Текст книги "Вирус-4 (СИ)"

Автор книги: Вадим Розанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Отлично, вот и проговорим сначала, как его ориентировать. А то знаете, бумаги – бумагами, но личный разговор совсем другое дело. Так что жду.

   В ответ на вопросительные взгляды Валерии и Марцинкевича Ильин только коротко бросил:

   – Завтра еду в Минск. Дня на три. Без вариантов.

   Помолчали.

   Как всегда, ситуацию спас Марцинкевич.

   – А давайте я съезжу в этот ваш N. По дороге в Москве и детей проведаю, гостинцев отвезу. А своим туда позвони и скажи: приедет приятель, он в таких вещах понимает, а до его приезда лучше ничего не делать. Поверь, они сейчас в таком состоянии, что с готовностью переложат на кого-нибудь ответственность.

   – Но что ты там узнаешь?

   – Посмотрим. Похожу, понюхаю. Адвокат наверняка уже есть – с ним потолкую. Знаете, иногда видимость активности чуть ли не важнее, чем реальные действия. Уж во всяком случае, от глупостей удержу. Подготовь мне весь списочек – кто там кем кому приходится и все координаты. Завтра не успею, а послезавтра тронусь.

   – Подожди, куда ты тронешься, а граница? Она же закрыта?

   – Это что, я не найду тропинку? Да ты меня не смеши. Народ как ездил за покупками в обе стороны, так и ездит. Лишний день просто потрачу.

   Так и решили.

   Х

   В Минске было интересно.

   Новый министр во время переговоров подчеркнуто не касался полицейских эксцессов, но очень много говорил о необходимости общественного диалога внутри страны и нормализации отношений с соседями извне. Слушать его рассуждения о том, что обеим странам надо и восстанавливать, и, в меру возможности, наращивать массив сотрудничества с европейцами, создавая тем самым противовес всем этим бесчисленным санкциям, спорам и взаимным обвинениям, нравилось далеко не всем в Минске. Однако, Сурманс – а он был высшим должностным лицом, из числа тех, с кем встретился министр, – одобрительно кивал головой. Так что можно было ожидать, что градус противостояния несколько снизится. Вопрос был только в том, останутся ли все эти правильные слова рассуждениями по линии МИДа, или превратятся в нечто большее и реально скажутся на положении страны. Но это уже относилось к категории большой государственной политики. Пока же на государственных телеканалах по-прежнему примелькавшиеся эксперты несли такое, что ни один ни один нормальный человек слушать это не мог.

   Ильина министр вызвал к себе уже после переговоров, перед самым отъездом. Как было принято в таких случаях, он оккупировал кабинет посла. Историю с посланием от Сурманса он вспоминать не стал, но Ильина это и не удивило. Есть вещи, о которых предпочтительнее забыть на время, а, может, и навсегда. Да и вообще разговор получился коротким.

   – Там, дома, – министр кивнул головой в ту сторону, где, с его точки зрения, находился восток, – всю эту белорусскую историю взвалили на меня. Ясное дело, что МИД тут вообще не причем, но никто больше заниматься этим сейчас не хочет. Заняты все. В политику погрузились, чтоб их. И ведь не решить сейчас ничего всерьез, так что наша задача – поддерживать статус-кво и тех, у кого мозги на месте. Батька – Вы видели – меня не принял. Да он никого сейчас не принимает, так что перетопчемся. Ставим мы пока на Сурманса, но выпячивать этого не будем. Опасно. У меня с ним был отдельный разговор. Он предпочел бы видеть Вас в качестве нашего официального представителя. Да и мне это было бы удобнее, не буду скрывать. Согласны на небольшой переезд и крупный карьерный взлет?

   Нельзя сказать, что министр этим предложением застал Ильина врасплох. Варианты он считать умел, и нечто подобное ожидал. И ответ у него был готов.

   – Вероятно, это прозвучит странно, но мне такой вариант не кажется разумным. Нынешнему послу удается – иногда я этим просто восхищяюсь – поддерживать достаточно ровные отношения со всеми ведущими силами. У меня, хотя я к этому и не стремился, получилось несколько по-иному. Местные ястребы и вообще все, кто, условно скажем, правее центра, меня на дух не переносят, и воспримут такое назначение как отчетливый сигнал. И вот как бы после этого сигнала они не нарушили то самое статус-кво, о котором Вы говорите. Не думаю, что нам это сейчас надо. Это – о политике. А чисто по-человечески. У нас хорошие отношения с послом, я его искренне уважаю и не хотел бы, скажем уж прямо, подсиживать его таким образом. И, кстати, никто не мешает мне, оставаясь там, где я есть сейчас, в случае нужды обеспечивать Вам прямой контакт с Сурмансом. Так, чтобы об этом действительно никто не знал, потому что любая информация, направленная по посольской линии, все равно протечет. Не на сторону, нет, но к тем у нас, кто может иметь несколько иное мнение о здешних делах.

   Министр молчал и с интересом рассматривал Ильина.

   «– Как бы он не подумал, что в МИДе принято отказываться от таких назначений, – подумал про себя Ильин, – будет обидно. Все же, он у нас человек новый, получается, что я его как бы ввожу в заблуждение».

   – Настаивать не буду, – прервал молчание министр, – резоны Ваши очень разумны, но поведение удивительно. Хорошо, так и сделаем. Наладьте прямую связь с Сурмансом. Будет неплохо, если Вы с ним будете время от времени неофициально встречаться, причем не в Минске, и выслушивать его мнение о происходящем. Доклады – через диппочту прямо мне в секретариат. У Вас такое право есть. Но имейте в виду – я Вам это запомню, и если Вы мне понадобитесь позднее где-то в другом месте, второго отказа не приму. Но вообще я Вашу позицию оценил. Достойно уважения.

   Посол, похоже, что-то подозревал и вопросительно смотрел на Ильина, когда тот вышел от министра. Но несколько поощрительных слов, сказанных тем на прощанье уже у трапа самолета, явно успокоили его, и никаких вопросов Ильину он задавать так и не стал. Тот и уехал к себе в Брест с откровенным облегченьем. Он ведь ничего не сказал министру о Валерии и своих отношениях с ней, а, продолжи тот настаивать на своем предложении, пришлось бы объясняться и на этот счет. А он, честно говоря, и сам пока не мог решить, готов ли он делать ей предложение. Вроде бы все хорошо и гармонично, но чем старше становишься, тем труднее принимать такие решения.

   Х

   Ильин успел только слегка перевести дух после поездки в Минск, как однажды вечером в квартиру Валерии позвонили, и на пороге появился Марцинкевич. Вид у него был откровенно усталый.

   Валерия сходу усадила его за стол, налила горячего чая, отняла у Ильина в его пользу последнюю котлету, на которую он только нацелился – котлеты у нее получались знатные, большие, пышные и сочные, – и предложила рюмку с дороги.

   – Нет, нет! – тот даже руками замахал. – Меня там его родственнички только и делали, что угощали. Хлебосольный народ. Да и симпатичные там дамочки попадаются, – он хитро подмигнул Ильину.

   К счастью, Валерия полезла за чем-то в холодильник и этого не увидела.

   – В целом-то как? – Ильин решил уйти от этой скользкой темы.

   – В целом цирк, – Марцинкевич отправил в рот кусок котлеты, задумчиво прожевал его, и сменил тему – Я вот никак не пойму, что ты туда добавляешь? Нигде подобного не ел.

   Тут уже не выдержала и Валерия.

   – Я вас год обоих буду каждый день котлетами кормить! Рассказывай, наконец!

   – Да что рассказывать-то. Племянничка вот его уже освободили, как только стало ясно, что папа его вот-вот из больницы выйдет и власть там, скорее всего, пока меняться не будет. Поспешили некоторые, явно поспешили. Дело против него не то, чтобы совсем было липовое, но явно не перспективное. Собственно, все дело в том, что он – компания, которую он там представлял, – вломилась на местный рынок медоборудования, предложив для госзакупок цену буквально на копеечку ниже, чем традиционный поставщик. И ты пойди, докажи, что цена этого традиционного поставщика была ему заранее известна, а так оно, скорее всего, и было. Но все строилось именно на том, что губернатор уже на свое место не вернется, потянут за эту ниточку и размотают клубок. Но не выгорело.

   Короче, только я там появился, с родственниками познакомился, с адвокатом переговорил, как звонит мне, кто бы вы думали? Следователь! Телефон, имя-отчество узнал. Назначает встречу и открыто называет сумму, за которую он готов дело развалить, а Игоря выпустить, пока хотя бы под подписку. С его женой и матерью он общаться не хочет, а я, дед белорусский, в самый раз, чтобы такие вещи обсуждать.

   Ильин представил себе этот разговор, громко рассмеялся и в ответ на удивленный взгляд Валерии пояснил:

   – Этот следователь против него... Помнишь Высоцкого: «как школьнику драться с отборной шпаной». И долго ты его колол?

   – Да минут 20. Просто забавно было. Этот чудак, по-моему, и сам ничего не понял. А я еще и разговор записал. Но это даже не понадобилось.

   – Подожди, но если он понимал, к чему дело идет, как у него хватило наглость с семьи действующего губернатора деньги тянуть?

   – Хм. Хороший вопрос. Ответов несколько. Общее падение нравов и абсолютный бардак в стране накануне выборов. Кроме того, я вроде как не совсем семья, но главное, думаю он понимал, что уже завтра Игоря отпустят, и хотел просто взять деньги, срочно уволиться и вообще смыться оттуда. Знаете, с этим ковидом и предстоящими выборами водичка там у вас так замутилась, что могло и пройти. Еще бы и следователем опять где-нибудь устроился. Все это было смешно. А дальше – рутина. Адвокат у твоего брата, естественно, хороший, все бумаги правильно оформил, так что судебной перспективы дело, считай, не имеет. Если сейчас всех сажать, кто на медицине за этот год хорошо поднялся, то Форбсу новый список составлять придется, да и вообще, лекарства и вакцины эти кто-то должен делать. Ну, а родственниц твоих после этого урезонить было совсем просто. Они, правда, по-моему, так до конца и не поняли, кто я такой и откуда взялся.

   – Слушай, а Галина там не успела глупостей наделать?

   – Нет, она столько болтала об этом, что даже следак с ней договариваться побоялся. Но, вообще, сильная женщина. Как твой брат с ней живет... А вообще мне понравилось. Тряхнул стариной. Если еще чего надо будет – обращайся.

   – Спасибо тебе. А дела еще найдутся, – Ильин теперь точно знал, кто будет обеспечивать ему канал связи с Сурмансом – слушай, а я точно знаю, у нее в холодильнике еще котлеты есть. Давай все-таки попросим еще по одной под рюмочку, а?

1