Текст книги "Если исчезает след..."
Автор книги: Валентин Кутейников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
В. С. Кутейников
Если исчезает след...
Если исчезает след...
Возвращаясь с работы, участковый инспектор Шорин медленно шел берегом реки. Под раскидистой вербой в лодке сидел, сгорбившись, незнакомый сухонький старичок в темных очках и соломенной шляпе. Шорин подошел ближе.
– Ты откуда, папаша? – спросил он, присаживаясь на пенек и закуривая.
– С верховья, где фабрика, – тряхнул седенькой бородкой старичок и посмотрел на Шорина.
– А чего ж сюда забрался? Тут, кроме пескаря, никто не берет.
– Знаю. Мне и нужен пескарь. Голавль на него хорошо идет.
– А-а, – голос старичка показался Шорину знакомым. Выкурив в задумчивости папироску, но так и не вспомнив, где он мог слышать его, Шорин поднялся, еще раз искоса взглянул на старичка и двинулся в гору, к дому.
А старичок, дождавшись темноты, оттолкнул лодку от берега и, растворившись в густом белом тумане, ползущем по реке, бесшумно поплыл вниз по течению.
Вечером следующего дня Шорин снова встретил рыболова на прежнем месте. Остановился. На молодом скуластом лице участкового лежала печать озабоченности.
– Ну как, идет голавль на пескаря? – думая о чем-то своем, спросил он.
– Ничего, идет. – Старичок кашлянул и вежливо поинтересовался: – Слышал я, вчера в совхозе кассу взломали, да она пустой оказалась. Никого еще не поймали?
– Ловим, – неопределенно заверил Шорин и, вздохнув, зашагал дальше.
А через три дня на участке Шорина произошло новое событие. Темной августовской ночью из конторы колхоза «Луч» был похищен сейф – небольшой железный ящик, в котором находилось двенадцать тысяч рублей. Случайно проходивший мимо правления колхозник увидел приоткрытую дверь и на стене белый кружок света от карманного фонарика. Из-за двери доносился скрежет металла. Колхозник окликнул сторожа. Тотчас же за дверью что-то загрохотало, затем на пороге возникла долговязая фигура и метнулась с крыльца. Колхозник взбежал по ступенькам и наткнулся на связанного сторожа с кляпом во рту. После обнаружения пропажи сейфа поднятые по тревоге колхозники до рассвета вместе с участковым прочесывали местность. Но безрезультатно.
Утром в колхоз прибыли следователь районной прокуратуры Зуев и группа работников уголовного розыска. Осмотр места происшествия показал, что преступление совершили двое. Судя по рассказу колхозника, оказавшегося ночью возле правления, а также по размерам обнаруженных следов обуви и ширине шагов (у одного широкий шаг, у другого – короткий, мелкий), один из преступников был высокого роста, второй – среднего или ниже среднего. Оба, видимо, довольно молоды, о чем мог свидетельствовать тот факт, что широкую полутораметровую лужу, попавшуюся на пути, они перемахнули с ходу, хотя бежали с грузом.
«Почерк» был тот же, что и при взломе совхозной кассы. Тряпка с хлороформом, усыпляющим сторожа, кляп, связанные руки говорили, что оба преступления могли совершить одни и те же лица. Дверь была отжата железным ломиком. Он валялся на полу среди кусочков коричневой краски, покрывавшей сейф. Видимо, преступники пытались вскрыть его на месте, но не успели и, услышав крик, бросили ломик и бежали с сейфом. Отпечатков пальцев обнаружить не удалось. Около крыльца найдена серая полосатая кепка одного из них. Пущенная по следу служебно-розыскная собака привела на заброшенную усадьбу возле пруда, где стоял заколоченный, покосившийся от времени дом, и здесь след потерялся. Больше собака след не взяла, хотя проводник обошел с ней весь участок. Беглецы как сквозь землю провалились. Видимо, они здешние, так как сориентировались на местности даже в кромешной темноте.
Обо всем этом и докладывал Зуев районному прокурору. Слушая следователя, его выводы и предположения из добытых фактов, прокурор изредка одобрительно кивал головой, поддакивал. Но Зуев чувствовал, что прокурор остался чем-то недоволен. Седой и грузный, чуть нахмурив брови, он с минуту молча сидел в кресле, положив на стол серую кепку, которую внимательно осмотрел во время доклада следователя. Находившиеся в кабинете Шорин и начальник уголовного розыска Сомов с интересом ждали, что скажет прокурор. Все знали его как сильного, опытного работника, умевшего на основании устного доклада не только обобщать факты и давать верное направление расследованию, но и подмечать такие мелочи, которые порой ускользали от следователя, побывавшего непосредственно на месте происшествия. Чувствовалось, что и сейчас уже ему известно больше, чем рассказал Зуев.
– Насчет того, что преступники местные, спорить не буду, – заговорил он. – Когда в кассе есть деньги, местные знают: обычно в день получки. Ведь в первом случае, в совхозе, преступники забрались в пустую кассу.
– А во втором унесли двенадцать тысяч, – напомнил следователь, – то есть знали.
– Возможно. Однако могли сначала и не знать, потом узнали. Это не так уж сложно. Но об этом после. Сейчас важнее вот что, – прокурор протянул Зуеву кепку. – Осмотри внимательней. О чем она говорит?
Зуев повертел кепку в руках.
– Я уже осмотрел ее, Сергей Ильич. Слабая улика. Сейчас все в таких кепках ходят. Говорит она единственно о том, что голова ее владельца 56-го размера.
Прокурор забарабанил пальцами по столу.
– Во-первых, голова ее владельца не 56-го размера, а больше. Кепка ему мала. Ее нашли возле крыльца, то есть слетела она с головы сразу, как только он побежал. Верно? А во-вторых, она свидетельствует о том, что ее владелец – человек с приметной внешностью. Он рыжий. И еще она говорит о том, что этот рыжий недавно подстригся. Вчера или позавчера. На подкладке видны чуть заметные приставшие к ней рыжие волоски, аккуратно срезанные ножницами, – подсказал Зуеву прокурор. – Видишь? Значит, рыжий! И кроме того, ощущается свежий запах «Шипра». Вчерашний или максимум позавчерашний. Верно?
– Да, действительно... Теперь мы можем, кроме общих, попытаться узнать и особые приметы рыжего. И как я сам не догадался?! – Зуев сокрушенно замотал головой.
– Ничего, – смягчился прокурор. – Я уже тридцать лет этими делами занимаюсь, а ты первый год. Просто в моей практике имелся один похожий случай.
– Сергей Ильич! – Сомов встал, посмотрел на прокурора. – Как я понимаю, нужно срочно проверить все парикмахерские района? Разрешите позвонить?
– Действуйте.
– Зачем все? – подал реплику Шорин. – В поселковых парикмахерских эту неделю «Шипра» не было. Только в городе.
– Еще лучше, – заметил прокурор, одобрительно взглянув на него.
После того как Сомов позвонил в райотдел, в кабинете воцарилось молчание. Прокурор дал неплохой урок присутствующим. Ведь каждый вертел в руках эту злополучную кепку, но никто не увидел того, что увидел прокурор. А это обернулось потерей драгоценного времени. Но Сергею Ильичу сегодня было суждено еще раз удивить своих товарищей. С лица его по-прежнему не сходило выражение сосредоточенности, словно ему не давала покоя какая-то навязчивая мысль. Он сидел, подперев кулаком подбородок, и смотрел невидящим взглядом в окно. И вдруг повернулся к Зуеву.
– Ты сказал, как сквозь землю провалились? – без всякой связи с предыдущим спросил он.
– Да. След будто оборвали.
– Возле участка, где собака потеряла след, протекает ручей?
– Метрах в пяти-шести. Вытекает из пруда и течет в речку.
– След потерялся у ручья?
– Нет. Непосредственно на участке.
– Тогда они действительно провалились сквозь землю! – лицо прокурора помрачнело. Несмотря на свою грузность, он вдруг стремительно вышел из-за стола, схватил с вешалки фуражку и направился к двери, на ходу кивнув Сомову: – Срочно оперативную группу и несколько проводников с собаками. Едем туда. Немедленно!
* * *
Неожиданное решение прокурора, удивившее всех присутствующих, вскоре стало понятным.
В «газике», мчавшемся на предельной скорости в колхоз «Луч», с прокурором сидели Зуев, Шорин и Сомов.
– Никому не кажется, – после долгого молчания заговорил прокурор, – что Артист опять начал гастроли?
– Вроде не замечалось, – ответил Шорин. – Да и кто сам голову в капкан совать будет?
Прокурор повернулся к Зуеву, впервые слышавшему об Артисте.
– Артист – это местный вор-рецидивист. Изворотливый, коварный. Неплохой конспиратор. Уже год, как сбежал из колонии, а на след его напасть не удается. Правда, – прокурор перевел взгляд на Шорина, – преступники, да еще сбежавшие, на старом месте, как правило, не появляются. Но для Артиста правил не существует.
– Что верно, то верно, – согласился Шорин. – В своем деле он действительно артист. Брать его было трудно. Соучастники попадались, а он чистым выходил. И человек-то невидный: маленький, невзрачный. – Шорин посмотрел в окно. – А вон и пруд. Подъезжаем.
Свернув с асфальтового шоссе, «газик» запылил проселочной дорогой.
– Во время войны, – сообщил прокурор, – в этой деревне скрывался дезертир. Я тогда в милиции работал. Так вот прятался он где-то на участке возле пруда, в искусно замаскированной землянке.
– Все ясно, – упавшим голосом ответил за всех Зуев. – Туда они и провалились.
– Эх, упустили! – Шорин с досадой хлопнул ладонью по колену.
И хотя виновных не было и никто, кроме прокурора, не знал о существовании землянки, сознание упущенной возможности задержания преступников не стало от этого менее горьким.
«Газик» остановился у пруда. Шорин и Зуев бросились к покосившемуся плетню, всматриваясь в траву.
– Знакомое место, – сказал прокурор, подходя к ним и оглядывая заколоченный дом и заросшую бурьяном усадьбу. – А вот где лаз находился – не помню. Собака здесь потеряла след, у плетня?
– Здесь.
Сергей Ильич сделал несколько шагов, наклонился.
– Есть, – увидев еле приметную полоску глины, он захватил двумя руками густой пучок травы и потянул на себя. От земли вдруг «отклеился» квадратный кусок дерна, который обнажил деревянный люк. – Вот она, землянка.
Шорин откинул люк, вытащил пистолет и первым бесстрашно нырнул в землянку.
– Никого, – светя фонариком, сказал он.
Следом за ним в землянку спустились остальные. На земляном полу четко виднелись уже знакомые две пары следов, на деревянном топчане стояли пустые водочные бутылки, лежал свежий кусок черного хлеба. Тут же валялся пучок седых волос, наклеенных на кусочек свиной кожи.
– Не думаю, что это клок из бороды моего дезертира, – усмехнулся прокурор, передавая его следователю.
– Камуфляж? – предположил Зуев.
– Во всяком случае следует учесть.
Осмотрев землянку, прокурор торопливо выбрался наружу и кивнул стоявшему у плетня проводнику с собакой.
– А ну, пускайте!
Собака взяла старый след, кинулась к люку, от люка к ручью, протекавшему шагах в десяти, и перед ручьем закружилась, жалобно заскулив.
– По ручью ушли. К реке, – прокурор посмотрел на Сомова. – Высылайте людей по четырем направлениям: вниз и вверх по реке, по обоим берегам, а я позвоню в райотдел насчет катера.
Затем он взглянул на часы.
– Отсюда они ушли часов...
– Не позднее одиннадцати, – подсказал Зуев. – Мы покинули участок около одиннадцати.
– Сейчас половина второго. Ну что ж, ясно, – Сергей Ильич испытующе посмотрел на Зуева. – Передаю тебе эстафету. Я для гонок уже не гожусь. И будь предельно внимателен. Если игру ведет Артист, что я не исключаю, то от него можно ожидать любую каверзу.
К этому времени поступило донесение о результатах проверки парикмахерских города. Действительно, в одну из них позавчера заходил высокий рыжеволосый молодой человек в серой кепке. Подстригли его под полубокс. Мастер, у которого он стригся, обратил внимание на небольшой багровый шрам возле виска. После этого участники поиска имели полный словесный портрет одного из преступников, включая особую примету. О втором по-прежнему не было ничего известно, кроме того что он молод и небольшого роста.
* * *
Зуев и Шорин бежали вдоль заросшего кустарником берега реки за проводником с собакой. Вдруг им повстречалась пустая лодка, плывшая вниз по течению. Лодку зацепили багром и притянули к берегу.
– Это посудина старичка-рыболова, – взглянув на лодку, воскликнул Шорин. – Видать, вытряхнули его, беднягу, из лодки, чтоб самим попользоваться.
– Какого старичка? – спросил на ходу Зуев.
– Да тут один...
Неожиданно собака остановилась.
– След пропал, – сказал проводник.
– Вперед, вперед, – торопил Зуев, смахивая со лба пот. – Видимо, на лодке отсюда поплыли. – Он спешил наверстать упущенное время.
Метров через двести Шорин вдруг остановился, увидев в траве большой желтый камень с отбитыми краями.
– Камешек нездешний. Из ручья, – он повернул камень, вгляделся. – Так и есть. Под камнем растет трава. Даже не завяла. Значит, принесли его совсем недавно. И что-то им разбивали...
Вдруг из кустов, растущих у самого берега, донесся приглушенный стон. Зуев и Шорин бросились туда и увидели связанного рыжеволосого детину с окровавленной головой, лежавшего у кромки воды. Во рту у него торчал кляп. Зуев наклонился над ним.
– Так, подстрижен под полубокс, – отметил он. – А вот и шрам на виске. Наш рыжий! – Он осмотрелся, и глаза его, сначала возбужденно заблестевшие, потухли. Чуть поодаль в траве валялся раскрытый колхозный сейф. Он был пуст.
– Не поделили, жулики. Обычная история. – Шорин захлопнул крышку железного ящика.
– Все ясно. Тут денег нет. Надо искать второго, – Зуев быстро осмотрел рыжего, задержал взгляд на его разбитых остановившихся часах, затем взглянул на свои: – Пять минут четвертого, – он посмотрел на Шорина. – Его часы остановились только 20 минут назад. Понимаешь, Шорин? Прошло не больше 20 минут, как второй убежал отсюда. Он где-то недалеко. Видимо, вплавь ушел или на лодке.
– Недалеко-то недалеко, а какой он? Примет больно мало.
– Будем примечать по обстановке.
– Это ящик задержал их тут, – заметил Шорин. – У камня все края отбиты.
– Дальше следа нет, – донесся голос проводника, идущего вдоль берега.
– Идите в том же направлении, – отозвался Зуев, внимательно оглядывая местность. На другом берегу, метрах в трехстах, удил рыбу седенький старичок в темных очках и соломенной шляпе.
– Это тот старичок, – удивился участковый. – Пескариков себе промышляет. А лодочка-то уплыла. Чудно́.
– Почему он в темных очках? – поинтересовался Зуев. – День-то пасмурный.
– А он всегда в них, – пожал плечами Шорин.
Зуев подал знак, и к берегу подошел катер с врачом и двумя оперативными работниками.
– Рана не опасная, – осмотрев рыжего, сказал врач. – Легкая контузия. Сейчас придет в себя.
Рыжего перенесли на катер. Зуев и Шорин шагнули следом.
– Поскорее приведите его в чувство, – попросил Зуев врача. – Это очень важно. Думаю, он не откажется помочь нам в розысках своего пропавшего друга. А теперь туда! – кивнул он рулевому, показав рукой на старичка-рыболова. – По-моему, он кое-что знает.
Через минуту катер причалил к берегу, и Зуев с Шориным соскочили на песок. Хотя день был прохладный, старичок почему-то сидел босиком. Рядом на пеньке лежали два необычно толстых бамбуковых удилища.
– Ты чего это, папаша, босиком-то? Закаляешься что ли? – удивился Шорин. – Где ботинки-то? Или ограбили?
– Утопли, – неопределенно ответил старичок.
– Давно тут сидите? – сухо спросил Зуев.
– Давно.
– А где ж улов?
– Не клюет.
– Что же это вы все растеряли: ботинки, лодку? Да еще не клюет, – Зуев внимательно рассматривал рукав серой рубашки старика. На рукаве темнели бурые, похожие на запекшуюся кровь, пятна. Перехватив его взгляд, старик побледнел.
– Извините, клюнуло, – он, кряхтя, с трудом привстал, неуклюже зацепил ногой одну из удочек, и она соскользнула в воду.
В этот момент внимание всех привлек к себе рыжий, который благодаря усилиям врача пришел в себя. Увидев на берегу старика, он поднялся с сиденья, глаза его налились кровью.
– Что, гад, – обрадованно прохрипел он, – не удалось с моей долей смыться?
– Деньги! – коротко потребовал Зуев и ловким движением вдруг сорвал с носа старика темные очки, под которыми оказались совершенно молодые злобно горящие глаза. В следующее мгновение Зуев дернул старика за бороду. Борода отклеилась.
– Вон они, деньги-то, в удилище, – кивнул рыжий на уплывающую удочку. – Я их сам туда законопатил.
– Артист! – изумленно ахнул участковый, глядя на безбородое лицо «старичка», молодое и хорошо знакомое. И в чем был стремительно бросился в воду за удочкой.
Поединок
Озираясь, Зурин шагнул из густого бурьяна, подступавшего к дому, и торопливо постучал в окно. В проеме показалась растрепанная женская голова и тотчас исчезла. Загремела щеколда.
– Выползай, никого нету, – прохрипел Зурин.
Из бурьяна, отдуваясь, вылез Гусев с белым как полотно лицом.
– Ишь, как тебя проняло, сволочь, – злобно сплюнул Зурин. – Крови что ли никогда не видел?
– Н-не беспокойся. Я так...
Близоруко щурясь и спотыкаясь, Гусев поднялся на крыльцо и шагнул в прохладные сени. Следом за ним взбежал по ступенькам Зурин, еще раз оглянувшись. В окне соседнего дома поспешно упал приподнятый уголок занавески.
* * *
Следователь горотдела внутренних дел Руднев сидел за письменным столом, склонившись над схемой дорожного происшествия, старался представить картину происшествия и последующие события по материалам поступившего к нему дела. Случай не частый: преступник известен, а улик против него практически никаких. Сейчас Рудневу предстояло встретиться с ним. Он сосредоточился, вспоминая все с начала.
...Жаркий воскресный день. В переулке тихо, безлюдно. Шагающий с дежурства сержант Стогов остановился около водоразборной колонки и взглянул на белесое, выцветшее на полуденном солнце небо. Нажав на гладкую, отполированную ладонями железную ручку, поймал жадными губами крученую ледяную струю. Напился, ополоснул загорелое лицо. Распрямившись, он увидел мальчугана лет семи-восьми, медленно переходившего дорогу. Мальчуган ел мороженое и смотрел на тугую радужную струю. Стогов весело подмигнул ему, улыбнулся. Заулыбался и мальчуган. И вдруг из-за поворота на огромной скорости вылетела голубая «Волга». «Проезд же закрыт! – успел подумать Стогов. – Закрыт же!!!» Завизжав тормозами, машина ударила мальчугана. Отброшенный на несколько метров, он ткнулся ничком в землю. Метрах в пяти у обочины валялась в пыли начатая пачка мороженого.
Машину занесло в сторону, развернуло. Стукнувшись боком о колонку, она остановилась. Посыпались стекла. А сержант уже склонился над мальчуганом: «Дышит...» Стогов кинулся к машине. За рулем неподвижно сидел мужчина лет тридцати. В глаза бросилось чернявое обрамленное бакенбардами лицо, длинные волосы. Рядом, сжавшись, сидел рыхлый бледный человек в огромных роговых очках.
– Ты что же сделал, а?! – сержант рванул дверцу. – Документы! Живо!
Потная дрожащая рука протянула паспорт и любительские права.
– Вылезай! – скомандовал Стогов и, на ходу засовывая документы в планшетку, опять метнулся к застонавшему мальчугану. Из соседнего дома выбежала какая-то девушка.
– Позвоните в «скорую»! – крикнул ей сержант.
Девушка исчезла в подъезде.
Стогов осторожно поднял мальчугана и перенес его через дорогу, на теневую сторону. А минутой позже, когда девушка появилась снова, Стогов, попросив ее побыть возле мальчугана, вернулся к «Волге» и с удивлением обнаружил, что машина пуста, а чернявого и его спутника нигде не видно. Стогов остановился на краю дороги. У откоса вгляделся в полосу свежепримятой травы. Дальше начиналось заросшее густым кустарником поле, за высоким забором – совхозный сад.
– Вот мерзавцы! – выругался Стогов. – Сбежали... Все равно не уйдете! Документы-то у меня.
Потом Стогов позвонил в горотдел и доложил о происшествии. Вслед за «скорой помощью», которая увезла мальчика в больницу, прибыла оперативная группа.
После тщательного осмотра места происшествия машину отбуксировали в гараж. Инспектор уголовного розыска Макеев уехал последним. Он долго еще лазил по травянистому откосу и ходил по совхозному саду, исследуя путь бегства преступников. Ему удалось обнаружить в непросохшей от ночного дождя глине свежие следы двух пар обуви – 39 и 43 размеров. Следы сфотографировали, сняли с них гипсовые слепки. Ничего другого найти не удалось.
В этот же день Макеев установил адрес Зурина – владельца голубой «Волги» и отправился к нему домой. Дома Зурина не оказалось. Не появился он и ночью. А утром, к удивлению Макеева, который уже собирался рассылать размноженную фотографию преступника участковым, тот заявился в милицию собственной персоной. Но самое удивительное началось минутой позже, когда в кабинете появился Стогов.
Макеев сразу узнал Зурина, хотя одет тот был иначе, нежели описывал сержант. Вместо фиолетового синтетического костюма и белой рубашки на нем была пестрая хлопчатобумажная рубашка навыпуск, узкие техасы, широкие сандалии. Развязной походкой Зурин подошел к столу Макеева и развалился на стуле.
– Меня направили к вам. Я пришел заявить...
В эту минуту в кабинет случайно заглянул Стогов.
– A-а, сам пришел, – изумленно протянул он, увидев Зурина.
Тот скользнул по лицу сержанта равнодушным взглядом и повторил:
– Я пришел заявить...
– Что, не узнаешь?! – повысил голос Стогов.
– Кого? – раздраженно спросил Зурин, уставясь на сержанта.
– Меня. Кого ж еще?
Зурин недоуменно пожал плечами.
– Впервые вижу.
– Как так?! – у Стогова перехватило дыхание. Он растерянно оглянулся на Макеева. – Он это! Он!
Зурин тоже повернулся к Макееву:
– В чем дело? И что тут происходит?
Макеев долго и внимательно смотрел на Зурина, который спокойно выдержал его изучающий взгляд, затем достал из ящика и выложил на стол паспорт и удостоверение водителя.
– Ваши?
– Мои, – обрадовался Зурин, открыв паспорт. – Конечно, мои.
– Ваши... Так как же ваши документы попали в руки сержанта, а затем сюда?
Зурин изумленно вскинул брови.
– Не знаю. Я думал, вы мне сами об этом расскажете. Ведь я зачем пришел? Заявить, что сегодня утром обнаружил пропажу своей автомашины. А вы мне рта раскрыть не дали, – Зурин закурил, покачал головой. – В общем сегодня утром собрался я кое-куда съездить, а машины на месте нет. Я даже не знаю, когда ее угнали – вчера или сегодня, так как дома не ночевал. Вчера я к машине не подходил. Из дома ушел утром и, откровенно говоря, перед уходом сильно выпил. Пьяный за руль не сажусь. В машине – не помню только, заперта она была или нет, – находились эти документы. И теперь, поразмыслив, я, пожалуй, могу ответить, как они попали к вам. Или их нашли в брошенной машине, или угнавший ее вручил их милиционеру, а сам скрылся. Впрочем, вам виднее. А теперь разрешите забрать документы и узнать, что с машиной.
Макеев ответил не сразу. Он продолжал неподвижно сидеть, положив локти на стол и наклонив тяжелую седую голову. «Ловко поворачивает, подлец, – думал он. – Очевидцев, помимо Стогова, нет. Доказательств мало. Есть слепки следов, но с узконосых ботинок, а не с разлапистых босоножек.
– Где вы, говорите, сегодня ночевали?
– Я еще не говорил. В родительском гнезде. Правда, в одиночестве. Предки на отдыхе.
– Значит, не дома ночевали?
– Говорю – выпил. Далеко было идти. Я провел вечер у бывшей жены. Ее дом рядом с домом родителей.
– А где вы находились вчера между 12 и 13 часами?
– А что?
Макеев выжидательно смотрел на Зурина. Выдержав взгляд, тот лениво пожал плечами.
– Пожалуйста, если это вас почему-то интересует. Ровно с двенадцати и до половины четвертого я сидел в кино, в клубе швейников. Смотрел «Бриллиантовую руку» и «Кавказскую пленницу». Подряд. Рассказать содержание?
– Нет, зачем же. А с кем были?
– Один.
– А билеты случайно не сохранились?
– Сохранились, – Зурин полез в карман, извлек две синие бумажки, – и не случайно. Но это долгая история, связанная опять-таки с бывшей женой.
– Билеты можно подобрать на улице, – глухо вставил Стогов. Он окаменело стоял у стены.
– А почему я должен подбирать на улице? – Зурин пожал плечами, развернул перед Макеевым бумажки. – Да такие на улице и не валяются. Смотрите: четыре билета. Два с оторванным контролем, а два – нет. По той причине, что моя бывшая жена не приняла приглашения. Мне об этом не хотелось распространяться. Я человек гордый.
– Алиби, значит? – подытожил Макеев.
– Ничего не понимаю. Причем тут алиби?
– Притом, что сбитый вчера в 12.30 вашей машиной мальчик погиб.
– Вон оно что, – присвистнул Зурин. – История... Теперь все ясно.
– Да, история... – Макеев задумчиво смотрел на билеты. Нет, он не собирался менять принятого решения. Он чутьем угадывал фальшь в поведении Зурина. И, кроме того, он не мог не верить Стогову. А билеты? А с билетами надо разобраться. Он перевел взгляд на Зурина.
– Вы где работаете?
– В аэропорту. Автокарщиком.
– Я вынужден задержать вас.
– Почему?
– Для выяснения некоторых обстоятельств.
Когда был оформлен протокол задержания и возмущенного Зурина увели, Макеев долго молчал, покуривая, потом спросил Стогова.
– Может, ты все-таки обознался, а? Нелепо вроде: отдать свои документы, а потом сбежать?
– Я на границе служил, товарищ капитан. Слету личность запоминал. И этого запомнил. А насчет документов так: испугался он тогда за свою шкуру и поэтому документы отдал. А потом очухался и придумал все это.
– Да, ситуация! И еще эти билеты... А у нас – ничего. Опознание отпало. Фотография его у нас есть. Даже я бы его опознал, хоть и не видел никогда. Вот теперь попробуй докажи, что это был именно он, а никто другой. Ладно, с женой его поговорим, а там посмотрим.
Бывшую жену Зурина – Олю Фролову, работавшую лаборанткой на химзаводе, товарищи охарактеризовали как человека честного и добросовестного, которому можно верить.
После работы она пришла в милицию. Лицо открытое, симпатичное. Держится скромно. Макееву она понравилась. «Совсем не пара ей этот хлыщ. Задурил, видать, девчонке голову».
– Хотим кое-что уточнить, – сказал он, – насчет вашего бывшего мужа. Вы с ним не живете?
– Нет. Он пил, обманывал. В общем...
– Понятно. Он говорил, что вы с ним иногда встречаетесь.
– Очень редко. И не по моей инициативе.
– Скажите, вчера он приглашал вас в кино?
– Да.
– В какое время? Приблизительно.
– Он позвонил утром, что-то около одиннадцати. Сказал, что купил билеты. В клуб швейников. Я отказалась. Тогда он пришел после кино сам, показал мой неиспользованный билет. Сказал, что будет хранить его вечно и еще что-то в этом роде. В общем паясничал, долго не уходил.
– Он был пьян?
– Да.
– Клуб от вашего дома далеко?
– Минут пятнадцать ходу.
– Когда он пришел?
– Около четырех.
– Понятно, – прикинул Макеев. – Сеанс закончился примерно в половине четвертого. А как он был одет?
– Одет? – Фролова на минуту задумалась, припоминая. – Пестрая рубаха, техасы, сандалеты.
– Ясно. А вы не знаете, у него есть фиолетовый костюм?
– Не знаю. Но такого я никогда на нем не видела.
* * *
В кабинет ввели Зурина. Руднев поднял голову. Ему предстояло продолжить трудный бой, начатый Макеевым. И не просто продолжить, а перейти в наступление, вырвать инициативу. Для этого он уже имел кое-что, чем не располагал и не мог располагать Макеев в силу объективных обстоятельств.
Руднев видел слабые места противника. По одному из них он ударит сейчас, не откладывая. Это – алиби. Щит, который внешне выглядит непробиваемым. Другое слабое место – спутник Зурина. И его нужно обязательно найти. Даже если он такой же негодяй, как и Зурин, бороться с ним будет легче: ему ничего не грозит. И разыскать его надо скорее, по горячим следам. На этот счет у Руднева появились кое-какие соображения, когда он изучал нарисованную Макеевым схему побега Зурина и его напарника. Соображения эти требовали проверки непосредственно на месте происшествия, которую он хотел сделать сегодня же, после допроса Зурина.
– Садитесь, – Руднев кивнул на свободный стул.
Зурин сел, закинул ногу на ногу. Подняв бровь, он оценивающе и бесцеремонно посмотрел на простое крутолобое и скуластое лицо следователя, перевел взгляд на лежащую на столе пачку сигарет. Глаза у него были неприятные: водянистые, холодные.
– Разрешите?
– Курите.
– Вы меня вызвали, чтобы отпустить? Вам-то, надеюсь, все ясно?
Руднев в упор посмотрел на Зурина.
– Нет, не все.
– А что именно?
– Алиби.
– В деле есть билеты.
– Но мне показалось, что они свидетельствуют об обратном.
– То есть? – Зурин выпустил струйку дыма. В глазах мелькнуло выражение то ли недоумения, то ли досады.
– Контроль оторван слишком тщательно. Края в месте отрыва бахромятся. Так бывает, когда это делает человек, располагающий временем. Отрывает медленно, скрупулезно. А контролер обычно рвет быстро, торопливо, оставляя края ровными, как срезанные.
– Вы правы, – согласился Зурин. – Дело в том, что контролер действительно разрывал мой билет медленно, не торопясь. Я пришел рано. Народу было слишком мало, чтобы спешить.
– Понятно. Возможно, я ошибся. – Руднев усмехнулся. – Кстати, вы не допускаете, что я тоже мог находиться на этих же сеансах или мог быть подробно проинформирован о них?
– Ну и что? – неуверенно протянул Зурин.
– Ничего. Просто меня интересует, как вам понравился журнал, который дали перед сеансом. И как он, к примеру, называется?
Руднев выжидающе смотрел в бледное, вдруг окаменевшее в невольном напряжении лицо Зурина.
– Журнала я не видел. Опоздал.
– Допустим. Ну а что было потом, после журнала, помните?
– Ну?
– Тогда скажите: лента рвалась?
– Рвалась...
Руднев покачал головой:
– Не угадали. Пожалуй, хватит?
В глазах Зурина мелькнуло на миг выражение растерянности. Он нервно затянулся, посмотрел в окно. Но тут же взял себя в руки.
– Ну и что? – сказал он. – В кино я не был. Но это не значит, что я находился в машине.
– А где же?
– В другом месте. Но не скажу где. Не могу подводить другого человека. Женщину. Это в протокол можете не вносить.
– Почему же? Внесем. Это ведь говорит о вас как о человеке благородном. И объясняет придуманную вами сказку про кино. Больше ничего сказать не хотите?
– Просто нечего.
– Уведите его.
Уходя, Зурин обжег следователя злобным взглядом. «Нервничает, – отметил Руднев, – потому и перебарщивает. Но это еще не нокаут. Это нокдаун, после которого противник снова поднимается и продолжает бой».
* * *
Допросив Зурина, Руднев вместе с Макеевым и понятыми сразу же выехал на место происшествия.
– Ну как? – спросил тот, поудобнее устраиваясь на сиденье.
– Фрукт. Голыми руками не возьмешь. Изворачивается. Показания на ходу меняет. Ни в каком кино, конечно, не был. Теперь, наверняка, новое алиби выдумает. Понадежнее.
– Кое-какие справки я навел. В институте, между прочим, учился. Бросил. Пьет, картежничает.
– Среди дружков покопай, – отозвался Руднев. – Второй вот так нужен! – он резанул ребром ладони по горлу.
По сторонам замелькали поля и перелески, чередующиеся с новостройками. Окраина. Свернув в переулок, шофер затормозил и вывел машину на обочину.
