Текст книги "Нюша (СИ)"

Автор книги: Валентина Ad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Придя домой, я почти сразу приняла забойную ванну с кучей пены и звучащим в наушниках рэпом. Смыв с себя пыль дня, что раньше случалось в формулировке «пыль недели», а иногда и месяца, я словно гору с плеч сбросила. Странно, но раньше водные процедуры меня только угнетали и раздражали. Теперь же мне нравилось приятно пахнуть и блестеть словно те самые унитазы, которые я время от времени чистила в кинотеатрах.

После водных процедур я принялась разбирать «подарки». Томила подкинула мне тональную пудру, румяны, жидкость для снятия макияжа, основу для нанесения того самого макияжа, подводку для глаз, перламутровые серые тени и парочку помад от ярко-алого до бледно розового цвета. Моя косметичка не знала такого количества косметики отроду. Гигиеническая помада и бесполезный лосьон от прыщей – все, что я раньше считала своей косметикой.

Молочного цвета джемпер мягкий и безумно приятный к телу, которое в жизни не знало подобных прикосновений. Красное приталенное платье с рукавами в три четверти и черным воротничком, село на меня идеально. Парочка прикольных туник и две шелковые рубашки. Как ни странно, но никаких штанов, только платья и кофты, да еще какие!

Я все примерила буквально за полчаса. Моя радость была безграничной. Я чувствовала себя маленькой девочкой для которой, наконец, наступил долгожданный Новый год с подарками от Деда Мороза, который долгие годы не вспоминал о ее существовании. Что ж, похоже на моей унылой улице тоже может наступить период праздников.

– Здравствуй, Татьяна, как обстоят дела со здоровьем? – Когда я закончила с примерками, в моем мобильном раздался знакомый голос директрисы. – Вот уже и вторая неделя заканчивается, а тебя все нет на занятиях. Что скажешь по этому поводу?

Я преднамеренно уселась в коридоре перед зеркалом и, отвечая на поставленный вопрос, откровенно любовалась собственным изображением. Довольная улыбка не покидала моего лица, тем более в те секунды, когда я представила рожи всех «дорогих» одноклассников.

– Здравствуйте, Анастасия Михайловна. Я уже практически выздоровела и в понедельник обязательно приду на занятия. Дня три, и я буду как новенькая, честно.

– Что ж, договорились. Для тебя ведь не секрет, что ты и без того на волосок от вылета. Так что в твоих интересах сдержать слово. А еще, желательно предъявить справку о болезни. Она ведь у тебя имеется, не так ли?

Не отводя глаз от зеркала, я уверенно солгала:

– Естественно.

Повесив трубку я задумалась над словами «справка о болезни». Интересно, а мой внешний вид подойдет в качестве доказательства что я действительно выздоравливаю?

Особо не заморачиваясь по поводу школы, я охотно погрузилась в свой новый мир, в котором было отведено прилично места для физических упражнений. После чего вкусно поужинала салатом со свежих овощей с кусочком нежирного сыра и исчезла в нетовской паутине.

***

Свой новый день я решила посвятить походу по магазинам. Опустошив  «сейф» и подсчитав все кровно заработанные за много месяцев далеко не легкого труда, я подумала, что лишних денег не бывает. Договор есть договор, в конце концов Валентина Георгиевна обещала приличный гонорар в случае исчезновения моих кожных дефектов – время платить по счетам.

Подкорректировав планы, я решила сначала заглянуть в лабораторию, а уж потом и гардеробчик можно обновить. Если с кофтами и платьями выручила Томила, то на верхнюю одежду и обувь придется раскошелиться, как ни крути.

– Валентина Георгиевна, день добрый, вы сегодня работаете?

– Добрый, Татьяна. Да, работаем. Как впрочем и вчера, и позавчера, и завтра, и послезавтра… Но пока работы для тебя нет.

– Да, но у меня есть для вас результат.

– В смысле?

– Приеду, увидите.

Я не стала вдаваться в подробности, а сгребла в охапку все экспериментальные крема и отчалила. Естественно, предварительно намарафетившись словно шла на прием к английской королеве. До идеала было еще далеко, но не заметить изменений в моей внешности мог только полностью слепой.

– Ничего себе! Татьяна, вы ли это?

– Да.

Хорошенькая, миниатюрная женщина в белом халатике, удивленно хлопала ресницами, но воспитание не позволило ей уронить челюсть. Признаться, я готова всю жизнь слушать подобные возгласы и видеть обалдевшие лица. Это даже не бальзам на душу. Собственные ощущения в этот момент я могла прировнять только к блаженству в три минуты, когда удовольствием наполнял мое тело никотин. Хотя нет, это было круче.

Я кокетливо заправила за уши падающие на глаза волосы поймав себя на мысли что раньше они всегда грязными сосульками лежали на моих щеках и абсолютно не мешали. Сейчас же мне приятно было прикасаться к ароматной пышной синеве.

Валентина Георгиевна была профессионалом в своем деле, и не стала тратить драгоценное время на пустую болтовню. Прохладные ладони в резиновых перчатках аккуратно прикоснулись к моему подбородку.

– Надо же… – протянула косметолог, осторожно поворачивая мою голову в разные стороны. – Танечка, это прекрасный результат! Вот так удивили.

Пристально разглядывая мою кожу, Валентина Георгиевна не переставала восхищенно вздыхать.

– Признаться, после последнего вашего визита я уже стала подумывать что с подобной проблемой не справиться без хирургического вмешательства. Настолько проблемной кожи я не встречала ни до, ни после вас. А тут… Просто превосходный результат. Это последний экземпляр так подействовал?

Дальше мне пришлось рассказать и показать в фотоотчете все, через что мне пришлось пройти на пути к подобному финалу. Валентина Георгиевна не уставала ужасаться и восхищаться.

– Боже, Танечка, как же вы с подобным дефектом… Хоть бы позвонили, может я чем-то смогла бы помочь.

– Да ничего собственно. Все нормально. Если человек изначально бракованный, то не имеет значения в какой степени.

– Это вы о чем?

– Да так, уже ни о чем.

Я в подробностях описала все свои ощущения и рассказала как пришлось действовать чуть ли не составляя инструкцию поочередности нанесения кремов. Ответила на миллион различных вопросов. Попутешествовала, словно цирковая обезьянка со смертельным номером, по всем кабинетам. Увидела еще не одну обалдевшую рожу. Только после всего этого, как и было обещано, я получила свой честно заработанный гонорар. Сумма в несколько раз превышала даже самые смелые мои ожидания. Я едва сдержала себя в руках, чтоб не запрыгать на радостях до потолка.

– Танечка, рада, что вы больше не нуждаетесь в наших услугах, так сказать. Да и нам вы вряд ли уже сможете быть чем-то полезной, но все же не теряйте мой номер.

– Не потеряю.

РАБОТА №1: «Завтра день премьер, есть желание заработать?»

Это сообщение застало меня в пути и вызвало улыбку. Я однозначно не стала выше любой работы и по-прежнему считаю, что все они важны и нужны, но мне больше не хотелось мыть унитазы. Просто не хотелось. С каждым днем я взрослела и с каждым месяцем рабочих вариантов прибавлялось. Еще какой-то год-два и мой профессиональный выбор значительно расширится, а если я заставлю свои мозги работать, выбирать я смогу не между поломойкой и билетершей.

Я: «Спасибо, но нет. Я увольняюсь»

Круто! Как же круто произносить подобное слово «УВОЛЬНЯЮСЬ». А ведь я употребила его впервые в жизни. В тринадцать и четырнадцать особо выбирать не приходится, когда есть хочется. А сейчас!!! Как же хорошо, что я взрослею. Раньше я и подумать не могла, что иметь право выбора, оказывается, так приятно. И, если переформулировать слова «пива» о внешности и рабочих местах, с нормальной внешностью мне будет из чего выбирать, а не меня будут выбирать.

16

От количества красивых вещей глаза разбегались. Я впервые рискнула посетить торговый центр со всеми его бесчисленными магазинами. Еще несколько недель назад весь мой гардероб стоял столько, сколько в этих магазинах одни только джинсы. Все вещи, которые прикрывали мое жирное тело, были либо со старых материнских запасов, либо купленные в секенде. Новые с бирками и приятным магазинным запахом я в последний раз носила в лет одиннадцать-двенадцать, когда слово «секенхенд» в нашей семье было под запретом, а маленькая «папина принцесса» должна была всегда блистать.

Меня порвало – два слова, которыми я могу описать свое состояние. Я с широко раскрытыми глазами ныряла из одного магазина в другой. Я примерила сто одно платье, тысячу курток и миллион башмаков. Я даже не запомнила ни одного фейса продавцов, которые раньше отпугивали меня от подобных походов и убивали всякое желание купить себе в подобном магазине хотя бы носки. Мне всегда казалось, что работники магазинов круче, выше меня, что ли. Теперь же я их даже не замечала. Не могу сказать что стала бесстрашной, но уверенности в себе с каждым сброшенным граммом и исчезнувшим угрем заметно прибавилось.

Покидала магазин я не с пустыми руками. Плащ до колен розово-лилового цвета, кислотно-синяя спортивная ветровка, теплый реглан (куда ж без него), и две пары обуви: сникерсы и классические кожаные сапоги до колен рыжего цвета на устойчивом не большом каблучке. Ах да, еще я прикупила парочку прикольных джинсов: темно-синие и серые. Безумно хотелось унести с собой из магазина еще и малиновые штаны, но что-то мне подсказало, что это будет перебор. Жизненных цветов в моем новом образе и без того хватало, а записываться в попугаи, успешно покинув скамейку белых ворон, тоже не АЛЁ.

Мне даже для дома захотелось купить кое-что. Ничего необходимее прикроватного коврика я придумать не смогла. Раньше, в детстве, я часто валялась на мягком пушистом ковре с книжкой или ноутом в руках, а иногда и засыпала на нем. Но пол в моей комнате давно оголился. Мама имела привычку путать свои апартаменты с моими, соответственно запах блевотины навсегда въелся в крупный ворс. От привычки поваляться на полу пришлось избавляться. Сейчас же, когда удалось избавиться от многого, в том числе и мамы, можно возобновить кайф.

Вечер воскресенья, наступивший слишком быстро, я провела в жутчайшем мандраже. Мне безумно хотелось появиться в школе. Я четко видела в своих мечтах как обалдевает от моего появления бессчетное количество уродов. Я легко представляла, как на перекошенных лицах выскакивают глаза, а челюсти отваливаются со скоростью света. Я же с высоко поднятой головой гордо шагаю школьными коридорами, мысленно торжествуя. В голове, одним словом – круть. А вот нервишки все равно напоминали о себе противным нашептыванием «Ты все равно останешься для всех бракованной». И снова «гугл» мне в помощь. Именно в нете я нашла море полезной инфы о том, как поднять уверенность в себе и самооценку. Обалдеть сколько всего полезного можно узнать не выходя из дома не потратив на это и копейки.

Я перечитала много всевозможных статей на волнующую тему, многие из которых в самом деле подействовали вдохновляюще. Уверенности прибавилось, а в голове мелькнула мысль «что мешало мне это сделать раньше». Ответ, естественно родился тут же – для подобной литературы тоже нужен особенный настрой. Я бы могла прочитать тонну книг в которых, для дебилов, разжевывается как стать лучше, что делать и о чем думать, но результат был бы нулевым. Раньше мне не хотелось становиться лучше, я себя и так неплохо чувствовала. А вот сейчас мое личное желание и понимание очень даже кстати подкрепляется чьими-то советами и рекомендациями.

Утро понедельника было сложным, но оно того стоило. На нервной почве я практически не сомкнула глаз, от чего больше всего пострадал мой фейс, который в этот день должен был быть идеальным. Голова была чугунной, а сердце выбивающее всю ночь учащенные ритмы, едва стучало. Состояние еще то, но взять себя в руки я была просто обязана.

Прежде чем переступить порог школы я остановилась у входа и, широко оттопыренными ноздрями, жадно вбирала в себя воздух, которого, почему-то критически не хватало. Странно, но никто из проходивших мимо ребят старших и младших классов, которым прекрасно было известно о существовании в их школе «бракованной» не обращал на меня никакого внимания. Эффекта бомбы, как я ожидала, не произошло. Пока, не произошло.

Уверенной походкой я вошла в класс, но там тоже никому не было до меня дела. «Пиво», со своими приспешниками привычно была погружена в обсасывание сплетен. Ботаны, естественно, были заняты подготовкой к уроку. Карандашова с Капустиной зависали в смартфонах, как практически и все остальные. На вошедшую в класс барышню в моем лице никто не обращал никакого внимания, ровно до того момента, пока я не упала за свою парту. И тут рвануло.

Как ни странно, но первым на движение за моей партой отреагировал Гусев.

– Пацаны, смотрите, в команде бракованной произошла замена, – все «пацаны» резко обернулись. – Вместо «квази» наш класс пополнился еще одной прикольной телочкой. Респект преподам! Но могли бы и предупредить о замене.

Все весело заржали. Естественно, так остроумно пошутить мог только Гусев.

– Ооо, точно, – протянула Купцова, в то время как я рылась в своем рюкзаке, выискивая нужные для урока принадлежности. – Это ж кто к нам пожаловал, давай знакомиться. Меня Стеллой зовут, а как твое имя?

Купцова сидела от меня на приличном расстоянии, и, естественно, за чисто вымытыми уложенными волосами, розовом плащом и сногсшибательным ароматом, она физически не могла разглядеть во мне бракованную. Сидевшие от меня на расстоянии вытянутой руки замерли с открытыми ртами в ожидании продолжения сего «знакомства».

– Мое, Таня, но не жди от меня «приятно познакомиться».

Я резко выпрямила спину и одним движением руки убрала с лица волосы. Замерли все. По-моему, я в эти секунды даже слышала как в одном из углов, на потолке, паук плетет паутину.

Так весело мне не было со времен детства. В садике мы часто играли в игру «Море волнуется» там были такие слова – «Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура на месте замри», судя по всему, сама того не желая, я только что сыграла именно в эту игру. Все от Купцовой и Гусева, до Карандашовой и Песцовой просто застыли. В глазах – непонятка, а на языках немой вопрос – «Бракованная?».

Купцову реально передергивало, могу поклясться что видела как ее левый глаз начал дергаться, а из ноздрей повалил дым. Гусев со своей гоп-компанией онемели, было бы неплохо чтоб навсегда, и резко попадали на свои места, вроде их кто-то скосил невидимой косой. Из всего этого сброда, только у Евы Карандашовой хватило мужества, или еще чего, заговорить.

– Ну ты, Громова, даешь. – В ее глазах шок постепенно сменился восторгом, ну, или его подобием. – Танюха, круто выглядишь, честно. Давно бы так, а то ведь… Да пофиг. Главное что теперь ты… крутая. Ты обалденно классно выглядишь! Что ж, «пиво» дрожи, у тебя появилась реальная конкурентка. Суповые наборы нынче выходят из моды, а любовь парней к красивым формам, еще никто не отменял.

Ева рассмеялась и ее тут же поддержала Полина. Кое-кто из класса тоже хихикал, но едва уловимо. Купцова давно задавила своим типа «авторитетом» любые неугодные ей коллективные проявления. Но меня это не касалось. Я благодарно улыбнулась в ответ бывшей подруге.

– Спасибо, Ева, но конкурировать с «пивом» я не собираюсь. Мне хочется развиваться, а не деградировать. Так что Стелла по-прежнему вне конкуренции.

Ева с Полиной рассмеялись еще громче. Купцова почернела, Ставридина и Маргулина тут же принялись успокаивать ее, нашептывая на уши только им понятные слова. Уж не знаю, чем они привыкли утешать свою царевну, но когда я взглянула на нее в следующий раз, глаз, по-моему, дергаться перестал, а лицо приобретало здоровый оттенок.

Это был МОЙ день, и все приложенные усилия и потраченное время стоило того, чтобы дожить до него. В сердце одновременно взорвалось несколько победных салютов, душа торжествовала. «Я смогла! Я сделала их всех! – не покидало голову. – Пусть все знают, что «бракованной» больше нет, и начинаю тихо ненавидеть за что-то еще».

Прозвонил звонок, в классе тут же, будто все время стояла за дверью, появилась Анастасия Михайловна, директриса, по совместительству учитель истории.

– Здравствуйте. Садитесь. – Крупная женщина со стильной прической из копны каштановых волос медленно проплыла на свое место. – Начнем с отсутствующих.

Анастасия Михайловна зорким глазом окинула класс:

– Понятно. Вижу Громова Татьяна опять отсутствует. Что ж, ей же хуже. Кто еще не явился на занятия, говорите сразу, что б я не тратила время на чтение фамилий.

Директриса натянула на нос очки и, взявшись за ручку, прильнула к журналу ставить энки. Класс вновь замер.

– Анастасия Михайловна, гммм… – Прокашливаясь, я пыталась привлечь к себе ее внимание. – Громова на месте.

Я привстала и сначала робко, а потом уверенней вздернула вверх голову. У учительницы мгновенно слетели с лица очки, и это я ничуть не преувеличиваю. Железная оправа ударилась о тот самый журнал, издав глухой стук, а пара «оголенных» глаз, пристально уставилась на меня.

– Татьяна?

Практически каждый одноклассник оглянулся в мою сторону и чуть заметно хихикнул глядя на обалдевшую директрису. В моей душе, вместо салютов, от наслаждения запели птицы.

– Да. Я же говорила, что в понедельник обязательно буду на занятиях. Вот только со справкой проблемы возникли. Но если без этого никак, я на неделе схожу к участковому врачу…

Анастасия Михайловна, максимально быстро собравшись с мыслями, вернула на место очки и не дала закончить.

– Нет, Татьяна, это не столь важно. Признаться, выглядите вы по-настоящему выздоровевшим человеком, так что вопрос со справкой снят. Думаю, вы не лгали о своей болезни. Присаживайтесь. Приступим к изучению новой темы. Хотя нет, я же еще не отметила остальных.

Директриса все еще была немного растеряна и украдкой поглядывала в мою сторону. Я же такой счастливой себя не чувствовала лет сто! Это такой кайф, когда на тебя обращают внимание все кому не лень не из-за увечий, а из-за полного их отсутствия. Даже тот факт, что лишнего веса у меня все еще было в избытке, нисколько не мешал чувствовать себя на миллион баксов. Красное приталенное платье с широкой юбкой прекрасно скрадывало полные бедра и выгодно подчеркивало качественную грудь. Вот что значит – попытка не пытка. Убить себя я и сейчас могу в любую секунду, да вот только сделай я это в минуту отчаяния несколько недель назад, я бы никогда не узнала, что можно самостоятельно изменить жизнь к лучшему. Мне бы никогда не посчастливилось увидеть охреневших уродов и бикс. Я бы никогда не узнала, что на меня могут смотреть с восхищением в глазах, а не с отвращением. ВСЕ ПОПРАВИМО, я это теперь точно знаю, было бы желание. ЖЕЛАНИЯ – вот что движет нами, людьми, и заставляет развиваться.

После школы я еще долго пребывала в состоянии эйфории. Когда по школе прошел слушок, по поводу моего перевоплощения, я только то и делала, что ловила на себе десятки посторонних взглядов. Все перешептывались и прятали оценивающие взгляды. Я замечала всех и каждого и от понимания, что говорят обо мне, становилось приятно, а не как обычно – гадко и противно. Я знала, меня не поливают грязью и не обсуждают степень моего «брака», а пытаются понять что со мной произошло. Народу, в большинстве своем, занять себя больше нечем, кроме как заморачиваться чужими жизнями. Что ж, флаг в руки. Мне же остается только наслаждаться победой над самой собой.

17

Я как раз ловила кайф, стоя на балконе с чашкой кофе и сигаретой, даже не успев переодеться после школы, когда в дверь позвонили. Само собой, я никого не ждала и не стала, спотыкаясь, бежать по первому зову. Сигарету я не потушила, кофе не отставила. Легонько прикрывая глаза я восстанавливала в памяти учебный день и откровенно балдела. Но по ту сторону был кто-то чересчур настойчивый и если бы не мое хорошее настроение ему бы не поздоровилось.

– Я не нуждаюсь в «Библии», не принимаю участия ни в каких опросах и не… – и тут мне пришлось заткнуться.

По ту сторону распахнутой двери стояла МАМА. Видно пришла и моя очередь обалдевать. Наверное, это был такой день – всеобщего охренения.

Мама не превратилась в Афродиту, но была трезвой как стеклышко. На лице морщин не стало меньше, зато оно выглядело посвежевшим. На ней была опрятная, хоть и незнакомая, одежда и от нее не разило сигаретами, бухлом или блевотиной. Передо мной стояла пусть не шикарная, но вполне себе самая обычная среднестатистическая домохозяйка.

– Здравствуй.

– Привет.

Мама нерешительно покусывала губы:

– Впустишь?

Я отступила на пару шагов и, предлагая войти, выставила вперед руку:

– Это  до сих пор твой дом.

Мама не спеша прошла на кухню. Внутри меня случился эмоциональный переворот. Все органы то сжимались, то разжимались, сердце из пяток прыгало в виски и наоборот. Чего ждать в этот раз я даже боялась предположить. В этот раз мне было не морально, а физически тяжело и больно. Думаю, подобное состояние специалисты и называют стрессом.

Захлопнув дверь, я прошла следом за мамой. Закурила. Плевать, что за подобные выходки я не раз получала по фейсу, но на лестничную клетку идти точно не собиралась. Садиться с маман за один стол не стала, мне даже хотелось уйти в свою комнату, оставив ее с собственными мыслями один на один. Какая разница зачем она здесь, явно же не обо мне вспомнила.

– Думаю мне нужно кое-что прояснить. – Мама, как ни странно, не сделала ни единого замечания мне, более того, сама играла зажигалкой, но сигарет не достала.

Я стояла опираясь поясницей о мойку, сбивая пепел прямо туда:

– Думаешь? А мне так не кажется. Где-то я уже это слышала, так что можешь не утруждать себя.

Мама стойко приняла каждое мое слово и не стала отводить твердый взгляд от моего лица.

– Я не пила.

– А мне какая разница чем ты занималась. По-моему это я ребенок, а ты взрослая и можешь делать что угодно.

Хотя я старалась быть холодной, даже грубой, на самом деле мне приятно было слышать подобное. Глядя на, пусть немного, но посвежевшее лицо, я ей верила.

– Понимаю. Заслужено. – В мамином голосе и в самом деле не прослушивалось ни капли обиды. – Отлично выглядишь. Молодец, что взялась за себя. Лицо такое чистое и, по-моему, оно значительно уменьшилось в размере. Да и сама ты…

– Я и без тебя это знаю, – оборвала я маму на полуслове. – Это все, или еще что новое мне сообщишь?

Как бы в душе мне не было радостно за маму, я просто не могла снизить степень своей брони. Я все еще была обиженной, униженной и раздавленной ее последним жестоким обманом. Было выше моих сил в очередной раз купиться на ее бесполезный и, как выяснилось, пустой треп. Хватит, уже проходили. Потом слишком больно.

– Относительно тебя нет. А о себе мне действительно есть что рассказать.

– Считаешь, меня это волнует?

– Не уверена, но все же я должна поставить тебя в известность, для облегчения если не твоей, то своей души.

– Это ты правильно подметила. Мне плевать. А свою душу, дааа, свою душу облегчи, как же без этого. – Я равнодушно сбивала пепел, хотя интересно было знать, где все это время бродяжничала любимая матушка.

– Я курить бросила.

– Поздравляю.

– Ну и пить, как я уже говорила.

– Рада, нет слов.

– Собственно я закодировалась.

Я громко рассмеялась.

– Ааа, тогда понятно.

– Сама бы я никогда не справилась… Когда там, в парке, я увидела твоего отца, такого счастливого и довольного жизнью, мне реально хотелось подохнуть. Сначала ноги привели меня в магазин где всегда была самая дешевая водка. Меня хорошо знали обе продавщицы и без проблем дали бы мне бутылку под запись но… не знаю каким чудом, но я смогла удержаться и побрела дальше. В голове постоянно звучал детский смех папиного мальчика и бабушкины слова о том, что он живет, а я…

На глазах у мамы не блестели слезы, как я того ожидала, и голос звучал ровно и спокойно. Что-то в ней изменилось, возможно она, как и я, просто перестала жалеть себя любимую и в самом деле взялась за ум. Хотя, я больше не верю в сказки.

– В общем, я вышла из магазина и ноги сами привели меня к монастырю. Я потерянно рассматривала купола и неприглядные белоснежные здания, когда ко мне подошла женщина в черном и предложила помощь. Я не отказалась. Не стану вдаваться в подробности, но все это время что меня не было, я жила у монахинь. Они дали мне чистую одежду, кормили и предоставили отдельную комнату для ночлега, я же ежедневно помогала им по хозяйству. Так уж вышло, что именно в нашем монастыре служит батюшка умеющий кодировать от всяких напастей. Было неимоверно тяжело, но я справилась. Я ежедневно исповедовалась, да и просто очищала до остатка душу перед этим святым человеком. Он на многое раскрыл мне глаза, и смог достучаться в нужные двери души. Я все-все переосмыслила и осознала.

– Рада за тебя. Может из тебя монахиня выйдет лучшая, чем мать.

Не знаю откуда у меня взялись эти слова, но они вылетели очень быстро и неконтролируемо. Это сломало маму. Она расплакалась.

– Прости, Танюша, если сможешь когда-нибудь. Я ничего не стану обещать, не буду дарить надежды, все в жизни может случиться. Единственное, я не собираюсь уходить в монастырь. Если ты позволишь, мне бы хотелось жить здесь, с тобой. Понимаю что мама тебе уже и не нужна, без меня ты вон как преобразилась, но мне нужна дочь.

Мама тихо плакала. С ней не случилось истерики, это были самые горячие и искренние слезы материнской любви и боли. Я это видела. Я это понимала. Но ничего не сделала, чтобы поддержать, или оттолкнуть. Я продолжала дальше играть в безразличие. Так проще.

– Я не могу тебе что-то запретить. Это твой дом. Делай что хочешь.

С этими словами я оставила мать на кухне, захлопнув за собой дверь в комнату. Если я в этот раз распахну перед ней свои объятия, разрыдаюсь и скажу что прощаю все-все-все, я перестану себя уважать. Я только-только начала новую жизнь в которой просто нет места на столько болезненным разочарованиям. Я не хочу вновь стать «бракованной». Я не желаю превратиться в то ничтожество под названием «никто», в которое я превращалась последние четыре года. Если у мамы в самом деле хватит ума не сдаться, я только порадуюсь. Я обязательно все-все забуду и прощу, время лечит, но оно должно пройти. А если мама-дура, так и будет.

18

***

– Ма, неси торт, я готова!

– Бегу, бегу!

– Бабушка, гаси свет, сейчас будут свечи.

Свой семнадцатый день рождения я праздновала в тесном семейном кругу. Мама, бабуля и я. Скромный праздничный стол, родные люди и одно-единственное желание – чтоб это счастье никогда не заканчивалось.

После того как мама вернулась из монастыря она ни разу даже не взглянула в сторону спиртного или сигарет. Ее реально отвернуло как от спирта, так и от никотина. Она стала такой мамой, о которой может мечтать любой ребенок. В мою жизнь вновь вернулось утреннее какао и хлопья с молоком. Еще в мою жизнь вернулась сама жизнь.

Мама стала мамой и спустя два месяца, я растаяла. Сначала было нелегко, и всякий раз когда вернувшись со школы я не обнаруживала ее дома, сердце обрывалось. Но я все же нашла в себе скудные запасы прощения. Я престала хамить и рычать, расслабилась и впустила в свою душу любовь и радость.

Со временем мама заняла мое место «кормилицы» и стала работать в две смены продавцом в хлебном магазине. С ресторанами было покончено, по крайней мере, на первых парах. А спустя еще два месяца тетя Кристина Карандашова предложила ей должность админа. Мама сразу согласилась, она знала, что больше не сломается; она стала сильнее; она больше не собиралась менять настоящее на пьяный угар. Да и денег ресторан приносил на порядок больше чем две смены за прилавком.

Что касается меня, тут тоже все зашибись! Тете Тане Добрыниной, с которой мама наладила отношения, я по-прежнему помогаю по хозяйству, но от подачек отказываюсь. В кинотеатр я теперь хожу по выходным на премьеры, а не драить туалеты. Я не стала гордячкой и если понадобится, без проблем возьмусь за любое грязное дело, но пока в этом надобности нет. Томилу Кирилловну я не кинула, я люблю ее «малышей», как родных, и прогулки с ними доставляют мне море удовольствия. Сама Томила частенько балует меня брендовыми тряпками и косметикой от которой я не отказываюсь, тем более мама тоже охотно пользуется качественным мейкапом. Но самое важное в области моих трудовых будней – реклама.

Как мы договорились с Валентиной Георгиевной, ее номер я не удаляла, что было самым правильным решением в моей нынешней жизни. Спустя месяц после нашей последней встречи мой телефон зазвонил. Милым, как обычно, голосочком Валентина Георгиевна пригласила меня на встречу. Прямо в том самом неприглядном кабинете, где мне на рожу наносили различную гадость, из ее уст поступило предложение стать лицом их рекламной компании нового средства по уходу за очень проблемной кожей. Суть рекламы состояла в двух словах и двух фотках ДО и ПОСЛЕ. Ей было неловко, когда речь зашла о «до», Валентина Георгиевна все время сбивалась и нервно проглатывала слова. Едва ли гадкому утенку ставшему лебедем хочется выставлять свое «бракованное» недалекое прошлое, которое невозможно забыть за годы, на общее обозрение, но я к этому отнеслась нормально. Мне уже давно плевать на ту, что осталась в прошлом, и кем я не есть сейчас.

За рекламу косметологическая фирма предложила баснословный для меня гонорар. Только дура отказалась бы от подобного шанса на приличную жизнь из-за галимого ДО, тем более что я ежедневно имела возможность любоваться своим ПОСЛЕ.

Ни на секунду не позволяя себе расслабиться, из колобка я превратилась в миниатюрную даму с аппетитными формами. Для меня уже вошло в привычку просыпаться в шесть утра и пробегать по району несколько кругов. Я почти забыла вкус пиццы и безумно вкусных копченостей. В нашем с мамой холодильнике всегда полно фруктов, овощей и низкокалорийных продуктов. Мы правильно питаемся и иногда даже вместе бегаем, когда мама не слишком устает на работе.

Проблем с кожей у меня больше не возникало. Я тщательно слежу за любыми изменениями на лице: будь то след от незамеченного комариного укуса или чрезмерная сухость. Как говорит мой личный косметолог Валентина Георгиевна: «Всегда легче предупредить болезнь, чем лечить».

С учебой вообще проблем нет. За считанные месяцы из скамейки запасных и явных претендентов на вылет, я выбилась в хорошисты, а на следующий год пообещала самой себе стать отличницей. Не то чтобы мне это было нужно, просто сама себя на «слабо» развела. Так что не отверчусь.

Отца, после того злосчастного дня в парке, я больше не имела чести видеть, а если в разговоре с кем-то каким-то образом затрагивалась тема отцовства, я уверенно заявляла что мой папа умер пять лет назад.