Текст книги "Мировая экономика"

Автор книги: Валентин Кудров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Таблица б Производительность труда и фондоотдача в народном хозяйстве в 1950–2007 гг. (в % к уровню США)

В последнее время изменились не только соотношения рассматриваемых стран по темпам роста и уровню производительности труда, но и соотношения факторов, определяющих ее уровень и динамику. В частности, международные различия в производительности труда все больше определяются не столько общей фондовооруженностью труда, как прежде, сколько техническим уровнем оборудования, качеством и структурой основного капитала, подготовкой рабочей силы, уровнем организации и культуры производства. За одинаковой стоимостной величиной фондовооруженности труда обычно стоят существенно разные технические уровни, состояние, технологические принципы и уровни использования основного капитала. Всевозрастающее значение приобретают организационные факторы, обеспечивающие тот или иной режим функционирования машин и оборудования, НТП, способность к техническому новаторству, перестройке производства.

Следовательно, при одном и том же уровне фондовооруженности труда в различных странах могут возникать значительные различия в производительности труда и, наоборот, одинаковые уровни производительности труда могут наблюдаться при существенно различающихся уровнях его фондовооруженности. Не случайно поэтому сравнение стран Западной Европы и Японии с Соединенными Штатами показывает, что разрыв по уровню эффективности производства сокращается гораздо медленнее, чем разрыв по таким показателям, как фондо– и капиталовооруженность труда. Это, в частности, свидетельствует о том, что США по-прежнему находятся на более высокой ступени интенсификации производства, чем их основные конкуренты.

Особенно наглядно это проявляется при анализе не отдельных, частных показателей эффективности, а ее интегрального показателя, учитывающего и производительность труда, и фондоотдачу (табл. 7). В целом можно сделать вывод, что процесс нивелировки уровней экономического развития и эффективности производства главных капиталистических стран, образующих три центра силы в мировой экономике, наиболее отчетлив при сравнении затрат производственных ресурсов в расчете на душу населения, менее четок – при сравнении объема производимой продукции и особенно частных и обобщающих показателей эффективности производства. В последнем случае очевидно, что Великобритания ослабила свои позиции в сравнении с США и ФРГ, Франция и Япония, хотя их и укрепили, однако отстают от США практически вдвое.После сопоставления показателей затрат ресурсов, выпуска конечной продукции и эффективности производства желательно провести цикл сопоставлений показателей НТП, таких, как научно-технический потенциал, уровень научно-технического развития и т. д. Однако имеющаяся статистическая база не позволяет определить подобные сводные величины, так как относится лишь к отдельным, порой разрозненным показателям из этой сферы. Все это образует своего рода «белое пятно» в экономической науке, которое требует специальных исследований.

Таблица 7

Эффективность общественного производства в 1950–2007 гг. (в % к уровню США)

* Данные на 1955 г.

6.4. Борьба за рынки сбыта

Изменения в соотношении сил между главными капиталистическими странами прослеживаются не только при сопоставлении показателей их внутреннего хозяйственного развития, но и при рассмотрении внешнеэкономических показателей.

В течение многих лет после Второй мировой войны приоритет на мировом капиталистическом рынке принадлежал США. Однако постепенно конкуренты укрепили свои позиции и потеснили американских производителей не только на внешних рынках, но и на собственном внутреннем рынке. В связи с этим произошло серьезное ухудшение внешнеторговых позиций США.

В конце 1970-х годов США еще сохраняли за собой первое место по экспорту товаров, но к ним уже вплотную подошла ФРГ и значительно приблизилась Япония. Свой торговый баланс Соединенные Штаты в последние годы практически постоянно сводят с огромным дефицитом (в 1980 г. – 36,2 млрд долл., в 1985 г. – 39,6 млрд, в 1990 г. – 70 млрд, в 2000 г. – 477 млрд, в 2006 г. – 870 млрд долл.). Начиная с 1956 г. торговый баланс с Японией все время был дефицитен для США: в 1979 г. дефицит составил 8,6 млрд долл., в 1995 г. – 47 млрд, в 2000 г. – свыше 60 млрд долл., в 2007 г. – 100 млрд. долл.

В прошлом успехи США как экспортера промышленных изделий базировались в значительной мере на собственных богатых источниках сырья. Ныне с постепенным истощением многих из них активно увеличивается импорт дорогостоящего сырья. В Западной Европе и Японии затраты на рабочую силу и структура издержек производства сегодня уже все менее отличаются от их уровня в США. Эти и многие другие факторы привели к утере Соединенными Штатами своих преимуществ во внешней торговле. Многие западноевропейцы, с тревогой воспринимавшие в прошлом американизацию Старого Света, теперь порой удовлетворенно говорят об «европеизации» Нового Света.

В последние годы особенно обострилась конкуренция на рынках развитых капиталистических стран по таким видам продукции, как электронные компоненты, станки, роботы, телевизоры, бытовая электроника, текстиль, некоторые сельскохозяйственные товары. Западноевропейские концерны бросают вызов американским монополиям в такой наукоемкой отрасли, как атомная энергетика, японские – в вычислительной технике и т. д. Идет прогрессирующий передел рынков сбыта, и доля США в мировом экспорте, стабилизировавшаяся в последние годы на уровне примерно 12–13 %, вряд ли возрастет в ближайшие годы.

В 70 – х годах вследствие продолжительного снижения курса доллара, связанного с распадом Бреттон-Вудской валютной системы, возникла достаточно краткосрочная тенденция к улучшению торгового и платежного балансов США (в 1975 г., например, активное сальдо торгового баланса составило 9 млрд долл., а платежного баланса по текущим операциям – 18 млрд). Однако уже спустя десятилетие в основном за счет укрепления доллара на мировых валютных рынках вновь увеличилось отрицательное сальдо обоих балансов. Так, в 1976–1980 гг. совокупный дефицит торгового баланса США составил 128 млрд долл., в 1981–1985 гг. – 366 млрд, в 1991–1995 гг. – 642 млрд, в 1996–2000 гг. – 1805 млрд долл. Отрицательное сальдо платежного баланса по текущим операциям в 2007 г. составило порядка 1 трлн долл. при снижающемся курсе доллара.

Главной причиной дефицитности платежного баланса является дефицитность торгового баланса, а главной причиной дефицитности внешнеторгового баланса США – относительное ослабление конкурентоспособности американской продукции по ряду важных позиций. Помимо этого изменения общей величины дефицита торгового баланса в значительной мере зависят от колебаний курса доллара на мировых валютных рынках. В последнее время США стараются форсировать свой экспорт за счет ослабления доллара.

Необходимо отметить еще два фактора, воздействующих на дефицит платежного баланса.

Первый фактор – огромные государственные зарубежные расходы на такие военно-политические цели, как содержание американских вооруженных сил и военных баз в других странах, военные операции за рубежом, военная и экономическая помощь, льготные кредиты и т. д. Эти расходы выросли с 77 млрд долл. в 1971–1975 гг. до 175 млрд в 1980–1990 гг., или в 2,3 раза. В 1991–1995 гг. они несколько снизились и составили 134,2 млрд долл., однако после событий 11 сентября 2001 г. резко возросли.

Второй фактор – постоянный вывоз частного американского капитала за границу, т. е. затраты на приобретение приносящих доход капитальных активов – земли, недвижимости, промышленных, торговых и финансовых предприятий, акций и других ценных бумаг. Эти затраты увеличились с 115 млрд долл. в 1971–1975 гг. до 784 млрд в 1991–1995 гг. (в 6,8 раза). За весь период с 1971 по 1995 г. их суммарная величина оказалась почти равной суммарному размеру дефицита платежного баланса США. В 2007 г. активы США за рубежом превысили 8 трлн долл., а суммарные прямые инвестиции – 3,5 трлн долл. Вот таким путем и формируется «вторая экономика» США за границей, что, впрочем, не мешает им принимать огромные суммы прямых иностранных инвестиций у себя. В 2007 г. их величина составила 10 трлн долл., что практически не намного меньше ВВП США и больше общей суммы внешнего долга США.

Выводы

1. В конце XIX в. произошел важный перелом в соотношении сил в мировой экономике: на первое место в мире вышла экономика США. В течение всего XX в. эксперты внимательно следили за меняющимся соотношением сил главных субъектов мировой экономики (США – Западная Европа – Япония).

2. Сопоставления основных макроэкономических показателей главных капиталистических стран лучше всего производить по схеме: ресурсные показатели – выпуск продукции – эффективность производства – научно-технический прогресс, с использованием паритетов покупательной способности.

3. Результаты сопоставления ресурсных показателей (основной производственный капитал, капвложения в расчете на душу населения, фондо– и капиталовооруженность труда) свидетельствуют о том, что страны Западной Европы и Япония не только все время догоняли США, но и во многом уже их превзошли.

4. Сопоставление объемов произведенной конечной продукции (на душу населения) показывает, что первенство США не подвергается сомнению: Великобритания, ФРГ, Франция и Япония приближаются к США, но ни одна из этих стран не превзошла США, хотя разрыв уже не столь велик.

5. По-иному обстоит дело, когда речь идет о сопоставлении показателей эффективности производства. Как свидетельствуют расчеты, страны Западной Европы и Япония приближаются к уровню США, но сохраняющийся разрыв еще весьма значителен.

6. На мировом рынке между главными странами с рыночной экономикой идет острейшая борьба. Сегодня всевозрастающую роль играет конкуренция в области наукоемкой, высокотехнологичной продукции. США потеряли многие позиции на мировом рынке в результате успешного противостояния своих конкурентов (прежде всего Японии и Германии).

Вопросы и задания для самопроверки

1. Как складывалось соотношение сил в мировой экономике в конце XIX в. и как оно изменилось в XX в.?

2. Каким должен быть основной методологический подход к международным сопоставлениям основных макроэкономических показателей?

3. Приведите результаты международных сопоставлений ресурсных показателей.

4. К каким результатам приводит сопоставление объемов произведенной конечной продукции?

5. К каким результатам приводит сопоставление показателей эффективности производства?

6. Каково ваше мнение об обостряющейся борьбе на внешних рынках?

7. По какому курсу валют следует проводить международные сопоставления стоимостных показателей?

Литература

Кудров В. Международные экономические сопоставления // Российская экономика на новых путях. 2002. № 12.

Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет. М., 2003.

Россия и страны мира. М.: Госкомстат России, 2007.Роузфилд С. Сравнительная экономика стран мира. М., 2004. Мировая экономика: прогноз до 2020 г. М., 2007.

Глава 7 Интеграционные экономические процессы в Западной Европе

Западная Европа, оказавшись разрушенной после Второй мировой войны и понеся огромные человеческие потери, сделала все, чтобы создать надежные объединительные структуры на своем континенте, включить в них Германию – виновницу двух мировых войн и сделать ее развитие понятным и предсказуемым для ее соседей. Объединительным тенденциям способствовало и геополитическое положение Западной Европы, к востоку от которой был мощный Советский Союз – главный победитель в войне вместе, приобретшей своих союзников – страны ЦВЕ, а на Западе – мощные Соединенные Штаты Америки.

Основой объединения Западной Европы стала ее экономика, точнее, взаимные экономические интересы, которые концентрировались на создании специальных органов и механизмов западноевропейской экономической интеграции.

Особый интерес представляет для нас опыт Европейского экономического сообщества, именуемого ныне Европейским союзом (ЕС). Этот интерес объясняется тремя причинами. Во-первых, входящие в ЕС страны осуществили в послевоенные годы собственную перестройку, преодолев многие социальные язвы и противоречия классического капитализма и поднявшись в итоге на новую, более высокую ступень цивилизационного развития. Во-вторых, на смену старой Европе националистических раздоров и войн пришла новая Европа, характеризующаяся интеграцией и содружеством государств и народов, что не имело прецедентов в мировой истории. В-третьих, ЕС является сейчас и останется в будущем главным партнером России как в ее внешнеэкономических связях, так и в развитии общеевропейского сотрудничества.

7.1. Перестройка по-западноевропейски

Никакое общество не могло бы существовать и развиваться, если бы в нем не действовал комплекс механизмов, посредством которых решаются насущные проблемы, периодически преодолеваются накапливающиеся противоречия, возникающие кризисы. Эти механизмы «саморегулирования» общества со временем могут терять гибкость, окостеневать. Если этот процесс проходит критическую точку, после которой он становится необратимым, общественная система рушится. Именно в таком направлении развивался классический западноевропейский капитализм второй половины XIX и первых десятилетий XX в. Слишком слабым предостережением оказались Первая мировая война и революция 1917 г. в России. И только страшный опыт гитлеризма и сталинизма, Второй мировой войны вызвал подлинный переворот в общественном сознании европейцев. Подобная шоковая терапия помогла им понять, что истоки происшедшего необходимо искать в самом обществе.

Главный итог самоанализа состоял в том, что общество встало на путь преодоления конфронтационного мышления во всех его обличьях классовой вражды, политического экстремизма, национальной нетерпимости. Общественное сознание приняло, не сразу и не без труда, идею социального консенсуса, достигаемого посредством непрерывного диалога и поисков компромисса. Новый интеллектуальный, политический и психологический климат позволил осуществить глубокую реконструкцию всех механизмов саморегулирования. Можно сказать, что в послевоенный период, главным образом с конца 40-х по начало 70-х годов, Западная Европа реализовала свой вариант перестройки общества.

Назовем главные составляющие перестройки по западноевропейски:

переход к экономике смешанного типа, характеризующейся многообразием форм собственности при преобладании акционерной формы, поддержанием эффективности механизма рыночной конкуренции и противодействием монополистическим тенденциям, развитием теории и практики управления производством (менеджмента) на уровне предприятий и компаний, созданием системы государственного (макроэкономического) регулирования;

создание и институционализация разветвленной системы регулирования социальных отношений, в первую очередь между трудом и капиталом, переход к социально ориентированной экономической политике и развертывание масштабной социальной политики («государство благосостояния»), переориентация бизнеса с обычных инвестиций в технику на инвестиции в работника;

становление развитой демократии, характеризующейся полным утверждением всеобщего избирательного права, идейным и политическим плюрализмом, развитием правового государства, преобладанием политической культуры диалога и консенсуса.

Совокупность происшедших изменений в большинстве западноевропейских стран настолько значительна, что дает основание говорить о наступлении качественно нового этапа в развитии общества, новой ступени цивилизационного прогресса Западной Европы, как бы мы это общество ни называли – постиндустриальным, технотронным, информационным, как его часто называют на Западе, или развитым капитализмом, как это было принято до недавнего времени в России.

У западной общественной системы есть свои проблемы, весьма непростые и подчас болезненные, но они иного порядка, чем наши.

Один из потенциальных источников дестабилизации – сохранение бедности. Речь идет о новой технологической революции, которая повлекла за собой очередную структурную перестройку экономики, но не ликвидацию массовой безработицы. В итоге сохраняется социальный раскол между большинством населения («две трети»), которое так или иначе приспосабливается к изменениям, и остальной «третью», часть которой обречена на случайные заработки, бедность и нищенство, моральную деградацию.

Другая проблема заключается в том, что развивается провидимому, еще не достиг кульминации кризис потребительского общества. Суть его в том, что нынешняя система производства и распределения ориентирует человека на потребительство, подрывая одновременно приоритетное значение таких нравственных и социальных ценностей, как труд и культура, – классическое наследие, благодаря которым возникла современная западная цивилизация.

Еще один угрожающий феномен заключается в новом национализме, обращенном прежде всего против иммигрантов, главным образом из стран «третьего мира». Им отдана на откуп почти вся неквалифицированная, грязная и непрестижная работа, в них же значительная часть коренного населения видит второсортных людей, «чужаков» и виновников всех социальных бед. По ряду причин доля иммигрантов в рабочей силе и общей численности населения скорее всего будет расти, и это предвещает дальнейшее обострение этнических отношений.

Тем не менее общественная система, созданная в Западной Европе, обладает большим запасом прочности. Механизмы ее саморегуляции являются продуктом длительного исторического развития, они были усовершенствованы в послевоенные десятилетия. В процессе этой эволюции во всех странах Западной Европы сложились однотипные, близкие по основным параметрам социально-экономические и политические системы, что в значительной мере способствовало взаимопониманию и сотрудничеству. Все это позволяет предположить, что существующая в Западной Европе общественная система по-прежнему будет достаточно надежным фундаментом продолжающегося строительства ЕС.

7.2. Экскурс в историю

Европейское сообщество существует более 50 лет: его официальная дата рождения 18 апреля 1951 г., когда шесть государств – Бельгия, Италия, Люксембург, Нидерланды, ФРГ и Франция – подписали в Париже Договор об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС).

С того времени прошло несколько этапов развития:

1951–1957 гг. – секторальная интеграция в рамках ЕОУС;

1958–1971 гг. – создание Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом) в соответствии с Римским договором, подписанным 17 марта 1957 г.; переход к Таможенному союзу и Общему рынку; первое расширение ЕЭС (Великобритания, Дания, Ирландия); принятие плана перехода к Экономическому и валютному союзу (ЭВС);

1972–1978 гг. – крах плана создания экономического и валютного союза, кризис ЕС;

1979–1986 гг. – стабилизация ЕЭС; создание Европейской валютной системы (ЕВС); второе расширение ЕЭС (Греция, Испания и Португалия);

1987–1992 гг. – образование единого внутреннего рынка в соответствии с Единым европейским актом, подписанным в феврале 1986 г.;

1993–1999 гг. – переход от единого внутреннего рынка к ЭВС в соответствии с Договором о Европейском союзе, подписанным 7 февраля 1992 г. в Маастрихте (Нидерланды); формирование Евросоюза (ЕС); вступление в ЕС еще трех стран – Австрии, Финляндии и Швеции; Соглашение об ассоциации с государствами ЦВЕ и подготовка к их вступлению в Европейский союз.

2000–2007 гг. – расширение ЕС до 27 стран, принятие евро.

Рассмотрим более подробно лишь один из этих периодов – кризисные 1972–1978 гг. Он начался с первого нефтяного шока в 1973 г. и последующего мирового экономического кризиса. В результате роста хозяйственных и социальных трудностей изменился баланс интеграционных и дезинтеграционных тенденций в Западной Европе. Под угрозой оказалось само существование ЕЭС. Именно тогда в международную политико-экономическую лексику вошли термины «евросклероз» и «европессимизм». Это было время испытания Сообщества на прочность. Проверку проходило все: политическая воля к единству, степень заинтересованности западноевропейского делового мира, стратегия интеграции, механизмы и методы «европейского строительства». Сообщество выдержало испытание. Более того, уже в конце того же десятилетия появились признаки выхода из кризиса: в 1979 г. была учреждена ЕВС, состоялись первые прямые выборы в Европейский парламент, в 1981 г. в ЕС вступила Греция, начались переговоры с Испанией и Португалией.

Пройдя через длительные и трудные испытания, ЕЭС прибавило в собственной устойчивости и дееспособности, политические, деловые и общественные круги западноевропейских стран, выступающие за интеграцию, укрепились в своей правоте, в стремлении двигаться дальше. Все это создало благоприятную психологическую атмосферу для возобновления динамичной политики интеграции, для разработки новой стратегической программы развития ЕЭС и ЕС.

Общеизвестно, что реальностью западноевропейской интеграции были и остаются как различия интересов, так и их совпадение, как единые действия, так и противодействие. Самое важное и поучительное – это уяснить, каким образом сначала 6, потом 9, 12, 15, а ныне 27 государств, входящих в ЕС, совмещают то, что с нашей старой теоретической колокольни казалось несовместимым, обеспечивают равновесие между общими и сепаратными интересами, находят и реализуют компромиссные решения, позволяющие им сделать очередной шаг вперед на длинном и отнюдь не гладком пути интеграции. Эта задача решалась на двух уровнях – политического мышления и экономической практики.

7.3. Философия интеграции

Не осмыслив того переворота, который произошел после Второй мировой войны в умонастроениях общественности, во взглядах политической, деловой и интеллектуальной элиты западноевропейских стран, нельзя понять и философию западноевропейской интеграции. Важнейшей составной частью этого переворота был решительный разрыв с идеологией и политикой национализма, определявшей и отравлявшей климат международных отношений в Старом Свете на протяжении последних веков. Национализму была противопоставлена давняя идея единства европейской цивилизации.

Об этой составляющей интеграционного процесса в Западной Европе следует сказать несколько подробнее. В официальной идеологии и обществоведении советского периода безраздельно господствовал ленинский тезис о реакционности известного лозунга Соединенных Штатов Европы. У творчески мыслящих советских ученых, изучавших европейскую интеграцию, сомнения в правильности этой оценки возникли по крайней мере в 70-х годах, но противопоставить ей иную точку зрения стало возможным лишь в условиях гласности и плюрализма взглядов. Однако общественность и политическая элита России до сих пор не имеют адекватного представления ни об истории и содержании идеи «единой Европы» (или, как ее часто именуют, европейской идеи), ни о ее роли в европейской интеграции.

Между тем такая идея живет и передается от поколения к поколению уже семь столетий. Первый известный нам документ – трактат «О возвращении Святой земли» – написан между 1305 и 1307 гг. Его автор, французский королевский прокурор Пьер Дюбуа, призывал создать объединение европейских христианских монархий, способное защитить «истинную веру» и освободить от «иноверцев» историческую родину христианства. Приверженцами «европейской идеи» и авторами конкретных проектов были такие выдающиеся личности, как Данте Алигьери, Эразм Роттердамский, Ян Амос Коменский, Уильям Пенн, Иммануил Кант, Джузеппе Мадзини, Виктор Гюго и многие другие. Последним двум – итальянскому революционеру и французскому писателю-республиканцу – как раз и принадлежит лозунг Соединенных Штатов Европы, выдвинутый в 30—40-х годах XIX в. как призыв к объединению всех европейских демократов и республиканцев (в том числе российских) против реакционных монархий.

При всем разнообразии обличий, в которых выступала на протяжении веков «европейская идея», включая европоцентристское, колониалистское и даже расистское (нацистский «новый порядок»), в ней неизменно присутствовало прогрессивное направление, связывавшее единство Европы с нравственными заповедями христианства, гуманизмом и пацифизмом, императивами свободы и демократии, с правами личности и социальным развитием. Такое понимание «европейской идеи» стало своего рода духовной традицией, органической частью европейской культуры.

Только с учетом этой традиции, приняв во внимание ее историческую укорененность и взаимосвязь с основными ценностями европейской цивилизации, можно понять, почему кризис идеологии национализма, порожденный Второй мировой войной, не привел к духовному вакууму в Западной Европе. Место этой идеологии заняла «европейская идея», получившая мощную поддержку со стороны общественности, почти всех ведущих политических партий, в деловых и научных кругах, среди деятелей культуры и т. д.

Лозунг европейского единства был возрожден сразу же после войны. Уинстон Черчилль, выступив в Цюрихском университете (19 сентября 1946 г.) по случаю присуждения ему звания почетного доктора наук, призвал покончить с «ужасными националистическими раздорами», которые обернулись «трагедией Европы», и обратился с сенсационным призывом вернуться к идее Соединенных Штатов Европы. А через несколько лет министр иностранных дел Франции Робер Шуман призвал в знаменитой Декларации 9 мая 1950 г. к созданию франко-германского объединения угля и стали. Предложенный проект он мотивировал все той же целью приступить к строительству Европейской федерации, которая объединит народы, «издавна противостоявшие друг другу в кровавых распрях».

Напомнить об этих фактах отнюдь не лишне, потому что в советской науке господствовало одностороннее представление о западноевропейской интеграции как о процессе, вызванном главным образом интернационализацией производства. Но и в 1946 г., и пятью годами позже, в 1951-м, когда в Париже был подписан Договор о создании первого из сообществ – ЕОУС, интенсивность хозяйственных связей в Европе была ниже, чем в 20-х годах, и намного ниже, чем в СССР накануне его распада. Первые мощные импульсы, положившие начало интеграционным процессам в Западной Европе, носили международно-политический и социальный характер. В их основе лежало стремление избавить Европу от войн и социальных катаклизмов, преодолеть идеологию национализма и тоталитаризма.

Именно поэтому еще одним ключевым пунктом философии западноевропейской интеграции было твердое убеждение в том, что она может успешно развиваться лишь на базе демократии, приоритета прав и свобод личности, добровольного и равноправного участия государств, решивших вместе строить свое сообщество. О последовательности ЕЭС в реализации этих принципов свидетельствует тот факт, что длительное время сообщество отказывало в приеме Испании, Португалии и Греции и приняло их только после того, как там пали авторитарные и диктаторские режимы.

Третьим (по порядку, но не по значению) основополагающим элементом философии интеграции было признание неизбежности и возрастающей роли хозяйственной взаимозависимости государств, убежденность в том, что открытая экономика и экономическая интеграция в конечном счете более выгодны, чем протекционизм и автаркия.

Экономическая интеграция рассматривалась одновременно и как цель, и как средство. Как цель – поскольку экономика является фундаментом благосостояния и стабильности. Создание западноевропейского общего рынка, а затем интегрированного хозяйства должно было дать дополнительный импульс росту благосостояния. Как средство – поскольку цели интеграции выходили за пределы экономики. Поэтому в экономической интеграции ее идеологи и отцы-основатели видели лишь первый этап на пути к единой Европе.

7.4. Некоторые принципы интеграционной стратегии

Характеристика социально-философских основ западноевропейской интеграции была бы неполной, если не сказать о некоторых принципах интеграционной стратегии ЕС [7] .

Возможно, самый примечательный из них – нетрадиционный взгляд на роль противоречий, сопровождающих интеграционный процесс. Дело не только в открытом признании их неизбежности. Труднее, но и важнее осознать, что противоречия и даже кризисы являются не только тормозом интеграции, но и стимулом к ее развитию. Они служат не столько поводом к тому, чтобы разбежаться по углам, скажем, по «национальным квартирам», сколько импульсом, приводящим в движение весь интеллектуальный и социально-политический потенциал участников для преодоления возникающих барьеров.

Решение некоторых проблем в ЕС, вызвавших острые противоречия между государствами-членами, затягивалось на многие годы. Возможно, именно из практики ЕС возник термин «марафонские заседания», которым первоначально назывались ежегодные сессии министров сельского хозяйства, посвященные пересмотру уровня гарантированных цен на сельскохозяйственную продукцию. Однако в истории ЕС был только один случай, когда переговорный процесс зашел в тупик и был полностью прерван. Это произошло в 1965 г., когда, как уже упоминалось, Франция на несколько месяцев покинула все органы ЕС, не согласившись с решением, которое навязывали ей остальные партнеры. В последующие годы участники европейской интеграции ни разу не прибегали к языку ультиматумов.

Рядом с этим концептуальным переворотом следует поставить и отказ от традиционных представлений о национально-государственном суверенитете. Дебаты о том, что представляет собой суверенитет и как он может быть обеспечен в наше время, ведутся на Западе несколько десятилетий и не завершились и по сей день. Но в целом после Второй мировой войны возобладал более гибкий подход, состоящий в том, что добровольное делегирование международным организациям части национального суверенитета не только не ущемляет его, но, напротив, обеспечивает ему более надежную гарантию. Происходит как бы суммирование национальных суверенитетов, укрепляющее позиции всего альянса государств и каждого его участника в отдельности. Этим объясняется парадоксальный (с точки зрения наших старых представлений) факт: за расширение полномочий ЕС наиболее активно выступают не крупные, а малые и средние страны, и не только «старые», но и новые члены ЕС.

Процесс расширения наднациональных полномочий ЕС протекает далеко не просто, а подчас весьма болезненно. Именно поэтому непременной предпосылкой перераспределения суверенных прав является принцип добровольности. И по этой же причине камнем преткновения неоднократно становился вопрос о единогласии. Упомянутый выше конфликт между Францией и ее партнерами завершился только после того, как было достигнуто соглашение («Люксембургский компромисс»), в соответствии с которым любой вопрос, рассматриваемый одним из государств-членов как «жизненно важный» для него, может быть решен лишь на основе единогласия и при этом заинтересованное государство обладает правом вето. Это стало одним из кардинальных правил в деятельности ЕС, и только с принятием в 1986 г. Единого европейского акта (ЕЕА) осуществлен частичный переход к решениям большинством голосов. Но данный пункт нового программного документа наверняка еще не раз подвергнется испытанию, и ЕС еще долго будет сочетать обе процедуры голосования – единогласие и квалифицированное большинство.