Текст книги "Дороги вглубь (с иллюстрациями Павлинова П.Я.)"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава пятая

На отправном пункте, превращенном теперь в штаб спасательной экспедиции, кипела работа.

В комнате, где была сосредоточена аппаратура для подслушивания подземных шумов, находилось много народа. Люди сидели и стояли совершенно неподвижно, затаив дыхание.

Дело в том, что из-под земли, иногда исчезая совсем, слышался неясный шорох, очень похожий на тот, который производит подземная машина. Шорох был настолько слабый, что место, откуда он исходил, трудно было определить. Приходилось терпеливо ждать.

Но вот одновременно из уст нескольких людей вырвалось восклицание:

– Взрыв!

Некоторые произнесли это слово с радостью, другие с явным испугом.

Действительно, что мог обозначать взрыв? Радоваться ему или печалиться? Ясно одно: люди под землей до взрыва были живы.

Место, где произошел взрыв, очень точно было определено звукометрической аппаратурой. Быстро производятся подсчеты. Вслед за этим на карте наносится точка.

Место взрыва лежит далеко отсюда, под пустыней Аулиекиз…

Вот почему так слабо был слышен шум работающей машины! Не виноваты в этом новые сверхчувствительные приборы. Приходится даже удивляться, как они могли уловить подземный шорох с такого большого расстояния.

– Что произошло с радиосвязью? Ничего не понимаю… – сказал директор, расхаживая по комнате. – Радиоаппаратура в лодке не могла испортиться! Они располагают запасным передатчиком. Имеют все необходимое: новые детали, радиолампы, в общем все для того, чтобы восстановить связь… Приходится волей-неволей поверить предположению радиоинженера, только что прибывшего с мощным передатчиком!

– Это насчет экранирования радиоволн электропроводным слоем руды? задумчиво спросил Батя.

– Совершенно верно, другой причины быть не может! По-видимому, мощный слой электропроводного материала, – предположим, слой соленой воды, железной руды или чего-либо другого, – случайно оказался между нашим передатчиком и подземной лодкой. Радиоволнам трудно пробиться через этот слой.

– Новый передатчик уже устанавливается, – напомнил Батя.

– Да, устанавливается. Монтаж идет неслыханными темпами. Через десять часов передатчик вступит в строй…

– А ты уверен, что радиосвязь будет налажена?

– Не сомневаюсь! Ведь мощность нового передатчика в десятки раз выше применявшегося до сих пор!

– И это все, что ты думаешь делать в течение ближайших часов?

– А что же можно сделать еще?! – почти крикнул Гремякин, остановившись посреди комнаты.

Батя неторопливо поднялся со своего места. Несколько секунд он стоял неподвижно, как бы взвешивая то, что собирался сказать.

– Переехать немедленно, не дожидаясь окончания монтажа передатчика, наконец проговорил он. – Переехать поближе к тому месту, откуда был слышен взрыв…

– Но передатчик ведь будет готов через десять часов! Быть может, через десять часов мы сможем разговаривать с ними…

– Быть может – это ты сказал правильно. А быть может – и нет! Что тогда будем делать? Все равно придется переезжать! Моя точка зрения такова: передатчик, работающий сейчас, не трогать. Радиослужба не должна прерывать свою работу ни на одну секунду. Монтаж нового, более мощного передатчика продолжать здесь. Переехав в пустыню, будем пытаться наладить связь при помощи походной радиоаппаратуры. Она, конечно, слабее той, что монтируется сейчас, но зато мы будем ближе к месту, где находится лодка!

Директор снова принялся ходить по комнате, глубоко засунув руки в карманы и низко наклонив голову.

– Ты настаиваешь на этом?..

– Да, мне кажется, так будет целесообразнее. Новый передатчик от нас не уйдет. Но надеяться только на него не следует. Радиоинженер, верящий в могущество своей аппаратуры, прав, но он думает только о радиосвязи. Понимаешь? Ему кажется, что самое главное – это радиосвязь. А мы с тобой должны думать шире, учитывая всю сложившуюся обстановку.

– Решено, – твердо произнес Гремякин и быстрым шагом направился к выходу.

Спустя несколько минут весь лагерь зашумел, как встревоженный улей. Люди лихорадочно готовились к переезду в пустыню.

Медленно движется подземная лодка, управляемая Уточкиным. Энергия в аккумуляторах на исходе.

Костя с тревогой следит, как все ниже падает стрелка измерительного прибора, показывающего наличие энергии. Одновременно с этой стрелкой все ниже опускается другая. Она показывает скорость движения машины.

– Ничего, дотянем! – раздается над ухом Кости голос Крымова.

Олег Николаевич с трудом держится на ногах. Он просит механика уступить ему место у руля.

– Попробуй связаться с землей… – говорит Крымов.

Костя подходит к радиоприборам. Но тщетно он стучит на ключе. Ответа нет. Уточкин растерянно смотрит на профессора.

Толмазов заметил взгляд Кости. Стараясь не привлекать внимания Крымова, сидящего за рулем, Георгий Степанович поманил юношу к себе.

– Выберемся, Костя? – тихо спросил он.

– Должны… Правда, энергии в аккумуляторах осталось самая малость, но надежды, конечно, терять не следует…

– Понятно…

Костя отошел в сторону и принялся наблюдать за измерительными приборами. Вскоре, повернув голову в сторону профессора, он увидел, что тот раскладывает на столе записи и схемы. Через несколько минут ученый углубился в работу. Он начал что-то писать.

Костя подошел к Толмазову.

– Чем вы занимаетесь, Георгий Степанович?

– Привожу в порядок всю документацию наблюдений, – спокойно ответил профессор.

– Это хорошо. Мы, конечно, выберемся…

Костя не договорил фразы. Ученый посмотрел на него немного удивленным и строгим взглядом.

– Если бы я был вполне уверен, что мы выйдем на поверхность, то, представьте себе, не занимался бы сейчас этим делом. Но вы что-то скрываете от меня, я это чувствую. И вот решил… Мало ли что может случиться. Вдруг не выберемся! Найдут нас через некоторое время. Если документы будут в порядке, наши труды не пропадут даром, хотя мы и погибнем…

Лодка медленно приблизилась к пустому пространству, неожиданно показавшемуся впереди. Одно время казалось, что энергии не хватит, чтобы войти в эту подземную пустоту. Нос машины уже был в гроте, когда обороты мотора упали совсем.

Отвинтив люк, подземные путешественники вышли на площадку машины. Прожектор почти не светил, и рассматривать подземелье пришлось при помощи ручных фонарей. Толмазов и Костя спустились вниз и в сопровождении собаки отправились обследовать грот. Подземелье не было каменным. Их окружали известковые и глинистые стены. Спертый воздух затруднял дыхание.

Георгий Степанович направил луч фонаря на белый предмет. Это был человеческий скелет.

– Что такое? Вот посмотрите туда! – он указал на стену. – Колонна, что ли? Да тут погребены развалины какого-то города. Ну да! Так и есть!

– Мы находимся под пустыней Аулиекиз… Неужели это остатки города, разрушенного при землетрясении? – воскликнул Костя.

– Да. Представьте себе, все именно так и обстоит. Помните, я рассказывал вам легенду?

– Но как же объяснить образование этой пустоты?

– Чего только не может произойти во время землетрясения? На опускающуюся землю мог навалиться какой-нибудь твердый пласт и предохранить определенный участок от засыпания… Взгляните на потолок! Он ведь каменный!

Толмазов и Костя недолго бродили среди развалин погребенного под землей города. Необходимо было действовать быстро и решительно. Они вернулись к лодке.

– Город не мог провалиться на большую глубину, – убежденно сказал профессор.

Перед тем как покинуть лодку и начать пробиваться на поверхность, Костя решил еще раз попробовать связаться с поверхности.

Он включил радиоприбор и выстукал на ключе позывные сигналы. Затем некоторое время слушал в наушники. Эту операцию он повторил несколько раз и, наконец, махнул рукой. Кроме слабых шорохов и унылого звона ламп, ничего не было слышно. Вооруженные лопатами, кирками и электрическими фонарями люди покинули лодку и отправились разыскивать наиболее удобное место, откуда можно будет начать пробиваться на поверхность земли.

К месту, указанному звукометрической станцией, спасательная экспедиция прибыла ночью.

Огромная вереница машин на гусеничном ходу, преодолев сыпучий песок, пересекла пустыню. Среди механизмов разнообразной конструкции выделялся один, большой и причудливой формы. Это был сверхскоростной шахтный бур инженера Трубнина.

Весть об исчезновении подземной лодки всколыхнула всю страну. Сотни заводов, научно-исследовательских институтов, все, кто считал, что может хоть в малейшей степени помочь разыскать лодку, слали аппаратуру, инструменты или просто добрые советы. Каждые два-три часа на ближайшем аэродроме садились самолеты. Они привозили аппаратуру и людей, которые должны были управлять этой аппаратурой.

Семенова встретила инженера Трубнина, только что прибывшего в лагерь, следующими словами:

– Вот видите, как получилось… Вашему буру предстоит спасать людей, находящихся под землей.

– Я вас не понимаю, – осторожно ответил Трубнин.

– Не скромничайте! Машина, построенная на основании многолетнего опыта, будет спасать машину, сконструированную в результате творческого порыва, созданную впервые. Разве вы забыли наш первоначальный спор?

– Вы тогда склоняли меня к «романтическому» взгляду на технику. А теперь вы считаете, что ошибались? – холодно спросил Трубнин:

– Может быть, подземная машина… – Зоя Владимировна остановилась и начала внимательно наблюдать за своим собеседником. – Может быть, подземная машина действительно родилась преждевременно? Я имею в виду отсутствие многолетнего опыта конструирования подземной машины.

– Не понимаю вас, – сухо сказал Трубнин. – Неисправности возможны в любой, даже самой совершенной машине!

– При современном уровне техники всякие неисправности, влекущие за собой человеческие жертвы, непростительны… Шахтный бур может спасти людей, находящихся в подземной лодке, но он не спасет теперь идеи подземной лодки от некоторого недоверия к ней… Вы меня, надеюсь, понимаете?

– Дорогая Зоя Владимировна, – возбужденно заговорил Трубнин. – Вы учили меня любить природу… Я, кажется, полюбил ее. Вы учили меня видеть в творчестве инженера искусство… Я, кажется, научился и этому. Но вы ничего не говорили о том, что надо помогать товарищу, когда у него не ладится с работой… Этому меня научил Крымов своими поступками. Вы помните, когда при испытании испортился шахтный бур… Пусть подземная лодка будет извлечена из-под земли в совершенно изуродованном виде. Пусть тысячи авторитетных комиссий заявляют, что идея подземной лодки ошибочна. Я стану рядом с Крымовым и буду отстаивать его идею! Вместе с ним буду бороться за ее полное осуществление!

Семенова внимательно посмотрела на говорившего. Она увидела, каким лихорадочным блеском горят его глаза. Увидела впервые за многие годы своего знакомства. Увидела и поняла, что инженер говорит от души.

По бесконечному песчаному полю, чуть освещенному луной, двигались люди. Вооруженные лопатами, они шли, увязая в песке, чтобы зарыть геофоны чувствительные электрические уши. Каждый прибор нужно поставить как можно дальше от соседнего – это обеспечит наибольшую точность при определении местонахождения подземной машины.

Быстро ставили походные палатки. В одной из них, еще не совсем готовой, монтировалась сложная аппаратура для подслушивания подземных шумов.

К этой палатке, разматывая большие черные катушки, люди тянули электрические провода. В другой устанавливалась радиоаппаратура. Из палатки несся голос Бати.

– Скорей, товарищи! – говорил он, орудуя разводным ключом. – Передатчик отстает. Глядите, приемник почти готов… Что у вас там с передатчиком?

Убедившись, что сборка приемника подходит к концу, Батя отправился помогать людям, собирающим передатчик.

В это время радист-слухач, только что надевший наушники и принявшийся подкручивать ручки настройки, неожиданно сделал резкое движение, призывающее к тишине.

Все замерли.

– Слышу позывные! – радостно закричал радист.

Все бросились к нему.

– Опять позывные! Это лодка! Лодка, товарищи!

– Скорее, друзья, собирайте передатчик… – заволновался Батя. – Надо же им ответить! Скорее!

Через десять минут сборка передатчика была закончена. Послышался гул умформеров, и на распределительном щите вспыхнули сигнальные лампочки. А еще через полминуты под землю полетели мощные радиосигналы, говорившие о том, что лодка услышана, что земля ждет от нее ответных сигналов.

Но все было напрасно. Лодка не отвечала.

Пробираться к самой высокой точке подземелья, в котором очутились путешественники, с каждой минутой становилось все труднее. Приходилось карабкаться через груды камней и пересекать глубокие овраги.

Первым заметил отсутствие собаки профессор Толмазов.

– Костя! Где Джульбарс? – спросил он, остановившись, чтобы передохнуть.

Как нарочно, откуда-то издалека раздался собачий лай.

– Почему его нет с нами?

Костя принялся звать собаку.

– Может быть, мы ее нечаянно закрыли в машине и она не может оттуда выбраться? – сделал предположение профессор.

– Нет. Люк остался открытым… Непонятно, почему ее нет…

О действительной причине отсутствия Джульбарса никто, конечно, не мог догадаться. Дело в том, что как только люди покинули подземную машину, из наушников радиоприемника, по рассеянности не выключенных Костей, послышался звук морзянки. Это случилось именно в тот момент, когда на поверхности только что запустили передатчик.

Но в кабине уже никого не было.

Звук морзянки привлек внимание собаки. Она уселась на задние лапы и стала прислушиваться к слабым звукам, доносившимся из наушников. Затем, когда на поверхности перешли на телефонную передачу и из наушников послышался слегка дребезжащий голос, Джульбарс принялся лаять. Искаженный человеческий голос его раздражал.

– Я считаю, что собаке, спасшей нас и предупреждавшей о грозящей гибели, следует помочь выбраться из лодки, в которой она, видимо, застряла, проговорил профессор. – Вернемся, товарищи?

– Я схожу один, – сказал Костя.

Преодолевая овраги и камни, он шел к покинутой машине, чтобы выручить своего четвероногого друга.

Вот и лодка. Костя быстро взобрался по лестнице и заглянул в люк. К его удивлению, ничто не мешало собаке покинуть машину. Она сидела и радостно виляла хвостом при виде своего хозяина.

Из наушников уже не было слышно сигналов.

Костя позвал Джульбарса и тронулся в обратный путь, не подозревая о причине, заставившей лаять собаку.

Наконец достигнуто самое высокое место подземелья. Взявшись за кирки, путешественники принялись пробивать себе путь на поверхность земли.

Глава шестая

Много необъяснимых шорохов можно услышать в земле, если к ней прислушаться при помощи чувствительных электрических приборов – геофонов. Но то, что услышали звукометристы спасательной экспедиции, как только им удалось наладить аппаратуру, было в высшей степени странным.

Из-под земли слышалась музыка.

В палатке царила гробовая тишина. Звукометрическая аппаратура, снабженная несколькими наушниками, позволяла слушать одновременно нескольким человекам.

– Музыка! – воскликнул директор. – Что это значит?

– Ничего не понимаю… – откликнулся Батя. – Откуда? В земле… под пустыней, и вдруг – музыка?

Весть о необыкновенном сигнале из-под земли быстро разнеслась по лагерю. Люди начали собираться возле звукометрической палатки.

– Пение слышится из-под земли, – раздался чей-то голос.

– Не пение, а музыка, – поправил сосед.

Из палатки высунул голову конструктор Катушкин.

– Тише, – проговорил он шепотом. – Не топчитесь… Ваши даже самые легкие движения создают впечатление, будто рядом ходят слоны! Надо же, товарищи, считаться с чувствительностью аппаратуры!

– Тут какая-то ошибка, – сказал шепотом директор Бате. – Возможно, что новые геофоны настолько чувствительны…

– Да, но какая может быть музыка поблизости. Тут пустыня! – не снимая наушников, также шепотом ответил Батя.

– Неужели бурить в том месте, откуда слышится музыка? – растерянно спросил Горшков.

– Да, надо бурить… – подтвердил Батя.

– Это не дело! – не унимался Пантелеймон Евсеевич. – Шум буровой машины заглушит все и не даст возможности услышать шум лодки…

В это время почти одновременно заговорило несколько человек, сидевших с наушниками у аппаратуры.

– Лает собака! Слышу лай! Собака лает!

– Что же это такое, товарищи? – сказал удивленно директор. – Откуда под землей собака?

Словно буря, в палатку ворвалась Наташа.

– Это они! Это Костя! – закричала она задыхаясь.

– То есть, позвольте… – сердито пробормотал Горшков. – Почему Костя? Или вы думаете, что Костя…

– Нет, нет! Это собака его лает. Он, наверное, взял ее все-таки в лодку.

– Так и есть! Наташа правильно говорит, – приглушенным голосом начал Панферыч, просунув голову в палатку. – Я вот собирался доложить Константину Григорьевичу, что собака Кости словно в землю провалилась… А товарищ Катушкин заявил мне, что не надо… Мелочь, мол! А разве можно пренебрегать мелочами, раз такое дело? Все равно! Это собака Кости под землей на профессора гавкает…

– Надо бурить немедленно, – предложил Батя.

– Бурить! Бурить! – послышались радостные крики. – Это они!

– Координаты установлены? – быстро спросил директор.

– Совершенно точные, – звукометрист подал Гремякину карту местности. Музыка и лай идут вот отсюда.

– Бурить немедленно, – твердо произнес директор и направился к выходу из палатки. За ним последовали остальные.

Вскоре в наступающем рассвете стало видно, как ползет по песку огромная машина – сверхскоростной шахтный бур.

– Бур – это дело верное. Без вашего бура не обошлось, – сказал Трубнину Горшков.

– Не мешайте, Пантелеймон Евсеевич… – рассеянно ответил инженер, занятый своими мыслями.

– У меня такое ощущение, – говорил Гремякин Бате, – что сейчас на этом песчаном поле произойдет сражение. Жестокая схватка с непокорной природой.

– Ты не вспомнил, дорогой полководец, про армию, – рассмеялся Батя, беря своего друга под руку. – Она незримо присутствует здесь. Это армия рабочих и инженеров, строивших новые машины. И сражение, по-моему, длится уже давно. А сейчас решающая схватка, но не последняя.

Работа подвигалась медленно.

Острие кирки легко вонзалось в мягкий известняк, но застревало в нем. Чтобы вытащить инструмент обратно, требовалось большое усилие. Еще труднее было работать лопатой.

– Надо осторожно расходовать свои силы. Давайте опять отдохнем, предложил Крымов.

Люди отложили в сторону инструменты и сели на глинистую почву.

– Каково теперь моей Марине Ивановне… – тихо начал Толмазов, задумчиво склонив голову. – Волнуется, бедная, погибшим, наверное, считает… В течение сорока двух лет нашей совместной жизни сколько раз случалось всякое. Экспедиции, знаете, бывали не безопасные. Много тяжелых дней ожиданий и раздумий доставил я своей жене. А возвратишься благополучно, говорит, верила, что вернешься цел и невредим, несмотря ни на что, верила. А по лицу видно волновалась, переживала…

– Маме я отправил письмо в день нашего старта, – сказал Крымов как бы про себя. – Зоя Владимировна обещала мне, если будет какая-либо задержка, посылать старушке телеграммы по своему усмотрению…

Костя думал о матери, о сестренке Кире, десятилетней девочке с белыми вьющимися волосами, и… о Наташе. Но вслух своих мыслей не высказал.

– Хотя бы немного осталось взрывчатки, – мечтательно проговорил он. – Всю израсходовали при устройстве заграждения.

– Да… – протянул профессор. – Как там наше заграждение, действует или нет?

– Не узнаем, пока не выберемся на поверхность, – заметил Крымов. – Спой, Костя, еще что-нибудь! У тебя здорово получается, серьезно! Пение нас ободрит…

Немного подумав, механик затянул фронтовую песню. К нему присоединился профессор; он не знал слов, но мелодию подтягивал верно.

Звук песни, отразившись от стен, превратился в продолжительное эхо и возвратился к поющим, аккомпанируя им, словно мощный симфонический оркестр. Таков акустический закон огромного подземелья.

Кончив песню, люди снова принялись за работу.

– Волноваться не следует, – провизии у нас много, только работай… Выберемся! – промолвил Толмазов, нанося первый удар по известковому потолку.

Через несколько минут собака опять начала проявлять признаки беспокойства. Она глухо рычала, ощетинив шерсть.

– Что это может быть? – спросил Крымов, уже познавший на опыте, что животное не волнуется даром.

Костя бросил кирку и молча направился за Джульбарсом, освещая ему путь своим фонарем. Собака вела к тому месту, где стояла подземная машина. Через минуту все стало ясно: из широкого отверстия, проделанного лодкой, с легким шумом в подземелье начала поступать вода.

Костя бегом бросился назад.

– Вода! – закричал он, приблизившись к Крымову и Толмазову.

– Что за черт! Откуда? – выругался Олег Николаевич, с досадой бросая на землю лопату.

– Все правильно! – радостно начал профессор.

– Что правильно?

– Разве вам непонятно? Ведь появление воды свидетельствует об исправности заграждения, которое мы устроили при помощи взрыва! Вода заполнила все проходы и гроты. Вглубь земли ей путь прегражден, вот она и направилась за нами по туннелю, проделанному в земле лодкой! Ведь уровень пустыни приблизительно на сорок метров ниже того места, где вода уходит под землю. Она последовала за нами по всем правилам закона сообщающихся сосудов! Учтите, что напор ее очень большой! Если нам удастся проделать кирками отверстие для выхода на поверхность, вода также последует за нами.

Профессор хотел привести еще какие-то доказательства закономерности появления воды, но вдруг спохватился и испуганно закричал:

– Товарищи! Что же мы делаем? Ведь люк лодки открыт, а в ней находятся записи нашей экспедиции. Вода может испортить их. Надо немедленно вернуться к машине!

– Совершенно верно, – поддержал его Крымов. – Вода проникнет в лодку и испортит оборудование. Нужно торопиться.

Люди бросились бежать.

Внезапно послышался глухой, все нарастающий гул.

– Бур! Скоростной шахтный бур! – не своим голосом вскрикнул Крымов. – Я узнаю его по шуму… Товарищи, нас нашли!

Затаив дыхание, стоя по колено в воде, люди смотрели на потолок подземелья, освещая его электрическими фонарями. Вот уже сыплются вниз первые комья земли, за ними крупные камни. А спустя мгновение появляется широкий круг быстро вращающихся резцов.

Некоторое время головка бура двигается в воздухе, то опускаясь, то поднимаясь. Проходит еще несколько минут, и люди, глядящие вверх, видят широкое отверстие, из которого струится солнечный свет.

Шахта оказалась совсем не длинной. Через нее можно было переговариваться с людьми, находящимися наверху.

– Все живы? – послышался далекий голос Бати.

– Все-е-е-е-е! – закричал Костя, сложив ладони в рупор.

– Что с машиной? – раздался голос директора.

Но ответить было невозможно. Собака подняла такой оглушительный лай, что Крымов только рукой махнул. Когда Костя, наконец, успокоил собаку, донеслись голоса спорящих людей.

– Это непорядок, – кричал кто-то. – Разрешите! Что вам стоит?

Вскоре через отверстие спустилась маленькая шахтная клеть. Свет электрических фонариков упал на сидящего в ней механика Горшкова.

– Садитесь! – громко скомандовал механик, прыгая из клети в воду.

– Садитесь, товарищи, – повторил Крымов, обращаясь к своим друзьям.

– А вы, Олег Николаевич? – искоса взглянув на Крымова, проговорил Толмазов.

– Обо мне не беспокойтесь. Спустите только аккумуляторы!..

– Значит, машина в полном порядке? – вмешался Горшков. – Так в чем же дело? Аккумуля-я-яторыыыы! Спустите свежезаряженные аккумуляторыыы! – закричал он изо всех сил.

Сверху послышался неопределенный ответ. Вслед за этим шахтная клеть стала медленно подниматься. Собака, которой вода уже доходила до горла, жалобно залаяла.

Ждать пришлось недолго. Клеть снова опустилась, на этот раз заполненная продолговатыми металлическими ящиками – аккумуляторами. В воде, уже доходившей до пояса, люди принялись перетаскивать их в подземную лодку.

Никогда еще безбрежное песчаное поле не видело такой радостной картины. Освещенные яркими лучами восходящего солнца люди готовились к торжественной встрече.

– Будьте осторожны! – говорил участникам экспедиции директор. – Машина появится в самом неожиданном месте!

Быстро нарастает подземный гул. Вот он превращается в оглушительный рев, и высоко вверх поднимается могучий песчаный буран. Шум уменьшается, из оседающей пыли появляется ослепительно блестящий на солнце корпус подземной лодки. Машина ползет еще некоторое время по песку и замирает на месте.

С радостными криками бегут люди, окружают стальной механизм.

– Интересно, кто выйдет из лодки первым, – шепчет Наташа.

– Известное дело, Крымов! – авторитетно заявляет рядом стоящий Панферыч. Он главный герой! Машина-то – его выдумка!

Медленно открылась массивная крышка люка. Как только образовалась небольшая щель, через нее, царапая лапами стальную обшивку, выкарабкалась собака и спрыгнула на землю.

– Бесстыдница… – ворчит Панферыч. – Бесстыдница и бездельница. Весь торжественный момент испортила.

Когда люк открылся полностью, из него один за другим выпрыгнули отважные исследователи подземных недр. Воздух огласился криками приветствий. Горшков остался в машине до тех пор, пока не представился случай вылезти незаметно.

– Немедленно убирайте отсюда палатки, – кричит Костя, вырываясь из чьих-то объятий.

– Это почему же? – удивленно спрашивает директор.

– Через час это место будет затоплено. За нами следует вода. Надо все переносить выше. Вот туда.

– Какая вода, Костя?.. Какая вода, я спрашиваю? – волнуется Зоя Владимировна.

Но Костя уже ничего не слышит. Его подхватили, подняли над землей и стали раскачивать.

– Ну как? – говорит Батя, сжав руку Крымова.

– Лодку придется переделывать. Возьмите хотя бы рулевое управление, отвечает Олег Николаевич, щурясь от яркого солнечного света.

– Научными результатами экспедиции я не совсем доволен, – обращается Толмазов к Зое Владимировне. – Путь воды под землей нам не удалось проследить до конца. Придется повторить экспедицию!

– Зато мы привели воду в пустыню! Скажите, очень трудно было сделать под землей плотину? – интересуется Семенова.

– Совсем пустяк! – вмешивается Костя. – Произвели взрыв, и все… Вот поиски урановой руды – это другое дело.

– Что? – директор даже остановился. – Какой руды?

– Урановой!

– Да, да! – спохватился Толмазов. – Ведь я не успел, рассказать самого главного! Мы между делом обнаружили огромное месторождение урановой руды! У меня где-то есть образец. В лодке целая коллекция, – заканчивает он, роясь в карманах.

– Присутствие этой руды нарушило радиосвязь и… аккумуляторы разрядились. Надо было предусмотреть специальную экранировку, – добавляет Крымов.

– Так, значит, машина выдержала испытание? – Гремякин внимательно смотрит на Олега Николаевича.

– Да, если бы не экранировка и рулевое управление, я имею в виду толщину лопастей, – путано начинает тот, но его перебивает Батя.

– Испытание машина выдержала, – твердым голосом заявляет он. Замечательно выдержала! А самое главное, его выдержали люди.

С песчаного возвышения было хорошо видно, как вода, вырывающаяся из отверстия, пробитого лодкой, быстро разливалась по широкой впадине.

На наступающую воду с остервенением лаял Джульбарс. Он не понимал, что вода, причинившая ему под землей столько беспокойства, теперь безопасна и с радостью встречается людьми.

– Ну и озеро тут будет! Вы только посмотрите, какое пространство зальет! воскликнул Гремякин, делая рукой широкий жест. – На десяток предприятий хватит воды!

– Я хочу, чтобы тут не только выросли предприятия, но и чтобы вся пустыня превратилась в цветущий край, как это было восемь веков назад, – мечтательно проговорила Наташа.

– Для наших людей, таких энтузиастов, как Крымов, или таких смелых и самоотверженных, как профессор Толмазов, нет на свете никаких преград, – с гордостью сказал Костя.

– А вы о чем думаете? – обратилась Зоя Владимировна к Крымову.

– Хочу строить новую подземную машину, еще более мощную и совершенную, ответил Олег Николаевич.

– За проектирование новой машины мы с вами засядем сразу, как только вернемся в институт, – вмешался в разговор Трубнин. – Форму корпуса придется изменить.

– Совершенно верно! – встрепенулся Крымов. – Я тоже так думаю. Вместе обсудим и вопрос о хвостовом оперении.

– И знаете еще что? – волнуясь, продолжал Петр Антонович, вынув из бокового кармана логарифмическую линейку.

Оба инженера принялись оживленно обсуждать проект новой машины, словно уже давно было условлено, что работать они будут вместе.

– А я хочу, – начал Батя, – чтобы у нас было как можно больше людей, не удовлетворенных достигнутым, готовых на подвиг ради дальнейшего прогресса науки и техники в родной стране.

В это время невдалеке остановилась автомашина. Она, видно, была заторможена со всего хода, так как из-под ее колес в воздух поднялся целый смерч пыли. Из машины выскочил человек и, размахивая какой-то бумажкой, бросился бежать.

– Где директор?! Товарищи, где директор! – кричал он на ходу.

Через несколько секунд Гремякин уже читал поданную ему телеграмму.

– Одну минуту внимания! – громко сказал он, подняв руку вверх. – Вот телеграмма из отправного пункта. Слушайте! – продолжал он среди наступившей тишины. – Уровень реки Янгиер поднимается. Вода заполняет прежнее русло.

Константин Григорьевич остановился, перевел дух и оглядел присутствующих.

– Значит, товарищи, – говорил он, волнуясь, – значит, наступит время, когда река по прежнему руслу вернется сюда, в пустыню. Понятно ли вам, что это значит!

В воздухе, сухом и удушливом, пронеслось громкое «ура». Люди поняли.

Они увидели вместо раскаленного песка зеленеющие берега, покрытые буйной растительностью.

Они поняли, что сделали самоотверженные советские люди.

Они ясно представили, что можно будет сделать еще.