Текст книги "Крылья за спиной (СИ)"

Автор книги: Валентин Берсенёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Мать моя женщина. Знает! А потому, когда я принялась ему диктовать своё жизнеописание ни слова удивления, ни жеста, ни улыбки. Хотя, чего тут такого, ну был мужиком, и что? Сейчас-то я кто? Девушка, пока не женщина, в конце концов. Такой теперь навечно и останусь. Внешне, и внутренне. Интересно, а он в самом деле, такой каменный?

Кстати, стоит пояснить, почему писать стал он, а диктовать я. Одно дело нацарапать пером отчет о полёте, а другое практически бесконечную сагу про себя и кучу разного. Описки, кляксы, шибки. Миньён терпел-терпел, терпе-терпел потом не выдержал, и сказал, что если я мол продолжу так писать, то мы закончим лет через пятьдесят. И теперь я диктую, а Миньон сидит и пишет. Закончив подробное описание моей прошлой жизни, он подозрительно посмотрел на меня и спросил, почему каждый раз называя его по имени, я давлю в себе смешок. Желая, чтобы он размялся и просто отдохнул от писанины, я взяла и раскрыла ему страшную тайну его имени. То есть поведала содержание мультика «Гадкий Я». Настроение у него сразу изменилось, сначала он нахмурился, потом с минуту обиженно посмотрел на меня, и наконец, не выдержав, расхохотался.

– Ну и язвы же у вас там мультики делают.

Я взяла лист бумаги, карандаш и нарисовала несколько фигурок из когорты  этих мультипликационных мастеров. Миньон полюбовался на  картинку, и положил лист в свою планшетку. – На память.

– Ну что, продолжим? – предложила я. – Теперь давай поговорим  о технике.   Говорят, что при сложении мелких камней можно создать высокую башню. Извини, но сведения будут не точные, многие придётся уточнять, и проверять. Также возможно я буду перескакивать с одного на другое. Придётся нам, потом сидеть и систематизировать записи по темам. Итак, танки.

И я словно уйдя в себя, вывалила на моего писца огромный завал из разнообразных сведений и даже слухов, которые я когда-то и где-то услышал или прочёл в своей реальности. Тут было про командирские места и башенки из-за отсутствия, которых командиру танка приходилось рисковать жизнью, выглядывая из люка под огнём. Про цвет командирской формы и нашивок выделяющих их из солдатского состава, помогающие немецким снайперам легко отличить их от рядовых и выбить. Про стрельбу зажигательными пулями по канистрам с запасом горючего на немецких танках. О вставлении в ленты к зенитным орудиям и пулемётам особых трассирующих снарядов и патронов, чтобы было легче целиться. Об особых примерах сопровождения колон зенитками, с заездом вперёд на километр, другой. О создании специальных артиллерийских засад против ударных кулаков танковых немецких клиньев в подходящих для этого местах. Про отделение авиационных соединений в отдельный род войск со своими штабами, полёты парой и разные другие лётные наработки наших асов.

Много чего наговорила, даже сама удивилась, сколько же всего я оказывается всего помню, про ведение войны. Заметив, что Миньон всё чаще разминает руку и пальцы, я предложила ему остановиться и сделать паузу. А пока просто поговорить, о чем либо другом, ну скажем о городе, о кино, о театре. Какие парки, красиво в них или нет. Всё равно мне всего за один раз не вспомнить, я ему так и объяснила. Что возникшие ассоциации с чем либо, посторонние мысли, или увиденное случайно, может подтолкнуть память к новым воспоминаниям.

Миньон встал и вдруг прошёлся по кабинету колесом. Ого, а он у меня парень не простой. Сильный и ловкий. И вообще сейчас бы на воздух, по улицам погулять, на Москву всерьёз посмотреть. А то чего я за столько времени по идее видела. Землю с неба, мессеры? Ну и аэродром в небольшим его составе. Всё! Смешно. Надо бы потом поинтересоваться, не хочет ли кое-кто данный кабинет превратить в мою клетку? Я вот не согласна. И потом, зачем привлекать ко мне внимание, устанавливая пост у этого кабинета.

–  А не пора ли нам на обед, – посмотрев на часы, спросил меня мой секретарь. – По-моему так в самый раз.

– Точно, а то вон какой стал, худой и бледный, как тень отца Гамлета. – пошутила я.

Мы вышли, Миньон закрыл кабинет на замок и опечатал двери, постовой осмотрел печать и кивнув, отпустил нас. И тут по зданию раздался звук сирены.

– Налёт, придётся спуститься в бомбоубежище, объявил мне спутник. – Айда, нам прямо по коридору и вниз по лестнице.

Всё таки судьба попаданцев словно нарочно сталкивает их, то есть нас, с теми о ком приходится докладывать Сталину. Мы с Миней, в душе я уже переименовала Миньона в Миню, так мне было проще, спускались по лестнице, когда во дворе что-то хорошо рвануло. Наверно это была бомба, и в этот момент почти оттолкнув меня локтем, обгоняя нас, вниз по лестнице пробежал некто полноватый, явно не маленький чином, лысоватый мужик в форме. Блин, как же больно толкается эта зараза. Я не упала, только потому, что уцепилась за Минин локоток. И не извинился паразит.

– Минь, – шепнула продолжая идти. – Кто это меня в боевом угаре сейчас чуть не сшиб?

– А этот, как его. По-моему, фамилия у него Хрущёв.

– Оп-па, сам Никита Сергеевич. Ясненько. Так вот ты мне про него обязательно потом напомни. Хоккей?

– Какой хоккей!

– Прости Минь, у нас слово хоккей в некоторые моменты разговора заменяет слова – хорошо, согласен, отлично. А вообще-то это игра такая. Придумана она в Канаде. Соревнуются две команды. Состав: Атакующие. Защитники и вратарь. При чем, все игроки на коньках. В руках деревянные клюшки, я потом нарисую. Нужно им этой клюшкой вести по льду плоскую резиновую шайбу. Шайба в виде толстой круглой и плоской коробки из под Монпансье. Ну, леденцы такие сосательные. Разноцветные и вкусные. Вот.

Мы вошли в бомбоубежище, и я даже присвистнула от удивления. Однако!

– А тут в кремлёвском бомбоубежище уютненько. Не лавки стоят, а стулья. Столы, даже кабинеты есть. Неплохо. Давай в уголок присядем, и я продолжу рассказывать. Так вот, задача игроков загнать шайбу в ворота противника. Ворота не особо большие. Прямоугольник полтора на два метра, глубиной сантиметров восемьдесят, вроде. У вратаря шлем с сеткой-решеткой на лице, на ногах толстенные такие щитки … вот ерунда какая, не помню названия. Короче прошитые пухлые, но жесткие подушки до середины бедра, на руках перчатки. Они разные. Правая для удержания особой клюшки со щитком, закрывающим кисть. Левая она тоже со щитком, но дополнительно снабжена ловушкой с сеткой. Вратарю ею можно шайбу рукой ловить. У меня дома была запись игр, когда наши с канадцами резались. Вот это накал, игра была супер. Наши тогда выиграли. А бокс с кубинцами, тоже класс. В последнее время наши мужики, кроме женских сборных, везде проигрывали. И в футбол, и в хоккей. А вот женщины, те тянули с олимпийских игр и золото и серебро. Правда, в связи с напрягом в политике, их стали больше засуживать, приписывать, что они используют допинг. Ты бы видел Миня наших гимнасток. Одна Ольга Корбут чудеса творила. Такую страну наши руководители буржуи, прости за слово, просрали…  .

Миньон сидел, молча слушал эту странную девушку, а всё его существо протестовало. Нет, этого не может быть! Неужели в том мире это возможно, при всех их знаниях, и достижениях.  Не стало страны, за сосуществование которой заплачена страшная цена. Так просто, даже не сопротивляясь. А ведь передним сидит не монстр, почти девочка, уже красивая, которая только расцвела. Ей бы любить, а она мало того, что воевала, так ещё и пришла черт знает откуда. Ему хотелось обнять её, спрятать на своей груди и закрыть от всего того о чем она ему рассказывает.

– О, вот и отбой. Пошли в наши пенаты. Минь. Ты что расстроился из-за того, что я тебя Миней стала звать? Прости, но я немного подумала и решила, что имя Миня звучит мягче и проще.

– Да, нет, Валь. Миня тоже нормально. Меня так в детстве мама завала, – мы подошли к дверям, Миньон проверил печать и открыв дверь, пропустил меня внутрь. – А можно вопрос?

– А чего обижаться.  Давай уж. Правда она многое ставит на свои места.

– Валь, вот ты там … у себя … была мужчиной возрастом за тридцать, а тут тебе восемнадцать и ты девушка. Ты вот себя как, чувствуешь? Моложе? Как оно, стать женщиной? Я понимаю, ты уже привыкла к одежде, к потребностям нового тела, но вот твоё сознание, оно уже совсем приняло новую тебя? Готова ли ты принять своё предназначение? Ведь не вечно же тебе одной быть, вот встретишь человека … парня хорошего, замуж за него пойдёшь?

– Ну, ты Миня и спросил. Не нашёл вопроса полегче, – я поморщила лоб. И проведя руками по себе посмотрелась в зеркало. Там стояла девушка в форме. Ладненькая, я бы сказал красивая, с аппетитными местами всё у неё было вроде в порядке.

– Да Минь, я привык к своему новому телу, и даже вихлянию попой. Привык к женскому белью. Но это нормально и естественно для этого тела. И чулки, и лифчик с панталонами я тоже ношу уже без глупых мыслей.  Спокойно моюсь в женской бане не испытывая ни капли дискомфорта или стыдливости. Никаких мыслей мужика, в женском отделении более не возникает! Я просто девушка без комплексов. Это нормально. Ну а чувства? Не знаю, но прямо скажу, я смотрю на мужчин, и во мне покамест ничего не ёкает, не щемит, и прости за интимность в трусы от желания получить от мужчины толику удовлетворения, как говорят, я соком не истекаю. Прости если грубова-то прозвучало, но я предпочитаю выражаться прямо. Надеюсь, ты меня понял. И забудем эти вопросы. Не было их, хорошо?

Миньон слегка покраснел, потом собрался с мыслями и кивнув ответил. – Не было. Ты просто девушка и всё. А теперь другое, почему ты хотела напомнить тебе о Хрущёве?

– Ну, Минь тут дело такое. Никита Сергеевич у нас стал преемником товарища Сталина, его прозвали кукурузником …  .

Глава 12.

– Погоди Лаврентий, это что получается, такая здоровенная куча претендентов будет пытаться сесть на моё место?

– Да Коба. Мы проверили всех, кого наша попаданка вспомнила. И Хрущёва, и Брежнева, всех кто сейчас далеко и не так далеко от власти. Кто потом станет членом будущего ЦК компартии. Уверен, характеристики на иных оказались точны как никогда. Сомнения вызывает Брежнев, он пока молод, а время меняет людей.  Грызня за власть у потомков будет не шуточная. Но в начале, вам дадут умереть, не подпустив врачей, а меня потом расстреляют. Как сказала эта девочка, они просто сольют страну в унитаз.

– Можно конечно кое кого расстрелять сейчас, или  тихо отправить на другие посты, но это не совсем тот выход, временный. Тут надо применить что-то кардинальное. Вызови-ка нашу попаданку ко мне, скажем … завтра вечером. Возможно, у неё есть мысли на этот счет.

Минула неделя, пошла вторая, мы с моим Миньоном сидели как рабы на галерах в моём кабинете–камере и писали, писали, писали. И ни разу никто не пришёл и не сказал, мол хватит трудиться, пора бы вам и выходной устроить, такая работа на износ, она вредна. Настал момент, когда я почувствовала, что дольше уже так уже не могу, взорвусь. Даже летая, я как-то успевала развеяться, зарядиться окружающим меня отношением людей, я могла пройтись по лесу, сбросить усталость, просто гуляя и собирая грибы. Лесного воздуха могла хлебнуть! А тут четыре стены давили и давили на мозг. Получилось, что меня закрыли тут и словно забыли.

Сегодня я не встала. Вообще. Осталась лежать на своём диване, и даже не пошла на завтрак. Сильно болела голова, и было весьма похоже, что уже на подходе мои критические дни. Я сказала Мине, что ничего сегодня с писаниной не выйдет, я просто не в состоянии. Голова не работает, и вообще мне плохо. Я хочу на воздух, хочу в парк, в небе наконец полетать, и пусть все-все вплоть до самих самых катятся к чертям. А-то видишь ли заперли птичку в клетку и хотят чтобы она им пела. Отстаньте. Вон я по-этому дурацкому кабинету целыми днями в сапогах хожу. Зачем? А могла бы на базаре себе простые туфли купить. В баню хочу! Бельё сменить хочу! Да, сейчас я обыкновенная женщина и мои перепады настроения тоже влияют на меня. Вот и иди дорогой мой охранник Миньён Батькович, к лешему, и посоветуйся там со своими старшими товарищами, что можно сделать, что бы хоть как-то изменить жизнь младшего лейтенанта Валентины, а то она скоро плюнет на всё и сбежит на фронт. Проваливай Миня. И таблетку от головной боли принеси!

– Что, так и сказала?

– Да, товарищ нарком.

– Сильна девочка, и действительно, посадили детку в клетку, и петь заставляем. А птицы в клетках долго не живут, умирают. Вот и о кабинете камере она тоже правильно сказала. Надо бы вас поселить куда ни будь. Я над этим подумаю. Короче, сейчас берёшь её, и везёшь в эту больницу, – Берия написал на бумажке адрес и отдал её Миньону. – Я сейчас туда позвоню, вам предоставят отдельные палаты по соседству. Пусть её там обследуют, хуже от этого не будет. Гулять?  Можете. Там рядом парк есть, ну и по самому городу тоже прогуляйтесь. Впечатления это ей на пользу. Охрана будет рядом. Самочувствие этой девушки очень важный аспект в работе с ней. А-то мы переусердствовали. Нехорошо. Я из-за войны забыл что, она женщина, а они вообще-то отличаются от мужчин и психологически и физиологически. Идите лейтенант, идите и лечите свою подопечную.

Господи, как же хорошо-то на улице, воздух в здешнем парке не отравлен дымом производств и буквально опьяняет. Снег хрустит, в небе солнце яркое-яркое. Обалдеть. Первая половина дня занята всякими медицинскими проверками, анализами, мне сделали массаж, потом поставили какие-то уколы, взяли кровь.

Мама родная. Сегодня я в первый раз в жизни уселась в гинекологическое кресло! Меня осматривал мужчина. Мужик! И почему гинекологами, как правило, работают одни мужчины? Впрочем, со мной обошлись аккуратно, большой боли не было. Каким-то металлическим предметом, но явно подогретым, мужчина раздвинул мою дырочку и заглянул в меня, потом потрогал внутри пальцем и сказал, что у меня там всё в порядке. Я могу спокойно начать вынашивать ребёнка, если конечно захочу иметь детей. Сейчас самое время, мой организм полностью готов для этого.

М-да. Организм-то готов, а вот я сама пока совсем даже не готова. Я и рожать? С ума можно сойти. Нет, рано, да и для зачатия мне вроде как нужен мужчина. И желательно не чужой! Никак не любовник, а муж! Человек, с которым я сама захочу жить вместе и даже делить с ним постель. Сама! А я себя под другим мужчиной, просто как-то пока не представляю. Совсем. Это до чего мне надо докатиться, чтобы захотеть позволить раздвинуть мне ноги и войти в меня тем, что когда-то было и у меня.  Это же просто абсурд. А пойду-ка я лучше со своим Миней в парк погуляю. Прочь дурацкие мысли, прочь, прочь.

 

– Мы провели полное обследование девушки. Вы говорили она лётчик, товарищ нарком, это заметно. Физиологически она здорова, есть легкое психологическое  отклонение в поведении. Она лидер по жизни, что у женского пола редкость. Некоторые реакции у неё почти мужские. В эти последние дни у неё обновился менструальный цикл, ну тут как у всех. Лёгкое недомогание, тянущие боли внизу живота. Стандартное состояние в её годы. Но на этом фоне проявляется и другая картина. Она вошла в возраст, когда ей как женщине для сохранения психологического баланса необходим контакт с мужчиной. Ну, вы понимаете, о чем я говорю, товарищ нарком. Причем желательно регулярно. Ваша Валентина человек немного импульсивный и если такового выхода не найдётся, она может обрести так сказать, новые черты характера. Проще говоря, может стать злой стервой. А для чего, ей нужен или любовник, при чем, постоянный, или собственно муж. Вот так.

– Я понял вас Олег  Григорьевич, понял. Будем думать. Спасибо вам за помощь, – нарком положил трубку. Всё таки с мужчинами работать проще, подумалось ему. А тут сиди и думай, любовника этой попаданке искать или сразу мужа. Хотя, … есть у него на этот счет одна идея, – он снова снял трубку. – Вызовите ка ко мне куратора Валентины Путиной, на  пятнадцать часов.

Миньон пришёл за десять минут до назначенного времени и отметившись у секретаря присел в углу. Этот вызов, он был какой-то несуразный, не должны были его вызывать. Он же буквально вчера был на докладе. И с Валей вроде бы порядок, она в принципе и так никогда особо не выдрючивалась, как некоторые с которыми ему уже приходилось ранее работать. Последний сбой толком и сбоем-то назвать нельзя, женский организм, а тем более психика дело вообще тёмное. Вот обследовали её, проверили на болячки, переменили антураж, погуляли по парку и пожалуйста вам, снова всё нормально. Хотя если откровенно. Чиркнула Валентина по его сердцу. Вот мозгом он понимал, была она где-то там мужчиной. И что? Сейчас-то она девушка, ведёт себя как девушка, нервничает как девушка, выглядит как девушка. И как человек, она интересная. Смешливая, с юмором, а сколько знает? Ему с ней рядом быть интересно. Покопавшись в себе, он понял, что симпатизирует ей, да что там симпатизирует, он мысленно даже обнимает её. Есть в ней то, за что она ему нравится. И вот вдруг вызов. А вдруг её у него заберут, перебросят на кого другого? Ой, не хотелось бы.

Он зашёл в кабинет прямо кожей почувствовал, что ему сейчас скажут что-то неприятное. Берия сидел за столом, и было видно, что мысленно он всё ещё он старается сформулировать свои слова.

– Короче так лейтенант, буду откровенен, а потому хочу услышать в ответ откровенный ответ. Ты к своей подопечной Валентине, какое либо чувство питаешь? Говорю сразу, никаких наказаний не будет. Мне просто нужна правда.

– Она мне нравится товарищ нарком. Очень. Красивая, умная, и характер нормальный, не вредный.

– Ага, вот именно пока нормальный. А ты знаешь, что мне тут посоветовал врач, что её обследовал?

– Никак нет, откуда я могу про такое знать?

– Хорошо, слушай. Она как девица, вступила в период, когда она сама не полностью осознает, что ей уже нужен мужчина. В каком смысле нужен, ты сам понимаешь, благо уже не мальчик. Ей уже 19 лет, и гормоны в одном месте её организма, начинают бурлить не по-детски, и тело просит сброса стресса. Искать и предоставлять ей любовников? Глупо, да и не тот она человек, к которому можно подпускать кого попало. А значит, ей нужен муж. Муж, с которым она сможет удовлетворять своё желание, когда и сколько захочет. Только тогда она будет той девушкой, с которой можно будет работать и получать от неё адекватную информацию. Ясно?

– Уж куда яснее.

– Ты правильно меня понял лейтенант, теперь твоя задача не только с ней работать, но и общаясь, попытаться стать для неё тем, кого она полюбит! Ну или по крайней мере захочет сблизиться. Это не приказ, это просьба. А вот решать, согласен ли ты на такие условия, тебе придётся тут и сию минуту. Если ты согласен на этот вариант, то возвращаешься к ней. Если нет, я прямо сейчас прикрепляю к Валентине другого куратора. Одно плохо, может хорошим любовником он для неё и станет, а вот близким ей человеком, это на вряд ли.  Так как?

– Я … , – голос Миньона сбился. – Я согласен сделать всё, чтобы она меня тоже полюбила.

– Отлично. Переходим к другому вопросу. Жить в кабинете это не правильно. Завтра вы, прямо из больницы, вместе отправляетесь на служебную квартиру. Вот ключи и адрес. Дом трёхквартирный. Приходить убираться и готовить, будет женщина. Соседи справа и слева ваша охрана. Что ещё, если появилось воспоминание, можно записать, но все записи в сейф. Он в квартире есть. С собой на работу, в кабинет не носить. Будет что, звоните моему секретарю, специальный человек приедет и заберёт. Ясно? Вселяйтесь, обстраивайтесь, а после завтра опять сюда на работу. О вызове к товарищу Сталину, вам сообщат. Теперь другое, вы говорили, что у Валентины практически нет своих вещей. Это плохо. У женщины должны быть свои вещи. Особенно у такой. Завтра, сводите-ка её вот сюда, – нарком написал новую записку. – Там её оденут и подберут всё необходимое. У вас лично вопросов и просьб нет?

– Нет, товарищ Берия.

– Тогда на сегодня всё. Можете идти…  .

Глава 13.

– Итак, Валентина, мы проверили все имена и фамилии людей постепенно пришедших у вас к власти. Совпало почти всё, анализ их характеристик подтвердил ваши слова об их будущих действиях при попадании в руководство. Ну, с этим мы разберёмся. А вот кого можно было бы выдвинуть на их место, это вопрос. Проведя частым гребнем по моему окружению, я такого человека не нашёл. Может ваша память на что-то подскажет?

– Честно говоря, я в таком разрезе на эту тему даже не смотрела.

– И всё же.

– Можно  расскажу отрывок из одной книги о попаданце, который разговаривал с вами именно на подобную тему?

– Почему нет, возможно, это даст нам пищу для размышлений. Рассказывайте.

– Когда товарищ Сталин спросил этого человека, кого бы ему стоило выдвинуть на свой пост, тот ответил так. Простите товарищ Сталин. Но в вашем окружении, какого человека нет. Есть хорошие исполнители, хорошие ведомые, а вот ведущих, с нужным опытом и характером, увы нет. Почему нет, спросите вы, а вы оглянитесь на свой стиль руководства. Смелый и умелый руководитель не произрастает в тени дуба, который не даёт ему возможность стать самостоятельным без страха и оглядки. И у вас товарищ Сталин пока есть время вырастить себе замену, правда искать его придётся не рядом. Искать нужно самостоятельного в делах, не боящегося брать на себя ответственность, и честного бессребреника, которому не важны свои личные комфорт и доходы. Того, для которого слово Родина будет стоять на первом месте, а придаваемая к статусу власть, станет лишь инструментом для служения ей.

– Я понял тебя девочка, ты права, будущего руководителя нужно не искать, его нужно воспитать, выучить и проверить его суть, поделившись властью. Мудро и верно. Я подумаю над этим. И тем более постараюсь не умереть на радость некоторым моим близким товарищам. Ишь, превратится в дворян они задумали, неприкасаемыми себя сделать захотели. Шалишь, не дам! Касте коммунистов бояр не быть! Отлично, с этим вопросом пока всё, ты я вижу с новой тетрадкой.  Ещё проблема?

– Да товарищ Сталин, тут как раз про оружие будущего, первой которое применит Америка в самом конце этой войны или сразу после. Им она пригрозит нам, простите вам на встрече послов Англии, СССР и США, вынудив нас отказаться в их пользу при требовании контрибуций с Германии. Достаточно точно не знаю, но именно в такой интерпретации я про эту встречу и слышал. США первой создаст бомбу, которую упрощённо назовут ядерной. Ими она уничтожит два японских города, сбросив по одной на каждый. Это будут Хиросима и Нагасаки. Тут всё, работы. Имена. Места проживания занятых в её создании, всё, что я помню про это. Эти работы уже ведутся и Германии, но им пока уделяется минимум внимания, после капитуляции США вывезет к себе всех ученых  и оборудование по этому проекту и по ракетам Фау. Мы свою бомбу сможем создать вроде только в 1947 году. И денег на этот проект уйдет огромная куча. Мы будем отстраивать разрушенные города трудно и медленно, отдавая львиную долю бюджета страны на вооружение. Систему карточек отменят только в 1952-м или даже в 54-м году.

– Ох, и не радостные вести ты Валя рассказываешь, но и пропускать их мимо ушей нельзя. Оставь тетрадку, я почитаю, – Сталин раскрыл тетрадь и спросил. – Королёв. Ракеты Фау.  Гиганские самолёты доставщики.

– А как иначе, ну какой самолёт товарищ Сталин сможет донести нашу бомбу до той же Америки?

– Понимаю, пока никакой. Как же много дел нам всем предстоит сделать одновременно, заглядывая в будущее. А ведь война идёт. Вот что Валентина, многое ты нам сообщила и много чего ещё расскажешь, но придётся и тебе впрячься в работу. Поступаешь под крыло товарища Берии и начинай работать по Королёву и его ракетам-носителям. Ищи специалистов, строй заводы, создавай нужные КаБе при институтах. Работай с разведкой. Ищите в США и у немцев тех, кто создаст им бомбу и ракеты Фау. У тебя есть шанс быть нужным родине не в кабине Ила, а в большем масштабе. Иди к Лаврентию, он тебе подскажет и нужными документами обеспечит.

 

Из дневника.

И началась у меня другая жизнь. Я моталась по союзу, выясняя и разыскивая людей подходивших в своих изысканиях близко к нужным темам, создавала лаборатории, даже вытаскивала кое кого из заключения. Лезла и проверяла шарашки, улучшала условия, обещала свободу и требовала отдачи делом.

И везде со мной рядом был мой Миня. Постепенно он перестал быть для меня просто куратором. Он стал другом, на плечо которого можно было откровенно навалиться в самолёте, и поплакаться как в жилетку когда я не находила выхода в какой либо ситуации. Общение с ним не превратилось в тягость, мы оба стали опорой друг другу. И цементом наших отношений были мысли, разговоры и откровения, с обоих сторон. В результате, совсем не намеренно между нами случилось то, что случается между мужчиной и женщиной случайно излишне расслабившимся.

На Новый год в Кремле проводили очередное собрание, были награждения, где мне вручили орден Красного знамени. Потом был бал и в заключение, я с Миней оказалась на ужине у Сталина.  Вот тут, намеренно или нет, но я явно перебрала вина. Оно было лёгким, приятным и казалось, что с него совсем не кружится голова …  .

Остальная картинка в её дневнике описана примерно так.

Я проснулась у себя в номере с чувством лёгкого похмелья.  Как добралась в гостиницу? В памяти ничего. Тем более про то, как раздевалась и тем более легла спать.  Обвела взглядом комнату. Однако, а ералаш она вчера навела большой. На столе недопитая бутылка шампанского, два бокала… .  Стоп, два бокала? С кем это она вчера добавляла? На стуле висит платье, комбинация, под стулом валяются чулки. О, и лифчик висит на люстре! Ничего она вчера повеселилась! Стой. А где мои трусы? На мне их нет, и сейчас я под одеялом вообще почему-то голая. Странно, раньше я всегда спать ложилась в ночнушке, а тут на тебе, вдруг голышом. Нет, надо меньше пить дорогуша. Валя перевела взгляд на другой стул и увидела китель. Мать моя женщина! Это был мужской китель с погонами старшего лейтенанта … как у Мини. Рядом со стулом лежали синие брюки, ремень с кобурой и сапоги. Обалдеть! У неё в номере раздетый мужчина? И где он? Моется? Она попыталась лечь на спину и поняла, что у неё за спиной кто-то лежит. Так, кто там ещё?  Аккуратно  поворачиваемся и выясняем. Оп-па-па. Миня! Сладко спит, слегка сопя в две дырочки. Мы с ним провели ночь вместе!? Вместе! Под одним одеялом? И он вроде тоже того … голышом. Точно. Господи, что же вчера было? Я его соблазнила, или он меня … хотя если что-то между нами было, это сейчас уже не важно. Мамочка, что же я … мы наделали? Или не наделали?

Я аккуратно приподняла одеяло и глянула на простынь под собой. Мамочка моя! На ней имелось чуть размазанное пятно крови. Всё, вот тебе и бабушка и юрьев день. Миня сделал меня женщиной. Голова в смятении, а вот моё тело, вот оно получив то, что давно хотело, пожалуй, было довольно. Ему это дело точно понравилось! Етить коротить! Я теперь что ни наесть самая настоящая баба. Ёлки зелёные, если теперь до кучи выяснится, что я ещё и понесла с одного раза, это вообще будет полный пипец.  И что мне теперь деве делать? Тихо уйти из своего же номера? А если мы и вправду настрогали мне ребёнка? Аборт? Нет, аборт делать не хочу, мало ли я потом детей захочу? А точно захочу?  Как я сейчас понимаю женщин. Мужику что, дело сделал и просто живёт себе дальше. А нам рожать, и притом в муках. Страшно! А может, я зря паникую? Ну переспали, ребёнка даст бог может и не заделали? Что у меня там по циклу. Мамочки, однако, вполне могли и настряпать.

Слёзы вдруг сами хлынули из глаз. Дура я, какая же я дураааа!

Миньон почувствовал движение рядом и открыв глаза увидел, что напротив его лица на соседней подушке лежит Валина голова.  Та лежала рядом с ним и плакала. Он быстро вспомнил вчерашний вечер. Не весь. Где-то до того момента когда они с Валентиной начали танцевать. А вот что было потом? Тут память захлопнула двери в мозг и сказала, что она сама нихрена не помнит. Мол нечего было так напиваться.

Он приподнялся на локте и в свою очередь окинул комнату. Офигительно.  Кстати, что там лежит у него под … бедром такое мягкое. Миньон взял это руку и вытащил на свет … Валины трусы, причем порванные.  Он что, её ещё и изнасиловал? Или это в пылу страсти? Он стыдливо сунул их обратно под одеяло, и нежно коснулся Валиной щеки, стирая слёзы. Потом просунул руку ей под голову и охватив её за голые плечи и спину, просто прижал к себе.

– Валечка. Сейчас я тебе кое в чем признаюсь, а ты, это, постарайся сразу на меня не сердиться. Хорошо? Для начала я скажу тебе правду про свои чувства к тебе. Откровенно говоря, я влюбился в тебя почти сразу, но я куратор и потому считал, что будет нечестно предложить тебе стать моей женой сразу. Мне очень хотелось тебе сначала понравиться. И я ждал удобного момента. А через пару месяцев меня вызвал к себе Берия и приказал сделать выбор. Либо я, скажем прямо охмуряю тебя, и становлюсь твоим любовником или мужем, или он приставляет к тебе другого более смазливого парня, который тебя уже точно соблазнит. Погоди, помолчи. Я сказал ему, что ты мне очень нравишься, и я постараюсь стать тебе настоящим мужем. Это правда и действительность. Я даже купил кольцо, красную коробочку, а вот решиться попросить твоей руки я никак не решался. Ну не люби я тебя, я бы это предложение давно бы сделал. А я любил и потому тянул и тянул, находя разные причины не торопиться.

Миня погладил меня по голове, и поцеловав в оба глаза, продолжил исповедь.

– А вчера всё сложилось самым глупым образом. Там на ужине, ну ты же сама знаешь, Сталин любит напоить гостей, тебе пришлось выпить больше нормы. Это раз. Второе, я про это подумал только сейчас. Помнишь, бокалы для гостей, что нам преподнесли на отдельном подносе, обычно они всегда стоят на столе, и их наливают по мере надобности. А тут, возможно, нам обоим могли в вино кинуть и пару таблеток стимулирующих желание. Так что, когда нас с тобой привезли в гостиницу, мы с тобой скорее всего были не только здорово пьяны, но ещё и обуреваемы тягой друг к другу. И знаешь, почему это нам подстроили? Ты вот свой осмотр помнишь, так вот. Врач сказал Берии такую мысль, что ты вошла в тот женский период, когда тебе для уравновешивания психики обязательно нужны регулярные отношения с мужчиной. Вот так, не больше, не меньше.  Ну, а кого бы к тебе стали подпускать, когда ты секрет высшего приоритета?

Валя промакнула слёзы пододеяльником, и стала слушать Миню дальше. А чего сейчас дёргаться, поздно! А так она хоть узнает, что собственно произошло.