Текст книги "Спасатель"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Негры начали осторожный, как им казалось, обход широченного дуба с двух сторон. Ну и обходили бы среди деревьев, чего жметесь-то к дереву? А если там медведь – успеете отпрыгнуть? Не, они вообще тут на охоту ходят? Смотрят только на дуб. Где же я еще могу быть, раз такое дерево на поляне…

Давай, черненький, давай – тебя жду, когда за дерево зайдешь.

Есть, дальний скрылся.

Гэнц! – вновь тявкнул мой задорный «немец».

Ближний – минус; вались, вались, что ты за шею схватился, засыпай.

Оставшийся резво отскочил на прежнюю позицию, «хаудах» от дуба не отводит, даже с расстояния видно, как трясется. Но понимает, что уже и убежать не получится: нет обратной дороги. На секунду во мне проснулось дурное хулиганское желание что-то киношно крикнуть, форс подать. Нельзя дурить, меня там карабин ждет, еще упрет кто. Кто упрет, о чем ты, Федя? Не знаю кто – но страшно. Языка попробовать? Ну на фиг. Я уже все решил: мне он не нужен, дуэлить и рисковать не хочу.

Потому…

Гэнц! – бабахнул маузер. Во так, noch einmal, [23]23
  Еще разок (нем.).


[Закрыть]и хватит тебе на сегодня, отдыхай, машинка.

Времени на вдумчивый обыск у меня особо-то и нет – там внизу люди в беде, в Базель гнать надо. Быстро обшмонав карманы и вытащив у второго пачечку кредов, я схватил два обреза, кое-что по мелочам и полетел к карабину – что там меня ждет?

Осторожно глянул вниз, Ленни высовывается, уже из-за «геленда» – обозначилась – и машет рукой.

– Щас! – заорал я. – Спускаюсь!

Главный бандит лежал среди камней. Остывает чувак.

Хорошо попал, по месту. Теперь быстренько смотрим трофеи.

О, боги! Карабин «Mauser 98k», точнее, «Karabiner 98k», образца 1937 года. Нет, ну какой же это Плохой Лес? Эта зашибательский лес.

А-а-а! Я сглотнул слюну. Пожарьте его до золотистой корочки!

Семь полных обойм, пять пачек и россыпь, на вид штук двадцать патронов.

Предводитель команчей в жизни не был особо богатым человеком, но креды у него водились, как и фуелы, в количестве десяти штук. Китайский живорез, той же страны бинокль, их заберу. Записная книжка, уже третья «болталка туриста» – надо же, с внутренней связью группа. Ладно, бежим вниз.

– Ленни, иду!

Возле «геленда» суета, спасать осталось только одного человека, Франца, напарник выжившего гренадера действительно мертв. У Франца ранение в руку и в ногу, чуть не дожали его команчи. Аптечка у швейцарцев хорошая – все экстренное есть, нам бы такую. Чмокнув боевую подругу, я, на секунду прижав девушку к себе, успокаивающе погладил по голове. Похоже, не ошибся.

Пока Ленни колола воину противошоковый комплект и обезболивающее, я подгонял Руби и брал на буксир недвижимый джип патруля. Работать было неудобно, но заряженный маузер как повесил на себя, так уже снять и не смог. Как ребенок с игрушкой, честное слово.

На гору трудяга Руби втащил покалеченного германского собрата без фанатизма, но уверенно. Машина патруля бита крепко, рацию главарь первым делом расколотил. Еще бы. С такой дистанции, да с маузером… можно новую надпись на панели написать, будь предводитель стрелком. В общем, у Франца Нойнера сегодня еще один день рождения.

С перевала рация схватила блокпост.

– Что у тебя там, русский партизан?

Зря веселишься, командир.

– CONTACT. Твой патруль попал в беду, огневой контакт с противником.

– Где?

– Почти сразу за перевалом, на краю Плохого Леса.

– ROGER. [24]24
  Вас понял (сленг американской армии).


[Закрыть]Что с ними, рейнджер?

– COCKADAU, [25]25
  Труп (сленг американской армии).


[Закрыть]один. Застрелен. Франц ранен, везем на базу. OVER. [26]26
  Конец связи (сленг американской армии).


[Закрыть]

– Как это случилось?

– После, Рольф, после… Мы с Ленни вовремя подоспели, отбили твоих парней. Высылай встречу с медиком.

– Проклятье! На посту ни одной машины!

– Так ищи. Мы едем. OUT. [27]27
  Выход, ухожу из связи (сленговые армейские фразы и слова).


[Закрыть]

Я ехал за рулем «геленда», накидав на сиденье тряпок и с внутренней дрожью: в красках представлял, как же нам повезло, что патруль проехал первым.

Короче, не нравится мне этот маршрут.

Категорически не нравится. И ситуация не нравится.

Трезво размышляя, мы влипли в историю. Теперь, конечно, знаменитым рейнджерам, спасшим патруль гренадеров короля от полного разгрома, торжественно пожмут руку, глядишь, даже подкинут какой-нибудь ништячок, вручат значок «Юный друг пограничника» и удостоверение с тисненой золотом надписью «Сигуранца. Внештатный сотрудник», а улыбчивый господин Отто Бахманн возьмет такого удалого русского на особый список. Пришел незнамо откуда с оригинальным оружием и машиной. Со стороны нехорошей, команчистой, куда лишь отдельные патрули изредка ездят, – люди нормальные там не ходят. А он живет! Где-то в лесу. Один! Русский, а в ассоциации с регулярными радиопередачами русского анклава – русский агент, внедряющийся, пользуясь свисским либерализмом, в подотчетную зону.

Что потом? Потом под видом остро необходимой прививки вколят мне в мышцу какую-нибудь радиометку и пикающий маячок, чтобы «руссише партизанен» не сбег, часом, к своим. Навесят хвостов, подсадят «новых знакомых».

Оно мне надо?

Все. Завтра, нет, послезавтра… Опять нет, не успеем.

Короче, по готовности уходим по реке на Шанхай, в разведрейс, посмотрим, как там обстановка, сколько в этом южном анклаве стоит подобное авто и торчат ли в земле таблички с надписями «Смерть белым».

Валить тебе пора, Федя.

ГЛАВА 7
Дела скучные сухопутные и не совсем скучные речные

Двери «Балтазара» периодически открываются и закрываются – двое мальчишек таскают внутрь коробки и мешки. Фрау Амманн затеяла ремонт служебного входа.

Открывается дверь – и в зал влетает душноватый запах летнего курортного городка, века, пожалуй, девятнадцатого: в чистом воздухе нет привкуса автомобильных выхлопов. Закрывается – на темные обеденные столы опять наступают запахи кухни, свежих булочек с чесноком, готовые противни уже стоят на стеллажах, близится время обеда.

Пастораль вроде бы. Но тревожно. Все и вся вокруг притихло, как перед бурей. То и дело вижу, как люди шепчутся о чем-то там, где еще недавно громко разговаривали и смеялись. На улицах стало меньше людей и машин. Даже лица изменились, хотя и это можно отнести к проявлениям моей паранойи.

Скоро обед – в таверну придут постоянные клиенты. Но я хитрый, обедаю раньше.

Рядом со мной, напротив, сидит Франц Нойнер, благодарный патрульный, почти друг и уж точно приятель. К столу прислонена трость: хромать ему еще не меньше двух недель. Левая рука почти не беспокоит, хотя он постоянно ее ощупывает. Франц привез ствол, и мы, после осмотра и моего искреннего восхищения, решили пообедать. Естественно, в «Балтазаре»: и Монике хорошо, и нам вкусно. Хотя объективности ради в Базеле весь общепит не халтурен. Гренадер заказал себе жареную курочку, медом мазанную, – категорически не люблю: корочка не столько жареная, сколько карамелизированная, не тот вкус. А Францу нравится.

– Спецслужба есть, значит, ей чем-то надо заниматься, – подтвердил он, тщательно прожевав кусок ножки: щадит желудок.

– А тут я, – невесело подсказал Федя.

– Ну не только ты, – успокоил меня типа корифан. – Но, с их точки зрения, одинокий русский очевидно подозрителен.

– Ох, как же мне все это не нравится… – Я посмотрел, куда бы пристроить глиняную крышечку в капельках пара и жира, снятую с небольшой супной чашки с двумя ручками. Положил прямо на салфетку. Суп-пюре с шампиньонами, сухарики отдельно. Я, когда первый раз сухарики увидел, сразу кинулся возмущаться: они их просто сушили! Научил жарить на противне с оливковым маслом, заправленным укропом, – последний отлично подчеркивает вкус грибов. Сейчас все правильно, научились, иноверцы.

– Не стоит преувеличивать опасность, никакого ареста, чего ты, как я думаю, опасаешься, нет и быть не может. – Патрульный пренебрежительно махнул рукой. – Экономически ты анклаву полезен, обеспечиваешь приток пищевых ресурсов, у нас таких чудаков мало, практически нет. Только на реке и остались.

Есть такие. Одного видел, про троих Ленни рассказывала.

– Не успел еще познакомиться.

– Они тут редко бывают.

– Ненормальному всегда приятно оказаться в компании, – усмехнулся я. – Хоть какой.

– Брось, Тео! Посмотри рационально. Русский парень уничтожает бандитов, рискует своей головой…

– Ага. Все думают, долго ли продержится… Вот подстрелят его команчи, и все решится само собой.

– Ну-ну перестань! Этого никто не желает, – совершенно искренне заявил Франц. – Особенно хозяева ресторанов, наш бизнес, к этому мнению прислушивается даже Берн.

– Но это не индульгенция.

– Нет, конечно. Наши так рассудят: присматривать за русским рейнджером стоит, но не очень пристально: ты же не северянин…

Я сделал вид, что не услышал этой важной оговорки. Важнейшей. «Северянин» – что опять имеется в виду? Житель таинственного селективного кластера, отрезанного от Берна, или некий пришелец с севера, например, приплывший по реке? А они вообще приплывают? Ну да, Ленни ведь принесло течением. Фраза построена так, что эти «северяне» могут болтаться тут абсолютно свободно. Ну нет, уже ясно, что не совсем и свободно. Проходят через посты? Как бы в гости. Еще одна «табуировочка».

Опять открылась дверь, стуча сандалетами, внутрь прошмыгнул мальчишка с коробкой. Что характерно, дверь кирпичом парни не подпирают – не хотят устраивать сквозняк, берегут здоровье клиента. И пружины не снимают. И двери беззвучные, не хлопают. Европа. Уютная летняя Европа. Здесь многие в шлепках-сандалетах ходят, как на курорте, не парятся во всех смыслах. А я что-то весь глухой, как летчик-испытатель, не привык раздеваться. На Рейне даже пляж есть песчаный, оборудованный – там по выходным есть на кого посмотреть. Федя же чего-то стесняется, трусов своих в цветочек, что ли? Эх, надо будет купальные шорты приобресть…

Пока пацан протискивался, в заведение прошмыгнула симпатичная кошечка – сейчас персонал зашумит в скоротечной облаве.

Франц тем временем продолжал:

– Тебе нужно просто немного потерпеть, пойми и их. Вдруг русский коммунист начнет собирать информацию о Замке, проявлять интерес к организации и вооружению армейских структур, начнет плести в Базеле интриги, займется вербовкой. Согласись, они не могут такого пропустить.

– Да что тут у вас шпионить! – возмутился я: посмотрим, что он скажет, как проявится. – Вся армия на виду, вооружение понятно, структура тоже.

– Ты так думаешь? – хитро посмотрел на меня Франц Нойнер, опять проговорился. – Впрочем, таких разговоров лучше и не начинать. Обходи острые углы, Тео, и все будет нормально. Посмотрят в спину и отстанут. Хотя ты прав, проявление боевых качеств чужаком – повод к усилению внимания.

То-то и оно.

С другой стороны, никакого прессинга или ограничений сверх общепринятых я на себе пока не ощущаю. Качественную сканирующую радиостанцию мне продали, в канал-заказах не ограничили, в награде – молодцы – не обидели, шарахаюсь я по всем доступным местам, а «запреток» по относительной площади тут мало.

Что я хочу свалить – так нет тому подтверждений, как нет и поводов так думать. Планов типа не скрываю, рассказываю всем о предстоящих поездках. Ценность Феди как носителя уникальной информации, судя по всему, пока не определена. Информации о Спасателях в обыденных разговорах анклава нет, ни разу не слышал, хотя пару раз осторожно подводил собеседников к этой теме. Ну а уж если бы они знали, что Федя – Спасатель, то контролировали бы жестко, скорее всего, уже сидел бы в комфортабельной камере, может, даже с телевизором и видом на Рейн, – до момента использования. Впрочем, могут просто подозревать. С неясностями.

Однако если заинтересованные лица во главе с Отто Бахманном почувствуют готовность к «свалу», сигуранца вполне может под любым предлогом воспрепятствовать подвижкам. Информацию русским, или кому там, тащит, оружие у него уже нехилое, джип не из худших, лодочка кавайная. Зачем упускать ништяки?

Я не гражданин анклава, хоть заяву на получения гражданства, для успокоения и отвлечения, подал. Тезис: «Пока полезен, не трогают. Станет ясно, что полезность иссякла, – в лагерь, за колючку, к африканцам, вкалывать во славу короля» – сомнителен: базельцев в лагерь не кидают, новеньких белых тоже: предупредили бы, уже есть кому.

Ладно, будем посмотреть.

– Франц, все забываю спросить, – решился я. – А что вы вообще там делали?

Не отвечает Франц, думает.

К столу неслышно подошла Дебора, маленькая пухленькая официанточка, очень милая и аппетитная. Если у Феди есть постоянная подруга, это еще не значит, что Федя импотент: на женское реагирую нормально. Профессионально улыбнулась сразу обоим, поставила на стол мое второе – жареные колбаски. Даром, что ли, я кабанов Монике таскаю в промышленных объемах. Колбаски хороши, кабанятина классная получается, особенно после того как я подсказал Монике кое-что по правильному вымачиванию, маринованию и выдержке мяса.

Наконец камрад разродился.

– Мы ждали одного человека, служебный контакт, – неохотно признался гренадер. – Извини, большего сказать не могу, закрытая информация.

– Нет проблем, Франц, нет проблем.

У них везде закрытая информация. Вот чувствую я, что идет какая-то тревожная движуха, а какая, определить не могу – не дают. Кругом запрет.

Все, дальше никаких разговоров, рот занят, только думы…

Награждали меня в Представительстве.

Со мной пошли Рольф и Франц, типа представители и поручители. Ленни, сославшись на головную боль, на награждение не пошла: у нее идиосинкразия на любого чиновника. Когда я извинился за даму, селекты понятливо покивали – знаем, мол… хорошо, Федя, что ты эту «чуму» в приличное место не привел.

Красивые и правильные слова говорил лично директор официального представительства Берна в Базеле, господин Вильям Грубе. Его скромный улыбчивый помощник Отто Бахманн стоял рядом, за длинным столом с белой скатертью. Оба потрясли мне руку, вполне радушно, казалось бы, и глаза-то – до-обрые-э… Или я параноик? Грамоты Теодору не дали, жмоты швейцарские, а жаль – повесил бы в избе, в рамочке, над камином. Наградного значка селекты тоже пожидились вручить. Зато фуелов отсыпали в избытке – пять бочек можно топливом набить. Кредами селекты публично как бы брезгуют, хотя в ресторане ими расплачиваются охотно, самолично видел в «Тиффинсе». Так что кредов мне не откатили. А жаль: самая удобная и ходовая валюта, жизненная.

А вот квоты…

Два квота у меня были, три дали за скальпы команчей и еще десять – за доблесть русскую, во славу Руси. Итого пятнадцать квотов, а это тридцать килограммов живого полезного веса канальной поставки! Целый капитал, как сказал Рольф.

Бери, Федя, ни в чем себе не отказывай. Я и не отказывал.

По совету друзей откладывать не стал – и прямо там же направился в отдел заказов. Очень мне было интересно, как это выглядит, как происходит заказ. Все оказалось прозаично – у ребят колоссальная информационная база, а запросы ни разу не оригинальны: поперечные флейты и собачьи нарты заказывают редко.

Первым делом я набрал оптики. В жизни ничего подобного не имел, кое-что видел у наиболее состоятельных друзей, о прочем только слышал или читал. Честно скажу, чертовски сложно понять, осознать и привыкнуть к тому, что стоимость заказываемого не имеет ни малейшего значения – ну не бывает так! Фантастика! Только и только вес.

Отдельно меня предупредили, что «сдачи» в этой процедуре не бывает, и мне стоит заранее назвать позицию, которую «досыплют» после поставки основного груза. Выбрал патроны к карабину, решив, что пистолет лишний раз выпячивать не стоит: все же опасаюсь.

Для начала выбрал тепловизор – «FLIR Scout» TS32r Pro, видел такой у одного олигарха, на овцебыков, идиот, прилетал с ним охотиться. А те стоят неподвижно, их за многие версты и так видно. Ох, ладно… Декларативно прибор пробивает на 1280 метров, по факту практической пользы – метров до семисот, в тайге еще меньше. Дикая вещь! Матрица 320x240, объектив 65 мм, запись на видео, SD, USB, все дела. Их взял две штуки – себе и Ленни. На старой Земле такой девайс в магазинах стоит за 400 тысяч рубликов. Аж страшно в руки брать.

Потом решил взять хороший прицел на маузер. Гулять так гулять, как иначе – и я полез в «крутой раздел». Взял, правда, не самый дорогой в линейке фирмы, а тот, о каком отзывы слышал: SWAROVSKI Z6i 1,7-10x42 SR, 4A-300-I с подсветкой точки. Стоит он… лучше бы вообще не знать таких цифр. С кронштейнами мне ребята посоветовали не морочиться – после подберем, мол.

Вообще-то я стреляю с открытого – так учили, так и научили. Стреляю по старинке, патронов много не беру и много не трачу. Тут такой нюанс. Эвенки не жгут патроны пачками ради тренировки: нет такой возможности, да и цели. Детей учат сначала стрельбе из лука, ставят мышцы, глазомер, наблюдательность и особую философию стрельбы. Спокойную. Дадут пять патронов, посмотрят старики на твой результат, покачают головой – и ходишь потом как оплеванный, неуч непутевый. Поэтому, ребята, очень стараешься. Очень. Учишься дыханием работать, пальчиком, телом, без выстрела неделями целишься, наводишь. Нет патронов в избытке – дорого очень! А зверя добывать надо. Поэтому у коренных таежных охотников огромное чувство ответственности за каждую выпущенную пулю. Мажешь – переживаешь искренне, очень остро, даже если и никто не видит. Огромное значение придается тренировке зрения, развитию зоркости. Например, сидишь на холме и смотришь в бесконечность, сеансами минут по тридцать, расслабляешь глазные яблоки, чтобы глаза встали параллельно.

А особое значение – анализу всего сводного потока данных, для принятия решения на выстрел. Часто думай, редко стреляй. В итоге – неплохо стреляю, хотя на все соревнования и науки мне класть с баобаба вниз, – беру зверя, да и ладно, патронов трачу минимум.

Однако нынче прицел нужен, тут мне предстоит далеко не всегда знакомая охота в чащобах – на реке и в долинах и по-иному может сложиться. А с открытым дальше 500 метров – начинается обыкновенное шаманство, у всех, даже самых лучших, кого я знаю по всей енисейской тайге.

Потом решил взять еще и прицел ночного видения.

Западные я ни разу в деле не пробовал, поэтому мудрить не стал и выбрал наш, Dedal-470-DA3, в той жизни никогда бы себе такого не купил, жаба задушит. А это самый дешевый девайс из заказа, об остальных ценах лучше и не думать… Ну и на закуску – японский коллиматорный прицел HAKKO BED-40, легкий, после монтажа его не нужно «живаком» пристреливать, можно в тишине, особенность у него такая.

Дальномеров заказал две штуки, выбрал Leupold RX-1000i, из последних, легкий, очень компактный. И воды не боится. Ну и бинокль хороший, Canon 10x42 L IS WP с оптическим стабилизатором изображения.

В общем, набрал, как типичный нищий, дорвавшийся до халявного кошелька, по-дилетантски – что по памяти и невнимательно выслушанным отзывам в компанейских разговорах, а что тупо по уровню цены. Надеюсь, что процент ошибки будет невелик.

Потом принялся за одежду: размеры все выписаны. Кое-что и в местном магазинчике есть, но весьма средненькое, ширпотребное – нет тут приличных охотников, одни «дачники». Взял двусторонние костюмы расцветки Realtree Hardwoods, Advantage Timber – рисунок как раз для охотников на копытных, предпочитающих охоту скрадыванием, а не пальбу из засидки, – там и примитивный дубок пойдет, если умеешь лежать неподвижно. Для моего способа передвижения и охоты расцветка, в общем. Вариант интересный, не зимне-летний, как это известно многим, а летне-осенний, обалденная штука. Присовокупил кепочки из этой же линейки, легкие краги и сапоги. Себе взял высокие, шнурованные, хотел купить на «днюху», да цена остановила, 18 тысяч, куда это годится. А обувь хороша. Я в таких «прокатных» в озеро как-то заходил, со спиннингом. Полчаса стоял – не промокли, сплошная технология, все дышит. Ленни взял ботинки пониже – дама все-таки.

Так что в бегах мы с Zicke будем насквозь элегантные.

Прикинули итог по суммарному весу с менеджером, уверенной в себе женщиной в годах, – остаток имеется. Приписал еще и по две пары футболок из той же серии – на обоих, с длинными и короткими рукавами. В комплекте – шорты и легкие трекинговые кроссовки. Лето, жарко.

А и хватит, сказал я себе, закругляемся, тетенька. Только патронами довесьте честно, мироеды!

Забирать сокровище я пришел через день. Перетащил пакеты и коробки в машину, сложил назад, сел – руки трясутся. Я до этого прикинул – так весь этот невеликий груз стоит как квартира в Подмосковье. Вот что такое квоты.

Сразу встал вопрос об установке прицелов на карабин. Я и отправился в сопровождении мужиков в местный оружейный магазин, где уже набрал патронов для маузера: там же и мастерская разместилась. Пришли, обозначили проблему, и тут приветливый хозяин заведения Джузеппе, родом с Сицилии, сразу начал выносить мне мозг «страшными трудностями». И кольца ему надо, и с кронштейном сложности, да и не поставить его просто так, и вообще – стоит бы карабин отстрелять, прежде чем… да мало ли чего… Говорю – мол, отстреляли уже, не со склада, не волнуйся. Машина знатная, выпуска тридцать девятого года, никаких таких штампованных коробок, с ложем из цельнодеревянной заготовки, это потом уже повалили из клееной фанеры шлепать. Нет, не уймется, юлит чего-то.

Рольф с Францем отошли в сторону, о чем-то пошептались, потом меня отозвали на улицу, где Франц и говорит:

– Пойдем-ка отсюда, дружище Тео, пусть этот итальяшка дальше тут киснет без дела. Давай ствол, три прицела, отвезу все это в Берн, там наши мастера сделают, как надо, я позабочусь. Не положено вообще-то, но мы ведь друзья!

Я, конечно, офигел от такого поворота событий, ствол с прицелами отдал.

А еще через два дня Франц привозит карабин.

Мама дорогая!

Я просто не узнал своего трофейного ствола. Они, ни много ни мало, поставили на легендарного немецкого «старичка» американское карбоновое ложе зверской прочности и отменного современного дизайна, шина из алюминия. Стилистика – «Скаут» от Штейр-Манлихер. Интегрированная длинная планка «вивера-пикаттини», усиление дюралем. Такая вещь надежно решает больной вопрос по эксплуатации этих карабинов с прицелом, о сложности установки которого и ныл ленивый сицилиец. Щека на гребне приклада, затыльник удобный, шершавенький. И никаких торчащих сбоку кронштейнов.

Сила. Штука. Слов «снайпер», «снайперская» я стараюсь избегать. Старик Мотюмяку называл такие винтовки самобытно – «длинная рука»: достает, мол. Поехали мы с Францем на стрельбище, у Джузеппе мне что-то пристреливать маузер расхотелось, а здесь у каждого КПП свое есть, на задворках. Двинули к Рольфу, пристреляли, посидели, потрепались, тут и голод подкатил.

Теперь обедаем в «Балтазаре», продолжая и заканчивая ветки старых и новых бесед.

«Северяне»… Не дает мне покоя эта тема. Или все-таки «северяне» – это этническое? Например, шведы или норвеги. И тех, и других я в уме не могу впустить в понятие «селективный кластер», не объяснив сам себе, чем таким они выделились среди греков, итальянцев и прочих? Супердержавы, что ль? Да хрен там. Историческая роль? Ну тут с греками и римлянами фигу кто потягается. А ведь им селективку не дали. Мутная история. И Ленни ничего толкового не говорит, хотя про «северян» не просто слышала, Zicke с ними сталкивалась, когда сплавлялась в Берн на ворованной лодочке. Но говорить на эту тему отказывается – не хочет и вспоминать. Два раза я пытался выведать, в первый чуть по лбу не получил. Потом-таки выяснил, что определитель им присвоить и Ленни не может. Слышала, говорит, видала, контактировала. Все. Кто такие и откуда – непонятно.

Через полчаса, заполировав обед стаканом сока и выпив чашечку кофе, я поехал за покупками, а потом и на заправку – это у меня уже такая добрая традиция. Могу с закрытыми глазами, все камни по дороге сосчитаны. У самого складывается впечатление, что еще пара-тройка канистр – и нас можно будет принимать в ОПЕК.

На Банхофштрассе тихо.

Машин нет, лишь серая «Тойота-Ками» стоит неподалеку – хозяин, видать, по магазинам ходит. И народу не видно: кто на фермах, кто в частном бизнесе, но большинство – в Замке, обслуга-прислуга. Селекты сами себя содержать не хотят, нанимают базельцев. Контракт жесткий, запрещающий разглашать любые сведения о месте работы. Проболтаешься – вылетишь. Платят обслуге хорошо, поэтому базельцы своим местом у корыта дорожат: без работы тут смерть, никакой «социалки», кроме школы, я так и не заметил. Вчера зашли к зубному: Ленни – сделать профилактику перед дорогой, я – диагностировать проблемный зуб: начал болеть. Нас предупредили, что лечение дорогое, встанет в копеечку. Но зубник сам свалил на больничный – вроде завтра выходит.

Дети в школе, правда, двое прогульщиков меж домов бегают, стараясь не выскочить на главную улицу городка. Что-то сломали уже, поди.

Затариваюсь я в лавке Франелли – магазинчик понравился с первого раза, теперь Федя в лавке постоянный клиент, имею хороший дисконт. Прикупил сангигиены в ассортименте – дорого, но удобно, зачем в дикость скатываться, если гульден водится, – провианта всякого, по мелочам к снаряжению: накопилась нехватка. Замечу, даже в этом мире деньги тратятся легко и быстро, почти как на старой Земле. То нужно, другое – глядишь, а кошелек-то пустеет. Человек моментально привыкает к хорошему. Заглянув в список необходимого, не поленился, повычеркивал… опа, а еще надо батареек-аккумуляторов запасти, в том числе и к новой оптике. Немного потрепался с хозяином, передал его малым деткам пару молодых куропаток. Близняшки-годовасики, и диетическое молодое куропачье мясо им в тему.

– Карлито, скажи, я что, действительно похож на какого-то там «северянина»? – неожиданно спросил я с самым невинным видом. – Почему второй раз за эти дни слышу?

– А на кого еще? Сам не видел, но так они и выглядят, – невозмутимо проворчал хозяин, помогая мне упаковывать покупки. – Только ты лучше эту тему обходи стороной. У нас ее не любят.

Елки, а что вообще у вас тут любят?

Тихушники.

«Домик в деревне» мы закупорили.

Хотел поначалу самострелы поставить, но решил, что не стоит. Наткнется оболтус-команч, схватит картечи – тогда уж неохраняемый дом точно спалят. А так – окна побьют максимум. Тащить там особенно нечего, одна посуда. Даже генератор в багажнике – с собой возьмем, мало ли где застрянем.

Естественно, в Базеле у меня есть жилье, снимаю крошечную комнатенку в заведении фрау Амманн. Ленни живет отдельно – у нее квартирка, практически напротив «Балтазара». Решили жить так, ибо выгодно. И у Ленни что-то можно припрятать, и у меня схоронить. Часть топлива уже на причале: с этого объекта не упрут, тут вообще с этим делом спокойно, мне порой аж хочется что-нибудь подрезать из антиспортивного интереса – все в открытом или полуоткрытом доступе.

Все эти дни катер Ленни с названием «Гугль» мотался типа за добычей – когда с полным экипажем, а когда девушка ехала в одиночестве. Вдвоем этой туфтой заниматься весело – присмотрели мы пасторальное местечко на вытянутом островке за третьей по течению излучиной и устроили там секс-поляну. Там же и канистры со стратегическим запасом, провиант. Неподалеку тот самый складишок с запасами, своевременно не вывезенные остатки которых и нашла Ленни. Судя по всему, нашли и грабанули его не наши «ленивцы», а пришедшие с юга, со стороны Шанхая, искатели приключений.

Четырехтактный тридцатисильный «эвинруд» Ленни потребляет всего десять литров на сотню – такой же двухтактник жрал бы под семнадцать. Мотор тяжелый, семьдесят кил, но экономичный, а тягать на пупе его никто не собирается: стоит себе на транце и стоит. В побег по длинному варианту мы планируем брать десять двадцатилитровых канистр, ну и бак полный. Тяжело катерку будет, с учетом снаряжения и провианта, но постепенно судно будет разгружаться, легчать – после Шанхая, где мы планируем заправиться.

Возьмем в расчет оптимистические двадцать ходовых часов на возимом топливе, то есть тысяча километров. При средней скорости, смело определенной как пятьдесят километров в час, этого топлива нам не хватает.

Но и это лишь теория, некий идеальный случай. Расход сильно гуляет от оборотов, волны, ветра и манеры езды. До моря-океана километров пятьсот, там до устья непонятно сколько, но принимаем, от страха, пять сотен, как и по суше, – и вверх по удачно найденной Волге до русского анклава. Вроде все понятно. Но не стоит забывать, что водный путь – не прямая на карте, реки меандрируют, а линия морского берега нам неизвестна. По Волге придется идти против течения, а на море могут ждать шторма, которые можно переждать, и течения, с которыми не подружишься. Приличный километраж из режима мотодвижения, по закону подлости, наверняка выпадет дополнительно. И тогда нам остаются только весла, поэтому их надо брать две пары, в запас. Вниз по течению можно идти на малых оборотах или вообще – сплавляться.

В таком плане хорошо бы иметь место для дополнительной бункеровки, забросить топливо еще дальше Шанхая. А в самом Шанхае уточнить возможность заправки – этой информации нет ни у кого, наши рыбачки катаются туда на своем топливе. До Шанхая и обратно расход потребного горючего известен – пять канистр без экономии. Везем с собой десять, пять оставляем ниже по течению, если заправимся. Нет – на этих ста литрах возвращаемся назад.

Вот в такой разведочный рейд мы сегодня и едем – ведь, кроме вышесказанного, никто пока не отменял и шанхайского варианта прорыва. Здесь машину продать, там купить другую – и по суше. И вот тут знание и понимание, насколько опасен путь через Нью-Дели, – критично важны. Сколько от Шанхая на запад до Нью-Дели, я так и не понял. Кто говорит, что недалеко, а кто и про сотню километров заявляет. Как же устаешь от всего этого незнания, от закрытости информации! Надоело.

На заправке НПЗ я управился быстро: уже опытный.

А в первый раз прикатил с модной пластиковой канистрой – меня сразу же завернули: не положено им в пластик заливать, персонал АЗС боится статического электричества. Хорошо, в магазине поменяли на «люминь», без разговоров. Но ведь продали же, суки!

Легкий ветерок на Рейне, кудрявые облака пришли в движение, полетели на восток. Зашевелились кроны деревьев на той стороне. Два аиста снялись и полетели на юг, к большой заводи правого берега.

«Гугль» нетерпеливо покачивается на слабой речной волне, стоит наготове, заправленный – ух, дерзкий какой! Осталось лишь закинуть на борт привезенное – покупки, горючее, сумки с оружием, – и можно в путь, наш водно-моторный друг готов к путешествию, остальное уже внутри. Пять штук канистр на секс-запаснике не трогаем. Спрятавшаяся в подсобке сильфида примеряет обновки. А я уже в нарядном варианте, легком – выставочный экземпляр. Хорошо-то как в труселях под названием шорты да в маечке! Отвык.