Текст книги "Озеро. Вас убивает Таймыр"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Ты его оближи…

– Да! Исследуй органолептически… – поддакнул Сержант.

Не обращая никакого внимания на лошадиное ржание, Игорь спокойно уселся на бревно с видом победителя, вытащил трубку из специального нагрудного кармана анорака, прикурил (все это в неторопливом молчании) и, наконец, сказал:

– Вы местные газеты слишком часто читаете. А поэтому – москвичей за дурачков держите… А они ведь снарядились по-серьезному – хоть на Марс отправляйся! Этот «котелок» я сейчас открыть не смогу. Отвертка специальная нужна, а ломать его глупо. Но, если я не ошибаюсь…

– Ну не тяни!

– Если я не ошибаюсь… – Игорь пыхнул трубкой, – это зарядное устройство! Вставляешь аккумулятор в контейнер – и на костер! Тут несколько ниш под разные типы батарей. Я думаю, там примитивный теплообменник есть, термопара врезана, электротехника минимальная… Все это дело кипит, кипит… – Лапин образно показал, взмахивая двумя руками, как оно кипит, и пояснял дальше: – Несколько часов, и… – аккумулятор заряжен! Потому он и взял с собой ноутбук. А ты, Димка, проволочкой «Тошибу» ковырял, насмехался. Чудо техники! По сути – это преобразователь энергии. Я от киевских ребят слышал про нечто подобное. У них в контейнерах была такая штука. Тоже портативная. Я не успел посмотреть. Конверсионное изделие! Применялось в последних наших экспедициях по Амазонке.

– Вот это, я понимаю, подход к комплектации! У них только полевого синтезатора «Мидаса» не было! – восхитился Сержант.

– Ладно, с этой штукой все ясно. Ее мы, конечно, запишем в трофеи… – констатировал Донцов, устало вздохнул и собирался продолжить. Но нетерпеливый Квест прервал его, радостно заорав:

– Так на костер этот котелок!

– Его еще открыть надо… Игорь, как думаешь, сейчас разбираться с этим агрегатом нужно?

– Не думаю, – покачал головой Лапин.

– Главный спец так не считает. Давайте дальше… – подытожил Донцов.

Димка непонимающе огляделся:

– Вы что, издеваетесь? Открыть надо… Все ножами обвешались, как самураи! Вскрой эту кастрюлю аккуратненько, потом заменим винты, или что там у нее…

– Нет, Дима. Я же не знаю, может, там герметичность нужна, еще чего-нибудь особенное, хотя… – Игорь было заколебался под напором Квеста, но привычка к дисциплине взяла свое. – Нет. Порвем прокладку, испортим прибор! Потерпи до Форта, там спокойно посмотрим…

– Какие прокладки! – рявкнул на них Донцов. – Вы еще клип тут начните снимать… Костер они палить удумали! Ты, Квест, соображай! А если вертолет вернется? Когда они должны забирать этих «чистильщиков», а? Их ведь искать будут и сюда прилетят обязательно! Уходить нужно. Самое время – скоро темнеть начнет!

Он сделал несколько нервных шагов вперед-назад по берегу и добавил уже спокойно:

– В темноте и пойдем – в пожарном порядке, резво – чтобы успеть до рассвета лагерь поставить… На плато мы будем как мишени на стенде для стрельбы, не спрячешься! А еще все упаковать надо! Арбайт!

С доводами бывшего опера нельзя было не согласиться.

Через четыре часа группа в последний раз присела у рюкзаков – на дорожку, готовая к тяжелому подъему – самому муторному этапу обратной и, судя по всему, не легкой дороги. После упаковки вновь приобретенного имущества стало понятно, что комфортные условия путешествия по плато уже не повторятся. Мало того, пришлось оставить в тайнике на Аяне свою проверенную палатку и всю посуду, кроме чайника. После этого Андрей Донцов объявил время последней сигареты – дальнейшее промедление на этом месте было просто опасным. Димка Квест достал по столь торжественному случаю три роскошные сигары (ретроград Игорь упорно смолил старую ирландскую, обкусанную до неприличия трубку из бриара) и напоследок тихо спросил, всех сразу:

– Как думаете, эти, на вертолете – кто такие?

– Не знаю – кто, но летели они подпольно, – Игорь ответил первым, и всем было ясно, что он долго думал над этой тайной. Самый молчаливый из них, он всегда долго и тщательно перепроверял свои догадки и выводы и редко говорил вот так – утверждающе, уверенный в своей правоте.

– Этот Аристарх добирался сюда абсолютно законно, думаю, что все документы у него были в порядке. И все нормы полета соблюдались. А вот Ми-восьмой партизанил…

– Из чего исходишь? – Донцов знал, что Лапина надо подгонять, иначе тот будет тянуть мысль, как свою трубку.

– «Восьмерка» от радаров пряталась. Погранцы на горе Кулгахтах еще год назад станцию поставили. Кулгахтах высоты-то имеет метров семьсот с лишним, но зато – «простреливает» весь Лонтокойский Камень и все плато! А эти ребята летели ущельями да каньонами… Они до конца Аяна летели понизу, от РЛС прятались…

Лапин традиционно помолчал, проверяя мысль.

– Думаю, так они и пошли дальше, на юг по долинкам и ущельям. И еще… Мне показалось, что у вертушки этой стоял впереди конус пассивного радара. У нас в Бригаде на машины такие же системы поставили. В Иркутске начали делать – их куда хочешь можно приспособить… Как антирадар у Донцова, только более мощный. Ну, а кто они, да откуда… Над этим Андрюха с Серегой пусть помозгуют.

– Я этого последнего всю одежду обшарил, – нехотя буркнул Сержант, – искал бумаги, документы какие-нибудь… Ничего у него в карманах интересного не было, кроме «соболей» в бумажнике. Не шибко богато для современного бандита – штук двести-триста «хвостов»… Из Сибири они, ребята. Это я вам точно говорю!

На гору они поднялись, когда темнота уже стала заполнять гигантскую каменную чашу Аяна. Наверху было посветлее – солнце в это время года еще не заваливается за горизонт на долго. Так, на пару часов. Громада Камня с усмешкой победителя смотрела с востока на согнутые спины ковчегхантеров. «Луноход» на этот раз надежд членов группы не оправдал – не смог вместить весь новый груз.

Мечта пройти по плато налегке не осуществилась, и они пошли, медленно приучая организм к тяжелому режиму ходьбы в горах. Но обратный путь был все-таки чуть полегче. Маршрут уже известный – шли по своим ориентирам и не приходилось плутать по многочисленным ущельям маленьких ледниковых ручейков и бесчисленным распадкам. Восточный ветер постоянно давил мягким напором в набитые битком рюкзаки, подгоняя «частично моторизованный» отряд и сваливался в тянувшийся справа каньон Большого Хонна-Макита.

Через шесть ходовых часов группа остановилась на короткую стоянку для «чая попить». Сообща решили, что ночевать будут сразу после форсирования речки Гулэми-Икэн, а утром продолжат непрерывный марш-бросок – уже до самого Форта.

Шли спокойно, привычным темпом. На речке вода спала, но камни были скользкие и опасные. Андрей Донцов произнес: «Пусть мои ноги лучше будут мокрыми, чем сломанными», – и попер вброд. Никто не отставал, только Игорь на минуту-другую задерживался и быстро сканировал эфир. И тогда они оборачивались, пристально смотрели на юго-восток, с жутковатым азартом ожидая увидеть стремительно приближающуюся к ним черную точку вертолета-убийцы…

* * *

Ленка принялась за потрепанную книгу из Игоревой коллекции «загадочного и необъяснимого». Она читала вслух, и ее голос – такой же загадочный и необъяснимый – ощутимо добавлял мистики в освещенное пламенем камина пространство:

– «…По рассказам местных жителей и по сообщениям путешественников, в нем будто бы обитает таинственное чудовище, похожее на реликтового динозавра, которого много раз видели на шотландском озере Лох-Несс. «Якутская Несси»… Не так давно на озере побывала экспедиция газеты «Правда Сибири». Как пишут ее участники, им с помощью эхолота удалось зафиксировать перемещение в толще воды неизвестного крупного животного, напоминающего белуху… Даже из числа специалистов по народам Сибири мало кто знает, что истории о таинственном чудовище, обитающем в водах глубокого озера, распространены в фольклоре эвенов и эвенков – на всем огромном пространстве от правобережья Енисея до Камчатки. Обычно сюжет таков… Зимой кочевники-оленеводы едут на оленьих нартах по льду замерзшего озера. В одном месте они видят, что изо льда торчат огромные рога какого-то животного. Когда они начинают пилить эти рога, чудовище шевелится, лед на озере разламывается и почти все люди погибают…»

Фарида уже сорок минут слушала эти жутковатые истории, как будто смотрела фильм о кошмарных приключениях в тайге. Сначала саркастически комментировала опусы коллег, потом притихла.

Вечернее небо медленно покрывалось россыпью слабых северных звезд. Дождь давно кончился, листва деревьев подсохла и падающие с веток последние капли уже не отвлекали своим легким стуком от главного.

Внезапно чуть скрипнула дверь.

Кот резко вырвался из ее рук и метнулся в темный проем.

Сердце тревожно забилось.

Барсик замер в самой красивой позе – дикое животное, готовое к действию. Место ему не понравилось и он быстро переместился вправо, снова замер. Повел усами-вибриссами, но на больших расстояниях изменений влажности и температуры не поймать. И он превратился в слух. Мозг маленького хищника еще не успел отреагировать сознательно, но уши уже начали двигаться, автономно выбирая нужный пеленг на цель. Звуковые оси пересеклись – мохнатые локаторы замерли… Звук повторился, и Барсик сразу понял, куда перемещается слабый далекий шум.

Если бы умный кот мог говорить и мыслить человеческими понятиями, он бы с удовлетворением констатировал, что узнал самую главную для любого настоящего охотника, от голодной пантеры до летчика-истребителя, информацию – вектор движения объекта, главную характеристику цели. Напряженные глазки, в которых теперь все место занимали широко открывшиеся зрачки, уставились на срез темного каменного гребня.

Зубчатый венец закрывала мрачная тень соседней горы, да и небо уже было почти ночным. Различить контрасты и детали пейзажа в таких условиях, кажется, было не под силу никому. Но… Точка на линии скал чуть сдвинулась, отразив всего нескольких фотонов слабого света звезд. Они мгновенно достигли сверхчувствительной сетчатки кошачьего глаза – и этого оказалось достаточно, чтобы зверь оценил скорость движения. Теперь уже он точно знал – это человек. И, может быть, – Его Человек. Барсик быстро оглянулся.

Позади, в дверях Форта стояли две женщины, смотрели на него – и ничего не делали! Он понял, что они еще ничего не знают, и коротким негромким мявом пригласил этих глупых, совершенно неприспособленных к охоте существ, вслушаться.

– Неужели он что-то чует? Посмотри, Фарида, он же на гору смотрит! Это ведь какое расстояние! – восхищенно прошептала Ленка.

Барсик не понял слов, но еще раз убедился, что эти люди – не охотники. Разве можно так орать! Он мысленно плюнул по-кошачьи и опять замер. Вскоре характеристик звука стало вполне достаточно для кошачьих ушей, чтобы определить поступь, а значит – понять все. Далекий потомок саблезубых тигров крутанулся на месте от радости и заорал в полный голос песню приветствия.

Со склона с шумом скатился камень, отброшенный нетерпеливой ногой, громкий рев его верного друга и долгожданного хозяина гулким эхом отразился от береговых скал:

– Барсик!!! Ки-и-са! Папуля пришел!

Кот подпрыгнул на всех четырех лапах и ракетой проткнул кусты.

Фарида с Ленкой ожили, приветственно заулюлюкали, замахали руками в черноту склона. Треск веток усилился и на поляну вышел Сержант с двумя рюкзаками и… котом, висящем на «разгрузке». Видно, что смертельно устал, но держится молодцом, легко. Изображая этакого партизана, весело заорал:

– Эй, девка, белые на хуторе есть? – но дальше легкомысленного тона выдержать не смог: – Ленчик, золотце, лампы вытащи наружу, в лесу темно, как… – он сбросил рюкзаки, подошел к ним. – Привет, девчата! – Сержант легонько поцеловал Ленкину щечку и, неожиданно смело, Фариду – в губы.

Не отпуская ее плеч, глядя в глаза, быстро сказал:

– Я назад… Там наш «луноход» совсем сдох! Вот, блин, надо же так, прямо на гребне движок накрылся… А там у нас груза – куча! Трахома…

– Может, помочь? – спросила с надеждой.

– Не, мы скоренько, кофе ставь, солнышко!

Фарида посмотрела в его шальные ввалившиеся глаза, потрогала рукой левую щеку с кровавой полоской царапины – злой веткой порвал, торопился к ней… Ничего больше не смогла сказать, только коротко кивнула, послушно, как и подобает верной, стосковавшейся по непутевому мужу женщине…

Сержант посадил кота поудобней и усталой, но быстрой поступью пошел обратно. Метров через десять он вдруг неожиданно остановился и обернулся. Посмотрел на нее так, как никогда не смотрел, негромко повторил:

– Я быстро, Фарида! – и скользнул между темными лиственницами.

Ленка подошла к подруге и несильно толкнула ее в бок. Та ойкнула и только сейчас перевела дыхание и вышептала:

– Лен… А еще коньяк у тебя есть?

Глава шестая
ЛЕНД-ЛИЗ ДЛЯ БЕРИИ

Самолет качнуло в воздушной яме и северное солнце на мгновение осветило приборную доску. Легкий истребитель-бомбардировщик, ночной разведчик «Москито-МК7» двигался на запад вместе со светилом.

Если бы скорость машины была в два с половиной раза большей, чем позволяли ее оба достаточно мощных двигателя, то движение солнца и самолета происходило бы с одинаковой скоростью. А сейчас солнце уверенно обгоняло неторопливо плывущий «Москито» и весело заглядывало в кабину, нагревало темные приборные панели.

Человек, сидящий за штурвалом, лениво подумал, что эти земли первый раз видят такую железную птицу. Он немножко гордился собой и своей миссией. Знай Пилот немного лучше историю того, как люди обживали эти места, он не впадал бы в эйфорию от своей «пионерности»!

Хотя – что правда то правда – эти земли и небеса, вообще-то, очень редко видели самолеты. Рекордные перелеты советских авиаторов происходили много раньше, в период начального освоения Заполярья. Впрочем, изредка летали и сейчас, но только для очередного испытания возможностей летной техники и крепости духа советских летчиков.

И снова перепад плотности воздушных потоков тряхнул машину, положив ее чуть на бок. Винты на мгновение нервно изменили звук. Летчик легким движением штурвала выровнял горизонт и посмотрел по сторонам. Небо было почти чистым. Только на севере, далеко от трассы полета, громоздились темные тучи, несущие дождь и непогоду. Под летящим над Севером СССР «Москито» проплывал уже привычный пейзаж – бесчисленные пятна больших и маленьких озер, черные извилистые речушки и – полное отсутствие всяких следов человека.

И это сороковые годы двадцатого века!

В аналогичных местах США и северной Канады дело обстояло совсем по-другому!

Высота полета была небольшая – летчик опасался обледенения. Через толстые боковые стекла кабины иногда можно было разглядеть большие стада северных оленей, ничуть не боявшихся рева двигателей. Уже не один, в этой глуши! Тогда он заваливал послушный «Москито» на бок и наслаждался красотой живой природы. Но ненадолго. Вздыхал, снова ложился на курс и неторопливо (двигатели не разрешалось разгонять до полной мощности – слишком новые) погонял самолет на закат.

Летчик уже привык к тому, что он – единственный человек километров на двести-триста вокруг. Но это привыкание происходило не легко. Сначала было чувство восторга и уверенности – в себе и в чудесной машине. Но оно скоро испарилось без следа, сменившись легкой унылостью. Не просто вести самолет, постоянно мучая мозги фантазиями о плохом. Пилот ни один раз в деталях представлял, что будет, если он совершит вынужденную посадку где-нибудь здесь, посреди необъятной безлюдной тундры. Его слабая бортовая радиостанция, поставленная на авиабазе в Нурвике взамен штатной радионавигационной системы «Гобой», наверняка не сможет докричаться до потенциального спасителя. Но с «Гобоем» канадские ВВС расставаться не желали – русским его изучать не нужно.

На первом этапе полета эта малочувствительная рация лишь один раз «схватила» запрос – в зоне «Чокурдах-контроль» давали пеленг какому-то военному самолету. А дальше – полное молчание в эфире. Да и кто будет здесь – среди озер и северных оленей – сидеть за рацией и караулить послание с небес! Аварийное последнее «прости»…

Приятно, что погода стоит хорошая, как говорят – звенит. На Чукотке бывало так, что в месяц выходило всего три летных дня.

Пилот достал из широкой кожаной сумки-планшета набор летных карт, которым его снабдили при особом инструктаже в заливе Креста. Да… По таким картам можно изучать вводный курс географии здешних мест, но только школьникам… Никакой тебе развитой сети радионавигации, радиопеленгов, частот и позывных – всего того, к чему он привык в Северной Америке. Чрезвычайно редки (или не все обозначены?) пункты контроля. Из дополнительной информации на карте были только предположительные места летних стоянок кочевых племен, да и то – «по состоянию на пять лет назад». Зато много откровенно «белых пятен» – лагерей НКВД.

Для того чтобы можно было ориентироваться по рекам, нужно было поднять машину гораздо выше, но тогда, помимо обледенения, подстерегала еще одна опасность – он мог не заметить специальных ориентиров. О нормальной предполетной подготовке нечего было и думать – в этой стране просто не хватало противообледенительной спиртовой жидкости. А на относительно малых высотах сильно мешали причудливые изгибы северных рек, никак не обозначенные на проклятых русских картах! Черт знает что! Обеспечение полетов было просто безобразным. По сути, он летел так же, как и пилоты авиации начала века.

В результате всего Пилот в одиночку вел бомбардировщик-разведчик, руководствуясь только солнцем, временем полета, скоростью своего «Москито» и компасом.

Один раз он смог поймать по радио «маячок» довольно близко расположенного речного поселка, имеющего нормальный аэропорт. Летчик очень хотел немного довернуть на юг и сделать посадку в человеческих условиях. Может быть, у них был душ и даже столовая, а если еще и кровать с белой простыней… Но он не сделал этого – категорический запрет полностью отметал саму возможность незапланированного отдыха в условиях хоть какой-то цивилизации.

А как же! Особо секретный груз за спиной… Именно поэтому Пилоту приходилось лететь много севернее от обычного маршрута, по которому поставлялись в СССР самолеты союзников.

Где вы, сносно оборудованные аэродромы основной линии? Киренск, Сеймчан, Уэлькаль… Хотя бы промежуточные и запасные – Алдан, Олекминск, Оймякон? Целую сеть построили, говорят, даже гостиницы для летчиков есть.

Когда Пилот жил в гостинице Уэлькаля и ждал своей машины для перегона, то из рассказов коллег узнал много интересного. Судя по словам начальника основной трассы, в мирное время для ее строительства потребовалось бы пять лет. Во время войны первая очередь от Аляски до Красноярска протяженностью более шести тысяч километров была построена за десять месяцев. «Северная Особая Сибирская Линия ленд-лиза».

По АлСибу (Аляска – Сибирь) почти всегда перегонялись бомбардировщики и фронтовые истребители. И лишь в особых, не подлежащих оглашению случаях, по особой северной ветке – другие крылатые машины, несущие спецгруз.

Его канадский «Москито» и был таким – «особым случаем».

Сам Пилот был русским, хоть и прожил в США долгие годы. Летчиком был опытным, с большим летным стажем, что и позволяло ему пилотировать отнюдь не крошечный самолет в одиночку. Он проходил специальную предварительную стажировку по одиночным полетам на Аляске, в Номе и Фербенксе, а также в Гренландии. Но сейчас только накапливался его первый опыт перелета по столь протяженному и неизвестному маршруту. Первый, но не последний…

Его непосредственный начальник – человек из резидентуры советской разведки на севере США, готовил его именно к такому заданию. Пилот подозревал, что его кандидатуру отбирали и проверяли долго и тщательно. Почему остановились именно на нем, он не знал. Вербовки как таковой не было. Все было предопределено. Родители Пилота, якобы репрессированные еще во времена первых концлагерей Троцкого, «сумели вырваться из ужасной страны» вместе с маленьким сыном, спокойно и богато жили в Америке. И успешно работали – на Кремль… Отец был высококлассным летчиком, его уважали, ценили. Сын пошел по его стопам. В том числе и по стезе спецагента НКВД.

Кроме того, Пилот подписал присягу-обязательство и с УСС – Управлением стратегических служб США.

Такой вариант был предусмотрен заранее. Избежать внимания американских спецслужб было невозможно. Сотрудники УСС на первый перелет дали ему задание несложное – просто закартографировать маршрут. Инструктаж советской разведки был куда более разносторонним, хотя главное сводилось к одному – методике надежной доставки стратегического груза.

Именно для этой операции в секретную часть договора ленд-лизовских поставок самолетов через Чукотку были включены канадские разведчики-бомбардировщики «Москито» – измотанным фронтам не очень нужные, но зато – способные перевозить специальный секретный груз.

Это чудо техники спроектировали в компании Де Хэвилленд осенью 1938 г. Самолет предполагалось использовать как бомбардировщик или разведывательный самолет, который может летать высоко и с большой скоростью. Так создатели рассчитывали уйти от защитного стрелкового вооружения. Силовая установка должна была состоять из двух двигателей «Роллс-Ройс Мерлин». С целью экономии стратегических материалов была выбрана цельнодеревянная конструкция. 25 ноября 1940 года опытный самолет «Москито-MK1» впервые поднялся в воздух.

Модель была представлена высокой комиссии. Все неверящие в успех самолично смогли убедиться, что новый бомбардировщик обладает маневренностью истребителя, скоростью почти в 650 км/час и демонстрирует плавные виражи при одном работающем двигателе и зафлюгерованном винте второго двигателя.

В июле того же сорокового года началось его серийное производство. Было построено три опытных самолета, в том числе и вариант разведчика, оборудованного фотоаппаратурой.

Следующим начал использоваться вариант бомбардировщика, названный «Москито-МК5». Пилоты этих машин сначала сомневались, что аппарат из фанеры сможет противостоять самолетам противника. Но вскоре выяснилось, что «Москито» имели огромную живучесть. Фюзеляж самолета имел обшивку типа «сэндвич» – фанера-бальса-фанера с каркасом из ели.

От Пилота не стали скрывать характер груза – решили, что дозированные знания должны обострить чувство патриотизма и собственной значимости для Родины. Тем более, что Пилот ничего толком и не узнал. Сказано было, что в фюзеляже «Москито» лежат образцы лекарств, стратегических материалов и непонятных приборов, какие-то обломки и осколки, словно подобранные на месте крупной аварии, тонкие тканевые пакеты с документацией, а также подшивки узкоспециальных газет и малотиражных научных журналов. На взгляд Пилота все это не представляло особой ценности, ведь явного оружия – такого, которое необходимо советским войскам на западе в первую очередь – среди груза не было.

Однако и в инструктаже, и в обучении Пилота особое место уделялось рассказам о чрезвычайной важности содержимого грузового отсека – результата труда многих и многих нелегалов. Были и прямые указания, как сделать так чтобы этот груз не увидели глаза непосвященного. И что надо делать, если все же увидели…

Все это разнокалиберное богатство Пилоту надлежало передать из рук в руки непосредственно встречающему – человеку Самого Главного Начальника НКВД в тыловом Куйбышеве, на пригородном военном аэродроме левого берега тихой реки Самары. После чего отдохнувшего Пилота снова перебросят на Аляску и он снова погонит очередную машину через всю страну и, если без груза, то уже с напарником. Ведь Пилот был инструктором союзников, призванным обучить «русского медведя» искусству летать на незнакомой модели.

За все время пути Пилоту так и не встретился ни один самолет. Ни попутный, ни встречный – никто из воздушных собратьев ни разу не порадовал взор, уставший от пустынного неба. Никто не развеял своим появлением на горизонте жуткое чувство абсолютного и фатального одиночества.

Пару раз Пилот замечал впереди по курсу похожие на самолет точки и даже прибавлял скорость, чуть менял курс. Но всегда это оказывалось одним и тем же – фантомами. Глаза, обманутые постоянным ожиданием признаков цивилизации, услужливо показывали то, что так хотелось увидеть.

Летчик взглянул на наручные часы. Еще немного, и ему надо будет пристально осматривать земную поверхность в поисках ориентира – места очередной посадки, так называемого «подскока». Кроме засекреченного груза он, как деревенский почтальон, вез собранные по дороге посылки. На этих самых площадках полученные.

Когда Пилот, окончательно доведенный до бешенства подготовкой, несовершенными полетными картами-пародиями, прямо спросил своего таинственного инструктора на специальном полигоне, расположенным между Заливом Креста и поселком Анадырь о том, как же все-таки ему исхитриться и найти среди бескрайних просторов очередные площадки «подскока», тот спокойно ответил, что «Москито» будет лететь по самым точным и древним ориентирам. По… дымам! Пилот усмехнулся, вспомнив, как он тогда оторопел в первый момент и даже сказал инструктору, что все это напоминает ему игру в индейцев. И даже пошутил, мол, отличается ли система сигнализации у североамериканских чилкутов от методики местных племен. Инструктор тоже обладал чувством юмора, правда очень специфичным, и сказал, что у местных племен будут те ориентиры, которые нужны… НКВД! Мол, племена здесь очень послушные. И предложил нанести на карту контрольные «индейские» точки.

Пилот окончательно понял его юмор только тогда, когда приземлился на первый после Анадыри «аэродром» подскока, заметив густой черный шлейф дыма, породивший приличных размеров грязную тучу, что нагло вторгалась в голубую чистоту северного неба.

Аэродромом эту площадку мог назвать только человек с очень буйной фантазией. Скорее – стоянка каких-то древних охотников. Правда, взлетно-посадочная полоса была неплохая – специальная составная сетка-решетка из железа, заботливо разложенная на относительно ровной поверхности. И еще – ровный штабель черных бочек под дощатым навесом. Один-единственный бревенчатый домик на краю большой выжженной поляны. На крыше хибары мерно колыхались невысокий прутик антенны и дряблый флаг, когда-то имевший гордый красный цвет. Встречать его вышли два человека. Больше Пилот не увидел никого, чему очень удивился.

С одной стороны эту площадку окаймляли редкие березки, с другой – берег довольно большого озера, покрытого мелкой рябью злых холодных волн. Из-за них поверхность воды казалась выше уровня берега – вот-вот перельется и затопит все вокруг!

Он посчитал бочки в штабеле и быстро выяснил, что здесь, на этом таинственном аэродроме, если и есть горючее, то только для его самолета. Неужели «они» сделали эту площадку только для того, чтобы заполнить сухие баки диковинного «Москито»?

И еще одна загадка. Когда он делал традиционный круг перед заходом на посадку, то обратил внимание, что рядом не было ни одной мало-мальски судоходной реки. Любая трасса любого перегона всегда держалась на воде, потому что все топливо, оборудование и оснащение доставлялись из Америки и российского материка водой. Морские суда шли через Северный Ледовитый океан к устьям великих сибирских рек. Там все это добро перегружали на баржи и тащили вверх по течению – доставляли до мест назначения. Но реки рядом не было. Значит, их забрасывали сюда самолетом?

Но как? Ведь полосы еще не было!

Заправляли его молча. И заправляли не те люди, которые вышли к «Москито», когда он удачно завершил пробег, напоминавший манипуляции канатоходца, и остановил двигатели. С ним вежливо, но холодно поздоровались, предложили показать документы. «Спасибо, годится…» – а затем увели в жарко натопленную избу. Там, все время пребывания на этом «аэродроме», щедро поили Пилота вкусным, но непривычным его языку и желудку чаем с экзотическим вкусом. Очень крепким, с запахом вот этих самых (как вскоре выяснилось), чуть не под колесами «Москито» растущих, неприхотливых северных растений. После у Пилота долго колотилось взбудораженное этим необычным стимулятором сердце.

Все происходило в тягостном молчании. Работать с самолетом сами обитатели избы и не собирались. Заправляли самолет три странного вида личности, которых назвать людьми Пилот бы не решился. На них не было армейской формы, как на командирах. Вообще никакой одежды не было – только жуткие лохмотья. Эта тройка людей-привидений появилась как-то неожиданно, словно из-под земли. Позже Пилот узнал, что действительно – из-под земли. Точнее, из не замеченной поначалу землянки, более похожей на погреб.

Повинуясь одному крику-команде человека в форме войск НКВД, привидения тяжело подкатывали черные бочки к самолету, готовили ручной насос и расправляли шланги. Пилот хотел пойти к ним – руководить заправкой, но старший, в звании старлея, спокойно сказал ему, что подчиненные прекрасно знают, что им, сволочам, делать, а наблюдать можно и из окна. Пилот устало согласился, но все равно немного нервничал, пока не убедился – офицер не соврал.

Привидения передвигались как им и положено – эфемерно, как-то растерянно, что ли. Даже обреченно. Но свое дело, надо заметить, знали неплохо.

Тогда Пилот постеснялся спросить своих временных хозяев, кто такие эти люди, как сюда доставляется бензин и как же они все тут выживают?

Или побоялся спросить.

Глаза у начальников, а особенно у лейтенанта, были прозрачные и безжалостные. И еще в них была холодная ненависть. Ненависть именно к нему, случайному летчику на случайном самолете.

В пропахшей шерстью и копотью избушке ярко горела большая печь, прогревая воздух до густой непривычной жары. В комнате стояли стол, нары и два больших шкафа-сейфа. На стене, рядом с портретом Сталина, висели автоматы ППШ (их Пилот узнал по учебникам-инструкциям) и двуствольное охотничье ружье. Плюнув на неуместные догадки и сомнения, он потратил время на плотный обед, состоящий из огромной миски разварного оленьего мяса, сдобренного какими-то пряностями и травами, – блюдо, ему не знакомое, но чрезвычайно вкусное и сытное. Ночевки ему никто не предлагал, да он и не согласился бы.

Разговора на этой «площадке подскока» не получилось. Единственное, что Пилот себе позволил – спросить, как им удается получить такой густой черный дым. На что ему снисходительно ответили, что жгут старые резиновые покрышки. Спросить, откуда здесь взялись шины, летчик не решился, и одной тайной стало больше. Хотя определенные, но еще неясные догадки уже блуждали в его голове.

Они окрепли и почти сформировались, когда странная аэродромная обслуга закончила все работы по заправке и уныло выстроилась в своих лохмотьях на продувном ветру, возле полосатого камуфлированного фюзеляжа «Москито». Старлей выглянул и рявкнул еще одну короткую команду, усилив ее отборным матом. Мат понял и Пилот. Вся группа быстро потрусила к кустам и скрылась, как показалось Пилоту, прямо в холодном болоте. В избу их не пустили. Вот так.