Текст книги "Славяне. Историко-археологическое исследование"

Автор книги: Валентин Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

В настоящее время становится все более и более очевидным, что надежно обосновать славянскую или германскую принадлежность носителей пшеворской культуры не представляется возможным. Культура эта довольно неоднородна, отдельные ее элементы являются явно местными, другие находят кельтские параллели, третьи связываются с германцами. В этой связи следует допустить, что пшеворская культура была немоноэтничной, в ее ареале проживали и наследники племен культуры подклёшевых погребений, и вторгшиеся германские племена, и кельты, и их ассимилированные потомки.

Мысль о полиэтничном составе населения пшеворской культуры была высказана еще в 30-х гг. XX в. польским археологом Р. Ямкой. При публикации материалов раскопок пшеворского могильника в Копках этот исследователь обратил внимание на существенные различия урновых и ямных (безурновых) захоронений. Последние, как правило, характеризуются бедным инвентарем и не содержат предметов вооружения. В этой связи Р. Ямка предполагал присутствие в пшеворском ареале двух этнических групп населения – вандалов и славян. Со славянским ритуалом сопоставимы безынвентарные или малоинвентарные захоронения остатков кремации в ямах без урн. Исследователь допускал подчинение славян в римское время германцам, которые будто бы не разрешали славянам носить оружие.[151]151
  Jamka R. Cmentarzysko w Kopkach (pow. Nizki) na tie okresu rzymskiego w Malopolsce Zachodniej // Przegląd archeologiczny. T. V. Z. 1. Poznań, 1933. S. 59–60.


[Закрыть]

В 60-х годах XX в. о разноэтничной структуре населения Висло-Одерского региона в первых веках нашей эры писал польский историк Г. Ловмяньский.[152]152
  Łowmiański H. Począki Polski. Z dziejów słowian w I tysiacleciu n. e. T. I. Warszawa, 1964. S. 215–277.


[Закрыть] Это допускали и немецкий археолог Г. Янкун, и польский исследователь Й. Колендо.[153]153
  Jankuhn H. Germanen und Slawen // Berichte tiber den II. Internationalen Kongress für Slawische Archaologie. Bd. I. Berlin, 1970. S. 63; Kolendo J. Žródia pisane w badaniach nad strefami kulturowyrai i etnicznymi Europy środkowej w okresie rzymskim // Problemy kultury wielbarskiej. Słipsk, 1981. S. 70–78.


[Закрыть]

Конкретная дифференциация пшеворских древностей на славянские (венедские) и германские встречает массу трудностей. Разнородное население, проживавшее на одной территории и часто на одних поселениях, естественно, пользовалось однотипными орудиями труда и предметами вооружения, одинаковыми бытовым инвентарем и гончарной керамикой. Многие вещи, имевшие широкое хождение в пшеворском ареале, были изделиями ремесленных центров, и они в равной степени распространялись как среди славян, так и в германской среде. Несмотря на этническую разнородность, население пользовалось одинаковыми фибулами и другими металлическими принадлежностями одежды.

В изучении этнического состава населения пшеворской культуры наиболее существенными представляются различия, выявляемые в деталях погребальной обрядности. Думается, что различия между ямными и урновыми захоронениями, подмеченные Р. Ямкой, заслуживают всяческого внимания. Анализ погребений всего пшеворского ареала обнаруживает не только заметные различия в вещевых инвентарях между ямными и урновыми, но и неравномерность их географического распределения.

Различия между ямными и урновыми захоронениями хорошо видны по материалам шести наиболее исследованных могильников пшеворской культуры – Вымыслово,[154]154
  Jasnosz S. Cmentarzysko z okresu późznolateńskiego i rzymskiego w Wymysłowie pow. Gostyn // Fontes praehistorici Posnanienses. T. II. Poznań, 1952. S. 1–284.


[Закрыть] Доморадзице,[155]155
  Kostrzewski B. Cmentarzysko z okresu późnolateńskiego i rzymskiego w Domaradzicach pow. Rawicz // Fontes archaeologici Posnanienses. T. IV. Poznań, 1964. S. 143–2 74.


[Закрыть] Конин,[156]156
  Kostrzewski B. Cmentarzysko z okresu rzymskiego w Koninie (woj. Poznańskie) // Przegląd archeologiczny. T. VII. Z. 2. Wrocław, 1947. S. 192–294.


[Закрыть] Млодзиково,[157]157
  Dymaczewski A. Cmentarzysko z okresu rzymskiego w Młodzikowie, pow. Środa // Fontes archaeologici Posnanienses. T. VIII–IX. Poznań, 1958. S. 179–442.


[Закрыть] Карчевец[158]158
  Dąbrowska T. Cmentarzysko kultury przeworskiej w Karczewcu, pow. Wegrów // Materiały starozytne i wczesnośredniowieczne. T. II. Wrocław; Warszawa; Kraków; Gdańsk, 1973. S. 383–531.


[Закрыть] и Хорула.[159]159
  Szydłowski l. Cmentarzysko z okresu wplywów rzymskich w Choruli, pow. Krapkowice. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1964.


[Закрыть] Первые четыре памятника находятся в Великопольше, Карчевец – в Мазовии, Хорула – в Силезии.

Выявляется, что урновые погребения характеризуются специфическими особенностями, почти неизвестными ямным. Прежде всего это уже отмеченный Р. Ямкой обычай класть в могилы предметы вооружения. Около трети урновых захоронений сопровождались копьями, дротиками, мечами, стрелами, умбонами щитов (сюда же относятся шпоры, поскольку в римское время они были принадлежностью воина-всадника). Ямные погребения с оружием единичны и содержат не наборы вооружения (обычно – два копья, две шпоры и умбон), а отдельные предметы: одно копьё, одну шпору или обломки умбона.

Довольно характерны для урновых погребений также ножницы, кресала, замки и ключи. Наоборот, в ямных захоронениях многих пшеворских могильников, а также в некрополях, где доминируют безурновые могилы, эти вещи почти не встречаются.

Выделяются урновые погребения и нередким присутствием сосудов-приставок. Свыше трети таких захоронений рассматриваемых шести могильников содержат, кроме урн, от одного до пяти сосудов, поставленных с какими-то ритуальными целями, в то время как абсолютное большинство ямных погребений лишено сосудов-приставок.

Обычай сопровождать умерших заупокойной пищей в виде птицы также был характерен для урновых могил. Так, в могильнике Хорула из 28 захоронений с находками птичьих костей 26 были урновыми. Любопытно, что в десяти из них встречаются наконечники копий, в семи – умбоны, в четырех – шпоры, в шести – ножницы, в пяти – замки, в четырёх – ключи. Представляет интерес география погребений с находками птичьих костей – все они сконцентрированы в юго-западной части пшеворской территории. Здесь же выявляется и наибольшее бытование урновых захоронений.

Такие же различия между урновыми и ямными погребениями проявляются и в других могильниках пшеворской культуры. В некрополях, состоящих целиком из ямных захоронений, предметы вооружения, ножницы, ключи, замки и глиняные сосуды-приставки, как правило, не встречаются или составляют редчайшее исключение. Так, в могильнике римского времени в Грудзицах, в котором раскопаны исключительно безурновые погребения, такие предметы не обнаружены вовсе.[160]160
  Godtowski К. Crnentarzysko z okresu wpływów rzymskich w Grudzicach w pow. Opolskim // Przegląd archeologiczny. T. XVI. Wrocław, 1965. S. 154–162.


[Закрыть] Предметы, характерные для урновых могил, иногда отсутствуют и в могильниках, в которых на долю ямных погребений приходится более 90 % исследованных. Таков, в частности, некрополь Щитно, в котором из 40 раскопанных могил 38 были безурновыми.[161]161
  Miskiewicz J. Cmentarzysko z okresu rzymskiego w miejscowości Szczytno pow. Włocławek // Materiary starozytne. T. V. Warszawa, 1959. S. 259–289.


[Закрыть]

В ямных захоронениях в позднелатенское время встречаются в основном железные ножи и фибулы, в раннеримское время – ножи, фибулы, изредка пряслица, в позднеримский период – те же находки и очень редко – костяные гребни. Очень многие ямные погребения вообще не сопровождались вещевым инвентарем.

Выявляемые различия урновых и ямных погребений подкрепляются анализом керамического материала (рис. 24). При этом была привлечена исключительно лепная посуда, поскольку гончарная производилась в ремесленных центрах и распространялась в результате торгового обмена. К сожалению, прямая корреляция определенных форм глиняной посуды, изготовленной домашним способом, с урновыми и ямными захоронениями невозможна, поскольку последние, как правило, не содержат целых сосудов. Пришлось проанализировать совстречаемость типов лепной керамики с предметами вооружения и другими культурными элементами, характерными для урновых погребений. Оказывается, что для захоронений с маркерами урновых могил характерны в основном сосуды трех следующих типов: 1) округлобокие горшки с наибольшим расширением посередине высоты и примерно равными по диаметру горлом и днищем; 2) биконические горшки с наибольшим расширением также в средней части и равными по диаметру горлом и днищем; 3) миски с ребристым профилем, поддоном и ушками. Для погребений, не несущих элементы, характерные для урновых могил, свойственны совсем иные формы лепной керамики: 1) сравнительно высокие горшки с наибольшим расширением в верхней трети их высоты, с усеченноконическим туловом и слабопро-филированным венчиком; 2) невысокие, относительно широкие сосуды опять-таки с наибольшим расширением в верхней трети, усеченноконическим туловом и почти цилиндрическим верхом. Оба этих типа сосудов по форме и пропорциям напоминают достоверно славянские горшки раннего средневековья.

Рис. 24. Глиняная посуда из ямных (1–6) и урновых (7–14) погребений пшеворской культуры

1–6, 8, 10–14 – Спицымеж;

7 – Подберезцы;

9 – Монастыриха.

Представляет интерес и отмеченная И. П. Русановой корреляция керамики, характерной для ямных погребений, с прямоугольными, почти квадратными в плане полуземляночными жилищами с очагами, сложенными из камней, которые стали прототипами жилищ-полуземлянок значительной части славянского мира начала средневековой поры. Эта посуда обнаружена в полуземлянках при раскопках поселений Вулька Лясецка, Пивонице, Вербковице. Мацкувка, Тархалице, Грошовице и других.[162]162
  Русанова И. П. Компоненты пшеворской культуры // Труды V Международного конгресса археологов-славистов. Т. 4. Киев, 1988. С. 195–199; Она же. Этнический состав носителей пшеворской культуры // Раннеславянский мир. Материалы и исследования. М., 1990. С. 119–150.


[Закрыть]

Все эти наблюдения с достаточной определенностью позволяют говорить об этнографическом своеобразии ямных и урновых погребений пшеворскои культуры. Выявляемые различия не могут быть социальными показателями, поскольку могилы этих типов имеют несколько отличные ареалы. Эти различия отражают прежде всего особенности обрядности двух основных этносов в составе населения пшеворскои культуры. Как отмечалось выше, Л. Нидерле, характеризуя погребальную обрядность раннесредневекового славянского мира, подчеркивал, что для всех славян свойственно простое убранство, поэтому их захоронения, в отличие от соседних этнических групп – финно-угорских, летто-литовских, германских и других, – обычно содержат немногочисленные вещи или вовсе безынвентарны. Ямные погребения пшеворских могильников по всем показателям сопоставимы со славянской обрядностью. Элементы же, характеризуемые урновыми захоронениями, находят параллели в погребальном ритуале германских племен. В регионах, ранее заселенных кельтами, проявляется кельтское наследие.

Картографирование ямных и урновых погребений отчетливо выделяет в пшеворском ареале два региона (рис. 25) – восточный (или Висленский), в котором доминируют могильники с заметным преобладанием ямных захоронений, и западный (или Одерский), где большую часть составляют некрополи с преимущественно урновыми могилами. Какое-то число могильников с ямными погребениями, естественно, есть и на Одере, и, наоборот, немногочисленные могильники с урновыми захоронениями встречаются и в Повисленье. Жесткой границы между намечаемыми регионами нет и не могло быть. Разные этнографические группы пшеворского населения проживали на одной территории, поэтому речь может идти только о некотором преобладании представителей одного этноса в восточном регионе и другого – в Одерском.

Рис. 25. Географическое распространение могильников пшеворскои культуры с преобладанием ямных и урновых погребений

(Цифровые обозначения могильников и распределение их по хронологическим периодам см.: Седое В. В. Славяне в древности. М., 1994. С. 188–193)

а – б – могильники с преобладанием (более 60 %) ямных погребений (а – исследовано свыше 50 захоронений; б – исследовано до 50 захоронений);

в – г – могильники с преобладанием (более 60 %) урновых погребений (в – раскопано свыше 50 захоронений; г – раскопано до 50 захоронений); памятники с единичными погребениями не картировались;

д – общая граница территории пшеворскои культуры.

В позднелатенский период почти на всей территории пшеворской культуры были распространены могильники с преемущественно ямными погребениями. Некрополи с урновыми захоронениями сравнительно немногочисленны и локализуются в основном в Силезии и в Северном Прикарпатье, то есть в местностях, ранее заселенных кельтами. В этой связи следует допустить, что пшеворские могильники с урновыми погребениями отражают кельтское субстратное наследие.

Ситуация изменяется в римское время. На стадии В1 в Одерском регионе возникает множество новых могильников, в которых доминируют урновые погребения с охарактеризованными выше особенностями. И объяснить это можно только инфильтрацией в западные земли пшеворского ареала нового населения. На стадиях С и D в Поодерье по-прежнему доминируют могильники с преимущественно урновыми захоронениями. В правобережной части бассейна Вислы со второй половины II в. н. э. получает распространение вельбарская культура, о чем подробнее будет сказано ниже в связи с готской проблематикой. Пшеворские могильники с ямными захоронениями теперь концентрируются преимущественно в бассейне Варты.

Население, проникшее в римское время на территорию пшеворской культуры, несомненно, было германским. С распространением этого населения в пшеворских памятниках появляется целый ряд вещевых находок и особенностей погребальной обрядности, свойственных германскому миру. Так, в Одерском регионе получают распространение широкие железные шпоры с цилиндрическими головками на концах, имеющие полные аналогии в германских древностях. Преимущественно с этим регионом связаны и находки бронзовых изделий нижневисленско-поморских типов, весьма характерных для германского мира.[163]163
  Tejral J. К interpretaci severovýchodnich prvku v hmotné kulture Moravské oblastina sklonku starši doby řimsky // Pamatký archeologicke. Praha, 1970. N 1. S. 184–215.


[Закрыть] Только в Одерском регионе обнаружены специфически германские привески.[164]164
  Kleemann О. Zwei ostgermanische Kapfelanhänger // Altschlesien. Bd. 8. Breslau, 1939. S. 76–85. Abb. 10.


[Закрыть] Серия вещевых находок, относимых исследователями к так называемой бургундской культуре,[165]165
  Domański G. Zagadnienie tak zwanej kultury burgundskiej // Przegląd archeologiczny. T. 21. Wrocław, 1973. S. 123–163.


[Закрыть] также концентрируется в западной части территории пшеворской культуры. Свыше 95 % могил с находками птичьих костей, несомненно, отражающих существенную черту урновых погребений, принадлежит Одерскому региону. В этом же регионе находится свыше 80 % погребений, в которых зафиксирован ритуал вбивания оружия или острых орудий труда в дно могильной ямы или содержимое погребальной урны, что было свойственно обрядности германских племён.

Следует заметить, что выявляемые различия урновых и ямных погребений и их неодинаковое географическое распределение не дают оснований рассматривать наличие или отсутствие погребальной урны в том или ином конкретном захоронении как этноопределяющий признак для отнесения могилы к славянскому или германскому этносу. Далеко не все урновые погребения можно относить к германцам, и, наоборот, среди ямных могут быть и неславянские захоронения. Славяне и германцы в пшеворском ареале проживали не изолированно друг от друга. Общие поселения и кладбища здесь были обычным явлением. В результате этнографические признаки нередко смешивались и нивелировались. Совместное и длительное проживание двух этносов на одной территории вело, естественно, к метисации, возникновению двуязычия, к ассимиляционным процессам. Предлагаемая дифференциация пшеворских древностей позволяет говорить лишь о наличии в составе населения рассматриваемой культуры двух этнических компонентов и о различной их концентрации в Повисленье и бассейне Одера. Думается, что со временем по мере поступления новых археологических материалов детали славяно-германского взаимодействия в ареале пшеворской культуры будут все более и более отчетливыми.

Изложенные результаты соответствуют данным античных письменных памятников. Венеды – одно из крупнейших племен Европейской Сарматии, – согласно Птолемею, как отмечалось выше, прямо связываются с Вислой. Плиний и Тацит упоминают венедов как соседей германских племен, а согласно античной традиции, рубежом между Германией и Сарматией была Висла. На Певтингеровой карте мира, восходящей к позднеримскому времени (III в. н. э.), венеды-сарматы локализованы в том же регионе – южнее Балтийского моря и северо-западнее бастарнов. Бастарны отождествляются с носителями культуры Поянешты – Лукашевка в Днестровско-Прутском междуречье.

Венеды не были непосредственными соседями Римской империи. Более значительное внимание римские авторы уделяли описаниям германских племен, которые не только вплотную соприкасались с пределами Римской империи, но и неоднократно воевали с ней.

На основании сведений античных авторов восстанавливается следующая картина расселения восточногерманских племен (рис. 26). В I–II вв. н. э. готоны (готы) локализуются в нижнем течении Вислы. В том же регионе проживали гепиды – первоначально одно из готских племен. На побережье Балтийского моря, западнее готов жили лемовии и ругии (ульмеруги Птолемея). Бургунды (бургундионы) в эпоху Птолемея заселяли среднее течение Одера и заходили в бассейн Варты. Их ближайшими соседями были западногерманские племена Поэльбья. К северу от Карпат, между Одером и Вислой обитали небольшие германские племена – гарнии, гелизии, гельвеконы, манимы, наганарвалы, входившие в состав племенного объединения лугиев. По среднему течению Одера жили также вандилии (вандалы). Со II в. н. э. они стали постепенно продвигаться на юг. По информации Диона Кассия, вандалы-силинги и вандалы-хазинги заселяли уже верхнюю часть бассейна Одера. Таким образом, согласно сведениям античных авторов, пшеворский ареал заселяли и венеды (славяне), и германцы разных племенных групп. Очевидно, следует признать, что пшеворская культура была полиэтничным образованием, в составе его носителей были представители разных племенных групп. В таких условиях некоторая культурная нивелировка была неизбежной, и она усиливалась значительным воздействием латенской и провинциальноримской культур.

Рис. 26. Расселение племен по историческим данным в первые века нашей эры

а – ареал пшеворской культуры;

б – направления миграции готов к Чёрному морю.

Выявляемые праславянские лексические проникновения в диалекты англов и саксов до их переселения на Британские острова, о чем говорилось выше, свидетельствуют о том, что славяне в римское время проживали не только в Висленском регионе, но и на Одере. На это указывают и данные археологии – в Одерском регионе исследовано немало могильников с доминированием ямных захоронений.

Подводя итоги рассмотренному, можно утверждать, что основным этносом в пшеворском ареале были славяне-земледельцы – потомки населения культуры подклёшевых погребений. На их территорию, особенно в западные земли, неоднократно вторгались различные племена германцев. Их проживание фиксируется не только археологическими материалами, но отмечено и античными авторами. Пришлому населению, которое в большей степени, чем аборигены, было военизированным, в ряде местностей удавалось подчинить своей власти местных землепашцев. И все население таких регионов римскими авторами, очевидно, именовалось этонимами господствующего племени, то есть бургундами, вандалами и другими, поскольку сведения о ситуации за пределами Империи поступали в Рим от германских информаторов.

На северо-востоке славяне – носители пшеворской культуры – тесно соприкасались с западнобалтскими племенами, представленными культурой западнобалтских курганов и трасформировавшимися из нее древностями римского времени. Ситуации на юго-востоке пшеворского ареала посвящен следующий раздел исследования. На первых порах пшеворское население на юге было ограничено естественным рубежом – Карпатскими горами. В позднеримский период переселенцы с пшеворской территории, как уже говорилось, пересекли эти горы и устремились в северные регионы Среднего Подунавья, встретившись там с остатками кельтского населения и проникавшими туда германцами.

Конец пшеворской культуры приходится на период великого переселения народов. Германский этнический компонент (военно-дружинное сословие со своей свитой и окружением) покидает пшеворские земли. Производственные центры (железоделательные и железообрабатываю-щие, бронзолитейные и ювелирные, гончарные и стеклоделательные), обеспечивавшие потребности пшеворского земледельческого населения, прекратили функционирование. В результате в Висло-Одерском регионе наблюдается регресс культуры и быта. Оставшееся здесь земледельческое население вынуждено было удовлетворять свои нужды изделиями домашнего ремесла, которое было весьма примитивно по сравнению с провинциальноримским производством во все отношениях.

Хронологически пшеворская культура соответствует среднему этапу эволюции праславянского языка (согласно периодизации Ф. П. Филина).[166]166
  Филип Ф. П. Образование языка восточных славян. М.; Л., 1962. С. 103–110.


[Закрыть] Он характеризуется серьезными преобразованиями славянской языковой системы. Изменения в фонетике проявляются в двух существенных трансформациях: первой палатализации и «законе» открытых слогов. Языковые преобразования славян на этом этапе затронули и грамматику. Одновременно славянская лексика пополнилась немалым числом германизмов.[167]167
  Kiparski V. Die gemeinslavischen Lehnwörter aus dem Germanischen. Helsinki, 1934; Бернштейн С. Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961. С. 95–99; Филин Ф. П. Образование языка… С. 104, 137; Г. Шевелов (Shevelov G. У. Prehistory of Slavic. New York, 1965. P. 617–619) утверждает, что результатом контакта славян с гермацами было не только проникновение в праславянский германской лексики, но и фонетическое воздействие на славянский язык.


[Закрыть]

Время действия закона первой палатализации заднеязычных коррелируется с лексическими заимствованиями из германских языков. Поступившие в праславянский из восточногерманских языков такие лексемы, как меч, шлем и некоторые другие, отражают этот фонетический процесс. Историческая ситуация, имевшая место в ареале пшеворской культуры, как она восстанавливается по археологическим материалам, указывает на то, что серьезные преобразования славянской языковой системы первых четырех веков нашей эры были обусловлены внутрирегиональными контактами славян с кельтами и восточногерманскими племенами.

Этнокультурная ситуация в Днестровско-Днепровском регионе

Зарубинецкая культура

Обширные пространства Севернопричерноморских земель в латенское время были заселены скифами и продвигавшимися с востока сарматами. Более северные области Восточно-Европейской равнины принадлежали различным племенам балтской языковой группы. В последней трети III в. до н. э. в области, где соприкасались балтский и скифский ареалы, имело место вторжение племен поморской культуры и культуры подклёшевых погребений. Согласно положениям Ю. В. Кухаренко, которому принадлежит сводное исследование древностей зарубинецкой культуры, последняя сложилась в западной части Припятского Полесья в результате расселения здесь переселенцев из Повисленья – носителей культур поморской и подклёшевых погребений. Из бассейна Припяти зарубинецкая культура распространилась на восток в Среднее Поднепрвье и смежные земли Верхнего Поднепровья.[168]168
  Кухаренко Ю. В. Зарубинецкая культура //С АИ. Вып. Д1–19. М., 1964; Он же. К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры // СА. 1960. № 1. С. 289–300.


[Закрыть]

П. Н. Третьяков не согласился с Ю. В. Кухаренко, показав, что припятская группа зарубинецкой культуры не старше днепровской, поэтому начало последней не может возводиться к Полесью. Исследователь рассматривал формирование зарубинецкой культуры как синтез местных скифских и милоградских элементов с пришлыми с запада компонентами.[169]169
  Третьяков П. Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.; Л., 1966. С. 214–217.


[Закрыть] Последующие изыскания показали, что это действительно было так.

Припятский регион, включающий среднее течение Припяти с низовьями Горыни, до расселения поморских племен был весьма слабо заселен носителями милоградской культуры (рис. 27). Анализ ранних погребений из зарубинецких могильников этой территории (Велемичи, Воронине Отвержичи и др.) показывает, что формирование рассматриваемой культуры здесь было в значительной степени результатом оседания пришлого населения с территории поморской культуры и культуры подклёшевых погребений. В захоронениях, датируемых находками расчлененных среднелатенских фибул рубежа III и II вв. до н. э., выявляются отчетливые следы повисленских культур. Определить этнос носителей зарубинецкой культуры Припятского региона по данным археологии не представляется возможным.

Рис. 27. Поднепровье и смежные области в период становления зарубинецкой культуры

а – памятники зарубинецкой культуры раннего этапа;

б – ареал культуры подклёшевых погребений;

в – места расселения носителей поморской культуры вне её основного ареала;

г – культуры балтских племён:

д – ареал скифской культуры.

1 – западнобалтских курганов;

2 – штрихованной керамики;

3 – днепро-двинская;

4 – юхновская;

5 – милоградская;

Формирование зарубинецкой культуры в Верхнеднепровском регионе, включающем области белорусского течения Днепра от устья Березины до Припяти и части бассейнов Ипути и Сожа, протекало в условиях взаимодействия местного населения, представленного милоградской культурой, с расселившимися здесь на рубеже III и II вв. до н. э. племенами культур поморской и подклёшевых погребений. Между милоградскими и зарубинецкими древностями этого региона наблюдается некоторая преемственность, свидетельствующая о том, что местное население не покинуло мест своего обитания при миграции более или менее крупных групп переселенцев из разных мест Повисленья. Племена милоградской культуры, судя по всем данным, которыми располагает наука, были одной из периферийных группировок древнего балтекого этноязыкового массива. Остается неясным, возобладали ли в процессе метисации пришлые этнические элементы или же переселенцы были ассимилированы балтами.

Среднеднепровский регион зарубинецкой культуры, охватывающий поречье Днепра с притоками от устья Десны до Тясмина, до оседания переселенцев из Повисленья был заселён племенами скифской лесостепной культуры. Здесь известно свыше сотни поселений и курганов V–III вв. до н. э., которые можно рассматривать как памятники скифов-пахарей Геродота.

Исследователи этих древностей неоднократно отмечали несомненную близость их с раннезарубинецкими материалами этого региона. Это проявляется во многих элементах культуры, в том числе в формах и орнаментации глиняной посуды, в однотипности орудий труда, в конструктивных деталях жилых и хозяйственных строений. В этой связи можно полагать, что местное скифское население вошло в состав носителей зарубинецкой культуры Среднего Поднепровья. Здесь имел место синтез местной культуры с пришлой, результатом чего стали изменение обрядности и появление ранее неизвестных элементов материальной культуры. Миграция нового населения в Среднее Поднепровье шла с запада, с коренной территории распространения поморско-подклёшевых древностей в последних десятилетиях III в. до н. э.[170]170
  Максимов Е. В. Среднее Поднепровье на рубеже нашей эры. Киев, 1972; Он же. Зарубинецкая культура на территории Украины. Киев, 1982.


[Закрыть]

Импульсом миграции части населения из Висленского региона в Поднепровье стала экспансия кельтов. Их появление в землях к северу от Карпат и последующее вторжение в области культуры подклёшевых погребений и привели в движение более или менее крупные группы населения Повисленья в восточном направлении. Параллельно отдельные, небольшие группы кельтов распространились и в землях Днестро-Днепровского междуречья. Здесь обнаружены не только отдельные находки кельтских бронзовых украшений, которые можно было бы интерпретировать как результат культурных контактов, но и комплексы, прямо свидетельствующие о проникновении отдельных групп кельтского населения далеко на восток. К таковым относятся вещевой комплекс с латенскими фибулами из Залесья близ устья Припяти; латенские фибулы, обнаруженные у с. Липлява на левом берегу Днепра; бронзовое литое изображение человеческой головы из с. Пекари на Днепре, сопоставимое с масками кельтских богов.[171]171
  Мачинский Д. А. О культуре Среднего Поднепровья на рубеже скифского и сарматского периодов // КСИА. Вып. 133. 1973. С. 3–9.


[Закрыть] Вообще можно заметить, что обычай широкого употребления фибул был воспринят зарубинецким населением явно от кельтов. Кельтское начало имеют и отдельные формы зарубинецкой керамики. Часть кельтов появилась в ареале становления зарубинецкой культуры, по-видимому, в составе переселенцев с Вислы. Вместе с тем миграция кельтов в правобережные области Среднего Поднепровья исходила также, нужно полагать, из далекой Адриатики, о чем говорят находки в зарубинецких памятниках фибул с восьмёркообразной ножкой.[172]172
  Каспарова К. В. Роль юго-западных связей в процессе формирования зарубинецкой культуры // СА. 1981. № 2. С. 57–79.


[Закрыть]

Все три региона зарубинецкой культуры (рис. 28) объединяют общие элементы, очевидно, отражающие этнокультурное единство переселенцев из Повисленья. Это проявляется в однообразии погребальной обрядности и чернолощеной керамики, в широком употреблении фибул, имеющих латенские прототипы. Включение в состав складывающегося зарубинецкого населения местных жителей, принадлежащих к разным этнокультурным группам, придало каждому региону свои особенности. Это проявляется и в домостроительстве, и в керамических материалах, и в украшениях. Есть некоторые отличия и в погребальной обрядности, в частности в Среднеднепровском регионе имеются чуждые зарубинецкой культуре захоронения по обряду ингумации, в которых следует видеть субстратное наследие скифского ритуала.

Рис. 28. Зарубинецкая культура в начале нашей эры

а – памятники зарубинецкой культуры;

б – памятники пшеворской культуры;

в – сарматские памятники I в. н. э.;

г – позднескифские городища;

д – ареал балтов.

Скорее всего, миграция в Днепровские земли протекала небольшими группами из разных областей поморской культуры и культуры подклёшевых погребений. В составе переселенцев были и иноплеменники, о чем свидетельствуют отдельные ясторфские элементы, зафиксированные в некоторых зарубинецких памятниках.

Зарубинецкой культуре свойственны неукрепленные поселения площадью от 0,1 до 2 га (из 4–12 жилищ), устраиваемые на невысоких местах – останцах пойм или на надпойменных террасах. Имеются случаи использования старых городищ. С середины I в до н. э. среднеднепровские поселения в связи с появлением поблизости сарматов стали укрепляться земляными валами и рвами, склоны их эскарпировались, на валах сооружались бревенчатые частоколы.

Припятскому региону характерны жилые полуземляночные строения (опускались в грунт до 1 м). В Среднем Поднепровье доминировали жилища каркасно-плетневой конструкции (с обмазкой глиной) и опущенным в грунт полом до 0,3–0,5 м. На верхнем Днепре сооружались наземные дома столбовой конструкции. Все эти жилища имели подквадратную в плане форму и размеры от 12 до 20 кв. м. Крыши были двускатными с покрытием из соломы, иногда с глиной. Отапливались жилища открытыми очагами, окольцованными обычно камнями или глиняными вальками. Располагались очаги посередине построек или около одной из их стен.

Все зарубинецкие могильники бескурганные. Господствовал обряд кремации умерших на стороне. Остатки трупосожжений собирались и ссыпались на дно могильных ям или же помещались в глиняные сосуды-урны, которые ставились в ямы. В Припятском Полесье и на среднем Днепре преобладали ямные (безурновые) захоронения (около 90 %), в Верхнеднепровском регионе встречены исключительно урновые. Погребальный инвентарь небогат и однообразен. Это в основном глиняная посуда (горшки, миски, кружки), реже предметы личного убора и украшения (фибулы, булавки, браслеты, перстни, бусы), еще реже встречаются орудия труда.

В Среднем Поднепровье около половины исследованных раскопками погребений содержали кости домашних животных (свинья, овца, корова) – остатки положенной в могилы ритуальной пищи. Это, бесспорно, наследие ритуала местного скифского населения. В V–III вв. до н. э. напутственная пища помещалась скифами этого региона почти во все могилы.[173]173
  Петренко В. Г. Правобережье Среднего Поднепровья в V–III вв. до н. э. // САИ. Вып. Д1–4. М., 1967. С. 19–20.


[Закрыть] В Припятском и Верхнеднепровском регионах зафиксированы лишь единичные случаи зарубинецких захоронений с костями животных.

Глиняная посуда зарубинецкой культуры членится на лощеную с черной или темно-коричневой поверхностью и нелощеную со светло-коричневой поверхностью. Первая была столовой и ритуальной посудой, вторая предназначалась для приготовления пищи и хранения продовольственных припасов. Обнаружены и сосуды с шероховатой («хроповатой») поверхностью, привнесенные из Висленского региона.

Наиболее многочисленную группу составляют горшки и корчаги, широко распространены были и миски разных типов (полусферические, округлоплечие, ребристые). В Среднем Поднепровье нередкой находкой являются еще конические крышки, оканчивающиеся высокой полой ручкой. Такие крышки имели широкое хождение среди скифского населения в IV–III вв. до н. э. и зарубинецким населением унаследованы от скифов. Есть среди зарубинецких древностей и глиняные сковородки – круглые диски диаметром 14–26 см и толщиной около 1 см, которые использовались для выпечки лепёшек.

Железные изделия представлены в коллекциях из памятников зарубинецкой культуры ножами с прямыми и горбатыми спинками; небольшими слабо изогнутыми серпами с черенками для деревянных ручек; короткими косами латенского типа, предназначенными для покоса трав; топорами; рыболовными крючками и однотипными острогами; единичными долотами, зубилами, сверлом и лошкарями. Из бытовых предметов обычны шилья, иглы с ушками, луновидные бритвы с петлеообразной ручкой.