Текст книги "Переворот"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10

Бойцы полковника Жека были настоящими профессионалами своего дела, в течение пяти минут они отключили охранные программы главного полицейского терминала, заставив навсегда замолчать автоматические огневые точки, установленные на крыше здания и по внешнему периметру здания. Когда мы приблизились к самому зданию Городского управления полиции, то встретили новое препятствие, все его входы и выходы, а также окна первого и второго этажей были плотно замурованы мешками с песком. Попытки бойцов ломами или прикладами фазерных винтовок и автоматов пробиться во внутрь здания, ни к чему не привели.

Тогда полковник Жека отдал новый приказ и к зданию подогнали несколько глайдеров бригады. В тот момент я полагал, что командир бригады решил воспользоваться этими глайдерами, поднять бойцов на крышу и оттуда начать штурм здания, но ошибся и, раскрыв рот от удивления, наблюдал за тем, что делали его бойцы. Солдаты достали из глайдеров длинные палки и, состыковав их в еще более длинные шесты, примерно, в шесть – семь метров длиной. Затем один из бойцов вставал у навершия шеста и стремительно бежал к стене здания, а сзади двое бойцов толкали его к стене. Когда впередибегущий боец добегал до стены, то он не остановился, а продолжил свой бег… по вертикальной поверхности стены. А двое его приятелей, сзади, помогали ему преодолевать земное притяжение и шестом заталкивали к окнам третьего этажа здания полицейского управления. Десять имперских пехотинцев практически одновременно оказались на третьем этаже и, прикладами фазерных автоматов и карабинов разбив стекла окон, по одному исчезали в окнах третьего этажа.

А этот несколько своеобразный лифт по доставке бойцов на третий этаж продолжал свою непрерывную работу, поднимая одну за другой на третий этаж боевые группы. Вскоре рядом с нами осталась только группа боевого прикрытия, да и Герцег со своими гномами, которые внимательно наблюдали за профессиональными действиями бойцов полковника Жека, трясли бородами и делали вид, что они и не такое способны. Но по отдельным высказываниям и отрывкам фраз, я понял, что бородачи полковника Герцега все же оказались под глубоким впечатлением профессиональных действий имперских пехотинцев.

Здание Городского управления полиции насчитывало тридцать этажей и без единого выстрела приняло в себя батальон имперской пехоты, более пятьсот бойцов. Окна здания оставались темными и не озарялись вспышками выстрелов фазерных автоматов или карабинов, не слышалось разрывов ручных гранат или выстрелов из гранатометов. Я переживал и волновался за судьбу полковника Жека и его пехотинцев, прошло пятнадцать минут с того момента, когда последний боец исчез в оконных проемах третьего этажа здания, но все, по-прежнему, было тихо и не было видимых свидетельств, что в здание что-либо происходило. Я приготовил плечевой энергомет и уже собирался им воспользоваться, чтобы пробить вход в здание и выяснить, что там происходит с бойцами полковника Жека. Но в этот момент в замурованном кирпичом центральном входе послышался сильный треск и во все стороны полетели осколки кирпича, камня и стекла. Когда пыль улеглась, то в образовавшемся проеме я увидел улыбающегося полковника Жека, который приглашающее помахал нам рукой.

Вслед за полковником мы прошли в здание и по лестнице поднялись на второй этаж. Начальник штаба батальона доложил мне, что бойцы батальона обследовали четыре этажа здания Городского управления полиции, но пока еще не обнаружили ни одного живого или мертвого полицейского. Пехотинцы работают по следующему принципу, несколько штурмовых групп проникают на этаж и обследуют каждый кабинет или помещение. Только после полного обследования этажа группы переходят на следующий этаж. Штаб батальона десантников разместился на втором этаже в кабинете, в котором имелась телефонная кабельная подводка, подводка полицейской специальной связи и телекоммуникационных каналов для общего и служебного пользования. На столах и стульях было расставлены тактические терминалы, по которым офицеры штаба наблюдали за действиями штурмовых групп.

В настоящий момент имперские пехотинцы зачищали пятый этаж здания, контакта с противником пока еще не было. Я уж собрался приказать полковнику Жека, ускорить темпы зачистки здания, как произошел первый огневой контакт, неизвестные кирианцы из лучевого автоматического оружия обстреляли одну из штурмовых групп. Когда группа приблизилась к лестнице для подъема на шестой этаж, то ее обстреляли из двух фазерных автоматов. Контакт носил секундный характер, бойцы штормовой группы не успели открыть ответный огонь, как противник бесследно исчез. Имперские пехотинцы тщательно обследовали лестницу и подходы к лестнице, откуда велся огонь, но не обнаружили даже следов противника.

Так и осталось неизвестным, кто и почему стрелял в этом месте.

Но только бойцы успокоились и продолжили зачистку здания. Как прогремела очередь у лифта на втором этаже, но уже в противоположном от первого огневого контакта торца здания. Когда нас провожали в штаб батальона, то я собственными глазами видел, что этот лифт охранялся имперским пехотинцем. Мы с полковником Жека под прикрытием пяти бойцов с оружием наготове побежали к месту стрельбы, но у лифта увидели грустную картину, лежащее на полу коридора тело имперского пехотинца. Мы подбежали в тот момент, когда двери лифта медленно закрывались. В немыслимом прыжке полковник Герцег успел закатить в кабину лифта гранату через не успевшую закрыться дверь. Вскоре в кабине послышался негромкий хлопок взрыва гранаты, а вслед за ним более сильный взрыв. По всей очевидности, сдетонировало находившееся в лифте взрывное устройство, вдребезги разнесшее и кабину, и сам лифт. В кабине лифта кто-то находился, но от него после взрыва ничего не осталось, было много крови и какие-то обесформленные останки, по которым невозможно было установить, кому бы они могли принадлежать.

* * *

Эти два случая перестрелки и взрыв лифта свидетельствовали, прежде всего, о том, что здание Городского управления полиции не пустовало, что в нем находились живые существа. Поэтому я отказался от мысли залезать в дела полковника Жека, давать ему советы или на чем-то свом настаивать, полковник должен был сам решать проблемы, возникающие с зачисткой здания, и командовать своими бойцами. До этого момента он блестяще справлялся со своими обязанностями командира и его бойцы уже очистили от противника шесть этажей здания, не потеряв при этом ни одного бойца. Даже караульный у лифта, был не убит, а тяжело ранен в спину, он потерял много крови, но останется жить, как доложил батальонный фельдшер.

Когда я поинтересовался у полковника Жека, сколько времени потребуется батальону для полной зачистки здания полицейского управления, то полковник, подумав, ответил, что примерно около суток.

После шестого этажа участились боевые столкновения, огонь из фазерного боевого оружия по нашим бойцам вели кириане, одетые в полицейскую форму, но с заторможенной реакцией и замедленными движениями. Они открывали огонь по нашим штурмовым тройкам из укороченных фазерных автоматов и тут же отходили, стараясь не вступать в долгие перестрелки. К тому же в Кирианской Империи существовали строжайшие правила по применению оружия имперскими полицейскими, запрещающие им иметь и пускать в ход боевое фазерное оружие – автоматы, карабины и пулеметы. На полицейских участках нельзя было найти оружие ничего более серьезного, чем фазерного пистолета «Морган», который был специально разработан для имперской полиции, и являлся основным и единственным видом оружия имперского полицейского. Луч из этого ручного фазера работал на расстоянии до ста метров, он мог оглушить, обездвижить, но не убить кирианина. Поэтому своим оружием имперские полицейские пользовались в основном для устрашения преступников. В нашей же ситуации полицейские вели огонь из боевых фазерных автоматов и карабинов, оружие было устарелым, но, тем не менее, оно было боевым, а такого оружия не должно было быть у имперских полицейских.

Но даже и эти спорадически возникающие перестрелки сильно замедляли наше продвижение на верхние этажи здания. Наблюдая по тактическому терминалу за действием одной штурмовой тройки, я обратил внимание на то, что штурмовые группы полковника Жека стали драться неохотно и с большей осторожностью шли на столкновение с противником, чем этого требовала боевая обстановка. Нет, они не избегали боевого столкновения, но действовали как бы вполсилы. Не вели огня на поражение противника, а издалека открывали огонь, словно хотели предупредить противника о своем приближении. Не пользовались ручными гранатами и гранатометами, старались не входить в тесный контакт с противником и вести с ним рукопашный бой. Из такого ведения боевых действий напрашивался вывод, что бойцы полковника Жека оказались под сильным психологическим воздействием. Возможно, из-за того, что им впервые пришлось воевать против граждан и в столице своей Империи.

Когда штаб батальона переносили на два этажа выше, то я поделился с полковником Жека своими наблюдениями и выводами в связи с действиями его пехотинцев. Он на секунду задумался, затем кивнул головой, соглашаясь с моими мыслями, сказал, что и сам в последнее время чувствует тяжесть в голове и желание, бросить все и немного отдохнуть. Ему до конца не верилось, что граждане Кирианской Империи стреляют в него и в его бойцов, что они его хотят его убить. Ему все время кажется, что это недоразумение, которое вот-вот должно благополучно разрешиться. Сейчас только долг профессионального солдата удерживают его от отдачи приказа, прекратить огонь и вернуться на исходные позиции.

Перестрелки продолжались, но темп передвижения штурмовых групп постоянно падал, все больше и больше имперские пехотинцы действовали сумбурно и нерешительно. Тогда впервые в мою голову закралась мысль о том, что все, что в настоящий момент происходит с бойцами и командирами батальона, это не случайная вещь. Бойцы и командиры были профессиональными солдатами, прошедшими психологическую подготовку по предотвращению гражданских беспорядков на территории Кирианской Империи. Они умели и великолепно знали, как воевать в городских кварталах и в зданиях. Чтобы не подвергать их психику излишнему и не нужному насилию, было бы целесообразнее временно прекратить боевые действия, дать бойцам возможность отдохнуть, а самим разобраться в происходящем. Поэтому я подошел к полковнику Жека и ему предложил, приостановить зачистку этажей, закрепиться на седьмом этаже здания и дать бойцам время на отдых. В ответ полковник устало и вопросительно посмотрел на меня. Пожав плечами, я сказал, что ни я, ни Герцег, ни наши гномы вообще не ощущают какого-либо психологического воздействия. К тому же этажом выше располагаются кабинеты руководства Городского управления полиции. Пока бойцы батальона будут отдыхать, я с гномами мог бы посетить кабинет генерал лейтенанта Сази, начальника управления, и переговорить с ним. Может быть, мы с ним найдем общий язык и сумеем договориться о решении насущных проблем, тогда, возможно, отпадет необходимость кирианцам драться друг с другом.

Полковник Жека согласно кивнул головой, отдал приказ начальнику штаба батальона и тут же опустил на корточки, спиной прижимаясь к стене коридора. По всему было видно, что полковник сильно устал.

* * *

Гномы осторожно продвигались восьмым этажом Городского управления полиции. Коридор был практически не освещен, сейчас он ничем не напоминал тот коридор, которым мы опять же вместе с полковником Герцегом и его гномами шли спасать бригадного генерала Мольта. Послышался посторонний шум, гномы мгновенно рассыпались по коридору, занимая боевые позиции. Снова послышался этот же шум, на этот раз мы уловили, что это был звук храпа. В тишине коридора этот легкий храп хорошо прослушивался, мы внимательно осмотрелись и только тогда в черноте коридора на светлом фоне окна увидели кирианина, одетого в полицейскую форму и с фазерным автоматом на плече, стоявшего у окна. Герцег на цыпочках, осторожно подкрался к полицейскому и сдернул с его плеча опасную игрушку, но караульный даже не шелохнулся. Он продолжал стоять, прислонившись плечом к оконному переплету, тихо посапывая носом. Он не проснулся от двух оплеух маленького полковника, полицейский спал с широко раскрытыми глазами. Он давно свалился бы на пол, но его тело оказалось заклиненным между створкой оконного переплета и стеной. Мы с Герцегом оттащили парня от стены и осторожно уложили на пол, а он даже не шелохнулся. Быстро просканировав его сознание, я убедился в том, что парень жив, мыслит, видит, что с ним происходит, но был не в состоянии двигаться и реагировать на происходящие вокруг него события, словно у него был временно отключен мозжечок и некоторые двигательные и речевые рецепторы.

По мере нашего продвижения к главному кабинету Городского управления полиции, нам все чаще и чаще стали встречаться «живые – не живые» полицейские, в различных позах валявшиеся на полу коридора. Все они дышали, но находились в коматозном состоянии, потеряв способность самостоятельно передвигаться и говорить. У меня создалось впечатление, что все эти полицейские были совершенно нормальными и физически здоровыми кирианами, но в какой-то момент с ними что-то произошло и они оказались в этом бедственном состоянии.

Приемная генерал лейтенанта Сази располагалась в самом торце коридора, который неожиданно для меня оказался перегороженным недавно возведенной кирпичной стеной с массивными дверьми посередине. У дверей лежал молодой полицейский, приложив ладонь к шее которого, я не обнаружил биение его пульса. Молодой полицейский был мертв, хотя внешне он ничем не отличался от других полицейских, находившихся в коматозном состоянии. Закрыв полицейскому глаза, я поднялся на ноги и решительно направился к двери, но меня как всегда опередил Герцег, который уже раскрывал дверь и со своими головорезами врывался в приемную главы городской полиции.

Там мы увидели ужасающую картину. Приемная генерал лейтенанта Сази находилась в рабочем состоянии, мерцали экраны включенных терминалов, за своими рабочими столами сидели секретарши, помощники и порученцы главы городской полиции. Но по их неестественным позам и по поникшим головам сразу становилось ясным, что эти кириане были мертвее мертвых, они находились в коматозном состоянии.

Послышался трель телефонного звонка, замигал зеленый индикатор телефонного аппарата, установленного на столе одной из секретарш с платиновыми волосами. Индикатор сигнализировал о поступлении очередного вызова, но девушка, как сидела с поникшей на грудь головой, так и продолжала сидеть, а заработал автоответчик. Вскоре индикатор вызова погас. За двойными дубовыми дверьми генеральского кабинета хранилась плотная угрожающая тишина. Бойцы Герцега подготовились к очередному рывку, они сгруппировались рядом с дверью, один из них взялся за ручку двери, чтобы резко распахнуть их. Я на секунду попридержал их действие, мысленным зондом прощупывая ситуацию за закрытыми дверьми. Сколько бы раз ранее я не предпринимал подобных попыток, мне пока никогда не удавалось получить положительный результат и на ментальном уровне узнать, что происходит в другом помещении. Но на этот раз я услышал отзыв, в кабинете начальника главка находилось некое существо, обладавшее невероятными ментальными способностями. В данный момент это существо было занято организацией процесса ментального общения с великим множеством сторонних объектов.

Существо моментально обратило внимание на мое проявление ментальной активности и, без какой-либо подготовки, обрушило на меня силу и мощь своего психологического и психического воздействия. Оно стремилось подавить мою силу воли, частично подавить некоторые функции головного мозга, превратив меня в некое подобие подвластной ему марионетки. Машинально, перед началом операции зачистки в здании Городского управления полиции, я заблокирован свой головной мозг от постороннего проникновения и доступа к нему извне ментатов, благодаря чему и спас свою жизнь. Ментальное воздействие со стороны этого существа было настоль мощным и целенаправленным, что мой головной мозг для того, чтобы навсегда не потерять многие свои функциональные способности и чтобы я из-за этого вмешательства не сошел бы с ума, отключился, а я провалился в беспамятство.

Полковник Герцег и гномы в этот момент уже врывались в кабинет и. словно из брандспойта, поливали впереди себя пространство очередями фазерных автоматов и пулеметов. Первые же выстрелы поразили существо, сидевшее в кресле перед рабочим столом начальника главка, расположенном прямо напротив входной двери. Существо вскочило на ноги, пытаясь уйти из-под обстрела, но, занявшись мною, оно упустило тот краткий момент времени, когда могло бы спастись от боевых лучей и энергосгустков оружия гномов. Оно было мгновенно исполосовано боевыми лучами фазерных автоматов и нафаршировано таким количеством энергосгустков, что также мгновенно отдало богу душу, если таковая у этого чудовищного ментата имелась. Оно с резким треском и едким запахом лопнуло, на пол кабинета потекла зеленоватая жидкость, в последний раз существо взвыло громким голосов, опрокинулось на спинку кресла и начало медленно сползать на пол.

Ментальное воздействие тут же прекратилось, я пришел в сознание, но в глазах продолжали вспыхивать и гаснуть яркие искорки, кружились цветные шары. С первой же попытки мне удалось подняться на ноги и пройти в кабинет, где Герцег и его вурдалаки стояли и перезаряжали фазерное оружие, но стрелять им уже было не в кого. В кабинете, помимо гномов и меня, находились еще два существа, один из них, в свое время был генерал лейтенантом полиции Сази. А вторым существом был непонятный сфероид, который полулежал в кресле. Сфероид не имел ни головы, ни рук, его было тело овальный и не имело острых выступов, имел некое подобие ног для самостоятельного передвижения.

Заметив меня, полковник Герцег дернулся в мою сторону, чтобы доложить о действиях своих бойцов гномов, но жестом руки я его остановил. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы разобраться во всем том, что здесь происходило. В этот момент меня беспокоил другой вопрос, сейчас в здании Городского управления полиции начиналось настоящее светопреставление. Сотрудники управления, долгое время находившиеся под ментальным воздействием сфероида, начали приходить. Разумеется, они много не понимали, как оказались в том или ином место, почему они здесь и что с ними до этого происходило?! А также, почему у них так сильно болит голова?

По тактической связи я связался с полковником Жека и в нескольких словах описал ему ситуацию с психологическим воздействием, попросив полковника срочно сформировать и направить патрули из своих пехотинцев на этажи здания. Патрули должны были оказывать помощь сотрудникам полицейского управления и разъяснять им сложившуюся ситуацию. В момент завершения разговора с полковником Жека я заметил, как приоткрылась дверь кабинета, в образовавшейся щели появилось лицо незнакомого мне полицейского. Увидев меня и гномов в кабинете, лицо этого полицейского исказила гримаса величайшего удивления, он даже на моих глазах перекрестился, а при взгляде на своего бывшего начальника его затошнило, и полицейский мгновенно прикрыл дверь.

* * *

Подойдя к двери и приоткрыв ее, я заглянул в приемную кабинета начальника полицейского главка. Приемная к этому времени полностью ожила, обе секретарши пришли в себя, но продолжали сидеть в креслах, испуганно озираясь по сторонам. Полицейские офицеры порученцы, а их было трое кириан, также пришли в сознание и, сейчас недоуменно переглядываясь между собой. По всей очевидности, они пытались вспомнить, что с ними происходило. Один из офицеров, увидев меня в проеме двери, вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Оба его товарища тут же последовали его примеру. А первый офицер, приложив руку к пилотке, хотел мне что-то доложить, а докладывать ему, как оказалось, было совершенно нечего, собственная память его подвела. Офицер и его товарищи не помнили, что происходило с ними в течение последних полутора суток. Три полицейских офицера стояли, беспомощно и растерянно посматривая на меня, только сейчас до их сознания начало доходить понимание ситуации. Но они пока еще не знали, что чужая воля изъяла из их жизни большой промежуток времени, а сейчас они не могли вспомнить, что с ними происходило в этот промежуток времени.

В течение нескольких минут я разъяснить парням суть ситуации, особо не вдаваясь в детали и подробности, а затем спросил, как они себя чувствуют, могут ли продолжать работать, и что они помнят о том, какие события происходили в кабинете их начальника?!

Перебивая друг друга, порученцы начали вспоминать, как пришли на работу, как вскоре появился генерал лейтенант Сази, которого сопровождал незнакомый им гражданский кирианин. Они вдвоем прошли в кабинет, некоторое время там ничего не происходило, а затем у них появилось непреодолимое желание спать. Но прежде, чем появилось это желание, как вспомнил один из офицеров, генерал лейтенант Сази захотел чаю, и он по интеркому попросил Нелли, офицер головой кивнул в сторону платиновой блондинки секретарши, приготовить чай и принести в кабинет.

В этот момент со мной связался полковник Жека и доложил, что здание полицейского управления взято под контроль его пехотинцами, которые помогают сотрудникам главка разобраться в ситуации. В настоящий момент эти сотрудники плохо себя чувствуют, их постоянно тошнит и рвет, к тому же они мало верят рассказам его бойцов и неохотно принимают их помощь. Полковник Жека сказал, что он считает необходимым в такой ситуации, среди толпы полусумасшедших полицейских разыскать наиболее адекватно соображающих сотрудников. Собрать их вместе, разъяснить им суть произошедших событий, а затем предоставить им возможность работать со своими коллегами и товарищами по главку. Это было действительно разумным предложением, и я его поддержал. Но одновременно потребовал, чтобы бойцы полковника Жека обращали бы особое внимание на тех полицейских, которые были бы способны вспомнить детали и подробности своего пребывания в состоянии забвения.

Когда я, закончив разговор с полковником Жека, обратился к секретарше Нелли, то она, покраснев от смущения, рассказала о том, как носила чай в кабинет начальника. Рассказ ее был весьма лаконичным и не изобиловал подробностями. Но на одну деталь я все же обратил внимание. Когда, сервировав столик и подав чай, Нелли уже собиралась покидать кабинет, то услышала вопрос, с которым генерал лейтенант Сази обратился к своему ничем не примечательному собеседнику. Он поинтересовался, зачем ему потребовались дружинники клана Бобров для нанесения первого удара, а не сделал этого своей собственной рукой?! Но к этому времени Нелли покинула кабинет и не слышала ответа гостя на вопрос хозяина.

Прибыли городские санитары, которые хотели прибраться в кабинете начальника главка и забрать трупы в морг, а раненых полицейских развести по городским больницам и госпиталям. Я чувствовал себя усталым, мне не хотелось втягиваться в решение этих вопросов, поэтому я многозначительно посмотрел на полковника Герцега, взглядом и мысленно попросив его освободить меня от этих забот. При этом мысленно ему напомнил о необходимости проследить за тем, чтобы эти два важных трупа бесследно не исчезли бы в одном из городских моргов. Полковник Герцег из-за моего мысленного обращения подскочил на месте, он верил в то, что, если я могу передавать мысли в чужие головы, то и способен читать мысли в этих чужих головах, и что, разумеется, пользуясь этой способностью, я в первую очередь прочитываю его мысли. Поэтому, я не удержался и мысленно добавил своему другу, что, если он и дальше будет выкобениваться передо мной, то заложу его перед Машкой. Машка была очередной пассией моего полковника гнома. Она работала официанткой на дворцовой кухне, а он ей дарил цветы и признавался в любви.

Приемная постепенно превращалась в настоящий рабочий офис, секретарши только успевали отвечать на поступающие звонки, а офицеры порученцы, по моей просьбе и координируя свои действия со штабом полковника Жека, занялись организацией моей встречи с пришедшими в сознание начальниками главков имперской полиции. Вскоре в приемной появился полковник Жека вместе с офицерами штаба, но заметив, что приемная и так перегружена народом, то сам остался, а командира батальона со штабом отправил в освободившийся кабинет заместителя начальника полицейского главка.

Я пристроился рядышком с Нелли и просил ее соединить меня с Поли, девушка не поняла моей просьбы и вопросительно посмотрела на меня. Тогда я поправился и попросил ее соединить меня с имперским министром внутренних дел. В приемной начальника полицейского главка наступила тишина. Нелли пальчиками пальцев нажимала кнопки на телефонном аппарате, затем произнесла несколько слов в трубку. А потом, приподняв голову и посмотрев мне в глаза, сказала, что на другом конце канала связи интересуется, кто это такой из имперской полиции хочет сразу же разговаривать с имперским министром, а не переговорить первоначально с начальником департамента полиции имперского министерства. При этом девушка выглядела, сконфужено и дико краснела, из-за, якобы, проявленной ею неловкости. Я слегка шевельнул рукой, успокаивая девушку, попросил ее, передать наглецу на другом конце телефонной линии, что принц Барк сам определяет, с кем ему говорить или не говорить. А что касается имперского министра внутренних дел, то ей лучше быть у него на совещании, проводимом в здании Городского управления полиции в 16.00.

Услышав мое имя, порученцы, секретарши и только что вошедшие в приемную офицеры полиции вскочили на ноги и вытянулись в струнку. Мне стало крайне неловко от такого проявления почета и уважения. Именно в этот момент появился полковник Герцег, который, проталкиваясь среди застывших по стойке «смирно» офицеров полицейских, с удивлением поглядывал на них. Нелли шепотом повторила мои слова в трубку, положила ее на рычаг и посмотрела на часы в приемной. Стрелки показывали 15.42. Чтобы как-то замять возникшую неловкость, я попросил присутствующих людей расслабиться и более спокойно воспринимать мое присутствие.

Когда офицеры в приемной успокоились и снова вернулись к своей работе, я тихим голосом поинтересовался у Герцега, а где будет проходить встреча с полицейским начальством. Полковник гном недоуменно пожал в ответ плечами, а полковник Жека, улыбаясь, хитро посматривал на него. На этот вопрос ответила секретарша Нелли, которая сообщила, что совещания с большим количеством участников обычно проводились в малом переговорном зале, который расположен рядом с кабинетом начальника главка. Полковник Жека тут же связался с патрульными пехотинцами, приказав им срочно обследовать малый переговорный зал на предмет безопасности.

А в приемную начальника главка приходили все новые и новые полицейские чины, многие из которых были в полковничьих и генеральских мундирах. Внешне полицейские выглядели неважно, имели бледные лица, красные воспаленные глаза, трясущиеся от тремора руки и в кровь расцарапанные лица. В них не ощущалось былой уверенности, они жались по углам приемной и испуганно переглядывались между собой. А главное, эти кирианцы в полицейских мундирах выглядели потерянными, словно они утратили нечто важное в своей жизни. До настоящего момента они плохо соображали и не понимали, что же с ними недавно происходило. Имперские патрульные пехотинцы по тактической связи доложили полковнику Жека, что переговорный зал осмотрен, находится в целости и сохранности, его не коснулись кошмары забвения. Полковник Жека зычным командным басом предложил присутствующим полицейским чинам проходить на совещание в малый переговорный зал.

Нелли шепотом проинформировала меня о том, что флайер имперского министра внутренних дел только что совершил посадку на крыше здания городского управления. Для встречи министра она отправила одного из заместителей генерал лейтенанта Сази вместе с группой полицейских офицеров. Я мельком взглянул на ручной хронометр и удовлетворенно хмыкнул, Поли не опаздывала, она прилетела во время.

Имперский министр выглядела весьма импозантно, черный без погон и знаков различия комбинезон спецназовца ладно обтягивал тело красивой женщины, кобура мощного лучевого «Борга» на поясе, только подчеркивала осиный размер ее талии. Расстегнутый ворот комбинезона всем желающим демонстрировал красоту, мощь и тяжесть ее груди, практически сводя на нет воинственность фигуры этого имперского министра. Среди громил взвода спецназа, которые окружали Поли, она смотрелась примой балериной, хотя ростом мало чем уступала этим бугаям. Полковник Жека не выдержал и причмокнул губами от восхищения при виде имперского министра внутренних дел. Но Поли даже не посмотрела в его сторону, а бросилась ко мне, пытаясь повиснуть на шее и поцеловать меня, одновременно продемонстрировав красоту и доступность своей груди. Но я уже привык к подобному проявлению радости встречи со стороны этой сумасбродной девицы и имперского министра одновременно, поэтому вовремя прикрылся спинами полковников Жека и Герцега.

Малый переговорный зал был заполнен до отказа офицерами имперской полиции, сквозь которых было невозможно пробраться к подиуму с микрофонами. Но офицеры при нашем появлении, словно по единой команде, сделали шаг назад, образовав проход для нашей группы к председательскому месту. Уже стоя перед микрофоном, я еще раз всмотрелся в лица полицейских чинов и заметил, что они отходят от психического и психологического на них воздействия, становится нормальными кирианами. Поэтому я решил, немного встрянуть этих полицейских чинов, напомнить им, кем они были, кто они есть сейчас. Я кивнул головой полковнику Герцегу, который вышел вперед и громовым голосом проревел в микрофон команду «смирно». Эта команда больше напоминала рев смертельно раненого лесного кабана, он проник в сознание и в души сидевших в креслах и стоявших в проходах офицеров имперской полиции.

Сначала в зале наступила тишина, которая нарушилась резкими хлопками складывающихся сидений кресел, когда на ноги начали вскакивать сидевшие в них офицеры. Они вытягивались во фрунт, втягивая в себя свои небольшие и большие животы и выпячивая вперед свою грудь. Через мгновение зал превратился в стройные офицерские ряды и представлял собой сплошное внимание, в нем прямо-таки звучала напряженная тишина, не было слышно даже дыхания кириан.