Текст книги "Хозяева-2 (СИ)"
Автор книги: Вадим Хлыстов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 10
На третий день после того как фенешийского купца и его спутницу, в окружении стражи провели во дворец, после полудня, воздух, в столице Империи, и так угнетающе душный, медленно, но неотвратимо стал тяжелеть, давя своей невидимой мощью на все живое, что лениво пыталось двигаться за высокими, ослепительно белыми, стенами Хут-Ка. Бездонную, радостную синеву неба как-то незаметно, исподволь, исполинский художник замазал грязно-серыми, безрадостными красками, а на севере, там, где с начала времен катит свои бесконечные волны Великая Зелень, прямо из ниоткуда возникла громадная стена черных туч, которая разрастаясь по небу, неудержимым, стремительным валом стала надвигаться на древний город. Одно из темно-муаровых щупалец этого вала небрежно, походя, скрыло лик великого Шу-солнца, а по городским улицам, неожиданно заплясали маленькие, но злобные смерчики, которые так и норовили бросить пригоршню мелких, острых камней или пыли в лица разбегавшимся по своим домам горожан. Серый цвет с неба исчез, уступая место клубящейся черноте, и кто-то громадный, не добрый, там, за этим месивом мрачных туч, взрыкнув, с чудовищной ненавистью ударил своим все сокрушающим молотом по циклопической наковальне. От этого удара небесная тьма с оглушающим грохотом треснула, по ней прошла рябь из ослепительно сине-золотых, тончайших нитей, и тьма, не удержавшись на небе, всей своей тяжестью обрушилась на столицу Тукана.
На миг почудилось, что величественный город сейчас покорно склонит свою голову перед захватчиком. Но когда золотые нити еще раз вспыхнули в яростной черноте неба, то их призрачный свет высветил непреклонные, полные решимости сражаться до конца, каменные лица Богов Тукана, стоящих во всем своем грозном великолепии возле своих храмов. Беспроглядный, горячечно-влажный туман попытался в колдовском, клубящемся вареве закружить, заворожить, уничтожить эту непреклонность, однако у него ничего не вышло. Невидимый исполин, там за мраком туч еще раз ударил по наковальне, теперь уважительно-тихо, скорее для порядка, а его верный пес – мрак, послушно отпрянул от города, поднялся вверх и чуть помедлив, пал назад, в этот раз, обратившись благодатным, обильным, жертвенным ливнем. Боги Тукана с благосклонностью победителя приняли подношение-примирение и животворящая вода шумно заструилась радостными, звонкими потоками по многочисленным желобам, к специальным каменным резервуарам, созданным предусмотрительными жрецами именно для таких случаев. Сразу посвежевшие деревья окутались паром, везде стал слышен смех, большие, перламутровые пузыри весело лопались в синих лужах от точных попаданий капель дождя, а прозрачный воздух вкусно и сочно стал пахнуть прибитой пылью, цветами, соком обломанных зеленых веток и свежескошенной травой. Солнцеликий Шу на западе выглянул из-за быстро истончившихся туч, дождь тут же покорно обернулся радугой, небо опять заголубело, потом стремительно стало темно-фиолетовым, на нем заблистала россыпь крупных звезд, и оказалось, что уже наступил вечер.
* * *
Верховный жрец Бога Сешта подошел к широкому окну, выходящему в храмовый сад, протянул вперед руку, унизанную золотыми перстнями, и стал с удовольствием ловить капли воды, которые скатывались с крыши после дождя. Постояв так некоторое время, он не оборачиваясь, тихо проговорил:
– В храме и жилых помещениях зажечь светильники. В храмовом саду – факелы. Пусть рабы немедленно начнут везде убирать мусор нанесенный бурей. Нечего им бездельничать. Иди.
За его спиной главный управляющий храмовым хозяйством склонился в низком поклоне:
– Будет исполнено, великий. Силы тебе и здоровья.
Потом, пятясь, дошел до двери, разогнулся и стремительно покинул комнату. Спустя несколько мгновений послышался его зычный, твердый голос раздающий приказы, и вслед за ними, сразу же, топот торопливо бегущих ног, чья-то забористая ругань, в саду один за другим стали зажигаться факелы, а в дверь кабинета Верховного жреца кто-то осторожно поскребся:
– Разреши войти, господин? Приказано зажечь огонь…
Ако, все еще продолжая задумчиво ловить ладонью капли, негромко ответил:
– Входи. Делай что поручено…
Неприметный раб тихой тенью возник на пороге, неслышно, но быстро его обошел, зажигая масло в белых, алебастровых светильниках, а затем, такой же тихой тенью растворился за дверями.
Дождавшись, когда невольник выйдет, главный жрец уже было отвернулся от окна, как внезапно, на половине своего движения остановился и опять повернулся, теперь внимательно прислушиваясь. Там, в саду, теперь ярко освещенном факелами, думая, что ее никто здесь не понимает, одна из молодых рабынь на языке огнепоклонников из Парса, начала тихо петь. Красивый, неизмеримо грустный женский голос жаловался даже не Богам, а их матери – Судьбе:
– Эта шумная улица кажется мне пустынной.
Я к столбу здесь прикован совсем беспричинно.
Сразу несколько безрадостных голосов еле слышно подхватили:
– О, чужбина, чужбина, чужбина, чужбина, чужбина!
А одинокий голос продолжал песню-стон:
Ако, облокотившись на подоконник, дослушал песню до конца, почему-то горько вздохнул, а потом два раза хлопнул в ладоши. На пороге кабинета немедленно возник помощник главного управляющего храмовым хозяйством. Он быстро, деловито поклонился, прижав правую руку к сердцу, а затем поднял на Верховного жреца бесстрастный, полный готовности, взгляд:
– Приказывай, господин!
Ако сделал небрежный жест ладонью в сторону сада:
– Рабыню начавшую петь – в клетку. Но чтобы и волос с ее головы не упал. Я сам ее допрошу. Всем остальным невольникам там – по тридцать плетей. Потом вырвать языки и заковать в кандалы. Мужчин отправить на галеры. Девок – на потеху храмовой страже. Пусть заимеют их до смерти. Исполняй.
Когда помощник торопливо вышел, Верховный жрец сел в свое кресло, покрутил в пальцах четки и раздраженно произнес, обращаясь к еще одному, одетому в невзрачные одежды простого ремесленника человеку, находящемуся в комнате:
– Слова этой песни – начало бунта, Кеб. Он угроза любой власти, будь то власть Императора или власть главного мага Тукана, пусть и тайного. Появление в столице Первой Матери и Второго Отца какого-то из оставшихся на Терре четырех Домов высокородных – тоже вызов нашей власти. Смертельный вызов. Когда станешь верховным магом – каждый намек на бунт дави в зародыше. Беспощадно. Теперь об этих двоих. Какие у тебя по ним новости?
Старший ученик главного мага Империи достал из-за пояса такие же четки как у Ако и сосредоточенно перебрал несколько бусин:
– Они вернулись, учитель.
– Вернулись?
– Да, вернулись. Приплыли на двух торговых судах, теперь уже как фенешийские торговцы. И сразу направились в храм Тира преподносить дары.
– Очень интересно. Это значит, что они решили сделать открытыми свои отношения с Нахти – Верховным жрецом Бога мудрости. Изящный ход. Никогда не вредно учиться у своих противников, Кеб. Продолжай, я внимательно тебя слушаю.
– Преподнеся дары, мужчина во всеуслышание заявил, что он Хем Нетер, то есть говорящий с Богами напрямую без посредничества жрецов, и что Тукану угрожает смертельная опасность. После чего, Нахти приказал очистить площадь перед храмом, а этим двоим – велел следовать за ним и увел их в свои покои. Слухи о грозящей Империи опасности со скоростью огня в степи стали распространяться по столице и…
Верховный жрец Сешта неожиданно перебил своего старшего ученика:
– Дай я за тебя закончу фразу. И они быстро дошли до Санахта через его проведчиков. А Нахти, как верный и законопослушный поданный Империи, повел этих новоиспеченных фенешийца и фенешийку, конечно же, под усиленной охраной, во дворец. Чтобы Самодержец сам принял решение, чего стоит эта «недобрая весть».
Старший ученик уважительно склонил голову:
– Именно так и было, учитель.
Ако в ответ равнодушно пожал сухими, старческими плечами:
– Об этом не трудно было догадаться, Кеб. Я бы сам так поступил, будь я на их месте.
Но такой их поступок, для нас, одновременно плох и хорош. Хорош он тем, что эти двое вышли из тени. Ну и плох он, именно тем же…
Во взгляде старшего ученика возникло ничем не скрываемое недоумение:
– Э-э… Я не совсем понял, учитель…
Верховный жрец Бога смерти опять пожал плечами:
– Хорошо – потому что они теперь не уйдут в тень, не будут прятаться, будут на виду. Высокородные не для того устроили весь этот балаган возле храма Тира, чтобы потом раствориться в неизвестности. А плохо из-за того, что они, по-видимому, решили выйти прямо на Санахта. Я почти уверен, что твой дальнейший доклад подтвердит эту мою мысль. Поэтому – продолжай…
Кеб задумчиво покрутил четки пальцами:
– Мой проведчик из личной охраны Императора говорит, что мнимый купец-фенешиец подарил Владыке невиданные доспехи, которые не пробивают бронзовые серпы, копья и стрелы. А наши панцири и шлемы, мечи из неизвестного голубого метала, прилагаемые к доспехам, режут как горячий нож масло. И вдобавок длинноволосый показал Повелителю, как можно справиться с его охраной без оружия, буквально разметав голыми руками всех телохранителей, которые там присутствовали. Что Император был в полном восторге и от подарка, и от умения длинноволосого, который называет себя странным именем – Яр мне донес уже другой проведчик. Это женщина по имени Феба. Она из учителей Санахта и по моему приказу согласилась на предложение Императора руководить всеми изысканиями, которые проводятся в пещерах. Так вот, ей удалось подслушать через систему воздуховодов разговор Императора и Яра на крыше главного здания в подземелье. Повелитель, по неизвестной причине, полностью открылся тому, кого мы считаем Вторым Отцом, а тот в свою очередь потребовал от Самодержца все изыскания прекратить, людей занятых в них – уничтожить, мотивировав это гневом Богов. В противном случае, если Санахт не подчинится, Империю ждет хаос и разрушение через двадцать восходов Шу. Феба особо подчеркнула в своем докладе, что услышав пророчество Яра, она не сомневается, что именно так и произойдет, настолько уверенным, грозным и безапелляционным был тон голоса высокородного.
– И что в ответ сказал Санахт?
– Он обещал подумать, пригласив этого «купца» и его спутницу пока пожить во дворце. Что мы будем делать, учитель?!
Ако криво усмехнулся одной стороной рта:
– Ничего не будем делать, Кеб…
– Как ничего?!
– А вот так. «Ничего» – означает именно – «ничего». Во всех смыслах. Санахт ничего не сможет рассказать про нас, потому что он совершенно ничего не знает про нас, магов. Все эти откровения, которые ему приходили в голову вместе с головной болью, были же внушены во сне без непосредственного контакта с нами. Начиная с первого проблеска в его сознании об удивительном многообразии окружающего мира и заканчивая якобы вспомнившимся разговором о расположении пещеры подходящей для тайных изысканий. Если Император выполнит пожелание длинноволосого, то так тому и быть. Высокородный удовлетворится сделанным и исчезнет со своей спутницей. Но мы-то останемся здесь и будем тихо, неторопливо, но при этом, делая поправку на присутствие их соглядатаев вроде Верховного жреца Бога мудрости, выпестовать очередного «Санахта» на императорском троне. То же самое произойдет, если Повелитель встанет в гордую позу и пойдет наперекор так называемой воле Богов. Да, я не сомневаюсь, что страна тогда действительно погрузится в хаос, так как Хозяева своих угроз просто так никогда не произносят. Ну и что? Пройдет время, мы опять поможем возродить Империю, и все пойдет так же, как и в том случае, если нынешний Повелитель Тукана выполнит требование Яра-Хозяина… Кеб, мальчик, ты все время забываешь, что наш проект рассчитан не на одно поколение, а на сотни разливов Геона. Он предусматривает и отступление, если это необходимо. Мы же оперируем долгосрочными идеями, а не скорыми действиями. А для того, чтобы они воплотились в жизнь – нужно время и терпение… И совершенно не важно, что даже тебя уже тогда не будет, когда они станут жизнеспособны. Главное – что эти идеи будут воплощены! Ты мне лучше вот что скажи – все наши маги уже собраны в столице?
Старший ученик утвердительно кивнул:
– Как и было приказано, учитель. Они все оповещены о тех, кого называют Хозяевами и в Хут-Ка сейчас находится весь конклав магов Тукана с их учениками, а их способность к магии самым тщательным образом скрывается.
– Ну и прекрасно. Если Санахт выполнит требование высокородных, то мы сразу до всех наших магов доведем, что им надо делать, растворившись среди обычных людей. А если не выполнит, то опять-таки, не ища их магическими щупальцами по городам всей страны, устно прикажем, на всякий случай, до особого распоряжения о возвращении, покинуть Тукан, чтобы сохранить конклав в начавшемся хаосе и разрушении Империи. Еще раз напоминаю – ни в коем случае они сейчас не должны проявлять свои способности. Это сейчас – самая правильная тактика. Теперь – иди. У меня на сегодня еще много работы…
Когда старший ученик вышел из кабинета, Верховный жрец Бога смерти еще некоторое время в задумчивости перебирал четки, устало сидя в кресле. Нащупав, наконец, старческими, подагрическими пальцами последнюю, самую большую бусину, с кряхтением встал и медленно обошел помещение, гася в нем светильники один за другим. Когда последний светильник был погашен, Ако, на удивление хорошо ориентируясь в темноте, приблизился к стеллажу со свитками, три раза с силой нажал на вторую снизу полку и сделал быстрый шаг назад, встав точно посередине чуть приподнявшейся одной из каменных плит, которыми был выложен пол комнаты. Плита под его весом опустилась до уровня других плит, и тут же раздался щелчок механизма обезвредившего смертельные ловушки, выставленные для человека, который случайно смог бы открыть секрет жреца. Стеллаж, вместе с кирпичной стеной, к которой он был намертво прикреплен, беззвучно отъехал в строну и в образовавшемся проеме стала видна каменная лестница, уводящая вниз. Глава тайного конклава магов Тукана, не зажигая огня, не задумываясь прошел в открывшийся проем, а кирпичная стена, вместе со стеллажом, за его спиной плавно и беззвучно встала на место. Теперь только легкий запах дорогих благовоний, которые могли позволить себе лишь очень богатые люди в Империи, мог сказать стороннему наблюдателю, что в рабочем кабинете Главного жреца Бога Сешта кто-то недавно был…
Путь Ако вниз был долог. Очень долог. Но удивительное дело, чем ниже он спускался под землю, тем слабее становился запах розового масла исходящего от него, уступая место пыльному, тревожащему запаху давно увядших цветов. При этом старческий силуэт жреца в темноте вроде как стал истачиваться, а на его месте начала проявляться фигура тяжеловесного, приземистого, мужчины. Вскоре, изменившийся до неузнаваемости жрец, очутился перед перегораживающей лестницу массивной дверью, вырезанной из цельного куска странного зеленого камня с золотистыми прожилками, которые ярко светились в темноте. Ако сделал несколько быстрых, непонятных пасов своими ставшими чрезвычайно мускулистыми руками. Едва он закончил последнее движение, как дверь, выполняя беззвучный приказ, послушно отворилась перед ним. Жрец решительно шагнул вперед, при этом пройдя сквозь нечто напоминающее прозрачную, но вязкую мембрану. И в свое тайное убежище, окончательно сбросив личину главы тайного ордена магов Тукана, грузно ступая, вошел Второй Отец уничтоженного Яром и Мартой Дома Пикчу, которого все Великие Дома на Терре давно уже считали мертвым!
Как бы приветствуя Второго Отца, тут же зажглось множество светильников, причудливой, не привычной для глаза человека формы. Все пространство скрытного пристанища заполнилось радостным, зелено-золотистым светом, который осветил множество непонятных вещей, среди которых особо выделялся большой куб, сделанный из такого же материала, как и входная дверь в убежище и стоящий на каменном столе.
Второй Отец Дома Пикчу подошел к этому столу, тяжело сел в скрипнувшее под его кряжистым телом роскошное кресло и надолго задумался, почесывая желтым, длинным ногтем, заросший черной, густой щетиной массивный подбородок. Наконец, по-видимому, придя к какому-то решению, решительно произвел еще один ряд малопонятных пасов руками, после которых грани куба вспыхнули, а затем стали почти невидимыми. Там, внутри куба, полностью заполненном до верха прозрачной жидкостью, на круглом диске, сделанном из такого же метала, как и преподнесенное Императору Яром оружие, лежала голова Первой Матери Великого Дома Пикчу. Прозрачная жидкость, заполнявшая куб, еле заметно поднималась снизу вверх, при этом двигаясь по кругу, ту в одну, ту в другую сторону, омывая женскую голову, отчего казалось, что длинные, темные волосы женщины жили самостоятельной жизнью, клубясь тонкими, ядовитыми змеями.
Мужчина внезапно громко, каким-то срывающимся речитативом проговорил три фразы на гортанном, щелкающем языке, три раза хлопнул в ладоши, оставив их сведенными после последнего хлопка. Жидкость в кубе забурлила, пошла золотистыми всполохами, затем исчезла вместе с кубом, как их и не было, а голова на диске чуть заметно шевельнулась и открыла свои, такие же как у Марты, разноцветные глаза. Несколько мгновений она бессмысленно смотрела прямо перед собой, потом ее взгляд прояснился, в нем заклубились искры мыслей, а губы чуть раздвинулись в неожиданно ироничной улыбке:
– Здравствуй, Невр. Искренне рада, что опять вспомнил обо мне…
Второй Отец Дома Пикчу пробормотал что-то вроде восхищенного «Хех!» и усмехнулся:
– Меда, клянусь крыльями Первого Отца, ты, если совсем канешь в вечную темноту, даже оттуда, будешь умудряться язвить!
Глаза на голове Первой Матери весело блеснули:
– Даже не сомневайся, муж мой! И язвить я буду в самые неподходящие для тебя моменты. Ну, скажем, заведешь ты себе очередную красотку, только уединишься с ней на ложе, а я тут как тут. Сяду бесплотной тенью рядом и начну громко комментировать происходящее. Или советовать. Да, подавать советы – изящное решение. На том и порешили! А сейчас – взор головы стал внезапно очень серьезным – что случилось, Невр?
Второй Отец осторожно провел пальцами по глубоким, еле заросшим шрамам на лице, оставленным каким-то ужасным оружием:
– Яр и Марта здесь, в Тукане…
Брови головы грозно сошлись к переносице, разноцветие глаз сменилось пронзительной синевой, источавшей лютую ненависть и она даже не прошипела, а прохрипела, будто перерубленное горло внезапно сдавили невидимые руки:
– Ненавижу…
Невр еще раз провел ладонью по шрамам, словно пытаясь разгладить их:
– Я тебя очень даже понимаю, но эмоции для нас сейчас непозволительная роскошь. Боюсь Меда, что мы с тобой зря сделали ставку на нынешнего Императора. Уж слишком обучаемым, способным к восприятию нового оказался Санахт…
Ненависть с лица Первой Матери исчезла, и ее сменило искренне недоумение:
– Слишком обучаемым?
– Именно слишком. Нашей целью было создать настоящую армию боевых магов, а не всего лишь вновь основать Великий Дом из предрасположенных к волшбе отдельных хезуров. Для этого мы, после тысячелетий поисков, экспериментов, скрытной жизни пришли к решению выявить здесь, в Тукане, минимум за пять поколений, а лучше за десять, способных к абстрактному мышлению человеческих особей. Такая способность, как ты помнишь, является первой меткой склонности их расы к тому, что они считают колдовством. Все должно было идти очень плавно, постепенно и незаметно, путем появления элитных, закрытых школ для детей знати, якобы только для получения ими первичных знаний, чтобы не вызывать подозрений у Великих Домов. Но эта безволосая обезьяна все испортила, хотя в этом есть и моя вина. Санахт слишком рьяно взялся за дело, начав сам экспериментировать после сеансов внушения, чем и вызвал к себе пристальное внимание Великого Дома Ибер. Вот поэтому Яр и Марта сейчас здесь, в Империи. А я, будучи занятым подбором будущих кандидатов в учителя, совсем упустил из виду непоседливость Императора.
– И что ты решил, Невр? Я, как ты понимаешь, в том состоянии, в которое меня ввела родная сестра, лишив тела, могу теперь только задавать вопросы, а не действовать. Поэтому, я тебя спрашиваю – что ты планируешь предпринять, муж мой?
Второй Отец повел тяжелыми как валуны, налитыми яростной силой плечами, будто проверяя их перед тем, как положить на них очень тяжелый груз:
– Есть два варианта развития событий, Меда. При самом оптимистичном – Яр и Марта меняют в Тукане династию, убивают Санахта, уничтожают все ростки знаний в Империи и убывают с чувством глубокого удовлетворения в родовое Гнездо. Мы остаемся здесь и через несколько людских поколений все начинаем вновь. Второй вариант выглядит следующим образом – Великий Дом Ибер узнает, что за вспышкой науки в Тукане стоит орден магов-хезуров. Тогда Яр и Марта, помимо того, что выполнят при первом варианте, будут стремиться извести еще под корень и всех человеческих колдунов. Естественно, что их главной целью буду я, как якобы глава такого тайного ордена. В этом случае мы бросим в бой всех магов, которых я успел подготовить, и которые по моему приказу сейчас собраны в столице, а сами в это время скроемся из Империи. Правда, при этом Великие Дома узнают, что безволосые обезьяны обладают предрасположенностью к магии, но это уже издержки. Главное, что Яр и Марта так и не поймут, что за всем этим стоим мы – их древние враги, считающиеся давно мертвыми. Ведь искать они будут Ако, Главного жреца Бога Сешта, тайного Верховного мага, а не Второго Отца Великого Дома Пикчу. Ну а спустя пару-другую сотню лет, когда все успокоится, мы с тобой все начнем с начала, учитывая свой опыт в Тукане. Может быть, к тому времени, мы все же найдем способ возродить твое тело. Если события пойдут по второму пути, то для тебя потребуется временное туловище. Я уже приготовил для этого хезурскую самку. Ее тело, как ты понимаешь, выдержит всего тридцать восходов Шу. Но этого срока даже более чем достаточно, чтобы нам скрыться из Империи Тропой и затеряться на просторах двух миров, пока Яр и Марта будут уничтожать магов-хезуров. Так что, на всякий случай, готовься…
* * *
Выйдя из покоев Верховного мага, старший ученик неспешно двинулся в дальнюю часть храмового сада, где за зарослями жасминовых кустов располагалась неприметная, скрытая от посторонних глаз дверь в стене, через которую можно было сразу выйти на тихую улочку расположенную рядом с храмом Сешта. Пройдя через нее, Кеб внимательно осмотрелся и, не увидев ничего подозрительного, все тем же неспешным шагом, направился в сторону своего жилища, находящееся рядом с портовым рынком Хут-Ка. Воздух после грозы был свеж и приятен, а блистательная Тхор в окружении россыпи звезд, щедро заливала город своим серебристо-голубоватым светом. В этом призрачном сиянии, в своих серых одеждах, старший ученик, как тень заскользил по улочке. Настроение было прекрасным, а спать совсем не хотелось. Кеб потрогал кошелек на поясе, в котором призывно звякнуло золото. Хороший ужин, пара кубков дорогого вина в приличной таверне, с созерцанием танца трех полураздетых, ухоженных женщин, которых можно потом купить на ночь, были бы сегодня совсем не лишними. Жизнь, во всей ее полноте и красоте, должна продолжаться, не смотря на все заботы. Она и так коротка, чтобы пренебрегать маленькими радостями!..
Однако эту мысль старший ученик так и не успел додумать. Кто-то дальновидный и очень опытный точно знал, как вывести из строя колдуна, прячущего свои способности, чтобы тот и мявкнуть не успел. Идеально обточенный круглый камень, выпущенный из пращи умелой рукой, с крыши одного из домов мимо которого только что он прошел, не сильно ударив в болевую точку рядом с правым ухом, мгновенно погрузил старшего ученика в беспамятство. Из калитки этого дома, в котором час назад бесшумно и профессионально вырезали всю семью, не пощадив даже грудного младенца, такими же тихими тенями, какой только что был Кеб, появились семеро мужчин. Они споро и ловко связали руки и ноги старшему ученику, не забыв при этом даже пальцы, которыми маг смог бы воспользоваться. Заткнули рот кляпом, набросили на голову мешок и затолкали обездвиженное тело в носилки, с помощью которых обычно по столице передвигались богатые купцы и важные чиновники. Один из похитителей так же уселся в носилки, задернув за собой занавеси, четверо подняли их на плечи, а двое оставшихся, зажгли факелы и вся процессия, сейчас не отличавшаяся от многих других в Хут-Ка, свернув в один из переулков, растворилась в городе. Стерва Судьба сыграла со старшим учеником одну из своих любимых злых шуток – она, дав на мгновенье почувствовать радость полноты жизни, позволив составить планы на ближайшее будущее, тут же все забрала у доверчивого простака, поставив на кон саму его жизнь, которую, как известно очень легко отнять…
В себя Кеба привел поток воды, вылившейся ему на лицо. Однако выпестованные долгими годами упорных, длительных тренировок чувство самодисциплины и умение мгновенно оценивать обстановку, позволили ему сделать вид, что он все еще находится в беспамятстве. Старший ученик сразу понял, что резкий переход от приятных мыслей, к безапелляционно выплеснутой на него воде, произошел не просто так. Если к этому добавить еще и вполне ощутимую боль в точке возле правого уха, по которой он сам тренировался точно бить много и упорно на рабах, учась мгновенно выводить человека из строя, а также связанные, притянутые к потолку руки и связанные ноги, кончики пальцев которых едва касались пола, то можно было сделать вывод, что его похитили. Кеб тут же попытался задействовать магию, чтобы понять, где он находится, но к своему ужасу почувствовал, что его магические способности исчезли. Совершенно. Это ощущение беспомощности и потери было настолько страшно, что он непроизвольно дернул головой и все же открыл глаза. Но, великие Боги Тукана! Лучше бы он этого не делал! Прямо перед ним, удобно разместившись в креслах и рассматривая старшего ученика как забавную зверушку, сидели мужчина с длинными седыми волосами и миниатюрная, обворожительная женщина, которых Ако называл высокородными…
Заметив, что пленник наконец-то приоткрыл глаза, длинноволосый поощрительно, совсем по-дружески улыбнулся:
– Ну, вот и славно. А то я все думал – когда тебе надоест валять дурака. Давай-ка для начала познакомимся, приятель. Меня зовут Яр, мою спутницу – Марта. А тебя, насколько я знаю – Кеб. Я ведь правильно назвал твое имя?
Старший ученик обвел взглядом помещение. Справа от него, возле длинного стола стоял проводник каравана, пришедший в Хут-Ка с высокородными четыре полнолуния тому назад. Он сосредоточенно, даже кончик языка высунул от усердия, сволочь, перебирал жуткие на вид всяческие щипцы, ножи, изогнутые иглы и еще одному Сешту известные бронзовые приспособления, которые похоже, были предназначены для развязывания языков гордых любителей поиграть в молчанку. В оранжево-красном пламени факелов, освещавших комнату, эти инструменты выглядели особенно зловеще. Почувствовав на себе взгляд, проводник поднял на пленника свои зеленые глаза и так ощерился, что у того опять неожиданно разболелась точка за правым ухом. Кеб судорожно сглотнул, а затем, все же совладав с зарождающейся паникой, стал вводить себя в транс отрешения, позволяющий не чувствовать боль при любых пытках.
Марта неожиданно, совсем по девичьи, хихикнула:
– Уоти, давай заканчивай со своим палаческо-клоунским балаганом. Видишь, совсем хезур разволновался. Хотя, откуда ему знать, что Премал – внутренняя песнь освобождения, которую он сейчас про себя поет, все равно бы ему не помогла – она повернулась к своему спутнику – будь добр, верни ему магию, Яр. Пусть мальчик чувствует хотя бы иллюзию безопасности.
Ее спутник пожал плечами, а затем сделал небрежный жест пальцами, будто стряхнул с них воду, в сторону пленника:
– Пользуйся на здоровье, Кеб.
Ощущение немедленно вернувшейся силы, красок мира, могущества было настолько ярким, что старший ученик чуть было не расхохотался во весь голос от нахлынувших эмоций. Но уже в следующее мгновенье он сконцентрировался и обрушился всей мощью боевого аркана на высокородных, одновременно при этом посылая магический призыв о помощи и возводя несокрушимый магический щит. Два пронзительно-фиолетовых, светящихся копья вылетели из груди пленника и смертельными, яростными молниями ударили в Марту и Яра! Ударили, стремясь превратить их даже не в пепел, а в то, чему и названия-то нет! И!.. И ничего не произошло… Совсем. Магическую энергию, способную испарить небольшое озеро, эти двое поглотили без видимых усилий, словно выпили по кубку воды в жаркий полдень. Магический щит пленника лопнул радужным мыльным пузырем, а призыв о помощи, столкнувшись со стенами помещения, непонятным образом вернулся назад громким эхом, от которого у старшего ученика почему-то заныли зубы и заложило уши.
Кеб, внезапно, совершенно не к месту, почувствовал себя чрезвычайно неловко. Будто он, как прыщавый, нескладный юнец, хвалясь своей силой перед опытными воинами со всей дури замахнулся дубиной, а дубина возьми и нежданно-негаданно сломайся у него над головой. Да еще при этом, отвалившимся навершием по темечку – цок, а потом еще раз по мизинцу на ноге – бац! Как же, зараза, неудобно и до слез стыдно…
Марта лениво похлопала в ладоши и поднялась с кресла:
– Браво, Кеб. Ты не разочаровал. Хорошая попытка. А теперь на, получай ответ!
В тот же миг старшего ученика придавил такой груз физически ощущаемой тоски, что то, что он всегда считал своей душой, под этим гнетом, стало стремительно и бесповоротно исчезать из его сердца. Вокруг него начала разливаться темнота, которая могла быть только на полях мертвых Эхаби. Все окружающие предметы стали зыбкими, постоянно меняющими свою форму, пропало понимание верха и низа, ощущение тела и любой мысли. Только гаснущая искра души под неумолимо надвигающимся все сметающим потоком абсолютной ночи. Кеб последней оставшейся частичкой сознания понял, что бесповоротно растворяется в этом всеохватывающем мраке безнадежности. Навсегда.
От прикосновения этого ожившего кошмара, посреди безумья тьмы пленник протяжно и страшно, совсем не по-человечески, закричал. Так наверно должен был кричать низринутый с неба ангел, если бы ему отрубили крылья, чтобы он больше никогда не смог вернуться! Сила, которая сейчас уводила его в Инферно обезличенности, была неизъяснимо древнее и могущественнее любого вида магии. Она была антиподом, но почти равным по могуществу тому, чему через тысячелетия, в другой реальности, жрецы Сына Плотника дадут наименование «Первое Слово»…
