Текст книги "Деляга (СИ)"

Автор книги: Вадим Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Глаза береги!

Вова зажмурился, но электрическая дуга пробивалась даже сквозь закрытые веки.

– Руки!

Руки Лопухов убрал, стянул брезентовые рукавицы, дальше сварщик справится сам. С дверцы было снято все лишнее, искореженный металл срезан и аккуратно зачищен. Дырка, точнее дырища, закрыта бронированным щитком, снятым с немецкого бронетранспортера. Именно его сейчас и приваривали к внешнему листу двери.

– Готово!

Горячий металл темнел и твердел на глазах. Осталось шлифануть швы, зашпаклевать и покрасить. Но тут трудовой порыв Вовы был прерван появлением ротного.

– Лопухов, машина на ходу?

– Так точно.

– Тогда собирайся в рейс. В Харьков поедем за запчастями.

Запчасти – это такое дело, что надо хватать, пока дают. Тут только промедли, уведут моментом. Но Вова успел таки довести ремонт двери до конца, прежде, чем все собрались и тронулись в путь. Два "студера", трофейный "блиц" и Вовин "шеви" замыкающим. Раньше Лопухов никогда не ездил дальше корпусного склада ГСМ, а тут больше сотни километров. Движение на перекрестках регулировали усатые суровые дядьки с флажками вместо полосатых палочек и автоматами за спиной. Поначалу Вова опасался, что эти местные гаишники могут его тормознуть и начать проверять документы, но дядьки только размахивали флажками, права человека, похоже, их не интересовали.

Прошло всего три дня с окончания боев за город. Пустые коробки зданий, крыш почти нигде нет, от некоторых кварталов остались только груды битого камня и строительного мусора. Разбитую и сгоревшую технику, нашу и немецкую, не успели убрать, на улицах завалы. Колонна осторожно пробиралась к центру, но перед одной из площадей была остановлена солдатами в фуражках с красным околышем и синим верхом. НКВД, вот теперь точно документы проверят.

Вова задергался. Кальман вылез из переднего "студебеккера" и сейчас, судя по жестам, эмоционально объяснялся с синефуражниками. Мелькнула мысль, вылезти через правую дверцу и юркнуть в развалины, хрен там найдут. А дальше куда? Беседа впереди затягивалась, первые эмоции схлынули и Лопухов начал мыслить логически. Прав нет? Ну, так за это не расстреляют, а остальные документы у него в полном порядке. Прямое начальство на месте присутствует, а Кальман не тот человек, чтобы за шоферскими спинами прятаться. В конце концов, он сам приказал в рейс пойти, вот пусть сам и отмазывает.

Спорившие пришли к какому-то соглашению, и ротный с одним из энкавэдэшников двинулись вдоль колонны. На полминуты задержались у "студера" Степаныча и двинулись к Вовиному "шевроле". Ого, а энкавэдэшник-то, целый майор! Майор сразу начал с придирок.

– Почему номера на дверце нет?

Вовино сердце рухнуло в живот.

– Осколок в дверь попал. Только что отремонтировали, номер нанести не успели.

Майор намеревался еще раз открыть рот, но Кальман демонстративно повернулся к нему спиной и обратился к Вове.

– Лопухов, после выезда на площадь, сверни направо и там остановись.

– А что случилось? – осторожно поинтересовался Вова и, взглянув на майора, добавил, – товарищ старший лейтенант.

– Предателей вешать будут, – буркнул лейтенант, не вдаваясь в подробности.

Какая связь между казнью каких-то предателей и их машинами, Вова не понял, но тут Степаныч тронулся и он тоже поспешно воткнул первую передачу.

Народу на площади было немного. Посредине стояло оцепленное энкавэдэшниками сооружение из вертикальных столбов и перекладины, с которой свисали обрывки веревок. Вот только перекладина находилась на высоте метров пяти. При немцах, судя по остаткам досок, под виселицей был деревянный помост, но местные жители уже успели его растащить. Распоряжался процессом все тот же майор. По его приказу, какой-то акробат полез наверх веревки с петлями привязывать, а сам распорядитель направился к машинам.

– Откиньте борта и подгоняйте машины.

Пока Вова гремел запорами и откидывал борта, он понимал, что это задание ему совсем не нравится, судя по перекошенному лицу Степаныча, ему тоже.

– Слышь, Степаныч, ты как хочешь, а я за руль не сяду.

– Я тоже в палачи не нанимался, – согласился тот, – пошли к Кальману, так ему и скажем.

Третий водитель, Вова всего пару раз видел его раньше и знал только по фамилии – Михальченко, тоже присоединился к ним. Ротный и сам догадался, с какими намерениями они к нему заявились.

– Правильно, – решил он, – пусть сами разбираются.

Майор новость воспринял крайне негативно, примчался и наорал. Но голос в данном случае не помог, Кальман твердо стоял на своем.

– Без моего приказа никто из водителей за руль не сядет.

– Да вы знаете, сколько народу они погубили?!

– В их вине никто не сомневается, прикажете расстрелять – рука не дрогнет, но вешать их мы не будем.

– Черт с вами, – махнул рукой майор, – только загоните машины между столбов, а то мои могут не справиться.

Машину Вова загнал ровно, с одинаковыми зазорами, прихватил ППШ и вылез из кабины. Возле машины уже стоял солдатик в красно-синей фуражке.

– Где здесь первая скорость?

Вова показал, заранее пожалев сцепление, и отошел к Кальману и остальным. Привели шестерых приговоренных. Лопухов прикинул, что за четыре дня их успели поймать, расследовать, осудить и приговорить. Быстро здесь правосудие работает! Все шестеро в гражданской одежде со связанными за спиной руками. Стоят спокойно, с виду – обычные люди, если не слышать, что по бумажке читает майор. Какая-то женщина в толпе горожан забилась в истерике, скорее бы все закончилось. "К смертной казни через повешение". Ну да, за такое и десять раз повесить мало. Приговоренных втащили в кузова, накинули на головы мешки, а сверху петли. Майор махнул рукой. Один из "студебеккеров" и Вовин "шеви" тронулись нормально. Второй "студер" задержался, неопытный водитель никак не мог его завести, но вот тронулся и он.

Подождав, пока энкавэдэшник вылезет из кабины, Вова двинулся к машине. На повешенных он старался не смотреть, мерзкое зрелище, хотя сейчас, наверно, так и надо, не ему судить. За ним молча потянулись остальные водители, оцепление уже успели снять. Лязгнули задвижки бортов, колонна из четырех машин покинула площадь с виселицей, окруженную руинами разбитых и сгоревших зданий.

На обратном пути Вовина шоферская карьера чуть было не закончилась самым печальным образом. Вместе с жизнью. А причина банальная – отказали тормоза. Буквально только что все было в порядке, но дорога начала спускаться в ложбину. Дальше шел пологий подъем, но внизу, перед небольшим мостом возник затор. Степаныч начал тормозить, Вова перевел рычаг в нейтраль и тоже придавил тормоз, но педаль просто провалилась, а задний борт "студера" с нарастающей скоростью начал приближаться. Он еще раз топнул по педали – бесполезно. Ничего другого не оставалось, Лопухов крутанул руль влево, благо встречная полоса была свободна.

Набирая скорость, грузовик понесся вниз. Мелькнула мысль попытаться воткнуть передачу и затормозить двигателем, но сделать это не было никакой возможности – пришлось обеими руками вцепиться в руль, чтобы удержать машину. Выбравшийся на дорогу, в ожидании начала движения, народ, как ветром сдуло от несущегося по встречке "шеви". Справа мелькали тягачи и орудия какой-то артиллерийской части, но Вове было не до того, все его внимание сосредоточилось на небольшом зазоре между перилами мостика и застывшим перед мостом трактором. В принципе, зазор был вполне достаточной ширины, а такая скорость для Вовы вполне привычной, но сейчас у него под задницей был не "мерседес" готовый послушно отреагировать на малейшее движение руля, а скачущий по разбитой грунтовке грузовик с "пустым" рулем и парой тонн железяк в кузове.

Чинившие настил, успели разбежаться, побросав инструмент. Никого и ничего не задев, "Шевроле" влетел на мост. Руль вправо, грузовик чуть не лег на бок, Вова каким-то чудом успел вывернуть руль в другую сторону. Ему даже показалось, что некоторое время он ехал на двух колесах. Хрустнули сносимые перила, но дальше уже начинался подъем и скорость начала понемногу падать. Но радоваться Лопухову было некогда, сверху на него катился "виллис" какого-то начальника, решившего, на свою и Вовину голову объехать пробку. Заметив опасность, водитель джипа постарался уйти еще левее. Вот тут судьба решила смилостивиться и грузовик на считанные сантиметры с обеих сторон, не попав в ДТП, продолжил путь наверх, постепенно замедляясь. Когда скорость упала почти до нуля, Вова с трудом догадался дернуть ручник, "шеви", наконец, остановился.

Сразу народ понабежал, Вову вытащили из кабины. Думал, убьют, но обошлось, даже морду не набили. Примчался бледный артиллерийский майор, схватил за грудки, начал трясти и орать. Пока орал, постепенно краснел. Потом к нему присоединился капитан с топорами на погонах. После капитана появился Кальман, отодрал майора от Вовы и три офицера начали орать друг на друга, выясняя, кто должен за исправностью автотехники следить, кому не хрен на встречную полосу лезть, а кому ремонт в самое не подходящее время устраивать. Так и осталось неизвестным, у кого глотка была луженее, так как ремонт настила закончили, техника с обеих сторон моста начала движение и дискуссия прервалась.

"Студебеккер" Михальченко протиснулся вперед, "шевроле" подцепили к нему и вытянули наверх, там и нашли причину поломки.

– Шланг оборвался, – констатировал Степаныч, вылезая из-под машины, – наехал ты на что-то.

Не повезло, хотя закончилось все благополучно. Но встал вопрос, что делать дальше? Шланг заменили, Степаныч пожертвовал из своего запаса, а тормозной жидкости на долив ни у кого не было.

– Может, воды?

– Нет, – отверг идею Кальман, – закипит, и опять тормоза откажут. И коррозия начнется.

С тормозухой в роте был напряг. Бензин был, масло худо-бедно тоже было. Об антифризе только слышали, но обходились водой, а с тормозной жидкостью – беда. Бросив взгляд на проезжавшую мимо гаубицу, Лопухов предложил.

– У артиллеристов можно попросить, может, дадут.

– Откуда у артиллеристов тормозуха? – удивился Степаныч.

– Но в тормоза отката они что-то же заливают.

– Повтори, – потребовал Кальман.

– Жидкость для тормоза отката можно попробовать залить, – повторил Вова.

– А ведь точно можно, – оживился ротный и повернулся к Михальченко, – Иваныч, тащи фляжку.

У каждого опытного водителя была своя фляжка со спиртом. Откуда? Путей много. Нет, воровать собственный груз нельзя, это Вове объяснили в первую очередь. Да и чего там воровать? Солярку? Упаси украсть у своих. Даже на экспроприацию имущества посторонних лиц и организаций смотрели косо. Зато шоферы были связующим звеном между фронтом и тылом. Фронт нуждался в продовольствии и бытовых мелочах, тыл – в трофеях. Туда спирт, сахар, табак, мелкую галантерею, обратно – вальтеры, парабеллумы, зауэры, патроны к ним, золингеновские бритвы и прочий хабар. Вова опытным водителем не был, и фляжки своей еще не имел.

– Потом вернешь, – предупредил Кальман.

Опытный Михальченко провернул бартерную сделку буквально за десять минут. Ротный плеснул содержимое канистры на ладонь, понюхал, растер пальцами и вынес вердикт.

– Вроде, пойдет.

Вова с Иванычем продолжил ремонт.

– Повезло, – между делом заметил Михальченко, – если бы ты кого задел, Кальман мог под трибунал загреметь.

– А еще мог на полном ходу с того мостика уйти и там остаться.

– Тоже верно, – согласился Иваныч.

Остатки старой тормозной жидкости слили, новую залили в бачок, тормоза прокачали, и колонна продолжила путь. По прибытии в расположение, Вова тут же, пока весть о его ноу-хау не успела разнестись, махнул остаток жидкости на флягу со спиртом и рассчитался с Иванычем. Талант в землю не закопаешь.

Вообще, порядки в своем хозяйстве Кальман завел либеральные, прямо не авторота, а автобаза какая-то. К шоферам обращались по имени-отчеству, а чаще всего просто по отчеству, "Петрович, как дела? Саныч, подмогни". Самого ротного товарищем старшим лейтенантом именовали только при начальстве, остальное время он был Аркадий Львович, тем более, что большинство подчиненных ему в отцы вполне годились. Но никто ему не тыкал, уважали. Свое прежнее прозвище Вова тоже начал понемногу забывать, став, как и все, Владимиром Санычем.

Тем не менее, положение свое в роте надо было упрочнять. А для этого необходимо было получить удостоверение шофера. И начал Вова готовиться к экзаменам. Он уже знал, что единых правил дорожного движения еще не существует, но некоторые общие писаные понятия существовали. Например, "при встрече двух машин в узких местах преимуществом пользуется машина, идущая с грузом; машина, идущая порожняком, уступает дорогу". Особенно порадовал его следующий пункт: "пешеходы уступают дорогу ручной повозке, повозка – извозчику, извозчик – автомашине, а автомашина общего назначения – всем автомашинам специального назначения (скорой помощи, пожарные, аварийные) и автобусу". Вот это дело! А то шастают тут всякие под колесами, проехать не дают.

Первые свои права Лопухов купил. Еще в студенческие годы, удалось провернуть удачную сделку по обмену фуры китайских шмоток на партию паленой водки из Осетии. Водку потом выгодно толкнули в российскую глубинку. Денег тогда было! А тут еще с посредником познакомился, тот предложил, а Три Процента по пьяной лавочке согласился… Потом жалел, что переплатил, но удостоверение все-таки получил. На теории ему подсказали, какие кнопки нажимать. На вождении он еле тронулся, дважды заглох и не пропустил пешехода на переходе. Но, как говорится, уплóчено, права в студию. Так и стал Вова водителем. Надо сказать, что за всю свою жизнь на колесах пожилого "мерина" в серьезные аварии он не попадал, но шрамов на и без того побитой шкуре железного коня существенно прибавилось. Одним больше, одним меньше, с кем не бывает? Главное, все живы.

Ранним осенним утром, всех желающих сдать экзамен на права погрузили в трехтонку с тентом и отвезли в штаб корпуса. У некоторых уже были розоватые книжечки, выданные автотракторным управлением фронта, дающие право на управление автомобилем, именуемые "стажерками". Теперь им предстояло обменять их на настоящие права. Приехал представитель ГАИ. Здесь у Лопухова на взятку денег не было, да и не взял бы товарищ государственный автоинспектор, не те еще времена. Устройство сдавали на том же ЗиС-5. А чего там сдавать? Бабина, один провод к трамблеру, четыре к свечам… Ах, да, еще к единственной фаре провод был. Все остальное на виду. Короче, устройство автомобиля красноармеец Лопухов сдал, некоторые даже тут ухитрились засыпаться. С вождением тоже проблем не возникло. На правилах малость поплыл, но не критично, инспектор остался доволен, другие плавали конкретно.

После сдачи экзаменов ему вручили серую книжку, именуемую "Удостоверение шофера". Вовино фото в новой форме, две синих печати, подпись с завитушками. Сверху штампик "Ускоренно". Шофер третьего класса! Не хрен собачий. Теперь, по крайней мере, в атаку с винтовкой не пошлют. Зато к новым правам, кроме талона, дающего право на управление автомобилем в течение шести суток с момента отобрания удостоверения, в роте выдали еще и справочку о том, что за ним закреплен "шевроле" Г7107. А в справочке той черным по зеленоватой бумаге "За совершение аварии, катастрофы (по вине водителя) и оставление машины водитель привлекается к судебной ответственности, как за оставление и порчу оружия". И извольте расписаться. Сурово тут у них. Хотя к суровости местной Вова уже привык. Страх наказания понемногу рассосался. Не до конца, притаился где-то очень глубоко, но повседневной жизни не мешал.

По возвращении в роту, Кальман поинтересовался.

– Ну как, права получил?

– Получил

Вова гордо продемонстрировал серую книжечку.

Орел! Кстати, это дело обмыть бы надо.

Надо, конечно, но где взять. Случай подвернулся буквально на следующий день.

Вова шел порожняком на склад ГСМ. Наступление наше почти выдохлось, танки в бригаде повыбили, и расход горючего был невелик, вот и послали его одного. От стоявшей на обочине полуторки-санитарки под колеса неожиданно метнулась девушка-санинструктор. Хорошо, скорость была невелика, но "шеви" бампером столкнул сумасшедшую в дорожную грязь. Перепуганный Вова катапультировался из кабины.

– Живая?!

Похоже, девушка не пострадала, Вова помог ей подняться. Уже и рот открыл, чтобы матом проехаться по ее умственным способностям, но санинструкторша опередила.

– У меня раненые, тяжелые! Один уже умер, их в госпиталь надо, срочно!

– Раз надо, отвезем, – смутился Вова, – но под колеса-то, зачем кидаться?

Лязгнули запоры кузова.

– Лезь наверх, там принимать будешь.

Узкая юбка не позволяла выполнить Вовин план. Плюнув на стеснительность, девушка решительно задрала обмундирование, мелькнули коленки, молочно-белая кожа, воображение мгновенно дорисовало остальное. Твою мать, тут люди умирают, а мысли все о том же. Озабоченно засопев, он подсадил девушку в кузов.

Раненых перегружали вдвоем с водителем "санитарки". Обескровленные лица и окровавленные бинты, стоны, хрипы. Хорошо, если без сознания, тогда проще, хуже, когда ты видишь, что причиняешь человеку дополнительные страдания. И времени на бережное обращение с ними нет. Шестого оставили в кузове, ему уже не помочь. Второй раз лязгнули запоры, и Вова прыгнул за руль. Вот еще дилемма: гнать – раненых растрясешь, ехать осторожно – можно привезти одни трупы. Лопухов постарался выбрать золотую середину, благо вой мотора звуки из-за спины глушит полностью. По кабине забарабанили, Вова приоткрыл на ходу дверцу и высунулся.

– Налево! Госпиталь налево!

Пришлось резко вывернуть руль. Грузовик едва вписался в поворот. Госпиталь располагался в почти целом кирпичном здании. Похоже, бывшая школа. Влетев во двор, Вова вдавил клаксон, развернулся и задом сдал к дверям. Разгружали раненых девчонки-медсестры. Вова подтягивал их к откинутому борту. Четверых вынесли, с пятым вышла заминка.

– Ты раньше у десантников был?

Голос слабый, Вова не сразу сообразил, что это раненый обращается к нему.

– Ну, был.

– А я из второй роты, не помнишь меня?

Вова присмотрелся, но не узнал. Да и мудрено было узнать, бледное от потери крови лицо, синие губы, ввалившиеся глаза и заостренный нос.

– Нет, не помню. Да ты прямо скажи, чего надо?

– Будь человеком, дай водички.

А повязка-то у самого на животе.

– Не дам, нельзя тебе.

– Ну хоть капельку, только губы смочить, – начал канючить раненый, – у меня в правом кармане пистолет трофейный. Ты его себе возьми, а мне водички дай.

Вова заколебался. Пистолет – весьма ценная для обмена вещь, а воды можно, действительно, чуть-чуть…

– Потерпи, нельзя тебе, – чувство долго все-таки взяло верх над жадностью.

– Мочи нет терпеть…

Из открытых дверей донеслось шарканье сапог по ступенькам, медсестры возвращались.

– Вон уже сестрички иду, сейчас тебе помогут.

– Хорошо. А пистолет ты себе возьми.

– Да за что?

– Возьми, все равно отберут.

В этом раненый был прав – отберут. Пока медперсонал не успел нарисоваться, Вова извлек трофей и быстро спрятал. Вместо привычного вальтера или парабеллума, у него в кармане оказался небольшой, обтекаемой формы пистолет. Такие игрушки особенно ценились у женщин-военных. Последнего раненого унесли. Посреди залитого соляркой кузова и подтеков масла, остались несколько черных пятен. Ничего, кузов железный, отмоются, не в первый раз.

Вова залез в кабину и только там разглядел трофей. "Маузер", 7,65, обойма полная, но только одна. И кобуры нет. Но на флягу со спиртом точно потянет, местные обменные курсы он уже хорошо представлял. А кобуру мадам, которой он достанется, местный шорник за день сделает. Однако, надо кого-нибудь, имеющего доступ к спирту найти. А кого? Нужными связями он обрасти еще не успел. Прихватив ППШ, Вова вылез из кабины. Висящий на плече автомат придавал уверенности и должен был производить впечатление на будущего партнера по бартерной сделке.

– Кто у вас спиртом заведует?

Первая же, отловленная Лопуховым, девчонка в белом халате, изумленно захлопала глазками, переваривая столь грубый наезд.

– Марь Степанна, старшая медсестра.

Не годится, вести с женщинами деловые переговоры Вове не приходилось. К тому же неведомая старшая медсестра почему-то представилась в образе страшной толстой мегеры.

– А хозяйством кто занимается? Ну там тряпки всякие, белье, обмундирование…

– Старшина Бабич.

– И где его найти?

– А вон дверь в подвал, там он и сидит.

Подходящая для женского царства у старшины фамилия. Только, похоже, любовью он здесь не пользовался, по крайней мере, у младшего медицинского персонала. Старшина оказался толстым мужиком лет сорока пяти с отвислыми усами и украинским говором. Вову он встретил неприветливо.

– Чого треба?

– Да вот, на флягу спирта сменять хотел, – Вова подкинул в руке трофей.

Цепкие глазки старшины моментально оценили предмет.

– А не жирно тоби буде?

– Нормально, я цены знаю. Решай сразу, берешь или нет, торговаться у меня времени нет.

Старшина просканировал Вовину личность, убедился в решительном настрое этого пропитанного маслом и бензином наглеца, принял решение.

– Почекай за дверима.

Дверь он закрыл на засов. Минут через пять засов лязгнул еще раз.

– Давай.

Вова на провокацию не поддался.

– Сначала спирт.

Получив увесистую флягу, Лопухов открутил крышечку и попробовал продукт на язык. Запах знакомый, язык щипало, но как-то слабовато.

– Да он же разбавлен!

– Е трохи, градусив семдесят буде. Не хочешь, не бери.

Вова задумался, обмывать права все равно надо, а где еще быстро спирт найти можно?

– Черт с тобой.

Трофейный маузер обрел нового владельца.