Текст книги "Гонщик (СИ)"

Автор книги: Вадим Филоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2
Клиника

У, блин, до чего же трещит голова. Ну, я вчера и набрался! Только бы Билл ничего не узнал – нам ведь категорически запрещено пить все, что крепче пива, да и то в ограниченных дозах. Запрет на алкоголь – один из пунктов моего контракта, и если Билл узнает, меня ждет нехилый штраф. Это первая мысль, которая слабо шевелится у меня в голове. А вторая: ох и гад этот Сятя, так меня подставить! Найду, убью мерзавца! Стоп! А кто такой этот Сятя? И что я делал вчера? Нет, не помню. Весь вчерашний день полностью стерт из памяти, как ненужный файл.

Открываю глаза и сажусь, придерживая руками тяжелую, как гиря, голову. Я у себя дома в кровати. Абсолютно голый, что не удивительно, я всегда сплю именно так. Удивительно другое – моя правая нога. Она в медицинском панцире, похоже, я ее сломал. Вот только, как и когда? Вот бляха-муха, ничего не помню. Голова просто раскалывается, и жажда неимоверная.

К счастью, на столике рядом с кроватью обнаруживается бокал с тоником и зеленая пилюля, внешне похожая на "похмелин" – принимал такие однажды после официально санкционированной попойки в честь победы Мартина на "Кольце Вселенной". Несколько мгновений пытаюсь поразмышлять на тему: кто же это так обо мне позаботился; но голова звенит, трещит и гудит, и я бросаю эту затею до лучших времен. Запихиваю пилюлю в рот и жадно выпиваю тоник, не переставая удивляться сам себе. Вот это я вчера погудел! Очень интересно, где же я был и с кем так надрался. И подрался. Вообще-то, это не в моих привычках – пить и бузить, да еще за неделю до гонки. И дело здесь даже не в штрафе и не в контракте. Я искренне уважаю спортивный режим и знаю, что это очень нужная штука для гонщика. Если этот самый гонщик хочет быть победителем, конечно. Я хочу. Гонка – это моя жизнь…

Смотрю на часы: скоро одиннадцать. Твою за ногу! Проспал! Билл, небось, там уже рвет и мечет. Странно, что он еще не оборвал мне коммуникатор. А, кстати, где мои клипса и браслет? На столике у кровати их нет… И тут словно отвечая на мои мысли громко пиликает вызов визор-связи. Звук – будто ножом по стеклу. Зажимаю уши руками. Нет, вообще-то, мелодия у визор-фона приятная, сам устанавливал, взял мелодию моей любимой группы "Пилигримы Космоса", но сейчас звук кажется противным донельзя.

– Отключить! – рычу я. Не хочу сейчас разговаривать ни с кем, а уж тем более с Биллом. Мне надо вначале залезть под душ и немного очухаться.

– Принято, Брайан, – откликается Барабашка, и наступает благословенная тишина. Несколько минут наслаждаюсь ею и чувствую, как под воздействием пилюли утихает головная боль. А затем встаю и ковыляю в туалет, прихрамывая на правую ногу.

Вообще-то эти медицинские панцири – очень удобные штучки. Они заменяют и гипс, и костыли одновременно. Внешний контур панциря сделан так, что при ходьбе нагрузка приходится не на ступню, и уж тем более не на сломанную кость, а выше, в моем случае на колено и верхнюю часть голени, так что при желании и известной ловкости я смогу даже бегать. Правда, к панцирю сначала надо привыкнуть. А пока я могу только ковылять.

Прохожу мимо ванной и вдруг слышу шум воды в душевой. Что за хрень?! Распахиваю дверь кабинки.

– Ты уже проснулся, милый? – щебечет стройная симпатичная шатенка примерно моего вкуса и возраста. Фигурка и личико у нее что надо, и капли воды заманчиво блестят на коже. Да, она была бы просто класс, если бы не один недостаток – я ее совершенно, ну то есть абсолютно не знаю!

– Ты кто?

– Ты не помнишь? – Она обижена. Или делает вид. – Мы познакомились вчера в баре "Три кита", пили, танцевали, а потом приехали к тебе… Рассказывать дальше?

– Валяй.

Она подходит вплотную, обнимает меня за шею, заставляя склониться к ней, и мурлычет:

– А дальше, мы сделали вот так.

Она целует меня взасос, а ее руки весьма умело делают массаж некой части моего тела. Ничего не имею против – все равно на тренировку я уже опоздал, а на час или на два не имеет значения, но тут Барабашка сообщает:

– Брайан, к вам посетитель.

– Гони прочь, – бормочу и слышу в ответ: – У него имеется "экстренный допуск".

Это означает, что он все равно войдет, разрешу я или нет. Какого черта?! Я никому не давал "экстренных допусков" в свою квартиру! Даже Мартину и Биллу. Ко мне "экстренно" войти может разве что полиция.

– Подожди-ка, милая, сейчас выставлю кое-кого вон, и продолжим. – Отодвигаю девушку в сторону, накидываю банный халат, иду в гостиную и рычу: – Это у кого еще там "экстренный допуск", интересно?!

– У меня, – спокойно откликается мужчина лет сорока на вид. У него подтянутая спортивная фигура и цепкий взгляд. И он тоже мне абсолютно незнаком. И мне не нравится его внимательный, "рентгеновский" взгляд, который тщательно изучает мою, наверняка, помятую физиономию и задерживается на покалеченной ноге.

– Ну, а вы еще кто такой? – Я раздражен, и это не удивительно. Терпеть не могу незнакомых людей в своем доме. Мой дом – моя крепость и все такое. К тому же у меня опять начинает болеть голова, и снова хочется пить, причем жажда усиливается настолько, что я сейчас, кажется, выпил бы и океан. – Барабашка, тащи бутылку тоника… – Смотрю на гостя: – Будете пить?

– Да, кофе со льдом, если можно. – В отличие от меня, незваный гость невозмутим, как астероид перед носом знаменитого космического лайнера "Титаник".

– А мне маргариту, – появляется на пороге шатенка. Она и не подумала одеться. Присутствие постороннего ее нисколько не смущает.

– Бутылку тоника, кофе со льдом и маргариту, – командую я.

– Принято, Брайан, – откликается Барабашка.

– Итак, мы, кажется, остановились на том, кто вы такой? – спрашиваю у гостя.

– Минуточку, – возражает он, – вначале представьте мне вашу… э… знакомую.

– С какой это стати? – возмущаюсь я. Мне почему-то стыдно признаться, что я совершенно не помню ее – ни имени, ничего. Вообще-то мне случалось снимать в баре девчонку на одну ночь, но я хотя бы помнил об этом, а сейчас – в голове полный провал.

– Лариса Борнатье, – говорит она и идет в спальню.

Мы с незнакомцем провожаем ее одинаковыми насторожено-восхищенными взглядами. Она возвращается с сумочкой, достает из нее прозрачную бляху ИД на золотой цепочке и протягивает гостю.

Я перехватываю ее руку:

– Не вздумай! Какое он имеет право проверять нас в моем собственном доме?

– Полное. Я начальник службы безопасности Виктор Тойер.

Гость произносит имя и выжидающе смотрит на меня. Так, похоже, я должен бы знать его. Но не знаю.

– Службы безопасности "Стрельцов"? – уточняю я.

– А вы меня не помните? Ладно, разберемся и с этим. – Он берет ИД Ларисы, прикладывает к своему коммуникатору на запястье и считывает информацию, а потом возвращает ей и говорит: – Вам лучше сейчас уйти. Он потом вам позвонит.

– Хорошо, только сначала я оденусь.

Лариса исчезает в спальне, а я даже не пытаюсь возмущаться. Я уже смирился с тем, что в моем доме, похоже, сейчас команды отдает он. Этот самый Виктор Тойер.

Сажусь на диван и жду дальнейшего развития событий. Гость торчит столбом у дверей спальни – то ли подглядывает за Ларисой, то ли караулит ее. Может, опасается, что она воровка?

В комнату въезжает автоматический передвижной столик с напитками. Я хватаю бутылку тоника и, игнорируя стакан, жадно пью прямо из горла, чувствуя, как часть жидкости льется мимо и стекает по подбородку на грудь. Тойер смотрит на меня внимательно и словно делает пометки в уме. Бутылка опустошается прежде, чем утихает моя жажда.

– Еще тоника. Давай сразу две бутылки, – говорю Барабашке.

– Понятно… Сильная жажда. И голова у вас сейчас наверняка тяжелая, – ни с того ни с сего заявляет гость.

– Ну, да… А вы откуда знаете? – ворчу я. Похоже, он заметил, что я с перепою, и теперь наверняка доложит тренеру, что некий Брайан Макдилл злостно нарушил контракт и спортивный режим.

Он качает головой и с непонятной усмешкой смотрит на меня, а потом поворачивается к дверям спальни и кричит:

– Вы скоро там, мисс? Может, вам помочь?

– Обойдусь. – Лариса и в одежде выглядит отпадно. Не удивительно, что вчера в баре я клюнул на нее. И очень странно, что совершенно не помню об этом.

Девушка подходит ко мне, целует в губы и воркует:

– Пока дорогой. Все было супер. Если захочешь повторить, наведайся в "Три кита". Я бываю там почти каждый вечер.

Лариса идет, соблазнительно покачивая бедрами, в прихожую, а Тойер тащится за ней. Мне с моего дивана видно, что он не только провожает ее до двери квартиры, но и выходит вслед за ней к лифтам. Ждет, пока Лариса войдет в кабину, пока лифт тронется, и только после этого возвращается в квартиру. Странный он какой-то. Он что боится, что она затаится на лестничной площадке, что ли? А Тойер набирает на своем коммуникаторе код и говорит:

– Джек, сейчас к тебе спустится женщина, высокая эффектная шатенка двадцати трех лет в шелковой куртке-хамелеоне и черных блестящих слаксах… Да, все правильно… Да… Забирай ее к нам.

– Что значит, забирай? – возмущаюсь я. – И куда это "к нам"?

– К нам это значит к нам… А теперь, Брайан, давайте поговорим. – Тойер садится на диван напротив меня и берет свой кофе. – Как и когда вы познакомились с этой женщиной?

– Вчера, в баре "Три кита", – послушно отвечаю я, не собираясь по пустякам спорить со службой безопасности. – А что? Она что-то натворила?

Тойер мои вопросы игнорирует, зато не забывает задавать свои:

– Во сколько вы туда пришли?

– Не помню… Наверное, около одиннадцати, сразу после тренировки.

– Около одиннадцати? – почему-то удивляется он. – Ночи?

– Ну не утра же! – огрызаюсь я, не в силах скрыть раздражения. А он смотрит на меня, как на… в общем, выразительно так смотрит, разве что пальцем у виска не крутит и с сомнением говорит: – Ну, допустим… А вы были там один?

– Естественно нет. В том баре вечно толчется чертова прорва народу, – ехидничаю я.

– А кого-нибудь конкретно вы можете назвать? Вы с кем-то там разговаривали, здоровались?

– Конечно. Я разговаривал с… э… Ларисой.

– А кроме нее? – настаивает Тойер.

– Точно не помню, – с досадой отвечаю я. Вот бляха-муха! Дернул же меня черт так вчера надраться. Ну, ничегошеньки не помню. В голове сплошная вата – вязкая и липкая. Да еще этот хмырь привязался со своими вопросами – измышляй тут теперь, что ему сочинять. Врать я никогда толком не умел, а правду сказать не могу – не помню. Короче, положение унизительное, хуже некуда.

– А кто к кому первый подошел, вы к ней или она к вам? – спрашивает "хмырь".

– Ну… – мямлю я, – так сразу и не вспомню…

Он как-то странно усмехается и с издевкой спрашивает:

– А что вы вообще делали в том баре, помните?

– Помню! – с вызовом отвечаю я. Мне этот Тойер активно не нравится. Я, конечно, человек мирный, но за такую вот усмешечку вполне могу съездить по зубам. – Я там музыку слушал. Общался. Танцевал…

Я осекаюсь – да этот гад просто смеется мне в лицо! Я-то давно понял, что дело здесь вовсе не в Ларисе. Понял, куда он клонит и почему так лыбится: дескать, поймал я тебя, Брайан Макдилл, на пьянстве, то есть на нарушении контракта. Ну и черт с тобой, поймал, так поймал. Радуйся, скотина – тебе теперь, небось, за это премию отвалят, стукачу.

– Пил я в том баре, понятно? – злюсь я. – Потреблял алкоголь в немереных количествах!

– Подробнее, пожалуйста. Сколько именно и чего пили? Когда оттуда ушли? Один или с кем-то? Куда поехали дальше? – добивает меня вопросами Тойер.

– Ну, какая разница? Слушайте, чего вам еще от меня надо? Я же признался, что пил. Можете составлять свой акт, я подпишу.

– Вначале ответьте на мои вопросы.

– Ладно, – сдаюсь я. – Вы правы, абсолютно не помню, что было в баре, но видно я крепко там набрался, подцепил Ларису и повез к себе домой.

– А на чем вы добирались до дома, помните?

– На своем сантвилле, на чем же еще. Если я был в стельку пьян, то, значит, включил автоматический режим.

Тойер морщится и спрашивает:

– А вы могли воспользоваться такси?

Пожимаю плечами. С одной стороны вряд ли, потому что я терпеть не могу такси. А с другой… Чем черт не шутит. Я вон алкоголя тоже не люблю, а ведь набрался же до поросячьего визга!

– Ладно, – хмурится Тойер. – Расскажите, что было потом.

– А потом мы с Ларисой приехали ко мне.

– И?… – давит Тойер.

– И стали трахаться! – взрываюсь я. Чем же еще с ней заниматься? Не визор же смотреть!

Тойер буравит меня загадочным взглядом, а я тихо сатанею. Ну, чего он ко мне привязался, гуманоид зачуханный! У меня и без него голова раскалывается, а во рту просто небывалый сушняк. Что же я вчера такое пил, интересно?

– Ничего, – отвечает на мои мысли Тойер. – Вы вчера ничего не пили. Это, во-первых. А во-вторых, вы не были вчера в баре "Три кита", не знакомились там с этой Ларисой и не проводили с ней ночь.

– Это как?! С чего вы это все взяли?! – Сказать, что я ошарашен, значит, не сказать ничего.

– С того, что вы забыли не только свою "разгульную" ночь, но и весь вчерашний день, ведь так?

Я растеряно киваю, а он продолжает:

– Ни один алкоголь не действует подобным образом. Тем более что у вас просто не было времени, чтобы так напиться. Мы с вами расстались вчера около двенадцати ночи… да-да, мы знакомы и именно я отвозил вас вчера домой, после того как вы помяли свой мобиль.

– Что?! Мой сантвилл помят? Как? Когда?

– Вы помяли его, когда гонялись на пару с Мартином Шебо за неким Иштваном Саливаном, хирургом Кардиологического Центра.

– Что? Мы с Мартином гонялись за хирургом? Какого хрена это нам понадобилось?! А вы говорите, что я не пил. Да мы с Мартином уже тогда видно были крепко навеселе!

– Нет, – перебивает Тойер. – Вы оба были абсолютно трезвы и гонялись за ним совсем по другой причине… Но об этом чуть позже… Итак, мы расстались около двенадцати ночи, и вы были абсолютно трезвым. Где-то через час мы получили от вас экстренный вызов из района "Сокольничий Парк"… Не помните?

– Нет, абсолютно.

– Мы запеленговали вас, но пеленг оказался ложным. В том здании, на которое он указывал, вас не было. И в соседних тоже. Мы потратили на их прочесывание почти всю ночь, а уже под утро взялись за весь район целиком, но вас так и нашли. Зато нашли кое-что другое… Но об этом потом…

– Нет уж, давайте сразу, – возражаю я. – А то все потом, да потом.

– Ладно, сразу так сразу. Мы нашли обломки такси марки "аврора", которое протаранило одну из стен на 162 этаже… Вам это ни о чем не говорит?

– Нет. – Тру лоб. Рука наталкивается на засохшую корочку крови: – Это еще что? Я вчера еще и головой приложился?

– Похоже на то… Кстати, а как вы ногу повредили, помните?

– Нет. А я повредил ее после того, как мы с вами расстались?

– Когда я видел вас в последний раз, на вас не было ни царапинки, – отвечает Тойер. – Продолжим? Такси было на том самом этаже, который вы назвали по коммуникатору.

– Кстати, а где мой коммуникатор? – спохватываюсь я.

– Мы посоветовали вам после разговора уничтожить его, – вздыхает Тойер, – наверное, вы так и сделали… Но вернемся к нашим находкам. Мы нашли разбитое такси, мы нашли несколько трупов…

– Чьих, вы установили? – снова перебиваю я.

– Да, конечно. – Он морщится и тянет время, пьет кофе. Вероятно, ему очень не хочется отвечать. – В том доме, – он делает акцент на слове "том", – мы нашли одиннадцать трупов… Кстати, все они были на 162 этаже.

– И?… – не выдерживаю я.

– Все боевики. Причем из разных бригад. Трое из команды конкурентов… Ну вы понимаете.

Я киваю. Имеются в виду конкуренты не нашей команды гонщиков, разумеется, а конкуренты папаши нашего владельца, некоего Иго Милано. Этот самый Иго – страшно крутой мафиози, а его сынку Хьюго и принадлежит наш клуб "Отвязных Стрельцов".

– Двое вообще работали на правительство, – продолжает Тойер. – Еще пятеро гастролеры с Нью-Мехико, а один… короче, он наш, из бригады Милано… Вот такой вот винегрет.

– Да-а… И как же их всех угораздило вместе-то очутиться?

Тойер пожимает плечами, допивает кофе и рассеянно покачивает бокал, отчего кубики льда начинают неприятно звякать о стекло. Вернее, сейчас этот звук мне кажется неприятным и даже болезненным. Я машинально подношу руки к голове и прошу:

– Перестаньте, пожалуйста.

– Что? – удивляется он, а потом смотрит на свой бокал, понимает, ставит его на столик и говорит: – Плохо вам, да? Может, сразу вызвать врача? Я думал вначале с вами поговорить, а уж потом врача, но, наверное, лучше сразу.

– Нет, все в порядке, я потерплю. Давайте поговорим, а врача потом… Вернемся к трупам… И что, это я их всех?

Тойер смотрит на меня с сомнением и бормочет:

– Кто ж вас знает… Хотя вряд ли… Убили их как-то странно.

– То есть?

– Ну, как вам сказать… Они вроде пустыми внутри стали – словно все внутренности им удалили, а мясо и кости оставили. Причем на теле ни ранки, а ни печени, ни сердца, ни легких нет.

– Тогда это точно не я!

– Надеюсь, – кивает Тойер и смотрит так странно, что я невольно ежусь и поспешно спрашиваю: – А в другом доме что вы нашли?

– Тоже трупы. Убиты выстрелами из бластеров в упор… Там что-то вроде медицинской комнаты было оборудовано. Правда, все приборы разбиты. А на полу трупы.

– Врачей?

– Нет, боевиков. И тоже из разных бригад.

– Значит, врачи живы… – Какие-то воспоминания мелькают в моей голове. Мужчина в одежде хирурга… Глаза женщины: серые, с яркими солнечными ободками вокруг зрачков… Иголка в моей вене… Чей-то голос: "Можно его напоить, доктор?"

– Вы что-то вспомнили? – подается вперед Тойер.

– Да, пожалуй… – Перед глазами всплывает хищная морда бутвиля и смотрящий мне прямо в грудь ствол бластера, а чуть в стороне у стены странное туманное облако… Сятя… Он подвел меня… Но как именно, не помню…

Голова болит все сильнее, и чем больше я пытаюсь вспомнить, тем сильнее боль. Но я стараюсь не обращать на нее внимания – ведь я уже так близок к разгадке! Внезапно на меня обрушиваются пощечины. Это Тойер. Он хлещет меня по лицу и что-то орет, но звуков не слышно. Мне становится смешно – он похож на рыбу, вытащенную из воды – выпученные глаза и разинутый в беззвучном крике рот. Я хохочу, но голоса своего не слышу. Наверное, я оглох. Но мне не страшно. Мне весело, я как пьяный, и голова кружится…

* * *

В себя прихожу лежа на кровати в незнакомой комнате, вернее палате, потому что куча медицинских приборов и кое-какие другие мелочи сразу навевают мысли о больнице. Снимаю с себя всевозможные датчики и пробую встать. Мне это удается. Обнаруживаю, что на меня надета просторная больничная пижама. Правда, тапок у кровати нет. Ладно, сойдет и так. Ковыляю к двери, но тут она сама уезжает в сторону, и в палату вбегает незнакомая худенькая невысокая девушка в белом медицинском комбинезоне. На ее электронном бейджике значится имя: «Ирэн».

– Это что еще за фокусы, больной? Кто вам разрешил вставать? А ну-ка ложитесь в постель!

– Только вместе с вами, – пробую пошутить я. Щечки медсестры в ответ розовеют, она притворно хмурится и грозит: – Вот как вкачу вам снотворного.

– Лишь бы не слабительного, – возражаю, но тут нашу шаловливую беседу прерывает Виктор Тойер. Начальник службы безопасности входит в палату и говорит медсестре: – Доктор разрешил мне с ним поговорить. С глазу на глаз.

– Ладно, только обязательно загоните его в постель. – Медсестра выходит из палаты.

– Куда это вы собрались, Брайан? – спрашивает Тойер таким тоном, словно поймал меня на попытке к бегству.

– В сортир. А что нельзя? – раздражаюсь я.

– Это там. – Он кивает на неприметную дверцу в углу палаты. М-да… Сам бы я ни за что не заметил слившуюся со стеной дверь.

Сделав свои дела, возвращаюсь в палату и сажусь на постель – стоять не охота, а единственный стул занял Тойер. Он рассматривает меня молча и внимательно, словно не знает, с чего начать. А может, боится, что я снова его забыл.

– Я помню наш последний разговор, – говорю. – Кстати, зачем вы били меня по лицу?

– У вас начался приступ. Вы видно стали что-то вспоминать, так?

– Наверное, но сейчас снова все забыл.

– Естественно. Прошлой ночью кто-то основательно покопался у вас в мозгах. Вам пытались поставить так называемый "чип подчинения". Знаете, что это такое?

Неопределенно пожимаю плечами. Конечно, я слыхал про него по визоровидению. Чип подчинения – одна из любимых страшилок наших репортеров. Кажется, это такой крохотный чип, который вживляется в мозг, и с помощью которого якобы можно управлять живым существом, словно роботом. Вроде разработки велись военными и были страшно засекреченными, а потом произошла утечка информации и про чип узнала широкая общественность. Разработки тут же запретили, как несовместимые с человеческой этикой. Кстати, запретили не только на Земле-3, но и на всех планетах, входящих в ОНГ, то есть Объединение Независимых Государств.

– Что значит, пытались? – спрашиваю. – Им не удалось?

– Удалось. Чип в вашей голове, но он в нерабочем состоянии. Сломан.

Несколько мгновений перевариваю услышанное. Вопросов столько, что не знаю, за какой "хвататься".

– Давайте я расскажу все по порядку, – предлагает Тойер. – Итак, похоже, за вас взялись всерьез. Вначале к вам подсылают хирурга Иштвана Саливана с приказом следить за вами…

Тойер рассказывает мне увлекательные подробности нашей с Мартином ночной охоты.

– Кстати, сам Саливан, как говорится, не при делах – ни о чем не помнит, ничего не знает.

– У него в голове тоже чип? – предполагаю я.

– Нет, с ним попроще. Обычный, правда, очень глубокий гипноз. С использованием гипноизлучателя.

Ого! Еще одна запрещенная штука. Правда, не такая уж секретная, но довольно дорогая. Насколько я знаю, на черном рынке такая игрушка стоит не меньше сотни тысяч кредитов, что вполне сопоставимо с ценой первоклассного мобиля, например, сектарта, эрроу или моего сантвилля.

– Мы не знаем, кто загипнотизировал его, – продолжает Тойер, – но Саливан, подчиняясь внушению, следил за вами несколько дней подряд, а когда "выполнил свою программу", то есть вступил с вами в контакт и передал то самое сообщение, очнулся и ничего не смог вспомнить.

– Но почему именно Саливан? – удивляюсь я.

Тойер пожимает плечами.

– В данной операции против вас было задействовано множество людей: Саливан, Лариса, боевики, врачи. Большинство из них было подвергнуто гипнотической обработке, и они выполняли приказы, не сознавая и не помня об этом. Почему выбрали именно их? Кто знает?

– Ну, Ларису выбрали понятно почему. Она в моем вкусе. Кстати, она тоже была под гипнозом?

– Да, – кивает Тойер. – Ей внушили, что она познакомилась с вами в баре, и вы провели вместе ночь.

– Вот я и говорю: ее кандидатура была выбрана правильно. Если бы я увидел ее в баре, то действительно захотел бы познакомиться с ней и провести ночь. Так что с ней все понятно. И с боевиками понятно. Надергали из разных бригад, чтобы отвести подозрения. Но они хоть и под гипнозом, но выполняли привычную для них работу, а Саливан нет. Он же хирург, а не частный детектив! Так почему именно он?

– Вероятно потому что хирург следил бы за вами не профессионально – так, чтобы вы непременно обнаружили его. Обнаружили, заинтересовались, попытались выяснить отношения, помяли свой мобиль и вызвали такси, которое отвезло бы вас прямиком в Сокольничий Парк.

Я задумываюсь. В его словах есть определенный резон, но…

– Как-то это все… ненадежно что ли, – возражаю. – А если бы я не помял свой мобиль или не поехал бы потом в клуб? Я же мог остаться дома, ведь правда же? И тогда их операция бы сорвалась.

– Возможно, – соглашается Тойер. – Но, судя по всему, против вас работал опытный психолог. Он довольно грамотно составил макет вашего поведения, учел особенности вашей психики и предусмотрел, что после встряски вы не захотите сидеть дома, а поедете куда-нибудь, чтобы расслабиться. Я думаю, что вся операция была просчитана им до мелочей. Он точно знал, что, обнаружив слежку, вы не пойдете сразу в службу безопасности, а попытаетесь объясниться с преследователем сами. Он предугадал способ, которым вы это сделаете. Он предусмотрел ваше желание поехать в клуб.

– Хотел бы я познакомиться с эти парнем и сказать ему пару ласковых, – ворчу я.

– А может, психолог женщина? – возражает Тойер. – Или психологов вообще было несколько. Вы поймите, главное не психолог, а заказчик. Тот, кто собственно и затеял против вас эту игру. – Он мнется, словно раздумывая, стоит ли продолжать, а потом все же говорит: – Вы подумайте, Брайан, в этом деле задействован засекреченный, запрещенный к производству чип, который стоит минимум пару миллионов кредитов. Задействованы психологи и гипноизлучатели, врачи и боевики…

Он замолкает. Жду продолжения, но он молчит.

– К чему вы клоните, Виктор? – не выдерживаю я.

– Я просто рассуждаю… Когда вы сдали нам с рук на руки Саливана и рассказали о его сообщении: "Скажи "да" на предложение, которое тебе сделают", я был уверен, что это дело рук заигравшегося букмекера. Или что вас вознамерился переманить к себе конкурирующий клуб.

– А теперь вы так не думаете? – полуутвердительно говорю я.

– Теперь нет. Ну, посчитайте сами, Брайан. Максимальный выигрыш, который может получить букмекер в "Огненной Серии", не покроет и половины расходов, которые уже были затрачены на эту аферу. Да один только чип подчинения стоит раз в десять дороже! А что касается конкурирующего клуба… Вы, конечно, очень талантливый гонщик и все такое, но…

– …Ни один гонщик не стоит таких затрат, – договариваю я.

– Вы поймите, Брайан, владельцы клубов это, прежде всего, бизнесмены. И гоночные клубы для них в первую очередь это вложение денег. Выгодное, прибыльное и, самое главное, престижное вложение. Да, они стараются перекупать и сманивать друг у друга самых перспективных гонщиков, но при этом, как правило, действуют напрямую и без особых дополнительных затрат. Да вы это и сами знаете.

Я киваю. Естественно, мне делались всякие заманчивые предложения, и, естественно, службе безопасности "Стрельцов" об этом известно.

– В крайнем случае, – продолжает Тойер, – они способны подсунуть вам красотку вроде Ларисы. На худой конец, использовать угрозы или шантаж. Но гипноизлучатели и чипы подчинения – не их масштаб.

– Что ж, это все звучит вполне разумно, – вынужден согласиться я. – Но кто-то же все-таки засунул чип в мою голову. Если это не букмекеры, и не конкурирующий клуб, то кто?

– Вот и я о том же, – кивает Тойер. – Кто, а главное зачем? Я все думаю и никак не могу придумать, что же такого могло понадобиться от несомненно талантливого, но, вы меня простите, всего лишь гонщика, если ради этого задействованы такие силы и средства?

Действительно, что же? Кое-какие воспоминания мелькают у меня в памяти, и тотчас снова наваливается головная боль. Тойер с тревогой смотрит мне в лицо.

– Не надо, Брайан, не стремитесь через силу вспоминать. Вы сделаете себе только хуже. Не забывайте, что у вас в голове чип. Он сломан, испорчен, но все же затрагивает кое-какие участки вашего мозга, в частности, связанные с памятью.

– А этот чип можно извлечь?

Тойер в ответ вздыхает и смотрит сочувственно.

– Я говорил с врачами. Они отказались взяться за такую операцию и посоветовали обратиться к тому хирургу, который ставил чип: дескать, только он сможет со стопроцентной гарантией удалить его без риска повредить вам головной мозг.

– А можно разыскать того хирурга? – с надеждой спрашиваю я.

– Ну, как вам сказать, – мнется Тойер. – Вам поставили чип в той самой наспех оборудованной медицинской комнате в районе "Сокольничий Парк". Ясно, хирург работал нелегально. И кто знает, не убрали ли его сразу после операции. Трупов врачей мы, правда, не нашли, но ведь трупы легко спрятать. Или его могли убить позже, так что… Скажем прямо, шансы найти его живым невелики.

– Ну и не хрена себе сюрпризик! Мне что же теперь так и таскать этот сломанный чип у себя в голове до самой смерти?

Тойер морщится и молча пожимает плечами. Некоторое время висит неловкая пауза. Похоже, наш разговор закончен – он уже узнал и сказал все, что хотел. Остается только попрощаться. Но он сидит и молчит, опустив глаза и внимательно разглядывая собственные ботинки. Мне внезапно становится не по себе. Я чувствую, что у него для меня припасен еще один неприятный сюрприз, но он никак не может решить: говорить о нем или нет.

– Виктор, хватит уже в молчанку играть. Или выкладывайте, что там у вас, или проваливайте, – ворчу я.

Он поднимает на меня глаза и смотрит вначале с еле заметным удивлением, потом с непонятной жалостью и симпатией.

– Да, скажу. Все-таки скажу… Я в службе безопасности уже около двадцати лет. Я имею в виду в настоящей службе безопасности – половину своей жизни я проработал на правительство и лишь пару месяцев назад перешел к Милано… Скажу вам откровенно, Брайан, я повидал много всякого дерьма и поучаствовал во многих дерьмовых операциях, так что вонь теперь чую за версту…

Виктор замолкает и снова рассматривает свои ботинки. Я терпеливо жду. Уверен, главное еще не прозвучало, но если прозвучит, то очень сильно не понравится мне, потому что будет правдой. Пользуясь его терминологией, очень дерьмовой правдой.

Тойер снова начинает говорить, вроде и негромко, но так, что я отчетливо слышу каждое слово:

– Я не думаю, Брайан, что целью этой игры было похитить вас и поставить чип подчинения, потому что сделать это можно было проще. Забрать вас прямо из дома с помощью той же Ларисы, например. Она подсыпала бы вам снотворное или сделала соответствующий укол. Вы заснули бы, а, проснувшись, ничего бы не помнили и не знали, что в вашей голове уже стоит какой-то там чип… Нет, чтобы поставить вам чип, ни Саливан с его посланием, ни эффектное похищение такси, ни боевики не нужны. Смысл всех этих действий в другом. В чем? Я не знаю. Но уверен, что ничего еще не закончено, все только начинается. Что именно начинается, я тоже не знаю. Но помните главное: против вас работают – да-да, не тешьте себя напрасными иллюзиями – все еще работают очень опытные спецы: психологи, техники, разработчики и хрен знает, кто еще, а вы в скором времени останетесь совсем один.

– Почему это один? – не понимаю я. – А вы? То есть служба безопасности? Разве вы не продолжите расследование и не попытаетесь защитить меня?

Тойер усмехается, и от его усмешки у меня мурашки бегут по коже.

– Расследование, говорите. Конечно, мы можем продолжить его, но… Не забывайте, что я, то есть служба безопасности, подчиняюсь и защищаю интересы по сути только одной семьи, семьи Милано, а они… Как вы думаете, Брайан, какова будет реакция Хьюго и Иго Милано, когда они узнают, что против одного из их гонщиков ведется какая-то непонятная и очень сложная игра?

– Понятия не имею. Наверное, захотят выяснить, в чем дело.