Текст книги "Катя в Игрушечном городе"
Автор книги: Валентин Берестов
Соавторы: Татьяна Александрова
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
«ИГО-ГО, КАТЕНЬКА!..»
На следующее утро игрушки опять полезли в коробку. Мишка и Курица стояли рядом с Подъёмным краном и ждали, кого он вытащит и какую сказку сегодня расскажут. И вот над коробкой появилась самая счастливая на свете лошадиная морда:
– Иго-го, Катенька! Ты меня любишь? Я тебя очень люблю!
Игрушки вылезли из коробки, окружили Лошадку и потребовали выкуп.
– Выкуп? – не поняла счастливая Лошадка. – Берите что хотите! Берите овёс! Берите попону! Берите конюшню! Оторвите полхвоста! Только бы Катенька было со мной!
Наконец она разобралась, чего от неё хотят, и начала свою сказку.
ВЕРБЛЮЖОНОК
– Я так люблю скакать и так не люблю скучать! Скачешь-скачешь и прискачешь куда-нибудь. Скачешь-скачешь и встретишь кого-нибудь.
Однажды я попала в удивительную страну: солнце, песок и больше ничего…
– Пустыня! – ахнул Ванька-Встанька.
– Солнце, песок и я, – поправилась Лошадка. – Нет, не так. Солнце, песок, я и моя тень. Нет, опять не так. Солнце, песок, я, моя тень и мои следы на песке. Это так приятно – оставлять следы в пустыне!
Вдруг подул ветер. Песок поднялся и полетел. Солнце пропало. Тень пропала. Я скорей назад. Гляжу, нет моих следов. Все пропали, до одного. «Ну, думаю, значит, и я пропала!»
И тут я заплакала.
«Эй! – услышала я сквозь ветер. – Стой на месте и, пожалуйста, плачь погромче. А то я тебя не найду».
Это был Вер…
– Ура! – обрадовался Ванька-Встанька. – Это был Вер-то-лёт! Он всегда всех спасает.
– Нет, Ванька-Встанька. Это был Вер-блю-жо-нок. Он загородил меня от ветра, от колючего песка.
Буря утихла, и мы пошли к колодцу. Там было много верблюдов. Они стояли и пили воду.
Я уже напилась, и ещё напилась, и ещё. А они всё пьют и пьют.
«Верблюды, верблюды, – спросила я. – Зачем вы так много пьёте?»
Верблюды подняли головы, подумали немного и ответили:
«Понедельник!»
«Чего?»
Верблюды опять попили, снова подумали и говорят:
«Вторник!»
«Какой вторник?»
Верблюды попили-попили, подумали-подумали и как заревут:
«Среда!»
Когда они допились до воскресенья, мама Верблюжонка объяснила:
«Мы идём в пески. Там нет воды. Приходится пить на целую неделю вперёд…»
– Вот это заправка! – с уважением сказал Ванька-Встанька.
– А Верблюжонок приедет к нам в гости? – спросила Катя.
– Конечно, приедет, – ответила Лошадка. – Он обещал. Только я, Катенька, всё равно больше всех люблю тебя.
УЛИЧНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
Рассказав сказку, Лошадка привела Катю к себе в конюшню. Там было светло и чисто. На стенах – картинки. На картинках – и поля, и леса, и горы, и сёла, и города.
– Смотрю на картинки, – сказала Лошадка, – и мечтаю о путешествиях.
Ни стола, ни стульев, ни кровати в конюшне не было. Ведь все лошади спят и обедают стоя.
Лошадка надела себе на морду мешок (он называется торбой). Другая торбочка, поменьше, досталась Кате.
И вот стоят они: Лошадка на своих четырёх ногах, а Катя на четвереньках, как настоящий жеребёнок, – и смотрят друг на дружку. Лошадка не спеша жуёт овёс, а Катя вертит своей торбочкой и так и сяк, и рот открывает пошире, и язык высовывает подальше, а достать еду не может. Ведь лицо у неё не такое длинное, как у Лошадки, и рот не на конце, а где-то посерёдке.
Так стояли они и поглядывали друг на дружку, и обеим хотелось что-то спросить. Наконец, Лошадка не выдержала, стряхнула торбу, радостно заржала и сама же смутилась, а потом очень робко спросила:
– Катя, ты меня любишь? Катя кивнула в ответ, тоже стряхнула торбочку, поднялась с четверенек и сказала:
– Мама Лошадка! Что ты положила в торбочку? По-моему, там не овёс, а что-то сладкое. Я даже лизнула!
– Теперь ты навсегда меня разлюбишь, – испугалась Лошадка, – потому что я, глупая, надела на ребёнка торбочку. Там конфеты. Бери их, пожалуйста, руками. Только скажи, ты совсем меня разлюбила или ещё любишь хоть вот столечко?
Увидев, что дочка наелась, и ещё раз услышав, что Катя её любит, Лошадка предложила:
– А теперь поскачем!
Катя встала на четвереньки и приготовилась бежать за Лошадкой. Но Лошадка сказала:
– Ну-ка встань и отряхни ладошки! Ты же ребёнок, а не жеребёнок! Лошадь и человек скачут по-разному: человек на лошади, а лошадь по дороге.
Катя взобралась на Лошадку и стала очень большой, наверное выше Мишки.
– Что нужно сказать, Катенька, чтобы я поскакала? – спросила Лошадка.
– Лошадка-милая-я-очень-тебя-люблю-по-ехали-скорей-пожалуйста-а-то-мне-ужасно-хо-чется-скакать! – ответила девочка.
– Не совсем так, – поправила её Лошадка. – Нужно крикнуть: «Но!»
– Но! – крикнула Катя.
И они поскакали. Сначала трусцой, потом рысцой, а потом и рысью.
А навстречу им неслись дома, башни и мосты Игрушечного города. Они были сложены из мозаики и цветных кубиков. Были даже кубики с буквами: вот совсем круглое «О», а вот похожая на «О», только с отломанным бочком, буква «С».
– Мама Лошадка! – крикнула Катя. – Мишка говорит, что из букв можно не только дома складывать, но и целые слова, например «МАМА».
– Глупости говорит, – не поверила Лошадка, – а ты повторяешь!
Тут появился ветер и начал дуть прямо в лицо. Он всегда откуда-то берётся, если скакать побыстрей.
– Ой, как хорошо! – кричала Катя, – Мама Лошадка, я тебя очень люблю!
Дома слились в один разноцветный забор, похожий на радугу.
– Иго-го! – радовалась Лошадка.
– Эге-гей! – кричала Катя.
И вдруг, заметив скачущую Лошадку, отчаянная Курица зажмурила глаза, вытянула шею и помчалась наперерез. (Она всегда так делала, увидев, что кто-то едет.) За Курицей бежали цыплята. Вот сейчас, сейчас они попадут прямо под копыта.
А Лошадка ничего не заметила. Как раз в эту минуту она повернула голову и спросила:
– Катя, ты меня любишь?
– Лошадка, миленькая, стой! – кричала Катя. – Ну, пожалуйста!
Лошадка продолжала скакать. Ведь она забыла научить Катю короткому слову «Тпру!», которым останавливают лошадей. И тогда Катя на полном скаку спрыгнула вниз. Лошадка остановилась. Курица с цыплятами были спасены.
А по улице уже мчалась и гудела «скорая помощь».
БОЛЬНИЦА
Откуда только взялся в Игрушечном городе такой чудесный Доктор, круглый, весёлый, румяный?
– Срочно нужна операция! – сказал он, осмотрев Катю. – Главное – не плакать.
– Я не плачу, – ответила Катя. – И ты не плачь, Лошадка. Я скоро поправлюсь, и мы опять будем кататься.
Доктор усадил Катю в «скорую помощь», мотор загудел, и они поехали в больницу.
Катю положили на стол.
– Ланцет! – командовал Доктор. – Пинцет! Клей! Кисточку для клея! Карандаш! Краски! Кисточку для красок! Вымыть кисточку! Лак! Готово!
Катю положили в постель, поставили градусник и дали целую ложку сладкой микстуры.
Пришли матрёшки в белых халатах, принесли пряников. Пришёл Мишка (в халате он сделался Белым Медведем), принёс малинового варенья. Прибежал Бобик в белом халатике, притащил в зубах конфету «Ну-ка, отними!». Зайчик принёс морковку и очень не хотел отдавать халат, в нём хорошо зимой, на снегу не видно. Пришёл вежливый Пингвин, сел на краешек кровати, передал привет от всех пингвинят вместе и от каждого в отдельности, угостил больную леденцами.
Мартышка, тоже вся в белом, вскочила – алле-гоп! – прямо в открытое окно, схватила вазу, сунула в неё (вверх ногами!) огромный букет, а потом накинулась на Доктора с вопросами: «Ну что? Ну как?» И от волнения съела вместе с кожурой весь банан, который принесла Кате в подарок.
Потом Доктор разрешил на минуту снять больничную крышу, с высоты раздался голос:
«Не стой под грузом!» – и на тросе в палату спустилось эскимо.
Лошадка и Курица не пришли, им было совестно. Зато из конюшни доставили мокрый от слёз пакет с картинками, а из курятника – кукурузные хлопья и при них записку.
– Пишут, как курица лапой, – проворчал Доктор, но с Мишкиной помощью кое-как разобрал записку и прочёл её Кате: – «Учу правела личного двежения прости заправляйся жду ответа как воробей лета твоя Кура».
«А Ванька-Встанька так и не навестил больную, – думали игрушки. – Наверное, укатил куда-нибудь на своей Машине».
Когда все ушли, Доктор поставил Кате градусник, подождал немного, вынул градусник и обрадовался:
– Ура! Ура! Температура не низкая, не высокая, а в самый раз! – И начал стряхивать градусник – раз-два! раз-два! При этом он то подпрыгивал, то кланялся, то раскачивался из стороны в сторону.
Катя засмеялась.
– Зарядка, – объяснил Доктор, продолжая стряхивать градусник. – Боюсь потолстеть.
Девочка незаметно уснула. И ей приснилось вот что.
Дверь отворилась, и в палату вошли бокалы и рюмки. Они были без халатов и без подарков, шли на цыпочках и негромко звенели:
«Дзинь, наша драгоценная! Дзинь, наша хрустальная! Уронили тебя, бедную. Но мы – дзинь-дзинь! – заберём тебя отсюда и насовсем спрячем за стеклянную стену. И тогда – дзинь! – больше никогда – дзинь-дзинь! – с тобой ничего не случится, не приключится, не сделается и не произойдёт».
«Мне вставать нельзя, – испуганно сказала Катя. (Ей совсем не хотелось возвращаться за стеклянную стену.) – Я ведь ещё не поправилась».
«Сейчас – дзинь! – мы тебя излечим и сию же минуту – дзинь-дзинь! – унесём с собой! – сказали бокалы и рюмки и давай стукаться друг об дружку стеклянными лбами, звеня и приговаривая: – Твоё здоровье! Твоё здоровье!»
Катя в ужасе проснулась и очень обрадовалась, что рядом никого нет. Кроме круглого, весёлого, румяного Доктора. Он как ни в чём не бывало пыхтя стряхивал градусник.
ГДЕ БЫЛ ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
Всю ночь Доктор не присел, не прилёг, следил, хорошо ли Катя спит, не нужно ли ей лекарства. А утром он был такой, как всегда, – румяный, весёлый, бодрый.
– Ну-с, больная, вы больше не больная! – сказал он, проводив Катю до крыльца. – Привет вашей маме или вашему папе, смотря кого вам сегодня вытащат.
Девочка поблагодарила милого Доктора и бросилась к Лошадке, которая ждала с тележкой. В тележке сидели игрушки.
– Доктор! Дорогой Доктор! – кричали они. – Поехали с нами!
Но у Доктора были свои дела. Он сел в «скорую помощь», включил мотор и вдруг запел во всё горло:
За лягушкой хворою
Послали «Помощь скорую».
А лягушка увидала врача,
Испугалась и дала стрекача!
С этой песней он обогнал тележку и скрылся из виду.
У коробки Катю встречал Подъёмный кран и радостно махал флажком. Рядом Ванька-Встанька как ни в чём не бывало мыл Машину. В луже под Машиной плескались пингвинята и кричали: «Океан! Океан!» А по берегу лужи носились цыплята и пищали: «Ки-ки-вам! Ки-ки-нам!»
– Такой-сякой! – накинулись на Ваньку-Встаньку Матрёшки. – Что ж ты Катеньку не навестил? Только о своей Машине и думаешь! Исключить его из игры!
Но тут они увидели, что Ванька-Встанька смывает с Машины красный крест, а в кабине лежит белый халат. Так вот почему Доктор ни разу не присел и не прилёг, а Ванька-Встанька не навестил больную!
– Пусть он за это будет Катиным папой! – закричали игрушки. – Без очереди! Ванька-Встанька, забирай свою дочку!
– Ура! – закричал Ванька-Встанька. —
Мы с тобой поедем, доченька моя,
Мы с тобой поедем в дальние края!
И он распахнул перед Катей дверцу кабины.
– Дяденька, а сказку? – закричали пингвинята, вылезая из лужи.
– Рассказать, что ли, как мы с Машиной в космос летали? – почесал в затылке Ванька-Встанька.
– Игрушки в космос не летают! – перебил Бобик, – Зато собаки летали! Даже раньше, чем люди.
– Как знать, глубокоуважаемый Бобик, – заметил Пингвин. – Привозят же игрушки к нам, в Ледовитую Пингвинию.
– Это ещё зачем? – удивился Бобик. – Ребят там совсем нет, ни одного. Туда только собак привозят.
– Игрушки тоже, – ответил Пингвин. – Папы смотрят на них и вспоминают про детей.
– И космонавты берут игрушки, – сказал Ванька-Встанька. – На счастье. Меня сам Главный Конструктор поместил в Ракету. И сказал: «Лети, герой!» Ну, я и полетел. Только взлетели, меня как прижмёт, как начнёт давить. Но я, сами понимаете, устоял.
– Это были перегрузки, – догадался Подъёмный кран.
– А потом пол и потолок перепутались, и я решил: «Ну, всё! Я больше не Ванька-Встанька». Представляете себе? Я лежал! Честное слово, лежал! На каком хочешь боку, и на спине, и на животе, и висел вниз головой, и носился по кораблю как пух.
– Состояние невесомости, – пояснил Подъёмный кран.
– Оно самое! – закончил Ванька-Встанька и посадил Катю в Машину.
– Батюшки светы! – кинулись за ним матрёшки. – Сказку не рассказал, а Катеньку увозишь!
– Вы что? – ответил им Катин папа. – Ванька-Встанька лежит, Ванька-Встанька летает как пух, и это вам не сказка? Поехали, дочка! Нам некогда.
УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Сначала Ванька-Встанька решил заехать в гараж. Нужно кое-что проверить перед дальней дорогой. Он въехал в открытые ворота и остановил Машину, не выключив мотора.
– Ну, – сказал он Машине, – всё ли у тебя в порядке, как ты себя чувствуешь перед путешествием?
В ответ Машина чихнула: «Апчхи!» Ванька-Встанька тут же выключил мотор и спросил у Кати:
– Что нужно делать, дочка, если мотор чихает?
– Ой, – смутилась Катя, – совсем забыла! Нужно сказать: «Будь здорова, Машиночка!»
– Нужно хорошенько всыпать водителю! – проворчал Ванька-Встанька, надел комбинезон и полез копаться в моторе.
Катя тоже вылезла из Машины.
Гараж был просторный, светлый. Кругом разные полки, полочки и ящики, где аккуратно размещалась всякая всячина: винтики, болтики, шурупы, гайки, гаечные ключи, просто ключи, подшипники, отвёртки, долото, напильник, паяльник, сверло и ещё много чего.
Катя стала играть в детский сад с блестящими винтиками, построила их парами, повела на прогулку. Потом играли в мяч, им был самый маленький подшипник.
– Паяльник! – услышала Катя голос, которым говорил Доктор на операции. – Нет, лучше напильник!
Катя схватила напильник, кое-как дотащила его до Машины и увидела необыкновенную картину: Ванька-Встанька лежал, да-да, именно лежал под Машиной, упираясь в неё макушкой.
– Путешествие несколько задерживается, – сообщил он, – Любишь кататься, люби и саночки чинить. Мотор у нас теперь в порядке, но боюсь, не полетел бы задний мост.
Ванька-Встанька взял у Кати инструмент и снова начал работать. Это дело ему так нравилось, что он опять запел:
Мы с тобой поедем, Катенька моя,
Мы с тобой поедем в дальние края!
– Тут подкрутим, – ворковал Ванька-Встанька из-под Машины, – тут подвинтим, тут приладим, а тут… тут мы кое-что присобачим. Дай-ка сюда кусачки!
Теперь Кате было уже не до игры.
– Отвёртку! Гайку! – только и слышалось из-под Машины.
Наконец Ванька-Встанька вылез, вытер руки ветошью, поглядел на Машину, потом на Катю и сказал:
– Да, Катенька. Путешествие – увлекательная вещь!
После этих слов он преспокойно снял с Машины колесо и поставил вместо него кубик с буквой «Ж» и большим чёрным жуком.
– Чтобы шина у нас не подкачала, – объяснил Ванька-Встанька, – мы возьмём и сами её подкачаем. Тащи-ка насос!
Прошло время, и уже все четыре колеса валялись на полу. Машина стояла на трёх кубиках и одном спичечном коробке, а Ванька-Встанька деловито отвинчивал руль. Он забыл про Катю, про всё на свете и до того увлёкся работой, что Катя подумала: «Наверное, чинить Машину куда приятнее, чем на ней ездить!»
Она села на круглую шину и слушала, как неутомимый Ванька-Встанька то весело насвистывает, то напевает:
Мы с тобой поедем в дальние края,
Милая, хорошая Машиночка моя!
– Эй, кто тут? Подкати баранку! – вдруг услышала Катя.
Девочка сбегала к матрёшкам и вкатила в распахнутые ворота гаража бублик с маком.
– Что это? – удивился Ванька-Встанька. – Я же просил баранку. Ну какую верчу, когда еду.
– А это бублик, – ответила Катя. – С маком. Ешь, ты же ещё не обедал.
Ванька-Встанька разделил с Катей бублик. Они примостились на колёсах и принялись жевать.
– Молодчина, дочка! – похвалил Катю Ванька-Встанька. – Спасибо тебе! Перед дальней дорогой нам с тобой не мешает подзаправиться. Эх, жизнь на колёсах!
Ночью, закончив работу, довольный Ванька-Встанька со всех сторон оглядел свою красавицу Машину и пошёл за ветошью, чтобы вытереть руки.
На куче ветоши сладко спала маленькая девочка. Ей снилось увлекательное путешествие.
МАТРЁШКИ ЖДУТ ГОСТЕЙ
Каждое утро в коробку залезали три матрешки, а четвёртая почему-то оставалась дома.
И вот наступило утро, когда Подъёмный кран вытащил из коробки самую большую Матрёшку.
– Сестрица! – зычно крикнула она, держась за трос. – Вот и на нашей улице праздник! Жди гостей дорогих!
– А ты, сестрица, – ответили с Матрёшкиного двора, – сказочку-то тяни, тяни, а то пироги не поспеют!
Так вот, оказывается, почему одна из матрёшек каждое утро оставалась дома: это она дом к празднику готовила – пол мела, пироги пекла, самовар ставила, на стол накрывала, Катю поджидала.
– Какую сказку расскажем, сестрицы? – пискнула маленькая Матрёшечка. – Про козлёночка, что ли?
– Про козу-дерезу рогатую, бодатую, – пропела средняя.
– Про козла! – сказала, как отрубила, большая Матрёшка.
ДОМОВИТЫЙ КОЗЁЛ
Жил-был Козёл. Сам лохматый, головой бодатый, бородой кудреватый, а главное – домовитый, любил в доме порядок.
Пришёл он к сестре Козе, капусту жуёт, бородой трясёт, козлят ругает, хозяйку поучает:
«Еда не вкусна, изба тесна, дети невежи – брыкаются да бодаются».
«Играют они. Маленькие ещё! – отвечает Коза. – Друг дружку ведь бодают, а не тебя».
«Всё равно нет у тебя порядка, – говорит Козёл. – Не смыслишь ты в хозяйстве ни бе ни ме».
Пришёл Козёл к Свинье, у лоханки примостился, досыта угостился и ворчит:
«Хлев, а не изба. Стены вытерты – брёвен не видать. Стола нет, из лоханки угощают».
«А это, батюшка, и есть хлев», – отвечает Свинья.
«Оно и видно, – говорит Козёл. – Нет у тебя порядка. В хозяйстве ты ни бе ни ме».
Пришёл Козёл к Зайцу в лес, поел заячьей капусты и ворчит:
«Ну и капуста у вас, у зайцев, – одно название! Невежа ты, Косой! В дом не пустил, под кустом угостил, порядка не знаешь, в хозяйстве не смыслишь ни бе ни ме».
«Мой дом под любым кустом, – отвечает Заяц. – Какой облюбую, в том переночую. А тебя, Козла, знать не хочу!» И ускакал.
Тут Лиса выходит:
«Верно, Козёл. Пустой народишко – зайцы. Будь у Косого дом – я б к нему в гости; сели бы рядком, потолковали ладком. Идём ко мне!»
Приходят. Видит Козёл: в земле дыра, да не одна, – это и есть Лисий дом. Козёл и говорит Лисе:
«По лесу шастаешь, богатой шубой хвастаешь, а у самой земля вместо крыши, живёшь хуже мыши. Не смыслишь ты в хозяйстве ни бе ни ме!»
«А ты меня, глупую, поучи!» – говорит Лиса.
Козёл и рад:
«Ну, слушай. Гость пришёл, перво-наперво ставь угощение. Где оно у тебя?»
«А вот где! – отвечает Лиса. – Волк, Медведь, идите Козла драть!»
Козёл – из лесу вон. Уже он в деревне, а всё чудится: Волк догоняет, Медведь топочет. Козёл в одну избу, в другую, в третью – заперты. А в четвёртой дверь настежь. Козёл – туда. Заперся, огляделся и за своё:
«Скатерть изжёвана, занавески измочалены, пол не метён, потолок не белён, и дверь настежь. Растяпа тут живёт, порядка не знает, в хозяйстве не смыслит ни бе ни ме. Придёт, я ему задам!»
Ждёт Козёл поджидает, ногами переступает, бородой трясёт – никто не идёт. Ладно. Решил он поспать, скок на кровать, а над кроватью портрет хозяина: сам лохматый, головой бодатый, бородой кудреватый. Козёл-то своего дома с перепугу не узнал, – закончила большая Матрёшка.
– И стал Козёл пол мести, половики трясти, – запела вторая сестра, – занавески стирать, гостей созывать.
– И мы там были, – запищала маленькая Матрёшечка, – чай с мёдом пили, с лепёшками, ватрушками, пирогами, плюшками!
– Фрр! – удивился Мишка. – Почему это от сказок всегда есть хочется?
КАТЯ У МАТРЁШЕК
– Сестрицы! – послышалось с Матрёшкиного двора. – Ведите гостей!
У калитки гостей поджидала четвёртая сестра, та самая, которая оставалась дома и стряпала. Катю она встретила хлебом-солью. Хлеб и соль были, конечно, не настоящие: вместо каравая пряник, вместо солонки конфета.
Взяла Катя хлеб-соль, а матрёшки окружили девочку и запели:
Было, было нас четыре,
А сегодня стало пять.
Скоро Катеньку Матрёшкой
Станут люди величать.
И все пошли в сад, где под яблонями да грушами был накрыт стол. А на столе самовар кипит, стоят чашки да плошки, лежат вилки да ложки. Полные блюда пирогов: с грибами, с малиной, с луком, с маком – ешь со смаком! И с черемухой!
– Ой-ой! Я боюсь! Боюсь, Катя насовсем останется тут, – сказал розовый Зайчик, заедая пирог с капустой пирогом с морковкой. – И станет она до того упитанной – от матрёшек не отличишь!
– Она останется у Пингвина, – вмешался Ванька-Встанька, грызя баранку, – научится всяким словам: «Я полагаю», «Разумеется», «Крайне сожалею» – и станет до того воспитанной – не подступишься!
– «Упитанной»! «Воспитанной»! – передразнила Мартышка, прыгая по деревьям и тряся прямо на стол яблоки и груши. – Ничего подобного! Катя станет хорошенькой маленькой Мартышечкой, неупитанной и невоспитанной!
– Это ты брррось! – рявкнул Бобик.
Мартышка тут же запустила в него грушей. Пёс зарычал и кинулся на обезьянку.
– Ко мне, моя собачка! – послышался голос, который Бобик узнал бы из всех голосов на свете.
Пёс подбежал к Кате, сел рядом, и все пироги, все кусочки сахара сделались гораздо вкусней, потому что Бобик получал их из Катиных рук.
Проводив гостей, сёстры стали убирать со стола. Принесли четыре полотенца: большое, поменьше, ещё поменьше и совсем крошечное. Поставили тазы: маленький, побольше, ещё побольше и совсем громадный. Большая Матрёшка мыла блюда из-под пирогов, вторая сестра – тарелки, третья – чашки с блюдцами, маленькая Матрёшечка – вилки и ложки, а Кате достались чайные ложечки.
И вот четыре Матрёшки взяли скатерть за четыре угла, четыре раза тряхнули её и сложили вчетверо. Уборка была закончена.
Сёстры сели на скамеечку под яблоней и стали глядеть на свой дом. Он был нарядный: крыша с коньком, крыльцо с козырьком, наличники резные, ставни расписные, одно окошко маленькое – для маленькой Матрёшечки, другое побольше, третье – ещё больше, а четвёртое, самое большое, – для самой большой Матрёшки.
– Солнышко ещё не село, – сказали Кате сёстры. – Подождём. А то страшно домой идти.
Катя удивилась: страшно выходить из дому ночью, да ещё одной. А идти домой днём вместе с родными – чего ж тут страшного?
– Дом заколдованный, – шёпотом объяснили матрёшки, – вот и страшно. Пока вечер, всё хорошо, а как утро, сразу ссориться начинаем, хоть из дому беги.
– И в других домах иногда ссорятся, – сказала Катя.
– Батюшки светы! – ахнули матрёшки. – Выходит, не у нас одних дом-то заколдованный! И вечером тоже ссорятся? А мы – нет. Вечером мы не ссоримся.
Солнце зашло. Матрёшки закрыли ставни и пошли в дом.
Катю уложили на печи, а сами разобрали широкую постель с одеялом из разноцветных лоскутков, взбили подушки: большая Матрёшка – красную подушку, вторая сестра – синюю, третья – жёлтую, а маленькая Матрёшечка – розовую подушечку, – пожелали Кате приятных снов, пошептались, пошушукались и уснули.
Когда Катя проснулась, на улице лаял Бобик и смеялись пингвинята, а в доме матрёшек было совсем темно. Девочка потихоньку оделась, слезла с печки, нашла дверь и бегом на крыльцо. Утро было чудесное!
Катя взяла лесенку и пошла открывать ставни: пускай солнышко само разбудит сестёр. Не успела она распахнуть последний ставень, а из дома (значит, он и вправду заколдованный) уже неслись крики и брань.
Девочка вбежала в дом.
Каждая Матрёшка стояла у своего окошка.
– Пожар! Пожар! – гудела, как колокол, большая Матрёшка. – Хватай топор, давай отпор! Хватай ведро, спасай добро!
– Продери глаза, сестра! Дождь идёт как из ведра! – пела вторая Матрёшка. – Туча синяя всё небо закрыла.
– Протри глаза получше! Какая тебе туча! – тараторила третья. – На улице жарища, пылища, духотища, выйдешь – упаришься!
– Зорька розовая разгорается, роса легла, – пищала маленькая Матрёшечка. – Выйдешь, ноженьки промочишь!
Катя пригляделась и поняла, что каждая Матрёшка говорит правду. Ведь в окнах у них были цветные стёкла: у большой Матрёшки – красное, у второй сестры – синее, у третьей – жёлтое, а у маленькой Матрёшечки – розовое окошечко. Вот они и видели: одна – пожар, другая – синюю тучу, третья – жаркий день, а маленькая Матрёшечка – розовую зарю.
Ни одна от своего окна не отходит, в другое заглянуть не догадается, оттого и спорят, потому и ссорятся.
Катя распахнула дверь и сказала:
– Матрёшечки милые! Гляньте сюда! А потом поменяйтесь местами, загляните во все окошки по очереди!
Поглядели сёстры в дверь, ахнули и стали бегать от окна к окну.
Тут матрёшки помирились и давай целовать Катю:
– Спасибо тебе, умница! Расколдовала ты нас, бестолковых!
