Текст книги "Ураган мысли (Повести.)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Я открыл очередную бутылку, налил себе пива и отхлебнул. Я уже заметно опьянел, но время трезветь еще не пришло. Я отхлебнул еще.

Минут пять-семь мы сосредоточенно пялились в телевизор, а потом внутри моего мозга появилась длинная последовательность букв и цифр. Я вопросил, что это такое, и получил ответ. Не все из этого ответа я понял, но того, что понял, было достаточно. Я сказал Егору:

– Принимай номер счета.

– Чего? – переспросил он, явно не поняв, в чем дело. Он, кажется, ожидал увидеть, как перед нами материализуется чемодан с наличными.

– Телесвязь включай в режиме защищенного соединения.

Егор включил телесвязь, мы установили защищенное соединение, и я передал данные во внешнюю память Егора. Он спросил:

– Это что?

– Номер счета. Счет рублевый, количество денег на счету не ограничено. Класть деньги на него нельзя, получать информацию – тоже. Снимать можно без ограничений. Пин-кода нет, счет на предъявителя.

– И в каком банке такая услуга появилась?

– Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Думаю, такого банка не существует и счета тоже не существует. Но деньги снимать можно.

– Как?

– Что как?

– Деньги как снимать?

– Обычным образом, как с любого нормального счета, только пин-код не вводишь.

– Это все оно тебе сказало?

– Какое оно?

– Ну это, которое… ну которое не ты.

– Ну да, оно. Только не сказало, а… да неважно это.

Егор надолго замолчал. Я подумал, что он мне не поверил, что он думает, будто я над ним издеваюсь. Прошло несколько минут, может, две, а может, и все пять. Мы молча сидели и тупо смотрели в телевизор, который переключился на финансовый канал, я и не заметил когда. Егор курил, я пил пиво, телевизор сообразил, что показывает что-то не то, и переключился на эротику. Я удивился, и телевизор переключился на мультики, сериал про Тома и Джерри, говорят, его показывают уже почти сто лет, и люди все еще его смотрят.

На кухне раздалось позвякивание, Егор поднялся, и через минуту вернулся с охапкой «Гиннеса». Он выглядел удивленным, даже чуточку прибалдевшим. Он сказал:

– Сработало, однако.

Мы выпили за то, чтобы чудеса происходили почаще (я уточнил: хорошие чудеса), потом мы выпили за то, чтобы плохие чудеса происходили пореже, потом Егор предложил выпить за наше с Маринкой семейное счастье, а я послал его куда подальше, и дальше мы пили без тостов. Егор заказал натуральные креветки по штуке за килограмм, я сварил их в микроволновке, они оказались ничуть не лучше трансгенных, но все равно, когда кушаешь натуральные продукты, чувствуешь себя крутым, я поделился этой мыслью с Егором, он сказал, что это все пальцы веером, и вообще, по его мнению, «Гиннес» – отстой, а я с ним не согласился, потом мы стали заказывать разные дорогие пива по две бутылки каждого, а потом я почти ничего не помню. Последнее, что я помню – это как Егор сказал мне:

– Игорь, если тебе нужен апостол, я к твоим услугам.

Меня это рассмешило, Егор тоже посмеялся. Я подумал, не убрать ли опьянение, а потом подумал «какого хрена?» и ужрался окончательно.

Глава шестая, в которой почти ничего не происходит

Ночью мне приснились дети-мутанты. Пасмурное небо, холодное серое море, пронизывающий ветер, но мне почему-то совсем не холодно. Холодный серый пляж, не песчаный и не из гальки, а словно из обломков серого кирпича. Или гранита, с такого расстояния не разберешь. Дети-мутанты, их немного, не больше двадцати, я не различаю подробностей, я просто знаю, что это дети-мутанты. Они стоят неровной шеренгой и неподвижно смотрят в море. Они чего-то ждут. Я смотрю на них со стороны моря, но я не в воде, а над водой. Невысоко, всего в одном-двух метрах, впрочем, я не смотрю вниз, и поэтому не могу точно оценить высоту. Вдали невысокие серые горы. Нигде ни травинки. Ничего не происходит.

* * *

Суббота. Утро. Я дома, в родной постели. Мне хреново. Я обращаюсь мысленным взором внутрь себя, на секунду меня передергивает, я словно вздрагиваю внутри, и вот уже не осталось никаких следов похмелья. Я бодр и весел.

Я иду на кухню и вижу мрачного Егора. Я протягиваю к нему руки и говорю «рэкс-пэкс-пэкс». Егор вздрагивает, кофейная чашка выпадает из его пальцев, он подпрыгивает, не удерживает равновесия и грузно шлепается на пол. Я хохочу. Егор ругается, встает, и некоторое время стоит неподвижно. Я беру тряпку и вытираю кофейную лужу. Егор говорит:

– Ты и это тоже можешь?

– Я все могу, – говорю я. Мне хорошо.

* * *

В субботу у Маринки выходной. Как только я выпроводил Егора, порывавшегося растянуть попойку на второй день, я позвонил ей. Мы мило поговорили. Она сказала, что у ее мамы все в порядке, насколько у нее вообще что-то может быть в порядке. Ее перевезли, только не в кремлевку, а в центральный госпиталь ФСБ, что даже лучше. Ее постоянно осматривают врачи, которые не говорят ничего конкретного, но похоже, что у нее действительно все хорошо, и через несколько месяцев она будет совершенно здорова. Но вряд ли ее выпишут раньше чем через полгода, потому что врачи хотят досконально разобраться, почему и как она выздоровела, и это будет очень круто, может быть даже коровье бешенство научаться лечить, и все это благодаря Маринкиной маме.

У самой Маринки тоже все хорошо. Кто-то из братьев посмотрел те новости, и теперь вся семья выражает ей радость по поводу чудесного исцеления. Карабас-Барабас даже сказал Маринке, что она вовсе не обязана работать в борделе, и что если она не хочет, то пусть так и скажет Борману, и Борман ей ничего не плохого не сделает, семья будет платить ей пенсию, а она будет спокойно учиться, получать образование и вообще у нее будет замечательная жизнь.

Я поинтересовался, что Маринка сама думает по этому поводу, она сказала, что ничего еще не решила, что, с одной стороны, бордель ее достал, а, с другой стороны, работа там не самая плохая и вообще ей эта работа в целом нравится, хотя иногда напрягает. Тут Маринка наконец сообразила, что мне вряд ли понравится, если она будет продолжать там работать, и сказала, что она бы уволилась, но надо же как-то зарабатывать деньги, а ничего другого делать она не умеет. Я заявил, что это не проблема, и деньги у меня есть. Маринка поинтересовалась, откуда у меня деньги, я многозначительно промолчал, а она спросила, почему, раз я такой богатый, я целый год хожу в одном и том же костюме. Я сказал, что это мой стиль жизни, и, если она мне не верит, пусть продиктует номер своего личного счета, и я переведу туда столько бабок, сколько ей надо. Я вспомнил, что, согласно фильмам про мафию, когда девочку забирают из борделя, полагается платить выкуп. Я предложил Маринке заплатить за нее выкуп, а она сказала, что в данном случае, скорее всего, ничего платить не придется, а вообще выкуп за девочку, тем более такую красивую, как она, бывает очень большой и что вряд ли у меня хватит денег ее выкупить. Я спросил, сколько денег потребуется, и она назвала сумму. Сумма действительно впечатляющая, неделю назад я бы расстроился.

Я еще раз попросил ее продиктовать мне номер ее личного счета. Я уже знаю номер счета Маринки, я узнал его, войдя в сеть в режиме бога (бога? гм…), но она не знает, что я знаю, короче, я попросил ее продиктовать номер, а она отказалась. Она сказала, что не нуждается в моих деньгах, хотя она, конечно, рада, что у меня появились деньги, и странно, что по мне этого не видно, но это неважно. В общем, мы мило болтали о всякой ерунде, потом я спросил Маринку, можно ли мне к ней сегодня приехать, она сказала, что, конечно, можно, но только вечером, потому что днем она поедет к маме, а вечером – пожалуйста.

Большую часть дня я провел в виртуальности, убивая время. Я просмотрел новости, почитал анекдоты, полазил по хакерским конференциям (почему-то там собираются одни ламеры), даже посмотрел немного порнуху – бесплатные и абсолютно легальные анимационные фильмы, в которых рекламы больше, чем порнухи. В какой-то момент я подумал, что неплохо бы и мне завести такой же счет, как у Егора. Я завел свой собственный неистощимый счет, это оказалось совсем несложно, вся процедура заняла не больше минуты. Интересно, оно, что, обучается?

Вечером я приехал к Маринке, мы сразу же завалились в постель, все прошло прекрасно, Маринка снова сказала мне, что я замечательный любовник, а я снова сказал, что я еще только учусь, потом мы пошли на кухню, и я заказал настоящего французского вина из натурального винограда. Оплачивал вино я со своего нового счета. Мы пили вино, болтали о ерунде, а потом снова завалились в постель. Я заснул, но ненадолго, и, когда я проснулся, мы сделали это еще раз. Маринка сказала, что ей никогда не было так хорошо. И еще она сказала, чтобы я даже не думал покинуть ее, она этого не выдержит. После этого я заснул и спал до утра.

* * *

Мне приснился совершенно безумный сон. Ключи падают на землю. Самые разные ключи, маленькие, от английских замков, побольше, сейфовые, совсем большие, не знаю от чего, от сундуков, что ли? Земля серая и все серое и ключи серые. Когда ключ касается земли, раздается звук. Это не стук, не звон, это вообще ни на что не похоже, это просто звук. В нем нет ничего страшного, но есть что-то волнующее. Почему-то к этому звуку подходит слово «скрученный». Почему? И почему мне кажется, что скоро что-то произойдет?

* * *

Наступило утро и безумный сон, казавшийся таким важным, ушел в прошлое. Мы сделали это еще раз, и Маринка поехала на работу. Она сказала, что попросит Бормана отпустить ее, а если он не согласится, тогда мы выясним, насколько я теперь богатенький Буратино. Она уехала на работу, а я поехал домой.

Я сидел в автобусе, смотрел в окно и думал, что делать дальше. Я люблю Маринку, она любит меня. Я хочу быть с ней, она хочет быть со мной. У нее есть квартира, небольшая, но уютная. В будущем там будет жить ее мама, но ближайшие полгода нам это не грозит. Что нужно еще, чтобы жить долго и счастливо? Деньги? Я обратился к неисчерпаемому счету в несуществующем банке и снял с него полмиллиона. Этого нам хватит на полгода, а если не шиковать, то и на год. Немного поколебавшись, я предоставил Маринке доступ к моему личному счету. В худшем случае, она меня обворует, но мне на это наплевать – мой источник денег все восполнит.

Более серьезное препятствие на пути к нашей совместной жизни – мои родители. Формально я считаюсь совершеннолетним, но просто так взять и переехать к Маринке у меня не получится. Я представил себе, что я мог бы сказать родителям. Извини, папа, извини, мама, я от вас уезжаю, потому что полюбил очень хорошую девушку. Кто она такая? Моя однокурсница. Кто ее родители? Папа умер, мама лежит в больнице, лечится от коровьего бешенства. На что она живет? Она раньше была проституткой, но теперь она уже не работает в борделе, я ее выкупил. На какие деньги? Я знаю волшебное слово, называю его вместо банковского счета, и ко мне капают денежки. Нет, мама, я вовсе не свихнулся.

М-да, все совсем не просто. Но не так уж и плохо. Я примерно прикинул план действий. Для начала надо познакомить с Маринкой моих родителей. Потом, если знакомство пройдет нормально, я пообщаюсь с Маринкиной мамой. Если и она не будет возражать против нашего с Маринкой тесного общения, можно будет поднять вопрос о совместном проживании, надо только залегендировать мои доходы. Но это не так уж и трудно, все знают, что я хочу стать хакером (правильнее, наверное, сказать хотел, теперь у меня появились другие интересы), если окажется, что мои жалкие потуги на этом поприще вознаграждены по заслугам, мои родители не удивятся. Главное – чтобы они не подумали, что я связался с криминалом. Но это несложно – я придумаю какую-нибудь программистскую контору, она как бы даст мне заказ на анализ какой-нибудь системы, я как бы проанализирую, а мне как бы заплатят деньги. Случайно окажется, что мне каждый раз платят ровно столько денег, сколько мне нужно. А что, в этом есть какое-то извращенное удовольствие – изображать бедного программиста, располагая на самом деле неограниченными средствами.

Я позвонил Маринке и предложил ей как-нибудь в ближайшие дни познакомиться с моими родителями. Она не отказалась, но сказала, что вначале ей надо разобраться с Борманом. Я не возражал.

* * *

Маринка позвонила через час. Борман со всем согласился. Она не обязана продолжать работать в борделе, ему бы этого хотелось, но он не смеет настаивать, это ее личное дело, и ни о каком выкупе речь не идет, она все-таки дочь члена семьи, пусть и покойного, но не бывшего, члены семьи бывшими не бывают, и что он себе не простит, если будет обращаться с ней, как с какой-нибудь подзаборной шлюхой. Что касается квартиры, пусть Маринка ей пользуется, если квартира вдруг понадобится семье, будем решать этот вопрос. А если не понадобится – не будем решать. Когда Маринка все это рассказывала, в ее голосе сквозило недоверие – у нее явно не укладывалось в голове, что Борман так легко согласился со всем, что она сказала. Я тоже удивился.

Я в очередной раз попросил Маринку продиктовать номер ее счета, и на этот раз она согласилась. Я перевел ей сто тысяч. Она сказала спасибо. Я перевел ей еще двести тысяч, и она сказала, чтобы я перестал расставлять пальцы веером, что мне это не идет, и что она меня не за это полюбила. Я отметил, что она впервые сказала, что любит меня. Также я отметил, что она призналась мне в любви, а я ей еще нет, и исправил это упущение. Маринка сказала, что не надо лишних слов, что я уже подтвердил свою любовь делом, и притом не только в постели.

Я предложил Маринке познакомиться с моими родителями. Она рассмеялась и сказала, что мое поведение нетипично для молодого человека, а типично для девушки, желающей срочно выйти замуж. Я чуть-чуть обиделся и сказал, что для того, чтобы жить вместе, вовсе не обязательно жениться. Она спросила, не в ее ли квартире я собираюсь жить. Я сказал, что почему бы и нет, но если это по каким-то причинам ее не устраивает, мы можем снять и другую квартиру. Она сказала, что ее все устраивает, а если ее что-нибудь не устроит, она пожалуется Борману и он мне оторвет одно место. В общем, она согласилась. Я объяснил, где живу, и она сказала, что скоро приедет.

* * *

Родители появились почти вовремя, я как раз заканчивал застилать постель. Щелчок захлопываемого дивана в точности совпал с щелчком открываемого замка входной двери. Маринка уже успела одеться и причесаться, а мне пришлось поспешно застегивать рубашку. Повязать галстук я так и не успел.

Маринка села на свежесобранный диван и принялась задумчиво разглядывать свои ногти. Я вышел в прихожую и поздоровался с родителями.

– Что это ты такой красивый сегодня? – ехидно спросил папа.

Я смущенно оглядел себя и ответил, стараясь, чтобы дыхание казалось ровным:

– У нас гости.

– Кто?

– Одна девушка. Мама загадочно ухмыльнулась, папа последовал ее примеру. Он сказал:

– Ну, показывай девушку, познакомимся. Маринка появилась в дверях. Я сказал:

– Познакомьтесь, это Денис Григорьевич, это Мария Федоровна, это Марина.

Далее последовало многоголосое «очень приятно», мама извинилась, что у нас неубрано, Маринка заверила маму, что это ерунда, папа начал срочно заказывать праздничную еду, и, сколько я не пытался убедить его, что никакого праздника нет, он только загадочно усмехался, а в его глазах явственно читалось «сын совсем большой вырос, вот уже бабу завел, хорошо, что мы не пришли на пять минут раньше». Я чувствовал себя немного по-идиотски, я смущался, но, несмотря на это, мне было хорошо.

Мы сели за стол, папа откупорил шампанское, и мы начали отмечать праздник «сын наконец-то потерял невинность и, кажется, скоро женится». Вслух этого, упаси боже, никто не произносил, но иначе истолковать оценивающие взгляды, устремленные на Маринку, было просто невозможно.

Маринку буквально забросали вопросами. Где она учится – в одной группе с Игорем, где она работает – нигде, кто ее родители – папа умер, мама в больнице. Что с ней случилось – коровье бешенство. Ах-ах, как ужасно! Но ее спасли? Да, она выздоравливает. На что же вы, бедные, живете? Папина жизнь была застрахована, на страховку и живем. Я оценил эту маленькую ложь – просто, изящно и совершенно невозможно запутаться в объяснениях.

Первые полчаса Маринка смущалась, но затем оживилась, разговор перешел на совершенно отвлеченные темы, и оказалось, что Маринка замечательно поддерживает разговор и вообще чрезвычайно обаятельная девушка. Я почему-то вспомнил отца Егора, он очень обаятельный человек, я однажды сказал об этом Егору, а он сказал, что это профессиональная черта агентов ФСБ, что необаятельный человек просто не сможет хорошо делать эту работу. Сейчас я подумал, что у проституток тоже есть свое профессиональное обаяние.

Мои родители непрерывно доставали Маринку разнообразными вопросами, раньше папа рассказывал мне про психологическое тестирование космонавтов, и сейчас было видно, что он пытается применить ту же технику, чтобы выяснить уровень эрудиции и построить приблизительную эмоциональную карту моей потенциальной невесты. Было видно, что результаты тестирования его вполне устраивают, и еще было видно, как изящно Маринка обходит подводные камни, то и дело всплывающие в невинном, казалось бы, разговоре. Похоже, что с интеллектом у нее все в полном порядке, я даже подумал, не буду ли я казаться идиотом на ее фоне.

Я как-то незаметно выпал из разговора, вначале я еще вставлял отдельные реплики, а потом про меня забыли, я сидел и тихо скучал. Но мне все равно было хорошо.

* * *

Наступил вечер. Маринка попрощалась с моими родителями и ушла, я вышел ее проводить, она спросила, считаю ли я, что мероприятие удалось, я ответил, что все прошло замечательно. Мы долго целовались на остановке, подошел автобус, я хотел ее проводить, я еще не забыл, что иногда случается, когда возвращаешься домой слишком поздно. Маринка сказала, чтобы я не маялся дурью, что она нормально доберется до дома, и что слухи про ночных хулиганов сильно преувеличены.

Я вернулся домой. Родители сидели на кухне, пили вино, и что-то обсуждали вполголоса. Когда я вошел, разговор сразу затих, и я решил, что обсуждали меня. Я сел за стол, и мы стали пить вино втроем.

Вначале меня расспрашивали, как мы с Маринкой познакомились, хорошо ли она готовит, и прочую подобную ерунду. Но я не поддерживал разговор на эти темы, и тогда мне в очередной раз рассказали, как папа познакомился с мамой, как он ее завоевывал, как папа отправился в Полет, а мама его ждала, как они поженились, и родился я, короче, все то, что родители обычно рассказывают подросшим детям. Не думаю, что у них все было так гладко, как они говорили, но официальная история на то и рассчитана, чтобы описывать события так, как они должны были происходить, а если на самом деле все было чуть-чуть по-другому – это несущественно. Главное – чтобы все было красиво, как в женских романах, но не так пошло.

В целом мой выбор был одобрен, мне сказали, что Маринка – очень хорошая девушка, и даже странно, что она обратила внимание на такого раздолбая, как я. Мама выразила надежду, что я теперь буду меньше пьянствовать, папа при этом загадочно усмехнулся, но к пожеланию присоединился. Короче, мероприятие в самом деле прошло замечательно.

Глава седьмая, в которой у меня возникают проблемы с законом

Оказывается, от хорошего вина совсем не бывает похмелья, а когда после вчерашней попойки нет похмелья, день кажется совсем не тяжелым. Даже понедельник. Я думал об этом, неспешно двигаясь к автобусной остановке. Но уехать на автобусе мне не пришлось. Я услышал голос за моим плечом:

– Игорь Денисович? – вопрос звучал скорее как утверждение, чем как вопрос. Я обернулся и увидел незнакомого мужчину среднего роста, на вид лет тридцати. Вначале мне показалось, что его лицо не слишком обременено интеллектом, но, вглядевшись в глаза незнакомца более внимательно, я понял, что это впечатление обманчиво.

– Да.

Незнакомец залез во внутренний карман плаща и достал удостоверение. Капитан Царьков, Борис Николаевич, финансовая разведка. Кажется, у меня серьезные проблемы.

– Вы едете на занятия? – поинтересовался Царьков.

– Да, а что?

– Я могу вас подвезти, – он указал на неказистую 201-ю ладу, припаркованную рядом с остановкой.

– Не думаю, что это будет быстрее.

– Может, и не быстрее, зато комфортнее. Пойдемте, и не бойтесь, никто не сделает вам ничего плохого.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться этой настойчивой просьбе. Что ж, подумал я, кажется, мое предчувствие сбывается – что-то интересное начинает происходить. Интересно, как они засекли мой источник денег?

Я сел на пассажирское сиденье, Царьков сел за руль, вывел машину на дорогу, включил автопилот и повернулся ко мне:

– Игорь Денисович, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Все, что мы будем обсуждать, останется между нами.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Бог с вами, Игорь Денисович, никто вас ни в чем не обвиняет, – он источал само дружелюбие. – Просто возникла одна странная ситуация, и мне кажется, что вы можете ее прояснить. Не волнуйтесь, это не официальный допрос, считайте, что это просто дружеский разговор без протокола. Мне просто нужно получить от вас кое-какую информацию.

– Спрашивайте.

– Вы давно знакомы с господином Емельяновым? Емельянов – это Егор. Может, мой источник денег все-таки ни при чем?

– Год с небольшим. А что он натворил?

– С чего вы взяли, что он что-то натворил? Вы думаете, он способен натворить что-то такое, что заинтересовало бы нас?

– Не думаю. Он нигде не работает, деньги ему дает отец, отец у него, кстати, полковник ФСБ… но это не те суммы, которые могли бы вас заинтересовать. Если только он украл кучу денег, но… нет, не верю. Морду набить кому-нибудь по пьяни – это он может, а украсть, да столько, чтобы ваша контора встала на уши – нет, это он не может.

– А почему вы решили, что наша, гм… контора стоит на ушах?

– Не знаю, просто показалось. Я думал, вы обычно вызываете свидетелей повестками, и все разговоры ведутся под протокол, как положено по закону.

– Мы разговариваем со свидетелями так, как нам удобнее. Наш с вами разговор, кстати, полностью в рамках закона. А на ушах мы не стоим, хотя дело тут, не спорю, серьезное. И странное. Как думаете, Егор Леонидович хорошо разбирается в банковских системах?

– Думаю, он вообще в них не разбирается.

– А в сетевых технологиях?

– Он хороший программист, один из лучших на курсе, но мы же учимся на втором курсе, а не на пятом. А сети у нас, по-моему, начинаются в конце третьего.

– В конце четвертого. Он не занимался самостоятельным изучением компьютерных сетей?

– Нет. Он вообще этим не интересовался.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Мы же друзья, мы часто общаемся, если бы он чем-нибудь серьезно увлекся, я бы знал.

– А если бы он захотел скрыть от вас свое увлечение?

– С чего бы? Скорее, он взял бы меня в долю. Ну, попытался бы взять, – поправился я на всякий случай.

– Понятно. Может, у него есть друзья, которые более квалифицированы в этом вопросе?

– Не думаю. Среди наших общих знакомых таких точно нет.

– Вирусные технологии он знает?

– По-моему, нет. Наверняка не знает, я бы почувствовал, если бы он знал.

– Почему вы так думаете?

– Говорят, что человек, сам написавший вирус, начинает по-другому программировать. Я точно не знаю, в чем это проявляется, но говорят, что это очень заметно.

– Это Малышев так говорит? Ни хрена себе! Откуда он узнал, что я лично знаком с Малышевым?

– Не волнуйтесь, – Царьков начал меня успокаивать, – никто ни в чем не обвиняет господина Малышева. То, что он пишет вирусы, а не только антивирусы – это секрет Полишинеля. Но он не распространяет свои вирусы, а потому претензий к нему нет. А если бы претензии были, их предъявляли бы не мы. Нас интересует только финансовая сфера, компьютерные правонарушения – это работа для ФСБ.

– Тогда почему вы меня расспрашиваете про компьютерные знания моего друга?

– Игорь Денисович, – капитан состроил укоризненную гримасу, – вы меня извините, но вопросы здесь задаю я. Вы должны понимать, что улики, приводящие следствие к цели, могут не иметь никакого отношения к сути дела. На первый взгляд. И, полагаю, вам не надо объяснять, что такое тайна следствия.

– Значит, против Егора ведется следствие?

– Вот вы опять задаете вопросы. Так уж и быть, на этот отвечу. Никакого следствия пока не ведется, просто обнаружилась одна странная вещь, может быть, это ошибка в программе, а может, хищение в крупных размерах. Надо разобраться, а вы не хотите помочь.

– Так спрашивайте, на что смогу – отвечу.

– Замечательно. Опишите, пожалуйста, максимально подробно, что вы делали в пятницу вечером.

Я нецензурно выругался про себя. Они каким-то образом проследили манипуляции Егора с несуществующим банковским счетом. Интересно, что они сумели выяснить, и как они интерпретировали то, что выяснили. Е-мое, никогда не думал, что финансовая разведка отслеживает так много! Тогда почему они не обратили внимания на кредитную историю Маринки? Там же ясно видно, что она живет на черные деньги! Я начал говорить, тщательно подбирая слова:

– В пятницу вечером… Я сидел, пил пиво, мне позвонил Егор…

– Точное время помните?

– Нет, точно не помню, было еще не поздно, часов восемь, наверное. Значит, мне позвонил Егор, мы поговорили…

– О чем?

– Да ни о чем. Ему нечего было делать, а я пригласил его к себе, у меня как раз родители уехали на дачу. Он приехал, мы сидели, смотрели телевизор, разговаривали о всякой ерунде…

– О какой ерунде?

– Не помню. Да действительно о ерунде, ничего серьезного мы не обсуждали. Посидели, попили, потом пошли спать.

– Вместе?

– Нет, мы не гомосексуалисты. По отдельности.

– Много выпили за вечер?

– Много. Бутылок по пять минимум.

– Вы заказали на двоих восемнадцать бутылок. Вы все это выпили?

А говорят, что у нас правовое демократическое государство, бережно охраняющее права и свободы… Тьфу!

– Восемнадцать? Вряд ли. Хотя, кто его знает, может, и выпили.

– Кто заказывал выпивку?

– Егор. У него были деньги, а у меня не было. Я же не работаю, а на стипендию, сами понимаете, много пива не купишь.

– Емельянов тоже нигде не работает.

– Ему отец дает деньги.

– Вы не знаете, с какого счета Емельянов оплачивал заказы?

– Со своего личного, откуда же еще?

– Вы уверены?

– Да нет, конечно. Откуда я могу точно знать? Он не говорил, а я не спрашивал.

– Вам не показалось, что у Емельянова неожиданно появилось необычно много денег?

– Трудно сказать. Егор такой человек, что может купить ведро «Гиннеса», а потом месяц стрелять червонцы на сигареты. Деньги у него были, но насколько много…

– Он не говорил, что заработал большую сумму или что-то в этом роде?

– Нет. Да он же не работает нигде, я вам уже говорил. Царьков помолчал некоторое время.

– Ну что ж, все понятно. Извините, что побеспокоил вас. Если вдруг вспомните что-то, относящееся к делу, мои координаты, – он продиктовал свои координаты, – И еще одно. Никому не говорите о нашем разговоре, хорошо?

– Хорошо, – я пожал плечами.

– Особенно Емельянову.

Машина затормозила перед шлагбаумом, ограничивающим въезд на территорию университета. Я вежливо поблагодарил Царькова за то, что подвез, он сказал, что это не стоит благодарности, и я вышел.

* * *

Принято считать, что московский общественный транспорт не сильно уступает частному в скорости перемещения. Но, выходит, все-таки уступает. Когда я вошел в лекционный зал, до начала пары оставалось еще полчаса. Зал был практически пуст. Я занял свое место в предпоследнем ряду и задумался. Я был уверен, что мои не слишком законные манипуляции с банковскими счетами пройдут незамеченными, это было одно из требований, которые я сформулировал, отдавая приказ. Но финансовая разведка все-таки что-то засекла. Я бы предпочел поговорить с Егором, но его еще нет, а разговаривать с ним по телесвязи не стоит – его переговоры наверняка прослушиваются. Что ж, ничего не остается, кроме как стать на время богом и лезть в сеть.

Я глубоко вздохнул и сосредоточился. Я сформулировал запрос и стал ждать результатов. Ничего не происходило. Я не замечал ничего необычного ни в своем самочувствии, ни в функционировании моего компьютера, ни в окружающем мире. Минуты медленно тянулись, студенты по одному и небольшими группками заполняли зал, вот появилась Маринка, она помахала мне рукой, и я ответил тем же, вот рядом со мной сел Пашка, вот он начал рассказывать длинный и несмешной анекдот, а оно все еще не проявляло себя. Вот появился Егор, он выглядит радостным и довольным, мы поздоровались, он крепко пожал мою руку и тихо прошептал «спасибо». Выходит, он еще ничего не знает. Вот Иван Моисеевич вошел в зал, и началась лекция. Я испугался. Мне показалось, что оно ушло, что я теперь снова обычный человек, и совершенно непонятно, как я буду разбираться со всеми проблемами, что на меня навалились. Я попытался отбросить все мысли и сосредоточиться на лекции, но ничего не получалось. Меня начало трясти. Не снаружи, снаружи это не проявлялось, но внутри меня било и колбасило. Я приказал компьютеру записывать лекцию во внешнюю память и сосредоточился на том, чтобы сохранить задумчиво-непроницаемое выражение лица. И в тот момент, когда я был готов запаниковать по-настоящему, оно ответило.

Все оказалось очень просто, неразрешимые загадки чаще всего решаются совершенно элементарно. Просто Егору захотелось выяснить, что представляет собой подаренный ему магический денежный источник. Он снял с неисчерпаемого счета сто тысяч. Потом попросил выдать ему справку о счете, с которого он только что снял деньги. Получил ответ, что такого счета не существует. Снял еще сто тысяч и снова запросил информацию. Получил тот же ответ, на этот раз удовлетворился и больше к этому счету не обращался.

Эти действия засек демон-хранитель. Эта штука правильно называется IDS, intrusion detection system, по-русски – система обнаружения вторжений. Если не вдаваться в технические детали, это – специальная программа, которая следит, чтобы в сети не происходило то, что не должно происходить. Она просматривает сетевой трафик и принимает меры, когда видит что-то необычное. Ответные меры могут быть самыми разными, начиная от регистрации замеченных странных событий в специальном журнале и кончая принудительным отключением пользователя от сети. В данном случае демон-хранитель выдал предупреждение на консоль дежурного администратора. Администратор удивился, вначале он подумал, что это глюк демона, но на всякий случай проверил логи на соседнем маршрутизаторе. Оказалось, что невозможная комбинация запросов действительно прошла по сети и действительно нормально отработала. Администратор заметил, что все транзакции прошли без пин-кода. Он удивился. Он попробовал повторить подозрительные запросы от своего имени. Он был уверен, что у него ничего не получится, но все получилось, и он неожиданно стал богаче на двести тысяч рублей. Он попытался проследить путь прохождения запроса, но, как выяснилось, уже четвертый по счету маршрутизатор не существует в природе. Точнее говоря, он существует – он исправно передает требования снять деньги со счета с невозможным номером, но он не откликается на любые другие запросы, даже на ping. Администратор обратился к офицеру безопасности, и уже через час этим делом занялся старший оперуполномоченный финансовой разведки Борис Николаевич Царьков.