Текст книги "Смерть заказчика [СИ]"

Автор книги: Вадим Шакун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Когда тряский скрежещущий УАЗик доставил нас в местный ОВД, меня полуобморочного, нанюхавшегося нашатыря тут же потащили в кабинет начальника. События и вовсе начали принимать драматический оборот.

Ни Семенова, ни Ефимчука сюда не пригласили, так что на чье–либо сочувствие рассчитывать не приходилось. Местный подполковник, Ковальчук и Михайлов наседали со всех сторон. Я же вяло отбрыкивался и мямлил о своем конституционном праве на адвоката.

Ковальчук суетился, размахивал руками, взывал к логике и силился что–то доказать. Бледный Михайлов, устало подперев голову ладошкой и молча, как то и должно младшему по званию, глядел взглядом полным укоризненного неодобрения. Полковник же все повышал и повышал обертона, время от времени неистово обрушивая кулак на поверхность собственного письменного стола.

Попутно я был предупрежден и о том, что проведу в КПЗ не менее нескольких суток, и что сокамерников мне подберут не самых покладистых, и о том, что рассчитывать на гуманное к себе отношение персонала и обитателей СИЗО мерзавец, подобный мне, никакого права не имеет.

Не известно, к чему бы мы пришли, продолжая дискутировать подобным образом, как вдруг по всему милицейскому заведению прошла некая суета и тревожно звякнул телефон.

– Да? Кто? Какого… – зарычал в трубку начальник ОВД, но в этот момент дверь его кабинета распахнулась самым бесцеремонным образом.

Тут должен остановиться и заметить следующее. Я всегда считал и считаю, что подрабатывающий у нас с Варькой Матвей имеет рост, телосложение и внешность вышибалы, рэкетира, быка, зубодробителя, но никак не скромного студента, пищевика–заочника. Уверен, выбери он одну из соответствующих его внешности профессий – достиг бы немалых успехов, если бы не врожденное миролюбие и на редкость покладистый характер.

О внешности же вошедшего можно смело сказать: Матвей смотрелся бы рядом с ним, как юный шаловливый пудель рядом со свирепым оскалившимся волком. Эдакий ввалился двухметровый детина, косая сажень в плечах, тяжелая боксерская челюсть и пудовые кулачища. Остановившись на пороге он медленно обвел собравшихся тяжелым немигающим взглядом.

Я инстинктивно покрепче вжался в занимаемый мною стул, а остальные поднялись на ноги. Впрочем, сделали они это не из–за столь поразившей меня внешности. Облачен вошедший был в милицейскую форму, а на плечах его, как я выяснил позднее, красовались полковничьи погоны.

– Товарищ полковник, мы уже заканчиваем это дело…

– Все свободны, – сухо сказал вошедший, весьма невежливо перебив хозяина кабинета. – С задержанным я поговорю сам. Дело передается Управлению.

Начальник ОВД глубоко вдохнул, будто набираясь мужества перед тем, как прыгнуть в ледяную воду, или бездонный колодец, или во что там еще милицейские чины прыгают.

– Товарищ полковник, мы работаем над этим делом уже…

– Я скажу вам все, что думаю о вашей работе, товарищ подполковник, наедине. В отсутствии посторонних и младших по званию!

Вошедший повысил голос совсем чуть–чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы и Ковальчук, и Михайлов осторожно начали пятиться к дверям кабинета.

– Разрешите идти? – начальник ОВД выдержал удар стойко, лишь голос его слегка сел и вопрос прозвучал несколько сипло. Да и взгляд, которым он наградил меня искоса, яснее ясного сообщил, что подобного унижения в этом городе мне не простит никогда и никто, вплоть до последнего патрульного милиционера.

Выдворив местных блюстителей порядка, полковник жуткого вида уселся в хозяйское кресло и сосредоточил внимание на моей скромной персоне, отчего мне сразу же стало не уютно. Он, очевидно, почувствовав это, опустил глаза.

– Дядя просил передать, что его племянница вернется со дня на день.

Произнесено было негромко, но когда смысл сказанного вдруг дошел до меня, все перед моими глазами вдруг снова поплыло, как совсем недавно в морге.

– Вот это нужно прочитать так, как будто вы отвечаете на мои вопросы. Не спешите, делайте паузы, запинайтесь, – на стол передо мной полковник выложил лист бумаги с печатным текстом, а рядом с ним диктофон. Потом включил его, произнес положенные по такому случаю фразы и вежливо задал первый вопрос:

– Итак, Виктор Николаевич, вы только что сказали мне, что хотите сделать чистосердечное признание. В чем оно заключается?

Я постарался сосредоточиться и взять себя в руки. Не хватало мне еще раз в обморок упасть.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

– Ну… Э-эээ… Гм… – издавая междометия я поспешно пробежал по листу глазами. – Я пацана совершенно не подозревал. Совсем случайно на него вышел. Только в процессе беседы возникли некоторые соображения…

Далее, делая вид, что пересказываю, я зачитывал нашу с покойным Андрюхой беседу. Вот, значит, как – за мной не только следили. Еще и записывали.

– Я… это… вышел… – изображал работу мысли я. – Типа, думаю, дай прослежу.

– Ну–ну, и что же произошло дальше? – поощрительно кивнув спросил мой визави.

– Так это, блин! – изобразил я от себя, а после вновь пошел по тексту. – Я находился в стороне, а тут как раз, какой–то прохожий, который одет совершенно, как я. Когда мальчишка пистолет достал и начал целиться, у меня выхода другого не было.

– А после выстрела вы ведь могли обратиться в правоохранительные органы, – сказал свою реплику полковник.

– Здесь, извините, ко мне с самого начала так отнеслись, – прочитал я с листа несколько меняя порядок слов. – Испугался, что не поверят, честное слово.

– Что ж, Виктор Николаевич, – показав мне большой палец правой руки и не меняя зверского выражения лица, завершил беседу полковник. – На патронах в обойме ТТ – отпечатки мальчишки. Дневник на квартире его матери нашли: почерк его, подделка исключена. Получается, действовали вы в рамках закона, претензий у органов внутренних дел быть к вам не может.

– Так это… – обалдев от неожиданности, я чуть со стула не подскочил. – Могу идти?

– Спешить не будем, – улыбнулся полковник и выключил диктофон. – Им тоже будет полезно послушать.

Поднялся, подошел к двери, гаркнул. Вот уж отработанный командный голос:

– Распечатайте протокол и дайте на подпись!

Мы еще с пол часа сидели и листали валявшиеся в кабинете начальника ОВД журналы.

– До свидания, Виктор Николаевич, – пожимая мне руку сказал полковник перед самым выходом из околотка. – К сожалению, местная милиция сработала не слишком эффективно. Спасибо большое за помощь. Оружие вам скоро вернут.

Местный подполковник смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Михайлов с Ковальчуком – так, что сразу же становилось ясно – здесь мне лучше в следующий раз не появляться.

А на воле меня ждала боевая подруга.

– Витя! Витя! Вы настоящий герой! – глядя на меня во все глаза простонала Таня Чернова. – Теперь люди ночью могут ходить спокойно!

– Ну… Так это… Е-мое… – все еще изображая работу мысли, будто читал по бумажке, огрызнулся я. – Чему учили, блин!

– Вик! – а он ведь, Вовка Семенов, впервые в жизни ко мне так обратился, когда я уже в «копейку» садился, на которой Таня прикатила. – А Варвара Викентьевна скоро вернется?

– Скоро, – машинально ответил я и поспешно соврал. – Звонила вчера. Со дня на день приедет.

– Я так и думал, – как–то слишком зло глянул на меня Вовка. – Так и думал, что вот–вот объявится.

– Вов, да чего ты? Володя?

– Не попасть тебе человеку в висок с тридцати метров, да еще в темноте. Никак не попасть, – сердито сказал Вовка. – Она бы попала. И никому другому свою «Эфу» ты бы не дал. Все в игрушки играете!

– Вов! – рассердился в свою очередь я. – Она бы его живым взяла! Неужели ты не понимаешь?

Вовка задумался.

– Она бы – да, – согласился в конце концов он. – Ладно, бывай.

– Постреляем еще, – пообещал я напоследок. – Не злись, Вовка, так получилось все. По дурному.

Таня Чернова стремглав отвезла меня домой, где делать мне совершенно ничего не хотелось. А что делать–то – пять утра! Проснувшись днем, я тоже был не способен к какой–нибудь целенаправленной деятельности. Валялся и смотрел в потолок.

Очень хотел, чтоб так и до ночи продолжалось, но тут позвонил Дед. Они с Кулаком окончательно «вычислили» Щукина. Вот только мне было уже и на миллион плевать, и вообще.

– Виктор, что с вами? – Таня задала этот вопрос, когда совсем стемнело и, поднявшись с дивана в курительной, я налил нам по бокалу «Бакарди».

– Ничего. Я человека убил, – хороший ром пьется, как сухое, не смотря на его сорокоградусную сущность.

– Ты?.. Вы?.. Но, Витя…

– Давай еще по одной, – свой пустой бокал я разбил, швырнув в камин. – Я, а кто же еще? Я с самого начала был, как у Христа… Еще хочешь?

– Виктор, он убил многих и получил свое.

– Ага, и мне это решать. Однажды я убивал сам, но тогда я спасал человека, которого люблю, а сегодня… Убили за меня, но виноват–то я! Ничего ты не знаешь!

– Виктор, все будет хорошо, успокойся, – тихо прошептала она обняв меня за плечи.

С ней, и правда, оказалось очень хорошо, с этой неуклюжей московской девчонкой.

– Вик, твоей девушке это совсем не понравится, – мягко предупредила она на пороге моей спальни. – Лучше не надо.

– Ты ее совсем не знаешь, – сказал я, увлекая Таню во тьму такой стильной, с черными шелковыми простынями, комнаты. Свет включить она мне не позволила, но целовалась эта скромница на редкость замечательно. И вообще…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Проснулся я один и некоторое время совсем не мог понять, чего именно мне не хватает. Проверил душ – никого. Вышел из комнаты. Голоса донеслись из кухни.

– Варюшка! Милая!

Она, родная, единственная стояла передо мной в легком коротком халатике на голое тело.

– Пошел ты! – взглядом своим хозяйка меня, будто бы обожгла. – В доме – бардак! Патронов расстрелял, как на гражданской войне. Я приезжаю, а он…

– Варюша, он, все–таки, мужчина.

Я чуть не подпрыгнул, услышав этот голос. Точно, мама Катя, собственной персоной – Варькина биологическая мать, зачала Варьку на некоем индуистском кладбище в процессе ритуала тантра–йоги… В общем, они всегда спорят, кто из них опасней.

Мама Катя сидела вполне миролюбиво – в легеньком, легче Варькиного, уж поверьте мне, халатике – и делала себе маникюр. Черные как смоль волосы раскинулись по нарочито оголенным плечам, тугие весьма соблазнительные груди так и перли из–за пазухи…

– Здрас–те! – изобразил я на физиономии радостную улыбку.

– Тра–та–тата-та–тида–тада!!! – даже если наш с Варькой адвокат Щепкин перестанет читать мои черновики, я и тогда не решусь воспроизвести то, что сказала в этот момент Варька.

– Варь, Таня нормальная девчонка, – попытался успокоить я. – Ну, подумаешь… Ты же меня ни к кому никогда не ревновала…

– Ты что, идиот? – злобно уставилась на меня хозяйка.

– Варюша, это так романтично, – продолжая обрабатывать пилочкой ноготь своего мизинчика вздохнула мама Катя. – Они встретились однажды и никогда не увидят друг друга вновь. Она спасла ему жизнь и ушла в небытие.

Варька снова весьма гнусно выругалась.

– Мама Катя, ты на что намекаешь? – хлебанув стакан томатного сока, требовательно спросил я. – Вы куда ее дели?

Сознаюсь, в этот момент я подумал о гигантской печи в подвале Варькиного особняка. Обычно мы используем этот агрегат для избавления от улик, но Варька как–то намекала, что печь может работать и в качестве крематория…

– Уехала, – коротко ответила мама Катя.

– Лучше заткнись! – приказала мне Варька.

– Нет… Как это?.. – сделал я робкую попытку неповиновения. – Вот так, не попрощавшись?

– Вик, у нас, вообще, вся жизнь такая, – вытянув руку и на расстоянии любуясь идеально обработанным мизинцем, сообщила мама Катя. – Сегодня здесь, завтра там. Случайные напарники, случайные связи…

– Извращенка!.. Нимфоманка!.. – вновь рассвирепела Варька и, швырнув, рассадила о стену тарелку из нашего дорогущего сервиза.

– Варюша… – встретившись с ней глазами, я решил не испытывать судьбу и замолчал.

– Она же с ним в первый день не легла, – пожала плечами Катя Романова и занялась ногтем безымянного пальца левой руки. – В последнее время ему здорово пришлось понервничать. И я разрешила Тане эту маленькую шалость.

– Дяде Сереже все скажу! – пригрозила Варька.

– Постой, она что, тоже из родственников что ли? – постепенно начало доходить до меня. – У нее же зрение ни к черту, и вообще…

Варька вновь проскрежетала сквозь зубы какой–то матюк.

– Вик, изменить внешность – так просто, – одарила меня безмятежной улыбкой мама Катя. – Контактные линзы понижающие зрение и очки на столько же его повышающие, например. Ведь носить очки с простыми стеклами – подозрительно. А эта мешковатая одежда? А дурацкая прическа? Уверяю, твоя Таня Чернова вовсе не такая нескладная, какой хотела тебе представиться. Ты ее, пожалуй, и не узнаешь, если в следующий раз встретишь.

– Да уж нет! – возмутился я. – Ее–то узнаю! Кого–кого, а девушку с которой…

– Заткнись, ладно? – опять потребовала Варька. – У меня уже тарелки на исходе! Есть иди! И ты тоже!

Я подчинился. Мама Катя усмехнулась одними уголками губ и, нахально мне подмигнув, тоже уселась за стол. Не верит она в мои способности детектива, и все тут. Впрочем, Варька, моментально это пресекла, кинув на свою биологическую мамашу столь свирепый взгляд, что та моментально сделала губки бантиком и скромно потупилась. Это было несколько необычно – существа, более бесстыжего, чем мама Катя, я в жизни не встречал. А я, знаете ли, так долго в газетах работал…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Следующее явление случилось через пару часов, когда, позавтракав, мы сообща занимались удалением из моей одежды, комнаты и наших телефонов «жучков» оставшихся после Тани Черновой. Варька каждый раз зверски ругалась, я мысленно обзывал свою недавнюю подругу стервой, а мама Катя весело смеясь говорила, что найти их совсем легко даже не профессионалу.

– Как его еще охранять прикажешь? Таня с его револьвером у него по пятам ходила, а он за это время ни разу в сейф не заглянул. думал, что она выполняет его идиотское поручение. Такая милая наивность…

До драки не дошло, дядя Сережа помешал. Он как раз и явился. А в присутствии генерала–невесть–чего семейные склоки сразу же прекратились, все подобрались, стали серьезней.

– Щукина мы взяли, – устроившись в кресле посреди курительной сообщил тот своим, как всегда, бесстрастным голосом. – Твои люди неплохо поработали.

Последняя фраза адресовалась Варьке, та столь же бесстрастно приняла похвалу, а я почувствовал себя несколько уязвленным. Кто поработал–то, как не я?

– Ну… миллион, все–таки. Как не постараться, – рискнул напомнить о себе.

– Он что, действительно, хотел отдать Щукина за границу? – не меняя интонации, поинтересовался дядя Сережа у моей хозяйки.

– Дурака валяет, – лениво зевнула Варька. – Он отлично понимает, что мы найдем Щукину подходящее применение.

– Надеюсь, что так, – по–прежнему ни на кого не глядя наш «главный родственник» выложил на стол принесенный с собою пакет. – Это компенсирует ваши расходы.

Пачки пятидесятидолларовых купюр смотрелись очень хорошо. Хотя и невооруженным глазом видно было, что миллионом тут не пахнет. Четыре пачки Варька оставила себе, одну отодвинула Кате Романовой.

Минуту я испытывал внутренние колебания, но природная честность, взяла свое.

– Слушай, Тане Черновой тоже бы надо… Все–таки она работала, – сделав над собой неимоверное усилие обратился я к хозяйке. – Хоть штуки три…

– Не до хрена ли за одну ночь? – вновь моментально вызверилась Варька.

– Таня Чернова? – вдруг дернувшись уставился дядя Сережа прямо на меня. Признаюсь, это было столь неожиданно, что я несколько струхнул.

– Какая еще ночь? – он перевел взор на Катю Романову.

– Варюша имеет в виду ту ночь, когда Таня Вику жизнь спасла. Маньяка убила, – поспешно сообщила мама Катя. Лицо у нее было – сама невинность. – Это девушку так зовут, которую я к Витюше приставила, чтобы его охранять, когда ты мне поручил. Она уже уехала, Серж, и никогда, никогда больше в этом доме не появится.

На некоторое время установилась гнетущая тишина.

– Не она! – с весьма неожиданным пафосом объявил вдруг дядя Сережа указав пальцем на свою племянницу и буравя сестру взглядом. – А именно ты… Именно в тебе… С тебя все началось! Нравственная деградация, полное отрицание морали…

– Вот это! – палец его ткнулся теперь в мою сторону. – Это – закономерный итог всего, что пришло с тобой!

– Дядя Сережа! – не выдержав вспылил я. – Чего я у вас везде виноватый? Мы с Таней Щукина нашли и маньяка завалили. Есть же конкретный результат…

– Заткнись, ладно? – огрызнулся всегда спокойный генерал и направился к выходу. – Поехали.

– Да, детишкам лучше побыть одним, – поспешно согласилась Катя и напоследок одарила нас с Варькой воздушным поцелуем. – Не скучайте, как–нибудь еще заскочу!

– Никогда, ни при каких обстоятельствах не упоминай при мне Таню Чернову! – хмуро приказала хозяйка, когда гости удалились. – Ты меня понял?

– Ей Богу! – перекрестился я. – Ни за что. А Вика где?

– Подлечиться ей надо, – она подошла к шкафу с запасами «Бакарди» и налила нам по бокалу. – Все будет в порядке, даже шрама не останется.

– А… – поняв, что спрашивать, наверное, бессмысленно, я промолчал.

Варька, однако, решила на этот раз отступить от правил.

– Если бы не Вика, я бы не выбралась, – сообщила она с ногами устроившись на диване. – Так что, не зря ты нас вдвоем отправил. А потом она пулю поймала и пришлось ее на себе вытаскивать.

Остаток дня прошел во вполне миролюбивой обстановке, правда, моя попытка устроиться на ночевку в Варькиной спальне была пресечена в самом зародыше.

Может быть это и к лучшему. Когда разродилась Дженни, я спал сном праведника, а все неизбежные при этом деле хлопоты и переживания целиком и полностью достались Варьке. Рожать собака устроилась на кресле в ее комнате.

ЭПИЛОГ

Вика приехала морозным январским вечером на новый год. Вернее, для всех он уже прошел, но, по такому случаю, мы с Варькой решили отметить его еще раз. Так что, считая Старый Новый год, встречали год Лошади уже в третий раз, для чего полностью переоборудовали весь спортзал. И елка была, и гирлянды. Варька еще хотела живую лошадь там поставить, но потом передумала. И верно, полон дом месячных щенков, которые кругом носятся и путаются под ногами – так и до беды недалеко.

Убранство зала Вике понравилось, сервировка импровизированного стола – тоже. Чего тут только не было, даже салат Оливье. Не нынешний, а тот настоящий, – с раковыми шейками, омарами, черной икрой – рецепт которого считается безвозвратно утерянным. И чего это наши родственники хранят его в секрете, ума не приложу? Вкуснейшая штука, вот только стоит дорого.

Чмокнув нас обоих в губы, гостья сбросила соболью шубку и осталась в традиционно коротком платьице. Однако, вскоре избавилась и от него: слишком спешила доказать нам с Варькой, что никакого шрама не осталось. За это дело подняли первый тост, а уж потом, как водится, за год Лошади. Где–то ближе к середине ночи вспомнили о близких родственниках.

– Мама Катя привет передает, – вольготно разлегшись на кушетке так что голова ее покоилась у меня на коленях, а ноги – на Варькиных, объявила Вика. – Спрашивает, кого бы ты хотела – сестричку или братика?

– Нет, надо же, тварь какая! – возмутилась хозяйка.

– Варюша, ну чего ты так, в праздник–то! – изумленно приподнялась Вика.

– Она тут, пока нас не было, Вику Таню Чернову подложила, – пожаловалась Варька.

– Ту, которая дядю Сережу на клад… – гостья осеклась, задумчиво почесала затылок и потянулась за бутылкой, чтобы наполнить всем бокалы. – Ты не переживай, может, шутит.

– Это было бы слишком примитивно. А вот залететь, выносить и родить – как раз шуточка в ее стиле.

Коль скоро речь зашла о такой опасной теме, как Таня Чернова, я счел нужным хранить молчание. Полюбопытствовал только, когда Варька, кажется, успокоилась:

– А отец–то кто?

– Узнаешь – обхохочешься! – мрачно ответила Варька.

– У меня с ним было однажды. Так – ничего особенного, – хихикнула Вика.

Варьку это от чего–то развеселило, мне же, чтобы успокоиться пришлось выпить лишний бокал. Нет, разве можно говорить мужчине, что до него у тебя был еще кто–то, пусть даже только один раз? Некоторых вещей даже самым крутым девчонкам никогда не понять.

30 сентября 2002 г.