Текст книги "Раскаленная пустыня"

Автор книги: Вадим Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А мне вот как-то не по себе, – поделился своими душевными терзаниями "академик", – и чем больше я узнаю пустыню, тем более дурные мысли лезут мне в голову. Одна только мысль, что на сотни верст вокруг нет ни одного живого человека, угнетает меня.

Лейтенант постарался успокоить начальство.

– Все будет в порядке, господин штаб-капитан, только не пренебрегайте советами Шохада. И тем радостнее будет возвращение домой.

– Хотелось бы верить, – согласился Бирюгин.

На этом капитан попрощался и отправился готовиться к обратному пути.

Ранним утром следующего дня караван в Аринбург тронулся в путь. Проводить их вышел весь остающийся состав экспедиции. Алекс проследил, как цепочка людей и верблюдов скрылась за барханами. Невольно припомнилось высказывание Бирюгина об отсутствии людей в округе. Живых поблизости, действительно, не было, а вот несколько древних скелетов при расчистке караван-сарая уже попалось. Об этом Алекс докладывать капитану не стал, посчитав чем-то незначительным, а сейчас был даже рад, что не сделал этого. Старые кости тут же закопали обратно в песок.

Плохое настроение офицера немедленно отразилось на солдатах.

– Чего замерли? Быстро разобрали лопаты и за работу! К их возвращению у нас должна быть своя вода.

Стараниями саперов удавалось поддерживать суточное углубление цистерны до полсажени. И чем больше углублялись в песок руоссийские лопаты, тем холоднее было внизу, и тяжелее становились поднимаемые на поверхность ведра. На восьмой день, когда двое саперов спустились под землю, на дне цистерны их встретила хлюпающая жидкая грязь.

– Похоже, это не просто цистерна, – высказал предположение Дерюгов, – видимо, она доходит до слоя глины и завтра здесь будет уже по колено.

– Тогда сегодня поднимаем со дна столько песка, сколько сможем, а завтра начнем разбирать кладку и чистить кяризы, – принял решение Алекс.

Однако все планы нарушила песчаная буря, едва не похоронившая под песком все результаты десятидневной работы экспедиции. Правда сам колодец успели закрыть, и внутрь цистерны песок не попал, это было бы слишком обидно. Зато, когда на десятый день саперы, наконец, смогли спуститься вниз, их встретила плещущаяся внизу вода.

Несколько ведер подняли на поверхность. Вода была малость мутноватой, но после нескольких минут отстоя мелкий песок осел на дне и она стала вполне прозрачной. Какое же это удовольствие смочить губы не теплой, затхлой водой из бурдюка, а холодной, только что поднятой с самого дна древней водосборной цистерны, которой дали вторую жизнь. Солдатские кружки быстро вычерпали ведра до дна. Ивасов добравшийся до воды одним из последних, сплюнул хрустнувший на зубах песок.

– Главное – не соленая, пить можно. А песок отстоиться.

Алекс достал блокнот и вооружился карандашом. Итак, диаметр цистерны – три с половиной сажени, высота от дна до самого нижнего выхода из кяриза – меньше четырех, следовательно… Путем нехитрых вычислений, лейтенант пришел к полному объему цистерны в тридцать восемь с половиной кубических саженей, что соответствовало более, чем тридцати тысячам ведер. Иными словами, девяносто тысяч суточных рационов воды! Но это при условии полного наполнения цистерны. Оставалось только расчистить кяризы и установить их суточный дебет.

В самом нижнем их поджидала неудача – он был сухим. Причем, уже не одну последнюю сотню лет. Попытка пройти по кяризу и выяснить причину пересыхания завершилась очень быстро. Постепенно поднимаясь, кяриз вел саперов в юго-восточном направлении, но через три сотни саженей он завершился завалом. Все триста с лишним саженей солдатам пришлось пятиться задом обратно в цистерну. Лейтенант приказал восстановить кладку и заняться следующим.

Второй кяриз наоборот порадовал. Едва только саперы начали ковырять скрепляющий камни раствор, как сквозь образовавшиеся трещины начала сочиться вода, а первый же вынутый из кладки булыжник вызвал целый водопад. Поток воды радовал руоссийцев где-то около часа, после чего понемногу начал уменьшаться, пока не превратился в тоненькую струйку. Применение подручных средств измерения объема жидкости позволило определить дебет этого кяриза – пятнадцать ведер в час или триста шестьдесят в сутки. Неплохо, конечно, но для двух полков как-то маловато. На следующий день пришлось перейти к третьему.

Третий оказался таким же сухим, как и первый. Разница была только в том, что в этот раз завал располагался на расстоянии более версты от Серва, а на пути к нему были обнаружены несколько боковых ответвлений. Боковые проходы оказались тупиками, такими же сухими, как и основной кяриз. Разочарованный тем, что целый день был потрачен впустую, лейтенант распорядился замуровать и этот выход.

В итоге, остался последний кяриз, который все считали наиболее перспективным. Это его обнаружил Ивасов во время самого первого спуска в колодец, именно из-под его кладки в цистерну постоянно сочилась вода. Большую трудность для саперов создавало еще и то, что уровень воды превысил полсажени, и продолжал хоть и медленно, но неуклонно подниматься. Солдаты поднимали ведра с водой на поверхность, оставляли на несколько часов на солнце, а потом обливались уже теплой водой.

Несколько минут из зева колодца доносились глухие удары по камню, потом что-то плюхнулось в воду, а затем снизу донесся хорошо слышимый шум падающей воды. Не успели люди наверху обрадоваться, как снизу отчаянно резко задергали веревку.

– Поднимай!

Снизу подняли до последней нитки мокрого сапера.

– Там настоящий водопад!

Видимо, именно этот кяриз вскрывал водоносный горизонт. До вечера уровень воды в цистерне поднялся вдвое. Поток из кяриза хоть и стал менее бурным, продолжал оставаться достаточно мощным. Стало понятно, что экспедиция завершилась полным успехом и операция по захвату Гохары с северного направления вполне возможна.

– Тут не два полка, а целую дивизию с обозом и артиллерией обеспечить можно, – констатировал Алекс после вечернего замера уровня воды в цистерне.

За всеми этими заботами и переживаниями лейтенант Магу упустил одно обстоятельство, о котором ему напомнил Фелонов.

– Двенадцатый день, как наши ушли, пора бы им уже и вернуться.

– Ну мало ли задержались, – отмахнулся Алекс.

Сказав это, лейтенант и сам озадачился вопросом, почему караван с водой и припасами не вернулся вовремя? Пять, в самом крайнем случае шесть, дней туда и столько же обратно. Караванщик у них опытный, ошибиться и пройти мимо не мог. Песчаных бурь за последнее время не было, что же их могло задержать? Если только, вошедшая в поговорки нерасторопность руоссийских интендантов. Но все равно такая задержка настораживала.

На следующий день лейтенант распорядился выставить наблюдателя, обязав его держать под контролем весь горизонт, а не только сектор наиболее вероятного появления каравана, который так и не появился. На следующий день Алекс разослал по округе патрули, с задачей отыскать следы, возможно, прошедшего мимо каравана. К вечеру один из патрулей не вернулся, пришлось отправлять солдат на поиски самих патрульных, ухитрившихся заблудиться в трех барханах, буквально в версте от караван-сарая. Магу забеспокоился всерьез.

На пятнадцатый день после ухода каравана, Алексу пришлось принимать решение, что делать дальше. Ситуация еще не была критической, продовольствия должно было хватить еще дней на десять, а в режиме урезания пайков и на две недели. С водой проблем совсем не было, воды было много, ее уровень в цистерне продолжал повышаться. Но предстояло решить, уйти сейчас с небольшой группой солдат и быстро организовать отправку каравана с продовольствием в Серв или подождать на месте еще неделю. Первый вариант был более рискованным, в случае чего, солдаты останутся без продовольствия и им придется пересекать пустыню на пустой желудок. Во втором придется полностью сворачивать лагерь экспедиции, и по возвращению почти все начинать сначала.

Фелонов предложил свой выход из создавшегося положения.

– А может, я завтра в Аринбург пойду?

– Нет, – отверг идею унтера Алекс, – ты чином не вышел, ничего не решишь в Аринбурге. С тобой никто даже разговаривать не станет, там нужен именно офицер. Поэтому ты остаешься здесь за начальника. Мы выступаем завтра на рассвете. Если через десять дней не вернемся – тебе вести людей через пустыню. За ночь я сделаю выписку из тетради Бирюгова, оставлю тебе второй компас. Не подведи.

На следующий день вышли вчетвером. С собой Алекс взял Ивасова и двоих солдат из саперного взвода. Чтобы не тащить через пустыню лишнюю тяжесть, все личные вещи лейтенант приказал оставить в лагере, даже винтовки решили с собой не брать. С собой взяли только два ранца с продовольствием и два бурдюка со свежей водой. Один из ранцев Магу нес сам. У каравана Бирюгина были верблюды, опытный караванщик и офицер генерального штаба с инструментами, позволяющими определить координаты. У них были только собственные ноги, пехотный лейтенант, компас и кроки, снятые на пути в Серв.

Ветер и песок скрыли все следы ушедшего каравана, но первый день им удавалось держаться на правильном пути, передвигаясь по компасу и, время от времени, находя ориентиры, описанные штаб-капитаном. На второй день резко упала температура, подул резкий, холодный ветер, несущий крупицы песка. Алекс приказал укрыться в ожидании песчаной бури, но вместо этого, небо заволокло черными тучами, полностью закрывшими солнце. А потом пошел дождь. Мелкий, холодный, мерзкий. Первый дождь, под который они попали в пустыне Тюра-Кум.

Увы, он не принес облегчения. Одежда постепенно намокла и потяжелела. Не дождавшись бури, Алекс приказал продолжить движение. Идти по сырому песку оказалось еще труднее, чем по сухому. Гораздо хуже было то, что до наступления темноты не удалось обнаружить ни одного ориентира, обозначенного в тетради Бирюгова. С наступлением темноты прекратился дождь, и стало окончательно понятно, что они отклонились от маршрута.

Ивасов негромко, так чтобы не услышали солдаты, предложил.

– Может, завтра вернемся назад, поищем ориентиры?

– Нет, – отказался Алекс, – у нас времени и так немного, не будем его терять. Пойдем вперед по компасу. Магнитных аномалий здесь не отмечено, мимо степи не проскочим. В самом крайнем случае потратим на один день больше.

Ночью дождь закончился, но теплее не стало. С утра все продрогли, руки и ноги онемели и плохо сгибались. Небо продолжало оставаться затянутым тучами, сквозь которые изредка пробивалось неяркое дневное светило. Пропитанные водой шинели оставались тяжелыми – шинельное сукно воду отдавало неохотно. Ноги по-прежнему вязли в сыром песке. За день прошли не больше двадцати пяти верст, уже к четырем часам пополудни люди буквально валились с ног, и лейтенант принял решение остановиться на ночевку.

– Не, летом легче было, – высказал свое мнение Ивасов, – хоть и жара, а идти все же легче было.

Алекс, хоть и промолчал, но в душе был полностью согласен с унтером, он уже и сам начал тосковать по солнцу и раскаленному песку. Только теперь он начал понимать, каково пришлось солдатам из полков Каурбарса, а ведь им, кроме всех прочих трудностей осеннего перехода через пустыню, приходилось испытывать ее и муки жажды.

– Ничего, – лейтенант попытался подбодрить солдат, – немного просохнем, и завтра легче будет. А дня через три-четыре и до людей доберемся.

Он ошибся. И с тем, что станет легче, и со сроками. Не успела ночная мгла смениться мутным пустынным рассветом, как отдаленный гул возвестил о приближении новых, весьма серьезных проблем.

– Прячьтесь, идет песчаная буря!

Едва только успели укрыться у подножия глиняного холма и спрятаться под шинелями, как наверху засвистело, завыло, на зубах заскрипел вездесущий песок, неведомо как проникший сквозь шинельное сукно.

Когда порывы ветра стихли, Алекс хлебнул воды из фляги и, стряхнув налетевший сверху песок, выбрался наружу. Сволочной ветер подкараулил момент и швырнул в лицо горсть песчинок. Протерев глаза и проморгавшись, лейтенант начал откапывать своих спутников. Оба солдата отыскались быстро, они могли бы выбраться самостоятельно, просто ждали, пока буря утихнет окончательно. Ивасова найти не удавалось, хотя последние порывы ветра утихли с четверть часа назад.

– Где?! Где он?

Солдаты ничего толком сказать не могли, когда прятались от бури никто не обратил внимания, где и кто укрылся, не до того было. Алекс начал впадать в отчаяние. Тут один из саперов вспомнил.

– Вроде, он справа от меня был.

Ивасова отыскали буквально в пяти шагах. И засыпало его неглубоко, всего-то чуть больше фута, но унтер потерял сознание. Свежий воздух, несколько пощечин и вода из фляги привели его в чувство. Бывший сапер вдруг открыл глаза и тут же закашлялся, выплевывая изо рта и носа забившийся туда песок.

Не успела утихнуть радость от того, что старый товарищ оказался жив, как навалилась новая проблема – все запасы воды и продовольствия остались под толщей песка. Четыре часа поисков не дали результатов, солдаты начали впадать в отчаяние. Плюнув на разгребание песка руками, Алекс выбрался из только что выкопанной им ямы.

– Становись! Чего вылупились? В строй! Бегом!

Унтер и два солдата поспешно изобразили строй.

– У кого, сколько осталось воды?

– У меня – пусто, – признался один из солдат.

– У меня на дне, – ответил второй.

– Ивасов?

– Где-то половина фляги.

– И у меня, можно сказать, на дне. Может, чуть больше.

Чтобы заполнить паузу, лейтенант сделал два шага вдоль строя, лихорадочно соображая, что же делать дальше. К концу второго шага решение было принято.

– Значит, так. Всю воду слить ко мне во флягу, будем экономить. Пока есть силы, надо идти. А пройти нам предстоит где-то сто сорок верст. Компас у нас есть, и если не сдохнем, то мимо не пройдем. Жары сейчас нет, должны дойти. Все, сливайте воду.

Все пристально следили, как осторожно, стараясь ни капли не пролить мимо, драгоценная влага сливалась в горлышко лейтенантской фляги. Повесив на ремень потяжелевшую флягу, офицер определил по компасу нужное направление и приказал.

– За мной, шагом марш!

И первым двинулся на северо-запад. Буря разогнала тучи, низко над горизонтом висело солнце. Под его лучами шинели окончательно просохли, но жарко не было. Если бы еще и не песок под ногами, то можно было идти со скоростью четыре-пять верст в час, а так получалось всего около трех. К тому же постоянно приходилось то карабкаться вверх по бархану, то спускаться вниз. Непрерывные спуски и подъемы изматывали, отбирая последние силы.

Часа через четыре, солнце село за горизонт, в черноте неба зажглись яркие ночные звезды, а чуть позже взошла крупная луна, осветив дорогу бредущим по пустыне путникам.

Лейтенант налил каждому воды в крышку от фляги. Сам выпил последним. Вода смочила рот, жажда на несколько минут отступила. Прополоскав рот, Алекс маленькими глоточками протолкнул ее дальше.

– Ну что, готовы?

Получив подтверждение, о готовности продолжать путь, лейтенант еще раз проверил направление по компасу.

– Пошли.

До утра, сделав один часовой привал, успели пройти верст сорок. После очередного раздела воды, во фляге осталось чуть больше четверти, а жажда, после короткой паузы, накинулась с новой силой. Выбрав укрытую от прямых солнечных лучей ложбину, Алекс привел солдат к ней.

– Привал.

Солдаты легли там же, где стояли.

– Дальше пойдем после полудня. Всего сто верст осталось.

Лейтенанту никто не ответил, настолько обессилели, что лишнее слово трудно было произнести.

Проснулся Алекс от того, что чертово солнце обошло ложбину и вторглось в нее. С трудом подавив желание отпить из фляги, офицер посмотрел на часы и начал поднимать солдат.

– Встать! Ивасов, подъем! Встать, я приказываю!

В последний раз, разделив воду, Алекс предупредил.

– Считайте, что воды больше нет, остался только неприкосновенный запас. За мной!

За два часа до заката, когда идущие позади солдаты начали пошатываться, а сам Алекс стиснул зубы и шел вперед на одном упрямстве, он принял решение сделать привал. С трудом ворочая распухшим языком в пересохшем рту, лейтенант сообщил.

– Мы прошли почти половину, осталось всего семьдесят верст.

На самом деле, никто точно не знал, сколько еще осталось идти, поэтому, с определенным допущением, уже пройденное расстояние можно было назвать и половиной пути.

На закате солдат удалось поднять с большим трудом.

– Вставайте, за ночь нам нужно пройти не меньше тридцати верст, иначе мы отсюда не выберемся. Встать! Встать, я приказываю! Вернемся, под трибунал отдам! Подъем, вашу мать! Ивасов, помоги ему. А теперь вперед. Вперед, я сказал!

На этот раз лейтенант шел замыкающим. Они шли час, два, три… На четвертом часу Алекс начал понемногу отставать. Попытка увеличить скорость отняла последние силы, а в голове билась одна только мысль "дойти, дойти, надо дойти…". На пятом часу он уже полностью потерял ориентацию, упустил из виду шедших впереди и уже плохо соображал, куда и зачем они идут. Он механически переставлял увязающие в песке ноги. Левой, правой, левой, правой, левой…

Очнулся он от попавшей в рот воды. Увы, влаги было до обидного мало – всего пара глотков, но этого хватило, чтобы прийти в себя. Взгляд сфокусировался на Ивасове, державшем в руке флягу, снятую с ремня лейтенанта.

– Дай сюда!

Алекс забрал у унтера свою флягу и повесил ее обратно на ремень.

– Пять суток ареста за то, что воду взял без разрешения!

– Есть пять суток, – ответил Ивасов.

Лейтенант щелкнул крышкой часов, три часа пополуночи. Сколько времени потеряли!

– Поднимите меня! А теперь вперед, марш! Не туда, дура! Левее бери!

И опять звездное небо над головой, и хруст песка под сапогами. Левой, правой, левой, правой, левой… Они продержались на ногах почти до самого рассвета. Сколько прошли – неизвестно, оставалось надеяться, что хоть шли в нужном направлении. Едва найдя подходящее укрытие от лучей восходящего солнца, все четверо упали, как подрубленные.

До полудня Алекс пребывал в полуобморочном состоянии, временами полностью выпадая из реальности. Добравшееся до зенита солнце, заглянуло в ложбину и напомнило лейтенанту о необходимости продолжить путь. С трудом оторвавшись от земли, он поднялся на ноги, добрел до ближайшего солдата и толкнул его ногой.

– Встать!

Никакой реакции. Алекс приложил его сильнее.

– Встать!

Солдат поднял голову, разлепил глаза.

– Встать!

Алекс наклонился, вцепился в солдатскую шинель, потянул вверх. Сам чуть не упал, но совместными усилиями солдат оказался на ногах. Ивасов поднялся сам, второй солдат остался неподвижен и безучастен к происходящему. Лейтенант добрался до него и перевернул на спину. С губ сапера слетел стон. Алекс стянул с ремня флягу, убедился что еще не совсем пустая и, свернув крышку, поднес горлышко к иссохшим, потрескавшимся губам сапера.

– Пей.

Губы разомкнулись, пропуская в рот драгоценную влагу. Алекс подождал, пока последние капли упадут с края горлышка, потом не удержался и сам лизнул его сухим, опухшим языком.

– Вставай. Помогите ему.

Но, похоже, солдат утратил не только силы, но и последние остатки воли.

– Оставьте меня, дайте хоть умереть спокойно.

– Встать!

Убедившись, что слова на него не действуют, лейтенант потянул из кобуры "гранд".

– Встать!

Щелкнул курок, барабан револьвера повернулся, подставляя под боек капсюль одного из патронов.

– Встать!

Бах! Пуля выбила песок возле солдатского уха, место действия заволокло пороховым дымом. Дрогнувший солдат оторвал от песка голову.

– Встать!

Совместными усилиями второго солдата удалось поставить на ноги. Двинулись. Медленно, пошатываясь и едва переставляя ноги. Приблизительно через полчаса, идущий первым Ивасов, оглянулся и замер.

– Караван!

Алекс решил, что унтеру померещилось. Откуда здесь каравану взяться. Тем не менее, он оглянулся, чтобы убедиться в ошибке Ивасова. А караван-то, действительно, был. Более того, их заметили, и караван целенаправленно шел прямо к ним. Подробностей лейтенант разглядеть не успел, сознание его помутилось, и он медленно осел на успевший прогреться песок пустыни Тюра-Кум, едва не ставшей его могилой.

Глава 5

– Шохад, а ты сюда как попал?

– Мы добрались до Серва через день после того, как вы ушли. Я сразу хотел ехать за вами, но песчаная буря задержала меня. С собой никого брать не стал, хотел быстро идти. Верблюдов взял, воду взял и еду. Я знал направление, куда вы ушли, а на второй день нашел следы и дальше шел по ним. Услышал выстрел, решил, что нужно идти быстрее, и вскоре увидел вас.

Пить уже не хотелось. Тем не менее, Алекс влил в себя еще полкружки, воды в пустыне много не бывает.

– Много нам осталось идти?

Шохад на мгновение задумался.

– Тридцать верст. Чуть меньше, и песок закончится.

– Значит, у нас все-таки был шанс дойти?

Караванщик молча кивнул и задал свой вопрос.

– Куда дальше пойдем, в Аринбург или Серв?

– До Серва воды хватит?

– Хватит, – подтвердил Шохад.

– Тогда, мы возвращаемся в Серв, – принял решение лейтенант.

Услышав его, оба солдата и унтер смогли только застонать, хоть голод и жажда на обратном пути им уже не грозили, но еще тут же вернуться в пустыню, где они едва не погибли… Правда, теперь с ними был опытный караванщик, который с дороги уже не собьется.

Солдаты уже угомонились, а караванщик рассказывал Алексу о произошедших после ухода каравана событиях и причинах задержки в Аринбурге.

– Все хорошо было, мы почти дошли, уже и песок закончился, трава началась. В степи на ночевку встали, спать легли, а утром офицер мертвый оказался.

"Это он про Бирюгова", догадался лейтенант.

– От чего он умер?

– Паук.

– Паук?

– Да. Черный такой. Очень ядовитый. Верблюда убить может.

– Не повезло капитану. Но как не вовремя-то! Дальше что было?

– Мы его с собой забрали. Заночевали в той же деревне, думали, днем будем в Аринбурге, а утром приехал толстый полицейский, с ним еще четверо. Потребовали показать труп, потом меня в тюрьму посадили. Унтер не хотел меня отдавать, ругался с полицейским, но потом уступил. И верблюдов забрали, – печально добавил караванщик.

"Не иначе, местный староста, сволочь, донес, а урядник выслужиться решил", предположил Алекс.

– А солдаты?

– Их не тронули. Сказали пусть идут к себе в полк.

– Что было дальше?

– Меня привезли в Аринбург и посадили в тюрьму вместе с очень плохими людьми. Говорили, что это я офицера отравил, требовали признаться и подписать бумагу.

– Били?

– Немного, – горько усмехнулся Шохад, – но я ничего не подписал. Я показал им место укуса на шее, тогда они сказали, что это я подложил офицеру паука.

– Идиоты!

Это замечание офицера караванщик оставил без комментариев.

– Когда приехал важный офицер без пальцев на левой руке…

– Полковник Сареханов.

– Да, все называли его "полковник". Он очень громко говорил. И тоже сказал "идиоты", он еще много других слов полицейским сказал, но я не хочу их повторять.

– И не надо. На какой день приехал полковник, после того, как тебя посадили?

– На четвертый.

Солдаты должны были дойти до Аринбурга вечером того же дня, и унтер обязан был доложить обо всем по команде. Видимо, Сареханов был в отъезде, а остальные офицеры полка были не в курсе, чем занималась в пустыне экспедиция штаб-капитана Бирюгова. Теперь же секретность миссии летела ко всем чертям. Все полицейские рты не заткнешь. Один сболтнет жене, другой – куму, и пошло-поехало. Через три дня весь Аринбург будет знать об интересе руоссийских военных к чему-то, что скрывают пески пустыни Тюра-Кум. Через неделю об этой новости узнают в Бузуруке, а там уже и до Гохары совсем недалеко. Остается уповать на нерасторопность эмирской военной машины. Но рано или поздно меры обязательно будут приняты.

– Шохад, тебя спрашивали, чем вы занимались в пустыне?

– Да. Я сказал, что только вел караван туда, куда мне указывал офицер, и больше ничего не знаю.

– Ты все правильно сделал.

И тут какой-то черт дернул Алекса за язык, и он задал следующий вопрос.

– А на самом деле, ты понял, чем занимался Бирюгов?

Караванщик кивнул.

– Искал приметные места и определял, где они находятся по своим приборам.

А потом неожиданно добавил.

– Только он неправильно это делал.

– Почему? – удивился лейтенант.

– Он выбирал эти места слишком далеко друг от друга. Пока идешь от одного к другому легко сбиться с пути. Можно было проложить путь так, чтобы все время видеть приметные места, только так дольше идти придется.

– А почему ты ему про это не сказал.

– Он меня не спрашивал, – пожал плечами караванщик, – вот я и вел вас напрямую. Так получается быстрее.

Лейтенант вытащил из кобуры револьвер, откинул дверцу барабана, и шомполом выбил из каморы стреляную гильзу. С одной стороны, караванщик, безусловно, прав – лишний день перехода по пустыне обходится слишком дорого. Алекс заткнул опустевшую камору толстеньким цилиндрическим патроном, увенчанным сферическим серым выступом свинцовой пули. С другой стороны, недопустимо, чтобы вся операция зависела от одного человека. Щелчком закрыв дверцу, офицер с треском прокрутил барабан, убедившись, что вездесущий песок еще не успел проникнуть в механизм "гранда" и спрятал оружие.

– Сейчас нет времени, нам нужно добраться до Серва как можно быстрее, но обратно пойдем длинной дорогой, запишем и зарисуем все твои ориентиры.

Шохад, соглашаясь, кивнул.

– Кроме того, надо начинать разведку дороги в направлении Гохары.

– Разве твои начальники не захотят сначала взять Зафар?

– Да кому он нужен? – отмахнулся лейтенант. – Крепость в Зафаре ерундовая, но день-другой с ней провозиться придется. За это время новости могут дойти до Гохары, и ее придется брать штурмом. А там крепость намного серьезнее.

Караванщик еще раз склонил голову, соглашаясь со словами офицера.

– Если же взять Гохару сходу, – продолжил развивать свою мысль Алекс, – то Зафар сам упадет к нам в руки.

Шохад отвел взгляд, чтобы лейтенант не заметил, как в этот момент блеснули его глаза. Нет, не зря он тогда предложил этому офицеру, поначалу показавшемуся ему таким молодым и глупым, провести его караван через пустыню. Он оказался совсем не глупым, упорным, а главное, удачливым. Если держаться рядом с ним, то может, удачи офицера хватит на двоих, и тогда… Тогда он сможет дотянуться ножом до глоток своих врагов. И ему не нужна долгая осада, в этом случае кое-кто сумеет ускользнуть, гоняйся за ним потом. Нужен штурм, внезапный и быстрый. Тогда во дворце эмира начнется паника и неразбериха, польется кровь, самое время спрятать трупы своих врагов в куче других трупов.

Но высказал Шохад совсем другое.

– Надо идти спать, офицер, завтра будет долгий путь.

Встретили их как вернувшихся с того света. В слух, понятно, никто ничего не сказал, но смотрели с удивлением и сочувствием. Лица вернувшихся из объятий пустыни солдат и офицера, носили явные следы пережитых страданий. Впрочем, долго отдыхать не пришлось.

– Палатки нам доставили, продовольствия на месяц, – отчитывался Фелонов, – водой можем с кем-нибудь поделиться.

– Больных нет?

– Никак нет, господин лейтенант!

– Значит, все в порядке?

– Так точно!

– Странно это. Ну, раз у вас все идет хорошо, то продолжайте расчищать караван-сарай от песка, а я все-таки должен добраться до Аринбурга и доложить все по существу дела, пусть начальство принимает решение.

Унтер с лейтенантом полностью согласился, а потом добавил.

– Песок этот уже поперек горла стоит! Домой хочу. И в баню.

– Будет тебе баня, – туманно пообещал ему Алекс, – когда вернусь. Если к тому времени все не расчистите, точно будет.

Не сказать, чтобы Фелонова лейтенантская угроза сильно впечатлила, но на всякий случай заранее подготовил себе оправдание.

– Расчистим, если песчаной бури не будет. А то гребем этот песок, гребем, только все расчистим, тут как дунет, и начинай все с начала. И как только тут раньше люди жили?

– Хорошо жили, – предположил лейтенант, – пока к ним из Гохары незваные гости не приехали.

В нижних слоях песка и внутренних помещениях караван-сарая обнаружилось немало скелетов. Кто это были, оборонявшиеся или захватчики, сейчас уже не понять. Скорее всего, и те, и другие. При них нашлось всего несколько древних монет, и почти никакого оружия – победители успели обобрать всех сразу после падения Серва. Алекс приказал выкопать яму на месте крепостного рва. Все найденные кости складывали туда.

Как-то раз, Алекс застал Фелонова на краю этой ямы. Унтер с задумчивым видом разглядывал сваленные в нее старые кости.

– О чем задумался?

– Да вот, смотрю, – кивнул на яму Фелонов. – Лет пятьсот назад они здесь насмерть резались, а теперь все вперемешку в одной яме лежат, и никто не помнит уже, кто, кого и за что.

– Ну почему же не помнят? За воду резались, за контроль над караванной дорогой. За золото, в конце концов. Боюсь, и нам, на этом самом месте, за то же самое кровь пролить придется. И свою, и чужую.

– Вот, вот. А еще лет через пятьсот, откопают нас из этого чертового песка и в соседней яме опять закопают.

– Что-то тебя на философию потянуло, раньше за тобой такого не замечалось. Ты, часом, на солнце не перегрелся? Все может быть. Может, и закопают. Потому что служба у нас такая.

– Это да, – согласился унтер, – служба.

Такой настрой старого товарища Алексу не понравился, но копаться в душе у унтера времени не было, хватало других проблем. Например, путешествие в Аринбург и доклад военному губернатору. Нужно было хорошенько продумать, что стоит доложить, а о чем лучше умолчать.

– Нехорошо. Нехорошо, лейтенант, обманывать генералов. Можете плохо кончить.

Маркашев продефилировал мимо замершего по стойке "смирно" Алекса. Состроив на физиономии почтительное выражение, лейтенант проводил начальство глазами. Еще до начала аудиенции он решил не оправдываться, оправдания могли только распалить генерала. Поэтому, доложив губернатору создавшееся положение, Магу приготовился принять на свою голову лавину начальственного гнева.

К его удивлению, генеральский выговор оказался довольно коротким и не таким грозным, как он ожидал. Во-первых, лейтенант принес обнадеживающие новости. Во-вторых, успех его миссии давал возможность осуществления давно задуманных планов самого губернатора. В-третьих, фамилия офицера была слишком известна. Исходя из этих соображений, Маркашев ограничился коротким внушением.

– Надеюсь, лейтенант, впредь вы будете соблюдать субординацию, и информировать меня обо всех изменениях обстановки, а не слать доклады в столицу через мою голову.

– Этого больше не повториться, господин генерал-лейтенант!

Развернувшись на каблуках, губернатор сделал два шага и оказался прямо перед Алексом, из-за разницы в росте взглянул сверху вниз и повторил.