Текст книги "Смерть заказчика [СИ]"

Автор книги: Вадим Шакун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Вечером той среды Варькин особняк был, что называется, полон гостей. Конечно, хозяйке и раньше доводилось приглашать сюда Деда с Кулаком, я же делал это впервые.

Зная, что алкоголь оба не употребляют смерчем пронесся по самым фешенебельным магазинам и закупил разом сортов двадцать всякого прохладительного пойла. Стараниями Тани наготовили массу бутербродов и с икрой, и с нежной очень молодой телятиной, и с безумно дорогой спаржей. Принять бойцов невидимого фронта решил в гостиной и затопил там камин. Дед с Кулаком еще и не курили, поэтому пепельницы на столе не предусматривались.

Встреча получилась несколько не такая, как я планировал. От угощения гости отказались. От питья тоже. И в первый же миг выразили горячее желание узнать, по какому, собственно, поводу их потревожили.

– Гм… Джентльмены, – откашлявшись начал я усадив собравшихся за стол. – Этот человек, по моим сведениям, находится сейчас в столице Округа и должен быть обнаружен любой ценой.

Профессионалы есть профессионалы, я вручил гостям не только фото Леонида Щукина, но и материалы на него из Интерпола. Без упоминания, конечно, о миллионной премии.

– Сведения о том, что он в округе, верные? – бросив мимолетный взгляд на текст интерполовской распечатки спросил Дед.

– Абсолютно. Вот бумажка, на которой его «пальцы». Бумажка Россию не покидала. Вот человек, с которым он поддерживал контакт, – я вручил «джентльменам» фото Кравченко, адрес его родных и краткое описание последних событий.

– Он может быть не в столице округа, а где–нибудь поблизости, – сказал Кулак изучив переданные ему напарником бумажки. – Такой вариант учитывается?

– Учитывается, – стараясь не ударить в грязь лицом как можно решительней подтвердил я. – В расходах вы не ограничены. Найти Щукина нужно любой ценой.

– Хорошо, Виктор Николаевич.

Поднялись оба разом. Есть и пить не стали, не смотря на все мои уговоры. И тут же откланялись.

– Пожалуй, правильно, – согласилась Таня глядя в окно, как отъезжает машина гостей. – Пусть ищут. Ребята, кажется, серьезные. Со стола убрать?

– Плохих ребят не держим, – похвастался я. – Со стола не убирай, сейчас еще один «джентельмен» прискачет.

Покуда не появился Матвей, решал в уме сложную задачу: если Тане я даю тридцать «штук зеленых», то сколько дать Деду с Кулаком? Учитывая их профессиональный уровень и все такое, решил, что, кроме основной зарплаты, а она у них поболе моей, нужно будет подкинуть им «штук» по пятьдесят.

Подрабатывающий у нас студент–пищевик с внешностью матерого вышибалы прибыл как раз в тот момент, когда я вычитал из миллиона сто тридцать тысяч.

Впервые пересекший порог нашего с Варькой обиталища Матвей оказался донельзя смущен и все время норовил встать по стойке смирно.

– Садись–садись, дорогой мой человек, – отеческим тоном приветствовал я и буквально силой впихнул за стол. – Заправляйся, выпить не предлагаю, зная, что ты за рулем. Да ты ешь–ешь не стесняйся. Это – Таня, работает с нами по одному дельцу. Да сиди ты, все свои!

Матвея я определил в один из названных Натальей Сергеевной городов, снабдив фотографией Кравченко и, на всякий случай, Щукина.

– Обращай внимание на мелкие фирмы с компьютерами. Особенно те, что Интернетом пользуются, – посоветовал я.

Для Тани оставил еще один город.

– Зачем это, Виктор? – несколько обиженно спросила она после ухода Матвея. – Ну, найдем мы еще пару адресов, а толку? Ясно же, что Щукин сам там не бывал, а кругом посылал Кравченко. Я лучше с вами буду.

– Разговорчики в строю! – шутливо прикрикнул я. – Сам буду тем же самым заниматься. Нас трое – ты, я, Матвей. И города три. Ты на новом месте, да со своим московским удостоверением, глядишь, чего–нибудь важного нароешь. Операция вступает в завершающую стадию. Тащи бутерброды в курительную, будем «Бакарди» пить.

Себе я взял город с которого все началось. Потому как, во–первых: там Женька Горюнов. Он подскажет, если что. Во–вторых: менты нас знают, но мне мешать побоятся, учитывая Варькины связи.

Матвею решил премиальных не выписывать. В конце концов, не велика сложность, фирмы обходить и фотки показывать. Мы с Варькой и так ему за разовые поручения неплохо платим.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Не прошло и двух недель, а вступившая в финальную фазу операция изрядно меня притомила. Шляться под моросящим ноябрьским дождем по чужому городу от одной карликовой фирмы к другой, это вам не ром перед камином хлестать. Надоедает быстро. Кроме того название операции мне тоже не нравилось.

Хоть и окрестил я ее весьма романтично «Двойной меч», а из песни слова не выкинешь: если на таро, когда желаешь, не обременяя фантазию, найти название секретной операции выпадает двойка мечей – хорошего не жди. Не люблю я эту карту, и все тут. В ней ведь не просто трудности, в ней кровь чудится.

– Точно, Дубов, кажется его фамилия! – обрадовали меня в очередном месте.

Ну, слава тебе Госс–ди и Святая Великомученница Варвара! Уж столько по этому городку мотаюсь. Наконец, повезло. А‑то у Тани ничего, Матвей нашел одну фирму, но там совсем глухо – Кравченко всего раз побывал, даже заказ оформить не успел. Дед с Кулаком работают, конечно, и даже докладывают о том, что ощутимо продвинулись в нужном направлении, но это еще вилами на воде писано.

– А вы?.. Вы частный детектив, верно? Сковородов ваша фамилия. Я про вас в газете читал.

Я уже забодался, с утра до ночи бродить по этому захолустью беспрестанно выслушивая, что я – Сковородов, Сковородкин или, даже, Жарков. Стрельбу из «Эфы» забросил, до того не в себе был.

– Сковорода, – вежливо уточнил я. Да, не легко дается миллион.

– Был он у нас. Коттедж собирался строить. Все ходил, проекты смотрел, примерялся, – в голосе добродушного лупоглазого толстячка, моих, наверное, лет, прозвучало искреннее сочувствие. – А жизнь вон как обернулась. Это не его в детском садике убили?

Я подтвердил данный факт и полез в карман за фотографией Щукина.

– Нам Митрич рассказывал про убийство. Он в этом садике сторожит, ну и у нас, обычно с вечера пятницы до понедельника охраняет, – объяснил владелец фирмы.

– Этого не знаете? – сунув под нос толстяку фото, я, на всякий случай уточнил. – Какой Митрич?

– Этого впервые вижу, – покачал головой тот. – А Митрич – это сторож наш воскресный. Иван Дмитриевич Степаненко. Вон он в углу сидит. Мы разойдемся, а он останется, трудяга.

На имена, лица и многое другое память у меня отвратительная, поэтому, прежде, чем задать очередной вопрос, я полез в блокнот.

– Скажите, – пялясь в собственные каракули, спросил осторожно, опасаясь спугнуть удачу. – Он и в ночь убийства у вас дежурил?

– Где же еще? – искренне удивился собеседник. – Правда под утро его милиция вызвала, так что подменить пришлось.

– Поговорить с ним можно?

– Да говорите сколько влезет. Я думал его уже допросили, кому надо.

– Всегда, знаете, мелочи есть. Разные. На первый взгляд почти и не заметные, – бочком–бочком начал выбираться я из–за стола. – Спасибо вам за помощь. Огромное спасибо.

– Не за что, – отмахнулся собеседник. – Маньяка нашего поймайте, а то люди уже боятся по темному с работы домой идти.

– Всенепременнейше.

– Степаненко? Иван Дмитриевич? – как можно ласковей улыбаясь подсел я к сторожу, до крайности понизив голос. – Ты мне скажи, Митрич, как это тебе раздваиваться удается? Ведь, по милицейским протоколам, ты труп обнаружил. А хозяин говорит, что ты здесь с вечера сторожил.

– Подрабатывать сейчас никому не запрещено. Не прежние времена, – набычился тощий как жердь Митрич, возрастом за пятьдесят.

– Подрабатывать – это точно, – покладисто согласился я. – А за лжесвидетельство, знаешь, сколько дают? Дело–то об убийстве. Может, ты сообщник?

– Отцепись к такой–растакой… – завернул сторож красиво, в пору поучиться, но как–то неуверенно и тихо.

– Митрич, я сейчас «02» наберу, – так же тихо пригрозил я доставая из кармана сотовый. – Лучше сам все расскажи. Кто труп нашел?

– Да племянник мой свет в окошке увидел и мне сюда позвонил, – хмуро признался сторож. – Он всегда по пятницам в садике сидит вместо меня. Тут же за день больше платят, чем там за весь месяц, вот Андрюшка и помогает. Все равно приезжает из своего речного училища. Где–то парню надо быть по выходным. Не с этой же шалашовкой.

– С кем?

– Да с мамашей его, сестренкой моей мать ее… – трехминутной чреды матюков, с его точки зрения, видимо, хватило, чтобы обрисовать моральный облик собственной сестры. – Она, корова, как глаза зальет… Пацан и так там насмотрелся всякого. Пусть лучше со мной будет.

– Это точно, – согласился я. Ну, Михайлов, ты здорово надо мной посмеялся, когда я за Щукиным пришел. А то, что ваш свидетель – никакой не свидетель? То, что настоящего свидетеля только я знаю, это как? Ладно, ужо, посажу кое–кого в лужу.

– Счастливо, Митрич, не горюй, – жизнерадостно попрощался я и ушел в ночь под противный непрестанно моросящий дождь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

– От Митрича! – решительно протарабанив в детсадовскую дверь, громко возвестил я. – От Александра Дмитриевича Степаненко!

Сторожев племянник оказался щуплым невысоким парнишкой лет пятнадцати и при виде меня испуганно подался назад.

– Страшновато? – ободрительно поинтересовался я, просочившись через полуоткрытую дверь.

– Вы тот самый детектив?

Надо же и этот меня знает!

– А как же, – кивнул я. – Виктор Сковорода собственной персоной. Тебя Андреем зовут?

Тот нерешительно кивнул.

– Вот что, Андрюха, – задушевным тоном продолжил я. – Ты ведь в ту ночь, когда человека убили, тоже здесь был, верно? Не отпирайся, мне Митрич сказал.

– Спал я, – огрызнулся пацан. – Не знаю ничего! Часа в два проснулся, смотрю свет в окошке. Я сразу дяде позвонил. Он меня к себе домой отправил и ментов вызвал.

– Ай, как крепко ты спишь! Даже выстрела не слышал?

– Да не слышал я ничего! Зачем пристали? Может пистолет с глушителем был, откуда мне знать?

– Ну, может, и так, – покладисто согласился я. – Смотри, Андрейка, милиция тебя, пока не беспокоит. На допросы не таскает. Они, глупенькие, о твоем существовании даже не подозревают. Так что, если ты мне врешь…

Я сделал многозначительную паузу.

– Говорю вам, спал! Не слышал ничего! Не видел!

Я в сердцах чертыхнулся про себя. Надо же, до чего нервный попался мальчишка! Попробуй такого разговори! Придется оставить до следующего раза.

– Ладно, неси службу, – многозначительно кивнул я. – Увидимся еще.

И вновь оказался на улице под моросящим дождем. Машинально глянул на часы. М-да, пол десятого. А темнотища, хоть глаз выколи. Прибавил шагу. Действительно, глушь беспросветная. Частный сектор, ставни на окнах, по одному фонарю на квартал. Тут пол города перестрелять можно, если не по пятницам стрелять, а каждый день. Стоп!

Я замер, как вкопанный. Черт возьми, а пацан за Митрича по пятницам в детском садике сидит. Это что получается, что сегодня пятница?

Зубы мои клацнули. Надо же, похолодало как! А весь день, вроде, даже и не мерз. Чертова пятница – Венерин день! Чертова операция «Двойной меч»! Чертова двойка мечей! Пришьет меня местный маньяк и делу конец! Плакали мои денежки!

Изо всех сил сжав в кармане газовый баллончик – идиот, хоть бы «Эфу» прихватил – я, насколько позволяла темнота огляделся окрест. Не полегчало. Прислушался. Где–то вдали машины гудят: это со стороны вокзала, где у нас с Таней встреча. Вернуться к детскому саду, вызвать ее по «трубе»? Но связь такая паскудная, да и пацан совсем перепугается. Музыка откуда–то, вопли пьяные… До людей бы добраться.

Все еще озираясь, я медленно двинулся вдоль забора одного из частных строений. Чертовы кусты, проклятые деревья. Вот же темень. Постучаться? Тоже событие для местной прессы – насмерть перепуганный детектив.

«Эфу» правильно не взял, конечно. Местные менты на меня зуб точат из–за газетной шумихи. С оружием, точно, повязали бы, а может и подстрелил бы с перепугу какой–нибудь сержантик. Заметил бы пушку и за маньяка при…

Резкий шум в кустах раздавшийся, казалось, прямо у меня за спиной ударил по нервам похлеще любого выстрела. Я и понять ничего не успел – где я, кто и почему несусь по лужам сквозь ночную тьму. Резко бросился за угол и тут только частично вернул себе способность соображать. Бежать дальше не стал – пуля, она догонит, – юркнул в темноту притаившись за стволом ближайшего дерева и достал из кармана баллончик.

Может не заметит, маньяк, мимо пройдет?

«Роллекс» на левом запястье старательно отсчитывал секунды, но я по прежнему оставался один. Обидно, если перепугался какой–нибудь собаки. Что же он, маньяк, – идиот с таким шумом через кусты ломиться. Хотя, собака залаяла бы на бегущего, а то и вслед кинулась. Точно, кошки испугался! Нет, надо же, кошки совсем обнаглели, ломятся через заросли, как лоси в лесу!

Сплюнув от досады, выбрался из своего укрытия. Осторожно выглянул за угол. Точно, никого! Никому об этом никогда не расскажу. Таня засмеет, не то, что Варька!

Поминутно оглядываясь, заспешил к вокзалу. Скорее из этого проклятого городка с его маньяками и темными улочками. К уютному камину и крепкому, душистому рому.

Когда Таня подъехала, я уже третью «сотку» опрокинул. Нервы успокаивал, да и ноги промочил покуда по лужам, как кенгуру скакал. Жуя на ходу бутерброд с полу копченой колбасой, поспешно выбрался из привокзального гадюшника.

– А у меня опять с сотовым проблемы были, – пожаловалась она. – Вы мне звонили?

– Зона неустойчивого приема, наверное, – дожевав высказал догадку я. – Поехали домой, боевая подруга. Достало меня тут все.

– Ничего не нашли?

– Еще одна фирма, где Кравченко околачивался. Но Щукина там не знают.

– И все? – не сумела скрыть своего разочарования она.

– Остальное – ерунда всякая. Не по нашему делу, – ни о чем, связанном с паническим ночным бегством, вспоминать сейчас не хотелось. – Я подремлю чуть–чуть, Таня.

Дома, опасаясь ангины, сразу же принял горячую ванну и накатил стаканчик «Бакарди». Гостья тем временем приготовила немудреный ужин, после которого разошлись по своим постелям.

Разбудили меня около полуночи.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

– Виктор, у меня ордер на обыск, – хмуро сказал Семенов, теребя в руках бумажку. – Мы все тихо решим, дом переворачивать не будем. Сдай «Эфу» и делу конец.

– Блин! Они угомонятся когда–нибудь? – сердито пробурчал я заметив на дороге перед домом знакомый милицейский уазик из соседнего города.

Спорить с Вовкой не стал. Во–первых, голова трещала спросонья, во–вторых, тот пришел не один, а с Сашкой Ефимчуком. Нельзя же подрывать Вовкин авторитет в глазах младшего по званию.

– Вечно ты куда–нибудь влипнешь, – сочувственно сказал Сашка.

– Чего вдвоем приперлись? – поинтересовался я, провожая нежданных гостей по лестнице в подвал. – Я что, убегать буду? Отстреливаться?

– Так надо, Виктор, – отвел глаза в сторону Вовка.

– Ну, надо так надо, – вздохнул я, открывая сейф. – Эти идиоты никому выспаться не дадут. Пушку, между прочим, неделю из сейфа не вынимал.

Семенов достал из кармана носовой платок и, осторожно взяв револьвер за дуло, опустил в прозрачный пакет.

– Глушитель тоже, Виктор.

– Бери, что уж.

– У тебя точно нет ни оптического прицела, ни лазерного целеуказателя? – наконец посмотрев прямо мне в глаза спросил он. – То, что здесь именно мы – это жест доброй воли. Если будет настоящий обыск и эти штуки выплывут… Неприятности будут, Виктор.

– Варя хочет, чтобы я стрелять научился, зачем мне?.. Что происходит–то? – уж больно серьезно Вовка себя вел. Я даже волноваться начал.

– Поехали, все узнаешь.

Вопреки ожиданиям ехать мне пришлось не в тачке нашего ОВД, а в машине приезжих. Дорогой все больше молчали. Да и о чем мне с тамошними сержантами разговаривать?

– Где это мы? – с первого взгляда, по прибытию, аж оторопь взяла. Здание одноэтажное, неказистое, облупившаяся штукатурка, темень вокруг, да еще грязь после дождя.

– Гражданин Сковорода, прошу вас следовать за мной, – возник на пороге уже знакомый мне капитан Ковальчук из местного ОВД.

За порогом шибануло в нос так, что меня чуть не вывернуло.

– Прошу прощение, холодильники у нас, сами понимаете… Да еще электричество сегодня отключали, – сочувственно пробормотала некая личность в халате, раньше считавшемся, вероятно, белым, а теперь грязно–сером.

– Вы меня куда привезли? – озлился я при виде нескольких накрытых простынями тел. – Меня тут припадок хватит!

– В морг, вестимо, – не без юмора ответил Ковальчук. – Да вы не волнуйтесь, здесь и нашатырь есть. Откачаем, если что. Вы этого гражданина знаете?

По взмаху его руки услужливая личность в халате поспешно сдернула с одного из тел простынку.

Очевидно я впал в некое состояние ступора. Как еще объяснить, что даже позывы к рвоте пропали. Как–то отвлеченно поймал себя на мысли, что с интересом рассматриваю аккуратное, чернеющее запекшейся кровью отверстие в левом виске. «Будто сверлышком," – промелькнула мысль.

– Сковорода, ты что оглох что ли? – тут только я заметил в полутемном углу бледного, как мел Михайлова, вооруженного шариковой ручкой. – Мы и так тут хрен знает сколько сидим!

– Это Андрюха, племянник сторожа Степаненко, – ответил я. – И, если вам, господа милиционеры, интересно, так это он вместо Степаненко в детском саду сидел в день убийства Кравченко. Именно он, а не дядя его.

– Когда вы виделись с убитым последний раз? – дождавшись, покуда Михайлов запишет ответ, вновь проявил

любопытство Ковальчук.

– Сегодня около десяти вечера от него ушел из детского сада. Пара вопросов возникла, потом на вокзал сразу пошел.

Я старательно описал свой маршрут, не упомянув, естественно, о том, что проделал его, каждого шороха в кустах опасаясь.

Михайлов только записывать поспевал, лицо же Ковальчука осветилось не передаваемой радостью.

– Гражданин Сковорода, это ваш револьвер. Номер вам через полиэтилен видно? – он указал на доставленную Семеновым «Эфу».

– Без оружия я здесь был, без револьвера. Так и в протоколе запишите! – потребовал я.

– Ваш или нет, вы отвечайте.

– Мой, конечно, я его только что из сейфа достал.

– Образцы пуль и гильз в лаборатории окружной сохранены были когда вы разрешение на право ношения оружия получали?

Оставалось только кивнуть.

– А с какой стати и зачем, скажите, в ладонь убитого, – воркуя самым елейным тоном кивнул на покойника Ковальчук, – вы вложили пистолет ТТ со спиленным номером?

Я от неожиданности дар речи потерял.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Не знаю я никакого ТТ, – опомнившись после замешательства слабо возмутился я.

– Зато мы его очень хорошо знаем, – зло сощурился Ковальчук. – Очень хорошо знаем.

– Тот самый ТТ, что ли? – робко подал голос от дверей Вовка Семенов.

– А вы помолчите, капитан! – рассвирепел Ковальчук. – Радуйтесь, что позволили присутствовать! Носитесь с ним как с писаной торбой!

– Никто со мной не носится, – слабо парировал я и вновь посмотрел на убитого и на аккуратную дырочку в левом виске. – Его что же, в детском садике?

– Вопросы буду я задавать! – осадил Ковальчук. До объяснения, все же, снизошел. – Тело Андрея Степаненко было обнаружено на улице Пионерской. По которой, если вам верить, вы отправились на вокзал, гражданин Сковорода. Время смерти тоже совпадает со временем вашей беседы.

Слово «беседа» Ковальчук умышленно произнес так, будто взял в огромные–огромные кавычки.

– А пистолет, значит, при пацане… – поразившая меня в этот миг догадка, вызвала, видимо, на моем лице такие изменения, что Ковальчук распорядился принести нашатыря.

– Не надо, нет… – слабо покачал я головой, хотя вокруг легонько куда–то поплыло: тусклые пыльные лампы дневного света под потолком, замызганные кафельные стены, до пояса накрытое простыней голое тело, мужик в халате, лица местных ментов, застывший на пороге Вовка Семенов и с любопытством выглядывающий у него из–за плеча Ефимчук.

Все, совершенно все в этой истории становилось на свои места. Пацан, приезжавший в город каждую пятницу, так и не привлекший внимания местной милиции. Дерганный такой мальчишка. Как он на меня таращился, как загнанный волчонок какой–то. Я выхожу из детского сада: я – знаменитый детектив, который обещал его непременно поймать. О котором газеты пишут. Надо же, есть еще в этой многострадальной стране идиоты, которые газетам верят.

«А значит, решение буду принимать я. И я лично отвечу перед тобой за его безопасность," – холодный бесстрастный голос дяди Сережи. Как давно это было? А я‑то удивлялся, что мне никто не докучает. «Уж, если он пообещал, будешь как у Христа за пазухой," – это Вика. Она–то знала, что говорила. Выходит, все это время меня охраняли?

Я опять оказался там, на этой темной, распроклятой улице. Не я, не Виктор Сковорода, конечно. Кто–то вроде Деда или Кулака, профессионал. Он стоят в каком–то темном углу и ему невыразимо скучно, так надоело бродить за дилетантом, которого поручили охранять. Неделя за неделей: дом – столица округа – занюханый, забытый Богом городок. А еще, наверное, отчеты каждую ночь писать о проделанной работе. Дождь, грязь. курить нельзя, а, впрочем, агент, наверное, и не курит.

Наконец, ожидание кончилось, объект выходит из детского сада. Осторожно начинаю двигаться параллельным курсом, не забывая контролировать все вокруг. Приятное разнообразие: следом за объектом, из садика выскальзывает и, старательно прячась, крадется щуплая низкорослая фигурка. Расстояние между ними сокращается. В руке мальчишки появляется пистолет, заметить ТТ с такого расстояния для меня пара пустяков, пусть даже и в темноте.

В тот момент, когда мальчишка собирается целиться, я нажимаю на курок. Тело валится в кусты, а перепуганный до смерти Виктор Сковорода вскачь уносится в сиянии лунного света. То–то посмеется дядя Сережа. Хотя, нет, так бы Варька подумала или Вика. Скорее всего, профессионал подумал бы: «А Серж не зря отправил именно меня. Этому дурачку, действительно, грозили неприятности». Ну, не Серж, так «босс» или «директор», или «шеф». Сержем его только мама Катя называет.

– Мне бы адвоката, – подняв на Ковальчука глаза вежливо попросил я. – Телефон у меня с собой. Можно вызвать?

– На данной стадии следственных действий это преждевременно, – сказал, как отрезал, непреклонный капитан. – Советую вам чистосердечно во всем сознаться.

– Может, пацан того… Сам? – я робко понадеялся на то, что мог ведь дядюшкин человек инсценировать самоубийство. Профессионал же, в конце концов!

– Ага, из твоего револьвера. В левый висок, – ехидно хихикнул Михайлов.

– Может, он левша… А почему, из моего? – удивился я.

– Наверное пулю проверили. Ствол ведь в областной лаборатории зарегистрировали, когда ты разрешение получал. Это Дрожко настоял, – сочувственно пояснил стоявший около дверей Михайлов.

– Спасибо ему передай, – кисло ответил я. – Ошибка, наверное, вышла.

– Никаких ошибок, – ответил непреклонный Ковальчук. – Гражданин Сковорода, советую говорить правду.

Я грустно посмотрел на него и отрицательно покачал головой. Какую тебе правду, капитан? Про Варьку и ее родственничков? Про дядюшку, пол года назад державшего в кулаке всю областную милицию, а ныне увлекшегося борьбой с международным терроризмом? Вот бы ты посмеялся.

А мне, вот, совсем не до смеха. Дядюшке экспертиза – тьфу! Дядюшка, захочет, так он тебе и фото подбросит, на котором я лично небоскребы в Нью – Йорке взрываю или автомобиль принцессы Дианы подрезаю на полной скорости. Плевать на то, что у меня прав нет и «Боингов» водить не умею. Зря я тогда, в борделе этом проклятом, гадостей про него наговорил.

В обморок я все–таки грохнулся. Наверное, формалина надышался. В сознание меня привел едкий запах нашатыря.