Текст книги "Ошибка императрицы"

Автор книги: В. Волк-Карачевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

10. Доверьте мне, ваше высочество, свою корону – и я верну Вам ее в блеске и сиянии победной славы

Эллиот действовал на свой страх и риск.

Э. Леннрут.

Спустя несколько дней городская стража привела к Густаву III странного человека, потребовавшего впустить его в город. Незнакомец уверял, что он прибыл, чтобы сообщить королю важные известия, от которых зависит судьба и Готенбурга, и всей Швеции. Его обыскали и, не найдя оружия, на всякий случай все-таки связали. Увидев перстень на пальце этого человека, ни по одежде, ни по чертам лица не похожего на датчанина, король приказал развязать его и оставить их вдвоем.

– Кто вы? – спросил Густав III таинственного пленника, чувствуя в глубине души какое-то волнение.

– Меня зовут Хью Эллиот. Я английский посланник в Копенгагене…

– Очень рад видеть вас… – сдерживая радость сказал Густав III, – но я не могу принять посредничество Англии, не обсудив этот вопрос с союзной мне Францией…

– Я приехал к вам не как представитель Англии. Хотя уверен, что вскоре и Англия поддержит вас… Есть люди, которые не позволят России погубить Швецию, а Дании способствовать этому… Доверьте мне, Ваше Высочество, свою корону, и я верну вам ее в блеске и сиянии победной славы. А что касается Франции… Она уже не в силах помочь даже себе… Чтобы соблюсти формальные приличия, напишите французскому посланнику, что в безвыходной ситуации вам придется действовать соответственно обстоятельствам. Он догадается в чем дело… – сказал англичанин.

Оба – и король, и пленник, ставший желанным гостем – посмотрели на перстень на пальце Хью Эллиота. Потом их взгляды встретились и они без слов поняли друг друга.

А еще через некоторое время в Готенбург прибыл новый прусский посланник граф фон Борк и сообщил, что король Пруссии, получив письма своего кузена, шведского короля, от всей души готов помочь ему в трудную минуту, при условии уступки Швецией прусской Померании. На пальце фон Борка красовался точно такой же перстень, как и у Хью Эллиота.

Граф фон Борк уехал к месту своего назначения – в Стокгольм. А Хью Эллиот, вместо того чтобы вернуться в Копенгаген, где ему полагалось находиться согласно его дипломатическому статусу, отправился в расположение датских войск и встретился с фельдмаршалом Карлом Гессенским. При их встрече инкогнито присутствовал всего лишь один молодой волонтер в форме капрала, даже не присевший к столу.

Эллиот посоветовал фельдмаршалу отвести свою армию от Готенбурга. Для выполнения союзнических обязательств перед Россией совсем не обязательно штурмовать неприступную шведскую крепость, тогда как сами русские до сих пор не сумели взять Очаков… Тем более уже известно, что прусский король приказал придвинуть свои войска к границам Дании. А английский флот может вскоре оказаться на рейде перед Копенгагеном…

– Но мистер Питт заявил в парламенте, что Англия не собирается помогать Швеции и ей следует обратиться к своей союзнице Франции, – не удержался молодой волонтер.

Хью Эллиот ответил, не глядя в сторону капрала:

– Мистер Питт сказал это даже не во время парламентских дебатов, а в перерыве между ними… Высказывать свое личное мнение имеет право любой член парламента. Никаких официальных заявлений на этот счет правительство не делало. Англия не станет вмешиваться во взаимоотношения Швеции и ее союзницы Франции. Но это нисколько не помешает ей помочь свободолюбивой Швеции защитить себя от посягательства российской тирании… Позвольте мне уверить вас, фельдмаршал, что, если Дания займет неправильную позицию в непростой ситуации, жители Копенгагена увидят в своей гавани английскую эскадру, – Хью Эллиот выразительно посмотрел сначала на свой перстень, а потом на точно такой же перстень на пальце принца Карла Гессенского.

– Я всего лишь выполняю приказ своего монарха, пославшего меня сюда с моей армией, – ответил фельдмаршал, прекрасно понимая, что уже ни воля недееспособного короля Дании, ни желание кронпринца, стремящегося к престолу, не имеют почти никакого значения в складывающихся обстоятельствах.

– Полагаю, нужно все взвесить и обдумать… А для этого необходимо время… Я предлагаю заключить перемирие, скажем, на месяц… За это время многое прояснится, – предложил англичанин.

– Да, это было бы разумно, – вдруг сказал молодой капрал, подсаживаясь к столу, за которым сидели Хью Эллиот и Карл Гессенский, – это даст возможность принять правильное решение.

11. Когда королю есть, что сказать

Энергичные действия короля во время датского нападения сделали настроение народа благоприятным для Густава III.

Э. Леннрут.

Командующий датской армией фельдмаршал Карл Гессенский и шведский король Густав III подписали перемирие, составленное Хью Эллиотом. Военные действия приостанавливались на месяц.

Через две недели к Готенбургу подошли отряды далекарлийского ополчения. Они встали лагерем недалеко от города. По ночным кострам можно было сосчитать, что их не меньше пяти тысяч. В городе у Густава III наберется около двух тысяч плохо вооруженных горожан и несколько сот солдат гарнизона крепости.

Этого мало, чтобы сражаться против регулярной двенадцатитысячной армии. Но вполне хватит для долговременной защиты крепости. При условии, что у осаждающих нет артиллерии. А ее должны вот-вот доставить…

Кронпринцу Фридриху, пока что носившему скромный мундир капрала, очень хотелось вернуться в Копенгаген с победой. Воспользовавшись случаем и присоединив Готенбург и часть шведских земель к Дании, он напомнил бы датчанам о их былой, но уже почти угасшей воинской славе, упрочил бы тем самым свой авторитет в глазах придворных и народа.

Права кронпринца на престол были бесспорны. И тем не менее на нем лежала тень позорной смерти его матери, английской принцессы Каролины Матильды, которая воспользовалась безволием мужа – короля Христиана VII и возвела своего любовника Струензе, проходимца низкого происхождения, в первые министры, а потом сделала его фактическим правителем государства.

После переворота, устроенного мачехой отца Христиана VII, немкой Юлианой Марией, вдовствующей королевой, подлого Струензе казнили, а мать Фридриха заточили в замок Кронборг, развели с мужем и спустя три года она умерла. Опекуншей наследника престола стала Юлиана Мария, мечтавшая посадить на королевский трон своего родного сына, дядю Фридриха.

Уже почти совсем утративший разум отец Фридриха, пасынок Юлианы Марии мог поддержать кого угодно. Но в год своего совершеннолетия Фридрих, опираясь на верных ему людей, настоящих патриотов Дании, отстранил от власти всесильную Юлиану Марию и ее партию, и был официально провозглашен кронпринцем при своем недееспособном отце.

Сторонникам Юлианы Марии пришлось отступить, но они собирались с силами и, не теряя надежд, распускали слухи о незаконнорожденности Фридриха, хотя он родился за четыре года до того, как его мать уличили в измене, и, противореча самим себе, утверждали, будто бы кронпринц унаследовал душевную болезнь своего отца, несчастного Христиана VII, и не сумеет править государством.

Очень, очень нужна победа молодому кронпринцу, тем более, казалось, что она достанется совсем легко. Ведь для этого даже не требовалось объявлять Швеции войну. Дания просто исполняла свой долг согласно союзному договору с Россией.

И если бы Фридрих показал народу, что он может восстановить давно утраченное господство датчан над некогда подчиненными им шведами, то уже никто не усомнился бы в его способности стать во главе государства и возродить величие и могущество Дании времен славной королевы Маргариты и Кальмарской унии.

Поэтому, несмотря ни на неожиданное появление в Готенбурге шведского короля, ни на подход далекарлийского ополчения и невзирая на наглые угрозы английского посланника Эллиота, датская армия осталась под стенами осажденной крепости, дожидаясь доставки артиллерии, с помощью которой можно изменить ситуацию в свою пользу ничуть не менее убедительно, чем пространными беседами, угрозами и любыми иными доводами.

За неделю до окончания срока перемирия английский посланник Хью Эллиот сообщил Густаву III, что, по его сведениям, датские транспорты без сопровождения военных кораблей со дня на день доставят армии Карла Гессенского артиллерию и припасы. Так как в гавани Готенбурга есть несколько быстроходных фрегатов, нужно напасть на датчан и захватить их транспорты.

– Но я подписал с фельдмаршалом Карлом перемирие и не могу нарушить условия соглашения. Слово короля перед лицом всех монархов Европы…

– Ваше высочество, – перебил англичанин, – прочтите внимательно подготовленный мною и подписанный вами текст условий перемирия. В нем говорится о прекращении военных действий сухопутных войск… Следовательно, война на море продолжается, о чем и свидетельствует передвижение военных транспортов. И у вас есть все права на ответные действия, что никак не нарушает взятых вами на себя обязательств о прекращении огня на суше.

Густав III перечитал текст. Совершенно верно – «прекращение военных действий сухопутных войск с обеих сторон…» Черным по белому, ясно и недвусмысленно, без возможности каких-либо разночтений… И как это изящно! Точно и остроумно! Это войдет в описания военных историков!

Вскоре шведы перехватили сорок датско-норвежских транспортов. Армия фельдмаршала Карла Гессенского осталась без артиллерии и без припасов. Возмущенный кронпринц Фридрих и командующий войсками обвинили шведского короля в нарушении перемирия. Но Густав III сослался на формулировки подписанных соглашений, им строго соблюдаемых…

Теперь датчанам не имело никакого смысла оставаться под Готенбургом – без артиллерии, палаток и провизии. Легкая победа и заманчивая добыча уплыла из их рук. А проливать кровь и сражаться не щадя живота своего, чтобы русской императрице было легче устраивать ее дела, никто не собирался.

Датчанам пришлось отвести войска на свою территорию. Английский посланник Хью Эллиот уехал в Копенгаген. А король Швеции Густав III в окружении передового отряда верных далекарлийцев направился в Стокгольм. Он спас родину от нашествия датчан – ненависть к ним в сердцах шведских патриотов не угасла, несмотря на века, прошедшие со времени изгнания этих поработителей Швеции.

Он защитил и отстоял славный Готенбург, его подвиг, несомненно, войдет в историю. Он поднял на борьбу преданных своему королю далекарлийцев и они стали его надежной опорой. Он доказал всем недругам, что его не легко сломить. Теперь Англия и Пруссия помогут ему одолеть Россию.

Русские так и не смогли взять Очаков. А это значит, их силы по-прежнему скованы на юге. Дома ему противостоит дворянская оппозиция, но после всего, что он совершил, ему не страшны интриги вельмож, возомнивших себя хозяевами страны – короля поддержит верный ему народ.

Прямо с дороги Густав III отправил в столицу два указа. Первый – тайный – об аресте офицеров, поднявших мятеж в аньяльском военном лагере, предателей нужно судить, а не обсуждать с ними статьи конституции, касающиеся права короля начинать войну, ибо долг короля и его первейшая обязанность – защищать свою державу от ее врагов.

Второй указ объявлял о созыве риксдага. Теперь королю есть, что сказать собранию сословий.

II. Тяжелый год

1. Тяжелый год – тяжкие мысли

Как мысли черные к тебе придут…

А. С. Пушкин.

1788 год. Тяжелый год, потому что високосный. Поэтому и не удалось взять Очаков. Уже начались морозы, снег выпал раньше обычного, войска нужно отводить на зимние квартиры. Но часть войск останется под стенами крепости, осада не будет снята. И в следующем году Светлейший несомненно совершит начатое – возьмет Очаков и откроет путь к Стамбулу-Константинополю.

Тем более что в результате правильного артиллерийского обстрела укрепления крепости во многих местах уже разрушены, а частые пожары уничтожили почти все продовольственные склады. К тому же, казаки захватили Березань – скалистый остров в лимане, расположенный на подходе к Очакову. Березань служила приютом остаткам турецкого флота, ее батареи не подпускали наши галеры под стены крепости…

Взятие сего неприступного оплота, прикрывавшего осажденных, весьма важно… По сути дела, Березань – часть Очакова… Не устоит в следующем году и Очаков… Тем более что и год уже будет не високосный…

А с падением Очакова все переменится…

Последнее время императрица чувствовала себя все хуже и хуже. Бессонница. Колики в груди и в боку. Боли в ногах. А тут еще с наступлением холодов схватило спину и поясницу. Марья Саввишна греет горячим песком. Говорит, что все от погоды. Ох, нет… Все от Очакова…

У Марьи Саввишны большое горе – умер брат ее. Только недавно отпустили его в отставку с сохранением полного сенаторского жалованья. Тихий, неприметный человек. Для Марьи Саввишны – единственная родная душа. Теперь у нее на всем свете осталась только она – ее хозяйка… Поплакали вместе с ней… Даже об Очакове забылось…

Очаков Светлейший возьмет, это дело поправимое… Все сие можно пережить… Пока живешь, все и переживается… Кроме смерти. Что бы брату Марьи Саввишны жить да жить в отставке, с таким-то жалованьем, и Марье Саввишне теплее бы на этом свете… Ан нет… Какой тяжелый год… Високосный… Потому-то и с Очаковым, как ни старался Светлейший, не сладилось…

И вот из московской почты: умер граф Петр Борисович Шереметев. Она справилась у Храповицкого – сколько же ему лет? Семьдесят пять… А выглядел он намного моложе… Год назад…

Да, год назад она заезжала к нему в Кусково по дороге из Крыма… Хотела удивить иностранных посланников, путешествовавших вместе с ней… И, конечно, удивила…

Обед на шестьдесят кувертов, посуда и подносы из чистого золота, необычные яства и напитки не менее дорогие, чем тарелки, отделанные бриллиантами, всю ночь – не прекращающийся фейерверк стоимостью, быть может, сотни тысяч и театральное представление…

Французский посланник граф де Сегюр был совершенно поражен, узнав, что и танцовщицы и певицы, ничем не уступающие актерам парижским, и автор пьесы, и балетмейстер, и архитектор, построивший здание театра – крепостные люди гостеприимного хозяина…

Граф Петр Борисович Шереметев – сын знаменитого полководца Петра I, первого русского фельдмаршала, получившего сей высокий чин за победу над шведами. Это он отвоевал у них балтийское побережье, Ингрию, ее шведы считали своим древним владением, хотя на самом деле это исконно русские и ижорские земли, подвластные когда-то Великому Новгороду. Их-то и тщится вернуть нелепый поборник славы короля Карла XII, жалкий фигляр, Густав III.

Царь Петр I не благоволил своему первому фельдмаршалу – тот не терпел Меншикова и отказался участвовать в суде над опальным царевичем Алексеем. Но за подвиги на полях сражений и за Полтавскую победу наградил воина не поскупившись – не было в России никого, кто честно и достойно приобрел бы больше, чем Шереметев в награду за свою верную и умелую службу.

Все эти богатства и достались его сыну, он сподобился родить его на старости лет, года за два-три до ухода из этого мира. Сын прославился не менее отца. Но не храбростью в битвах и не воинскими доблестями, а невероятным богатством и безграничной щедростью.

Жил, не впадая в пороки и излишества, но купаясь в золоте и серебре, осыпая золотом всех, кто оказывался рядом, поражая празднеством безмерного расточительства, так и не истратив и трети своих сокровищ. И вот пришел и его черед…

Ушел, как и брат Марьи Саввишны, тихий и робкий, более всего в жизни довольный тем, что, благодаря ходатайству сестры, получил отставку с сохранением за ним полного годового жалованья, тогда как других сенаторов отправляли на покой с половинным… За всю жизнь он потратил никак не больше того, сколько Шереметев за год, да что там за год, на тот прием императрицы Петр Борисович израсходовал вдвое больше… А вот теперь сравнялись…

Семьдесят пять лет… Самой ей в следующем году – шестьдесят… Марья Саввишна и та на десять лет моложе… А выглядит много старше… У нее одна о годах забота – умереть в один день с хозяйкою… Преданнее Марьи Саввишны у нее человека нет… Всем от нее что-то нужно… Бескорыстна только Марья Саввишна…

Ну, может быть, еще ее Сашенька Ланской… Красный Кафтан – он другой… Он умен… Ему и угодить-то не просто… Но орденом Александра Невского остался доволен… И правду сказать – заслужил… И советами, и, главное, твердостью и здравомыслием…

2. Тяжелый год – тяжкие мысли (Продолжение)

Тяжелые мысли черным облаком окутали душу ее.

Анонимный роман XVIII века.

То, что Мамонов получил орден Александра Невского, сильно задело великого князя…

Сам он рвался на войну – сначала на юг – только его Светлейшему и не хватало… Потом, когда шведские войска грозили столице, удерживать Павла стало совсем некрасиво. Она отпустила его, но, когда сын сообщил, что брат Густава III, герцог Карл Зюдерманландский трижды присылал парламентеров, предлагая начать переговоры, все же отозвала из действующей армии. Подальше от соблазна… Неизвестно, чем такие переговоры могли бы закончиться… Хотя не трудно догадаться, чем…

Великий князь надеялся получить за свой военный вояж в Финляндию Георгиевский крест. Ну как же, он слышал свист пуль и даже писал жене, что видел, как были убиты две казачьи лошади… За такие наблюдения Георгиевские кресты не даются…

Обижен… Он слышал свист пуль… «И я теперь крещен», – это тоже из его письма супруге. Как анекдот рассказывают, что когда свистели пули, то подпрыгивал, в надежде, что и его зацепит… Ежели родился нелепым, так уж нелеп во всем… И что же, за это глупое подпрыгивание награждать Георгием? За этот орден настоящие герои проливают кровь свою…

Шведский король и его доброжелатель король прусский могут рассчитывать на Павла, а он на них… Он – по свойственной ему наивности и все той же бестолковой нелепости. А они – по своей подлости и совсем не безобидной ухватке и расчетливости и по умению пользоваться недалекостью ее неудачного сына…

Нет, ни в коем случае нельзя оставлять ему престол, она и так знала это, а теперь видит воочию, эти два негодяя оберут и облапошат его, как жулики незадачливого простолюдина на шумной ярмарке… А он будет стоять среди смеющейся над ним толпы и разводить руками, оставшись с пустыми карманами. Она, конечно же, не увидит всего этого из-за загробной черты, но разве сейчас непонятно…

И все-таки какой негодяй Густав III со всеми его амбициями! Как она недооценила этого позера, способного на любую низость! И тем не менее этот Фальстаф сел в лужу. Правда, пришлось обратиться к Соколовичу… Теперь она в долгу у этого опасного человека. И даже страшного своей непонятностью.

Его бредни о масонах, правящих миром, могли бы показаться смешными, как и другие чудачества всех этих заигравшихся в своих маскарадных ложах взрослых детей… Если бы не жестокая сила этого человека, не бросающего на ветер пустых слов и, кстати сказать, так хорошо осведомленного…

И этот сумасшедший беседует с ней с глазу на глаз… И она сама просит Марью Саввишну привести его, тогда как у него при себе, может, спрятан такой же кинжал, как тот, которым убили адмирала Грейга… А раньше Бакунина… И ему, Соколовичу, прекрасно известно об отречении цесаревны Анны и, возможно, оно даже у него, но он скрывает это… Чтобы воспользоваться этой страшной бумагой в нужный момент…

Но без Соколовича не обойтись… И благодаря ему шведский король и сел в лужу. Эти предатели – полковник Спренгпортен и барон Гастфер, взбунтовавшие шведскую армию… Какие подлецы! Нет ничего более мерзкого, чем предатели… Их бы казнить за измену своему королю…

Но и король под стать своим подданным… Лжет на каждом шагу… И что же делать? Пришлось воспользоваться услугой этих негодяев…

Хвастливый Густав III показал свою полную воинскую бездарность, однако ж ускользнул из-под Фридрихсгама и, легок на ногу, успел помешать датчанам втянуться в дело. Болтать языком он горазд, это не сражаться на поле боя… Конечно, Данию застращали Пруссия и Англия и теперь пользы от участия датчан в войне не жди, будут только делать вид, что готовы воевать…

Пруссия и Англия… В них вся причина… И на юге – они науськали султана начать войну раньше времени, и Светлейший не успел подготовиться как следует… И Густава III вытащили из лужи… Неужели они решатся открыто выступить на стороне Швеции, как против Нидерландов? Ведь Швеция союзник их врага – Франции…

Густав III переметнется, он готов лакать с любой кормящей руки… Нидерландам Франция так и не осмелилась помочь… И слепо продолжает поддерживать Швецию и Турцию… Имея союз с Австрией… И противодействуя союзнице Австрии – России.

Что ничем, кроме как слабоумием короля Людовика XVI и его министров, объяснить невозможно… Простой здравый смысл указывает на необходимость объединения держав, против которых нацелен союз Пруссии и Англии.

И французский посланник Сегюр понимает это… Нужно только, чтобы в Париже прислушались к его доводам. Четверной союз – Россия и Австрия, Франция и Испания – вот противовес Пруссии и Англии, возомнившим, что они могут, никого не спросясь, хозяйничать в Европе, как на собственном подворье. Франция сейчас очень слаба, король безволен, казна пуста… Но Франция – это Франция… Франция – великая держава, она не может впасть в ничтожество, она опомнится… Нельзя сидеть сложа руки… Нужно действовать… Сегодняшний вечер она пообещала провести с французским посланником графом де Сегюром. Он придет вместе с принцем Нассау-Зигеном – это совершенно необыкновенный человек, он уже не однажды доказывал свои способности и на него можно положиться, хотя он нетерпелив и даже вспыльчив.

Нассау-Зиген сжег турецкий флот под Очаковом. Он устроил туркам вторую Чесму, и это очень сильно повлияло на весь ход дел. Правда, принц не ужился со Светлейшим. На Потемкина наговаривают, что он позавидовал его успехам.

Это, конечно же, клевета. Светлейший завистью никогда не отличался. Наоборот, вокруг него всегда целая стая завистников. Тут другое…

Светлейший все делает обстоятельно, и в том залог его успеха. Очаков он возьмет, в этом нет никаких сомнений, но по всем правилам, кои предписываются воинской наукой… Потемкин не будет рисковать, не станет губить своих солдат под стенами крепости, закрывающей путь к Константинополю, потому как знает, что войскам его предстоит еще нелегкий путь за Дунай и на Балканы…

Принц Нассау-Зиген – человек иного склада. Он герой одного дня, скорый на подвиг, на рискованное дело, а не на кропотливый труд. Отсюда и его противоречие со Светлейшим… Но принца пока можно направить по дипломатической части… При всех дворах у него друзья и связи, он вхож во все кабинеты, к его словам прислушиваются самые влиятельные люди…

Очаков Светлейший возьмет, если не следующей весной, то летом. Но необходимо сделать так, чтобы Пруссия и Англия не помешали Потемкину. Нужен четверной союз, это будет новая расстановка сил в Европе и Россия выйдет на Балканы, и в Средиземное море. А Балтийское и Черное станут внутренними морями Российской империи – это диктует сама география – стоит только внимательно и беспристрастно рассмотреть карту…