Текст книги "Раскаленная пустыня"

Автор книги: Вадим Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Ивасов, нехотя поднимаясь на ноги пробурчал.

– А Шохад этот где? Его, кажется, именно для этого нанимали.

– Шохада не трогать! Он нам сегодня Серв нашел и колодец в караван-сарае! Пусть отдыхает, заслужил.

– Что, правда, колодец нашел? – оживленно заинтересовался Фелонов. – И вода есть?

– Будет тебе вода. Когда откопаешь. Вот часика через три солнце пониже будет, жара спадет, тогда и начнем.

Про то, какой сюрприз может ожидать их в колодце, Алекс предпочел, раньше времени не распространятся.

Копать начали точно в том месте, которое указал Шохад. Песок здесь был сухой и не такой слежавшийся, как на холме Серва. Края раскопа быстро осыпались, поэтому, песок приходилось не просто отбрасывать, а относить подальше. Раскоп начал напоминать большую воронку. До ночи успели углубиться почти не сажень, при том, что диаметр воронки превысил четыре, но не то что до колодца, даже до уровня двора не докопались.

С наступлением темноты лейтенант приказал прекратить работу.

– Все, хватит, отдыхайте. Завтра с утра продолжим.

Утром, едва только начали копать дальше, лопата Фелонова обо что-то стукнулась. Быстро расчистив место, руоссийцы выяснили, что слой песка закончился. Ниже шла утоптанная до каменной твердости глина. Впервые за сотни лет солнце коснулось древней поверхности двора давно разрушенного караван-сарая. Факт, конечно, отрадный, но отысканию воды абсолютно никакого отношения не имеющий.

– Ну и где обещанный колодец? – ехидно поинтересовался Ивасов.

– Должен быть где-то здесь, – продолжал упорствовать Алекс, – Шохад мог ошибиться всего на несколько футов. Надо расширить раскоп.

– И в какую сторону расширять, в ту или эту?

– Я думаю, надо по окружности, – предложил лейтенант.

– Ни хрена себе, – почти хором возмутились оба унтера, – это сколько же песка надо будет перелопатить.

– Сколько надо, столько и перелопатим!

– Кто это мы? Это мы вдвоем тут лопатами машем, – резонно заметил Фелонов, – а кто-то только указания нам дает, ручки белые испачкать боится.

Алекс стремительно скатился на дно раскопа.

– А ну дай сюда!

Отобрав у Фелонова лопату, лейтенант отобрал у унтера лопату и вонзил ее в склон раскопа, раздалось характерное звяканье металла о камень.

– Здесь что-то есть!

Свара была моментально забыта, в две лопаты песок скинули на дно раскопа, и минуту спустя солнце осветило древний камень. Да не какой-нибудь булыжник или обломок скалы, а явно обработанный руками человека. Еще через пять минут из песка показалось каменное кольцо, сложенное из хорошо пригнанных друг к другу камней, толщиной в фут, скрепленных таким же грубым раствором, как и кладка в Серве. Внутренний диаметр кольца около полсажени, а высота верхнего края кольца над уровнем двора была около трех футов.

– Ну, кто тут сомневался в том, что здесь есть колодец?

– Да никто не сомневался, – пошел на попятную Фелонов, – непонятно было, в какую сторону копать. А давайте попробуем его раскопать!

– Стойте, – придержал энтузиазм унтеров лейтенант, – сначала надо расширить раскоп над колодцем, а то в любой момент может осыпаться, тогда вас из колодца придется откапывать.

Это предложение возражения не вызвало, часа полтора было потрачено на то, чтобы сделать раскоп безопасным. Пришел Шохад, несколько минут молча наблюдал за усилиями руоссийцев, потом одобрительно покачал головой и также молча ушел заниматься своими делами. Как только начали вынимать песок непосредственно из колодца, начались трудности.

Работать в ограниченном пространстве мог только один человек. Вниз отправили Ивасова, как никак, а именно он был сапером, да и габаритами поменьше Фелонова будет, ему сподручнее будет. Фелонов и Алекс должны были уносить вынутый сапером песок. Для этой цели экспедиция заранее взяла с собой два железных ведра и веревки, чтобы поднимать их с большой глубины. Но всего не предусмотришь, стоило только углубиться в колодец до уровня старого двора, как выяснилось, что дальше работать лопатой с длинной ручкой невозможно. Черенок отпилили тесачной пилой, до футовой длины, так, чтобы можно было взяться за него двумя руками, а больше и не надо.

Постепенно Ивасов приноровился, и работа пошла быстрее, только ведра с песком успевали из колодца поднимать. К полудню, когда Алекс решил прекратить работу, они успели углубиться где-то на полторы сажени. Ивасова подняли на поверхность, где он сходу заявил.

– А там, внизу, куда как прохладнее.

– Естественно, прохладнее, туда солнце не попадает, – пояснил Алекс, после чего поинтересовался. – А кроме песка тебе там ничего не попадалось?

– Нет, ничего, только песок.

В три часа пополудни работу возобновили. Перемешанные с песком кости пошли с глубины двух саженей. Сверху хорошо было слышно, как внизу матерится Ивасов. За сотни лет кости разных скелетов так переплелись и спрессовались, что разъединить их стало невозможно, только сломать. К счастью, древние кости были весьма хрупкими, но все равно работа шла очень медленно. За вечер удалось пройти меньше сажени, а общая глубина колодца, если считать от верхнего края каменного кольца превысила три сажени. Пока не было никаких признаков воды, но на такой глубине ее никто и никто и не ожидал. Но вопрос возможной глубины колодца волновал всех.

– Интересно, сколько нам еще до воды осталось?

– В Сфагане и Габате саженей до десяти будет, проявил осведомленность Фелонов.

– Ого! Эдак мы в эти кости еще дней десять разгребать будем, – последнее восклицание принадлежало к Ивасову, ему там, под землей приходилось хуже всех.

– Я, думаю, здесь будет меньше, – вставил свое мнение Шохад.

– Почему?

Караванщик молча пожал плечами, не давая пояснений – он так думает, проверяй, если хочешь. Впрочем, чутье у него великолепное, ни разу еще не подводило, в чем все убеждались не один уже раз. Очень хотелось, чтобы и в этот раз он не ошибся. А проверить все равно придется, хочешь или не хочешь, но до воды добраться надо.

– Ладно, – подвел итог лейтенант, – как до воды дойдем, так и увидим. Все, на сегодня – отбой, завтрашний день будет не легче сегодняшнего.

Следующий день оказался еще тяжелее – из колодца шли сплошные кости, горка которых постоянно росла и ширилась. Среди костей попадались черепа каких-то животных, но были и человеческие. К полудню Шохад пришел к колодцу, чтобы посмотреть насколько продвинулась работа. Руоссийцы как раз достали из него Ивасова.

– Шохад, а чьи это кости? На верблюжьи не похожи.

– Не верблюжьи, – подтвердил караванщик.

Присев на корточки Шохад вытащил из кучи костей череп какого-то, судя по зубам, травоядного животного. Отложил в сторону.

– Ишак. Еще ишак.

Рядом с первым черепом лег второй, такой же. Фелонов хотел что-то сказать, но Алекс за спиной караванщика показал ему кулак, и тот закрыл рот, так и не произнеся ни слова. А Шохад продолжал выкладывать ряд черепов.

– Собака, овца, опять ишак…

Когда счет пошел на третий десяток, лейтенант остановил караванщика.

– Спасибо, Шохад, можешь остановиться, мне все понятно.

– Что понятно? – заинтересовался Фелонов.

– Вот смотри. Человеческие черепа встречаются только сверху, внизу их нет, за последние два часа ни одного не попалось, сейчас поднимаем только кости животных. Что это означает?

– Что?

– А то, что при приближении врага жители Серва начали резать и бросать в колодец трупы животных, а уже потом сверху бросили трупы погибших защитников караван-сарая. Этого, – Алекс указал на один из черепов, – ударили по голове кривой саблей. А эти наконечники стрел я нашел среди костей, видимо, застряли в телах.

Лейтенант выложил на песок два узких четырехгранных наконечника.

– Этих людей не просто зарезали, они погибли в бою. А второе, – Алекс выдержал паузу, – здесь, действительно, было много воды. У них было очень мало времени, и они резали первых, попавших под руку животных. Ишаки, овцы, собаки. Ивасов, ты видел в Габате или Сфагане хотя бы одну овцу или собаку.

– Нет, – отрицательно покачал головой унтер.

– Вот и я не видел. А здесь они жили, значит, и для них воды хватало. Поэтому, имеет смысл добраться до дна этого колодца. А ты что думаешь, Шохад?

– Ты прав офицер, стоит.

К концу дня длина веревок, которые использовали для подъема ведер, достигла пяти саженей, а кости все не кончались. С другой стороны, оба известных Алексу колодца были вдвое глубже. Поэтому шанс еще был.

Кости закончились на шестой сажени, дальше опять пошел песок. Выбравшийся из колодца Ивасов заметил.

– Похоже, они не очень-то спешили, если успели засыпать колодец песком.

– Может, и не спешили. Ты мне лучше скажи, песок внизу сухой или влажный.

– Сухой, лейтенант.

– Это плохо. Если бы вода была близко, песок был бы влажным.

– И что будем делать? – спросил Фелонов.

– Копать дальше. У нас есть еще три дня, потом запаса воды хватит только на обратную дорогу. За эти три дня мы должны найти воду или нам придется убраться отсюда, не добившись результата.

Вечером работа возобновилась. Длина веревок приблизилась к семи саженям. Алекс только начал поднимать из колодца очередное ведро, как снизу раздался какой-то треск, шум падения чего-то тяжелого, потом все стихло. Алекс все-таки поднял ведро наверх, не бросать же его на голову оставшемуся внизу Ивасову, который, похоже, куда-то провалился.

– Ивасов! Ивасов, ты жив?

Тишина. Прибежал Фелонов.

– Что случилось?

– Черт его знает, – ответил Алекс, – там что-то обвалилось, Ивасов теперь не отвечает. Спустишь меня вниз.

– Есть.

Алекс уже обвязался веревкой и Фелонов с Шохадом готовились спустить его вниз, когда снизу начали долетать характерные выражения из обширного матерного запаса руоссийских унтеров.

– Ивасов! Ивасов, ты как?

Из донесшихся снизу тирад Фелонов сделал вывод.

– Все с ним хорошо, только малость ушибся.

Понемногу запасы унтерского фольклора внизу истощились. Ивасову спустили веревку и вытащили его на поверхность. Здесь он объяснил, что с ним произошло.

– Только ведро наверх отправил, решил с коленей на ноги встать, размяться, вдруг подо мной что-то треснуло, и я провалился.

– И куда ты провалился?

– А я знаю? Там же темно, хоть глаз выколи. Да я еще обо что-то головой приложился. Очнулся, башка болит, в ушах шум.

– Воды там нет?

– Нет, только песок.

Видя, как сквасились лица остальных, Ивасов победно ухмыльнулся.

– Вот, сами смотрите.

Унтер достал из кармана горсть темного, липнущего к рукам песка. Растерев песок в пальцах, Алекс приказал.

– Дайте мне фитиль и спустите вниз.

Кремень, кресало и фитиль у руоссийского солдата всегда с собой. Не прошло и трех минут, как Фелонов подпалил фитиль, раздул огонек и, положив в солдатский котелок, передал лейтенанту.

– Когда буду внизу и трижды дерну веревку – поднимайте.

Алекс подвесил котелок к поясу и начал спуск, упираясь ногами в камни кладки колодца. В качестве источника освещения он решил использовать листки из блокнота.

Внезапно опора ушла из-под ног, Алекс повис на просевшей веревке. Затем его осторожно спустили вниз. Когда подошвы сапог коснулись грунта, Алекс выпрямился. Здесь, в подземелье, было довольно холодно. Воздух спертый, тяжелый в нем чувствовалась сырость, какая-либо вентиляция отсутствовала. Темнота была абсолютной, сверху в колодец не проникало ни единого луча света, и не было никакой возможности рассмотреть, что находится вокруг и под ногами. Но если посмотреть вверх, то сам колодец и светлый круг вверху были видны довольно хорошо.

Лейтенант наощупь достал блокнот, вырвал из него несколько листков и убрал его обратно. Затем вытащил из котелка фитиль, раздул его и поднес листок к красно-желтой точке на конце фитиля. Бумага нехотя загорелась, пламя немного разогнало темноту по углам, и офицер увидел, что он находится в каменном мешке. Куполообразный потолок выложенный из отесанных камней, скрепленных раствором, венчался отверстием колодца, ведущим на поверхность. К краям он плавно расширялся, достигая трех саженей в диаметре, но это была только видимая часть купола. Полный диаметр всего сооружения был еще больше. Пока он рассматривал стены, коварная бумажка почти догорела, и пламя обожгло пальцы. Алекс отбросил остатки листка, огонь потух, темнота торопливо сомкнулась, полностью лишая возможности увидеть хоть что-нибудь.

Лейтенант дунул на фитиль и зажег второй лист, темнота опять отступила. На этот раз его интересовал грунт под ногами. Это был темный, тяжелый песок с изрядным количеством влаги. Под отверстием в куполе громоздилась горка сухого песка, упавшая сюда вместе с руоссийским унтером и старые, истлевшие от времени деревянные балки. Внезапно до Алекса дошло назначение этого сооружения. На этот раз он вовремя успел поджечь новый листок и, не обжегшись, затушил старый. Офицер еще раз осмотрел древнее сооружение и убедился в обоснованности своих умозаключений. Только после этого он трижды дернул веревку, и его потащили вверх.

– Это не колодец, – заявил лейтенант, едва встав на ноги.

Заявление Алекса повергло в изумление всех, ибо ничем другим, кроме колодца, это сооружение посреди внутреннего двора караван-сарая быть не могло.

– А что же это такое?

Лейтенант ответил не сразу, желая потянуть интригу.

– Это водосборная цистерна. Здесь должна быть целая система подземных ходов для сбора воды с окружающей местности. Шохад, ты когда-нибудь видел что-либо подобное?

Караванщик отрицательно покачал головой.

– Нет, никогда, только слышал. Эти подземные ходы называются кяризами.

Фелонову было наплевать на то, как эти подземелья называются, его больше волновал другой вопрос.

– А эта водосборная система работает до сих пор?

– Надеюсь, да. Песок в цистерне до сих пор влажный, даже в самом верху. Я ошибся, нападение на Серв не было неожиданностью для его жителей, они успели основательно к нему подготовиться. Чтобы враг не добрался до воды, они законсервировали систему сбора воды и засыпали цистерну песком.

– Ну да, – пробурчал Ивасов, – им то сверху песок сыпать было легко, а нам теперь все это обратно поднимать придется.

– А трупы в колодце? – удивился Фелонов.

– Это хитрость. В самом низу соорудили пробку, сверху набросали трупов. Враг сунется в колодец, увидит, что вода все равно отравлена, и не станет его раскапывать. А когда противник отступит, жители расчистили бы колодец, выгребли песок из цистерны, и возобновили подачу воды в нее. Зачем травить воду, которую самим придется потом пить? Хитрость удалась, вот только восстанавливать потом систему оказалось некому.

– А если бы гохарцы все-таки расчистили колодец? – не унимался Ивасов.

– Тебе очень повезло, что в колодце остались только песок и старые кости. А теперь представь, что тебе приходится доставать оттуда смердящие полуразложившиеся трупы. Представил? Вот то-то и оно, дураков на такую работу нет.

– Рабы или пленные, – подсказал решение Фелонов.

– Они тоже люди. Больше одного человека вниз не спустишь, долго он там не выдержит, придется менять их через несколько минут. При любом раскладе три-четыре дня на расчистку колодца потребуется и еще больше на саму цистерну, а потом еще ждать пока вода наберется. За это время все давно решилось бы, что, собственно, и произошло – осаждавшие Серв гохарцы прекрасно обошлись без этой воды.

– Складно, получается, – согласился с Алексом унтер. – А что мы дальше делать станем?

– Три дня у нас еще есть. Попробуем расчистить цистерну, на сколько сможем, потом на всякий случай маскируем наш раскоп и возвращаемся. Теперь есть, что предъявить Скоблину или какому другому начальству. Буду просить, чтобы нам для продолжения работы выделили саперный взвод.

– Хорошо бы географические координаты этого места определить, – влез с предложением Ивасов. – Ну широту там, долготу.

– Определи, если можешь, – предложил унтеру Алекс.

– Да я не умею.

– Вот и я не умею. Я пехотный офицер, а не флотский штурман. И в академию я провалился. Да даже если бы и умел, то ни таблиц, ни приборов для определения все равно нет. Поэтому, Шохад, ты – наша единственная надежда на последующее возвращение сюда, не подведи.

– Чтобы сюда вернуться, надо отсюда благополучно уйти, – философски заметил караванщик. – А Шохад не подведет тебя, офицер, ему очень нужно, чтобы руоссийцы пришли в Гохару.

Этот момент в отношениях между руоссийским офицером и гохарским караванщиком раньше никогда не обсуждался. В интересах Магу было и дальше молчать на эту тему, но до сих пор Шохад их еще ни разу не подвел и не обманул, да и в дальнейшем от него зависело очень многое, поэтому Алекс решился сказать правду.

– Даже когда мы придем в Гохару, то вряд ли убьем эмира, его, скорее всего, даже оставят при власти. А может он просто сбежит.

– Спасибо, что предупредил, офицер, – горько усмехнулся гохарец, – но нынешний Шохад-караванщик уже не такой наивный, каким был тот юноша, о котором я тебе рассказывал.

"Зарежет, как пить дать зарежет эмира". Пришедшая в голову лейтенанту мысль была вовсе не такой уж абсурдной. Штурм городских стен, перестрелки на улицах. Охрану эмира уж если не разоружат полностью, то, наверняка, сократят, да и бардак во дворце будет еще тот. Можно рассчитывать на неплохой шанс подобраться к эмиру на расстояние вытянутой руки, особенно, если среди руоссийских солдат ты будешь считаться своим.

– Единственное, что могу тебе твердо обещать, Шохад, я не буду мешать тебе сам, и никому не скажу, что бы ты не задумал.

Караванщик молча кивнул, дескать, понял и условие это его вполне устраивает. Лейтенант повернулся к унтерам.

– Вас это, кстати, тоже касается.

– А мы что? Мы ничего, – высказался за обоих Фелонов, – пусть его…

– Ну вот и договорились, – подвел итог Алекс. – А чего мы сидим? Или кто-то думает, что песок из цистерны сам по себе исчезнет? Ивасов, ты как, внизу работать сможешь?

– Смогу, – поднялся унтер и отряхнул штаны. – Вы только ведро с песком мне на голову не уроните.

Сапера обвязали веревкой и спустили вниз, следом последовало пустое ведро на веревке, и работа возобновилась. Теперь работать Ивасову приходилось в полной темноте, ведра с песком приходилось поднимать с большей глубины, что требовало больших затрат времени и сил. Только на следующий день удалось докопаться до глубины, где стенки цистерны стали вертикальными. Алекс спустился вниз еще раз и измерил диаметр цистерны, оказалось, четыре и три четверти сажени.

Утром следующего дня, едва сапер спустился под землю, как тут же потребовал, чтобы к нему спустили лейтенанта. Обеспокоенный Алекс прихватил уже изрядно изодранный блокнот, тлеющий фитиль в котелке и на веревке спустился вниз.

– Что у тебя случилось?

– Здесь мокро. А вчера еще сухо было.

Голос Ивасова доносился от одной из стен. Алекс раздул фитиль и поджег бумагу. Действительно, один из камней кладки был мокрым. Вода медленно, по капле, вытекала из трещины в растворе. Лейтенант зажег новый листок.

– Это заложенный водовод. Если эти камни убрать здесь будет слишком сыро.

Алекс погасил фитиль и подставил котелок под стекающие с камня капли.

– Посмотрим, что здесь за вода.

Когда в конце дня Ивасова подняли на поверхность, он заявил.

– Я там еще одно мокрое место нащупал. А вода тут хорошая.

– Жаль, что не удастся перейти на местные ресурсы, – пошутил лейтенант, – сегодня вечером сворачиваем лагерь, завтра возвращаемся.

Чтобы очередная песчаная буря не похоронила результаты их работы, колодец перекрыли черенками лопат, сверху положили кошму и присыпали ее песком. Остальное имущество, которое не планировали брать в обратный путь, спрятали на месте стоянки. Все было готово к тому, чтобы утром тронуться в путь, но пустыня Тюра-Кум не захотела отпустить их просто так и в очередной раз продемонстрировала свой суровый нрав.

Посреди ночи, Алекса разбудил Шохад. Хлопая спросонья глазами, лейтенант поинтересовался причиной столь раннего подъема.

– Что случилось?

Ответ караванщика не порадовал.

– Приближается песчаная буря.

Дурацких вопросов Алекс задавать не стал. В вопросах приближения песчаных бурь караванщику можно было доверять. В воздухе была разлита необычная липкая духота, внушавшая чувство тревоги.

– Поднимай этих лежебок.

Оба унтера бессовестно дрыхли, не подозревая о приближающейся опасности. Но, будучи безжалостно разбуженными, быстро осознали серьезность ситуации, перешли в вертикальное положение и занялись сбором и укрытием пасущихся в округе верблюдов. К счастью, стреноженные попарно животные не успели разбрестись по округе достаточно далеко.

– Это будет большая буря, – вещал караванщик, – очень большая и очень опасная.

За время лихорадочной подготовки к приходу бури, незаметно подобрался рассвет, окрасивший восточную часть горизонта в красноватый цвет. Стена поднятого бурей песка приближалась откуда-то из темной части горизонта, но ее приближение ощущалось по внезапно наступившей полной тишине, будто кто-то заткнул уши ватой.

– Прячьтесь, – прокричал руоссийцам Шохад, – и берегите воду, эта буря надолго!

Алекс привалился к верблюжьему боку, положил под руку полную флягу и с головой накрылся кошмой. Первые порывы ветра швырнули в него несколько горстей песка, а следом застонали порывы ветра, порой переходящие в непрерывный гул. Лейтенант ощущал, как растет над ним слой нанесенного ветром песка и все сильнее давит на спину. От этого ему стало жутко, захотелось подняться, стряхнуть с себя песок. Алекс попытался приподняться, но масса песка не поддалась его усилиям. Вот теперь он испытал приступ настоящей паники. Некоторое время он барахтался под кошмой, дышать становилось все труднее, все закончилось падением в небытие.

Очнулся Алекс от потока льющейся на лицо воды. Фыркнув, закашлялся, выплевывая вязкую от песчаной пыли слюну. Пока лейтенант прочищал забитую носоглотку, Фелонов на радостях отпустил Ивасову нешуточный подзатыльник.

– Я ж тебе говорил – живой, а ты – "не дышит, не дышит".

Сапер подобрал слетевшее с головы кепи и пробурчав что-то нелицеприятное в адрес распустившего руки приятеля и на всякий случай отодвинулся еще на пару шагов. Но Фелонову было уже не до него.

– Лейтенант, ты как?

Алекс молча протянул к унтеру левую руку. Ощутив в руке тяжелую округлость фляги, жадно припал к ней, разом опустошив больше, чем наполовину. Только после этого к нему вернулась способность говорить и соображать.

– Буря давно закончилась?

– Часа два тому. Пока тебя откопали…

Лейтенант содрогнулся от мысли, что мог остаться здесь заживо погребенным в песке.

– Что с водой?

– Плохо. На лишний день мы не рассчитывали, да и после бури выдули много. Теперь придется экономить.

– Я могу вывести вас к Габату, – Шохад, как всегда, подобрался бесшумно, – этот путь короче на два дня.

– Нет, – затряс головой Алекс, – идем прямо на Зубурук.

Караванщик кивнул и ушел заниматься своими верблюдами, хочет офицер идти прямо на Зубурук, он выведет.

Кроме Алекса еще пришлось откапывать приготовленные в дорогу вьюки, верблюды выбрались из песка сами. К утру все было готово к выступлению в обратный путь. Алекс отдохнул и окончательно пришел в себя. С первого же дня пути пришлось ввести ограничения на воду. Пожалуй впервые в свой жизни лейтенант столкнулся с настоящей жаждой, и жажда эта была тем сильнее, что запас воды еще был, и жажду эту утолить можно было в любой момент, но делать этого было нельзя ибо тогда до конца пути ее точно не хватит. И как не тверди самому себе о необходимости терпеть, сознание того, что в нескольких саженях позади на боках верблюда покачивается пара полупустых бурдюков с водой, действовало на волю угнетающе и понемногу подтачивало волю.

С холодом на перевале было совсем не так, мороз воспринимался как страшное, смертельно опасное и неизбежное зло. Дров все равно не было, и добыть их было никак невозможно, даже ценой собственной жизни. А вода – вот она, стоит только руку протянуть. Пусть теплая, немного противная, но такая мокрая и так хорошо утоляющая проклятую изматывающую жажду.

На второй день пути Фелонов догнал лейтенанта и поравнявшись с ним спросил.

– Может, все-таки, повернем на Габат? А то смотреть на тебя тошно.

– Нет, – сглотнул тягучую слюну Алекс, – там на нас могут обратить внимание, а мы не можем рисковать.

– Когда выберемся отсюда, сначала вот такенную свечку поставлю, – унтер развел руки, демонстрируя размер будущей свечи, после чего пообещал, – а потом напьюсь.

Караван продолжил свой путь на север.

Начиная с пятого дня песок, постепенно сменился выжженной безжалостным солнцем степью, а ближе к вечеру, когда из опустевших бурдюков уже были выжаты последние капли воды, впереди показалась темная полоса. Алекс приподнялся в седле, прикрыл от солнца глаза ладонью.

– Это, действительно, деревья или мне все это только кажется?

Деревья оказались настоящими, как и беленые домики под потемневшей от времени соломой. Цепочка из восьми верблюдов выбралась на пыльную дорогу, накатанную в иссушенной солнцем траве. До ближайшей деревни осталось совсем немного, а в деревне обязательно есть колодец. А в колодце есть вода, свежая, холодная, вкусная… Захотелось хлестнуть верблюда и ускорить движение, как можно быстрее добраться до воды. Алекс с трудом сдержался, и двугорбые продолжили не спеша перебирать ногами.

Когда до деревни осталось не более версты, навстречу каравану попалась телега, запряженная упитанной крестьянской лошадкой. Правил телегой крепенький еще дед в широкополой шляпе. Судя по виду, и лошадь и ее хозяин от жажды не страдали.

Дедок принял чуть вправо, уступая дорогу, но Алекс довернул своего верблюда влево, перекрывая дорогу. Телега остановилась.

– Как называется деревня?

– Так Окраинная же, господин хороший, за нами уже никто не живет, один только песок.

За последние две недели мундир лейтенанта многое пережил, обтрепался и перестал быть белым. Однако погоны, сабля на левом боку и револьвер на правом были в наличии, поэтому дед на всякий случай стянул с головы шляпу. Времена сейчас, конечно, уже не те, но он еще хорошо помнил, как за непочтительное обращение к офицеру могли запросто и плетью перетянуть.

– Ты, дед, мне зубы не заговаривай. Вода в деревне есть?

– А то как же! Вода у нас хорошая.

Но тут старик прикинул направление, с которого появились трое военных в сопровождении караванщика, оценил внешний вид людей и повисшие, пустые горбы верблюдов и ахнул.

– Да вы не иначе оттуда!

– Отсюда, – несмотря на плохо ворочающийся в сухом рту язык, Алекс добавил в голос строгости, – ты, язык-то за зубами держи!

– Да я чего, – пробормотал дед, – я ж завсегда с понятием. Господи, чего это я? Вот, берите, только набрал.

Со дна телеги была извлечена большая круглая баклага, в которой плескалась еще не успевшая нагреться вода. Алекс схватил баклагу, сковырнул пробку и торопливо припал к ней запрокидывая голову. Прохладная влага стекала по подбородку на грудь, но лейтенант не обращал на это внимания. Опомнившись, он оторвался от источника, передал баклагу Фелонову и опять обратил внимание на дедка.

– В дорогу брал, да для хороших людей не жалко, – торопливо пояснил дед.

– Держи!

Дед ловко поймал серебряный целковый, хотел было автоматически попробовать на зуб, но не рискнул обидеть офицера столь публичной демонстрацией недоверия и торопливо сунул монету в карман.

– У кого в деревне можно остановиться на ночлег?

Дед открыл было рот чтобы предложить свой дом, но глянув на торопливо глотающего воду Фелонова и ждущего своей очереди Ивасова, засомневался. Сейчас напьются, нажрутся, отдохнут, а ну, как потом унтеров на сноху потянет? По всему видно, давно в дороге и баб не видели. Лейтенантик-то, несмотря на потрепанный вид, явно из благородных, сам деревенской бабой побрезгует, но своим архаровцам вряд ли препятствовать станет. А не послать ли их куда подальше? На другой конец деревни.

Но тут лейтенант, видя сомнения деда, и истолковав их по-своему, привел убойный для местного жителя аргумент.

– Пятерку за ночлег дадим, если со столом.

– Так это, – оживился дед, – ко мне на постой можно. Дом большой, места всем хватит. И для верблюдов загон есть.

Этакие деньжищи, можно сказать, на дороге валяются, только поднять не ленись. А сноха? Что сноха? Да не убудет от этой кобылы, еще и рада, небось, будет. Лишь бы не понесла, да соседи не узнали, сколько он с постояльцев взял за одну ночь, а то у всех от зависти молоко скиснет.

– Показывай, дед, где твой дом.

Водрузив свою шляпу обратно на голову, старик борзо развернул телегу, напрочь забыв о том, что куда-то собирался. Третий от околицы по правой стороне пыльной улицы дом, действительно, был большим. По меркам этой деревни. Внезапно вернувшегося хозяина встретили жена-старуха, укутанная в платок женщина неопределенно-среднего возраста и трое ребятишек, старшей девочке уже было лет десять. Увидев кавалькаду всадников, въезжающих во двор вслед за хозяйской телегой, старуха недовольно скривилась, но дед что-то шепнул ей на ухо и ее настроение резко переменилось. Бабка тут же засуетилась сама, погнала сноху в погреб за продуктами, дед распряг свою лошадь и занялся размещением верблюдов.

– Дед, нам бы помыться с дороги. Баня у тебя есть? И форму хорошо бы постирать.

Старик впал в секундное раздумье.

– Бани есть, только сейчас нетоплена она. А одежу давайте, Варка выстирает, к утру готова будет.

Варкой звали дедову сноху. Алекс повернулся к своим спутникам.

– Натаскайте в баню воды, черт с ним, холодной помоемся. Терпежу нет, этот зуд терпеть.

Мылись все вместе. Даже привычный к условиям пустыни Шохад не отказался от возможности очистить тело от накопившейся грязи. Вывернув на себя ведро не успевшей нагреться колодезной воды, Фелонов заявил.

– Ух, хорошо, сейчас за стол, а потом с Варкой поближе познакомиться не мешало бы.

– Влад, – предупредительно-напоминающим тоном позвал его лейтенант.

– Да все будут довольны, – заверил начальство унтер, – я уже с ней перемигнулся.

И когда только успел!

Полтора часа спустя, едва Алекс добрался до кровати. Он был чистым, сытым и впервые за пять дней его не мучила жажда. Он засыпал на кровати, в чистом белье, и не под привычным звездным небом, а под настоящей, пусть и соломенной, крышей. Что еще нужно человеку для счастья?

На следующее утро первым уехал Шохад.

– Может, все-таки с нами?

– Нет, офицер, здесь теперь мой дом, а там я чужой. Да и его одного я не оставлю.

Караванщик похлопал по шее своего тонконогого бактриана.

– Я не знаю, когда мы вернемся…, – начал было Алекс.

– Не волнуйся, офицер, я буду ждать тебя столько, сколько потребуется.

Пожав всем на прощание руки, чего раньше никогда не делал, караванщик собрал всех оставшихся верблюдов и отбыл обратно в южном направлении.