Текст книги "Удивительные приключения (СИ)"

Автор книги: Вадим Чёрный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Ну, дальше мы не стали слушать. Все и так было ясно. Советник-Собеседник сидел в траве и звал на помощь. Мы спасали Ваську, потом кричали Андрея, потому этих призывов не слышали. А потом услышали, и вот стоим тут, приунывшие. Еще бы: как пустым мешком по голове – ушел друг. Бросил. Конечно, его тоже можно было понять: любовь, чувства. Но все-таки то, что Андрей сбежал, надолго выбило нас из колеи. И, пока мы ехали до крокодильего дома, мылись да пили чай с нашей рыбой и гениными вкусными булочками в уютной кухоньке с наставленными везде красивыми расписными чашками, тарелками, блюдечками, чайничками и прочей утварью, ни я, ни Володька не произнесли ни звука.

Намаявшийся Чебурашка уснул прямо за столом. Гена уложил его в кровать, а сам пошел готовить постели нам с Володькой. Мы же вышли на крыльцо и в задумчивости облокотились на перила. Стояла глубокая ночь. Звезд уже не было видно: тучи закрыли небо. Как бы завтра погода опять не испортилась.

Город спал, лишь кое-где горели в домах отдельные окна. Город этот, как сообщили нам наши спутники, называется Котофейск в честь одного из отважной пятерки. Что это за отважная пятерка, и какие геройские дела она совершала, мы уточнять не стали: мысли у нас были заняты другим. Мы посмотрели туда, где далеко, за лесом, скрытая от нас темнотой и окрестными домами, текла река, на берегу которой сидели сейчас, наверное, Андрей и русалка. Володька вздохнул и с чувством сплюнул на землю. По крыше домика стукнуло. Я тоже вздохнул и плюнул. Опять стукнуло по крыше. А мне капнуло на нос. Володька возмутился:

– Ты смотри куда плюешь! Прямо на руку мне.

По крыше простучало несколько раз подряд. На лицо еще капнуло. И только тут до нас дошло, что пошел дождь. Не успели мы заскочить в дом, как хляби небесные разверзлись, и хлынул ливень.

– Что здесь за дожди такие? – проворчал я и, обращаясь к крокодилу, хлопотавшему со спальными принадлежностями, спросил:

– Это у вас всегда так?

– Да нет, – Гена развел руками, в которых держал простыню, так что получилось нечто вроде привидения с крокодильей головой. – Такие сильные дожди давненько, даже очень, не шли.

Он еще немного повозился и вышел. Мы погасили свет и улеглись. Дождь барабанил по крыше, хлестал в оконные стекла, и от этого казалось, что за стенами дома нет ничего, кроме дождя, что нет даже земли, а дом плывет, покачиваясь, по волнам. И не понятно было, где верх, а где низ. Я хотел встать и посмотреть, как там все на самом деле, но сознание затуманилось, а голова будто бы приросла к подушке. Я был не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Мелькнула мысль, что, возможно, дождь – это последствие...

Последствие чего?... Энергия большая...

Я уже спал.

– – -

Туча ушла. Лучи восходящего солнца хлынули на меня, просачиваясь в каждую клеточку тела и согревая. Я лежу на песке, головой к озеру. Одежда насквозь мокрая и парит. Что это со мной произошло? Почему уже утро, ведь должна быть ночь? Или это там – ночь, а здесь... Где это «там»? Там я только что был, там была ночь, лил дождь и была... была... Не помню. Было что-то хорошее, очень хорошее. А где друзья?

За окнами проливной дождь. Володька застонал во сне. Мне хорошо. Тело отдыхает в мягкой чистой постели. Значит, энергия... Большая... Конденсирование... Дождь стучит по крыше. Как в то утро, когда я спал в палатке, а Володька с Андреем...

В палатке никого. Лодки тоже нет. О костре напоминает лишь круг размытой золы. Я разделся и повесил одежду сохнуть. Солнце приятно греет кожу. Куда же они делись? И где я был сейчас? Где была...? Кто? Не помню.

– Эй! – я закричал в надежде, что меня услышат. Молчание. Никого. И вдруг я не понял, а ощутил всем своим естеством, что я один, совсем один здесь в тайге у этого озера. Это было до того страшно, что я...

Дождь, вроде бы, закончился. Уже можно было понять где верх, а где низ, но ощущение пустоты за стенами дома не проходило. Володька перевернулся на другой бок. В соседней комнате что-то костяно защелкало. По-моему, это крокодил Гена заклацал зубами во сне. А что я думал про энергию? Не помню, уже заспал всю мысль. Как я сказал? «Не помню»? Это же мне только что снилось, что я на берегу нашего озера, что я попал туда не помню откуда. Не помню. Не помню...

Я посмотрел помутневшим взором вокруг. Что же делать? Что делать?! Единственным укрытием от всего этого кошмара была палатка. Я забрался в нее и упал ничком на одеяло. Под руку попал какой-то предмет. Я машинально взял его и поднес к лицу. Это было наше походное зеркальце из набора для бритья. Я взглянул в него на себя. Какое растерянное у меня лицо. Мокрые волосы. А во взгляде что-то такое... Это же не мое лицо! Это не я! Не я! Сейчас из зеркала на меня смотрел испуганный, растерянный Андрей.

Что за ерунда? И, вообще, дождь прекратился, это точно. Дом никуда не плывет. За окошками рассвет. Небо чистое, ни облачка. Еще рано.

Я снова провалился в сон, но дальше снилась мне уже какая-то мешанина без связи и смысла. Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Вставайте, ребята, – крокодил Гена в домашнем халате склонился над нами. – Я хочу в автосервис съездить пораньше, пока народу нет. Фару-то я собрал, теперь ее приварить надо на место. Поехали со мной, на обратном пути по городу пройдемся, посмотрите наш Котофейск. Как, согласны?

– Конечно, согласны, – вскричали мы с Володькой и, вскочив на ноги, стали одеваться.

– Слушай, – друг мой застыл внезапно в позе манекена, надевающего штаны. – Я ночью сон такой странный видел. Будто снова на озеро наше попал. Один. Мокрый весь. А потом в зеркальце смотрю: я – это не я, а Андрей.

– И мне абсолютно то же самое приснилось! Чудеса! Точь-в-точь все, как ты сказал. Солнце светит, а я, то есть, он думает, что должна быть ночь, но почему, не помнит.

– Ага! Не помнит, откуда он, где было что-то такое, чего он тоже не помнит. А, может, это не просто сон?

– Да, я об этом уже подумал. Может, действительно, Андрей уже там, а нам его телепатема передалась.

– Что передалось?

– Телепатема. Мысленные образы, переданные на расстояние. От слова «телепатия».

– А-а. Ясно. Наверное, так оно и есть. Но, неужели, мы, попадя назад, тоже ничего не будем помнить? Ведь Андрей не помнит.

– Правда, что-то тут не то. Ведь, перенесясь сюда, мы же ничего не забыли. Непонятно.

– Ребята, идите скорей, – позвал нас с кухни Гена. – Чай закипел. Позавтракаем сейчас быстренько и поедем.

Так, обремененные тяжелыми думами, мы с Володькой и сели за стол. И потом, в машине, все пытались разгадать странное явление перехода из мира в мир. Но, поняв, что нам с нашими знаниями лучше и не ломать над этим голову, решили плюнуть на сию загадку и принимать все таким, как оно есть. Тем более, было на что посмотреть вокруг. Котофейск оказался довольно приятным городком. Улица, по которой крокодил Гена вел свой «Форд», была окаймлена с обеих сторон бесконечно длинными газонами с буйной растительностью, отгораживающей стоящие позади маленькие симпатичные домики. Одно– и двухэтажные, из разноцветных панелей и из дерева, с крышами самых разнообразных форм, с балкончиками и без – все дома были чистенькие и ухоженные. В каждом дворе росло какое-нибудь дерево, иногда не одно. Под деревом обязательно стояла лавочка, порой – со столиком. Часто встречались расписные ажурные беседки. Всюду царили порядок и аккуратность. Жители, которых, несмотря на ранний час, было уже полно на улицах, очевидно, по-настоящему любили свой город и заботились о нем. Кстати, о жителях: некоторые из них были обычными людьми, тогда как другие походили на каких-нибудь животных, довольно странно смотревшихся в одежде и обуви. Очень удивительная была эта Земля.

Машина встала на красный свет, и тут Володьку, у которого, видимо, не выходила из головы проблема перехода, озарило:

– Да что это мы тут гадаем-разгадываем?! Вот же Советник-Собеседник сидит. Он же должен знать, раз из высокоразвитой цивилизации.

– Точно! Советник-Собеседник, давай советуй, – обратился я к нашему молчащему до сей поры аппарату.

– Это вы насчет перехода? – осведомился тот.

– Ну, естественно.

– Понимаете, я сам об этом толком не знаю, – неожиданно заявил Советник-Собеседник. В его устах это звучало очень странно. Обычно он делал вид, что осведомлен, практически, обо всем на свете. – То есть, существует несколько гипотез по этому поводу, но на практике я с переходом сталкиваюсь впервые. Никто никогда до этого не совершал таких переходов... Или?... Слушайте, так вы говорите, что при обратном пути все забывается?! Но ни одна гипотеза не учитывает этого, а ведь тогда все встает на свои места. Так-так... Несомненно! Великий Скафф был абсолютно прав! И его предположение, если туда добавить... Ха! Да я же открыл закон перехода! Теперь этот закон – не гипотеза, а закон – будет называться законом Скаффа-УИИ699136118 (это моя аббревиатура и личный номер)! Ребята, поздравьте меня. Ура!

И Советник-Собеседник еще раз удивил нас тем, что счастливо засмеялся. Глазки его весело поблескивали, он что-то бубнил про себя, время от времени хихикая, и даже чуть подрагивал от возбуждения. Про нас наш гений, похоже было, забыл.

– Эй, Ньютон, – постучал пальцем по его боку Володька. – Ты бы рассказал свой закон. Нам ведь тоже интересно знать.

– Ах, да. Ну, слушайте. Параллельных миров, как известно, существует почти бесконечное множество с различными модуляциями местных интерпретированных структур. Но в континууме пространства-времени они разбросаны неравномерно, да еще и адиаснофно с различными биквантными сгустками. Каждый такой сгусток является как раз потенциальным тоннель-фозиумом делонового подпространства при временной характеристике плюс ноль целых восемнадцать сотых свод. При повышении характеристики хотя бы до плюс ноль целых двух десятых свод устойчивость фозиума нарушается и происходит перекачка структуры из мира с большим свод в мир с меньшим свод. При этом выделяется значительное количество энергии с конденсацией влаги в зоне перехода и с последующим выпадением ее в виде осадков (Здесь я, слушая и едва понимая всю эту тарабарщину, вспомнил свои догадки, посетившие меня минувшей ночью и хотел, было, сказать про них, да передумал). Нарушение временной характеристики может произойти по многим причинам, это уже дело случая. По теории вероятности, такие переходы должны совершаться с каждым мыслящим существом (впрочем, с не мыслящим – тоже, но с них все равно проку нет) один раз в миллихронотон, то есть, примерно, раз в шесть с половиной земных лет. Сами видите, вероятность большая, просто огромная. Это-то и было слабым звеном в гипотезе Скаффа. Ведь до сих пор не встречалось ни одного зафиксированного случая перемещения в параллельный мир. Но, тут мы можем сказать, что случаи были. Отсутствовали они только в памяти очевидцев. Все стиралось. Впрочем, конечно, не все. Что-то оставалось. Но походило это, скорее, на сон или бред: до того отрывочными и сумбурными становились воспоминания. А происходит это вот почему: при обратной субрегации фозиума... Кстати, она неизбежна – инородное тело не может долго оставаться в параллельном мире, его, в конечном счете, выталкивает оттуда. Кого раньше, кого позже. Это зависит от обстоятельств. Вот свежий пример: Андрея выкинуло раньше вас, так как он оказался менее совместим с этим миром. Вас выкинет потом. Хоть через год, хоть через несколько лет, но выкинет.

Да, так вот. При обратной субрегации фозиума переход в больший свод невозможен без участия т-полей, которые являются как бы лестницей для перехода. А сильное т-поле, создаваемое устанавливающимся фозиумом, способно, как любое телепатическое поле, разновидностью которого оно является, воздействовать на центральную нервную систему, на кору головного мозга, то есть, на память. Как побочный эффект, уже на малых энергиях – телепатическая связь.

– Выбрасывая постепенно, а не разом, инородную субстанцию, – продолжил, чуть передохнув, Советник-Собеседник, – фозиум приходит в норму ступенчато, поэтапно, поэтому для объекта, последним отторгнутому параллельным миром, необходима уже меньшая энергия т-поля, что повышает вероятность более полного запоминания событий. Хотя, не на много. Т-поле есть т-поле. Здесь зависимость не линейная. Вот.

Под этот монолог мы, обалдевшие от заумных фраз, огорошенные всеми этими сведениями, подъехали к станции автотехобслуживания. Когда Советник-Собеседник произнес свое заключительное «вот» автомобиль остановился, въехав во двор станции, заставленный машинами разных марок и годов выпуска.

– – -

Покинув «Форд», мы все отправились искать приемщика заказов. Пробравшись через столпотворение разношерстных автомобилей, мы нашли покореженную, обитую проржавевшим железом дверь и, кое-как открыв ее, углубились в запутанную систему коридоров автосервиса. Наконец, после долгих блужданий, нам удалось найти скромное окошечко с надписью «Прием заказов на ремонт личного автотранспорта», за которым спокойно почивал какой-то плюгавый субъект. Крокодил Гена вежливо постучал в окошко. Субъект вздрогнул, поднял голову и, хлопая сонными глазами, прогнусавил:

– Чего надо?

Внешность у приемщика совсем не располагала к приятному задушевному разговору: морщинистое лицо в дополнение к хилому скособоченному телу делали его похожим на гриб сморчок, что встречаются в весеннем лесу.

Итак, сморчок спросил:

– Чего надо?

Гена начал, было, пространно описывать приключившуюся аварию, поминутно сбиваясь и извиняясь, но Володька его перебил:

– Короче, фару надо приварить. Сделаете?

Сморчок-приемщик уставился на нас осоловелым взглядом и протянул:

– Не-а. Деталей нема.

– Но у нас фара-то с собой. Ее только приделать надо.

– Не знаю ничего. Не принимаем, стало быть, заказы. Деталей нема, – проскрипел, пожав плечами, сморчок.

– Каких, к черту, деталей?! – потерял терпение Володька. – Я тебе говорю: детали у нас с собой!

– А-а-а, с собой, – протянул приемщик. – Ну, тогда мастера ищите, сделают. А мы не принимаем. Деталей нема.

И сморчок снова уронил голову на стол с лежащим на нем раскрытым журналом регистрации заявок. Раздался удивительно мощный для такого хлипкого тела храп.

Володька со злостью пнул стену. Ничего не поделаешь, придется искать мастера. Может даже, так и быстрее будет. И мы вновь отправились плутать по лабиринтам станции. Через некоторое время крокодил Гена выдвинул интересную мысль, что надо идти на шум.

– Ведь, когда машину ремонтируют, – сказал он, – обязательно раздаются какие-нибудь звуки.

– Здесь, скорее всего, никаких звуков, кроме ругани заказчиков, не раздается, – мрачно изрек Володька, но спорить не стал.

Поводив головами минуты две, прислушиваясь, мы направились по коридору, из которого доносился небольшой шум. Чем дольше мы шли, тем этот шум становился сильнее. В конце концов, войдя в большие тяжелые двери, мы очутились в каком-то огромном помещении, полностью заполненном бешено работающими разнообразными станками, между которыми извивались груды толстых черных проводов, и до верху заставленном ящиками, железными деталями и разным прочим хламом. Среди всего этого немыслимого нагромождения как-то еще разъезжали автокары, чудесным образом умудряясь не раздавить сновавших туда-сюда рабочих в синих замасленных спецовках. Сразу было видно, что работа кипит. И над этим кипением стоял такой грохот, что мы, зайдя сюда, поначалу даже опешили.

– А говорят: деталей нема, – передразнил Володька грибообразного приемщика. – С чем же они тогда работают?

– Да в этих автосервисах всегда так. Чтобы все с черного хода шли. Это же какой навар получается, – сказал я. – И нечего нам тут время терять, надо искать мастера или кого там еще.

– Извините, пожалуйста, – обратился крокодил Гена к рабочему-ежу, с натугой тащившего в руках какую-то здоровенную железяку. – Вы не сможете позвать нам мастера? Понимаете, у нас к нему есть очень срочное дело.

– Пф-ф, пф-ф, дело, – зафыркал еж, предварительно бросив на пол свою ношу, едва при этом не отдавив нам ноги. – У всех дело, пф-ф, пф-ф. У меня, может, тоже дело, пф-ф, а я тут с вами стою. Да еще вот мастера вам подавай. А эту деталь в цеху ждут, пф-ф, пф-ф, пф-ф. А за то, что я ее несу, мне зарплату платят.

Он угрюмо зыркнул на нас и, видя, что его слишком уж тонкий намек мы не поняли, поспешил разъяснить:

– Давайте мне за простой трояк, я вам мастера доставлю, пф-ф, пф-ф, в натуральном виде.

– В натуральном, пожалуй, не надо, – Володька достал три рубля и сунул ежу в лапу. – Но, чем скорее он будет здесь, тем лучше.

Еж исчез. Ждать его пришлось не долго. Минуты через три он снова появился перед нами. Рядом, руки в карманы, стоял мастер в когда-то белой кепке с мятым козырьком, из-под которой торчали вверх два здоровых уха. Мастер был заяц, и, невзирая на столь ранний час, уже достаточно косой. Смотрел он не на нас, а на деталь, брошенную недавно ежом.

– Так, – не отрывая взгляда от лежащей детали, обратился он к ежу. – Почему, скажи на милость, друг Пахомыч, она тут лежит?

– Дык, это, пф-ф, пф-ф, я ее в цех нес, а они остановили, попросили за вами сбегать. Сейчас вот дальше, пф-ф, понесу.

– А зачем? – вопросил заяц и уставился не слишком интеллектуальным взглядом в глаза Пахомычу.

– Как зачем?! – опешил тот, но потом, подумав, сказал:

– Не знаю.

– Вот, не знаешь, а тащишь, – удовлетворенно произнес мастер-заяц. – А, может, такие детали тут и не нужны совсем?

Он походил вокруг предмета разговора, оглядывая его со всех сторон, после чего выдал:

– Точно, они тут не нужны. Их потом на карах в третий цех отвозят на обработку. Делают из них шестеренки, болты всякие. Ну, это, вообще-то, тебя не касается. Ты, вот что, бери эту дуру и тащи... – заяц задумался.

– В третий цех? – осведомился еж.

– Нет, – тряхнул головой мастер. – Во второй. Спросишь, может им она нужна. Тогда махнешься на пару сидений, которые они халтурят. Мы их распотрошим, поролон на утепление пустим, а кожу... Ну, там видно будет. Лады?

Еж Пахомыч, кряхтя, поднял деталь и потащил куда-то в сторону, но вдруг остановился и, обернувшись, спросил:

– Да, а если второму цеху эта дрянь не нужна будет, пф-ф, пф-ф?

– Ну и бросишь ее у них, к ядреной матери. Не будешь же целый день с ней бегать. Пусть сами думают, куда ее дальше девать.

И еж удалился, что-то фырча под нос.

...

... На этом повесть обрывается ...