355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вадим Россик » Тёмный Человек. Книга вторая » Текст книги (страница 5)
Тёмный Человек. Книга вторая
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:46

Текст книги "Тёмный Человек. Книга вторая"


Автор книги: Вадим Россик



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вот, уважаемые. Это гвинбургская хроника четырехсотлетней давности. От самого основания города Сигизмундом, Двадцать Вторым Графом Гвинов. Вторая такая книга хранится в городском архиве. Третья – в Королевской библиотеке Квакенбурга. Больше нет нигде.

– Очень интересно! – подался вперед нотариус. Его глаза загорелись восторгом. Мартиниус страстно увлекался историей и такая книга для него была дороже мешка золотых флорианов.

Отец Кароль обвел взглядом гостей.

– В этой хронике, кроме всего прочего, говорится о том, как сто пятьдесят лет назад на Рыночной площади были казнены шесть женщин, шесть ведьм, наславших на Гвинскую баронию страшную болезнь из-за которой погибли тысячи людей. Их повесили, а после казни епископ совершил молебен за спасение жителей. Постепенно болезнь оставила наши края.

– Времена тогда были суровые, люди невежественные, – заметил Мартиниус. – Но какое отношение к шкатулке имеют эти давние времена?

– Сейчас поймете, месьер нотариус. Перед смертью одна из ведьм, Астрелия Гильом, прокляла своих убийц.

– Это та самая Астрелия, железная статуя которой стоит на перекрестке дорог недалеко от Гвинбурга? – задал вопрос нотариус.

– И каждый прохожий должен бросить в нее камень, иначе она его заколдует и он никогда не доберется туда, куда направляется, – кивнул отец Кароль. – Да, вы правы. Это та самая Астрелия.

– И что же? – нетерпеливо спросил Мартиниус.

– Астрелия Гильом вместе с остальными пятью ведьмами была повешена на площади перед жителями города, потом ей в сердце вбили осиновый кол, а тело сожгли. Но, согласно хронике, ведьма наложила заклятие на тогдашнего барона, епископа, помощника епископа и бургомистра. Посулила им, что за ними и их потомками до седьмого колена будет приходить ужасный Темный Человек и до срока забирать в Темную Долину.

– Все это очень захватывающе, но как эта сказка связана с нашими днями? – перебил священника нотариус.

Отец Кароль тяжело посмотрел на Мартиниуса. Вдруг его руки, держащие старинную хронику, мелко задрожали и он, с отчаянием, произнес:

– Потому что это не сказка! Проклятие сбывается. Я – потомок помощника епископа Гуга Зудика в седьмом колене. Неделю назад Темный Человек приходил за мной!

Глава десятая.
Саквояж пропал

Ужасное впечатление от своих слов отец Кароль испортил сам, неожиданно оглушительно чихнув три раза подряд.

– Чтоб тебя, окаянная простуда! – простонал он, вытирая лицо платком, – Прости меня Гведикус!

Все же Мельхиор почувствовал, как холодные мурашки пробежали по его спине. Мартиниус, впрочем, сидел со скептической полуулыбкой на узком остроносом лице.

Священник убрал древнюю хронику обратно в сундучок, тщательно его запер и спрятал в стол. Снял очки, положил их в замшевый футляр.

– Я понимаю, месьер Мартиниус, что вы не верите моим словам. Я бы и сам не поверил, но что было, то было!

– Что же произошло? – спросил нотариус.

Отец Кароль помолчал, собираясь с мыслями.

– Неделю назад вечером я наводил порядок в соборе. Было уже поздно, все разошлись, я остался совершенно один в огромном зале, освещаемом только несколькими свечами. Вдруг в гулкой тишине собора мне что-то послышалась. Какой-то звук со стороны бокового выхода из собора. Я решил посмотреть, что это и пошел в ту сторону. Подойдя к задней двери, я застыл, парализованный страхом. На полу прямо у моих ног шевелилась длинная отвратительная змея! В полумраке я чуть не наступил на нее!

– Куда ведет боковая дверь, возле которой была змея? – поинтересовался нотариус.

– Это выход на старинное кладбище за собором. На нем уже давно никого не хоронят. Там больше нет места.

– Собака была с вами?

– Да, Плюч всегда со мной. Даже в соборе, хотя вообще-то это не полагается.

– И как он реагировал?

– Да особо никак. Облаял змею и спрятался за меня.

– Что было дальше, ваша святость?

Отец Кароль вздохнул.

– Объятый ужасом, я шаг за шагом отступил от змеи подальше, потом повернулся и признаюсь, просто малодушно сбежал.

– Змея могла случайно заползти в собор?

Священник энергично затряс головой.

– Нет-нет, что вы! Вы не понимаете, месьер Мартиниус. Это была необычная змея. В нашем Гвинском лесу такие не водятся! Она была огромной, шагов семь в длину, если не больше, невероятного ярко-лимонного цвета. Здесь таких тварей нет! Это посланец с того света!

Отец Кароль судорожно сглотнул, коротко высморкался в платок.

– Меня настигло проклятие ведьмы. В старых запретных книгах я видел изображение Темного Человека со змеями вместо волос. Его не зря называют Владыкой Змей! С того дня я каждую минуту жду смерти. Он придет за мной! Я это чувствую!

Священник с мольбой посмотрел на своих гостей.

– Прошу вас, как можно скорее отдать мне шкатулку. В ней моя последняя надежда!

Мартиниус успокаивающе покивал.

– Разумеется, ваша святость. Это же ваша семейная реликвия. Я не имею права ее удерживать у себя. Вы кому-нибудь рассказали о происшествии в соборе?

– Никому. Только брату Александру. Это Лекс надоумил меня послать письмо Эдуарду в Квакенбург и попросить шкатулку. Он тоже не на шутку перепугался.

– У вас есть еще один брат? – удивился нотариус. – Доктор Зудик никогда мне про него не рассказывал.

– Да, они давно не ладят. Эдуард – солидный столичный ученый, самый старший в нашей семье. Александр совсем другой. Не зря говорят: последний ребенок – самый любимый. Лекс всегда был на особом счету у родителей.

– Что означают ваши слова, ваша святость?

– Лекс избалован, жаден до денег, власти, новых женщин. Его всегда тянуло в чужие края. Много лет он пропадал где-то в Желтой стране. Лекс вернулся в Гвинбург десять лет назад, когда наши родители уже умерли. С ним была маленькая девочка. Его дочь. Кем была ее мать и куда она делась, я не знаю. Лекс никогда не рассказывает про свою жизнь. Теперь брат с, уже взрослой, дочерью живет в Гвинбурге. Мы редко встречаемся.

Внезапно скрипнула дверь. Мельхиор, чьи нервы после всего пережитого были постоянно напряжены, испуганно повернул голову. Он с трудом удержал вскрик, готовый сорваться с губ. Из-за приоткрытой двери кабинета выглядывала виноватая морда собаки.

Отец Кароль улыбнулся.

– Познакомьтесь, уважаемые. Это Плюч, мой верный друг и соратник в походах по городу и его окрестностям. Он сообщает, что с ним пора гулять.

Увидев, что хозяин не сердится, пес уже более уверенно прошел в кабинет, виляя хвостом.

Священник ласково потрепал собаку.

– Сейчас пойдем, Плюч. Дай нам несколько минут, чтобы проститься.

Гости поднялись со своих мест. Надевая свою шляпу, нотариус произнес.

– Я могу принести шкатулку завтра. В какое время вам, ваша святость, удобно с нами встретится?

– В восемь у меня начинается утренняя проповедь. Она длится два часа. После нее милости прошу. Надеюсь, завтра мне станет лучше.

Священник пожаловался, показывая на алтарь.

– Совсем меня простуда замучила! Вот, поставил большую свечу Ксантии-целительнице и на всякий случай тонкую черную свечку злой Астрелии. Может быть, если не Ксантия, то хоть ведьма поможет?

Провожая гостей до выхода, отец Кароль продолжал чихать, кашлять и говорить одновременно:

– Я хорошенько обдумаю все, что вы мне рассказали, месьер Мартиниус. Сразу после прогулки с Плючем сяду и обдумаю. Как раз перед самым вашим приходом я собрался разобрать свою коллекцию марок. Марки очень помогают сохранять спокойствие и уравновешенность. Это как раз то, чего мне в последнее время не хватает!

Уже на пороге, нотариус задал священнику вопрос:

– Скажите, отец Кароль, существуют ли потомки других проклятых Астрелией? Барона, бургомистра? Про стародавнего епископа не спрашиваю. Священство не должно жениться и иметь детей.

Отец Кароль прохрипел, преодолевая мокроту в горле:

– Кроме нас, трех братьев Зудиков, я знаю только одного потомка проклятых. Зато в нем смешалась кровь кренов и баронского рода Арнольди. Настоящий бастард, как называют у нас таких выродков, прости меня Гведикус!

– И кто же этот дважды проклятый?

– Вы напрасно иронизируете, месьер Мартиниус. Его зовут Жасмин Лохматус. Храни вас Гарда-защитница! Было бы лучше, чтобы вы никогда не встретили это чудовище!

После разговора с отцом Каролем, нотариус был рассеян и задумчив. Пробираясь в людской толчее кривых центральных улиц, он несколько раз нечаянно натыкался на встречных прохожих. Извинялся, любезно улыбаясь, но потом опять уходил в свои мысли. Наконец, Мельхиор не выдержал и решительно взял своего патрона под руку.

– О чем вы думаете, доминус?

– Признаться, мне не дают покоя мятное желе и духи с запахом фруктов.

Мельхиор с недоумением посмотрел на нотариуса.

– О чем это вы, доминус?

– Вы не понимаете, мой юный друг? А ведь это, своего рода, антиподы.

– Все равно, не понимаю. Наверное, я слишком глуп.

Нотариус улыбнулся, забавно сморщив нос.

– Хорошо, оставим эту тему. Обратим внимание на нечто более очевидное. Что вы скажете, Мельхиор, по поводу тех двоих бородатых месьеров, которые неотступно идут за нами от самого собора. Мне кажется, я узнаю лесных разбойников.

Мельхиор оглянулся. Действительно, в нескольких шагах позади них, в толпе горожан мелькали, заросшие до самых глаз, знакомые красные рожи. Грабители, счастливо избежавшие в Гвинском лесу длинной сабли гусара!

Несмотря на то, что бандиты не приближались, нотариус и его молодой помощник ускорили свой шаг. Они торопливо прошли улицу Лилий и, поравнявшись с торговым обществом «Микаэль Фунтик и его братья», повернули на улицу Крокусов, за углом перейдя на бег.

– Постойте, доминус, – прошептал, задыхаясь, Мельхиор. – Нам нельзя в «Беличье дупло»! Если мы войдем туда, разбойники узнают, где мы живем!

– Поздно, мой юный, но невнимательный друг, – пропыхтел в ответ Мартиниус, с трудом поспевая за длинноногим помощником. – Утром они ждали возле пансиона и следили за нами до самого собора. Эх, как назло ни одного констебля!

Мельхиору ничего другого не оставалось, как смущенно умолкнуть. Первым взбежав по ступенькам на крыльцо, юноша лихорадочно забарабанил в дверь. Матильда едва успела отскочить в сторону – оба жильца ворвались в прихожую и с грохотом захлопнули за собой дверь.

– С вами все в порядке? – с удивлением спросила хозяйка пансиона тяжело дышащих постояльцев.

– Конечно, уважаемая Матильда, – отозвался нотариус. Он стоял, согнувшись пополам и уперев руки в колени. – Все в высочайшей степени замечательно!

Мельхиор тем временем внимательно осматривал улицу через зарешеченное окошечко.

– Все в порядке, доминус. Разбойников нигде не видно.

– Я так и думал, – сказал Мартиниус, выпрямляясь. – Уф! Давненько мне не приходилось так бегать!

– Во всяком случае, к обеду вы успели, – заметила Матильда. – Прошу в столовую.

Отдышавшись, нотариус с помощником прошли в столовую. В ней перед полным кубком вина сидел печальный ротмистр. Его лихие усы уныло повисли. Завидев нотариуса, Гильбоа грустно произнес:

– Вы оказались совершенно правы, месьер нотариус. Мелодия Дзюйн в Гвинбурге не проживает. Я был в магистрате, искал ее в реестре жителей города, но увы. Единственная в городе дева по фамилии Дзюйн недавно отпраздновала свое восьмидесятилетие, дай Гведикус ей здоровья!

– Вы запомнили адрес этой старушки? – спросил нотариус, устраиваясь за столом.

– Улица Фиалок, дом десять, – равнодушно сказал Гильбоа. – У меня хорошая память на числа.

– Не расстраивайтесь, мой дорогой ротмистр, – улыбнулся Мартиниус. – Я уверен, что ваша прекрасная дама прячется где-то рядом.

Гильбоа с проснувшимся интересом посмотрел на нотариуса.

– Откуда вы знаете?

– Все очень просто. В полиции Мелодия назвала первую пришедшую на ум фамилию. Дзюйн – фамилия редкая. Значит, наша красавица знает эту женщину, скорее всего, живет где-то возле нее.

Ротмистр радостно встрепенулся.

– Вы вернули мне надежду, месьер нотариус! После обеда – на улицу Фиалок! Семь тысяч демонов и кулаки Деуса, да я переверну там каждый дом, клянусь своей саблей! Все же день прошел не зря. Пускай я пока не нашел свою прекрасную деву, зато узнал, где можно купить душистый табак с плантаций острова Гведелупа!

– А где Барабара? – задал вопрос нотариус Матильде, вошедшей с подносом.

– Играет в дворике за домом. Такая бойкая девочка! Я позову ее.

Маленький дворик на задах пансиона был огорожен невысокой стеной, сложенной из валунов. В нем росло несколько диких слив, колючий куст малины и стоял стол с лавками. За стеной извивался узкий Безлюдный переулок.

Матильда поставила перед квартирантами тарелки, белую фаянсовую супницу, положила столовые приборы.

– Сегодня на первое картофельный суп с фрикадельками, на второе пюре с котлетами, на третье кисель из картофельного крахмала и ягод! – с гордостью перечислила хозяйка, наполняя тарелки.

Мельхиор с тоской посмотрел на нарезанный картофельный хлеб, лежащий посреди стола. Гвинбург на все королевство славился крупной картошкой. Исстари она заменяла гвинам хлеб. Все остальные жители Гвеции любили посмеяться над страстью гвинов к картошке. На эту тему ходило множество анекдотов, но сейчас Мельхиору ни один не приходил в голову.

Напевая, вбежала Барабара с неразлучной Харизмой, залезла на свободный стул и начала рассказывать, как она провела утро. Нотариус безуспешно пытался уговорить племянницу нормально поесть. Надувшись на всех за то, что никто не хочет слушать, как они с Харизмой помогали муравьям победить волосатую гусеницу, девочка проглотила пару ложек супа, схватила с тарелки котлету и снова убежала на улицу.

– Очень бойкая девочка! – повторила Матильда, глядя вслед Барабаре.

После обеда, когда тарелки опустели и Гильбоа с разрешения присутствующих, закурил трубку, нотариус обратился к своему помощнику:

– Мельхиор, у меня для вас есть небольшое поручение.

– Да, доминус?

– Я прошу вас сходить в мою комнату и принести сюда саквояж. Он лежит в платяном шкафу. После сегодняшней пробежки мне не хотелось бы без крайней нужды подниматься по лестнице.

– Разумеется, доминус.

Юноша допил кисель, встал и вышел из столовой. Матильда принялась убирать со стола посуду. Ротмистр блаженствовал в голубом облаке табачного дыма. Мартиниус о чем-то глубоко задумался. Его мысли прервал Мельхиор. Молодой человек зашел в столовую и растерянно произнес:

– В шкафу саквояжа со шкатулкой нет!

Глава одиннадцатая.
Гнев гусара

Вот тогда-то в пансионате «Беличье дупло» воцарилась самая настоящая паника. Нотариус помчался вверх по лестнице, забыв про свою усталость, за ним спешил Мельхиор, следом торопился, как вулкан, пуская клубы дыма, ротмистр Гильбоа, а замыкала цепочку Матильда с поварешкой в одной руке и пустой супницей в другой.

Вся компания влетела в комнату нотариуса и в семь глаз (заплывшую щелку гусара можно не считать) уставилась на раскрытый шкаф. Было совершенно ясно, что он пуст. Саквояж, который нотариус не выпускал из рук всю дорогу, исчез.

Первым, как и положено военному, опомнился гусар. Он повернулся к сестре и спросил тоном, не предвещающим ничего хорошего:

– Признавайся Матильда, кто сегодня приходил в «Беличье дупло»?

Хозяйка пансиона попятилась. Ее глаза наполнились слезами. Матильда побаивалась своего младшего брата. Действительно, Гильбоа был вспыльчив и скор на расправу. Разбойники в лесу это быстро заметили.

– Да, можно сказать, что никого и не было, – неуверенно проговорила Матильда.

– Что значит: «можно сказать»? – наступал на женщину ротмистр. – Говори толком – кто сегодня был в «Беличьем дупле»?

– Утром, после того, как вы все ушли по своим делам, в дверь постучал какой-то несчастный слепой. Да еще и больной проказой.

– Как он выглядел, уважаемая Матильда? – задал вопрос нотариус.

Хозяйка пожала плечами.

– Как все прокаженные – трость, черный плащ, маска на лице, на глазах черная повязка и трещотка в руках. Все, как положено по королевскому закону.

– И что этот слепец сделал? – спросил, едва сдерживаясь, Гильбоа.

– Попросил милостыню. Я оставила его в прихожей, сходила к себе и принесла ему полкроны.

Матильда начала всхлипывать. При виде ее слез, ротмистр разозлился еще больше.

– Пока ты ходила за деньгами, прокаженный оставался один?

Бедная сестра только кивнула, жалобно поглядывая на грозного брата.

– Ну, Матильда, удружила! От тебя я такого не ожидал! – взорвался Гильбоа. – Пускаешь в дом неизвестно кого и оставляешь без присмотра! Вот результат! Что мы теперь будем делать? Как я могу смотреть в глаза месьера нотариуса? Это же я его пригласил пожить у тебя, Матильда! Теперь он будет думать, что я заманил его в воровской притон! И будет прав! Из-за тебя, Матильда! Я навеки опозорен! Погибла моя офицерская честь! Сто тысяч демонов и кулаки Деуса!

Матильда только беззвучно открывала и закрывала рот, слушая этот поток обвинений. Слезы заструились по ее полным щекам. Смотреть на ее страдания было невыносимо.

– Не будьте так суровы к уважаемой Матильде, дорогой ротмистр, – вступился за несчастную женщину нотариус. – Ее подвело доброе сердце. Вы видите, она раскаивается. Я уверен, что в следующий раз ваша сестра будет осторожнее.

Ротмистр возмущенно оглядел заплаканную Матильду и, видимо, ему тоже стало ее жалко. Он перевел взгляд на Мартиниуса, помолчал, собираясь с духом, потом нерешительно предположил:

– Возможно, я смогу успокоится, если вы, месьер нотариус, подтвердите, что не держите на меня зла за это чудовищное оскорбление, нанесенное вам в доме моей сестры!

Мартиниус только этого и ждал. Он схватил ротмистра за руку и с чувством ее потряс.

– Ну, разумеется, дорогой Гильбоа! Я охотно признаю, что вы и ваша сестра ни в чем не виноваты и готов пожать вашу благородную руку, которой вы недавно спасли нам жизнь!

– Значит дружба? – как бы еще не веря, спросил гусар.

– Дружба, мой дорогой ротмистр! – горячо воскликнул нотариус. – А саквояж был все равно уже старый.

Гильбоа сердечно пожал руку и Мельхиору. Потом снова обернулся к Матильде.

– Видишь, сестренка, какие великодушные месьеры остановились у тебя? Цени! И полно слезы лить! Вытри глаза и сходи в кладовую. Я вдруг вспомнил, что у тебя где-то хранится бутылочка старогведского меда. Сейчас самое время скрепить нашу дружбу добрым глотком этого нектара!

Пришлось Матильде доставать дорогое вино. Высокая бутылка темного стекла с выпуклыми буквами вокруг горлышка «Настоящий старогведский мед. Винодельня и пивоварня Беньямина Хмелика» окончательно скрепила приятельство нотариуса и бравого ротмистра. Мельхиор присоединился к новым друзьям и мужчины втроем просидели в столовой до ужина. Пьяный Гильбоа хвастался своими боевыми подвигами. Он решительно утверждал, что участвовал в восьми военных кампаниях короля Флориана Миролюбивого, хотя на самом деле только в трех. Нотариус пространно рассуждал о достоинствах золотистой хинной настойки из Новой Гвеции, а его молодой помощник напрасно пытался вспомнить хотя бы один анекдот про гвинов.

Вечером расстроенная Матильда накормила постояльцев пирожками с картошкой, яйцом и луком – типичным гвинским блюдом. Глядя на пирожки, Мельхиор, наконец, вспомнил анекдот про гвинов и картошку: «Сидит чета гвинов в гостях за праздничным столом. Жена тихонько шепчет мужу: „Хенрик, ешь все кроме пирожков с картошкой. У нас их и дома полно!“»

После ужина, уставшая за день Барабара безропотно дала себя отправить в постель. Ротмистр, от души облобызав обоих приятелей, шатаясь и во все горло распевая строевые песни, ушел к себе. Его сестра, наскоро наведя в доме образцовый порядок, закрылась в своей спальне. По заведенному еще матушкой правилу, полагалось, прежде чем идти спать, преклонить колени перед глиняной фигуркой Гарды-защитницы – покровительницы домашнего очага, испросив у нее благословения на сон грядущий. Матильда достала маленькую свечку, зажгла ее и вставила в подсвечник перед святой. Прошептала молитву, попросила прощения у всех, кого за день нечаянно обидела, сама простила любимого братца. Потом свернулась на высокой перине под прохладной льняной простыней, еще раз всхлипнула, вспомнив несдержанность Альфонса и крепко уснула.

В столовой большие напольные часы – замечательное произведение ксантских часовщиков и главная гордость Матильды, мелодично проиграли начальные такты старинной гведской мелодии «Страна Цветов». Десять часов.

– Пожалуй, пора и нам на покой, мой юный друг, – устало предложил нотариус, поглядев на замысловатый циферблат.

Мельхиор в замешательстве спросил:

– Но, доминус, как же нам быть завтра?

– Что вы имеете ввиду, Мельхиор?

– Ну, как же, доминус? Осмелюсь вам напомнить, шкатулку-то похитили! Как нам быть с отцом Каролем?

Мартиниус пренебрежительно махнул рукой.

– Не беспокойтесь, мой юный друг. Как я и обещал, завтра отдадим шкатулку священнику.

– Но как же так? Ведь шкатулки нет!

Мельхиор не понимал своего патрона. Зная импульсивный характер Мартиниуса, он недоумевал, почему нотариус сохраняет полное спокойствие. Ведь положение отчаянное!

Нотариус откашлялся. Звук был такой, словно комар попробовал запеть. Потом, глядя в тревожное лицо своего помощника, Мартиниус произнес:

– Послушайте, Мельхиор, позвольте я вам кое-что объясню.

Нотариус потер нос и грустно посмотрел на пустую бутылку старогведского меда.

– Давайте, мой юный друг, перечислим все, что мы знаем.

Мартиниус начал говорить, одновременно загибая один за другим пальцы:

– Неделю назад отец Кароль находит змею в соборе. По совету своего брата Александра, он пишет письмо доктору Зудику в Квакенбург с просьбой, прислать ему семейную реликвию – шкатулку, в которой хранится оружие против Темного Человека. Мы с вами, дорогой Мельхиор и моей племянницей отправляемся в Гвинбург в компании бравого гусара, трех Гведских сестер и загадочной девушки. Вы должны признать, Мельхиор, что Мелодия очень странная особа!

– Я ничего особенного в ее поведении не заметил, – не согласился с нотариусом юноша. Мартиниус хихикнул.

– О, я догадываюсь, мой милый друг – у вас к Мелодии чувства! Ее юность, свежесть, красота… Ах, молодость, молодость!

Мельхиор смутился.

– Если вы забыли, юноша, то я вам напомню, что именно Мелодия перевела наш разговор в карете на легенду о Темном Человеке и вынудила меня показать шкатулку.

Мельхиор беззлобно усмехнулся про себя: «Как же, вынудила! Старый хвастунишка!»

Тем временем нотариус продолжал:

– Ночью в харчевне «Отравленный путник» на нас нападают дикие осы. И Мелодия предлагает мне оставить саквояж со шкатулкой в женской спальне.

– Насколько я помню, сестра Абигель тоже предлагала это сделать, – заметил Мельхиор, но нотариус пренебрежительно сморщил нос.

– Я это не забыл, но сестра Абигель не ела за ужином мятное желе!

– Вы опять упоминаете мятное желе, доминус. Признаюсь, я никак не могу понять, что вы имеете ввиду.

– До этого мы еще дойдем, – пообещал нотариус. – Следующие драматические события разворачиваются в гостинице «Золотая стрекоза» в Вилемусбурге. Ночью вам, Мельхиор, является страшный незнакомец с нечеловеческим голосом и острым клинком. Под угрозой смерти, он требует, чтобы вы сказали ему, у кого находится шкатулка. Я правильно излагаю ход событий?

– Все совершенно точно. Я до конца жизни не забуду этот жуткий голос, – содрогнулся Мельхиор.

– Отлично! Продолжим. Переночевав в Вилемусбурге, мы едем дальше. Заодно, я, с присущей мне любознательностью, узнаю, что первой столицу Гвинляндии покинула роскошная карета с баронскими гербами и таинственным седоком внутри. Запомним это факт! По дороге, мое внимание привлекают духи мадемуазель Мелодии с сильным фруктовым ароматом.

– Про духи я тоже ничего не понимаю, доминус, – признался Мельхиор. – Мята, духи… Какое значение вы им придаете?

– Все по порядку, мой юный друг, все по порядку! Дело дойдет и до фруктовых духов.

Мельхиор покорно замолчал. Нотариус продолжил загибать пальцы.

– В Гвинском лесу на нас нападают разбойники. Эти господа позволяют себе назвать меня теми же самыми, гм, совершенно несоответствующими моему облику неучтивыми словами, которые произнес ваш, Мельхиор, ночной гость.

– Это доказывает, что лесные грабители были связаны со страшным незнакомцем, – вставил Мельхиор.

– Совершенно верно! Одолев, благодаря нашему новому другу отважному ротмистру Гильбоа, бандитов, мы, наконец, достигаем Гвинбурга и первое, что я здесь узнаю, это то, что незадолго перед нами в город въехал неизвестный владелец кареты с гербами гвинбургских баронов Арнольди на дверцах!

– Тогда можно предположить, доминус, что владелец баронской кареты и есть мой ночной гость, – задумчиво сказал Мельхиор.

– Конечно, можно! Более того, этот вывод напрашивается сам собой. Незнакомец узнает у вас, где шкатулка, едет впереди почтовой кареты, безрезультатно натравливает шайку грабителей и потом опережает нас в Гвинбурге.

– Вы хотите сказать, доминус, что это он сегодня украл саквояж из пансиона?

– Погодите, Мельхиор, не торопитесь. До кражи в пансионе мы еще доберемся.

– Однако, если ночной пришелец не был мифическим Темным Человеком, как он смог мгновенно усыпить меня? Едва я сказал ему, где шкатулка, как тут же потерял сознание.

Нотариус нетерпеливо перебил:

– Не сбивайте меня, Мельхиор, с мысли. Достаточно набросить платок, пропитанный неким веществом на лицо, и через секунду вы крепко спите! Ваша головная боль на следующее утро подтверждает мое предположение. Не отвлекайтесь на второстепенные детали!

– Я весь внимание, доминус.

– Здесь в Гвинбурге за нами следят бандиты из лесной шайки.

– Я понял, доминус! – воскликнул Мельхиор. – Это значит, что незнакомец из кареты не мог похитить саквояж из пансиона, иначе бы его парни не преследовали нас от собора до дома.

Нотариус удовлетворенно посмотрел на обрадованного помощника. Впрочем, лицо Мельхиора опять нахмурилось.

– Но я по-прежнему не понимаю, при чем здесь мятное желе и духи Мелодии!

– Дело в том, что мята, дорогой мой Мельхиор, отпугивает ос, а запах фруктов, наоборот, их привлекает.

Юноша вытаращил глаза.

– Значит, вы думаете, доминус, что это Мелодия каким-то образом смогла натравить на нас ос? Но зачем?!

– Не знаю, мой друг. Я знаю только, что за старой шкатулкой идет нешуточная охота. В ней участвуют Мелодия, ночной гость с шайкой разбойников и только теперь появившийся прокаженный. Хотя слепец вполне может оказаться одним из персонажей, нам уже известных. Нет ничего проще, как надеть потрепанный черный плащ, нацепить на лицо маску, а на глаза пропускающую свет повязку. И жуткий образ слепца, больного лепрой готов! Изменить голос тоже не трудно.

– Все же я не уверен, что нужно подозревать Мелодию, доминус. Ведь то, что она заказала мятное желе и пользуется фруктовыми духами, может оказаться простым совпадением!

Нотариус погрозил Мельхиору своим длинным пальцем.

– Вам мешают чувства, милый мой помощник. Сестра Абигель видела, как Мелодия, думая, что монахини спят, выходила ночью из спальни в харчевне. Видимо ей было несложно под защитой запаха мяты разозлить несколько осиных роев и направить их с помощью фруктовых духов в нашу спальню. Сами видите, элементы головоломки постепенно складываются без участия мистики и колдовства.

– Так вот о чем вы разговаривали с сестрой Абигель! – произнес Мельхиор, вспомнив, как нотариус вчера вечером в сторонке что-то обсуждал с более совершенной сестрой, пока остальные пассажиры разбирали свой багаж.

– Об этом и не только, – уклончиво ответил Мартиниус. – По крайней мере, мне совершенно ясно, что Мелодия – активная участница какой-то интриги. И призом служит шкатулка.

– А зачем отцу Каролю нужна шкатулка? – спросил Мельхиор. – Вы что, действительно верите в его историю про Темного Человека?

Нотариус покачал головой.

– Я верю, что сам отец Кароль в это верит.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю