Текст книги "Войны роз. Йорки против Ланкастеров"

Автор книги: Вадим Устинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Кто такие Ланкастриане?

После выхода в свет моей книги «Столетняя война и Войны Роз» у многих возникли недоуменные вопросы, связанные с названиями противоборствующих партий. Они высказывались в разных кругах – от академических до самых широких слоев любителей средневековой истории. Такая реакция, честно говоря, была несколько неожиданной.

Действительно, и в отечественной историографии, и в обиходе принято называть сторонников династии Ланкастеров «ланкастерцами», а приверженцев дома Йорков – «йоркистами». Поскольку специальных исследований, посвященных гражданским междоусобицам в Англии второй половины XV века, на русском языке практически нет, то остается только гадать, на каком основании возникла эта традиция. Не хотелось бы думать, что названия были взяты из перевода романа «Черная стрела», принадлежащего перу Роберта Льюиса Стивенсона. Однако все может быть.

Если обратиться к оригинальным названиям, то нетрудно обнаружить, что враждующие стороны именуются в английском языке «ланкастрианами» (англ. Lancastrians) и «йоркистами» (англ.Yorkists). Собственно, неприятие вызвал именно термин «ланкастриане». Оба слова представляют собой заимствования, но «ланкастерцы», в отличие от «йоркистов», почему-то образовано с учетом особенностей русской грамматики. По логике вещей, нужно придерживаться какого-то одного принципа: раз «ланкастерцы», то тогда – «йоркцы». Но лучше пойти по пути, предложенному в книге «Столетняя война и Войны Роз», и в обоих случаях использовать прямое заимствование – «ланкастриане» и «йоркисты».

Второй путь более продуктивен, и вот почему. В английском языке Lancastrians – это и члены соответствующего королевского дома, и его сторонники, и обитатели графства Ланкашир, и города Ланкастер. Точно так же дело обстоит с их врагами. Yorkists – династия английских королей, ее сторонники, жители графства Йоркшир и города Йорк. Русский язык предоставляет гораздо более широкие возможности для идентификации той общности людей, о которой мы говорим. Поэтому логично было бы называть династии – Ланкастеры и Йорки, сторонников этих династий – соответственно ланкастрианами и йоркистами, жителей графств – ланкаширцами и йоркширцами, а горожан – ланкастерцами и йоркцами. Все очень просто и понятно, такой подход исключает любого рода путаницу.

Подобный принцип позволяет избежать еще одной проблемы. Ведь не все ланкастерцы были ланкастрианами, многие йоркширцы не сражались в рядах йоркистов, а йоркцы в определенные моменты выступали на стороне Ланкастеров. Например, видные ланкастриане Холланды герцоги Эксетерские имели обширные владения в Западном Райдинге Йоркшира – территории на западе графства. Преданные сторонники Ланкастеров лорды де Клиффорды владели поместьем и замком Скиптон, расположенными в Северном Йоркшире. Земли в Йоркшире имели и ланкастриане графы Нортумберлендские. В 1460 году деятельные приверженцы династии Ланкастеров – Генри Перси 3-й граф Нортумберлендский, Джон де Клиффорд 9-й лорд де Клиффорд и Ричард Фиеннз лорд Дакр – собирались на совет в городе Йорке, который служил им оперативной базой. Ричард Невилл 16-й граф Уорикский, один из самых знаменитых йоркистских военачальников, в том же 1460 году перед битвой при Нортхемптоне вел на помощь королю Эдуарду большую армию, в состав которой входили 400 ланкаширских лучников. Как прикажете их называть, если руководствоваться общепринятыми, изобретенными неизвестно кем принципами? Ланкастерцы? Йоркисты? Или йоркистские ланкастерцы?

2. Эволюция исторических взглядов

Принц Уэльский:

Л если бы, милорд, не записали

Все это в летописи, все же правда

Ведь перешла бы через все века

Из уст в уста до Страшного суда?

Уильям Шекспир. Ричард III, III, 1

Согласно английской исторической традиции Войны Роз представляли собой ряд кровавых военных конфликтов, определивших ход внутриполитической жизни страны в течение второй половины XV века. Королевские дома Ланкастеров и Йорков, династических конкурентов в борьбе за корону Англии, боролись друг с другом; правящий класс раскололся на два лагеря – старая землевладельческая аристократия сражалась против новой торгово-производственной элиты. Все общество приняло активное участие в этой борьбе, поневоле присоединившись к тому или другому лагерю. Жизнь простых людей превратилась в ад из-за ужасов гражданской войны со всеми вытекающими отсюда политическими, экономическими и социальными последствиями. Только Генри VII, успешно объединив красную розу Ланкастера и белую розу Йорка и основав новую династию Тюдоров, смог вернуть мир и процветание измученному войной королевству.

Тюдоровские хронисты и историки, хорошо мотивированные материально или другими, более жестокими способами (благо в то время их было достаточно), усердно создавали и пестовали эту легенду. Целые поколения апологетов трубили о том, как Тюдоровская династия спасала Англию от разрушительного гражданского конфликта, полностью разорившего страну. Конечно, ими двигали не только деньги или страх. Вольно или невольно, они проецировали на то время восстания и династическую борьбу, потрясавшие современную им Англию XVI века.

Первоначальный пропагандистский миф Тюдоров основывался на точно таком же, но более раннем пропагандистском построении Йорков, творчески доработанном. Наиболее полно он изложен итальянским историком Полидором Вергилием, который исполнял что-то вроде роли официального историографа королей Генри VII и Генри VIII Тюдоров. Вкратце этот миф выглядит так. Первый король дома Ланкастеров Генри IV согрешил, свергнув Ричарда II и оказавшись причастным к его насильственной смерти. Расплата за этот грех настигла его внука Генри VI, который также насильственным путем был лишен трона и погиб при невыясненных обстоятельствах, а карающей рукой божественного провидения явился дом Йорков. Впрочем, Йорки сами вели себя весьма богопротивно, особенно злодей Ричард III, и за грехи свои, а также своих родственников это исчадие ада понесло заслуженное наказание, пав от руки Генри VII Тюдора, спасителя Англии.

Мысли Полидора Вергилия развил и продолжил великий гуманист святой сэр Томас Мор. К числу его многочисленных заблуждений можно отнести то, что он считал историю наукой над науками, а ее главной задачей – являть пример для будущих поколений. До сих пор не утихают споры, чем считать его «Историю короля Ричарда III» – художественным произведением или подлинно научной работой. Не вдаваясь в подробный анализ этой проблемы, необходимо отметить следующее. Действительно, Мор приводит огромное количество исторических фактов и талантливо набрасывает картину социальной и политической жизни Англии второй половины XV века. Однако многочисленные фактические неточности и крайне тенденциозное освещение событий превращает это выдающееся произведение в публицистический трактат, направленный на абстрактное осуждение тирании в любых ее проявлениях.

Сто лет спустя после окончания Войн Роз Уильям Шекспир с радостью ухватился за драматическую тему, располагая предельно ясной в своих коллизиях трактовкой, предоставленной последователем Мора хронистом Рафаэлем Холиншедом. Шекспир создал цикл пьес-хроник, посвященных истории Англии времен правления Плантагенетов. Его мощный талант во многом способствовал превращению теоретических построений тюдоровских историков в общепризнанные факты. Великие художники часто формируют в массовом сознании отношение к событиям истории, не слишком совпадающее с реальностью, подменяя своими литературными произведениями научные исследования и даже оказывая серьезное влияние на последние – вспомним хотя бы Пушкина с его «Борисом Годуновым». Под пером Шекспира гражданская война превратилась в разгул террора. В результате резни, сражений, казней, убийств, предательств, торжества низких амбиций пролились потоки крови; старая аристократия уничтожила сама себя, и на ее место пришла новая, тюдоровская аристократия.

Ученые XIX века, без сомнения, видевшие в истории академическую и объективную научную дисциплину, тем не менее ничего не предприняли, чтобы вырваться из наезженной предшественниками колеи. Напротив, их собственное неприятие кровавых ужасов гражданской войны и фракционной борьбы подкреплялось верой в то, что Войны Роз дали толчок развитию в Англии либеральной парламентарной демократии, а та в свою очередь привела страну в золотой век Викторианской империи.

Представление о том, что Войны Роз уничтожили старую аристократию, нашло свое отражение в трудах Томаса Бабингтона Маколея барона Маколея. Он писал, что при Генри VII в Парламенте заседало всего 29 лордов, да и то некоторые получили титулы лишь совсем недавно.

Его преосвященство Уильям Стаббс епископ Оксфордский, превосходный знаток архивов, также заинтересовался изменениями в составе английской знати XV века. В своей «Конституционной истории Англии» он пришел к выводу, что более консервативные западные и северные графства поддерживали Ланкастеров, а более развитые восточные и южные – Йорков. Йорки были, по его мнению, более прогрессивны в своей политике, поскольку опирались на новое дворянство и купечество. Самоистребление старой знати в ходе Войн Роз помогло Тюдорам подчинить себе аристократию и добиться торжества абсолютизма. «Средневековой анархии» в Англии XV века. Стаббс противопоставил «новую монархию» Гепри VII, со вступлением которого на престол закончились Темпые века:

Это было как утро, озарившее горы, когда самый мрак наступает перед рассветом.

Уильям Дентон рассуждал о кровавых сражениях, в которых погибла вся английская аристократия. Войны Роз, по его подсчетам, унесли жизни 100 000 человек, и еще множество парода умерло от нужды и болезней. Дентон считал, что Войны повлияли на статус и численность не только дворянства, но и всего общества. Причиной конфликта он считал не преступление против Бога, но деградацию английского баронства, которое предпочло физическим упражнениям карты и удовольствия, вырождалось генетически, заключая браки внутри своего достаточно узкого круга. Торговля была разрушена, города лежали в руинах, земля разорена. Цивилизация и возрождение вернулись в страну при короле Генри VII.

Не отрицая трагической судьбы аристократии, историк Джеймс Эдвин Торолд Роджерс предположил наличие связи между упадком в XV веке барщинного хозяйства крупных феодалов и ослаблением их политического веса в обществе. На его взгляд, снижение доходов знати в какой-то мере стало причиной Войн Роз. Сами Войны Роджерс считал борьбой лордов за доступ к королевской казне. Столетняя война и Войны Роз, полагал Роджерс, главным образом негативно сказались на судьбах дворянства, в особенности его верхушки, тогда как остальные слои общества практически не участвовали в смутах XV века.

Скептический XX век, переживший две действительно страшные тотальные войны – Первую и Второю мировые, – позволил себе усомниться в правильности устоявшегося взгляда на историю Войн Роз. Располагая более обширным материалом по позднему Средневековью, ученые попытались объективно разобраться в истинных причинах Войн и их масштабах, а не воспроизводить чьи-то предубеждения. Томас Лоуренс Кингтон-Олифант и Кеннет Брюс МакФарлейн не отрицали вымирания старой аристократии, но выступали против того, что Войны Роз были основной тому причиной. МакФарлейн совершенно резонно указал на то, что подобный процесс начался задолго до второй половины XV века. Он подверг критике выводы Стаббса, противопоставившего анархии XV века «новую монархию» Тюдоров. По мнению МакФарлейна, Генри VII ни в коем разе не был основателем английского абсолютизма. Напротив, первый из Тюдоров оставался вполне «средневековым королем», и его методы управления не отличались от того, как действовали предшественники Йорки.

Профессор Чарльз Дерек Росс свел воедино основные постулаты нового взгляда на историю Войн Роз. Несомненно, враждующие династии яростно боролись друг с другом; неоднократно корона Англии переходила от Ланкастеров к Йоркам и обратно в результате целого ряда сражений между 1455 и 1485 годами. Значительная часть аристократии и дворянства была вовлечена в эту борьбу. Тысячные армии поддерживали претензии соперников, и множество простых людей лишилось жизней. Однако военные фазы конфликта были скорее исключением, чем правилом. Основной удар приняла на себя королевская фамилия и великие лорды, погибавшие в боях и на плахе. Но даже в среде правящей элиты тяжесть потерь была сильно преувеличена, а большая часть населения страны, вероятно, вообще не вовлекалась в боевые действия. Материальные разрушения оказались локальными. Сельскому хозяйству и торговле был нанесен минимальный ущерб. Религиозная и культурная жизнь страны шла своим чередом, продолжали процветать образование, литература, архитектура, живопись.

Никто, за исключением самых горячих поклонников Тюдоров, сейчас уже не утверждает, что вторая половина XV века была временем морального и экономического упадка, хотя некоторые ученые, как например Энтони Джеймс Поллард, предупреждают против недооценки проблем, вызванных Войнами Роз. Внимание большинства исследователей сконцентрировано на интерпретации политической истории, а не на состоянии общества в целом, его экономики или культуры. Также никто не заявляет однозначно, что 1485 год явился границей между двумя эпохами, ознаменовав «конец Средневековья». Весь период со второй половины XV века по первую треть XVI века достаточно однороден и неразрывен по своей внутренней логике, определявшей его как переходную эпоху. И если вообще корректно говорить о каком-то конкретном моменте, с которого началась «новая Англия», то искать его, скорее всего, нужно именно в 1530-х годах.

Отечественная наука XX века не пошла за развитием английской исторической мысли. Обремененная непременным приматом экономических отношений над политикой и признанием классовой борьбы чуть ли не единственным двигателем социального прогресса, а также ненавидящая монархию, она не сочла нужным менять свои взгляды на весьма отдаленные во времени события в далеком и не очень дружественном государстве. Надо заметить, что наши ученые вообще не слишком интересовались этим периодом английской истории. Работ на русском языке, посвященных Войнам Роз, практически нет, кроме некоторого количества диссертаций и научных статей, не предназначенных для широкой публики. Скудную информацию можно почерпнуть лишь из энциклопедий. Но и там, к сожалению, излагается точка зрения, доминировавшая в позапрошлом веке.

3. Генеалогические права

Вустер:

Еще бы! Мортимер был наречен

Преемником покойного Ричарда!

Нортумберленд:

Я был при том и слышал сам указ.

Ричард его наследником назначил…

Уильям Шекспир. Генри IV. Часть I, I, 3.

Поскольку в основе Войн Роз лежит все-таки династический конфликт, то неплохо для начала представлять себе, кто и на каком основании претендовал на трон Англии в этом противостоянии. Проблема не так проста, как может показаться на первый взгляд. Ведь «Акт о престолонаследии» (Act of Settlement), установивший нынешний строгий порядок наследования трона Соединенного Королевства, был принят Парламентом только в 1701 году, то есть через двести с лишним лет после завершения Войн Роз.

Принципов перехода власти от одного монарха к другому теоретически существовало несколько. Прежде всего, преемник мог получить корону согласно сложившейся традиции, определяющей преимущественные права родственников последнего короля. Судьба трона могла решиться согласно прямому прижизненному завещанию последнего правителя. Кроме того, новый король мог быть избран либо Великим советом баронов, либо Парламентом, институционально сменившими раннесредневековый витенагемот – собрание наиболее влиятельных лиц страны, включавшее в себя аристократию, духовенство и военную знать. И наконец, не исключался силовой захват власти – способ, может быть, не совсем легитимный, но не такой уж редкий в истории.

Искать какие-либо закономерности в захвате трона по праву завоевания бессмысленно. Парламент в то время не имел широких полномочий и, как правило, лишь подтверждал решения короля и его советников, придавая им статус всенародно одобренных статутов. Завещание не могло сильно нарушать привычный ход событий. Поэтому важно выяснить, как фактически передавалась власть в английском королевстве, хотя бы и по неписаным законам. В Средневековье англичане определяли, что есть порядок, а что беспорядок, руководствуясь историческими прецедентами. Во всех важных случаях они оглядывались на примеры того, как в похожей ситуации поступали их предки. Эта форма права сохранилась в Соединенном Королевстве и по сей день.

История прецедентов

В 1066 году Уильям I Завоеватель, он же Гийом Бастард, незаконнорожденный сын и единственный отпрыск Робера I Великолепного герцога Нормандского, стал первым королем Англии из Нормандской династии. Он захватил трон силой, прервав линию наследования Уэссексской династии. Вместе с новой норманнской знатью, практически полностью сменившей в Англии старую англосаксонскую аристократию, он привез с континента новые обычаи, которые для его окружения казались более естественными и привычными. Тем не менее некоторые англосаксонские институты устояли, в результате чего сформировалась оригинальная структура власти и государственного порядка.

Уильям I по континентальному обычаю разделил свои владения между сыновьями: старший сын Робер II Короткие Штаны получил Нормандию, а младший Гийом стал в 1087 году королем Англии под именем Уильяма II Рыжего. После Завоевания это был первый и последний случай, когда английский король делил наследство между сыновьями, которые становились полностью независимыми владетелями своих уделов.

Уильям II Рыжий не оставил выжившего потомства и завещал трон Англии своему старшему брату, но после его смерти в 1100 году корону немедленно захватил третий брат Генри I Боклерк. Он объявил своей наследницей единственную дочь Мод (или Матильду).

Мод не была коронована и правила лишь номинально, усидев на троне всего семь месяцев. Власть в 1135 году узурпировал Этьен де Блуа, который приходился племянником Генри I Боклерку, будучи третьим сыном его старшей сестры Адели. За узурпацией последовал долгий период междоусобных войн, во время которого Мод пыталась вернуть завещанную ей корону, а Этьен, ставший королем Стивеном Блуаским, при поддержке большинства лордов королевства отстаивал трон от ее посягательств. В борьбу вмешался даже сын Робера II Нормандского, заявивший о своих правах, но безуспешно. Династические распри завершились компромиссным решением, закрепленным в договоре: Стивен остался на троне, но после смерти ему наследовали не его собственные дети, а сын Матильды – Генри. По всей видимости, английские бароны не хотели видеть на престоле женщину, что по тем временам вполне объяснимо. Король в Средневековье – вождь, воин; особенности женского организма могли помешать исполнению важнейшей обязанности правителя – готовности вести в бой своих рыцарей в любое время. При этом преимущественные права на престол наследницы прямой линии все-таки были очевидны. Выход из запутанной ситуации оказался весьма разумным: Мод не могла носить корону сама, но и не потеряла своих прав на нее, передав их своему потомству. Сын Мод, согласно договору, еще при жизни матери беспрепятственно взошел в 1154 году на трон под именем Генри II Короткая Мантия. У него родилось трое сыновей – Ричард, Жоффруа и Джон. После смерти Генри II правил его старший сын Ричард I Львиное Сердце (с 1189 г.). Он не оставил потомства, но объявил своим наследником Артюра, сына умершего к тому времени Жоффруа. Вопреки принципам первородства и в ущерб правам законных наследников трон захватал младший брат Джон Безземельный (с 1199 г.). Он сумел привлечь на свою сторону французского короля Филиппа II Огюста и в битве при Мирбо разгромил войска Артюра, заточив его в Руанский замок, а его сестру Элеонору – в замок Корф. Через некоторое время Артюр исчез. Джон получил трон по праву завоевания и при поддержке лордов королевства, но в нарушение законных прав старшей линии.

В 1216 году корону Англии унаследовал Генри III Уинчестерский, старший сын Джона Безземельного. Затем английский трон последовательно переходил к старшим сыновьям правивших королей (см. табл. I в Приложениях) в обход младших сыновей и дочерей – Эдуарду I Длинноногому (с 1272 г.) и Эдуарду II Кэрнарвонскому (с 1307 г.). Каждый из них на коронации заявлял, что получил трон согласно наследственному праву.

Под давлением лордов королевства Эдуард II в 1327 году формально отрекся от престола, а фактически был свергнут. Корону наследовал его старший сын Эдуард III Виндзорский. Несмотря на акт насильственного смещения короля, смена правителя была обставлена максимально легитимно. Во-первых, было получено его отречение. Во-вторых, трон остался в старшей линии, а не перешел, предположим, к Томасу Бразертонскому 1-му графу Норфолкскому, младшему брату Эдуарда II.

Подведем итоги. За триста лет существования английской монархии, от Норманнского завоевания и до конца XIV века, на троне сменилось три династии, 12 королей и 1 королева. Раздел Уильямом I Завоевателем своих владений между детьми, который вполне соответствовал традициям континентальных монархий, не получил признания в Англии. Все королевство с тех пор передавалось следующему королю неделимым. Наследование шло по старшей мужской линии. В случае ее пресечения право наследования переходило в ближайшую мужскую линию. При отсутствии наследников мужского пола корона могла перейти к женщине, но таким образом, что она правила не сама, а передавала свои права сыну.

Надо отметить, что в сознании средневековых людей принцип первородства боролся с принципом кровного родства, которое имело весьма сильную поддержку в феодальных обычаях. Однако в Англии после Норманнского завоевания нет ни одного случая, когда кровное родство победило при выборе наследника. По крайней мере, на него никогда не ссылались при обосновании прав на корону. Английскую систему наследования трона к концу XIV века можно определить как полусалическую, или, другими словами, агнатическо-когнатическую примогенитуру. Эта система донускает наследование потомством женщины, если не осталось выживших наследников мужского пола по мужским линиям. Сестры являются сонаследницами, из-за чего титул часто впадал в состояние ожидания единственного наследника.

И еще один момент, на который необходимо обратить внимание. При главенстве права первородства (примогенитуре) наследник престола мог быть либо безусловным (англ. heir apparent), либо условным (англ. heir presumptive). Положение безусловного наследника не изменялось в результате рождения новых членов королевской семьи. Например, старший сын – безусловный наследник. В отличие от него, условный считался преемником только до тех пор, пока не появлялся на свет родственник, стоящий ближе к прямой линии наследования: брат бездетного короля переставал быть условным наследником, как только у монарха рождался сын.