Текст книги "Роса на Солнце"

Автор книги: Вадим Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

За пять дней до событий. Северный Кавказ

Пшеничный смотрел на землю, пролетающую под брюхом идущего на средней высоте «Ми-8МТВ5», и покачивал головой в такт ревущим в наушниках голландским трэшерам из «Legion of the Damned». Для Артема, родившегося в казачьей станице недалеко от Ставрополя, такое увлечение было необычным. Его сверстники слушали блатные песни про Магадан и Колыму в исполнении ныне покойного Миши Куба или братьев Нерадостных, дергались на колхозных дискотеках под хиты «Ноги врозь», но Артема от такой музыки мутило. Причем всерьез, доходило до физического отвращения. Виной тому двоюродный брат Олег, живший в Ставрополе и любивший «тяжелую» экстремальную музыку, к которой приучил и Артема… Бешеный ритм гитар, энергетика, ритм ударных, выносили начисто мозг и вносили свежую струю агрессии в душный провинциальный мирок.

Будучи старше Артема на целых семь лет, Олег частенько заменял ему отца, помогая примером и советом в кризисное подростковое время. Именно Олег помог Артему сделать правильный выбор профессии. Двоюродный брат поступил в Сызранское авиационное училище, готовящее вертолетчиков для всех силовых ведомств. После окончания – почти пять лет прослужил на Кавказе, летая на «Ми-8» внутренних войск, пока в марте две тысячи пятого не был сбит боевиками недалеко от горного села Ботлих в Дагестане. Хоронили Олега, точнее то, что от него осталось, в закрытом гробу. После этого Артем Пшеничный сделал выбор в пользу военной карьеры, поступив во Владикавказский институт внутренних войск.

Пока он учился, в России произошли радикальные перемены, и внутренние войска подверглись не менее радикальному сокращению. Выпускников теперь ждали не полицейские части, а сухопутные войска. Честно говоря, Пшеничному было абсолютно все равно, где служить, лишь бы представилась возможность расквитаться с уродами, убившими Олега. После выпуска он получил распределение в разведывательную роту девяносто пятой горнострелковой бригады, где и отпахал больше года, пока где-то на самом верху вертикали власти не пришла идея создать из местных, ставропольских ребят отдельный полк, приспособленный для борьбы с горцами. Полк получил название «Терской пластунский», располагался в станице с характерным названием Рубежная и был укомплектован исключительно контрактниками, прошедшими «огонь, воду и медные трубы» бесконечной кавказской войны. Главным отличием пластунов от других многочисленных спецподразделений разных ведомств была универсальность. Пластуны могли «работать» как на равнине, так и в горах, участвовать в воздушных десантах, проводить «зачистки» и штурмовать укрепрайоны. На данный момент боевая задача у пластунов была одна: не допустить нападение на Терско-Кизлярский особый район, именуемый в народе периметром – линию укреплений и постов, отсекающих территории, населенные русскими, от диких горских племен. Основным средством недопущения нападений были превентивные удары по шайкам духов или акции возмездия за уже совершенные набеги и обстрелы. Последней масштабной акцией возмездия, в которой пластунам Пшеничного пришлось участвовать, была знаменитая «Осенняя гроза». Полк, потеряв двенадцать человек убитыми и тридцать девять ранеными, уничтожил почти три сотни боевиков и зачистил три крупных духовских аула в районе воспетой Лермонтовым реки Валерик.

Приказ командования был однозначным: работать по «жесткому» варианту. Каждый, кто обнаружен с оружием в руках, должен быть уничтожен, а их жилища – разрушены. А вооружены там были почти все, включая женщин и подростков. Командир полка на рожон не лез, а грамотно использовал беспилотные разведчики, управляемые мины и огонь приданной полку артиллерии. В итоге потери были минимальны, а урон «духам» нанесен огромный. Надолго в этом, ранее беспокойном районе, установилась тишь, гладь да божья благодать.

Сотня Пшеничного специализировалась на действиях в заросших лесом чеченских горах. Каждого бойца Артем отбирал лично и был уверен в каждом на все сто процентов. Сотня «забивала караваны» с оружием и наркотой, охотилась на самых борзых «генералов» и «полковников», вырезала мелкие банды моджахедов. Позывной капитана Пшеничного «Эдди» – псевдоним, взятый им в честь символа англичан из Iron Maiden, на Кавказе у многих вызывал приступы животного страха и ненависти. Артем помнил свою клятву, данную у гроба с останками брата, и редко кому из горцев удавалось уходить живым и невредимым после схваток с пластунами первой сотни. Особым шиком считалось привезти из рейда трясущегося от ужаса высокопоставленного «исламского волка» и сдать его в контрразведку. По слухам, за голову Артема предлагали миллион полновесных американских долларов, а за любого из его бойцов: пятьдесят тысяч – за мертвого и сто тысяч – за живого. Только вот в чем незадача: пластуны всех погибших всегда забирали с собой. Чего бы это ни стоило. Если придется погубить полусотню, чтобы спасти одного пластуна, значит, так тому и быть. Станичники братьев в беде не бросают…

…Вертолет тем временем шел вдоль ущелья, где текла река Бенойясси, проникая все глубже в территорию имамата Ведено, управляемого фанатичными муллами и включающего почти три десятка крупных аулов, похожих больше на укрепрайоны с немалыми гарнизонами. После ухода русских за Терек и полного прекращения выплаты дотаций жителям северокавказских республик, процветающих за счет дармовых денег и ресурсов Руси, республики менее чем за год превратились в аналог Сомали. Проскочив, незаметно для себя, феодализм, горцы быстренько скатились к родоплеменным отношениям, замешенным на кровной мести. Эволюция общественных отношений закрутилась в обратную сторону. Остановить межплеменную войну по принципу «все против всех» не удавалось даже эмиссарам ваххабизма и «Аль-Каиды». Недавно ребята из ОГСР рассказали хохму про то, как в одном из зинданов на той стороне нашли арабского проповедника, похищенного отморозками с целью выкупа. Русское военное командование и специальные службы поддерживали несколько мощных, лояльных Москве вооруженных формирований, защищающих Периметр с внешней стороны и отчасти контролирующих равнинные районы Чечни, Ингушетии и Дагестана. Русские деньги выделялись только командирам этих отрядов и только на военные нужды. Ни о каком восстановлении хозяйства речи не шло. Как сказал министр финансов Руси: наведут порядок, сами восстановят!

Условно все группировки можно было разделить на три вида: лоялисты, типа командующего «национальной гвардией Чечни» Саламбека Кадиева по прозвищу «Циклоп», радикальные исламисты, обосновавшие свои джамааты и имаматы на границе Чечни и Дагестана и южных районах и мечтающие создать «Кавказский Халифат» от Черного до Каспийского моря, и, наконец, «вольные сообщества», а попросту бандиты, грабящие и тех, и других, и живущие по мифическому закону гор. Эти ребята облюбовали пограничные с Азербайджаном и Грузией районы. Помимо грабежа соплеменников и похищения редких иностранцев, джигиты собирались в стаи для нападения на Азербайджан и Грузию и даже пытались совершать набеги на периметр. Короче, было на Кавказе очень весело и зажигательно.

Приказ, полученный Пшеничным в штабе полка, требовал провести разведывательно-боевую операцию в целях выявления новых маршрутов доставки боевикам имамата оружия и снаряжения. А также возможного уничтожения каравана и захвата «языка». Уж очень заинтересовала командование активность в ранее спокойном и нелюдимом горном районе, замеченная со спутников и беспилотников.

Пластуны десантировались в абсолютной тьме, практически на ощупь, от травм и переломов спасало только отточенное годами мастерство и бесконечные тренировки. Подождав несколько секунд, пока глаза привыкнут к темноте, капитан повел свой отряд к месту обнаруженной активности, разбив на две группы по семь человек с проводниками во главе.

До места надо было топать еще шесть верст по ночным лесистым горам, где и днем-то нормальный человек ноги переломает. Новомодные приборы ночного видения на боевых операциях Пшеничный не признавал принципиально, резонно считая, что никакая электроника не заменит развитых человеческих органов чувств и природных инстинктов. Если эти органы не развиты, то в пластунах делать нечего. Значит, ты – потенциальный покойник и обуза для отряда. К руслу горного ручья, с двух сторон сжатого заросшими высотами, отряд вышел спустя два с половиной часа. В предрассветном тумане Пшеничный внимательно изучил русло и остался доволен: все русло было истоптано следами армейской обуви и копытами вьючных животных. Деревья, растущие по бокам от русла, образовывали кронами почти непроницаемую для солнечного света арку, под которой и проходила тропа. Теперь стала понятна активность на этом караванном пути: с воздуха практически ничего, кроме неясного движения, разглядеть было нельзя. Значит, именно здесь духи таскают остро необходимые им оружие, боеприпасы и особенно медикаменты. После ухода русских и вынужденного бегства организации «Врачи без границ» лекарства в горах были дороже золота и даже жизни.

Капитан расположил отряд по обеим сторонам русла в месте, где оно изгибается на юго-восток, открывая для фланкирующего огня весьма удобный участок. Группа старшины Пятова ударит в хвост каравана, а его группа – в голову. Минировать русло не стали: духи нынче умные пошли, обычно пускают впереди каравана дозорную группу, в составе которой обязательно есть сапер. Пятьдесят процентов того, что дозор обнаружит минное заграждение и поднимет преждевременную тревогу, уже считалось для Пшеничного недопустимым риском срыва операции. Так рисковать Артем не любил и поэтому предпочитал бить наверняка.

Дозор духов появился через три часа. Четверо увешанных оружием бородачей осторожно шли по руслу, не разговаривая и стараясь не шуметь. Один из них был вооружен, помимо автомата «АКМ» с подствольником, еще и длинным металлическим щупом. Сапер, значит… В дозоре был один пулеметчик, кряжистый мужик с «РПК-74» и еще двое – с «АКМ»… Отряд пластунов затаил дыхание, и бородачи прошли мимо засады, никого не заметив. Что-то не понравилось Пшеничному, все было как-то очень просто, как в кино. В подтверждение своих подозрений он заметил некое движение на склоне высоты напротив.

– Боковой дозор! Матерый, ох, матерый у духов здесь командир, все по науке делает!

Еще четверо боевиков, раздвигая заросли, редкой цепью шли по склону прямо на скрытых камуфляжем пластунов старшины Пятова. Да уж, два боковых дозора – это уже слишком. Пластунов спасло то, что боевики находились в пути не один час, основательно вымотались и внимание их притупилось. Не заметили пластунов, лежащих от них менее чем в двух метрах. Опять же у духов не было собаки. Обычного блохастого серого песика хватило бы на то, чтобы обнаружить казачий отряд. Капитан внимательно рассматривал пытающегося восстановить дыхание боевика на расстоянии в полутора метрах от себя. Классная снаряга у «зверька», ничего не скажешь. Ботиночки американские «Мародер», рюкзак бундесверовский на полсотни литров, американская же разгрузка, турецкий армейский камуфляж. Оружие тоже классное. Не старенький «АКМ» или венгерский AMD-65 со складов бывшего Варшавского договора, а новенький немецкий G-36C. Остальные дозорные были облачены так же и напоминали настоящее воинское подразделение, а не шайку религиозных фанатиков.

Караван появился лишь вечером, спустя одиннадцать часов. Перед его проходом дозорные группы вновь прочесали русло и склоны. В обратную сторону.

«Что же они там везут? – думал Пшеничный, внимательно следя за проходящим рядом с ним боевиком. – Двенадцать человек в дозоре – это очень круто!»

В караване было больше тридцати навьюченных лошадей, два десятка пеших боевиков в уже известном Артему турецком камуфляже и шестеро верховых. Без бород, в черных шапочках с куфьями, обернутыми вокруг шеи, и с немецкими автоматами. Какие интересные личности в этой глуши. Одного из этих надо взять живьем.

Тем временем караван неторопливо втянулся в образованную природой дугу, подставляя себя под огонь. Пшеничный поднял руку, зная, что Пятов на той стороне русла ждет его сигнала, и показал пятерню и еще три пальца. Через восемь секунд караван накроет огненным шквалом. Но сначала надо подстрелить одного из конных. Чтобы не насмерть, но дергаться долго не мог.

«Винторез» с шипением выплюнул СП-5, и плечо одного из всадников взорвалось кровавым облачком. Осанистый черноволосый мужчина дернулся и, словно манекен, свалился с седла под ноги лошади в ледяную воду ручья. Через секунду ударили «Печенеги» Разина и Петренко, кроша очередями хвост и голову колонны, валя на камни людей и лошадей. Захлопали ГП-30, посылая смертоносные гранаты в мечущихся внизу людей. Затем заговорили АК-103, добивая тех, кто еще мог двигаться. Когда Артем с бойцами спустился к руслу, вода в ручье была красной от крови. Во вьюках находилось целое сокровище для боевиков: антибиотики и плазма в специальных холодильниках. К одной убитой лошади были приторочены длинные чехлы. Взяв один из них, старшина развернул и присвистнул:

– Вот это – «дура»!

В чехле, матово отсвечивая, лежал шведский ПЗРК Rb-70 «Bolid». Какая удача! Теперь понятно, отчего такая охрана, духи везли медикаменты и защиту от русских самолетов. Ценный приз.

– Командир! – позвал Пшеничного сержант Мороз. – Твой подранок шевелится! – Лежащий под мертвой лошадью боевик глухо застонал.

– Вытащить из-под лошади и перевязать! Вколоть промедол. Он мне живой нужен. Пятов, вызывай транспорт, уходим!

Отряд пластунов, уничтожив медикаменты и заминировав оставшийся груз, уходил к зоне эвакуации, прихватив с собой пленного и четыре трофейных ПЗРК. Через двадцать пять минут над их головой зависла пятнистая туша «Ми-8».

День третий. Малацки. Словакия

Штаб Объединенных вооруженных сил Евросоюза располагался в тридцати километрах севернее столицы Словакии. В городке Малацки рядом с крупной одноименной авиабазой, на которой обосновались отборные воздушно-десантные части союзников, эскадрилья перехватчиков «Тайфун» и транспортная авиагруппа. Вчера утром большинство десантников с помощью вертолетов произвели самое массовое десантирование в истории новой Европы, разворачивая завесу перед рвущимися вперед к Днепру сухопутными войсками.

Украинские войска, подчиненные Западному оперативному командованию генерал-полковника Остапенко, полностью поддержали госпожу Тимощук, сопротивления не оказывали, но и помогать многонациональным силам не спешили. А с украинскими ВВС вообще произошла неприятность. Шесть «МиГ-29» ночью взлетели с авиабазы Староконстантинов и попытались улизнуть на контролируемый узурпаторами аэродром. При попытке их перехвата «Рафалями» с целью вернуть их обратно вспыхнул воздушный бой, в итоге погибли три «МиГ-29» и два «Рафаля», при катапультировании разбился майор Жюно, став первым убитым военнослужащим ЕС в этой кампании. Еще один «МиГ-29» упал в районе Винницы из-за тяжелых повреждений. Оставшиеся два благополучно ушли на восток.

Украинцам поставили на вид и предупредили, что подобные инциденты не должны повторяться. В противном случае союзники будут вынуждены разоружить украинцев. Это был единственный неприятный случай в первый день кампании. Все остальное, как на Украине, так, собственно, и в Крыму, прошло без проблем. Коалиционные ВВС отработали «на отлично», подавив малочисленную авиацию украинцев прямо на аэродромах. Авиабазы Васильково, Миргород и Борисполь были практически уничтожены. Противовоздушная оборона пострадала еще сильнее. «Рафали», «Миражи», «Тайфуны», «Торнадо» буквально выбивали зенитно-ракетные комплексы украинцев с помощью бомб Paveway 3, ракет ARMIGER, KEPD-Taurus, SCALP EG, ALARM, применяя ракеты с дальних дистанций и наводя их на цель с БПЛА и спутников.

Дальнобойные ЗРК С-200 и С-300 уничтожались в первую очередь как более опасные, а также крупные и заметные. С ними проблем не возникло. Небольшие проблемы возникли со старенькими «Буками», которые были меньше размером и легче маскировались, так же, как мобильные «Стрелы» на МТ-ЛБ. За ними по ночам охотились специальные группы вертолетов. Первые бои на суше начались только на второй день, когда стало известно о вторжении русских в Польшу. Затем русские танки вошли в восточные области Украины и двинулись на соединение с основными силами украинцев. Узнав об этом, восьмой украинский армейский корпус, выполняя приказы хунты Клещенко-Ситного, с утра второго дня военно-гуманитарной операции начал оказывать яростное, хотя и хаотичное, сопротивление. Располагая несколькими комплексами ОТР «Точка», украинцы пытались обстрелять атакующие колонны союзников, но большинство ракет были перехвачены в воздухе. Четыре украинских механизированных бригады, двигающихся на марше без должного авиационного прикрытия, были атакованы с воздуха и остановлены. После чего в дело вступили наземные части коалиции. Бои развернулись на линии Шепетовка, Хмельницкий, Каменец-Подольский, как это происходило семьдесят лет назад. Союзные «Леклерки», «Леопарды» и «Ариете» схлестнулись с украинскими «Т-72» и «Булатами». Как предсказывал генерал фон Рамелов, не имея должного опыта и современного вооружения, украинские части понесли серьезные потери и стали откатываться на восток.

Для усиления темпов преследования и блокирования коммуникаций Готтлиб распорядился высадить воздушные десанты. Высадка началась поздним вечером, чтобы полностью использовать превосходство в технических средствах ночного боя. Это себя оправдало, потери были минимальны: два MH-53G, французская «Пума» и словацкий «Ми-8», сбитые переносными зенитно-ракетными комплексами. Здорово помогло решение командующего южной группировкой украинских войск генерал-полковника Иваницкого перейти на сторону законной власти вместе с большей частью сил, включающих в себя двадцать восьмую механизированную бригаду, полк армейской авиации и зенитно-ракетный полк. В образовавшийся разрыв в общем направлении на Кировоград пробилась испанская группировка генерал-майора Гонсалеса, столкнувшись в яростном ночном бою со спешащей на место прорыва отдельной семнадцатой танковой бригадой полковника Елизарова. Прорыв закрыть не удалось, но испанцев потрепали основательно, остановив их к востоку от Умани.

Украинцы применили какую-то хитрую тактику, организовав ложную танковую атаку и заманив горячих иберийцев на отлично замаскированные минные поля и фланкирующий огонь окопанных танков. Сгорело почти два десятка «Леопардов» и три десятка бронемашин, было много убитых и раненых, в том числе один полковник. Цифры сейчас уточняются. Это стало только началом плохих новостей, хлынувших в штаб ОВС, словно океанский прилив.

Ближе к рассвету, часа в три, в оперативный зал центрального командного пункта, где обычно и располагался командующий фон Рамелов, ворвался польский представитель при штабе ОВС генерал Марек Пясецкий с выпученными глазами и протянул Готтлибу отчет польского генштаба о первом дне боевых действий на севере. Это была катастрофа. Из выделенных для сдерживания русских двух польских механизированных дивизий одна перестала существовать за двенадцать часов. Разорвав дивизию «Померания» на три части, русские налетели на бригады дивизии «Щецин», которые, по плану, должны были подпереть с тыла несчастную «Померанию» на угрожаемых участках и поэтому находились на марше. В ходе первого воздушного или ракетного удара командир «Померании» погиб вместе с большинством офицеров штаба, а его бригадные командиры не нашли ничего лучшего, как попытаться лобовыми контратаками загнать русских обратно в анклав. В ходе встречных боев бронекавалерийская и механизированные бригады оставили от себя одни номера и списки потерь. Другая бригада находилась практически в клещах у городка Езераны, недалеко от Олштына. Русские штурмовали Эльблонг и нацеливались на Данциг, Ломжу и Млаву.

Панику и растерянность поляков можно понять. По всем расчетам штаба ОВС шести польских бригад должно было хватить на сдерживание возможного русского удара. У русских в анклаве имелись две танковых, одна механизированная бригада и плюс легковооруженная бригада морской пехоты. Численное превосходство, хоть и небольшое, было у союзников. Никто не ожидал, что русские в такой ситуации первыми начнут наступательные действия. За ними подобного никогда раньше не водилось. Русские любили воевать, превосходя противника численно. Отсюда такие тяжелые последствия для поляков. Им не хватило двенадцати часов, чтобы закончить сосредоточение. Русский медведь застал нерадивого охотника за сборкой почищенного ружья. Самое удивительное, что ни космическая, ни радиотехническая, ни электронная, ни даже агентурная разведка, следившая за анклавом во все глаза и уши, не заметила никаких признаков к нападению, не считая обычных сезонных стрельб и маневров. Даже когда, сутки назад, русские колонны двинулись на юг, к границе, в штабе ОВС решили, что это не более чем игра на публику, как во времена холодной войны. Агрессия обычно начинается рано утром, а никак не после полудня.

Русские переиграли противника. Придется стратегический резерв в составе десятой германской танковой дивизии, первой польской механизированной и отдельной нидерландской бригады перебрасывать в Польшу. Это может ослабить основные силы союзников на Украине.

Из Крыма тоже приходили тревожные новости после первого, чрезвычайно удачного дня: повстанцы и «федаины» были остановлены на всех направлениях, несмотря на поддержку союзной авиации. Был взят Бахчисарай, Евпатория и Ялта, но полностью блокировать Севастополь и прорваться к Феодосии не удавалось из-за отчаянного сопротивления украинцев и полка русской морской пехоты. По данным авиаразведки, русские уже перебросили в Крым легкий полк с Кавказа. И это – на второй день кампании.

На Кавказе, несмотря на обещания старого интригана фон Арау, тоже пошло не все гладко. Горцев ждали, а русские корпуса, вместо того чтобы двинуться на Кавказ, как ни в чем не бывало рванулись на Украину. Хотя определенные успехи у горцев были. Специально обученный и подготовленный отряд «федаинов»-смертников прорвался через линию безопасности в глубь территории, в союзных русским кавказских деспотий, и захватил несколько важных объектов, в том числе роддом. Это было гнусно, но – необходимо. Русским должно быть не до Украины. Пусть грызут Кавказские горы еще лет тридцать – сорок.

Словно читая мысли шефа, к нему подошел полковник Ральф Ланге – начальник «кавказского» отдела. Не говоря ни слова, положил перед ним обычный компакт-диск.

Готтлиб поднял глаза и увидел серое лицо офицера и бескровные губы.

– Герр генерал-оберст, разрешите обратиться! – Ланге вытянул руки по швам.

– Я слушаю вас, Ланге. Что это за диск?

– Это – копия материалов, переброшенных через спутник от наших людей на Кавказе. Час назад несколько сотен таких дисков было сброшено русскими самолетами над позициями горцев. Наши люди их откопировали и перебросили сюда. Это – русская пропаганда, герр генерал!

– Зачем это мне, Ланге? Я не интересуюсь пропагандой, отправьте в DPO, это их хлеб. У вас есть еще что-нибудь, кроме русской пропаганды? Последняя сводка с кавказского направления?

Готтлиб был взбешен: мало того что от целого отдела нет пока никакого толка, так они не могут сами решить, что делать с каким-то диском! Идиоты!

– Герр генерал-оберст, я уверен, что вам стоит взглянуть на этот диск. Русские его сделали для кавказских повстанцев, и действует это почище любых сводок.

Что-то в глазах Ланге говорило фон Рамелову, что на диске находится очень важная информация.

– Лучше смотреть в вашем кабинете, герр генерал! – предупредил полковник Ланге, видя, что Готтлиб собирается отдать приказ для воспроизведения диска на одном из огромных боковых экранов командного центра.

– Вы свободны, полковник! Ближайшую сводку с Кавказа – мне на сервер.

– Яволь, герр генерал! – гаркнул Ланге и, развернувшись на месте, отправился в свой отдел.

Компьютер пискнул, выдавая новую порцию сводок о положении на фронте. Не прошло и двух суток, как такие, казалось, страшные для обывателя слова: «фронт», «авиаудар», «боевые потери», привычно вошли в тихий европейский мирок и не вызвали никакого отторжения у сидящих перед телевизорами бюргеров. Они рассматривали все, как весьма увлекательное шоу в реальном времени. Вся эта грязь, кровь, разрушенные дома были далеко от обывателей: в Косово, Афганистане, теперь вот – на Украине. Поглощая пиво и рейнское вино и осуждающе покачивая лысеющими головами, они смотрели, как гибнут люди, затем шли спать. Профессиональные армии сделали войну красочным зрелищем для налогоплательщика, изнывающего от скуки. Плати налоги и наслаждайся картинкой в своем телевизоре. Доблестный бундесвер карает варваров в далекой стране за нарушение принципов европейского гуманизма. Делайте ставки, господа!

Сводки пришли благоприятные. Ситуация стала выправляться. Двадцать пятый армейский и восьмой гвардейский корпуса русских, вошедшие на территорию Украины, двигались разрозненно. Двадцать пятый, в составе двух танковых и двух механизированных бригад, двигался от Луганска через Донецк в общем направлении на Запорожье. А вот восьмой пересек границу лишь одной механизированной бригадой, остальные части застряли в жуткой железнодорожной пробке, организованной исламскими диверсантами. Хоть какая-то от них польза. Значит, двадцать пятый корпус движется вперед в одиночестве, не имея соседей ни слева, ни справа. Восьмой гвардейский соберется в кулак не раньше, чем через сутки, и двинется следом за двадцать пятым, прикрывая его северный фланг. Либо русским придется остановиться, чтобы сгруппировать силы, либо будут воевать по одиночке. В первом случае, они теряют еще сутки, а во втором – сталкиваются с превосходящими силами союзников и уничтожаются по частям. С севера к столице Украины приближался еще один русский корпус – элитный первый гвардейский в составе двух танковых, двух механизированных и десантно-штурмовой бригады. До Киева русским оставалось всего двести шестьдесят километров, и у Готтлиба не было сомнений, что гвардейцы подойдут к украинской столице одновременно с войсками коалиции. Но в полном одиночестве. И уступая численно в два раза. Если прибавить украинские части, то – в полтора.

– Русские разбросали свои силы на три изолированные группировки! Молодцы Иваны, сами лезут в капкан!

Двенадцать «тяжелых» бригад Евросоюза просто раздавят гвардейский корпус русских, как десантный ботинок давит куриное яйцо. Русское командование совершило грубейшую ошибку, подобно полякам, очертя голову бросаясь навстречу силам коалиции. Только поляки жертвовали бригадами, а русские – целыми корпусами. Русская душа широка, им ничего не жалко.

Странно, но до этого русские подобных ошибок не допускали, может быть, у них хватает мозгов только на один сильный и неожиданный удар? Хотя куда им деваться? Если союзники займут Киев и приведут к присяге «апельсиновую принцессу» с национальной прической, то действия Кремля официально объявят агрессией. Продолжать войну после этого русским смысла не будет, и их затея с узурпаторами так и останется только на бумаге. Олеся Тимощук – признанный мировым сообществом лидер Украины, а не самозванец Клещенко со своими подручными.

Киев будут брать десантники, усиленные спецназом и несколькими верными Тимощук украинскими частями. Бронетехнике найдется применение за городом в охоте на русских «Барсов».

– Es ist ein guter Plan!!!

Следующая новость пришла из Крыма. Турки успешно высадились в Евпатории под прикрытием ракетных и авиационных ударов Оперативного соединения и, образовав плацдарм, двинулись к центру Крыма – Симферополю. Украинцы, правда, успели перебросить туда еще семьдесят девятую аэромобильную бригаду из Николаева, но погоды эта бригада не сделает, слишком велико превосходство коалиции. Одновременно с турками генерал Арман Рабле произвел высадку тактического воздушного десанта к северу от Севастополя, где объединился с исламскими повстанцами, окончательно замкнув кольцо окружения. Еще день-два, и в Крыму все будет кончено. Русские ничего не успеют сделать, разве что отправить на верную смерть несколько батальонов своих коммандос. Проблемы могут возникнуть только с устаревшим русским крейсером. Но, надеюсь, наши ВМС с ним справятся.

– Здравствуйте, герр генерал!

В командный центр, тяжело ступая мужской походкой, вошла европейская знаменитость – комиссар Европарламента при Командовании ОВС, знаменитый оратор и радикальный эколог Мари Клейне-Фосс. Внешностью и грацией комиссар была похожа на танк «Леопард», причем некрашеный, и любила совать нос в дела военного командования. Готтлибу удалось ее отвлечь больше, чем на сутки, подсунув «смазливого» унтера-связиста турецкого происхождения. Комиссарша от вида его карих глаз с поволокой тут же потеряла какой-либо интерес к Украине и операции «Гефест». Она уволокла турка в свои апартаменты братиславского отеля «Аркадия». Через двое суток турок, видимо, пришел в негодность, и «госпожа эколог» заявилась в штаб в поисках новых жертв. В четыре утра… однако!

«Надо бы наградить парня!» – подумал Готтлиб про несчастного турка.

– Здравствуйте, фрау Клейне-Фосс! Чем могу служить?

– Ах, генерал! Мне надо отправлять отчет этим старым дуракам в Брюссель, а приукрасить-то его нечем. Как я поняла, операция развивается успешно, я смотрела новости. Хотя полякам, конечно, не повезло. – Еврокомиссар тараторила с такой скоростью, что у проведшего вторую подряд бессонную ночь Готтлиба от этой болтовни голова пошла кругом. Чтобы как-то заткнуть ее фонтан красноречия, он предложил гостье кофе и скромный армейский завтрак.

– О, генерал, вы чертовски любезны. Настоящая армейская кухня обостряет ощущения того, что я нахожусь в зоне боевых действий!

Готтлиб вздрогнул и отвел глаза. Он вспомнил обгоревшего в «Леопарде» до костей и умершего в страшных мучениях в ходе ночного боя испанского полковника, убитых польских солдат и беженцев, бредущих вдоль дорог, сбитый вертолет с десантниками и еще десяток других эпизодов начавшейся войны… А для этой похотливой и уродливой жабы это все – для остроты ощущений в глубоком тылу под бетонными перекрытиями командного центра. Однако вслух фон Рамелов ничего не сказал, ссориться с комиссарами Евросоюза – значит вредить самому себе.

– Фрау Клейне…

– Можете называть меня просто Мари, генерал.

– Да, фрау Мари, приглашаю вас позавтракать в моем рабочем кабинете, а не в командном центре, где мы будем мешать офицерам.