Текст книги "Путь в пантеон"

Автор книги: Вадим Еловенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Женский визг наполнил ночь за окном. Как-то незаметно далекая стрельба утихла, а от женского крика мы все вздрогнули, будто рядом взорвали одну из ручных бомб.

– Они убили моего Ирнара! Они убили моего мужа! Они должны ответить за это! Пусть они ответят за смерть Ирнара…

Ритки выругался. Ого, подумал я тогда, воины-священники оказывается еще и ругаются? Вроде у них запрет на это, мол, не пачкать рта своего скверным словом, ибо оскорбляешь ты этим Бога… Но мои усмешки про себя сразу кончились, когда в стекло влетел камень. Я вытянулся вдоль стены и нацелил пистолет на окно. Вслед за первым камнем полетел второй, ломая раму и добивая стекла в частом переплете. Ну, а потом дело дошло до стрельбы.

Двое наших были убиты сразу. Я даже не сразу понял, как это произошло, мы же были значительно выше земли и нас никак не могли видеть с улицы. И только, когда наши запалили в ответ, куда-то вверх я понял что деревенские стрелки за время болтовни на площади, успели забраться на крышу дома напротив. Пол в комнате был весь засыпан битым стеклом и когда я, опираясь на руку, пытался подняться и сесть, не сводя пистолета с окна, боль пронзила мою ладонь. Я быстро попытался отдернуть руку и инстинктивно прижать ее в штанине, и почувствовал еще одну острую боль. Только тогда я посмотрел на руку и увидел небольшой окровавленный кусочек стекла что, пробив кожу, уперся в косточку. Шипя и злясь, я отложил пистолет и медленно вытащил осколок. И тут в комнате стало невозможно находится. Сразу три автоматических карабина священников начали поливать улицу за окном очередями. Запах пороха мгновенно наполнил все помещение и, если дышать еще было можно, то вот разглядеть что-либо – сложно. В этом хаосе ответный огонь с улицы был вдвойне страшнее. Здоровые пули впивались, всюду выбивая щепки и бросая труху в глаза. В потолок, в стены над головой, в подоконник перед глазами в деревянную раму окна, что изуродованная свисала прямо надо мной. Одной удачно посланной пулей неизвестный стрелок сорвал ее и она. С треском разламываясь, рама пролетела надо мной и, ударившись о стену, упала на погибшего воина. Я осторожно выполз из комнаты в коридор, что был полностью безопасен и перевел дух. Я не потратил ни одного патрона, а, судя по звукам, бойцы с автоматическими карабинами меняли третьи диски.

В тот момент, когда я переводил дух, раздались очереди в глубине дома. Я бросился на звук и вовремя. В окно уже залезал один из селян вооруженный винтовкой армейского образца. Воин священник лежал у моих ног пусть и успевший выстрелить, но видно неудачно. Заметив меня, селянин попытался отпрыгнуть назад на улицу. В этом я ему помог. Пуля из моего пистолета останавливает несущегося в лоб ящера. А человек с раскуроченной грудью и спиной буквально улетел во тьму улицы. Оттащив воина священника в коридор, такой безопасный и надежный я еще раз убедился, что он мертв и после этого занял оборону, так чтобы из-за косяка двери в комнату я мог простреливать оба окна в ней. Мне не единожды пришлось отправлять обратно ретивых селян пытавшихся влезть в окно. Один раз им чуть не повезло. Я как раз менял заряды в барабане и совсем еще мальчишка с не по росту подобранным оружием – охотничьим карабином шустро влез в окно. Но, не заметив меня сразу, мальчонка, потерял свое преимущество. Здоровая пуля из моего пистолета не дала ему вырасти в славного и удачливого охотника.

Уже стихла стрельба в комнате с Ритки. Уже даже ко мне никто не лез, а со второго этажа несколько стволов еще палили на улицу. Ну, им сверху видно лучше. Хотя, что можно видеть ночью я понятия не имел. Появившийся в коридоре Ритки, осмотрел меня и, не говоря ни слова, оставил и унесся по лестнице ведущей наверх. Стрельба стихла. В этой оглушающей тишине навалился страх. Уж не знаю с чем он был связан, но мне казалось, что сейчас во тьме ко мне подкрадывается кто-то, а я не слышу и только еле улавливаю колебания под его ногами. Спустившийся сверху Ритки был тоже слегка оглушен и потому думаю, его голос можно было сквозь стены слышать на улице.

– Надо уходить! – проорал мне он. Я кивнул и он, схватив меня за пораненную руку поднял и потащил за собой под лестницу, где был выход в большую тележную. Тут тоже были наши бойцы, слава богу, целые. Я вырвал руку и проорал что без саквояжа, клинка и ножа не уйду. Он только махнул на меня рукой, но я еще даже в дом вернуться не успел, как мне в руки всунули мой саквояж меч и кинжал. Воин священник, которого я даже не знал по имени, отдав мне это сказал:

– Это ваше не забудьте! – Я чуть оружие не выронил от неожиданности.

– За мной! – скомандовал Ритки и мы, наталкиваясь в почти полной тьме, ринулись за ним сквозь открытые ворота тележной.

– Не растягиваться, не теряться! – командовал Ритки и я был готов его убить за то, что он выдает наш отход.

Но по нам не стреляли. Как будто за полчаса боя мы положили в деревне всех, кто мог держать оружие. Только один раз, когда мы пробегали близко какому-то из домов, нам чуть ли не в лицо прогрохотала тяжелая армейская винтовка. В ответ впереди меня три автоматических карабина буквально напичкали пулями тело стрелка. Из наших, как я понял никто не пострадал и мы бежали, не останавливаясь дальше. Поселок оказался значительно больше, чем я его себе представлял. Я думаю, что сам бы только к утру вышел из него по такой тьме. Только чутье Ритки, ведущего нас за собой, позволило всем за полчаса выбраться из селения в глубокий лес сразу за окраиной деревни.

Уже даже запах деревни пропал, а мы все бежали, тяжело дыша и глохнув от собственного хрипа глоток. Привал начался с того, что я ударился о впереди бегущего и буквально свалился на него. Отползая, я наткнулся на Ритки, что тоже лежал тяжело дышащим бревном рядом. О нас спотыкались, по нам топтались, но, наконец, пытка кончилась, и весь отряд улегся на влажной земле. Это еще хорошо что там затопи не было. Так бы думаю, валялись бы мы в воде, наверно, кстати, также наслаждаясь малым отдыхом.

Только мое дыхание успокоилось, как Ритки поднял отряд и, не слушая вздохов и ругани, повел только ему известно куда. К рассвету мы без сил попадали на неприметной полянке в глухом лесу. Мне было уже все равно, куда и зачем мы идем. Что ищем и для чего я послан в эту дурацкую командировку. Весь мой дух взывал об отдыхе. Я упал среди воинов-священников и под их монотонные бормотания молитв просто выпал из реальности.

Дождь бил мне в неприкрытое ничем лицо, раздражая меня и пробуждая. Я открыл веки и тут же получил каплю прямо в глаз. С рычанием я сел и стал судорожно тереть веко. Рядом еще кто-то поднялся. Захрустели суставы, закряхтели глотки. Весь отряд просыпался. Я услышал голос Ритки.

– Доставайте остатки припасов. Делите поровну. Пусть крохи, но чтобы каждому. Ясно? Нам надо еще немного пройти, но это "немного" будет тяжелым испытанием. Есть и подниматься.

Я был удивлен появившимся копченым мясом и здоровым куском хлеба в моей руке. С жадностью я набросился на еду и сквозь свое жевание расслышал голос Ритки:

– Молодцы. Хоть этого старосту предателя обчистили.

Я не стал интересоваться, почему Ритки назвал старосту предателем и продолжил глотать, почти не жуя. Воду пили из двух фляжек, что остались после поспешного бегства у воинов. В общем, когда Ритки скомандовал подъем, отряд был почти сыт, а, следовательно, почти непобедим, как любил говаривать мой отец.

Началось самое отвратительное путешествие. Перевалив через дорогу такую заманчивую и такую опасную мы скатились снова в лес и очутились по колено в жиже из веток, листьев и земли. Дальше был далеко даже не Звездный Ад. Еле вытаскивая ноги из жижи, задирая и перенося, как можно дальше шаг, мы двигались непонятно куда и непонятно зачем. Мне не стыдно признаться, я был настолько измотан, что готов был послать всех и вся и просто упасть в воду а, отдохнув начать медленный путь обратно… к позору человека, не выполнившего задание. Но не страх двигал меня вперед. Не опасность, казавшаяся шедшая по пятам. Нечто иное. Древнее, как сама природа. Воля вожака. Ритки, казалось, магнитом тащил нас за собой. Мысли были заняты одним – не отстать от него. Только бы не отстать. Этот странный магнетизм и главное отклик в нас на него сейчас хорошо изучен учеными и признан атавизмом психики. Но тогда мне было плевать, как это называется. Тело мое молило о покое и отдыхе, а дух мой подчиненный воле Вожака гнал тело вперед, заставляя переступать через корни и даже взбираться на буреломы. Я падал в грязь и вставал. Я задевал стволы деревьев и, превозмогая боль от ушибов, шагал, бежал, полз дальше. Пока мы все не упали на внезапно начавшуюся сушу.

Голос Ритки сорванный командами, которых мы не слышали пока бежали, сейчас хрипел что-то о том, что надо собраться с силами и преодолеть подъем, а там мы будем в безопасности. И он, со стоном поднявшись, поковылял от нас. Еще один воин поднялся и пошел. Я подняться не смог и невольно начал свое движение на четвереньках. Но тут меня с двух сторон подхватили и с ревом выходящих последних сил подняли и потащили вперед. Мне помогли. Меня почти несли. Но скоро я уже сам перебирал ногами и через долгий десяток минут мы были на вершине знакомого холма. Внизу, сквозь ветви и верхушки деревьев, я видел старый покинутый дом, который уже служил нам однажды убежищем. И перед домом переминались с ноги на ногу стояли лошади. Много лошадей. Двадцать или немного больше.

Меня втащили в тепло и уложили на одну из кроватей. Шум, который творился вокруг, был на столько мне непонятен и разноголос, что я, как бы отключился от него. Теперь существовало только две вещи в мире: мое разбитое и уставшее тело, пронзаемое болью почти везде и кровать. Мягкая, теплая, сухая… такая нежная, что я сразу отказывался верить в это чудо. Чудо медленно проглатывало мою боль вместе с сознанием, мыслями и надеждами.

Утром я встать не мог. Все тело словно поломанная детская игрушка было скрючено болью. Одеревеневшие ноги, казалось, так и не отогрелись за ночь. Осмотревший меня один из священников воинов заявил, сидящему возле огня в камине, Ритке.

– Переохлаждение, и как следствие лихорадка. Как и у других четверых. Но думаю, поднимется. Мне бы трав поискать я бы отвар сделал и на ноги бы его поднял, но где в этом болоте трав найти.

Не поворачиваясь к нему, Ритки сказал хрипло:

– А ты постарайся. Иди, попробуй найти.

Когда он ушел, мы к моему удивлению остались в комнате одни. С трудом, подчинив охрипшее и пересохшее горло, я спросил:

– А где остальные?

Ритки повернулся и головой мотнул в непонятном мне направлении. Видя мое непонимание, он пояснил:

– Наверху, и в соседней комнате, что в казарму превратили. И в дозорах, кто покрепче оказался…

Видя, что я пытаюсь подняться, он приказал мне лежать и сам поднес плошку с тепловатой водой. Я жадно выпил, морщась от боли, когда вода смачивала стенки пересохшего горла.

– Сколько нас осталось? – спросил я откидываясь устало на подушку.

Ритки вернулся к огню и сказал:

– Мы выехали, нас было двадцать один. Сейчас нас двенадцать. И в этом я вижу волю Единого. Я вывел отряд численностью, в которой были цифры два и один и сейчас Единый оставил мне ту же двойку и единицу… Единый хочет, что бы я и оставшиеся воины прошли какое-то испытание.

– Ты бредишь. – Убежденно сказал я прикрывая глаза.

Я по звуку слышал, что он резко ко мне обернулся.

– Э нет, Кротаг, уж что-что, а в Воле бога священник должен уметь разбираться. Мне было видение Океана. Я чувствовал, как качаюсь на теплых волнах. Я служитель. Я знаю, что мне суждено идти к Океану. И там меня ждет мое задание. Воля Единого в том, чтобы я уничтожил кого-то или что-то.

– Себя не пристрели с таким бредом. – Сказал я и снова попытался встать. Мне удалось и, поднявшись, я прошелся по комнате.

Ритки поднялся и с непонятным взором рассматривал меня. Я подковылял к нему и сказал:

– Старшина. Я не знаю, что там будет впереди, а во всякий бред предсказаний я не верю. Так нам велел Прот не верить ни во что. Все проверять и перепроверять. Я хочу только одно сказать. Ты будешь великим воином Ритки. Величайшим может быть полководцем. В тебе есть то, что заставляет в нас… в таких, как я, просыпаться древние инстинкты. Если бы не ты и не твоя воля к жизни, я бы никогда не дошел. Я шел только потому, что видел перед собой тебя. Спасибо тебе воин-священник.

Ритки казалось, смутился не на шутку:

– Мои заслуги ничто. Это Единый придал мне силы идти и вести за собой.

Я чуть не взвыл:

– Ты станешь великим, если прекратишь во всем видеть Его дела. Это ты. ТЫ! ТОЛЬКО ТЫ! А не какой-то там Единый полз в болоте падал, умирал и возрождался, заставляя возрождаться и нас. А твой Единый будь он неладен, смотрел на нас и даже дождь выключить не мог. Даже Прот, которому вы отказываетесь подчиняться, как богу, может рассеять эти тучи. Он так и делает в сезон дождей так как, наверное, еще пуще меня ненавидит зиму. Так что прекрати дарить свою силу тому, кто тебя не слышит и не помогает тебе. Живи сам по себе. Веруй в своего Бога, если вера тебя укрепляет. Я знаю этот эффект, когда если сильно веришь в свои силы, то ты и, правда, горы свернешь. Ну, верь, ты в него, но не приписывай ему чужого. Твоему богу и своего хватает…

Ритки смотрел на меня и моргал:

– Дела наши суть желание божественное. Ибо ничего без его ведома, не появится и не убудет.

– И хорошо. – Кивнул я устало: – То есть он дает тебе цель, но выполняешь его волю ТЫ. Вот и живи для себя. От цели до цели. Служи и защищай! Как велит тебе твоя вера и клятва, но не надо как безумец бормотать, что это Бог вытащил нас из той передряги. Это был ты. И я тебе теперь во всем верю. И поверь даже когда, я потребую, то, что мне обещано залогом я буду уважать тебя так же как сейчас.

Я прижал правую руку к груди и склонил голову перед Вождем. Пусть пройдут тысячелетия, но что-то древнее в нас будет так же просыпаться и находить тех единственных, что способны вести за собой и нас и целые народы. И мы будем верить им. Не всегда мы будем служить им. Но их слово будет весомо для нас, как слово старца прожившего свою жизнь и набравшего мудрости от богов и людей. Странные мысли и откровения проносились в моей голове. А ведь его предок защитил когда-то Прота и получил власть над безлюдным местом, которое он и его несколько таких же спутников превратили упорным трудом в Великий Орден. Может качества лидера и повелителя, как и воинская доблесть и храбрость передаются из поколения в поколение все-таки, а не зависят, как говорят умные головы от воспитания и окружения? Кто знает? У кого спросить?

Фанатичный взгляд Ритки потух, он опустился, и я сел рядом с ним страдая от боли в спине.

– У нас двадцать лошадей, было больше. – Прохрипел он – Но двух раненных мы закололи, одна сорвалась и потерялась, когда мои гнали лошадей сюда. Сейчас заготавливают провиант в дорогу и готовят похлебку, чтобы отъесться немного тут. Как бы ты Кротаг не спешил выполнить свою миссию, мы останемся здесь на пару дней. Нам надо набраться сил. Всем. И тебе тоже.

Я закашлялся и почувствовал раздирающую грудь боль. Плохо дело. Совсем плохо.

Открылась дверь и один из воинов, неловко придерживая автоматический карабин, внес две больших плошки полные ароматного бульона, в котором большими кусками плавала вареная конина. Он ушел и вернулся с хлебом и ложками. Стоит ли говорить, что мы оба жадно набросились на еду. Воин вернулся третий раз уже с одной тарелкой, хлебом и ложкой и молча присоединился к нашей трапезе.

Пока шесть человек отдыхало, трое все время были на страже. Потом их меняла другая тройка, а за ней и третья, даже больные стыдясь своего недуга требовали что бы их допустили к службе. Ритки махнул на них рукой. Всем хватало время, и выспаться и заняться своими делами. А я лежал и пил отвар из трав, что мне сварил воин-священник. На следующие сутки воины что болели, как и я, были уже окончательно на ногах, а я все никак не был способен даже ходить, не придерживаясь за стену. Любой мой кашель начинал раздирать меня изнутри. Боль сравнимая только с ранением. И постоянные головокружения. Усталость наваливалась на меня буквально через полчаса ходьбы по комнате. Я укладывался на кровать и засыпал без снов. Потом просыпался. Если было время еды, я ел, не обращая внимания, ужин это, обед или завтрак и снова спал. Потом вставал и ходил по комнате.

Однажды я проснулся и возле очага, как обычно увидел сидящего Ритки. Он спал, прижав к колену мой дневник. Я вспомнил, что утерял его с саквояжем в деревне, когда по нам выпалил тот старик. И не решился вернуться, когда осознал утерю. Знал, что мне за это сильно влетит. Но что поделать… И конечно я не думал, что его прихватят воины старшины. Интересно читал он его или нет. Эти священники странный народ, он мог бы и не прочитать…

Я поднялся, поковылял к нему. От моей тяжелой поступи Ритки проснулся и, зевая, протянул дневник мне. Я жадно схватил его и вопросительно уставился на старшину.

– Гала вернулась – пояснил он. – Не знаю, как она догадалась, что мы здесь, но она пешком добралась почти посуху кругом до этого дома. Принесла эту твою книжицу и вот это.

Он наклонился за кресло и достал саквояж, между ручками которого улеглись оба моих клинка.

– Девушка несла саквояж раскрытый отдельно, а книжку твою отдельно. Она, оказывается, читать умеет и, прочитав "секретно", поняла, что можно бросить саквояж, но не это…

Я слабо понимал, о чем он мне рассказывает. Галу мы передали деревне. Как она могла сама выбраться из деревни да еще прихватить мои вещи? Как она их нашла-то?

– Если хочешь сам с ней, потом поговори. – сказал священник словно читая мои мысли: – Мне она сказала, что в деревне мы так набедокурили, что она, найдя твой саквояж и оружие, смогла незаметно уйти поутру.

Я, не веря, перелистал дневник. От страниц его на меня дохнуло запахом простеньких духов, что по дешевке можно было найти в любой точке Империи. Маленькая радость женщинам. Значит, она читала дневник. Ну, это-то, как раз не страшно. Не уверен, что она настолько хорошо читать умеет, что бы понимать все, что написано моим мелким подчерком. Видя мою озабоченность, Ритки пояснил:

– Я точно не читал его. За девушку ручаться не могу.

Я посмотрел на него, улыбнулся и кивнул.

– Я ей благодарен. Очень. – Сказал я, пряча дневник в саквояж и снова укладываясь на кровать.

– Я ей передам. – Пообещал Ритки.

Я пошел на поправку. Отвар начал действовать и на меня. Я все так же больше спал, чем ходил, но чувствовал, что теперь уже не выпаду из седла или упаду при ходьбе.

Два дня спустя после возвращения моего саквояжа и пять после нашего побега из деревни мы уже ехали верхом, покидая дом и холм, что дали нам приют на это время.

– Показывай нам дорогу, Гала. – Улыбаясь, попросил Ритки. – Пойдем твоими сухими тропами.

Улыбаясь, девушка присоединила свою кобылу к нашим скакунам и поехала рядом. Действительно с помощью Галы мы за несколько часов посуху почти достигли деревни и, обогнув ее по широкой дуге, галопом двинулись на восток, радуясь, что оставили позади это змеиное гнездо фанатиков и грустя о наших потерях. Я мало кого помнил из погибших по именам. Но боюсь, моя память на образы никогда не даст забыть мне их лица. Серьезные, грустные, смеющиеся… даже сосредоточенные, когда они были готовы расстрелять меня. Лица людей, что ради приказа моего бога пошли прямиком в объятья своего.

К нашей радости в разрыв облаков, из которых уже несколько часов не лил дождь, проглянуло жаркое солнце. Мы подставляли ему свои лица и ладони, получая в ответ ласковое тепло. Воздух нагрелся буквально за несколько минут. Казалось, природа заплакала от счастья видеть солнце. Сверкающие хрусталики влаги срывались с листьев и неслись к земле, что начала парить под лучами светила. Как было жаль, что счастье не может длиться долго. И тучи снова затянулись, и сырая прохлада опять поползла под мой охотничий костюм. Я философски заметил в слух, что раз солнце еще-таки есть на небе, значит, мы его скоро снова увидим. Гала улыбнулась, а Ритки, добавил в мысль пикантности.

– Это что значит? По твоей логике, раз по нам недавно стреляли, то скоро будут стрелять еще больше?

– Ну и шутки у тебя. – Сказал я, но не смотря на похмуревшую погоду дальше мы двигались в хорошем настроении и не предчувствовали никаких трудностей.

Ночевали на открытом воздухе, разведя огромный костер, возле которого мы все уцелевшие могли спокойно, не теснясь, уместится. В караул пошли добровольцы, ночью их должны были сменить отдохнувшие. На костер, взамен утерянного поставили довольно объемный котел, захваченный в оставленном нами доме, в него бросили приличное количество недовяленой соленой конины и залили ее водой из ручья, которую все посчитали чистой. Конина долго размокала давая сок и превращая воду в бульон, но даже когда Гала заявила, что уже готово мы с трудом разжевывали мясо и запивали его похлебкой. Хлеба не было, но мы как-то свыклись с этим и не испытывали особого дискомфорта. Было много других лишений, чтобы горевать о хлебе на сытый желудок. Спать мы легли, когда тьма уже проглотила все что было дальше метров десяти от костра. Для Галы соорудили небольшую палатку из плащей на случай дождя, а сами еще раз проверив на ночь лошадей, улеглись, кто, где себе присмотрел. Я лично, не смущаясь, завалился на хворост что был предназначен для костра. Я нисколько не сомневался, что благородные воины Единого даже не подумают извиниться, вытаскивая меня топливо. Собственно так оно и было всю ночь. Я, то и дело, чувствовал, как из-под меня растаскивают мою лежанку. Но на земле после моей болезни спать мне совершенно не хотелось.

К концу следующего дня мы набрели на пустой городок. Правда, на проверку он только казался пустым. Именно в этом городке я получил первые достоверные сведения о причине наводнения и исчезновении людей.

Сам по себе городок смахивал на точно такие же разросшиеся за счет торговли охотничьи поселки в моих родных лесах на далеком западе. Только разве что в лесах невозможно столько места уделять огородам и садам. Мы расквартировались в одном из заброшенных домов и уже хотели заняться осмотром ближайших зданий, когда воин Ритки поднял тревогу. Памятуя о гостеприимстве местных жителей, я схватил на этот раз оба пистолета, свой клинок и даже ритуальный нож сунул за пояс. Выскочил на крыльцо и увидел странное, пугающее зрелище. Неизвестные люди на улице стояли на коленях перед крутящимся скакуном с поднявшим тревогу воином и, воздевая руки к нему, о чем-то вопили.

Как выяснилось позже, они просили не о еде или воде. Этого у них у самих было в избытке. Они словно обезумевшие просили увести их отсюда куда угодно. Словно их самих тут, что-то держало. В общем, бредили люди на мой первый взгляд.

Однако допросы по отдельности дали очень поразительные результаты. Картина, которая складывалась после разговора с ними в срочно придуманном кабинете, где кроме меня были еще Ритки и один из его помощников, была несколько пугающей.

Как начался потоп? С дождя. Но это тут не новость в такое время. Ни наводнения, ни дожди не могли принести таких разрушений и потерь. Но в этот раз все было по-другому. Две реки, что протекали по равнинам, в самом начале дождей волшебным образом оказались перекрыты наспех кем-то воздвигнутыми плотинами. Когда я был на гидростанции на одном из притоков Иса. Там я тоже видел, что способна сделать маленькая запруда из реки. Речушка, которая в лучшие времена по памяти местных жителей достигала ширины с десяток метров, превратилось в озеро настолько огромное, что диву давался и даже не верил поначалу.

Как возникла запруда? Никто не знает. Просто однажды утром это увидели пастухи и немедленно сообщили в этот городок. Местные передали дальше в другие деревни о странностях на реке, те еще дальше и так далее. А обратно получили известия, что другая река, что тоже текла через долину, точно так же перегорожена. Уже к вечеру старейшины видя, какой бедой, грозит запруда на реке, приказали взорвать ее и открыть проход воде. Ушедшие с взрывчаткой мужчины не вернулись ни один. Наутро чуть рассвело, послали вторую партию выяснить, что с запрудой и пропавшими. Но и они не вернулись. Тогда послали третью. Но когда та не вернулась, в ужасе старейшины сказали никому не покидать своих домов. Вооружиться, кто, чем мог и ждать. А чего ждать не сказали. Так жители в страхе и ждали почти неделю. Некоторые смельчаки, несмотря на запрет уходили к плотине, но ни один не вернулся.

Начался потоп по низменностям. Городок, что уже десятки лет стоит на холме и не мог пострадать от него. Но сообщение с другими селениями было прервано полностью. Усилились дожди. Еще быстрее поднимался уровень воды в низинах. К концу недели прибыл гонец из другой деревни. Он чуть ли не вплавь добирался до городка со своими страшными новостями. Повсюду начали исчезать люди. Исчезали группами, парами, и было достоверно известно о полном исчезновении нескольких деревень. Гонец был принят, выслушан и отправлен обратно с вестями, что тут происходит то же самое. Добрался ли гонец до дома, этого никто не знал. А в один из дождливых дней те, кого мы допрашивали, проснулись и выяснили, что исчезли все в округе. Родственники, соседи, друзья, знакомые. Все. Лишь не больше десятка осталось в этом городке, и все они бесцельно бродили по городу, оплакивая пропавших и свою участь покинутых и одиноких. Так или иначе, но спустя какое-то время они все уцелевшие собрались и с тех пор не расставались, боясь потерять друг-друга из виду или исчезнуть самим. Ночевали в домах на окраине. Провианта было вволю и они не глодали. Только и есть, особо не хотели. Живя в постоянно страхе перед неведомым они медленно, но верно сходили с ума.

Представив себя на их месте, я непроизвольно дернул плечом, отгоняя наваждение и страх. Кроме вот этих скупых наполненных мистикой повествований больше мне ничего выяснить от людей не удалось. Осмотр домов, проводимый в спешном порядке показал, что да, большинство исчезновений людей происходило в спящем состоянии. Это давало повод для определенных размышлений, но не выводов. Когда ночью мы обсуждали план дальнейших действий, Ритки спросил:

– Будем осматривать Запруду?

Отрицательно покачав головой, я сказал:

– У нас нет оснований не доверять сказанному нам. А это значит, что такая разведка может оборвать наши дальнейшие исследования и мы, как другие пропадем без вести. Я не имею на это права. Но определенные выводы я уже сделал. И их надо немедленно доложить. Послать гонца. Все сроки для доклада давно истекли и думаю, что сюда уже идет спасательная группа. Но они могут попасться в ловушку этих запруд или еще чего хуже нарваться на нами разворошенное осиное гнездо. Информация, которую я должен сообщить имеет собой чрезвычайную ценность. И доверять одному гонцу я не могу. С точной копией такого же письма должен отправиться второй гонец. Но в одиночку их отпускать – безумие мы будем вынуждены послать с ними по два охранника.

– И остаться вшестером и девушкой в придачу? Не очень хорошая идея для нашей боеспособности. – Заметил Ритки.

– Наша боеспособность теперь не нужна вообще. В принципе мы можем героически погибать, если будем уверены, что гонцы прибыли. Не надо делать такие удивленные лица. – Сказал я Ритки и его помощнику. – После того как гонцы прибудут и сообщат новости, и там найдется хоть один умеющий пользоваться импульсным передатчиком, сюда по моим расчетам нагрянут не только армия. Не только Флот двинется с Юга. Но и сами великий Прот и его Боевой Зверь со звезд пожалуют сюда.

Кивнув, Ритки сказал, что отдаст необходимые указания, а мне велел немедленно садиться и писать донесения. Чем я собственно и занялся:

Повелителю Инте 4 Ромуэлу – Императору Юга и Севера, Потомственному властителю земель Лагги, Королю Тиса, Хранителю Наема, Протектору Запада.

Господину начальнику Управления жандармерии земель Лагги.

Господину начальнику Управления жандармерии города Левобережных ворот Иса.

Господину начальнику Особого отдела Управления жандармерии города Левобережных ворот Иса.

от следователя первого класса Управления жандармерии города Левобережных ворот Иса Кротага

По заявленной в начале цели расследования могу доложить следующее:

– Причиной гибели или пропажи без вести значительного числа граждан Святого Ордена Семи мечей является природный катаклизм, действие которого было сознательно усилено действием некой третьей стороной построившей на обеих реках протекающих в районе запруды, мешающие естественному сливу осадков.

– Действие этой силы признаны мною враждебными, так как любой пытающийся разрушить запруды и привести уровень воды в долине в норму пропадал без вести (погибал).

– Согласно устным распоряжениям, я провел сравнительный анализ ситуации в районе затопления с известным Вам "делом Океана" и пришел к однозначному выводу о различии между ними и действовавшими силами.

– Я пришел к выводу что силы, действующие в районе, стараются придать вид обстоятельствам исчезновения людей такой же, как в деле Океана, но более пристальный анализ показывает их полное различие.

Учитывая, что действия ведутся сознательные и полномасштабные, прошу Вас:

– Выслать в район бедствия не менее дивизии регулярных войск для наиточнейшего определения враждебных нам сил, их локализации и уничтожения.

– Выслать к морскому побережью пострадавшего района достаточное количество морских судов для полной блокады побережья от действий третий силы и для снабжения пострадавших прибрежных районов провиантом.

– Уведомить Великого Прота о происходящих в его владениях преступлениях и запросить высокотехнологичную помощь со стороны обитателей Пристанища.

Подпись, дата.

Когда Ритки прочитал написанное он только и сказал мне писавшему второй экземпляр:

– М-да, есть все-таки преимущества в работе с богом напрямую ты, по крайней мере, внимание его можешь акцентировать на конкретной проблеме.

Я только хмыкнул, не отрываясь от письма. Только окончив копию, я ответил:

– Зато если ты ошибешься в своих мольбах твой Бог тебя и простит, а если и накажет то не скоро. А меня за ошибку в порошок он сотрет. Я ведь сознательно прошу помощь Пристанища. Ревность Прота границ не знает и он ринется выяснять, что тут происходит, пока боги Пристанища не разнюхали о том, что здесь творится. И если я ошибусь в гневе своём Прот, уничтожит меня.

– Так зачем дразнить ящера? – удивился Ритки