Текст книги "Неизвестный Сикорский. Бог вертолетов"

Автор книги: Вадим Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Его Пасха

Пасха – особый праздник, праздник праздников, память Воскресения Христова. Так уж получилось, что именно на Пасху Игорь Сикорский тоже открыл для себя новый путь, принял важное решение, которое полностью изменило его жизнь.

25 марта 1912 г., в первый день празднования Пасхи, в Московском Манеже торжественно открылась Вторая Международная выставка воздухоплавания. На открытии выставки присутствовало более 600 приглашенных – представители московской администрации, весь генералитет, известные общественные деятели, крупные ученые и инженеры, представители всех спортивных организаций. На выставке было представлено 80 экспонатов, среди них 22 аэроплана, в том числе и С-6А.

На С-6А не могли не обратить внимание. «Появились аппараты русской конструкции, не уступающие качеством и тщательностью отделки заграничным и даже ставящие мировые рекорды. Вот он, красавец, биплан Сикорского, резко выделяющийся среди других аппаратов каким-то особым благородным изяществом. Чувствуется, что это не показная красота, что стройность обводов и блеск гладко отполированных поверхностей отвечают минимальному для биплана лобовому сопротивлению…» – заявил, например, журнал «Воздухоплаватель».

С-6А единодушно признали «гвоздем выставки». С-6А заслуженно получил высшую награду выставки – Большую Золотую медаль от Министерства торговли и промышленности. Теперь И. И. Сикорский был уже известен всей России. Его машинами всерьез заинтересовались военные.

Самолет С-6А

Во время работы выставки 28 марта в новой Большой аудитории Политехнического музея открылся Второй Всероссийский Воздухоплавательный съезд. Он стал крупнейшим в России форумом ученых и практиков авиационного дела. В работе съезда приняли участие около 300 человек – инженеры, военные, спортсмены, студенты. На доклады записалось свыше 40 энтузиастов полета.

Уже вечером того же дня в Московском университете состоялось под председательством Н. Е. Жуковского заседание «Комиссии по составлению проекта русского аэроплана». Первое слово предоставили студенту Сикорскому. Он вкратце поведал историю своего пути от геликоптеров до С-6А, изложил взгляды на будущее развитие авиации, на возможность создания «идеального аэроплана». По мнению молодого конструктора, этот аэроплан должен быть быстроходной машиной больших размеров с мощной силовой установкой, значительной подъемной силой и запасом скорости, обладать способностью взлетать с неподготовленных площадок и в воздухе развивать скорость, достаточную для осуществления устойчивого и безопасного полета в любых атмосферных условиях. Он сообщил о своих планах строить невиданный многоместный и многомоторный самолет с закрытой кабиной. Доклад вызвал неоднозначную реакцию. Уж больно фантастическими казались мысли, высказываемые молодым человеком в аккуратном студенческом мундире. Тем паче что вслед за ним выступил с аналогичным докладом о своих опытно-конструкторских работах любимец Н. Е. Жуковского студент московского Императорского технического училища Н. Р. Лобанов. Москвич отстаивал прямо противоположные взгляды – строить и совершенствовать надо простые и дешевые легкие самолеты. Полемика продолжилась и на следующих заседаниях.

С-6А на Комендантском аэродроме

Съезд закрылся 1 апреля. Выставка же продлилась до 8 апреля. В эти дни у И. И. Сикорского и были взяты интервью, очень характерные и интересные для понимания его замыслов. Корреспонденту газеты «Ауто» (1912, № 22) Сикорский заявил, что в настоящее время он занят разработкой «аэроплана для длинных перелетов. Особенно нового в нем ничего не вижу. Этот аэроплан будет служить продолжением серии моих теперешних аппаратов и будет способен поднять одну тонну (61 пуд) полезного груза в виде запасов на 1000 верст непрерывного полета и шести человек. Аппарат будет построен с таким расчетом, чтобы пассажиры могли свободно перемещаться в гондоле, не изменяя этим равновесия аэроплана, и чтобы управлять могли одновременно два пилота». Игорь Иванович сообщил также, «что после испытания нового аппарата он собирается строить аэропланы с несколькими моторами на каждом, имеющие большую грузоподъемность…» И тут попозже другое интервью («Голос Москвы». 1912, № 82): «Я считаю авиацию важным и совершенным средством сообщения, которое будет в недалеком будущем в состоянии конкурировать во всех отношениях с такими способами сообщения, которыми мы пользовались до сих пор (пароход, поезд). Основной задачей авиации в настоящее время является создание типа воздушного корабля, основанного на тех же принципах, как и аэроплан. Теперь еще для сообщения по воздушному океану мы пользуемся „душегубками“ и в лучшем случае „маленькими лодками“, а нам нужны приборы значительно большого размера, веса и силы. На этих принципах, по моему мнению, должны быть построены аппараты будущего. Желательно снабдить их несколькими моторами, двумя или тремя местами для пилотов, устроенными достаточно комфортабельно и закрытыми от ветра и холода. Постановка нескольких моторов на аппарат служит гарантией для дальнейшего полета при остановке одного из них, а возможность смены пилотов во время полета даст средства к избежанию ошибок и катастроф, связанных с усталостью пилота. Что касается вопроса, который все считают кардинальным, т. е. вопроса об устойчивости машины, то я его ставлю в зависимость от размеров аппарата, ибо считаю, что при достижении некоторых размеров аэроплана будет гарантирована автоматическая устойчивость…

В настоящее время я занялся разработкой нового типа аэроплана, приспособленного для больших перелетов с несколькими людьми на борту и с двойным управлением, такого типа, о котором говорил выше. Этот аэроплан должен обслуживаться людьми, находящимися в его гондоле. Он не нуждается в ангаре, так как не боится сырости. Осуществление этого типа аппарата я считаю важным делом для России с ее огромными пространствами и нередко затруднительными средствами сообщения. Я горячо предан русской авиации и надеюсь созданием этого аппарата внести свой посильный труд в дорогое для нас всех дело». Отметим, что на момент этих интервью шла только весна 1912 г., авиация, освободившись от пеленок, делала первые шажочки, а конструктор, которому не исполнилось и 23 лет, уже видел такие далекие перспективы.

Еще до выставки Сикорскому предложили должность «наблюдающего за постройкой своих аппаратов» в Воздухоплавательном отделении Русско-Балтийского вагонного завода (РБВЗ). Предложение было заманчивым, но страшила ответственность. Сикорский несколько дней думал. Видимо, не последнюю роль в его решении сыграл и результат выставки. Он принял предложение и в апреле 1912 г. подписал контракт на пять лет. Контракт включал в себя продажу заводу исключительных прав на С-6А, на все расчеты конструктора и изобретения в авиации, которые уже сделаны и которые будут сделаны в течение срока действия контракта. В дополнение к зарплате и авторским выплатам конструктор имел право на постройку каждый год не менее одного опытного самолета нового типа за счет завода. Это было особенно важно, имея в виду планы создания тяжелых машин. Идей хватало на многие годы. Кроме того, конструктор имел право набирать по своему усмотрению специалистов.

С подписанием контракта открывалось широкое поле деятельности, теперь была производственная и финансовая база, и конструктор, не отвлекаясь, мог всецело посвятить себя творческой работе. Он понял, что первый этап его работы в авиации закончился. Три года напряженного труда, самоотверженности и полной самоотдачи. Без поддержки семьи, верных друзей ничего нельзя было бы сделать. Не было бы триумфа С-6А, не было бы этого лестного предложения РБВЗ. Он надеялся, что друзья не оставят его и теперь. И не ошибся. Все приняли предложение поехать с ним в Петербург и начать новый виток творческого горения.

«Руссо-Балт»

Прошло всего несколько лет после первых полетов братьев Райт, а мировая авиация уже расправила свои крылья. Многие государственные деятели понимали ее значение и всячески стимулировали развитие авиации в своих странах. Не была исключением и Россия, хотя к этой гонке она подключилась с некоторым опозданием. Франция и Германия уже ушли вперед. Одним из пионеров русской авиационной промышленности стал РБВЗ, или, как его еще называли, «Руссо-Балт». Полное название компании было Акционерное Общество Русско-Балтийского Вагонного Завода. Оно положило начало русскому вагоностроению, производству сельскохозяйственных машин, затем дало России и прекрасные автомобили.

Значительному прогрессу завода, его расширению компания была обязана председателю Совета акционерного общества Михаилу Владимировичу Шидловскому, одному из выдающихся деятелей России, сделавшему большой вклад в развитие отечественной авиации, в создание первых тяжелых многомоторных воздушных кораблей, в организацию боевого соединения – Эскадры Воздушных Кораблей и эффективного ее применения. Человек незаурядных организаторских способностей, с широким кругозором, умный, эрудированный, он прекрасно чувствовал новое, перспективное и не боялся рисковать. М. В. Шидловский родился 20 июля 1856 г. в семье воронежского помещика, закончил Петербургский Морской кадетский корпус и начал карьеру офицером российского флота. После окончания Военно-юридической академии офицер подал в отставку и поступил на службу в Государственную канцелярию, а впоследствии в Министерство финансов, где вскоре стал членом Совета. Но основное поле деятельности этого энергичного человека был, конечно, РБВЗ.

Учебный самолет С-8

Акционерное общество РБВЗ было основано в 1874 г. в самый пик железнодорожного бума. Видя большие перспективы развития этой отрасли в России, многие вкладывали свои деньги в компанию. Шидловский тоже рискнул вложить сюда почти весь семейный капитал, включая деньги жены. Однако кризис 80-х годов привел пайщиков в уныние. Предприятие стало убыточным. Тогда Шидловский сумел убедить акционеров избрать его председателем Совета и всю свою энергию направил на восстановление былой репутации РБВЗ. Он никогда раньше не имел дела с промышленными предприятиями, но тем не менее быстро изучил тонкости производства и сбыта продукции и приступил к реорганизации. Через несколько лет предприятие было не узнать. К концу 900-х годов РБВЗ стал крупнейшим в России и одним из самых больших вагоностроительных предприятий Европы. Общество владело вагонным, чугуно– и сталелитейным заводами, заводом крепежных изделий. При вагонном имелись отделения, которые практически являлись самостоятельными предприятиями по производству сельскохозяйственной техники, строительству барж, мотолодок и различных типов стационарных двигателей. Предприятия РБВЗ выпускали 6000 товарных и 500 пассажирских вагонов в год, которые шли не только на нужды России, но и экспортировались в другие страны, например в Италию.

В годы Русско-японской войны было основано «отделение по постройке военного обоза». Оно послужило основой для организации автомобильного отделения РБВЗ, которое стало первым в России предприятием, наладившим полностью серийный выпуск автомобилей. Годовое их производство сравнялось с выпуском большинства лучших европейских фирм. Производственные мощности завода позволяли собирать до 350 автомобилей в год, причем не простых, а специально «русских» автомобилей, специально для русских дорог. Вскоре «Руссо-Балт» знала вся Европа.

Серийное производство автомобилей, в то время новейшей техники, налажено. Что дальше? Осенью 1910 г. М. В. Шидловский открывает новое – воздухоплавательное – отделение РБВЗ, которое, по замыслу, должно было заниматься разработкой и внедрением в производство аэропланов и дирижаблей. Шидловский внимательно следил за развитием конструкторской мысли русских пионеров авиации, за успехами пилотов. Ему нужны были знающие люди в этой новой области, и в первую очередь руководитель воздухоплавательного отделения. Среди пионеров русской авиации князь А. С. Кудашев имел больше всех титулов, и Шидловский, естественно, пригласил возглавить воздухоплавательное отделение профессора. Князь занял эту должность в январе 1911 г. РБВЗ наряду с заводами «Дукс» и С. С. Щетинина стал одним из первых больших предприятий в России, занявшихся постройкой самолетов.

Воздухоплавательное отделение РБВЗ начало весной 1911 г. выпуск по лицензии французских бипланов «Соммер», но они оказались ненадежными. Разработки отечественных изобретателей также не устраивали потенциальных заказчиков. Перед Шидловским и Кудашевым встала непростая проблема. И вот тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Военное ведомство решило оснастить русскую армию самолетами российского производства по французской лицензии. Выбор пал на «Фарман»-7 и «Блерио»-11. 20 января 1912 г. РБВЗ получил заказ на производство шести «Фарман»-7 и четырех «Блерио»-11бис. Впереди замаячили большие перспективы, но Михаил Владимирович не обольщался и прекрасно понимал, что отечественная авиационная промышленность тогда сможет выйти на мировой уровень, когда освободится от патентной зависимости и будет в состоянии строить самолеты, разработанные своими конструкторами из местных материалов. Копировать иностранные самолеты – значит всегда отставать.

Новое производство по всем показателям логичнее было начинать не в пограничной Риге, а в Петербурге, где для этого имелось все – и научно-техническая база, и квалифицированные кадры. В начале 1912 г. Воздухоплавательное отделение РБВЗ было переведено в столицу. Первое помещение оказалось неудачным. Оно располагалось в Михайловском переулке близ Балтийского вокзала. На заведующего Воздухоплавательным отделением легла очень трудная задача организовать в неподходящих условиях такое деликатное производство. Именно тогда-то ранней весной Шидловский через Кудашева и пригласил к себе на работу авиационных энтузиастов из Киева как «наблюдающих за постройкой своих аппаратов». Одну группу составили братья Касяненко, которые пробыли на заводе только до осени 1912 г. Их самолет с «оживленными» крыльями был настолько сложен, что оказался «не жильцом». Во вторую, кроме Сикорского, входили Адлер, Эргант и Климиксеев. Летом к ним присоединился Серебренников.

Перевооружение русской армии шло полным ходом. Она требовала все больше и больше самолетов. Весной 1912 г. для РБВЗ опять открылась перспектива на производство теперь уже «Ньюпоров». Военные могли дать заказ, но для этого их нужно было убедить, что завод имеет все возможности качественно и в срок его выполнить. Шидловский срочно подыскивал место. Наконец, РБВЗ приобрел себе в Строгановском саду у впадения Черной речки в Большую Невку завод Гольдберга – бывшую «кузню купца первой гильдии Фридмана» и срочно начал переоборудование под свое производство. В июне 1912 г. воздухоплавательное отделение РБВЗ уже обосновалось на Строгановской набережной.

Что произошло между Шидловским и князем Кудашевым – неизвестно, однако на новом месте управляющим отделения уже стал Сикорский. Для многих это был рискованный выбор. Но Шидловский знал, что делал. Кроме огромных организаторских способностей он имел и несомненный талант распознавать таланты.

По меркам нашего времени, Сикорский в 23 года стал Генеральным конструктором – Генеральным директором. На него свалился огромный объем работы и величайшей ответственности. 2 июля 1912 г. завод получил заказ на производство 37 «Ньюпоров». Нужно было организовать новое производство, наладить его сложнейший механизм и при этом вести опытные машины. Он мог надеяться только на свою энергию, практический опыт, интуицию, здравый смысл и, конечно, на своих друзей. Маленькая группа единомышленников составила ядро конструкторского коллектива. За два года они смогли создать до двадцати опытных самолетов, среди которых были уникальные по инженерным решениям.

Первым в начале августа был построен С-8 «Малютка» – учебный биплан с ротативным двигателем «Гном» в 50 л.с. Это был первый отечественный специально спроектированный учебный самолет. Сикорский одним из первых в мире применил на нем компоновку «летающая парта», т. е. места инструктора и учлета располагались рядом. Штурвал передвигался на раме, и инструктор мог передавать управление учлету. Передняя часть фюзеляжа была обшита фанерой, хвостовая – полотном. Коробка крыльев по типу С-6А, трехстоечная, с подкосами консолей верхнего крыла. Обшивка нижних крыльев не доходила до фюзеляжа на 0,5 м, образуя просветы для обзора вниз. Самолет получился на редкость удачным и полностью соответствовал своему назначению. На нем получили подготовку многие летчики.

Разведчик С-7

В стадии постройки находились и два других самолета – С-6Б и С-7, которые специально готовились для участия в Конкурсе военных аэропланов 1912 г. С-6Б имел схему, размеры и конструкцию, в основном идентичные своему предшественнику С-6А, но в двухместном варианте. Он был больше приспособлен к требованиям конкурса, которые составляли военные. На месте сиденья среднего пассажира устанавливался большой бензиновый бак, обшитый трехслойной фанерой, которая образовывала полукруглый гаргрот. Для сокращения пробега при посадке под фюзеляжем был установлен опробованный на прежней модели тормоз-крюк. Шасси первоначально сделали таким же, как и на С-6, но сказалось бытовавшее тогда мнение военных пилотов о предпочтительности парных колес, и его заменили на четырехколесное, т. е. с двумя парами колес. На самолете стоял полностью закапотированный двигатель «Аргус» в 100 л.с. с приспособлением для запуска его из кабины. В кабине же были установлены приборы: указатель скорости, высотомер, указатель скольжения и тангажа, указатель давления бензина, бензиномер и часы. Постройку машины закончили в июле 1912 г. В отличие от С-6А, сравнительно тяжелого по представлениям того времени, легкий С-7 отражал концепцию скоростного самолета, поэтому для него Сикорский выбрал схему моноплана. С-7 удалось закончить в августе перед самым конкурсом. Самолет представлял собой двухместный моноплан с легким ротативным двигателем «Гном». Места летчика и наблюдателя располагались друг за другом. Фюзеляж на ясеневом каркасе был обшит фанерой, крылья имели элероны, оперение, как и у С-6Б, без киля, штурвальная колонка – рамная. Обе машины были готовы к состязаниям. Сикорский и его группа выполнили поставленную перед ними главную задачу – построили и подготовили специально для участия в конкурсе две машины, на которые возлагались большие надежды.

Победные ступеньки

Конкурс военных аэропланов 1912 г. начался 21 августа на Корпусном аэродроме Петербурга. Предъявляемые на конкурс аппараты должны были удовлетворять следующим условиям:

– аэроплан должен быть построен в России, хотя допускалось, что при постройке могут быть использованы материалы и комплектующие иностранного производства;

– полезная нагрузка должна быть не менее 180 кг плюс запас бензина и масла на 3ч полета на максимальном крейсерском режиме из расчета 340 г бензина и 70 г масла на 1 л.с./ч;

– время подъема на 500 м не более I5 минут;

– максимальная скорость полета не менее 80 км/ч;

– продолжительность полета не менее 1,5 часа;

– разбег не более 120 м, пробег не более 80 м.

Все указанные требования должны быть выполнены при полной полезной нагрузке:

– самолет должен взлетать со вспаханного (но не свежевспаханного) и засеянного поля, а также приземляться на него. При этом не должно быть поломок;

– аэроплан должен иметь не менее двух сидений для пилота и наблюдателя;

– в горизонтальном полете аэроплан должен иметь хороший обзор как для пилота, так и для наблюдателя, а также быть приспособленным для боевых действий, т. е. пригодным для использования стрелкового и бомбового вооружения;

– конструкция аэроплана должна позволять производить быстрый мелкий ремонт;

– аппарат должен транспортироваться по обычным дорогам. Время, потребное на половинную разборку для перевозки его на близкое расстояние, не должно превышать одного часа. Время, необходимое для полной разборки самолета и упаковки его в ящики, не должно быть более трех часов;

– двигатель аэроплана должен иметь не менее четырех цилиндров.

Аэроплан, не удовлетворивший хотя бы одному из этих требований, терял право на получение приза.

Кроме обязательных условий были и желательные. Например, возможность взлета без посторонней помощи, двойные органы управления и возможность снятия одного из них, бесшумность мотора, холостой ход двигателя, защита пилота и пассажира от встречного ветра, возможность укладки самолета в стандартные ящики 7,5х2х2,9 м, вес аэроплана не более 600 кг.

Невыполнение этих условий не лишало конкурсанта права на получение приза, но влияло на оценки.

Условия конкурса были очень жесткие, но и призы немалые: за 1-е место – 30 тыс. руб., за 2-е – 15 тыс., за 3-е – 10 тыс.

Сикорский занимал высокую должность управляющего воздухоплавательного отделения и главного конструктора, но при этом регулярно тренировался как пилот. Слишком многое зависело от результатов конкурса. Свою судьбу он не хотел доверять никому из летчиков-испытателей РБВЗ, не без основания полагая, что лучше него самого особенности пилотирования самолетов марки «С» не знает никто. Сначала он тренировался на С-6А и С-8, а с июля уже летал на С-6Б. Авиатору было отчего волноваться. Конкуренты предвиделись серьезные. На большинстве их самолетов стояли легкие ротативные двигатели, которые позволяли получать высокие взлетно-посадочные характеристики.

К концу августа Сикорский выполнил несколько полетов, результаты которых вселяли большие надежды. Все уже прочили скорую победу С-6Б, но тут случилось непредвиденное. Заканчивая один из полетов 29 августа, Сикорский вдруг увидел группу людей, бегущих к тому месту, где он предполагал приземлиться. Пилот сделал резкий отворот и совершил грубую посадку. Шасси было полностью снесено, разбит пропеллер, повреждены другие части самолета. Опять крушение надежд, когда цель уже была близка. Однако механики и заводские рабочие совершили чудо. К 12 сентября машина была полностью восстановлена.

Пилот вновь обрел надежду, но жюри остудило его пыл. Поскольку ремонт был серьезным и характеристики машины могли измениться, организаторы соревнований предложили Сикорскому выполнить заново все полеты по условиям соревнований. Однако стоял уже сентябрь, хороших солнечных дней было намного меньше, чем в августе, часто шли дожди. Самым тяжелым испытанием оставалось вспаханное поле, после прошедших дождей оно стало похожим на болото.

Сикорский сутками пропадал на аэродроме, буквально ловил хорошую погоду. Он оборудовал себе для жилья большой ящик, в котором транспортировались самолеты в разобранном виде. Здесь его опекала сестра Ольга, специально приехавшая в Петербург. Она как мать заботилась о брате, привозила горячую еду и следила, чтобы он вовремя ел, поддерживала морально.

17 сентября Сикорский выполнил очередное сложное упражнение. Это был требуемый полуторачасовой полет, который Сикорский объединил с другим – на набор высоты 1500 м. Погоды с утра не было, только во второй половине дня появилась возможность. Стартовал пилот поздно и завершил полет в полной темноте. Посадку выполнял уже при свете костров, которые выложила его команда. Усталый, замерзший, но очень довольный успешным вылетом, Игорь вылез из кабины. Осталось совсем немного. Шансы на удачу опять возросли. Неожиданно ему вручили письмо от Шидловского.

М. В. Шидловский приглашал авиатора на ужин. Нечасто делал такие предложения председатель Совета, и далеко не всем. Сикорский быстро переоделся, умылся и на извозчике поспешил на Невский проспект. На душе было какое-то странное волнение, он смутно чувствовал, что этот вечер будет иметь решающее в его жизни значение.

Гостя встретили, провели в гостиную. К удивлению Сикорского, кроме хозяев в доме никого не было. Шидловский старался создать непринужденную обстановку, но Сикорский чувствовал себя неловко и был скован. После ужина Михаил Владимирович пригласил пилота в свой кабинет и за кофе стал расспрашивать его о полетах, перспективах, планах на будущее. Сикорский коротко рассказал о соревнованиях, о своих трудностях и последних успехах. Однако Шидловский не проявил особого интереса, и Сикорский замолчал. Они выпили еще по чашечке кофе, и, чтобы как-то выйти из этого неловкого положения, Сикорский стал рассказывать, как он представляет себе дальнейшее развитие авиации. Он упомянул, что самолеты в будущем должны быть большими по размеру, весу, мощности силовой установки, должны иметь другие конструктивные формы, быть более надежными, чем маленькие одноместные самолеты.

Разведчик С-6Б. Ранний и поздний варианты

Хозяин внимательно слушал своего гостя. Ободренный этим вниманием, Сикорский увлеченно продолжал. Он детально описывал будущие воздушные гиганты, говорил о необходимости иметь несколько моторов, независимых друг от друга, что позволит застраховаться от опасности вынужденных посадок при отказе одного двигателя, о важности иметь экипаж из нескольких человек, каждый из которых выполнял бы свои обязанности: пилот, штурман, бортмеханик и т. д. Для того чтобы экипаж мог нормально исполнять свои обязанности, нужна закрытая комфортабельная кабина, особенно имея в виду климат России и возможность эксплуатации самолета зимой. Характеристики такого корабля должны позволять экипажу иметь доступ к моторам в полете. Эти самолеты можно было бы использовать на регулярных пассажирских линиях, для перевозок срочных грузов и даже для освоения Сибири. Нарисованная картина выглядела совершенно фантастической, но Шидловский увлекся рассказом и попросил Сикорского продолжать. Он интуитивно чувствовал, что это не безумные, а исключительно смелые идеи молодого конструктора, которые, по-видимому, могут быть осуществлены. По крайней мере производственная база для этого была.

Чувствуя искреннюю заинтересованность собеседника, Сикорский открыл свою тайну. Оказывается, он уже почти год работает над созданием большого самолета с двигателями на крыле, с закрытой кабиной, аналогов которому в мире нет. Он не скрыл от Шидловского, что идея создания большого самолета дружно отвергалась почти всеми учеными авторитетами в авиации. Но сам он уверен, что такой самолет построить можно, и если этот гигант будет успешно летать, то раскроет огромные возможности авиации.

Было уже за полночь. Шидловский попросил сделать набросок воздушного корабля и уточнить некоторые детали. В доме уже все легли спать, а два человека решали конкретные вопросы, еще не думая, не осознавая, что стоят у истоков революции в авиации.

Конструктор закончил свой рассказ. Шидловский молчал. Он над чем-то задумался. Сикорский встал, поблагодарил за оказанное внимание и заметил, что он все-таки надеется завоевать приз за первое место и хочет вложить эти деньги в постройку воздушного корабля. Вдруг Шидловский встал и решительно сказал: «Начинайте постройку немедленно». Только выйдя из дома, Сикорский полностью осознал, что произошло, – он может строить гигант.

Конструктор шел по Каменноостровскому проспекту. Ночной Петербург был прекрасен, как, впрочем, и весь мир, все будущее. По пути домой Сикорский зашел на завод и приказал вахтеру обзвонить всех его помощников и попросить прибыть немедленно к нему домой. Квартировал он в то время в маленьком двухэтажном особняке при заводе на Строгановской набережной. Здесь же проживали с семьями Г. В. Янковский, М. Ф. Климиксеев и А. А. Серебренников.

Во втором часу ночи заспанные и удивленные коллеги уже сидели в гостиной у Сикорского. Ничего не объясняя, он разлил по бокалам шампанское и как можно торжественнее объявил о начале большого дела. Был взрыв восторга: наконец-то нашелся человек, который взял на себя немалый риск реализации революционной идеи. Поздравив друг друга, друзья подняли бокалы за успех и тут же начали обсуждать первоочередные дела. Совещание затянулось до утра. Были определены методы проектирования, основные материалы, намечены сроки, принята общая компоновка. На следующий день началась работа над первыми чертежами С-9, знаменитого «Гранда».

Погода в эти дни стояла плохая, 19-го и 20-го числа прошла снежная буря, и Сикорский не ездил на аэродром. Все свое время конструктор проводил на заводе. Он проверял первые чертежи С-9, уточнял потребность в материалах, давал необходимые распоряжения, чтобы ускорить процесс постройки корабля.

Через несколько дней Сикорский снова появился на аэродроме. Дожди прекратились, но поле было мокрым. Вспаханная его часть превратилась в настоящее болото. На аэродроме было мало народа – почти все пилоты уже закончили программу. Конкурс официально завершался через неделю, 30 сентября.

Сикорский опять переехал жить на аэродром. Постепенно выполнялась программа соревнований повторно. Самолет С-6Б уже снова лидировал в скорости, скороподъемности и в подъеме полезной нагрузки, но уступал по взлетно-посадочным характеристикам. Полученные очки давали шанс занять первое место, если удастся взлететь со вспаханного поля. Однако погода становилась все хуже и хуже. Ближайший соперник пилот Георгий Габер-Влынский, который летал на самолете завода «Дукс», уже предвкушал победу. Но Сикорский не сдавался, ловил погоду и летал. Он использовал любую возможность и смог завершить программу, за исключением одного полета. До конца соревнований осталось четыре дня. Результаты всех уже были известны. Сможет Сикорский взлететь со вспаханного поля – займет первое место и получит приз 30 тысяч рублей, не сможет – даже в призерах не будет.

За два дня до конца соревнований положение оставалось прежним, хотя чувствовалось, что погода должна измениться. 28 сентября день выдался солнечным и сухим. Звездная, с легким морозцем ночь вселяла надежду. Сикорский рано лег спать и хорошо отдохнул. 29 сентября в 4 часа утра он уже был на ногах. Сразу же направился к вспаханному участку. Надежды оказались не напрасными. Земля достаточно промерзла. Пилот поспешил назад, до восхода солнца нужно успеть выполнить полет. Возвратившись в ангар, он приказал выкатить самолет. Одновременно были приглашены военные эксперты, которые постоянно дежурили на аэродроме.

Вот самолет уже на старте. Заработал двигатель. Сикорский не спеша прогрел его и дал максимальный газ. Стартовая команда отпустила машину. Самолет сорвался с места. На середине поля можно было уже поднять хвост. Самолет достиг скорости отрыва, но Сикорский придерживал его, не давая взлетать. Когда до конца поля осталось 15 м, он энергично взял штурвал на себя, да так, что костыль чиркнул по земле. Через несколько мгновений самолет был уже в нормальном полете. Пилот сделал обычную «коробочку», зашел на это злополучное поле, на минимальной скорости подвесил самолет и благополучно произвел посадку. Все. Дело сделано. Выдержка и уверенность в себе и машине не подвели.