Могу предложить Денькин поводок, Денькину цепь и завалявшийся пояс от Иришкиного халата. Из последнего при желании можно сделать бантик. По-моему, очень оживит калитку. Только не обвиняй жену в растеряйстве. Во-первых, уже надоело, во-вторых, это я его в прошлую субботу случайно украла. Он у Ирины из кармана торчал, я им ваших кошек развлекала.

– Ну, если больше у вас ничего нет… Ириша, помоги Наталье донести рабочий материал. И собаку домой загоните.

Не дожидаясь нас, Димка уверенно зашагал назад обнимая калитку. Стоило надрываться и тащить ее к дому?

Бормоча себе под нос последовательность производимых им действий, старательно приладил калитку к столбу. В ход пошли и цепь, и поводок. Наташка не выдержала, украсила столб бантиком из моего пояса. И тут выяснилось, для того чтобы выйти, нам с Димкой надо демонтировать калитку либо перелезть через забор. Подруга возразила – вдруг погнем сетку? И предложила начать с нуля. То есть все размотать и примотать заново, только с обратной стороны забора. К счастью, я вспомнила про второй выход – прямо в лес через вторую калитку, содержавшуюся на замке. Димка сразу предложил им воспользоваться, поскольку Ромик спит, а значит, расспросить его не удастся.

Не таясь, Наталья скупо поведала о том, что успела выяснить – как романтично провел Ромик минувшую ночь. Обнаружив в доме труп незнакомца, парень в панике позвонил приятелю Толику. Тот спросонья открестился не только от знакомства с покойником, но и от своего присутствия на вечерних посиделках вообще. Немного проснувшись, посоветовал больше никому не звонить, немедленно покинуть территорию привычным путем, иначе говоря, через любую дырку в заборе, а потом вернуться назад официально – через проходную, чтобы из дома тут же сообщить в охрану о страшной находке. Кроме того, необходимо заранее придумать себе алиби на всю ночь. Но тут Ромику со страха послышались на втором этаже чьи-то шаги, скрип ламината. Он насмерть перепугался, пулей вылетел из дома и заметался по участку, не зная, куда податься: то ли назад в лес, то ли к охранникам – сдаваться. Ведь не известно, каким путем он ночью покинул территорию. Скорее всего, через дырку в заборе. Если сейчас его видел кто-нибудь из соседей, вылезать в лес, чтобы снова вернуться через проходную, не стоит. Вывод будет не в его пользу. А вдруг в доме посторонний? Не исключено, что убийца. Возвращаться туда без свидетелей нельзя. И где их взять? Можно рискнуть – дать круг и вернуться через проходную, но как без лишних вопросов обеспечить себе провожатого из охраны?

Ромик вновь позвонил Толику, к тому моменту окончательно проснувшемуся, а посему срочно собравшемуся отчалить в столицу. Не хотелось давать интервью следователю. Встретились они у согласованной дырки в заборе, вместе дошагали до дороги. По пути Роман переоделся – одежду принес Толян. Обсудив свое положение, они пришли к выводу, что нельзя окончательно выпускать ситуацию из-под контроля. Скоро приедет Галина Андреевна, вот пусть и решает загадку с покойником. Лично Роман ничего не видел и ничего не слышал. Вместе с Толяшей спали в летней кухне, что подтвердят родители. Он им попозже перезвонит. Рома от нечего делать проводил приятеля на станцию, а затем вернулся в родной лес и долго сидел в засаде, не выпуская из вида проходную, при этом ругал на все лады припозднившуюся Галину. И не заметил, как заснул. Проснулся внезапно. Кто-то яростно ломился через кусты. Выяснять, кто именно, он не стал. Подался к облюбованной дырке в заборе, удачно расположенной неподалеку от дома. У ворот стояла машина с мигалками и толпился народ. То, что Роман услышал в отношении себя, ему не понравилось. Оказывается, Галина не приехала, поскольку он ее убил, а следом избавился и от лишнего свидетеля. Только не успел спрятать концы в воду. Была и другая версия – убили его самого, няньку, а потом свидетеля. Но у нее было мало сторонников. Больше всего его напугали слова одного из оперативников, предложившего прочесать всю близлежащую территорию.

Ромка отказывался верить в то, что по нему тюрьма скучает. Невелика птица, там и без него народу полно. Где-то слышал – в камерах перенаселение. Но столь хорошо подготовленное «алиби» в отношении прошедшей ночи уже казалось слишком наивным. Решил добраться до Галины, она обязательно что-нибудь придумает.

Галина Андреевна Антипова – подруга матери Ромика помогала его растить и воспитывать едва ли не с момента рождения и без отрыва от производства. Когда-то в юности подруги вместе жили в общежитии швейной фабрики. Сменный режим работы, на которую Галина со временем перешла, позволял ей возиться с Ромиком. Сутки на работе, трое дома – мечта! В то время подруги уже получили комнаты в трехкомнатной коммуналке. Третья комната принадлежала бойкой старушке, она сдавала ее трем молодым девчонкам, считавшимся бедными студентками, но одну из декад каждого месяца жившими на широкую ногу. Поселившись у дочери в качестве активной помощницы по хозяйству, бабулька регулярно наведывалась к студенткам, обеспечивая надзор за их поведением и своевременным внесением в ее пенсионный карман арендной платы.

Больше Наталье ничего выяснить не удалось – Ромик заснул прямо над пятым бутербродом после второй порции салата с третьим куском жареной курицы.

– Ладно. Пусть отсыпается. Утром сообщим о нем следователю, – заявил Димка.

– Ефимов, ты сбрендил! За что его арестовывать-то?

– А кто, кроме тебя, здесь говорит об аресте? Разберутся ребята. Тем более что покойник вполне мог умереть по собственному желанию. Видимых следов насилия на нем не было.

– А невидимых? Их под одеждой могло быть видимо-невидимо.

– Могло. Но врач, осматривавший тело, их не нашел. Мне вообще многое непонятно. Почему, например, покойника увезли, не предъявив для опознания хотя бы дачникам? Такое впечатление, что личность его уже установлена. Меня также настораживает странное состояние Романа, в котором он пребывал ночью. Похоже на наркотическое опьянение. Надо как следует тряхнуть всю эту молодежную компанию. И пусть этим займутся те, кому положено заниматься. Ирина, мне не нравится твоя задумчивость!

– Ир, не обращай внимания, – оперативно среагировала на замечание в мой адрес подруга. – Главное, твой Ефимов отметил – у тебя все-таки есть чем задумываться.

Я сочла необходимым внести уточнение:

– Да посмотрите на часы! И тоже задумаетесь. У меня глаза слипаются. А нам еще партизанить по лесу в обход трех дачных наделов.

– Так я вам фонарик дам, – зевнула Наташка. – Только в нем, кажется, батарейки сели.

– Не стоит. Луной обойдемся, – зевнув следом, отмахнулся Димка. – Романтическое путешествие по…

– Только не сходите с тропинки! – влезла с напутствиями Наташка. – Надежда с крайнего участка пару старых кустов смородины выкорчевала и от любви к порядку на личной территории выкинула их за забор. Они не хуже колючей проволоки. Я ей намекнула, что это непорядок надо сжечь, удобрение опять-таки, а она, оказывается, смородиновые ветки в дело пускает – в чайную заварку добавляет, не хочет источником кустарных витаминов дизайн своих соток похабить. Стойте тут, я за ключом сбегаю.

Димка не послушался и медленно побрел к калитке. Я поплелась следом, отметив, что фонарик в такую ночь и в самом деле ни к чему. Огромная луна, застывшая в верхушках деревьев на противоположной стороне звездного неба как раз над крышей нашего дома, светила с интенсивностью мощного прожектора. Бессребреница. Никакой тебе платы за освещение. И светит всем одинаково. Без всякой энергосбытовой обдираловки!

Порыв налетевшего ветра разбудил мощные лапы елей, они снисходительно качнулись. Легкий шум прокатился над деревьями, возмущенно пискнула какая-то бесцеремонно разбуженная птаха – наверное, чуть не свалилась с ветки, и снова все стихло. Лунные дорожки светлыми полосками пролегли по лесу. Чудо нерукотворное.

– Как хорошо-о-о… – пропела вернувшаяся с ключом Наташка. – Уходить не хочется. Если бы вы меня проводили назад, я бы довела вас до дома.

На сей раз первым зевнул Димка и провел ладонью по лицу, стряхивая сонное наваждение. Следом зевнула я, за мной Наташка. Димка с усилием подавил очередной зевок и заявил, что ему некогда. Тем не менее к своему дому мы с ним шли медленно, сознательно отмечая все, что за повседневной суетой остается за бортом восприятия. Например, неповторимый запах ночного леса, почти идеальную тишину, косые тени деревьев и удивительное одиночество, рожденное родством наших душ.