Текст книги "В поисках Евы"

1. Ева

Был человек – и нет человека. Только одна записная книжка осталась. Забытая впопыхах…

Александру почему-то казалось, что Ева собиралась впопыхах, хотя никаких признаков быстрых, лихорадочных сборов не было. Ева оставила после себя идеальный порядок, но не позвонила и не написала записки. Явно что-то случилось, а когда что-то случается, сборы обычно бывают скорыми. Забыла же она записную книжку. Коричневый коленкор обложки сливался с коричневым деревом полки – не сразу заметишь. Аккуратный человек Ева и предусмотрительный. Записную книжку в наш век электронных органайзеров заводит не каждый. Обычно люди ограничиваются тем, что вбивают контакты в память телефона, и лишь немногие дублируют их на бумаге, в какой-нибудь блокнотик, на всякий случай, например, на случай утраты телефона. У Александра тоже были «страховочные» записные книжки – бумажная и сетевая.

– Здравствуйте! Могу я поговорить с Еленой?

– Я вас слушаю. Здравствуйте.

– Простите за беспокойство, Елена. Меня зовут Александр. Мы с вами незнакомы, но я разыскиваю Еву.

– Какую Еву?

– Еву Ушарцеву. Знаете такую? Высокая блондинка.

– Я поняла, о ком идет речь. И что дальше?

– Я не могу ее найти, а ваш номер есть у нее в записной книжке. – Александр очень быстро понял, что «она исчезла» лучше не произносить, потому что эти слова пугают собеседников и те уходят в глубокую оборону, отвечая лишь: «Не знаю, не помню, до свидания». – Елена, мне очень важно найти Еву. Если у вас есть какие-то сведения о ее местонахождении.

«Что это со мной? Говорю на каком-то казенном языке! – ужаснулся Александр. – «Сведения о ее местонахождении» – надо же!»

– Если вы знаете, где сейчас Ева. – поправился он.

– Не знаю! – ответила Елена.

Голос у нее был бодрый, звонкий, уверенный и немного категоричный. Обзванивать незнакомых людей – неблагодарное занятие, поэтому развлечения ради Александр пытался представить каждого из тех, с кем ему приходилось общаться, по голосу и манере говорить. Елену он «увидел» невысокой, чуть полноватой, скуластой шатенкой с живыми глазами и немного тяжеловатым подбородком. Субъективизм чистейшей воды, потому что с такой же вероятностью Елена на самом деле могла бы оказаться астенической блондинкой под метр девяносто.

– Но, может быть, вы догадываетесь, – подобная настойчивость коробила в первую очередь самого Александра, но ничего не поделаешь – обстоятельства вынуждали, – или же кто-то из ваших общих знакомых мог бы мне помочь…

– Александр! – тоном, в котором окончательное сливалось с бесповоротным, перебила Елена. – Очень сожалею, но ничем не могу помочь. Извините!

В трубке запищали короткие гудки – Елена отключилась, не дожидаясь ответа собеседника.

Александр вздохнул и остро заточенным карандашом (других он не признавал) поставил маленький крестик рядом с номером Елены. Карандашом пользовался намеренно и нажимал несильно, чтобы потом можно было стереть пометки и вернуть записную книжку Еве в «первозданном» виде. Дикое, неприятное занятие – листать чужую записную книжку и беспокоить незнакомых людей. Но, что поделать, приходится. «Нужда заставит – петух залает», – говорила бабушка Анна Тимофеевна, забайкальская казачка.

Следом за Еленой шел Елизар Тимофеевич. Александр подивился редкому по нашим временам имени-отчеству (так и представляется какой-то степенный мужчина с окладистой бородой) и набрал номер.

– Трактир «Елизар Тимофеевич»! – после первого же гудка отозвался бархатисто-сочный мужской баритон. – Добрый день! Чем могу служить?

Ах, вот оно что! Трактир, значит.

– Добрый день! – ответил Александр и зачем-то спросил: – А можно узнать, где вы находитесь?

Спрашивать про Еву не имело смысла. Сотрудником она не была, а про клиентов рассказывать не принято. Разве что сотрудникам соответствующих органов при беседе тет-а-тет, с глазу на глаз.

– Козоровицкий переулок, дом два, – ответил баритон и после небольшой предупредительной паузы, явно отведенной на то, чтобы собеседник успел записать или хотя бы повторить адрес в уме, добавил: – Милости просим! Заходите к нам!

– Зайду, – вежливо соврал Александр. – Всего доброго.

Столичные заведения в старорусском стиле неизменно разочаровывали. Пафоса (говоря по-простому – понтов) было много, начиная со скалящихся медвежьих чучел у входа и заканчивая старинными мерами веса в меню, а кормили невкусно, и порции были совсем не старорусскими. Гиляровский над такими порциями бы посмеялся, а дедушка Крылов (бывший не только баснописцем, но и драматургом, о чем сейчас мало кто помнит) заплакал бы, подай ему «расстегай по-замоскворецки» размером с детскую ладошку.

– Здравствуйте! Я хотел бы поговорить с Егором.

– Это я, – ответил собеседник.

Не поздоровался, тон недовольный – надо торопиться, пока не дал отбой.

– Меня зовут Александр, мы с вами не знакомы, а беспокою я вас вот по какому поводу. Я ищу Еву Ушарцеву, вы не могли бы мне помочь?

– Я программист, а не экстрасенс, – ответил Егор. – Ничем помочь не могу и вообще я занят.

– Простите, – сказал Александр очередным коротким гудкам.

Что за гадкая хамская привычка – прекращать разговор по собственной инициативе, не дожидаясь ответа собеседника! Ладно бы звонил какой-нибудь адепт агрессивных сетевых продаж. Таким что-то объяснять бесполезно и свернуть разговор по собственной инициативе не получится, потому что они как заведенные будут твердить: «Попробуйте наш пылесос – увлажнитель воздуха – генератор счастья! Демонстрация бесплатно!» Но надо же уметь отличать идиотов от нормальных людей! Александр представился, объяснил, в чем дело.

Вздохнув, он перевернул страничку. «Зина Кросс» – интригующе. Зина, с которой бегают кроссы? Но Ева вроде бы бегом не увлекалась, хотя Александр допускал, что он просто не мог знать об этом. Он много про нее не знал и в то же время знал очень много. Или это Зина, торгующая кроссовками? А может, Зина любит разгадывать кроссворды? Нет, это «к» больше похоже на «г». Почерк у Евы был далеко не самый каллиграфический. Определенно – «г», а не «к». Зина-гроссмейстер? В эпоху компьютерных игр немногие играют в шахматы.

С Зиной Александру удалось пообщаться нормально – повезло.

– Ева ко мне на прошлой неделе заезжала, в четверг, за рэдлиевским кошельком, – словоохотливо сообщила Зина. – Представляете, купила себе кошелек на «Ебэе», получила, и в тот же день мне мой друг подарил точно такой же! Фантастика! Один в один, цвет, фасон, и тоже на «Ебэе» заказывал! В один день со мной! Вот как после этого не поверить в то, что мысли передаются на расстоянии? Он у меня везунчик, его посылка на три дня раньше моей пришла. вот я один Еве и предложила. И больше мы не виделись и не перезванивались… А что – что-то случилось? Зачем вы ее ищете?

– Пропала она, – ответил Александр. – Дома нет, телефон не отвечает, вот и обзваниваю всех подряд. Зина, у меня к вам будет просьба. Если вдруг Ева объявится, скажите ей, что я беспокоюсь, и попросите позвонить мне. Меня зовут Александр, фамилия моя Берг, но проще сказать «хирург Александр», и Ева поймет, о ком идет речь.

В одном классе с Александром училось трое тезок, а на одном потоке – добрых два десятка. Популярное имя. Вот однокурснику Казику Куропаткину не приходится, наверное, объяснять, что он окулист Казимир. Москва не Варшава и не Краков, Казимиров в ней раз-два и обчелся. В богатом кругу общения Александра было всего два Казимира.

– Скажу! – заверила Зина. – Непременно! И вы ей передайте, чтобы она мне позвонила, а то я волноваться буду. Неприятно, когда люди исчезают ни с того ни с сего.

– Передам, – пообещал Александр и, вдохновленный доброжелательностью своей собеседницы, полюбопытствовал: – Зинаида, а можно узнать, почему вы записаны в Евиной книжке как Зина Гросс?

– Потому что у меня фамилия такая! – рассмеялась Зина. – Очень редкая. На русский переводится как Большова.

«Вот он – типичный пример того, что в ненаучных кругах называется «ватсонизмом», – усмехнулся про себя Александр. – Вместо того чтобы предположить самое вероятное, начинаешь мудрствовать а-ля доктор Ватсон».

– А если она сама не позвонит, то можно я вам наберу через недельку, узнаю, как и что? – уже серьезно продолжила Зина. – У меня ваш номер определился.

– Конечно, звоните, Зинаида, – разрешил Александр.

Захару электрику и Зомби Александр сначала звонить не собирался. К электрикам, сантехникам и прочим мастерам люди обращаются лишь при необходимости, и общение с ними обычно ограничивается узкими рамками выполняемых работ. Вряд ли Захар будет знать о Еве что-то такое, что может оказаться полезным. Что же касается Зомби, то как ему вообще можно звонить? Кого спрашивать? «Здравствуйте! Это Зомби?!» – «Кому Зомби, а кому и Иван Петрович!» Но, немного поразмыслив, Александр решил все же позвонить. Еве, проживавшей в чужом доме, вряд ли бы требовались услуги электрика, это не ее сфера ответственности. Так что Захар мог оказаться просто знакомым (или даже не просто знакомым). Ну а под именем Зомби можно записать только хорошо знакомого человека, друга или подругу. Нельзя пренебрегать таким контактом. Тем более что номер мобильный, а по мобильным номерам в девяносто девяти случаях из ста отвечают их владельцы. Можно представиться и, не называя собеседника, по имени задать вопрос. Попытка – не пытка.

Попытка – не пытка, а вот обзвон пытка. Пытка, обильно приправленная муками совести. Вместо того чтобы заниматься рабочими делами, доктор Берг, совладелец и ведущий хирург клиники «La belle Helene», уже два часа с небольшими перерывами звонит по личному делу и дошел только до буквы «З».

Знакомых у общительной Евы было великое множество. Когда только она успела их завести? Или большинство из той, прежней, жизни?

Хуже всего, неприятно, муторно и тоскливо было разговаривать с Валей Неволиной, заведовавшей гистологическим отделением Московского бюро судебно-медицинской экспертизы. Валя – человек хороший, отзывчивый, приятный в общении, но и к столь светлой личности неприятно обращаться с просьбой сравнить описание Евы с приметами «безымянных» трупов. Даже думать об этом не хотелось, не то чтобы допускать вероятность и обсуждать с кем-то. Но приходилось допускать и обсуждать, потому что в жизни случается всякое.

Странно все это – собрать вещи, выключить телефон и уйти по-английски, не прощаясь и ничего не объясняя.

– Здравствуйте! Я разговариваю с Константином?

Разговор прервало появление директора клиники Геннадия Валериановича, начальника и компаньона. «Директором» Геннадия Валериановича сотрудники почти никогда не называли, предпочитая более распространенное в медицинских учреждениях «главный врач». Иногда еще и только за глаза его называли Карлсоном. Незлое и необидное прозвище – лучшее доказательство любви коллектива к руководителю. Александр про себя называл Геннадия Валериановича «боссом».

Выражение лица Геннадия Валериановича было таким страдальческим, словно у него одновременно разболелись все зубы.

– Простите, пожалуйста, я перезвоню вам чуть позже, – сказал Александр своему собеседнику.

Геннадий Валерианович тяжело опустился на стул для посетителей и махнул рукой, давая понять, что Александр может спокойно завершить разговор, но тот уже отложил телефон.

– Не понос, так золотуха! – загадочно начал босс, ослабляя узел на галстуке. – Что за жизнь?! Каждый день – новая напасть! То выселить нас хотели, а теперь.

Он затеребил верхнюю пуговицу рубашки, но та никак не желала расстегиваться. Геннадий Валерианович досадливо дернул за воротник, и упрямая пуговица отлетела в сторону.

– А теперь нас хотят купить! – договорил босс и умолк, ожидая реакции Александра на новость.

– А разве мы продаем клинику? – вопросом на вопрос ответил Александр.

– Нет, конечно! – фыркнул босс. – Но наше желание не интересует покупателя. Мне было сказано так: «Продавайте, пока покупают». Предложение, от которого невозможно отказаться! Ха-ха-ха!

Смех Геннадия Валериановича Александру не понравился. Босс смеялся принужденно, делано и в то же время с явными истерическими нотками, что, в общем-то, было для него нехарактерно.

– Можно по порядку? – попросил Александр.

– Можно, – оборвав смех, кивнул босс. – По порядку, так по порядку. В прошлый четверг позвонил мне некий адвокат по фамилии Луценко и договорился о встрече. Сказал, что у него ко мне есть одно дельце, но подробности он изложит с глазу на глаз. Я подумал, что кто-то из пациентов собрался с нами судиться, ведь с другими делами ко мне адвокаты не ходят, но оказалось, что дело у него иного рода. Луценко этот мне сразу не понравился – морда крысиная, глазки поросячьи, а повадки змеиные. Вкрадчивый такой, но сразу чувствуется, что палец ему в рот класть не стоит. Пришел он ко мне и сразу же, без каких-либо предисловий, предложил мне продать клинику. Сказал, что есть люди, которые готовы дать хорошую цену. Что за люди – покрыто мраком. Я спросил, но он мне ответил, что называть имена на данном этапе переговоров не уполномочен, что он может только озвучить цену и оговорить предварительные условия. Я, разумеется, отказался, но Луценко не ушел. Усмехнулся, покачал головой и предложил хорошенько подумать, с таким гадко-многозначительным нажимом на слове «хорошенько». И добавил еще, паскуда, что предложение исходит от очень серьезных людей, которые не понимают слова «нет». Я ему ответил, что со мной так разговаривать не стоит, а он в ответ рассмеялся и сказал: «Ваша клиника деградирует на глазах, врачи от вас бегут, обороты падают, а вы не понимаете своего счастья». На том и расстались. После его ухода я позвонил одному старому приятелю и навел справки. Луценко этот – темная лошадка. Появился в Москве пять лет назад, до этого жил в Ростове-на-Дону. Он действительно адвокат, но нигде не рекламируется, клиентов не привлекает, никаких дел не ведет. Вероятно – профессиональный посредник. Такие вот пирожки. Что скажешь?

Они уже второй месяц как по предложению босса перешли между собой на «ты», продолжая «выкать» друг другу на людях. От отчеств тоже отказались. «Мы же – компаньоны, подельники, – сказал босс. – Зачем нам лишние церемонии?» На «ты» Александр перешел довольно легко, хотя «выкать» ему было привычнее, а вот называть босса Геннадием привыкал целый месяц. На каждое «Геннадий Валерианович» тот ухмылялся и грозил пальцем – договаривались же.

– Врачи бегут – ладно, – подумал вслух Александр. – А вот откуда они знают про обороты? Где утечка?

Врачи не то чтобы «бежали» из клиники, но за последнее время коллектив обновился – уволилось трое врачей, на смену им пришли новые. Доктор Блувштейн ушел к конкурентам в клинику «Хэп-Кли». Доктор Коломыйко подался, как он сам выразился, в «казенную медицину». Теперь он заведует отделением в 87-й больнице. Доктора Марыськина окончательно замучил тромбофлебит, и он больше не мог оперировать. Главный врач предложил Марыськину работать на первичном приеме – то есть заниматься новыми пациентами, выяснять их пожелания, обследовать, а затем уже направлять к кому-то из коллег, но Марыськин заявил, что диспетчером работать не хочет и тоже подался в «казенную медицину», стал заместителем главного врача по чрезвычайным ситуациям в гражданской обороне в 112-й больнице. Столь странное назначение (где пластическая хирургия и где гражданская оборона) объяснялось просто: главный врач был приятелем Марыськина, вот и взял его к себе под крылышко.

– У нас нет утечки, – уверенно заявил босс и для пущей убедительности пристукнул кулаком по столу. – Это у них есть свои люди в налоговой. Сравнили балансы и сделали вывод.

– Возможно, – согласился Александр. – Надо сказать, что новость приятная.

– Что тут приятного? – удивился босс.

– Как сказал Есенин: «Плохую лошадь вор не уведет» [1]1
  С.А. Есенин «Письмо деду».


[Закрыть], – улыбнулся Александр. – Если нашу клинику хотят купить, значит, она чего-то стоит. Это радует.

– Еще бы, – хмыкнул Геннадий Валерианович. – Полжизни на нее положил! И продавать никому не собираюсь!

– Это правильно, – одобрил Александр. – Пусть ищут себе другую клинику..

К девяти часам вечера (дело было уже дома) Александр дошел до буквы «У». Оставалось совсем немного – полтора десятка номеров, но после девяти вечера незнакомым людям звонить было неудобно. К тому же в скайпе появилась Августа [2]2
  О том, кто такая Августа и как Александр познакомился с ней, рассказывается во второй книге серии «Девушка по имени Августа».


[Закрыть].

– Привет! – написал ей Александр. – Можно тебе позвонить?

Если сын еще не спал, Августа включала видеосвязь. Если же спал, то приходилось переписываться.

Августа тут же откликнулась звонком.

– Умоталась – сил нет, – пожаловалась она. – На работе был совершенно безумный день, да еще понесла меня нелегкая за тридевять земель в поисках счастья.

– Нашла? – поинтересовался Александр.

– Нет! – задорно тряхнула головой Августа и тут же подпустила шпильку: – А почему ты не спрашиваешь, какое именно счастье я искала?

– Боюсь показаться нескромным, – рассмеялся Александр. – Надеюсь, что ты не собиралась познакомиться с каким-нибудь романтическим красавцем?

– Знакомиться после рабочего дня? – возмутилась Августа. – С серой физиономией, мешками под глазами и головой средней степени немытости? Ну уж нет! Знакомиться надо по воскресеньям. Посетить накануне косметолога, сходить в сауну, выспаться как следует и уж тогда. К тому же один романтический красавец у меня уже есть.

– Так что же ты тогда искала?

– Спросил все-таки! – обрадовалась Августа. – А искала я зимние ботинки своему чадушке. Такие, чтобы удобные, теплые, прочные и не очень дорогие. Нога у него растет на два размера в год! Мозги бы так прогрессировали! С ним ходить по магазинам невозможно – сразу начинает ныть, что устал, приходится самой.

– Нашла? – Александр в детстве тоже не выносил хождения по магазинам, если честно, то он их и сейчас не очень-то любил, воспринимал как вынужденную необходимость, не более того.

– Нашла, – поморщилась Августа. – Только цена не устроила. Восемь с половиной тысяч за детскую обувь – это слишком! Наверное, я плохая мать.

– Ты очень хорошая мать! – убежденно возразил Александр. – А восемь с половиной тысяч за детские ботинки – это действительно перебор. Может, вам стоит в выходные приехать в Москву на шопинг? Заодно и повидаемся.

– На шопинг лучше ехать в Финляндию, – ответила Августа. – Финны – народ практичный, обувь у них правильная.

– А у кого неправильная? – полюбопытствовал Александр.

– У итальянцев, – не задумываясь, ответила Августа. – Красиво, элегантно, но далеко не все удобно, а уж насчет долговечности я вообще не говорю. Не для питерской зимы.

«Тогда приезжайте просто так», – хотел сказать Александр, но передумал, опасаясь показаться навязчивым.