Текст книги "Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать"

Автор книги: Вадим Караваев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

− Я вам более того скажу, он и сегодня такой же! – обезоруживающе поведал Александр Иванович.

− Чертовщина какая-то! − промолвил Альберт и поглядел на бледного, с поджатыми губами Семёныча, не отрывающего взгляда от черно-белой фотографии.

− Александр Иванович, вы уж извините, но я что-то не совсем понимаю. Почему вы думаете, что человек на фото и тот, кого видел перепуганный погранец, одно лицо? – разродился вопросом командир спецназа Волостных, у которого, судя по выражению лица, уже давно начала подтормаживать оперативная память, как у компьютера, которому сразу задали много непосильных задач.

Ответа на вопрос с нетерпением ждали все присутствующие в комнате офицеры, так как количество необъяснимых, даже для сотрудников спецслужб, событий за последние несколько суток просто зашкаливало.

− Как вам покороче и понятнее объяснить это, я, признаться, не знаю, − начал Александр Иванович и налил себе очередной стакан горячего чаю. – Я просто считал с парня то, что ему довелось видеть.

− Это что же, для вас все равно, что видеоролик посмотреть? – выпалил Альберт.

− Видите ли, друзья, мозг человека − это вовсе не хранилище данных, как жесткий диск у компьютера, это скорее больше смахивает на приемник информации из окружающей среды. И человек волевым усилием сам настраивает себя на нужную частоту восприятия. У кого-то диапазон приема шире, у кого-то уже, а у кого-то еще есть и усилители сигнала. В последнем случае мы говорим уже сверхчувственном восприятии. А в так называемом энергоинформационном поле земли, как на компьютерном сервере, хранится вся информация обо всем, что произошло и чему надлежит произойти в нашей реальности. И все те события, участником или зрителем которых кому-либо довелось побывать, навечно оставляют в глубинах подсознания человека, если можно так выразиться, частоту настройки, через которую можно воспроизвести данные события. В нашем конкретном случае, пограничник в состоянии транса представлял собой включенный компьютер с разблокированным паролем и свободным доступом для системного администратора ко всем имеющимся в памяти файлам.

− А лицо это Гудриджа-Гроссхейма вам удалось разглядеть в глазах у погранца? – слегка глумливо поинтересовался Альберт. − И, вообще, долго вы всему этому учились?

− Разглядеть удалось, но не совсем то, что причудилось солдатику. Я видел истинное лицо этого человека. Хотя отнести его к роду человеческих существ возможно лишь с большой натяжкой. А вот учиться, Альберт, пришлось недолго. Долго приходится работать над собою для того, чтобы подготовить свое сознание и тело к иному восприятию реальности. А конкретные техники ложатся на готовую базу довольно-таки быстро.

Тут внезапно снова очнулся от транса подполковник Волостных, усиленно пытавшийся сложить вновь появившиеся элементы мистической мозаики в одну картину, а это ну никак не получалось.

− Александр Иванович, а как тогда этот Гроссхейм попал в пещеру, если это не смогли сделать ни чеченцы, ни мои бойцы?

− Трудно сказать, Михаил. Чеченцев, сопроводивших Гроссхейма до пещеры, он сам и снял с хвоста, выгнав их под ракетно-бомбовый удар самолетов. И они, и твои ребята, скорее всего, в пещере попали под воздействие инфразвука. По крайней мере, общая симптоматика совпадает, и следы на энергетических телах остались очень похожие. Вот этих, − тут Александр Иванович вытащил из стопки несколько личных дел военнослужащих, − можешь смело отправлять домой на реабилитацию, к боевым выходам они не годны. Остальных тоже потрепало, но мы это дело поправим. К утру готовь бойцов для отправки в Шаройский район искать пацана.

− Александр Иванович, объясните нам, наконец-то, зачем вы нас здесь собрали? – подытожил разговор многозначительно молчавший до этого Семёныч, который был лучше остальных осведомлен о личности и способностях загадочного полковника.

− А затем, товарищи, что у нас остаются считанные часы на то, чтобы предотвратить глобальную заваруху. И я это не для красного словца сейчас говорю.

− Александр Иванович, ты давай не так масштабно-то! Конкретнее говори, – прервал полковника Белостоков.

− А конкретнее узнаете по ходу пьесы! Михаил, ты запомнил цифры, переданные атаманом?

− Так точно, даже записал! – Командир спецназа протянул обрывок листка полковнику, который долго молча смотрел на ряд цифр.

− Если это и координаты, то какие-то странные. Даже если предположить, что первые шесть цифр это градусы, минуты и секунды северной широты, а последующие шесть – восточной долготы, то что означают тогда еще три цифры. Попробуй отдать шифровальщикам, Миш, пусть покумекают, – Александр Иванович протянул листок обратно командиру спецназа и продолжил:

− Семёныч, ты как знаток архива «Аненербе» попробуй нарыть какие-нибудь карты этой местности, которыми располагали нацисты. В компьютере есть сканы всех документов по экспедициям на Кавказ.

− Миш, от тебя потребуется самая значительная помощь. Мне нужно, чтобы твои бойцы отыскали того паренька-проводника. Как отыщут, пусть берут под охрану и ждут нас на месте.

Подполковник Волостных проводил гостей в расположение и вернулся в помещение, где они недавно находились. Из головы никак не выходили необъяснимые способности странного московского полковника. Командир спецназа внезапно осознал, что за последние пару часов в обществе московского гостя, его вообще не клонило в сон, даже наоборот ощущалась необычайная свежесть в теле, и это с учетом практически бессонных последних суток, да и желание курить почему-то не напоминало о себе с момента их встречи. Последним штрихом в общей картине необъяснимого оказалась герань на подоконнике, точнее вновь ожившее растение, которое последние месяцы не подавало признаков жизни и воспринималось посетителями не иначе, как некое подобие гербария. А здесь взору офицера предстал красивый ярко-красный цветок с изумрудными листьями. Командир отмел даже попытку объяснить все происходящее. «Не загреметь бы в дурку после всего этого!» − была единственная мысль, пробившаяся в наголо бритую голову боевого офицера спецназа. Все остальные мысли почему-то не приобретали законченного содержания и рассыпались в прах под ударами защитных механизмов психики, действующей у подполковника Волостных последнее время в аварийном режиме.

Глава 9. В дорогу дальнюю

Вечером того же дня капитан спецназа Глеб Куренной и старший лейтенант Хамсутдинов, склонившись над картами вместе с подчиненными, пытались определить, где конкретно находится аул, в котором, судя по рассказам пограничника, проживал паренек-проводник. Информация, переданная им со слов командира отряда, была весьма скупой. Район поиска был не так далеко от места злополучной пещеры в Шаройском районе.

Спецназовцы даже между собой не решались обсуждать, что же конкретно произошло пару дней назад, потому как несколько человек во главе с капитаном Орловым, последние сутки валявшихся в лазарете со странными симптомами, срочно отправили в Москву. Та же участь постигла еще нескольких бойцов, которые вообще ни на что не жаловались, но после встречи в штабе со странным человеком в военной форме без знаков различий были безжалостно причислены к печальному списку временно негодных к строевой и также отправлены на восстановление пошатнувшегося психического здоровья в подмосковный секретный институт.

Капитан Куренной оторвался от карты, подошел к окну и, опершись руками на подоконник с облупившейся краской, процедил сквозь зубы:

− Слышь, ребят, что там про Орлова врачи говорят?

− Да глючить его стало на ровном месте, заговариваться стал, ерунда всякая начала мерещиться, − потупив взор, пробубнил Хамсутдинов, всерьез расстроенный таким поворотом событий. Все прекрасно понимали, что такие симптомы у болтливого до ужаса и суетного капитана Орлова ничего хорошего не предвещали.

Вася Ярымбаш, по прозвищу Хохол, добавил:

– Примерно такая же картина с остальными бойцами, Шнобель вон с покойной бабушкой полночи общался. Командир говорит, что это вроде как от инфразвука такая хрень.

− А откуда в пещере инфразвук взялся? − все так же хмуро, не отвлекаясь от созерцания дождливого осеннего вечера за окном, спросил Глеб.

− В некоторых местах в природе это встречается совершенно необъяснимым образом, – вдруг вмешался в разговор невесть откуда свалившийся загадочный военный в промокшей камуфляжной куртке с плащевыми накладками грязно-серого цвета. − Сидите-сидите, ребята, – загадочный офицер прервал попытку бойцов соблюсти уставные нормы и присел между ними на табурет.

Бойцы с опаской и недоверием смотрели на промокшего гостя, который широко улыбаясь, сверлил их глазами с хорошо уловимым стальным оттенком и выпалил:

− За товарищей своих не волнуйтесь, через пару недель будут как новые! А мы завтра в пять ноль-ноль выдвигаемся в горы.

В это время в комнату зашел подполковник Волостных с картами в руках и сразу же отвлек от посиделок Глеба и Хамсутдинова, озадачив их тщательным изучением топографии. Загадочный человек повесил на батарею промокшую «горку» и вышел в соседнее помещение, где бойцы готовились к завтрашнему боевому выходу. Несколько спецназовцев сразу пошли спать, так как в ближайшие дни эта физиологическая потребность удовлетворена, скорей всего, не будет. Кто-то приводил в порядок походную одежду и принадлежности. Тут до слуха загадочного Александра Ивановича донеслись монотонные удары по стене, на которые из бойцов никто не обращал никакого внимания.

− А это что еще за такое? − обратился он к Хохлу, паковавшему маскировочный халат в рюкзак.

− Вы про стук, Александр Иванович? Так это Мерин тренируется каждый вечер так. Мы уж привыкли, даже спится лучше от ритмичных ударов.

Александр Иванович прошел по коридору и увидел, что старший сержант Вова Меренков, в десантном «тельнике», играя мускулами, методично лупил кулаком в бетонную стену, не обращая никакого внимания на окружающих. Затем менял стойку и продолжал тоже самое другой рукой. Александр Иванович замер в изумлении и решил понаблюдать за таким необычным ритуалом отхода ко сну. А старший сержант тем временем начал долбить стену уже ребром ладони, затем локтями, потом другими частями тела, которые не сильно богатая фантазия бойца представляла в качестве грозного оружия.

Володя Меренков до армии очень увлекался карате, даже стал чемпионом страны среди юношей. Срочную он служил в ВДВ, где командным составом по достоинству были оценены крепость Володиной головы и стремление крушить кирпичи на показных выступлениях. Так может и отбарабанил бы два года Володька, приводя в восторг начальство своими спортивно-прикладными навыками. Да нет, на втором году службы за конфликт с командиром взвода, после которого последний оказался в госпитале с серьезным сотрясением головного мозга, загремел толстолобый любитель восточных боевых искусств аккурат в объятую огнем и дымом Чеченскую Республику, и там ,в составе десантно-штурмового батальона, Вовка навоевался от души.

А перед самым дембелем он попал в плен вместе с двумя сослуживцами. Их колонна нарвалась на засаду и была расстреляна из гранатометов. Вовку контузило взрывом и он без сознания скатился по склону вниз к ручью, где был схвачен боевиками. Его бросили в кузов армейского грузовика и повезли по горной дороге. Ведь никто из боевиков и предположить не мог, что лежащий в кузове со связанными руками десантник, у которого кровь лилась из ушей, разорвет в хлам веревку, которой были связаны руки, вылезет из кузова и на полном ходу засадит кулаком через дверное стекло водителю в голову.

Для водителя такие движения со стороны пленника тоже были полной неожиданностью, к тому же и самой последней в его недолгой, но яркой жизни. Когда водитель грузовика с проломленным виском рухнул носом в рулевое колесо, второй боевик в растерянности попытался одновременно выровнить руль и достать автомат. К Володькиному счастью, не удалось ни то, ни другое. Машина впилилась в дерево, боевик вынес головой лобовое стекло и оказался в грязи перед машиной. Володьку от удара тоже бросило вперед, но он сгруппировался и кубарем пролетел метров десять по дорожной жиже.

Догнавшие их на второй машине боевики увидели такую картину: на лежащем моджахеде сидит грязный окровавленный пленник и плющит бородатую голову их собрата своими пудовыми кулаками. Боевики открыли беспорядочный огонь, но Вовке удалось убежать без единой царапины. Через полчаса к месту гибели колонны уже понаехала тьма-тьмущая народа. Сразу же обнаружили машину с пленными полуживыми десантниками и два трупа боевиков с изуродованными черепами.

Через несколько суток в расположение родной части заявился Вовка, которому роль лешего в советской сказке была бы обеспечена, попадись он на глаза режиссеру в то время: изодранный, весь в грязи и запекшейся крови, с остекленевшим взором. Начальство, конечно, сильно обрадовалось, что не придется ломать голову над возвращением из плена пропавшего бойца. Но Вовка еще больше удивил всех, когда сообщил разведке примерные координаты базы боевиков в горах, на расположение которой он наткнулся, блуждая в поисках расположения своего батальона. Посланные на проверку разведгруппы подтвердили информацию, и база была уничтожена. Также разведка сообщила начальству странный факт: на подступах к базе были обнаружены заваленные ветками и камнями четыре трупа боевиков, но без пулевых, ножевых или осколочных ранений. Все были убиты предположительно голыми руками или подручными предметами – у двоих проломлены черепа, у одного пробита глазница и свернута голова, а у последнего была огромная гематома на месте кадыка. На вопросы начальства касаемо авторства этих художеств, оставленных на телах молодых обитателей гор, Володька отпирался: «Не я, мол, и все». Впрочем, всем и так было понятно, кто чисто технически мог вытворить подобное с боевиками, оставшимися в боевом охранении около горной перевалочной базы.

Одно только удивляло, Володька всегда отличался удивительным спокойствием и миролюбием, за что вкупе со звучной фамилией, недюжинными физическими кондициями и невыраженной реакцией на женский пол, заслужил ласковое прозвище «Мерин». Только вот радовались Вовкиному чудесному возвращению недолго. Внезапно раскрывшийся талант молодого десантника по затейливо-фантазийному «выпиливанию» всякого рода мрачных персонажей из устоявшейся картины реальности был по достоинству отмечен высокопоставленными «ценителями прекрасного» из недр Главного разведывательного управления Генерального штаба. Господа прибыли в расположение части, коротко побеседовали с пока еще плохо слышащим от контузии бойцом и увезли того в неизвестном направлении, причем изъяв личное дело. Как и не было никогда бравого десантника, крушащего кирпичи и бутылки перед красномордыми генералами на военных праздниках.

Закончив играть роль стенобитного орудия, Мерин обернулся. Прислонившись к противоположной стене, на него с интересом смотрел Александр Иванович. Володя немного смутился, но странный военный сам прервал сконфуженную паузу:

− Вов, физуха твоя, это хорошо, но надо дальше расти!

− Вы о чем?

− Не удивляйся, я несколько лет наблюдаю за тобой и твоим интересом к боевым искусствам. Знаю, что во время отпуска ты не на родину едешь и не на отдых с девками, а посещаешь всех доступных спецов по карате и рукопашному бою. Впрочем, пока дальше «физики» ты не ушел. Но думаю, тебе будет интересно попробовать и другие грани в мордобойном искусстве. Глядишь, и получиться из тебя что-то интересное.

От выданной странным военным информации с явным пренебрежением к его талантам Володя вообще растерялся, но разговор касался единственной интересующей его темы − боевых искусств. Поэтому красный, как рак, старший сержант вытер со лба пот и оценивающим взглядом с ног до головы просканировал собеседника, одетого, словно американский боевой генерал, в натовский военный свитер зеленого цвета с накладками на плечах и локтях, камуфляжные штаны и фирменные военные ботинки. При абсолютной внешней обыденности в облике и отсутствии характерных признаков вроде поломанного носа, ушей, набитых кулаков Александр Иванович почему-то производил на Володю какое-то странное впечатление. Одна мысль даже о спортивной схватке с этим человеком бросала в дрожь. Необъяснимое противоречие между логическим осмыслением внешности и возраста человека с подсознательным восприятием опасности, исходящей от него, тормозили напрочь психические процессы в ударопрочном мозгу бывшего десантника. Увидев плохо скрываемое сомнение на Володином лице, Александр Иванович все с той же добродушной улыбкой предложил немного поспаринговаться. Володя, переборов странное чувство опасности и неудачную попытку понять происходящее, согласился и вышел на середину коридора.

− Атакуй! − сквозь зубы проговорил военный без определенного возраста.

Не придавая особой серьезности данному действу, Володя решил, что ничего страшного от такого невзрачного противника ожидать не стоит, немного успокоился и пошел в атаку. Выбросив на скачке левую руку в голову противника, молодой боец успел только почувствовать, что странноватый любитель боевых единоборств слегка коснулся его предплечья своей ладонью, и Володю словно ударило током и развернуло вправо, потом что-то увесистое прилетело по затылку и сознание вдруг померкло.

Очнулся он на полу. Загадочный полковник пальцами надавил на какие-то точки в основании черепа, и Володя наконец-то смог приподняться и сесть на корточки. Вокруг стояли с открытыми ртами полуодетые сослуживцы, которые налетели сюда по крику старлея Хамсутдинова, вышедшего в туалет и заставшего картину начала спарринга лучшего рукопашника диверсионного спецназа с невзрачным странноватым офицером. Прекрасно зная бойцовские навыки Мерина, на занятиях по рукопашному бою никто не соглашался стоять с ним в паре. Мерин, будучи в боксерских перчатках, умудрялся пробивать защитные жилеты и подушки для нанесения ударов, никакая глухая боксерская защита не помогала против его колотушек. Спарринг-партнеров Мерина словно перерубало пополам. Ну, а попасть под атаку ногами, было сродни столкновению с грузовиком: тело оппонента пролетало в воздухе несколько метров и бессознательно валилось на пол. Инструкторы по рукопашному бою, которым надоело откачивать бойцов на занятиях и отправлять их в медсанчасть с поломанными ребрами и отбитыми конечностями, заставляли Мерина всю тренировку лупцевать настенные подушки или заниматься с тяжестями.

Вот почему картина с обморочным Мерином на полу вызвала у сослуживцев шоковое состояние. Большинство из них, словно в трансе, застыли посреди коридора – кто в трусах, кто в кальсонах и тельниках – не сводя глаз с сидящего на корточках бледного старшего сержанта.

− Так, товарищи, разошлись! – жестко скомандовал Александр Иванович. – Нечего тут смотреть.

Бойцы заторможено поплелись в казарму, обмениваясь недоумевающими взглядами. Александр Иванович помог подняться Володе и отвел того в отдельную комнату, где напоил чаем. После этого они недолго беседовали, и Володя вернулся в казарму весьма озадаченный, но довольный тем, что наконец-то встретил на своем жизненном пути мастера, словно из старых китайских фильмов про кунг-фу. Досужие расспросы сослуживцев Мерин игнорировал. Он пока и сам не понимал, с какой силой ему пришлось столкнуться.

На рассвете, когда бойцы готовились к погрузке в машины, Володя заметил за деревьями возле двухэтажного корпуса Александра Ивановича, стоявшего неподвижно в странной позе: вытянутый в струнку, с немного согнутыми ногами в коленях и руками, словно охватывающими невидимый ствол дерева перед грудью. Взгляд был устремлен куда-то вдаль, туда, где темное осеннее небо, словно пуховым одеялом, укрывало острые ледяные пики далекого Тушетского хребта. Туда, куда Володю с остальными бойцами скоро понесут «вертушки» на поиски молодого парня-проводника из маленького полузаброшенного аула где-то на границе с Грузией и Дагестаном.

Глава 10. Шейх

7 час. 30 мин, 30 сентября 2001 года, Ханкала, Чеченская Республика, Объединённый штаб группировки Северо-Кавказского военного округа.

− Александр Иванович! Ребята высадились и выдвинусь к заброшенному аулу, – отрапортовал подполковник Волостных, только что закончивший радиоэфир с подчиненными, начавшими поисковую операцию на юге высокогорного Шаройского района Чечни.

− Отлично, всем остальным полная боевая готовность. Как найдут паренька, то выдвигаемся и мы.

Семёныч с Альбертом, пристально рассматривающие за столом старые немецкие карты с обозначенными на них странными с точки зрения военной топографии значками и аббревиатурами.

− Ну что, есть что-нибудь интересное? − спросил подошедший к столу Александр Иванович.

− Есть, товарищ полковник, кое-что нашли. Вот только до конца понять не можем, что здесь такое, – Семёныч указал кончиком карандаша на квадрат, где находилась злополучная гора Диклосмта, где несколько суток назад произошли странные события с самолетом и поисковыми группами.

− Так это же указан проход в скале, куда наши спецназовцы попали. Вот и стрелка здесь нарисована, – промолвил Альберт.

− Да, скорее всего это ход, тогда что вот здесь за надпись? – перевел внимание собеседников Александр Иванович, пытавшийся с увеличительным стеклом прочесть полустертую надпись.

– «Zent.Son.»… что это может означать, Семёныч?

Старый разведчик слегка приспустил очки вниз и пристальным взглядом поверх оправы принялся сверлить странные надписи.

− На ум приходит только одно, товарищ полковник, «Zentral Sonne» − «Центральное Солнце» или более известный термин «Черное Солнце» − старый оккультный символ, широко используемый нацистам и имевший особое почтение в СС.

− А причем здесь черное солнце? – удивился Альберт.

− Ну, с этим символом много связано в мистических изысканиях эсэсовской верхушки и института «Аненербе», но почему это употребляется в контексте с недрами кавказских гор – для меня загадка. И вот здесь еще одна стрелка с другого склона той же горы была нарисована, хотя ее пытались стереть.

− Да, похоже на то. Хорошо бы проверить это место на предмет наличия входа.

− Да, если нам пацан-проводник или его дед не расскажут ничего интересного, то придется щупать гору со всех сторон, − подытожил разговор загадочный полковник. − А пока ждем выхода на связь разведгруппы.

Ближе к полудню подполковник Волостных вернулся в кабинет вместе с начальником разведки воздушно-десантного полка и с порога выпалил, что в районе высадки разведгрупп завертелась какая-то странная канитель.

− Погранцы передают, что после высадки наших бойцов, несколько групп боевиков перешли границу с Грузией, произошли боестолконовения, большие потери с обеих сторон. Все рвутся в злополучный квадрат, – обрисовал картину осеннего утра усатый десантник.

− Так ничего удивительного! Оно и понятно, откуда ноги растут у этой кутерьмы, – сдавленно произнес Александр Иванович. А после того, как из кабинета вышел начальник разведки десантуры, добавил:

– Видать Гроссхейм недалеко смог уйти, так как кто-то всеми силами пытается нас не подпустить к горе. Свяжите меня срочно с командованием, чувствую, малой кровью не обойдемся. Волостных, что там у твоих?

− Александр Иванович, нашли паренька, он овец пас в горах. Сейчас ведет бойцов к своему деду в аул.

− Ну что ж, товарищи, мне срочно надо увидеться со стариком, можем не успеть.

− Мы с вами, товарищ полковник! – выпалил Альберт, переглянувшись с Белостоковым.

В район старинного полуразрушенного аула, затерянного высоко в горах, в помощь резко поредевшему отряду подполковника Волостных выдвинулись весьма внушительные силы: несколько «вертушек» с вэдэвэшным спецназом, сопровождаемые процессией из трех «крокодилов» − ударных вертолетов МИ-24, ощетинившихся многочисленными НАРами, пулеметами и авиационными пушками, словно огромные зловещие жуки.

При приближении к району заброшенного аула с воздуха была замечена группа боевиков порядка тридцати человек, растянувшаяся прерывистой цепью вдоль русла пересохшего ручья. МИ-24 один за другим пошли на цель.

Воздух разрезали НАРы, затрещали крупнокалиберные пулеметы и авиационные пушки. Русло ручья прочертили длинные цепочки взрывов снарядов, поднимающие в воздух фонтаны камней и грязи. Через несколько секунд русло заволокло клубами пыли и дыма от взрывов, в которых изредка просматривались человеческие силуэты, появляющиеся и пропадающие, словно пятна на старых архивных кинопленках.

Семёныч, Альберт и остальные спецназовцы на борту смотрели в иллюминаторы и, хотя практически не видели ничего, что в те минуты происходило на земле, прекрасно представляли последствия подобных авиационных мероприятий. Из всей группы боевиков выжили несколько человек, так как остальные не смогли выбраться из каньона и бросились вперед по руслу высохшего ручья, перекрашивая камни под ногами в грязно-багровый оттенок. Авиационные удары, как правило, оставляют после себя лишь фрагменты тел вперемешку с вывороченными комьями земли и камней.

Место высадки для «вертушек» бойцы капитана Куренного выбрали очень грамотно – площадка не простреливалась снизу ущелья, а все высоты вокруг заняли или контролировали снайперы диверсионного спецназа.

Перед самой высадкой кто-то из снайперов передал, что видит несколько человек возле небольшой лесополосы на склоне горы в полутора километрах от аула.

Подполковник Волостных по рации приказал следить за ними, а в случае приближения − стрелять.

Десант высадился в считанные секунды, высыпавшись с борта, словно горох из дырявого мешка. Семёныч с Александром Ивановичем на их фоне вовсе не выделялись и, если бы не седина, вполне сошли за действующих бойцов.

Аул представлял собой несколько полуразвалившихся домов из природного камня серо-бурого цвета. Ни электричества, ни каких-то иных благ цивилизации здесь и в помине не было. Кто здесь вообще мог жить в такой глуши, представлялось загадкой.

Прибывшие спецназовцы быстро рассредоточились по местности, занимая боевые позиции.

Капитан Куренной проводил гостей к дому, у дверей которого стоял паренек лет четырнадцати в мусульманской феске, в стареньком армейском бушлате, в широких черных штанах, заправленных в шерстяные носки, и в грязных резиновых калошах.

Проведя гостей в лабиринты каменных строений, он подал знак рукой всем остановиться, а сам зашел в маленькую комнату. Послышались обрывочные фразы на чеченском, потом паренек вышел к гостям и пригласил их войти.

Взору Семёныча, Александра Ивановича и Альберта предстал древний статный старик с длинной седой бородой, завернутый в серый плащ. На голове у него была надета огромная белая баранья папаха. Правой рукой старик постоянно перебирал черные блестящие бусины четок, а вот левой руки у старика не было. Когда он повернул к гостям морщинистое обветренное лицо, стало видно, что место, где должен был находиться левый глаз, пересекал глубокий кривой шрам.