Текст книги "Оперативное вмешательство"

Автор книги: Вадим Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Северный Кавказ. Окрестности Бамута. 13 июня

Три изрядно потасканных временем вездехода «Мицубиси», окрашенные в неопределенный серо-коричневый цвет и покрытые изрядным слоем знаменитой чеченской грязи, осторожно и упрямо пробирались по основательно размытой майскими дождями горной дороге.

Путь был неблизкий и чреват многими опасностями. Никто нынче не обращает внимания на то, что в джипах сидит больше полутора десятков опаленных бесконечной кавказской войной боевиков. Некоторые помнят еще самого Басаева. В горах теперь развелось столько отморозков, что собственного отца прирежут за худую овцу… Не говоря уже о вездесущих русских беспилотниках, наводящих на обнаруженные цели авиацию или спецназ.

Сидящий за рулем второй машины, идущей в середине маленькой колонны, двадцатилетний Арби Худакаев, наехав колесом на очередную промоину, прикусил язык и чуть слышно грязно выругался. За что тут же получил тычок в бок от сидящего рядом дяди Ширвани.

– Рот закрой! Амир спит.

Арби едва повернул голову, покосившись на развалившегося на заднем сиденье последнего генерала свободной Ичкерии Альви Мациева. Задрав вверх густую, черную с проседью бороду, Альви дремал, не обращая внимания на тряску и положив на колени РПК с оптическим прицелом.

У впереди идущего «Мицубиси» вдруг вспыхнули заляпанные грязью габаритные огни, и Арби резко ударил по тормозам, опасаясь скинуть переднюю машину с крутого обрыва.

Толчка оказалось достаточно, чтобы мирно дремавший Альви молниеносно, ударом ноги распахнул дверь и, сжимая пулемет, вывалился наружу. Как, впрочем, и сопровождающие его боевики, за исключением растерявшегося Арби, которого выкинул из машины пинок дяди.

– Салам, братья! – раздался громкий голос, и изумленный Арби увидел в паре метров от капота трех стоящих мужчин. Двое, обросшие густыми бородами, вооружены, а третий, невысокий, но крепкий паренек в потертой кожаной куртке, был безоружен. Просто стоял и улыбался, глядя на напряженных людей Мациева.

– Салам, брат! – наконец ответил Альви, тяжело поднимаясь с земли и сверля незнакомца недобрым волчьим взглядом.

– Да продлит Аллах твои дни, амир! – сказал незнакомец, делая шаг вперед и протягивая руку.

Только сейчас Худакаев понял, что перед ним не кто иной, как Аслан Байказиев по прозвищу Спартак. Именно на встречу с ним, рискуя своей жизнью, и ехал генерал Мациев.

Аслан, в прошлом мелкий торговец травкой, получил три года в родной Кабардино-Балкарии и на зоне открыл для себя мудрость Аллаха. Едва выйдя на свободу, Аслан тут же сформировал шайку гопников, громко обозвав ее «джамаатом», и для начала ограбил дом собственного дяди, между прочим, охотника. Вытащив из дядиного сейфа несколько стволов, Байказиев немедленно пустился во все тяжкие, включая нападение на сберкассу, со стрельбой и трупами.

В принципе, типичнейшая для Северного Кавказа история, если бы не одно «но». Байказиев был практически неуловим и чертовски везуч. Более того, когда федералы отгородились стеной и стали на любой чих отвечать высокоточными боеприпасами, свежеиспеченный «амир» резко переквалифицировался обратно в грабители и наркоторговцы, не связываясь с грозной «русней». Он чистил карманы и дома земляков в Приэльбрусье, не брезгуя угонами скота.

В итоге Байказиев, взявший себе громкое прозвище Спартак, основательно измучил как кабардинских силовиков, так и местных жителей. В ходе контртеррористической операции с привлечением русского спецназа и вертолетов шайка Спартака была застигнута в ущелье врасплох и разгромлена. Из полусотни нукеров в соседнюю Чечню прорвалось не более двух десятков, включая получившего две снайперские пули Аслана, которого еле дотащили живым до аула, в котором был врач. На этом бы и закончилась история Байказиева, если бы не операция «Гефест» и визит на Кавказ отставного британского бригадира Старка. У Старка и его работодателей были обширные планы по дестабилизации всего Юга Руси, включая Кабарду, и едва подлечившийся Спартак оказался в рядах сформированной с помощью иностранных инструкторов Исламской бригады.

Но Байказиев, в отличие от большинства боевиков, был человеком с чрезвычайно развитым чувством самосохранения, помноженным на совершенно звериное чутье. Стоило воинам Аллаха сцепиться с русскими, как Спартак, прострелив спину своего командира-ингуша и прихватив всю имеющуюся в батальоне наличность, вместе с единомышленниками двинулся в противоположную от фронта сторону.

Имея деньги и вооруженную шайку отморозков, на Кавказе всегда можно прожить. За последующие четыре года Спартак успел наследить везде, где только можно, включая и соседнюю Грузию, пережить четыре покушения и обморожение с ампутацией правой ступни и, наконец, осесть на бывшей чечено-ингушской границе, вблизи проклятого Бамута.

Аслан постоянно передвигался и нигде не задерживался больше суток, щедро платя за ночлег и пищу и не расставаясь с оружием.

Местные амиры не были довольны прибытием чужака-балкарца со своим разношерстным отрядом, но и веских причин для начала кровавой междоусобицы не находили. Как ни крути, в таком случае выиграют муртады и кяфиры.

Вот поэтому бригадный генерал Ичкерии, последний оставшийся в живых (хотя, к слову сказать, его последнее звание – капитан патрульно-постовой службы в бытность президента Заура Ахмадова), и решил лично встретиться с Байказиевым, так сказать, засвидетельствовать свое присутствие и потребовать денег на правах хозяина окрестных гор и лесов. Однако получился конфуз, и амир успел с ног до макушки измазаться в грязи.

– Прошу, амир! – учтиво сказал Спартак, делая приглашающий жест рукой в дебри ичкерийского леса. – Есть важный разговор.

– Какого черта вы выскочили на дорогу? Еще минута – и мои люди превратили бы вас в решето!

Спартак ухмыльнулся.

– Если те, кто хочет меня убить, платили бы мне по баксу, я был бы миллионером. Теперь сюда…

Логово Спартака представляло собой схрон типа землянки, плавно переходящий в карстовую полость. Там было сухо и практически не воняло – видимо, присутствовала естественная вентиляция.

Мациева укололо чувство неполноценности. Он чистокровный вайнах, а болтается в родных горах и живет в гораздо худших условиях, чем этот безродный…

– Как ты нашел это место? – грубо спросил Альви у Байзакиева.

– Предыдущий хозяин оставил. Сам генерал Ханчукаев, – отрезал Спартак, дерзко сверкнув глазами в полумраке.

«Понятно! Шакал прикрылся именем покойного полевого командира».

– Только что-то я тебя не видел на Шуре амиров.

Снова смешок.

– Мне Аллах доверил собирать джизью и закят. Разве мало я помогал Шуре? – нагло ответил Байказиев, сузив глаза.

Только большой жизненный опыт и терпение удержало Альви от того, чтобы не полоснуть ухмыляющегося наглеца кинжалом по горлу. «Тварь, какая же тварь! Вот из-за таких ублюдков от нас и отвернулось большинство правоверных».

– Так зачем звал?! – уже еле сдерживаясь и наливаясь дурной кровью, буквально пролаял Мациев.

Спартак на мгновение отшатнулся, но потом, оскалив нечищенные зубы, сказал:

– У меня для вас подарок, амир! Несите!

Через минуту на грубо сколоченном столе появилось два автомата совершенно необычного вида.

– Это «Тавор», амир. Трофей, отбили у грузинских погранцов.

– Его, что, грузины делают?

– Да нет. Евреи. Производство израильское, а грузины его закупали для спецназа…

Взяв в руки автомат и осматривая его, Альви постепенно успокаивался. Передав оружие подручному, он, наконец, сел на колченогий стул и, почесав бороду, уставился на Байказиева.

– Неужели звал меня ради этого подарка? Только и всего?

– Нет, что вы, амир. Есть одно интересное дело. У меня есть данные, где скрывается Шик. Но мне одному не справиться…

Альви отреагировал совершенно спокойно, многозначительно глядя в глаза собеседнику из-под кустистых бровей.

– Где?

– Совсем рядом. Ассиновская.

Мациев хмыкнул.

– Если Аллах даровал тебе сто жизней, то можешь попробовать. Там рассадник «русистов» со времен Дудаева. Плюс оперативный батальон муртадов Кадиева и рота ОМОН на казарменном положении. Нас уничтожат раньше, чем мы туда сунемся.

– Мне эту новость принес надежный человек. Шик прячется у него в частном доме.

– Что за человек? – спросил Мациев.

– Прости, амир. Клянусь Аллахом, я не могу назвать его имени. Но его сильно обидели люди Кадиева, и ему очень нужны деньги.

– Ты думаешь, я шпион кяфиров? – заорал Мациев, снова заводясь.

– Нет, амир… Тебе я верю. Но скажи, можно ли доверять всем твоим нукерам? Всем односельчанам? Сколько храбрых амиров и простых моджахеддинов стали шахидами из-за предательства близких? Ты ведь это знаешь лучше меня…

– А кто мне даст гарантию, что ты не работаешь с «русистами» и не являешься их шпионом? – резонно спросил Альви.

Спартак пожал плечами:

– Наверно, никто. Слишком все стало сложным, амир. Так что скажешь о рейде на Ассиновскую? Это отличный шанс возглавить велаят или даже Объединенную Шуру… И, опять же, за голову Шика обещали почти два миллиона баксов.

Амир задумался.

– Ты слишком торопишься, брат, – наконец сказал Альви. – Деньги нужны на борьбу с «русистами», но слишком велика опасность провала. Мне надо подумать. Провести разведку.

– Конечно, брат. Ты прав.

Спартак протянул руку, и в этот момент свет вокруг померк.

* * *

Арби Худакаев покосился на лежащего рядом на пузе пулеметчика из отряда Спартака и неслышно вздохнул. Что-то как-то тихо, не к добру это. Быстрее бы закончили и свалили отсюда. Неуютно здесь, да и людишки так себе.

Выстрела Арби не услышал, просто пулеметчик дернулся и уткнулся лицом в траву. У Арби была отменная реакция, и он, вскрикнув, покатился в овраг, стараясь сбить прицел невидимому пока стрелку. Через пару секунд наверху раздались крики, что-то ухнуло, и тишина взорвалась отчаянной стрельбой.

Полет кувырком остановило толстое дерево, о которое Арби с треском приложился. Он ослеп от боли и громко завыл, забыв и про оружие, и про то, что наверху идет бой. Пытаясь встать, он ухватился за сук, и тут сзади кто-то ударил его кулаком по затылку.

* * *

– Отличный улов, товарищи! – подполковник Василий Курбатов крутанул пальцами правый ус и довольно крякнул, осматривая лежащие на траве тела боевиков и целую гору оружия, вытащенную из схрона.

– Это что за гнида? – Один из спецназовцев слегка пнул ногой лежащее перед ним тело.

– Эх, молодежь! – В разговор влез мичман Дмитрий Кравчук, мордастый хохол с фиксой на переднем резце. – Это же сам Альви Амирханович Мациев, бригадный генерал «незалежной» Ичкерии и он же бывший капитан милиции! Давно за ним бегаем, уже лет десять…

– Больше, Кравчук. Одиннадцать лет! – Курбатов еще раз внимательно посмотрел на труп и снова крякнул, довольно хлопая себя по колену. – Отбегался, пидор!

Отряд специального назначения МВД, шерстящий сейчас окрестности Бамута, состоял, как обычно бывает в таких случаях, из двух неравномерных частей. Первая – собственно спецназ, 34-й отряд из внутренних войск, из знаменитой 46-й оперативной бригады, а вот вторая часть – московские опера, прилетевшие за пару дней до операции. Опера, по обыкновению, были молодые, нахальные и много из себя корчили. Это частенько бесило матерых спецов, не вылезающих с Кавказа второй десяток лет и сожравших здесь уже не один пуд соли. Но деваться было некуда, у оперов всегда есть нужная информация, и спецназ ее обычно «реализовывал». Сложнее было с московскими. С ними обычно прилетал и свой, столичный, спецназ из «Веги» или министерского СОБРа. Но не в этот раз. Уровень секретности был такой, что москвичи прибыли напрямую к командиру 46-й бригады, минуя вышестоящие штабы и имея на руках приказ самого министра Сальникова.

Операми командовал мрачный и неразговорчивый полковник Маслов, оставшийся в Моздоке для координации действий. Группу на спецоперации возглавлял некий майор Котов, еще более мрачный и неразговорчивый, чем его шеф.

Курбатову и его людям был дан четкий приказ от комбрига, генерал-майора Гончарова: вместе с операми Котова скрытно выдвинуться в район лесного массива южнее Бамута и, дождавшись сигнала от прикомандированных москвичей, произвести ликвидацию банды.

У москвичей в банде был агент, тут все ясно как день, и, конечно, по старой столичной традиции никто не собирался сообщать подробностей тем людям, которые шли под пули, рискуя собственной жизнью.

– Что, опять с завязанными глазами работать? – спросил Курбатов, выслушав своего командира.

– А ты голову включи, Вася! В курсе, что творится после того, как в Махачкале «дельфинов» постреляли и в Питере чуть президента не грохнули! В Москве совсем голову потеряли, начальство рвет и мечет. Новости смотришь?

– Ну, кхем… не всегда. Сами знаете, что проторчали тут на зачистках в Карабулаке неделю.

– Угу. Короче, там наверху считают, что опять здесь, на юге, всякая контра воду мутит. Отсюда и такой уровень секретности и визит высоких особ.

– Каких особ?

– Каких надо, подполковник! Чего прицепился, и без тебя тошно от этих гостей столичных! – Гончаров, выражая отвращение, покрутил головой. – Короче так, Курбатов. Задачи тебе будет ставить этот хлыщ министерский, Маслов. Поддержка, если что, штатными силами и средствами бригады. Все, готовьтесь, через сорок восемь часов – выход на боевые позиции.

* * *

Уже через двое суток пятьдесят шесть человек, навьюченных снаряжением, водой и боеприпасами, в одинаковом камуфляже двумя колоннами пробирались через густой лес, ориентируясь на известный только майору Котову радиосигнал. Двое суток они торчали в засаде на одной из густо поросших лесом окрестных высоток, пока наконец Котов не сказал, сняв наушники и хищно улыбнувшись:

– Гости на подходе. Три машины, человек двенадцать-пятнадцать. Еще в группе встречающих человек десять.

– Всех зачищать?

– Оставить парочку «языков» можно.

– А вашего человечка стирать? – решил проверить реакцию москвича Курбатов.

– А наш человечек, подполковник, сам о себе позаботится. Не утруждайте себя, – невозмутимо ответил Котов, не отрывая глаз от горной извилистой дороги.

Ближе к вечеру, когда тьма уже стала клубиться на заросших лесом высотах, бойцы стали неторопливо выдвигаться, выслав вперед и на фланги дозорные группы.

Перед началом выдвижения Котов протянул Курбатову и еще трем командирам подразделений несколько листов топографических карт, сделанных на основе спутниковых снимков.

– Держите. Сектора свои сами определите. Здесь есть пара выходов, так что заранее перекройте.

Три обнаруженных заранее секрета боевиков были сняты с помощью «винторезов», без шума, если не считать того, что один юный душман, мать его за ногу, успел свалиться в овраг и покатиться вниз по склону, вереща, словно заяц. Его едва удалось остановить Кравчуку, вырубив ударом в затылок и надежно стянув руки одноразовыми пластиковыми наручниками.

Вопли юного джихадиста даром не прошли, и из землянок, вырытых на склоне у подошвы горы, в сторону русских ударили автоматы.

Пуля свистнула мимо головы Курбатова, и, пригнувшись, подполковник тихо сказал в микрофон рации:

– Поджарьте ублюдков.

Все-таки хорошая вещь – легкий огнемет «ЛПО-97». Переносной, с помповой зарядкой, да и вес в нем всего около пяти килограммов. Зато термобарические гранаты в наличии, и по стрельбе по убежищам и норам в самый раз, и в горной, и в городской местности.

Боя-то толком не получилось, зажатые в карстовой пещере и ошарашенные массовым появлением спецназа боевики бросились врассыпную, везде натыкаясь на плотный огонь и летящие термобарические гранаты.

Через десять минут все было кончено, и, выставив боевое охранение, люди Курбатова стали вытаскивать тушки боевиков разной степени прожарки на свежий вечерний воздух.

– Что, Василь Павлович, утерли нос армейским? – неожиданно весело спросил Котов, кивая на лежащие трупы.

– Да уж. Давно такого урожая не собирали, двадцать три тушки, включая целого бригадного генерала Ичкерии. И оружия стволов тридцать…

Да, внутренние войска сегодня хорошо щелкнули по носу вечных конкурентов из армии. В общем разделении труда на Северном Кавказе армейский спецназ, как и пластуны, занимались глубоким проникновением в горные районы, частенько вторгаясь на сопредельные территории, в Грузию или Азербайджан. Их задачи – перехват караванов с оружием, ликвидация мелких банд ваххабитов и охота на их главарей. Иногда, если удавалось собрать нужную информацию, проводились масштабные войсковые операции по ликвидации баз боевиков. Тогда привлекались уже горно-стрелковые и десантно-штурмовые соединения, авиация и артиллерия. И, конечно, местные «лоялисты» из числа национальной гвардии и милиции. Но сейчас это стало редкостью, последняя такая операция была года полтора назад, когда штурмовали несколько укрепленных сел в Веденском районе. Тогда армейцы уничтожили с полторы сотни боевиков и разгромили местный джамаат, ликвидировав его верхушку.

У внутренних войск изначально задачи были другие: помощь «местным органам» в очистке предполья перед Стеной от бандитского и террористического элемента. Так что вся 46-я оперативная бригада с утра до ночи и год за годом «пахала» на равнине, вычищая и выкорчевывая вражьи гнезда. Работенка та еще, всегда на виду, да и местные так и норовят в спину стрельнуть.

А тут такой громкий успех – рейд в «нейтральную зону» за Стену и ликвидация крупной банды вместе с самим Мациевым.

– Что с этими хануриками-то делать? – Курбатов кивнул на троих связанных пленных. Двое, включая Арби Худакаева, уже пришли в себя и лежали тихо, но третий – Ширвани, контуженый и обгоревший, громко стонал.

Москвич оглядел пленных.

– Этих, которые помалкивают, с собой возьмем, поспрашаем. А того, горластого… – Котов сделал выразительный жест.

Стоящий рядом с ним опер, не меняя выражения лица, резко нагнулся, достал пару листов маслянистой бумаги и, рывком перевернув Ширвани, снял отпечатки пальцев. Спрятал листы и так же, не меняя выражения лица, полоснул раненого боевика ножом по горлу и тут же вытер клинок об обгоревшую бороду бандита.

* * *

Увидев, как убили дядю Ширвани, Арби забился, словно выброшенная на берег рыба, за что тут же получил пинок под ребра и едва не задохнулся от боли.

Остальное он почти не помнил. Через час с небольшим, когда окончательно стемнело, со стороны Ачхой-Мартана подошла, в сопровождении предателей – муртадов, колонна угловатых бронированных грузовиков, куда погрузились кяфиры, радостно гогоча и поздравляя друг друга с удачной охотой.

Грузовик, куда швырнули Арби вместе с товарищем по несчастью, был полон кяфиров, которые поставили ноги на спину и голову Арби, и в таком положении он провел два часа, пока колонна не прибыла в Назрань.

Это было плохо. Совсем плохо. Если попадешь в руки русских военных или чекистов, то шансы выжить оцениваются примерно пятьдесят на пятьдесят или даже чуть выше. Хуже всего попасть в руки к муртадам. Эти продажные животные в сто раз хуже неверных, заляпаны кровью по самую макушку, и обратной дороги у них нет. И пощады от них ждать не приходится.

Машина встала, и, подхватив за руки, Арби выкинули на каменные плиты.

– Принимайте пассажира, – раздался веселый голос сверху, и парня рывком подняли на ноги.

Свет прожекторов, стена, увитая колючей проволокой, и мерзкий лай собак. Его крепко держали двое в масках и сером пятнистом камуфляже.

Скосив глаза, Арби увидел шеврон на рукаве и застонал про себя. Муртады! МВД Ингушетии, конвойный батальон… Он в Назранском ИВС, «чистилище», где с правоверными творят такое, что седеют самые закаленные моджахеддины. Через пару секунд Арби заломили руки и поволокли вниз по грязной каменной лестнице. В нос ударил букет тюремных ароматов: пота, нестираной одежды, дерьма, тухлой еды и крови. Причем последний запах доминировал, вытесняя остальные.

* * *

Министра внутренних дел Руси, уже ближе к полуночи, отвлек звонок дежурного по его ведомству.

– Для вас шифрограмма, господин министр.

– От кого?

– От Маслова из Моздока.

– Читай.

– Контакт состоялся. Сведения Дижона подтвердились. Дижон – в порядке.

Усмехнувшись уголками губ, министр положил трубку. «Если хочешь что-то хорошо сделать, сделай это сам», – гласила древняя мудрость, и всемогущий чиновник был с ней согласен.

Дижон, его личный агент, внедренный в ряды кавказских бандформирований много лет назад, стабильно приносил ценнейшие сведения. Он снова вступил в дело и сдал им «генерала» Мациева. Надо как следует отблагодарить. Из личного, так сказать, фонда. Заодно спросить, как там, ничего не слышно о Шике и Анчаре?