Текст книги "По секрету с того света"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я смутно начала что-то припоминать.

– Пиши! – заорала я, испугав подругу. – Пиши, поселок Реченский под Торжком… Тридцать километров от города. В какую сторону, не знаю. Этот адрес Лада Игоревна называла! Нужна карта…

– Ищи, – скомандовала Наталья. – У Димона точно есть. А я пока прилягу. Что-то мне от всех сегодняшних событий похужело… – Она и в самом деле улеглась на диван, а я, вдохновленная открывающейся перспективой расследования, принялась за поиски атласа автомобильных дорог.

Поселок Реченский я не нашла. Зато отыскала деревню Реченскую, действительно находившуюся примерно в тридцати километрах от Торжка. Поставив на карте рядом с названием деревни жирный крест, я успокоилась и стала обдумывать варианты «легенды». В конце концов пришла к выводу, что Наташка слишком хорошо вошла в роль вологодской тетушки Олега. Нет смысла менять репертуар. Я, в принципе, могу оставаться самой собой, то бишь несчастной жертвой обстоятельств.

Подруга проснулась в явном нерасположении духа. Не вставая с дивана, она начала каяться в том, что забросила свой дом уже на целых шесть дней, и бедный муж будет прав, если вместе с собакой уйдет к другой. Я почувствовала жуткие угрызения совести, но сказать об этом не успела, так как позвонил Борис, заброшенный бедный муж, и жизнерадостным голосом попросил к телефону милую женушку. Наташкина физиономия в процессе разговора странно вытянулась. Вопреки общему правилу, подруга не перехватывала инициативу разговора, а почему-то отделывалась короткими междометиями. Только к концу переговоров я услышала несколько Наташкиных фраз:

– А обо мне ты подумал? – и еще раз: – А обо мне ты подумал? – а следом: – Нет, обо мне ты, конечно, не подумал!

Я сжалась от нехороших предчувствий.

Закончив общаться, как мне с испугу показалось, с почти бывшим мужем, подруга мрачно уставилась в потолок. В то время как я судорожно обдумывала способ воздействия на коварного Бориса, чтобы вернуть его в семью, она громко вздыхала и жаловалась на сплошное невезение. Но когда раздались условные полтора звонка в дверь, Наташка преобразилась: она моментально повеселела и, как бабочка, легко вспорхнула с дивана.

– Сынуля пришел! – чересчур уж бодро залебезила она. – И с раскладушечкой!

Усталый Лешик подозрительно посмотрел на маму и торопливо сказал:

– Мороженое купил.

– Замечательно. Сейчас мы мальчика накормим, – запела Наташка, чем окончательно перепугала свою кровиночку.

– Ма, ты уж лучше сразу скажи, что надо сделать, – совсем посерьезнел сын.

– Да, Наташ, давай-ка правду, не мучай ни себя, ни его, ни меня, – поддержала я Лешика. – А потом подумаем вместе, что делать. Все решаемо, поверь…

Наташка нерешительно посмотрела на чайник и ляпнула:

– Лешик, твой отец позорно бросает на нас Денечку… на целых десять дней. Ему, видите ли, необходимо съездить в командировку!

– Куда-куда? – удивилась я.

– В Злату Прагу. А мы, – взглянула она на сына, – я и тетя Ира, завтра уезжаем на несколько дней…

– Собакой заниматься не буду, – мрачно произнес Лешик. – Ты ее усыновила…

– Удочерила, – поправила подруга.

– Не принципиально. Вспомни, как я сопротивлялся? И куда это вы дуэтом намылились? – подозрительно спросил он.

– Лешик, не разговаривай так с мамой. Мама может обидеться, – укорила сына Наталья. – Мы с тетей Ирой намылились, как ты выражаешься, в пансионат под Торжок. На три дня. Тете Ире на работе путевку дали. Ты же понимаешь, что ей надо хоть немного отдохнуть. Не понравится, приедем раньше. Ну куда мы в пансионат с собакой!..

– Да без проблем! Пристроите. Савельевы, между прочим, с двумя собаками и крысой в такой пансионат ездили. Кстати, а когда это Ирина Александровна успела путевку получить? День-то вроде нерабочий – суббота, – засомневался осторожный Лешик и выжидательно взглянул на меня.

Выкрутилась я удачно, соврав, что путевка на работе, завтра заберу из отдела охраны, где ее должны для меня оставить, и мы сразу же поедем отдыхать.

– С собакой! – уточнил Лешик.

– C собакой, – устало согласились мы одновременно с Наташкой.

Вечер прошел очень спокойно. Лешик сидел за компьютером, Наталья, тихо разговаривая сама с собою, изучала маршрут предстоящей поездки, а я с удовольствием читала Донцову.

Около одиннадцати часов зазвонил телефон, но никто из нас не поднялся и не поспешил взять трубку, понадеявшись на других. После четвертого звонка мы все трое столкнулись на кухне, где на столе одиноко прозябала телефонная трубка. «Победила молодость» в лице Лешика, который первым ее схватил, но тут же передал мне.

– Добрый вечер, – произнес незнакомый мужской голос.

– Вечер добрый, – откликнулась я в полной уверенности, что абонент ошибся номером. И подруга, и Лешик глазели на меня, терпеливо ждали продолжения. И оно последовало:

– Это «козел» из автосервиса «Альтаир».

– Какой такой козел? – не веря своим ушам, спросила я.

– Вы сегодня у нас в автосервисе были? – Мужчина, не отвечая на мой вопрос, задал встречный.

– Ах да, минутку! – Я, передавая Наталье трубку, прошипела: – Это из автосервиса по вопросу сплетенных тобой вологодских кружев.

Разговор был странным и скорее односторонним. Я с уверенностью могла сказать одно – он был крайне неприятен. Наташка только слушала и время от времени нетерпеливо сдувала со лба несуществующую прядь волос. В конце концов, она сказала:

– Спасибо, мы что-нибудь придумаем, – и, положив трубку, села на табуретку.

С минуту все мы молчали, пока Наталья, взглянув на мои ноги, тихо не произнесла:

– Ты подцепила мои тапочки.

– Ну и что? – так же тихо ответила я. – Кто первый встал, того и тапки. Только не говори, что Денис умер.

– Не скажу. Но нам есть над чем подумать. – Она покосилась на Лешика.

Лешик среагировал мгновенно:

– Ма, не сомневайся, я тоже способен думать. Тешу себя надеждой, что лучше некоторых…

Ситуация была следующей: нам было настойчиво рекомендовано, во-первых, прекратить все попытки разобраться с фактом смерти Олега и не отслеживать далее его связи и знакомства. Забыть, что на свете существует или существовала Анна, бывшая жена Олега. Далее – необходимо немедленно покинуть занимаемую ныне квартиру и любыми путями постараться от нее избавиться: продать, подарить, короче, возможны варианты…

– Нам что, угрожали? – как-то уж очень спокойно спросил Лешик.

– Да нет, – задумчиво ответила Наталья. – Никаких угроз. Я поняла, что о нас беспокоятся. Даже предложили помощь… Чтобы побыстрее смотались отсюда. Честно говоря, как-то неуютно стало. – Она поежилась.

– Завтра переедем к нам, – решительно заявил Лешик.

– Завтра переедешь ты, а мы едем отдыхать, – еще более решительно сказала подруга, и я посмотрела на нее с благодарностью.

В восемь утра противно закукарекал будильник, и магнитофонный женский голос бодро отчеканил: «Восемь часов ровно». Мы с Наташкой довольно шустро вскочили и бросились собираться, причем я – бестолково, подруга – целенаправленно. К девяти часам и Лешик стал подавать признаки жизни, сопротивляясь изо всех сил попыткам матери стянуть с него одеяло. Глупая женщина! Я подошла к несчастному, и, наклонившись, негромко сказала:

– Лешик, мы уезжаем. Выгуляешь и накормишь Деньку.

С раскладушки он слетел как ошпаренный.

День обещал быть прекрасным. Выглянув в окно и не увидев на привычном месте странного наблюдателя, я тихо порадовалась. Вероятно, у него тоже выходной.

– А может, мне пока здесь пожить? – грустно спросил нас за завтраком Лешик.

– Нет! – взвилась подруга. – Нет и еще раз нет. Здесь небезопасно. Твой Сережка, – это уже в мой адрес, – как только приедет, пусть немедленно займется обменом квартиры.

– Ну тогда, может быть, мне с вами поехать, – продолжал канючить Лешик. И на выразительный взгляд мамы, потерявшей от неожиданности дар речи, торопливо добавил: – На работе договорюсь.

– Нет, ну просто не дают матери никакой возможности отдохнуть! – отчеканила подруга и даже отставила в сторону чашку с кофе. – Какие-то несчастные несколько дней!

– Хорошо, – покорно согласился сын. – Тогда скажи, где находится пансионат.

Наташка открыла было рот, чтобы продолжать возмущаться, но передумала. Неопределенно пожав плечами, подвинула сначала к себе, а потом назад чашку с кофе и, провожая ее глазами, наигранно спокойным голосом произнесла:

– Пожалуйста: пансионат «Реченский», в тридцати километрах от Торжка, на берегу какой-то реки. Название не помню. Рядом с поселком Реченский.

За завтраком был несколько изменен план отъезда. Наталья с Лешиком должны были отправиться домой, откуда подруге, прихватив собаку, следовало заехать за мной на машине. Мне же в свободный промежуток времени (при этом Наташка бросила на меня многозначительный взгляд) надлежало «съездить за путевкой».

Улучив момент, когда Лешика не было рядом, я дернула подругу за рукав блузки и прошипела:

– Ты хорошо все обдумала? Куда мы сегодня, на ночь глядя, приедем? Выезжать следует не позднее шести утра. Поедем завтра…

– Тихо! – яростно прошипела она в ответ. – Все идет по плану, обсудим по дороге.

Оставшись одна, я быстренько убралась, потом подумала, налила себе еще чашечку кофе и позвонила следователю на работу. Вопреки моим ожиданиям, он оказался на месте. Я сообщила, что, следуя его совету, отбываю на отдых к свекрови, и попросила помочь с установкой охранной сигнализации в квартире. Моя идея была воспринята с энтузиазмом и воплощена в жизнь, можно сказать, моментально.

Через полтора часа позвонила подруга и известила, что через двадцать минут выезжает. Одновременно дала наказ, чтобы я прихватила купальник, сменную одежду и теплые вещи. А еще – пару пледов.

Выдержкой я всегда славилась…

Выехали мы в три часа, основательно загрузив машину всякой, на мой взгляд, дребеденью. На заднем сиденье королевой восседала Денька. До поворота с кольцевой автодороги на Ленинградское шоссе Наташка явно нервничала за рулем, крыла позором и непечатными выражениями всех водителей, «путавшихся у нее под колесами». Впрочем, непечатных выражений, кажется, осталось «с гулькин нос», основная часть таковых все чаще и чаще встречается в изданных литературных произведениях.

Кольцевая была забита основательно. Вероятно, в массовом количестве начали возвращаться в город отдохнувшие на грядках дачники. Заторы создавали машины с закипевшими радиаторами: день был жарким и душным. До Ленинградки мы добирались более часа.

На Ленинградском шоссе Наташка повеселела. Только я решилась было спросить о неприятностях, грозящих свалиться на наши головы в самое ближайшее время, как она заговорила сама:

– Слушай, ну я тебе не устаю удивляться! Это ж надо иметь такую выдержку! Ни одного вопроса! На твоем месте я от злости уже наизнанку бы вывернулась! Вот зараза, а! – Последняя фраза относилась к спидометру. – Не работает, а ведь два мужика дома на содержании! Придется ехать «на глазок». Кстати, звонившего Николаем зовут, – продолжила она без всякого перехода. – Похоже, нам действительно стоит задуматься и с большей осторожностью вести раскопки…

– С этого места поподробнее, пожалуйста, – попросила я.

– Не перебивай! У меня мысли в разные стороны как тараканы разбегаются. Сама не пойму, зачем мы едем в этот Реченский, когда следует смотаться туда, где нас трудно будет отыскать? Например, к твоей свекрови… Наверное, из чувства противоречия.

– Просто у тебя конечности плохо с головой дружат, – разозлилась я. – Может, стоит остановиться и, как ты говоришь, «задуматься»?

– Да ладно тебе, – отмахнулась Наташка, – повернуть назад всегда успеем… Этот Николай действительно заявил, что мы зря затеяли собственное расследование, поскольку и без нас есть кому разобраться в случившемся. Мы якобы только все запутываем. Более того, он уверен, что в нашу, то есть твою, то есть, тьфу на вас, запуталась окончательно, Димкину квартиру могут заглянуть незваные гости, а если мы с тобой некстати окажемся дома… Короче, гости могут обидеться и… – Подруга примолкла.

Я тоже молчала, размышляя над нерадостной перспективой, потом все-таки спросила:

– И что этот Николай предлагает? Бросить квартиру вместе с вещами на произвол судьбы?

– Он сказал, что никому наши шмотки не нужны. Потом предложил подумать, куда мы можем уехать дней на десять. Обещал даже отвезти. Сегодня в десять вечера должен звонить.

– Как звонить? Нас же нет дома! – удивилась я.

– Нет и пока не будет. Пошли они все! Козлы! – рявкнула подруга. – Неизвестно, куда бы он еще нас завез… Представляешь, он мне сказал, что вологодская родственница из меня никакая!

– Да-а-а… – протянула я, выразив таким образом мнение по поводу всего услышанного, затем поделилась своими соображениями: – Похоже, в квартире спрятано нечто, за чем кто-то упорно охотится. И Николай определенно это знает. В таком случае, почему бы не поделиться своими знаниями с нами? – спросила я, и Наташка согласно кивнула головой. – Значит, он не заинтересован в том, чтобы это «нечто» нашли мы. А не заинтересован он, может быть, потому, что связан с убийцей Олега…

Встречная машина мигнула фарами, и Наталья сбросила скорость. Расслабившаяся и задремавшая на заднем сиденье Денька свалилась вниз, но тут же, извинительно тявкнув, заняла прежнее место.

– Где только этих гаишников нет, – возмутилась подруга. – Ну и ладушки, поедем тише, – и, повернувшись ко мне, добавила: – верной дорогой идете, товарищи!

– Так куда же мы все-таки едем? – поинтересовалась я.

– Отдыхать! – уверенно ответила Наталья. – Устроимся на постой к кому-нибудь в Реченской и постараемся хоть что-то разузнать об Анне.

– Действуем осторожно, – подхватила я. – Скажем, что машина неисправна, поэтому вынуждены остановиться. Главное, не привлекать к себе внимания.

– Да, – согласилась подруга, – главное, не привлекать внимания, – и вдруг взвизгнув, резко затормозила. Я непроизвольно устремилась вперед, головой к лобовому стеклу. Удержал ремень безопасности. Денька очередной раз свалилась вниз, но молниеносно вернулась на сиденье и недоуменно глазела то на меня, то на Наташку. Впереди, метрах в двух от капота, стояла коза с веревкой на шее и тупо смотрела на нас, равнодушно что-то пережевывая.

Первой опомнилась Денька и робко гавкнула на козу. Не встретив с нашей стороны возражений, боксериха молнией метнулась вперед и, опершись передними лапами на Наташкины и мои колени, ожесточенно залаяла на скотинку. Откуда-то со стороны присеменила старушка и, ухватив веревку, потянула козу в сторону обочины. Коза упиралась всеми четырьмя ногами, при этом шея у нее вытянулась, а морда, честное слово, выражала явное презрение. Денька, получив от Натальи приказ вернуться на место, уселась сзади и, глухо ворча и подгавкивая, с волнением следила за козой. Подруга решила объехать нахалку, но та вдруг скакнула вперед, веревка ослабла, и старушка от неожиданности упала. Наташка опять резко тормознула, Денька привычно свалилась вниз, тут же выскочила вперед к лобовому стеклу и, невзирая на все Наташкины приказы, залаяла на козу так злобно, что даже я испугалась, решив, что собака от неоднократных падений повредилась головой.

Я выскочила из машины и попыталась поднять пожилую женщину, но одной мне это не удалось. На помощь подоспела Наталья и еще какая-то полная баба в шлепанцах, желтой майке и синих трикотажных тренировочных штанах в обтяжку, об которые она вытирала свои мокрые руки. Баба закричала так, что стало не слышно лая Деньки:

– Ой, мамочки, сбили-и-и! Витька! Витька, черт косой, скорей! Мать сбили!

Мы с Наташкой от удивления потеряли дар речи и уставились на сумасшедшую бабу, пытавшуюся оттолкнуть нас от старушки.

– Ответите! За все ответите! Ишь, черные очки нацепила, людей не видит, – вопила баба, не обращая внимания на старушку, которая левой, свободной от веревки рукой, пыталась дернуть скандалистку за тренировочные штаны. Денька надрывалась так, что лай переходил на визг. Одна коза с тупым равнодушием спокойно стояла рядом и жевала траву с обочины. Машины, проезжавшие мимо, как по команде, снижали скорость. Водители и пассажиры удивленно таращились на нас, пытаясь понять, что случилось.

«Косой черт», он же Витька, подскочил к нам вместе с двумя мужиками в тот момент, когда рядом затормозила машина ГИБДД. Витька был в шортах, разорванной линялой майке, почему-то теплой кепке и резиновых сапогах. Самой выдающейся частью Витьки было огромное пузо, которое вполне можно было использовать вместо паспорта. Или удостоверения личности. Узнавали бы тотчас… Двое сотоварищей в почти новеньких, но грязных спецовках защитного цвета и одинаковых «калошах» с неровной надписью на боку чем-то белым «Адидас» были слегка пьяны. Самый худой немного покачивался, как молодое дерево на ветру.

Пока инспектор вылезал из машины, пузатый Витька успел долбануть кулаком по капоту несчастной «Ставриды». Денька с испугу нырнула на место постоянных падений. Ударить по машине второй раз Витьке не удалось. Во мне вдруг вскипело неконтролируемое чувство ярости, нечто близкое к состоянию аффекта. Но не аффект, поскольку запомнилось все до мельчайших подробностей. Едва Витька размахнулся еще раз, я с воплем «Ах ты урод пузатый»! со всего маху пнула его слегка поджившей ногой в низ живота. Витька как-то странно хрюкнул и упал на двух щуплых мужиков, которые прибежали вместе с ним. Так они и скатились всем дружным коллективом в канаву. Последней упала в кучу малу слетевшая с кого-то разношенная кроссовка «Адидас». Попытки Витьки встать самому и помочь товарищу никак не удавались. Мужик, напоминавший дерево на ветру, все время гасил положительные сдвиги, пока не получил по уху «калошей», так кстати подвернувшейся Витьке под руку. В это время и подошел к нам инспектор. Уточнив, кто водитель машины и потребовав от Наташки права, он решительно отстранил скандальную бабу и подошел к старушке. Полминуты ему хватило, чтобы выяснить ситуацию. Еще через полминуты были возвращены права моей подруге, которая громко причитала над капотом машины, на мой взгляд, не поврежденным: она явно отводила душу, компенсируя нервный стресс. В ее надрывной речи отточенные цензурные ругательства перемежались с упоминаниями козы, безумной бабы и всех алкоголиков.

Пока Наташка солировала, старушку поставили на ноги, веревку с козой привязали к правой руке успевшего вылезти ошалевшего Витьки. Скандалистка, заварившая всю «кашу», в суматохе куда-то исчезла, но быстро появилась с ведром яблок.

– Простите, девки, меня, дуру, с испугу не разобралась, – проворковала она тихим приятным голосом. – Вот, возьмите яблочек на дорожку. Давайте пересыпем в пакетик, – суетилась баба. – Вот еще яичек вам на дорожку – све-е-е-женькие. Морковочки, помидорчиков немножко, огурчиков, только переросли чуть-чуть…

Мы с притомившейся Наташкой слабо сопротивлялись. Окончательно капитулировали, когда бабенка вдруг прыснула в кулак, а потом, не выдержав, громко захохотала, всхлипывая:

– Ой, не могу, как вспомню… Мой придурок… как мешок с рваньем – в канаву!.. И эти собутыльники, как горох… адидасовски-и-ий…

Первой засмеялась Наташка, за ней, покосившись в сторону Витьки, захихикала я. Хмыкнул и инспектор ГИБДД, после чего, решив, что инцидент исчерпан, прихватил пару яблок и пошел к своей машине.

На выезде нам посчастливилось прочитать незабвенное название злополучного населенного пункта – Дурыкино.

– Дураков здесь явно в избытке, – изрекла Наташка и, подумав, добавила: – надо внимательно читать указатели. Будет ясно, чего ожидать от местных жителей. В этом Дурыкине даже козы дуры.

– Не скажи, – возразила я. – По-моему, коза была умнее всех. Просто, как могла, развлекалась.

– Может быть, может быть. – Наташка посерьезнела. – Я, признаться, рассчитывала в шесть вечера, ну, в крайнем случае, в половине седьмого в Твери быть, а на горизонте только Солнечногорск, и уже пять часов. Но не возвращаться же… В конце концов заночуем в Калинине, то есть Твери.

Я особенно не волновалась по поводу времени. Во всю светило солнце, и казалось, что ночь наступит очень и очень не скоро. Как-то о ней не думалось. Постепенно я перестала отмечать красивые места за окном и, закрыв глаза, принялась анализировать ситуацию с самого начала. Возникло одно предположение, которое следовало тщательно проверить. И еще. Я окончательно пришла к выводу, что унаследованные драгоценности не могут иметь никакого отношения к убийству Олега. Не такая уж Анна дура, чтобы организовать убийство мужа из-за каких-то украшений, пусть и очень дорогих. Несмотря на пошатнувшуюся семейную жизнь и патологическую жадность, она явно держалась за Олега. Пока ясно только одно – то, что хотел забрать покойный (а также убийца), находится в моей, то бишь Димкиной квартире и имеет очень маленькие габариты. Кроме того, попытка ограбления Олега, последовавшая после его переезда в новую квартиру, явно была предпринята с целью отыскать неизвестное мне «НЕЧТО». Анна тогда, вероятно, еще не знала, что Олег купил квартиру. Скорее всего, «НЕЧТО» – это какие-то сведения, возможно – компромат. Что ж, как говорится, будем искать. Когда вернемся…

Мои рассуждения были прерваны шлягером группы «Лесоповал»: на волне радио «Шансон» неожиданно заорал два месяца молчавший приемник, и я, невольно вздрогнув, открыла глаза. Терпеть не могу эту волну. Несмотря на радостный Наташкин вопль «Заработала-а-а!», я поторопилась переключиться на «Авторадио» и пробормотала:

– Может быть, и спидометр сам заработает. Небось надоело прозябать.

– А он мне, в принципе, и не нужен, оптимистично отозвалась подруга. – Борис, когда сидит рядом, всегда следит за спидометром и без конца меня дергает, требуя сбавить скорость. А без спидометра я всегда права – еду не больше восьмидесяти… Слушай, я тебе еще не выразила свое восхищение. Так звездануть этому пузатому! От моего лица и морды моей машины выражаю тебе горячую признательность. Жаль, кинокамеры нет, только фотоаппарат.

– А ты фотоаппарат прихватила? – удивилась я.

– А як же ж? И диктофон. Мало ли что узнаем, вдруг это потребует документального подтверждения.

Я с уважением посмотрела на Наташку.

…В шесть часов раздался телефонный звонок. Лешик интересовался, где мы находимся.

– Скажи, что подъезжаем к Твери, – сердито бросила Наталья.

– Подъезжаем к Твери, Лешик, – послушно повторила я.

– А где конкретно находитесь? – не успокаивался он.

– Сейчас передам трубку маме, она точнее знает, я, знаешь ли, задремала, – боясь соврать не то, что следовало, ляпнула я, протянула аппарат подруге и сделала страшные глаза. – Он требует конкретности местонахождения.

Наташка ругнулась и елейным голоском сказала Лешику, что до Твери, судя по карте и дорожным знакам, осталось семь километров. Дальше было еще интереснее:

– Ну что ты, сынуля!.. Восемьдесят километров. Спидометр же врать не будет… Ну значит, не разглядела – не семь, а тридцать семь… Какой населенный пункт? А-а-а… Сейчас скажу… Ой, что-то я тебя не слышу, батарейка, наверное, разрядилась… Сам заряжал? Теперь услышала. – Наташка вернула мне телефон, глубокомысленно заметив: – Врать нехорошо. И вообще, что-то есть хочется.

В придорожном магазине мы купили воду «Колокольчик», чипсы, хлеб и несколько пакетиков супа «Галлина Бланка». До недавнего времени я была уверена, что Галлина Бланка не что иное, как имя владелицы компании и очень удивилась, когда узнала перевод – «Курица белая».

Мы остановились на каком-то поле, за которым виднелся лес. Больше всех обрадовалась Денька. Она сразу же понеслась к чахлым кустикам, а вернувшись назад, никак не могла успокоиться и тыкалась мордой во все пакетики, кулечки и решительно не желала реагировать на замечания. Остепенилась, только получив свою персональную порцию еды.

Кипяток в металлическом термосе так и остался кипятком. Замечательный термосок – вечный. Супчик был отличный. Небольшая заминка вышла с презентованными яйцами. Я почему-то решила, что они вареные и лихо шлепнула по яйцу ручкой ножа. Тягучее содержимое потекло прямо на брюки.

Прежде чем наорать на меня, Наташка позвала Деньку и та, с неохотой оторвавшись от трапезы, степенно подошла. Проследив за указательным пальцем хозяйки, тыкавшем в мою брючину, она вздохнула, понюхала брюки, потом мою руку и принялась, наконец, слизывать яичный десерт.

В начале седьмого, сытые и довольные, мы тронулись дальше и вскоре лихо миновали Клин. Еще раз притормозили уже в Завидове, пограничном населенном пункте, отделявшем Московскую область от Тверской. Завидовцы с завидным успехом торговали у каждого дома. Ассортимент был ошеломляющий. Продавали все: кухонно-посудо-хозяйственную утварь, постельное белье, полотенца, одежду, обувь и даже мебель. Но более всего поражала рыба – свежая, соленая, копченая. Особенно заманчиво выглядели угри горячего копчения. Но при более внимательном рассмотрении выяснилось, что угри явно не первой свежести. Удивило также обилие грибов. Трудно было оторвать глаза от крепких боровичков, ярких подосиновичков, рыженьких лисичек. Грибами торговали, в основном, дети.

В Завидове мы застряли на полчаса, медленно переезжая от дома к дому. Денька исходила слюнями и тихо постанывала. Не рискнув раскошелиться на рыбу – в голове прочно застрял термин «антисанитария», – мы, уже на выезде, зачем-то купили по сковородке с прозрачной крышкой (как будто их в Москве не было!) и соленых огурчиков.

После Завидова начались сказочно-красивые места, и мы решили на обратном пути обязательно сделать снимки и искупаться в Московском море.

На Волге временные барьеры окончательно рухнули. Чтобы окунуться в волжскую воду, мы свернули в сторону, уговаривая друг друга, что можно и не торопиться. Это были самые блаженные минуты за последнюю неделю. Как жаль, что все мы для врачевания душевных ран редко обращаемся к матушке-природе…

К Твери подъезжали в восемь часов. И все было бы ничего, если бы мы свернули с основной трассы направо. Беда в том, что я с детства путаю правую и левую сторону. Использовать меня в качестве штурмана равносильно самоубийству. Но принимая во внимание, что из двух зол, в данном случае меня и Деньки, следовало выбрать меньшее, Наташке ничего не оставалось, как положиться на меня.

Я постаралась подойти к делу с максимальной ответственностью и, тщательно изучив маршрут, предупредила подругу, что вскоре после поселка Эммаус будет развилка. Нам необходимо повернуть налево, так как направо пойдет дорога в объезд Твери. Ну мы и повернули налево. Дорога была какая-то скучная, легковых машин заметно поубавилось. Через двадцать минут первой забеспокоилась я, после того как на горизонте справа показался славный город Тверь. Еще через минуту мы стояли на обочине, Наташка разглядывала карту и ругалась – больше всего ей почему-то было жалко бензина. Я ей не мешала, и оторавшись, Наташка подобрела, даже стала уговаривать меня не расстраиваться. Было решено ехать дальше – в древний город Торжок. Подумаешь! Каких-то шестьдесят километров. К тому же Пушкин там в свое время останавливался отобедать у Пожарского.

Стемнело как-то очень быстро. Лесные угодья вдоль дороги, днем казавшиеся такими заманчивыми и уютными, теперь пугали своей мрачностью. Единственное, что радовало – неиссякаемый поток машин, свидетельствующий, что мы не одиноки.

Я покосилась на подругу и осторожно взяла карту. Когда миновали поселок Мирный, я робко предупредила, что сейчас будет развилка: направо объезд, налево – дорога на Торжок. Наташка хмыкнула и стала тщательно следить за дорожными указателями. Убедившись, что на сей раз я действительно права, она снова хмыкнула.

Торжок оказался воистину старым купеческим городом, но он явно экономил электричество. Частные дома за высокими сплошными заборами за редким исключением были не освещены. Во дворах лаяли собаки. Прохожие не попадались. Только мы решили свернуть на другую дорогу, как впереди показалась какая-то темная фигура. Фигура была явно пьяна – шла очень неровно, маячок сигареты метался по странной траектории. Выхода у нас не было, мы двинулись навстречу, а когда поравнялись с прохожим, выяснилось, что отказал стеклоподъемник. Пришлось открыть дверь. Достаточно решительным, на мой взгляд, голосом я спросила, где найти гостиницу. Прохожий вопроса не понял или не услышал и, подойдя поближе, наклонился ко мне. Я, приоткрыв дверь пошире, повторила вопрос. Странник икнул и упал на меня. Вместе с сигаретой.

– Только не это! – успела подумать я и, изловчившись, сбросила незнакомца на родную ему землю. Затем со словами «нам чужого не надо», – выкинула туда же сигарету. Денька, забившаяся от страха в угол, громко выла.

Проколесив еще минут двадцать, мы так и не нашли дорогу к центральной части Торжка.

– Не судьба, – горестно вздохнула я.

– Не судьба, – согласилась усталая Наташка и притормозила. После недолгого совещания решили поспать до рассвета прямо в машине.

– Совершенно нечего бояться, здесь кругом деревня на деревне, – решительно сказала я.

– Тем более, с нами собака, – поддержала меня подруга, с сомнением покосившись на Деньку.

Мы съехали на проселочную дорогу. Впереди показались дома какой-то деревеньки и небольшой сад. Очень хотелось спать, а более спокойного места не найти. Денька почему-то никак не хотела вылезать из машины, вероятно, боялась за свое место. Устроившись поудобнее, несколько раз проверив, закрыты ли двери, мы быстро заснули. От усталости даже не было страшно.

Спать в полусидячем положении – маленькое удовольствие. Очень хотелось вытянуть ноги. Довертевшись до того, что плед слетел с меня окончательно, я села, чтобы вытащить его из-под себя и посмотрела в окно. Лучше бы мне этого не делать…

В свете полной луны я с ужасом увидела, что ночуем мы впритык к кладбищенским оградкам. В лунном свете четко просматривались не только могилки, кресты, но и венки. Я вжала голову в плечи и натянула сверху плед. Если бы снаружи донесся хоть какой-нибудь шорох или иной звук, доживать бы мне свой век, кочуя по психиатрическим больницам. Нет, долго я так не просижу.

– Наталья! – осторожно позвала я из-под пледа Наташку. Она не откликнулась, но завозилась Денька. – Наталья! – повторила я чуть громче.

– Ну когда же это кончится! – в сердцах прошипела подруга и тут узрела меня.

– Ты что, очумела?! Ну и шуточки среди ночи. Зачем плед на башку натянула?

– Все шуточки за окном. Выгляни в окошки и протянешь ножки.

Ответом был Наташкин трубный глас: «Мама! Мама дорогая!» Денька на всякий случай скатилась вниз.

Не поднимая сиденья, буквально на автомате, Наташка завела машину и, не дав ей прогреться, рванула с места. Я съехала вниз, как Денька, и молилась только о том, чтобы машина не встала. Старушка «Ставрида» не подвела, наверное, сама натерпелась страху. Минут через пять мы уже стояли на трассе и были рады каждой встречной машине. Подъехав поближе к жилью, мы опять «улеглись», и я крепко уснула, невзирая на шум проезжающих машин.