Текст книги "Робин Гуд"
Автор книги: Вадим Эрлихман
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Лучники всегда имели в колчане несколько видов стрел. Против рыцарской конницы в ход шли тяжелые «бодкины» (кинжалы) с острым наконечником, которые метко попадали в цель и глубоко входили в нее. Незащищенную пехоту и лошадей было удобно поражать более легкими стрелами с широким наконечником. В стрельбе по наступающим от них не требовалась точность – в строю воинов они гарантированно находили себе жертву. При осаде крепостей применялись зажигательные стрелы, обмотанные паклей, при обороне от кавалерии – длинные стрелы, которые, втыкаясь в землю, образовывали непреодолимый для лошадей частокол. С античных времен лучники умели вести «навесную» стрельбу, посылая стрелы почти вертикально вверх, чтобы они дождем сыпались на противника. Чтобы огонь был как можно плотнее, лучники английской армии выстраивались в битвах по три ряда, стреляя по очереди. Часто они располагались на флангах армии, где могли видеть наступающих врагов сбоку и лучше попадать в их уязвимые места. Чтобы до них не добралась вражеская конница, они укрывались на склонах холмов, за повозками или вбитыми в землю кольями.
Английский длинный лук был очень «трудоемким» оружием. Современный спортивный лук требует от стрелка приложения силы в 20–40 килограммов, лук русских витязей – 30–50 килограммов. Стрелок из длинного лука должен был тратить на каждый выстрел силу в 60–65 килограммов; недаром ученые, изучив скелеты нескольких лучников времен Столетней войны, обнаружили у них сильное искривление позвоночника. Дети йоменов, которые с XIV века были главной стрелковой силой английской армии, учились стрелять из лука с семи лет. Король Эдуард III приказал всем здоровым мужчинам, кроме служителей церкви, каждое воскресенье тренироваться в стрельбе под надзором представителей шерифа. В крупных городах регулярно проводились состязания по стрельбе с ценными призами – в них, если верить балладам, не раз участвовал Робин. Впрочем, и в более ранние времена в доме каждого йомена имелся лук, которым умели пользоваться все взрослые члены семьи, не исключая женщин. Однако это был более короткий охотничий лук длиной 100–150 сантиметров, которым пользовались в ту эпоху по всей Европе.
Длинные луки, как уже говорилось, распространились в Англии только в XIV веке, причем до середины столетия их применяли главным образом наемники-валлийцы. Имена стрелков-англичан появляются в источниках только в 1356 году в битве при Пуатье. Поэтому Робин Гуд и его удальцы никак не могли пользоваться этим оружием во времена Ричарда Львиное Сердце или даже Эдуарда I. Не исключено, правда, что на север Англии длинный лук попал на несколько десятилетий раньше из соседней Шотландии, где его знали издавна. Но это только предположение, не подкрепленное фактами.
Господство лучников на поле боя оказалось недолгим – уже в конце Столетней войны их начала теснить артиллерия. В последних сражениях войны французы одержали верх, применив большое количество пушек; характерно, что главный их удар был нанесен по лучникам, среди которых потери достигали 90 процентов – тех из них, кого удавалось взять в плен, безжалостно убивали или калечили, отрубая пальцы. В XVI веке началось массовое применение ручного огнестрельного оружия – аркебуз, а потом мушкетов, которым луки проигрывали по всем статьям, кроме скорострельности. В 1589 году английский парламент окончательно удалил лучников из армии за ненадобностью. Однако и в следующем веке луки продолжали использоваться на охоте и в состязаниях стрелков, обычно совпадавших, как уже говорилось, с майскими играми Робина и Мэриан.
Робингудовская легенда способствовала превращению длинного лука в предмет национальной гордости англичан, и до сих пор в Великобритании существуют фирмы, изготавливающие луки на заказ, и многолюдные общества любителей наподобие Королевского объединения лучников ( Royal Company of Archers).Самый знаменитый лучник XX века Говард Хилл дублировал Эррола Флинна в голливудском «Робин Гуде» 1938 года; на разных континентах он застрелил из лука почти две тысячи зверей, включая трех слонов. Однако он так и не смог, как ни старался, повторить описанный в балладах подвиг Робина – поразить оленя с расстояния 500 метров.
Итак, появление в Англии длинного лука ставит нашим поискам «настоящего» Робин Гуда четкий хронологический рубеж – начало XIV века. Тогда же появилась «линкольнская зелень», из которой стрелки будто бы шили себе одежду. Тогда же, в 1319 году, был введен упомянутый в балладе «Робин Гуд и гончар» дорожный налог. В конце того же века (1377 год) Уильям Ленгленд впервые упомянул имя разбойника, что позволяет «прописать» Робина в столетии, с которым связаны как славные военные победы Англии, так и мрачные для нее события, от сокрушительного поражения в битве с шотландцами при Баннокберне до кровавого восстания Уота Тайлера. Середина этого века отмечена страшной всеевропейской эпидемией чумы, унесшей жизни от трети до половины англичан. После нее жизнь и труд уцелевших крестьян стали цениться дороже, чем прежде, выросло их самосознание, усилились протесты против гнета светских и церковных феодалов. Велик соблазн отнести именно к этому периоду деятельность благородного разбойника баллад. Однако не исключено – в истории такое случалось не раз, – что длинный лук, как самое популярное оружие охотников и воинов, был приписан Робину постфактум. А это значит, что его прототип или прототипы могли действовать гораздо раньше.
Сторонники этой теории ссылаются на балладу «Путь Робин Гуда в Ноттингем», по которой Робин стал разбойником из-за того, что негодяи-лесники ложно обвинили его в нарушении «лесного закона» (Forest law).Этот закон был введен Вильгельмом Завоевателем и доведен до крайней строгости его сыном Вильгельмом Рыжим – при нем за убийство оленя в королевском лесу полагалась виселица, а тот, кто всего лишь потревожит оленя, должен был остаться без руки или без глаз. Суровые кары грозили всем, кто покусится на королевские «дичину и зелень» ( venison and vert),то есть на крупных промысловых зверей и их корм – подлесок и молодые деревья. Даже тех, кто рубил дрова в королевском лесу, ждало усечение конечностей. При этом многие селения располагались рядом с лесами или даже в их гуще и их жители просто не имели других источников пропитания. За соблюдением «лесного закона» следила целая армия лесников и егерей, широко использовавших в своих интересах право вздернуть на суку любого заподозренного в браконьерстве.
Брат Вильгельма Рыжего Генрих I Ученый (Боклерк) немного смягчил закон, но его преемники продолжали жестоко преследовать нарушителей, а также расширять королевские леса, выселяя ради этого целые деревни. Эдуард I, король суровый, но справедливый, постарался пресечь совершаемые лесничими злоупотребления и запретил им самолично карать браконьеров. После 1300 года жертв «лесного закона» ждали уже не виселица, а тюрьма или крупный штраф. Примерно тогда же многие королевские леса были проданы или пожалованы феодалам, после чего началась их усиленная вырубка на топливо и строительство. Ко временам Тюдоров «лесной закон» превратился в анахронизм, хотя формально его так никто и не отменил. Если прототип Робин Гуда бежал в лес, чтобы избежать смерти от рук лесников, значит, он жил до конца XIII столетия. Это явно противоречит фольклорным свидетельствам, отправляющим Робина в XIV век.
Сторонником того, что легенды о Робин Гуде возникли раньше, чем принято считать, выступал видный историк средневековья Джеймс Холт, аргументы которого повторены в антологии научных трудов о Робине, вышедшей в 1999 году. Там говорится: «Ведущие проблемы «Малой жесты» – чрезмерная власть шерифа, королевские леса и церковное стяжательство – характерны скорее для XIII, чем для XIV столетия. Ограничение полномочий шерифов совершилось между принятием Великой хартии и правлением Эдуарда I, и к XIV веку эта должность оказалась в основном в руках сельских дворян. В тот же период горячо обсуждались размеры и статус королевских лесов; к XIV веку большинство их попало в частные руки, а там, где они сохранились, их управление стало менее громоздким и более эффективным. Наконец, приобретение земли монастырями стало в XIII веке более затруднительным из-за кризиса монастырских финансов и последовательных мер против отчуждения владений по праву «мертвой руки»; тогда же землевладельцам стали доступны другие источники кредита, помимо церковных. Все это заставляет думать, что истории о Робин Гуде, пусть вначале и не в балладной форме, возникли в столетие, предшествующее 1200 году» [47]47
Robin Hood: An Anthology of Scholarship and Criticism. Cambridge (MA), 1999. P. 228.
[Закрыть].
Против этих аргументов выступил другой известный исследователь средневековой Англии, Джон Мэдцикотт. Он указал, что конфликты из-за перечисленных Холтом проблем продолжались и в XIV веке. Ученый высказал и другие соображения: «К середине XV столетия Робин Гуд стал общеизвестной фигурой, вошедшей в поговорки. Но еще незадолго до 1377 года хроники, поэмы, дидактические сочинения, судебные дела, картулярии и парламентские петиции ничего о нем не говорили. Если бы он к тому времени уже столетие был персонажем легенд, то число и разнообразие упоминающих его источников были бы гораздо больше и какая-то часть их непременно дошла бы до нас. Создается впечатление, что Робин Гуд появился лишь за одно-два поколения до его первого упоминания в 1377 году… И второе соображение: «Малая жеста» говорит языком идущего к упадку феодализма, а это язык XIV столетия, а не XIII, когда мало кто рассуждал о вещевом довольствии или зарплате» [48]48
Ibid. P. 237.
[Закрыть]. Дискуссии продолжаются, притом что ни один серьезный ученый уже не отправляет Робина в XII век или более ранние времена – это позволяется только голливудским режиссерам.
Может быть, отыскать «исторического» Робин Гуда поможет король, с которым, если верить легенде, он подружился и даже служил при его дворе? Первым английским монархом, с которым легенды связывают разбойника, был Ричард Львиное Сердце (1189–1199), последним – Эдуард III (1327–1377). В двухвековом промежутке между ними страной правили шесть монархов; все они принадлежали к династии Плантагенетов, потомков внучки Вильгельма Завоевателя Матильды и анжуйского графа Джефре, который любил носить на шлеме ветку желтого дрока, по латыни planta genista– от этого растения и произошло название рода. Почти всех Плантагенетов отличали высокий рост, богатырская сила, деятельный характер и приступы бешеной ярости, унаследованные, если верить легенде, от феи Мелюзины, полуженщины-полузмеи, от которой династия вела свое начало. Именно эта «анжуйская ярость» заставила первого Плантагенета на английском престоле Генриха II (1154–1189) отдать приказ об убийстве святого архиепископа Кентербери Томаса Бекета, обличавшего королевский произвол. Но Генрих вошел в историю не только этим постыдным деянием – он завоевал Ирландию, основал королевский суд и отбил у французского короля Людовика VII его жену Алиенору Аквитанскую вместе с ее огромными владениями на юге Франции.
«Анжуйская ярость» бушевала и в сыновьях Генриха и Алиеноры, побуждая их постоянно враждовать с отцом и друг с другом. В итоге лишившийся сторонников Генрих бежал во Францию и там умер, а сменивший его сын Ричард тут же отправился в крестовый поход, где совершил множество славных подвигов, принесших ему прозвище Львиное Сердце ( Coeurde Lion).Однако он так и не смог освободить Иерусалим, а на обратном пути попал в руки австрийского герцога, который отпустил пленника только за громадный выкуп, окончательно опустошивший английскую казну. В отсутствие Ричарда Англией управлял его брат, принц Джон, быстро заслуживший ненависть подданных – он постоянно увеличивал налоги и незаконно конфисковывал земли знати, раздавая их своим любимцам, в основном выходцам из Франции. По контрасту англичане полюбили «доброго короля Ричарда», хотя он почти не появлялся в стране, истощая ее силы в бесконечных и бессмысленных войнах. В 1199 году он был убит случайной стрелой при штурме замка Шалю в Лимузене, и королем стал Джон, вошедший в историю под именем Иоанна Безземельного (Lackland или,по-французски, Sans-Terre).
Это прозвище возникло после того, как французский король Филипп II Август отобрал у Англии немалую часть владений, включая «родовые гнезда» династии – Нормандию и Анжу. Но и английская земля, казалось, горела под ногами Иоанна. Жестокий и трусливый, он пытался бороться с оппозицией при помощи интриг и тайных убийств, но в конце концов восставшие бароны загнали его в угол и вынудили в июне 1215 года подписать знаменитую Великую хартию вольностей, в которой были впервые зафиксированы общие для всех свободных людей правовые нормы, которые король обязался соблюдать под угрозой лишения власти. Там же предусматривалось создание парламента, состоящего из представителей всех сословий – он должен был следить за соблюдением хартии. На самом деле Иоанн не собирался соблюдать условия соглашения: он начал собирать силы сторонников, но в 1216 году внезапно умер.
Сменивший его сын Генрих III (1216–1272) был королем слабовольным и непостоянным. В начале правления он во всем зависел от матери Изабеллы и регента Уильяма Маршалла, а позже – от своих фаворитов-французов, которым раздавались лучшие земли и должности. Разгневанные засильем иностранцев бароны во главе с графом Лестерским Симоном де Монфором (мужем сестры короля Элеоноры) подняли восстание, требуя соблюдения Великой хартии. В 1264 году Монфор разбил Генриха при Льюисе и взял его в плен, став фактическим правителем Англии. Однако уже через год он был побежден войском принца Эдуарда при Ившеме и убит. Народные легенды превозносили графа, объявляя его святым, а короля обвиняя в трусости и коварстве. На окраинах страны, особенно на севере, еще долгое время действовали отряды сторонников Монфора, а также обычные разбойники – подходящий фон для формирования легенд о Робин Гуде.
В 1272 году, когда Эдуард вернулся из крестового похода, старый и больной Генрих скончался. Новый король Эдуард I (1272–1307) был полон решимости утвердить в стране закон и порядок. Суровый, но справедливый властитель, девизом которого было «Верен слову» ( Pactum servo),много сделал для того, чтобы все население страны жило по единым законам. При нем королевские чиновники и судьи сделались главными людьми в Англии, и оскорбление их жестоко каралось; даже сын короля Эдуард за насмешки над главным судьей был удален от двора и вынужден смиренно просить прощения у обиженного им законника. Могущество феодальных магнатов и Церкви было сильно ограниченно. Архиепископу Кентерберийскому Роберту Уинчелси, выступившему против политики короля, пришлось покинуть Англию. За границей Эдуард I действовал не менее решительно: в 1282 году он окончательно завоевал Уэльс, а в 1296 году, когда престол Шотландии остался без наследника, попытался присоединить эту страну к Англии. Однако из этого ничего не вышло – восстания шотландцев, возглавляемые Уильямом Уоллесом, а затем Робертом Брюсом, продолжались до самой смерти Эдуарда в июле 1307 года.
Ставший королем Эдуард II (1307–1327) быстро утратил доверие подданных. Он был ленив, трусоват и безволен, отличаясь вдобавок склонностью к однополой любви. Его фаворит, гасконец Пирс (Пьер) де Гавестон, быстро забрал в свои руки государственные дела, и в 1312 году знать во главе с кузеном короля Томасом Ланкастерским организовала его убийство. Это не помогло: Гавестона сменили новые фавориты, еще более наглые и корыстные – отец и сын Диспенсеры. Недовольство англичан усугубило страшное поражение английской армии от войск Брюса при Баннокберне в июне 1314 года, после которого шотландцы окончательно вернули себе независимость и вдобавок обрушились с набегами на север Англии. Граф Ланкастер, взбешенный разорением его владений, открыто требовал свержения недееспособного короля. В 1322 года он поднял мятеж, но вскоре сформированная им из северных дворян армия была разбита при Бороубридже. Арестованного графа обезглавили в его собственном замке Понтефракт, а его соратников объявили вне закона. Среди них, вероятно, был и йоркширский землевладелец Роберт Гуд – один из главных претендентов на роль «исторического» Робин Гуда, о чем будет сказано ниже.
Расправа над Ланкастером не усмирила врагов короля, новым лидером которых стал барон Роджер Мортимер, привлекший на свою сторону (и в свою постель) отвергнутую и оскорбленную мужем королеву Изабеллу, дочь французского короля Филиппа IV. В 1326 году набранные ими во Франции и Фландрии отряды высадились в Дувре и быстро завладели Англией. В начале следующего года оставленный всеми Эдуард II отрекся от трона и был заточен в замок Беркли в Глостершире, где полгода спустя его убили чрезвычайно жестоким способом, загнав в задний проход раскаленный железный прут. Изабелла и ее фаворит стали править страной, не обращая никакого внимания на молодого короля Эдуарда III (1327–1377), но тот терпел недолго и уже в 1330 году при помощи верных членов королевского совета организовал переворот. Мортимер был арестован в Ноттингемском замке и немедленно казнен, а королеву-мать до конца жизни продержали под арестом.
Смутное время между мятежом Ланкастера и падением Мортимера историки часто называют «второй баронской войной» – первой считается восстание Монфора и его сторонников. В этот период по всей Англии и особенно в северных лесах множились разбойничьи шайки. Самые знаменитые из них, Брэдберны в Йоркшире, Фолвиллы в Лестершире и Коттерелы в Ноттингемшире и Дербишире, возглавлялись членами местных дворянских или йоменских семейств, людьми состоятельными и образованными. Некоторые из них в прошлом были бейлифами или старостами. Источники сообщают, что местное население активно поддерживало бандитов, видя в них защиту от произвола обнаглевших в условиях безвластия королевских чиновников. Подобно Робин Гуду, Джеймс Коттерел и трое его братьев, возглавлявшие одноименную банду, старались обходиться без кровопролития и милостиво относились к беднякам. Они жили в Шервудском лесу; для полноты сходства у них имелся свой «брат Тук» – священник Роберт Бернард, колоритный тип, брошенный в свое время в тюрьму за интрижку с неразборчивой в связях королевой Изабеллой и принявший позже участие в убийстве Эдуарда II. Стоит отметить, что шериф Ноттингемский Роберт Ингрэм был не противником бандитов, а их покровителем, получающим свой процент от добычи.
Не менее известна была шайка Юстаса Фолвилла и шестерых его братьев, начавшая свою деятельность в 1326 году с убийства казначея Лестершира сэра Роджера Беллера. Бандиты действовали в трех смежных графствах, включая Ноттингемшир, легко уходя от облав при помощи местных жителей, говоривших, что «закон Фолвиллов» справедливее законов короля. Иногда города и монастыри даже нанимали членов банды для защиты от «самодеятельных» разбойников, число которых постоянно росло. Особенно опасными в этом плане были два робингудовских леса – Шервуд и Барнсдейл. Проезжая через них, состоятельные путешественники часто обзаводились усиленной охраной, но и это не всегда помогало. В 1329 году в Барнсдейле были ограблены двое кардиналов римской церкви – разбойники отпустили их буквально голыми.
По мере укрепления власти Эдуарда III криминальный беспредел сошел на нет. К 1335 году вожаки банд получили прощение, распустили свои довольно многочисленные (до ста человек) отряды или влились с ними в королевскую армию, воюющую в Шотландии, а позже – во Франции. Теперь молодые энергичные йомены и сквайры не уходили в леса разбойничать, а отправлялись на фронт Столетней войны, разразившейся в 1337 году из-за претензий Эдуарда на трон Франции после прекращения династии Капетингов. Начало войны ознаменовалось громкими победами англичан, но потом положение стабилизировалось – обе страны жестоко пострадали из-за эпидемии чумы в 1348–1349 годах, и ни у одной не было сил и средств для окончательной победы. Ратные подвиги принесли королю и его сыну Эдуарду по прозвищу Черный Принц громкую славу, но растущие военные расходы вызывали не менее громкий ропот англичан. Вдобавок к концу правления Эдуарда III почти все его завоевания во Франции были потеряны, а стареющий король, отдавший власть на откуп фаворитам и любовницам, потерял немалую часть своего авторитета.
Во второй половине XIV века Англия быстро менялась: «Был зафиксирован постоянный рост уровня комфорта не только аристократии, но и новых слоев общества… В домах богатых людей появились очаги с трубами вместо коптящих открытых очагов, фламандское стекло заняло свое место в узорчатых окнах; в парках и садах были построены голубятни, вырыты пруды для рыбы и проложены ореховые аллеи; вместо старых темных крепостей, где люди и животные спали вместе в грязи наскоро покрытых тростником полов в продуваемых залах, полных дыма и вони, были возведены великолепные резиденции лордов и купцов с отдельными спальнями и оштукатуренными стенами» [49]49
Брайант А.Эпоха рыцарства в истории Англии. СПб., 2001. С. 445.
[Закрыть]. Однако большая часть англичан продолжала жить как прежде, и моралисты, подобные Ленгленду, кричали о попранной справедливости, разжигая искры народного гнева. Нехватка рабочей силы после эпидемии чумы повысила ее стоимость, но власти под давлением богачей заставляли крестьян и мастеровых работать за прежнюю низкую плату, заковывая ослушников в колодки. Положение усугублялось возвращением в Англию после мира в Бретиньи (1360) множества воевавших во Франции солдат, привыкших к грабежам и насилиям. Не найдя себе работы, многие из них подались в разбойники, подобно Уоту Тайлеру, или перебивались подачками, накапливая недовольство.
Государство ослабляли и претензии на власть королевских братьев – герцога Ланкастерского Джона Гонта и герцога Йоркского Эдмунда Лэнгли. В обход их Эдуард сделал своим наследником сына умершего от дизентерии Черного Принца Ричарда. Заняв трон под именем Ричарда II (1377–1399), этот последний с трудом справился с восстанием Уота Тайлера, но не сумел совладать с феодальными магнатами. После смерти Джона Гонта его сын Генри Болингброк поднял восстание и заточил короля в том же замке Понтефракт, где его позже уморили голодом. С его свержением Плантагенетов сменила новая Ланкастерская династия, вскоре столкнувшаяся в смертельной схватке с соперничающим родом Йорков. Взаимное истребление сторон в ходе Войны Алой и Белой розы привело к власти в 1485 году династию Тюдоров, с которой Англия вступила в новое время.
Так с кем же из английских королей мог встречаться Робин Гуд? Вопреки Вальтеру Скотту это не мог быть Ричард Львиное Сердце – в его время англичане еще не пользовались длинным луком. К тому же за десять лет своего правления Ричард провел в Англии меньше полугода и ни разу не посещал север страны, где, по легенде, состоялось его знакомство с Робином. Иоанн Безземельный, напротив, бывал на севере не раз, но народная традиция относилась к нему резко враждебно и никак не могла сделать другом любимого героя. Теоретически им мог быть Генрих III, к правлению которого отнес деятельность Робин Гуда шотландец Уолтер Боуэр. Но баллады единодушно называют монарха, с которым встречался Робин, «добрым королем Эдуардом». Суровый блюститель закона Эдуард I никогда не носил этого прозвища и вряд ли мог быть покровителем разбойника. Зато так называли его сына Эдуарда II – единственного из трех Эдуардов, кто совершил описанное в «Малой жесте» длительное путешествие в Йоркшир и Ланкашир. Может быть, тогда и состоялась его встреча с разбойником?
Непростые отношения Робина с королем описаны в четырех балладах, две из которых относятся к ранним. В «Робин Гуде и монахе» король (не названный по имени) восхитился верностью Маленького Джона своему командиру и вьщал ему печать – очевидно, грамоту с печатью – для Робина, объявив того «королевским йоменом» (yeomen of the crowne).В «Малой жесте» король Эдуард по ходатайству шерифа собирается схватить Робина и его друга-рыцаря и отправляется для этого в Ноттингем. В королевском лесу его поразило полное отсутствие оленей и другой дичи, и он в гневе пообещал награду за голову разбойника, но местные жители открыли ему глаза:
Заинтригованный таким влиянием Робина король решил во что бы то ни стало встретиться с ним и для этого отправился с пятью рыцарями в Шервудский лес, переодевшись аббатом. Конечно же разбойники схватили путников и отняли у них деньги, но потом по своему обычаю пригласили на пир. Удивленный обилием яств («и белый хлеб, и темный эль, и красное вино») и послушанием, с которым «сто сорок молодцов» Робина встречают приказы атамана, король подумал:
Живет неплохо Робин Гуд
В лесистой стороне;
Покорнее ему стрелки,
Чем подданные мне.
По шутливому тумаку, отвешенному им королем во время состязания по стрельбе, Робин сразу узнал монарха и, став на колени, попросил у него прощения для себя и всех стрелков. Король пообещал простить их, если они пойдут к нему на службу, и на следующее утро Робин с Эдуардом въехали бок о бок в Ноттингем, одетые в «линкольнскую зелень», что вызвало бессильную злобу шерифа и радость народа. Та же история пересказана в поздней балладе «Хитрость короля и его дружба с Робин Гудом», но здесь король назван Ричардом. В «Подлинной истории Робин Гуда» речь уже определенно идет о Ричарде Львиное Сердце, который будто бы послал против Робина целую армию под началом своего канцлера, епископа Илийского, но разбойник разгромил ее, перебив две сотни солдат – такое массовое кровопролитие уникально для робингудовских баллад. Увидев, что ему не совладать с Робином, король пообещал ему амнистию, если он откажется от разбойничьего промысла. Робин согласился, но после этого большая часть его отряда оставила его и ушла в Шотландию. Скорее всего, это вымысел автора, Мартина Паркера, никак не связанный с фольклорной традицией.
Многие искатели «исторического» Робин Гуда считают его встречу с королем уникальным фактом, основывая на этом свои построения. Но это не так: сюжет о том, как правитель признает правоту благородного разбойника и берет его на службу, встречается в фольклоре многих народов. В балладе про Адама Белла король в финале назначает Уильяма из Клоудсли «главным рыцарем северного края», его жену – фрейлиной королевы, а Адама и Клима – королевскими йоменами. Неважно, что перед этим бандиты учинили в Карлайле кровавое побоище, убив множество королевских чиновников; виноваты не они, а злой и несправедливый шериф. В «Истории Гамелина» король назначает героя-разбойника главным лесным судьей, а его брата-шерифа «вешает на крепкой веревке». С точки зрения крестьян (да и других слоев общества: ведь «Гамелина» сочинили отнюдь не крестьяне), это – вполне естественный поступок монарха, который обязан ставить справедливость выше сословной солидарности.
В балладах король неизменно носит прозвища «милостивый» (kind)и «пригожий» (comely).Это соответствует и Эдуарду II, и Эдуарду III, в достатке наделенным красотой и статью Плантагенетов. Правда, чаще всего «пригожим» называли правившего в 1461–1483 годах короля Эдуарда Йоркского, и этому есть свое объяснение: именно в это время составлялась «Малая жеста», автор которой вполне мог соотнести описанного в ней короля с правящим монархом. Надо сказать, что баллады, как и подобает фольклорным произведениям, крайне консервативны по части эпитетов. Робин в них всегда «добрый» (good),его удальцы – «веселые» (merry),а шериф Ноттингема – «гордый» (proud).
Кстати, о шерифе – этот влиятельный королевский чиновник может стать нашим помощником в выявлении «исторического» Робин Гуда. Может быть, в его переписке и официальных бумагах найдутся какие-нибудь сведения о легендарном разбойнике? Во времена англосаксонских королей шериф (scirgerefa)был фактическим наместником графства – он вершил суд, командовал ополчением, собирал налоги и пошлины. Почти тем же самым занимались шерифы после нормандского завоевания, когда их стали назначать из числа представителей знати. Иногда их должности просто продавались, и покупатели старались как можно скорее вернуть потраченные деньги. Многие шерифы того времени, особенно в беззаконные времена короля Иоанна, прославились поборами и злоупотреблениями. Постепенно полномочия шерифов сужались – например, в правление Эдуарда III они лишились права выносить смертные приговоры. С появлением парламента его сессии стали утверждать шерифов в должности по назначению короля; с 1258 года их переназначали каждый год. В современной Англии шериф, предварительно выбранный особым трибуналом, назначается королевской грамотой на годичный срок и выполняет всевозможные административные функции, включая руководство полицией графства и судебный надзор.
В США, как известно, это просто начальник полицейского управления.
Историкам известны почти все шерифы Ноттингема со времен Вильгельма Завоевателя. Многие из них были доверенными лицами короля, ревностно выполнявшими его приказы в своевольных, постоянно бунтующих северных графствах. Во времена крестьянского восстания 1381 года тогдашний шериф Джон Босан учинил кровавую расправу над местными сторонниками Уота Тайлера, поголовно объявленными вне закона. Пользуясь случаем, он конфисковал имущество многих состоятельных горожан, никак не причастных к восстанию, и заставил их выкупать собственное добро. Другие шерифы того времени тоже были нечисты на руку, и ноттингемцы дружно ненавидели их.
Недобрую память о себе оставили и шерифы времен короля Иоанна, особенно Филип Марк, занявший эту должность в 1208 году. Его друг Хью Невилл тогда же был назначен главным лесничим Шервудского леса и неукоснительно проводил в жизнь «лесной закон», лишая браконьеров рук, глаз, а то и жизни. Посланцы короля притесняли не только простой народ, но и местных баронов, что в итоге привело к мощному восстанию последних. Результат известен – в 1215 году король был вынужден подписать Великую хартию вольностей, которая предусматривала не только создание парламента, но и отстранение от должности шерифа Ноттингемского.
Однако это обещание было нарушено – Филип Марк занимал свой пост до 1224 года, выколачивая у ноттингемцев деньги для Джона, а потом и для его сына Генриха III. Шериф не забывал и себя, заставив горожан ежегодно выплачивать ему пять фунтов (в то время немалую сумму) «за милостивое отношение». Он управлял не только Ноттингемширом, но и соседним графством Дербишир, а позже почти всем севером Англии. В 1265 году, когда был подавлен мятеж Симона де Монфора, такую же власть сосредоточил в своих руках новый шериф Бриан де Лиль. Умножая свое могущество, шерифы все меньше заботились о королевских интересах и все больше – о собственных. Они раздавали теплые местечки родственникам и друзьям, присваивали налоги, облагали данью в свою пользу все доходные предприятия. Властный Эдуард I попытался покончить с подобной практикой, начав назначать шерифами не представителей влиятельных нормандских родов, а мелкопоместных дворян. Однако при его наследнике Эдуарде II север вновь оказался объединен под властью шерифа Ноттингема Генри де Фокомбера. В 1327 году тот принял участие в мятеже графа Мортимера, поспособствовав свержению короля и его позорному убийству.
