Текст книги "Маска Гермеса"

Автор книги: Вадим Новосадов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну, расскажи мне, в чем причина твоего затворничества? – спросил он бархатным голосом, откинувшись на спинку дивана, одетый в джемпер, с серьезным и в то же время располагающим выражением полного лица.

– Я все давно рассказала матери. Мнения своего не переменю, – отвечала она, без желания развивать эту тему.

– А я не принимаю решений, пока сам все не выслушаю, – с мягким настоянием продолжил он.

Взгляд его стал напряженным. Той ауры человека, обладавшего миллиардным состоянием, вполне хватало, чтобы падчерица ощутила довлеющую атмосферу. Но она чувствовала схожесть характеров, не сразу поддавалась на магнетизм одного из влиятельных людей, выложила свои условия в твердой и лаконичной форме.

– Ну что же, – заключил отчим, после недолгого раздумья. – Я не вижу смысла препятствовать твоему выбору. Твою учебу я оплачу. Мало того, ты ни в чем не будешь нуждаться.

Анна, не ожидая услышать такого ответа, готовясь продолжить свой протест, не смогла удержаться от восторга, хотя и сдержанного, – подсела к нему и впервые поцеловала в гладко выбритую щеку, пахнущую утонченным одеколоном. Разумеется, на него повлиял звонок из администрации президента, по настоянию которой племянницу держали в изоляции, но ловко спланированный ею скандал прорвал кольцо заговора молчания и принудил их пойти на уступку. Хотя это и была победа, но с горечью оттого, что даже очевидное право нужно было вырывать из когтей этих всесильных деспотов.

***

– У первого лица обнаружилось слабое место, – произнес Спирин, встретившись с Ритой в снятой на один день квартире.

– Наслышана.

– Не предлагал ли тебе Лаврецкий работать на него?

Рита проигнорировала этот вопрос, подняв лишь брови в ответ.

– Ты ведь училась на актрису, но потом вдруг перешла к нам на службу.

Его слова и жесты как яд проникали в ее сознание, и как она ни старалась, но противоядие так и не могла найти.

– У него есть и киностудии. Может тебе и впрямь пойти служить ему. В нашем ведомстве из своего обаяния ты вряд ли что-то еще выжмешь.

– Я понимаю, куда ты клонишь. Лаврецкий и сам дойдет до этой интрижки относительно президентской родственницы. Если уж я пришла к такой идее, то в его хитрую голову она придет и подавно.

– Но я то, как раз, и не могу допустить, чтобы этот назойливый интриган с кучей денег действовал самостоятельно. Он все испортит. К тому же, сделай он опрометчивый шаг, не в унисон власти, и он последует примеру другим опальным олигархам. Хуже того, еще и в тюрьму попадет. А он нам еще пригодится.

– Ну, а ты как задумал сыграть этой фигурой? Я имею в виду племянницу, – выразилась Рита с долей сарказма.

– Пока не знаю, – сухо отрезал Спирин.

После напряженной паузы продолжил.

– Ну ладно, что мы о делах, да о делах. У нас есть немного времени и эти вкусные блюда, – его сухой тон сменился почти на любовное воркование.

Отдавая свое тело, Рита физически страдала от его гнусного существа, от его ласк, от которых неприятным проникающим до каждой клетки огнем, пылала ее кожа. Впрочем, его предложение она находила заманчивым, он указывал ей выход из рабства.

После минут сладострастия он вернулся к деловому разговору.

– Наш общий знакомый Визант, завел шашни с актрисой театра. Ничего не могу сказать относительно ее талантов, но у своего режиссера она в фаворе, правда, в малоизвестном театре. Труппа скитается по разным местам, не имея достаточных средств арендовать достойные залы. И Визант оказывал им помощь, неизвестно из каких доходов. У простых агентов кошелек тонок для таких сумм.

Спирин часто не договаривал, оставляя пробелы для партнера, чтобы тот мог попасть впросак.

– Он финансирует своего соперника, то есть режиссера, почему-то, – делала выводы Рита, как бы отмежевываясь от скрытой колкости на счет ее возможной ревности.

– Ну, мне трудно об этом судить. Это скорее по вашей, женской части, разбираться в чувствах, – лукаво объяснился Спирин.

– Послушай, я не могу быть наживкой для Византа. Эту грань я не перейду, – эта полу ярость давалась ей легко, благодаря умению кокетничать. – Не загоняй меня в угол.

– Я предлагаю тебе всего лишь сменить род занятий, – миролюбиво ответил он. – Мне нужны свои люди в разных сферах деятельности. Политики доверяют больше репрессивным средствам. Хотя, пытаются влиять и на общественное сознание, что не всегда у них получается.

– А ты все надеешься, что советская власть вернется?

– Я не надеюсь, я знаю. Она, по правде сказать, и не исчезала, совсем. Мифология эффективнее насилия. А люди не изменились. Они, по-прежнему верят в то, что признано, а не в то, что независимо. Не журналисты манипулируют сознанием, которые разгребают чужое дерьмо, или сами испражняются в примитивной идеологии. Это под силу армии художников, которые будут иметь договор с властью. Шоу бизнес, или то, что еще называют искусством, становится главным дурманящим средством. Менеджеры по управлению умами должны заменить держиморд с их грубым подавлением, – свою пространную речь Спирин произнес так, будто множество раз повторял ее в голове.

– Это что, манифест? – иронично откликнулась Рита. – Но как и сколько не обманывай, людям надоест ложь. Все равно их нужно прессовать. Без этого не обойтись.

– Я устал от тесных рамок своей организации. Тупость одних, облаченных властью, порождает преступное сопротивление других. Вот и балансируй между ними. Только это тоже мало что дает.

– Почему бы тогда и тебе не уйти, заняться каким-нибудь частным делом, тем же продюсированием, к примеру. Ты, достаточно молод, и полон сил, – игриво подхватила Рита.

– Увы, я слишком привык к прямой власти. И я не уверен в успехе на другой ниве. А жизнь скоротечна, обеднена выбором, поэтому и приходиться искушать судьбу дерзкими поступками. Явно не в угоду Всевышнему. Многие люди совершают тайную сделку с дьяволом, потому как властное меньшинство, заключило ее на легальной основе.

– Так ты к тому же, и падший ангел?

– Я вообще не ангел. Ангел, скорее ты. Я же знаю, как тебе претит связь со мной. Ты делаешь то, чего не можешь избежать, страдаешь, как и все при этом, но в отличие от других, умеешь все скрывать. Как это у тебя так выходит? – с издевкой произнес Спирин.

Рита усмехнулась гортанным, но мягким голосом.

– Может, ты меня не достаточно знаешь?

– Достаточно для того, чтобы иметь к тебе постоянный интерес. Подумай над моим предложением всерьез.

– Я уже подумала. Я бы и не прочь, но контора на меня обозлится. Вдруг это дело с Сотником обретет огласку, тогда привлечь того, кто вне службы, легче. В интересах чести мундира – преследовать отщепенцев. Еще окажусь в роли стрелочника, – с театральным гневом спросила она.

– Мы в одной упряжке. Мне тебя сдать, все равно, что себя подставить, – уже с неподдельным недовольством, одернул он ее.

Глупо ждать от нее мужества, думал Спирин. Этот хрупкий, красивый цветок тут же сломается, когда на нее налягут волки из управления внутренней безопасности. Ко всему прочему, она, не состоявшаяся принцесса, хотя еще имеет шансы ею стать. Она уже ощутила буйную страсть к тщеславию и власти. Это демоническая сила, под ее влиянием Рита поступит как угодно. Никакой страх перед преследованием с его стороны ее не удержит.

– Утешил, – воскликнула она с обидой и отчаянием. – Попади Лаврецкий под опалу, и я окажусь в числе преследуемых, как его клеврет.

– Тебе точно нужно уйти из органов. Тогда не будет предлога обвинять тебя в соучастии.

Рита посмотрела на него и встретила вполне осознанный взгляд.

– Тем более, это расценят как бегство, – непринужденно возразила она.

– Об этом стоит подумать, – согласился Спирин. – Твое увольнение нужно подстроить.

– Тогда я потеряю репутацию? – уже возмутилась она.

Спирин растерялся от ее негодующего восклицания. После паузы ответил:

– Нет, это сохранит репутацию. Ведь ты же не сбежала. Все должно выглядеть так, что ты попала под немилость одного из начальников, но в целом осталась верной организации, в статусе агента влияния. Среди нашего брата, как ты понимаешь, бывших – не бывает.

– И как это сделать? – сопротивлялась Рита, вскинув бровями.

– Например, можно сыграть на твоей связи с Византом. К нему нет особого доверия у начальства. Его отправили на работу в качестве расходного материала, как и многих, кто прокололся, убедив, что он будет служить отечеству засекреченным агентом. Туда, где ведомство не хочет светиться официально. Появись свидетельство твоей связи с ним, это станет основанием для твоего увольнения.

Рита вздохнула со снисхождением к обычным химерам своей вынужденной пассии.

– Состава преступления здесь нет, но свидетельство неблагонадежности – есть. Тебя уволят без шума. Будешь моим негласным агентом, как и сам этот Визант, правда, чей, пока не знаю. Это и будет твоя защита.

– Прекрасная идея, – саркастически ответила Рита. – А мое мнение, тебя не интересует?

– Конечно интересует, – губы Спирина раздвинулись в улыбке, проявив паутину морщин у глаз, сузив взгляд настолько, что трудно было в нем что-то прочесть. – Ты свободная птица и создана для высоких полетов. Я заинтересован в твоей общественной карьере, так, ты мне полезнее.

Когда Рита покинула его, ее пробила боязнь, что вдруг Спирин все же задумал и ее убрать. Убили ведь Сотника. Она, да еще неуловимый Визант, остались звеньями, которые ведут к Спирину, а от него, к кому то из крупных чинов. Не обратиться ли ей в управление собственной безопасности?

Нет, эта навязчивая мысль все равно казалась более опасной. Такую шишку как Спирин не решаться разоблачать. Максимальное, что ему грозит – тихая отставка. Зато он ничего не забудет, да и его противники тоже, поскольку все в этой системе мазаны одним миром, а привлекать другую сторону в свои разборки не позволяют и расценивают это как предательство.

***

Рита окончательно решилась на увольнение.

– Ну что же, такой ответ мне больше нравится, – произнес он, когда они встретились уже в другой квартире. – Я сделаю так, что твой начальник сам предложит тебе уйти. Я изображу ревность к Византу, и подброшу улику, что ты имеешь с ним связь. Надеюсь, тебе это не составит труда?

– Как ты это сделаешь? – удивленно спросила она.

– Свяжись с его родней. Помести объявление на каком-нибудь сайте, так, чтобы он понял, что к нему обращаются, и кто именно, – советовал Спирин без тени колебаний на лице, отчего невозможно было понять, знал ли он о ее переговорах с Византом по электронной почте.

– Так все и будет выглядеть. Мне нет нужды изображать к нему интерес. Он, мужчина, вполне, в моем вкусе.

Спирин стушевался от такого укола, но тут же попытался превратить конфуз в шутку.

– Можешь ему на меня пожаловаться, для пущей достоверности. Легенда такая – ты со мной спишь, но хочешь отделаться. Так что, ревность для меня вполне естественна.

***

Спирин встретился с начальником управления собственной безопасности, Вольским, на что имел не только право, но рекомендации, как и многие служаки из органов. Однако согласно субординации и этике ему бы следовало обратиться сперва к своему непосредственному начальнику, директору ФСБ, Буранову. Но Спирин имел объяснение обойти это правило – его проблема не была столь значимой, чтобы отвлекать директора от более важных задач.

Он сообщил, что некто Рита Вагнер, представитель пресс-службы, имеет связь с бывшим сотрудником, некогда осужденным Византом. В доказательство привел перехваченные его подопечными сообщения между ними по Интернету. Свою заинтересованность в этом вопросе Спирин обосновал обеспокоенностью за репутацию ведомства, где публичные лица не должны обнаруживать контактов с тайными агентами, да еще с теми, за кем тянется преступный шлейф. Вывод, что эта зашифрованная эзоповым языком переписка принадлежит Вагнер и Византу, вытекал из существа их отношений. Подчиненные Спирина засекли и адреса абонентов, откуда посылались сообщения. Один из них, в Париже. Вольский, несмотря на туманную косвенность улик, принял их к сведению.

Он не замедлил доложить о свежих новостях главе ведомства, Буранову.

– Что за ход он задумал? – задался вопросом директор.

– Хочет, чтобы ее уволили. Так ее легче будет устранить. Если она знает, от кого погибший Сотник получал дезинформацию, или просто, хотя бы засвидетельствует, что к ней она поступала от самого Сотника, то она превращается в опасного свидетеля.

– Но подозрение сразу падет на него. Мы возьмем его в еще более плотную разработку. Он почувствует это и выйдет из игры. Мне этого недостаточно. Главные улики, это счета в заграничных банках, которые потянуться и к Юдину, и Спирину, и возможно, еще к кому-то. Компромат Сотника свидетельствует о наличии таких счетов. Правда, клубок предстоит еще распутывать. Хорошо бы иметь доказательства внеслужебных встреч Спирина и Юдина, – последняя реплика Буранова казалась издевкой, поскольку именно он располагал почти неограниченными ресурсами в сыске, а не Вольский, со своим куцым штатом.

– Мои люди стараются. Но слежка за самим Юдиным может дать более весомые результаты. Особенно по части тех двух трупов, которые обнаружены в сгоревшем доме некто Наумова. Очень надеюсь, что это люди Ивлева, из агентства «Граф» . Его же орлы орудуют и в Париже. Тут уж взаимосвязь Юдин– Ивлев – Спирин, будет явной.

– Те двое, записанные на диске, переданном от нашего агента в Париже, не найдены нами. Их родственники даже не знают, где они работают. Возможно, их уже нет и в живых, – поделился информацией директор, чьи сыщики были подключены к мероприятиям управления собственной безопасности, но чаще действовали автономно.

На таких регулярных летучках тет-а-тет каждый пополнял общие сведения, после чего они договаривались о последующих шагах, не согласовывая их больше ни с кем.

– Нам не обойтись без помощи заграничных спецслужб?

– Мы с ними работаем. И за Ритой Вагнер, тоже нужно проследить, – подвел итог Буранов.

Никто из высших государственных мужей не будет разоблачен, думал директор, когда Вольский покинул его кабинет. Здесь сговариваются на эзоповом языке. А исполнители, – хитрые, изворотливые, вроде Спирина, которые тщеславятся причастностью к высшей власти, но никогда туда не попадут, и тем яростнее служат ей.

Самые тесные отношения из всех, Спирин имел с Головко, заместителем руководителя президентской администрации. Он же входил и в НАК, имея доступ к сведениям антитеррористических следственно оперативных мероприятий. Головко в свое время протежировал Спирина, кандидатуру поддержали президентская администрация и мэр столицы. Тогда, Буранов еще не был главой организации и не решился позже избавиться от него, хотя и не доверял ему, боясь испортить отношение с влиятельными людьми. Утешал себя он тем, что хотя бы знал, кто агент влияния внешних сил в его ведомстве. Но сейчас, когда Спирин стал неблагонадежным, директор мог использовать его как аргумент против его прожектеров, особенно против Головко.

Сам же Головко, не стал заметной политической фигурой, сменив портфель министра внутренних дел на нынешнюю должность, координирующую, не имевшую, однако возможности добывать самостоятельно оперативные сведения. Он курировал всех силовых министров и, владея общей информацией, мог повлиять на ход дела. Хотя, в особых случаях директор Буранов и Вольский, начальник управления собственной безопасности, с согласия самого президента, имели право налагать гриф «совершенно секретно» на любые сведения.

Наблюдение за Головко могло стоить самому Буранову враждебности в среде ближнего окружения президента. Для такого шага нужны настолько веские основания, чтобы их одобрил сам президент. Глава президентской администрации мог бы истолковать сведения и намерения директора в свою пользу. Администрация имела самые тесные связи в бизнес элите, а некоторые ее члены и вовсе относились к ее числу. Но сильные мира сего чурались спецслужбы, а потому, ахиллесовой пятой Буранова служила непричастность к движению крупного капитала, притом, что его ведомство лучше остальных было осведомлено об этом. В ФСБ служили первоклассные ищейки, но финансовые гении туда не стремились. Кремлевскими же, или около кремлевскими интригами, как и всюду, не в последнюю очередь двигали деньги.

***

Рита Вагнер появилась в кабинете у своего начальника, руководителя пресс службы, по его вызову, прозвучавшим трескучим, недружелюбным голосом из телекома. Молча, с каменным лицом, обещавшим роковые последствия, он протянул ей кипу отпечатанных листов, с текстом о совсем недавнем разговоре по Интернету с Византом, пространном и откровенном, указывавшем не только на их близость, что не возбранялось, но и некие конспирологические тайны. Объяснения Риты выглядели обычным страхом человека, кого коснулся грешок, но без намека на преступную виновность.

Стареющий начальник, с обрюзгшим лицом, принял ее слова за чистую монету, или уподобился этому. Рита же со своей стороны покорилась сейчас этому пристрастному человеку, некогда переступившего через свою прилипчивость вразумительным предупреждением, что она станет флиртовать с более высоким чином, который способен даже убрать его с этой должности. Теперь, этот приниженный волокита вел себя мстительно хладнокровно, с позиции того, что исполняет волю того начальства, которое ее сюда и протежировало.

– Вы роняете репутацию нашего ведомства. Ваша связь с Византом не была санкционирована. Вам предложат другую должность. Она не будет ниже той, с которой вы пришли в мой отдел.

Начальник наблюдал за ней исподволь, бегающими глазками, а Рита небрежно отложила листки с текстом ее переговоров с Византом и отклонилась на спинку кресла, подавляя его непринужденным и снисходительным взглядом.

– Нет уж, благодарю. Куда уж ниже. Я достаточно уважаю себя, чтобы мною двигали как пешкой, или чтобы сгорать от стыда за свои личные пристрастия. Мой отказ, я так понимаю, означает увольнение. Тогда, мое заявление будет через полчаса на вашем столе, – выразилась Рита, ощущая силу своего шарма, и видимо, освобождаясь от доли своего застаревшего страха.

После удовлетворенного рапорта об отставке к Рите заявился сотрудник секретариата и предложил контракт на внештатного агента, пригрозив карьерными проблемами в других областях, куда бы доходили длинные руки ФСБ. Рита не задумываясь подписала эту конфиденциальную бумагу.

***

Когда некоторые газеты успели прописать ее отставку, к ней домой позвонил секретарь Лаврецкого и предложил должность в его холдинге. Рита не дала согласия, но и не отказала и, надеясь на особые знаки внимания, упомянула о других предложениях. Тогда с ней связался один из богатейших людей страны, и попросил о личной встрече.

Водитель Лаврецкого привез ее в его загородную резиденцию на «Мерседесе» последней модели. Едва хозяин, одетый в строгий костюм, без галстука, провел ее в просторный зал, предложил ей выбрать место. Рита выбрала группу кресел в центре, за столешницей.

– Вакансия руководителя пресс службы вас устроит? – начал своим убаюкивающим и проникновенным голосом Лаврецкий.

Затем он назвал невообразимо высокий для Риты оклад.

– Мне эта работа хорошо знакома. Поэтому она мне наскучила. Мой характер имеет одну особенность – охоту к перемене мест. Но я предпочитаю все же карьеру общественного лица.

Она одарила его лукавым взглядом, сколь и обаятельным, который не стирается из памяти любого мужчины.

– Тогда, назовите ваши амбиции.

Рита на мгновение призадумалась.

– Насколько мне известно, вы владеете кино компаниями?

– Верно. Причем уже с известными брендами. Скоро, заграницей, я намереваюсь открыть и телекомпанию, которая будет вещать на нашу страну, чтобы хоть как-то восполнить недостаток свободы слова, – произнес Лаврецкий, приятно удивленный ее любопытством. – Как вы там хотели бы приложить свои способности?

– Точно, не знаю пока. Может быть, продюсером. У меня, кстати, актерское образование.

– Но ведь это свободная профессия? – удивленно воскликнул Лаврецкий. – Хотя, почему бы и нет. В конце концов, можно совмещать это и с административной должностью.

– Анна Панина мечтает стать режиссером. При этом пробовать себя намерена, прежде всего, за рубежом, – неожиданно проговорила Рита.

– Да, я в курсе дела. Этот семейный скандал не очень заметно, но обошел весь мир. Однако не вижу связи между нашим разговором и этим событием? – лицо собеседника стало серьезным.

– Связь всегда есть. Ее только нужно найти. Ретивая девушка, в золотой клетке, захотела свободы, а может и она по настоящему честолюбива, что еще лучше обычной прихоти. И этот лакомый кусочек плывет вам в руки.

– Это я понимаю… – с загадочной иронией отметил Лаврецкий. – Но что с того, что я буду ссужать деньги на ее дилетантские проекты? В возлюбленные, я ей не гожусь в любом случае?

– Деньги то, как раз, многие готовы дать, даже в очередь выстроятся. Они то может и не добьются расположения. Никто не любит быть обязанным. В своих иллюзиях она будет находиться до тех пор, пока они не будут материализованы. Чем бы дитя ни тешилось…

– И что из этого следует?

– Пока я только рассуждаю, пытаясь найти в вас участие.

– Я тоже над этим думал. Вы ведь открыли эту тему в первую встречу. Но я не вижу перспективы. Президентская семья почти неприступна, а уж тем более, для меня.

– Анна, не совсем президентская семья.

– Да, но власть принимает любой намек на интригу в штыки. Начни я искать расположения у неопытной племянницы – и я рискую попасть в опалу.

– Но вы пытаетесь влиять на политику. Не зря же создаете телевидение заграницей, оппозиционное режиму.

– Верно… И все же сути вашего замысла пока не улавливаю.

– А у меня и нет плана, расписанного до мелочей. Есть идея, по-моему, разумная, остальное подскажет реальность.

– Словом, ввяжемся в сражение, а потом посмотрим, – утвердительно воскликнул Лаврецкий, продолжая недоумевать. – Тогда, в чем же идея?

– В том, чтобы вы командировали меня в Париж, где вы намерены открыть телеканал.

Ее слова, кажется, возымели действие, хотя Лаврецкий знал о ее склонности к интригам, иначе не стал бы искать с ней связи из одной только красоты.

– Я попытаюсь подрулить к племяннице, чтобы реализовать ее мечты, – твердо заявила Рита.

– Ну что же, попытка, не пытка, – деловым тоном заключил Лаврецкий.