Текст книги "Утраченное звено"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– И наших жертв.

– Верно, – согласился Чиун. – Признаю свою ошибку. Без жертв не бывает наемных убийц.

Неожиданно в Римо проснулась злость. Он погрозил кулаком демонстрантам внизу и заявил:

– Уверен, в жертвах у нас недостатка не будет.

– Я подожду тебя здесь, – сказал Чиун. – Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Только прошу, не давай волю гневу.

– Постараюсь, – с этими словами Римо начал быстро спускаться вниз.

Шел пятый день, как из-за пикетчиков электростанция прекратила работу. И каждый день демонстранты штурмовали окружавший электростанцию забор – их атаки отбивались силами городской полиции и местной охраны. Но сегодняшний день, по сведениям Римо, обещал быть необычным: стало известно, что демонстрантам подвезли оружие и взрывчатку.

Из-за остановки электростанции вот уже пять дней сто тысяч семей сидели без электричества. Это значит, что не работали холодильники, не горел свет, нельзя было принимать телевизионные и радиопередачи. В больницах использовали аварийные генераторы, мощности которых хватало лишь для самых неотложных операций, и если бы хоть один из таких генераторов отказал, началась бы массовая гибель больных, потому что других запасных систем в городе не было.

Площадка вокруг электростанции напоминала маленькую песчаную отмель, исчезавшую под волнами прилива и вновь появляющуюся, когда прилив отступал. Роль насоса в этом людском бассейне выполняли телекамеры: когда они были включены, толпа с песнями наступала на забор, когда же операторы уходили, пикетчики начинали отступать, оставляя после себя раздавленные банки из-под пива, обертки от бутербродов, пластиковые упаковки "Биг-Маков", бычки самокруток и обрывки плакатов с протестами против загрязнения окружающей среды и "грязных угольных магнатов".

Сейчас было время отлива. Римо пробирался сквозь толпу, которая разбилась на многочисленные группки, впавшие в летаргический сон. Некоторые лежали на спине и старательно приобретали загар. Другие распивали пиво. Бойко шла торговля семечками. А в какой-то сотне футов от них человек шесть полицейских охраняли ворота, но и они выглядели расслабленными, словно понимали, что отсутствие телекамер привело к своего рода перемирию.

Римо не очень-то надеялся найти человека, которого искал. Никто не обращал на него ни малейшего внимания, когда он ходил между группками людей.

– Эй, приятель, закурить не найдется? – окликнул его какой-то мужчина.

– Нет, – на ходу бросил Римо.

– Нет, ты уж дай мне закурить, – повторил мужчина, хватая Римо за плечо.

Римо обернулся. Перед ним стоял тщедушный человечек лет сорока пяти в зеленовато-голубом домашнем костюме из синтетики и белых лакированных туфлях. Он-то что здесь делает, подумал Римо. Разве с возрастом революционеры не отходят от борьбы? Считается, что они не должны, сменив джинсы на домашний костюм, продолжать заниматься прежним делом.

– Вам не кажется, что вы для этого немного староваты? поинтересовался Римо, сбрасывая руку мужчины со своего плеча. Мужчина тут же почувствовал, как рука онемела; боль придет чуть позже.

– Возможно, ты прав, но тут так много цыпочек.

Римо пожал плечами.

– Только чтобы добиться успеха, нужно сначала покурить травки, продолжай мужчина. – В самом деле. Пошли. Сейчас разживемся травкой.

– Интересно посмотреть, что у вас, любителей травки, за душой, заметил Римо.

– О-о, как болит рука! Что ты с ней сделал?

– Ничего страшного. Естественная боль – ценная вещь.

– Не смешно, – обиделся мужчина. На лацкане костюма у него был прикреплен значок с изображением вазэктомии. – А что ты вообще здесь делаешь?

– Ищу Джени Беби, – ответил Римо.

Это была всемирно известная исполнительница народных песен, сколотившая неплохое состояние в Штатах, а затем переехавшая в Лондон, где развернула мощную кампанию, поливая грязью расистскую, империалистическую и милитаристскую Америку. Она прожила в Лондоне пять лет, пока налоги там не поднялись до 90 процентов, после чего вернулась на родину, где вышла замуж за адвоката, снискавшего известность своими выступлениями на процессах шестидесятых годов, которые устраивались над борцами против системы. Считалось, что он главный теоретик движения протеста. Завоевать подобную славу ему было достаточно просто, поскольку большинство так называемых борцов обычную логику воспринимали как уловку среднего класса (состоящего в основном из белых американцев), нарочно придуманную для порабощения чернокожего населения и беднейших слоев.

– Джени обещала быть позже. Наверно, сейчас она в городе, в гостинице. – Мужчина хотел было потереть руку, но стоило ему дотронуться до нее, как его лицо исказилось от боли.

– Спасибо, – поблагодарил Римо. – Береги руку.

В городе? Вряд ли. Ведь раз нет электричества, значит, не работает кондиционер. А в такую жару она не станет без крайней нужды оставаться в помещении без кондиционера.

Римо легко взбежал на холм, чтобы захватить с собой Чиуна, – тот стоял в прежней позе, словно так и не шелохнулся с тех пор, как Римо ушел. Они отправились в близлежащий городок, маленький Клэрбург. Некоторое время спустя Римо притормозил возле постового.

– Полисмен, – позвал он.

Полицейский вздрогнул, словно ждал нападения; рука инстинктивно потянулась к кобуре. Потом он увидел Римо и немного успокоился, поняв, что перед ним не бунтующий юнец.

– Слушаю, – произнес он.

– Где тут ближайший мотель с работающим кондиционером? – спросил Римо.

– Дайте сообразить, – полицейский задумался, шевеля губами. – Наверно, "Мейкшифт". Милях в четырех от города. Дорога номер 90. Поезжайте прямо, никуда не сворачивая, и упретесь в него. Вы репортер?

– Нет.

– Слава Богу. Ненавижу репортеров.

– Держитесь! И действуйте решительно! – напутствовал его Римо.

Через пять минут они уже подъезжали к мотелю "Мейкшифт" – четырем растянувшимся вдоль дороги домикам-ранчо, которые решили вместе преодолевать трудности жизни. Римо припарковал машину на стоянке, слишком просторной для этого захолустья, и отправился в административный корпус. Чиун ждал в машине.

В регистратуре, в окружении двух искусственных папоротников, сидела молоденькая блондинка. На ней был розовый джемпер и белые брючки. Она нежно улыбнулась, встретившись взглядом с Римо, глаза которого были темными до черноты. Он был поджарым, шести футов ростом; закатанные рукава обнажали мощные запястья.

– Где она? – спросил Римо.

– Кто она?

– Скорее, у меня мало времени. Мои ребята ждут в машине, и нам надо поторапливаться, чтобы успеть к семичасовым новостям. Так где она? – Он принялся барабанить пальцами по стойке.

– Я вас провожу, – сказала девушка.

Римо покачал головой.

– Нет. Дайте мне сделать интервью, а уж потом постараюсь найти минутку, чтобы с вами поболтать.

– Обещаете?

– Чтоб я сдох, – поклялся Римо.

– Номер 27. В конце коридора, – девушка указала в сторону окна.

– В номерах рядом кто-нибудь живет?

Девушка бросила на Римо быстрый взгляд, в котором читался испуг. Римо поспешно произнес:

– Ничто не может угробить интервью лучше, чем голоса в соседней комнате. Вы сами это поймете, когда будете выступать на телевидении.

Девушка кивнула.

– В соседних комнатах никого нет. Они так пожелали.

– Спасибо. Я не прощаюсь.

Вернувшись в машину, Римо предупредил Чиуна:

– Мне понадобится пара минут.

– Не спеши. Все надо делать тщательно.

Из номера 27 доносились голоса. Тогда Римо подошел к номеру 26 – дверь была заперта. Он принялся с силой вращать ручку, пока замок не ослабел. Проскользнув внутрь, Римо быстро закрыл за собой дверь.

Встав возле двери, соединяющей номера, Римо прислушался. Два голоса были ему явно знакомы.

Один принадлежал Джени Беби. Это было манерное гнусавое мурлыканье, которое каким-то загадочным образом превращалось в чистое и тягучее сопрано, едва она начинала петь. Другой, утомленный, был голосом ее супруга, юриста-теоретика и революционера, проживающего с ней в Малибу. Остальных голосов Римо никогда прежде не слыхал.

Джени Беби: "Тони, пройдись по плану еще раз, чтобы мы знали, что делать".

Тони: "Я уже прошелся три раза".

Джени Беби: "Значит, на этот раз тебе будет совсем легко. Итак, еще разок".

"Что ж, назвался груздем", – подумал Римо. Такова плата за то, что пасешься в королевском табуне. Могло быть и хуже. Один из лидеров движения протеста разыскивается полицией за торговлю наркотиками, другой женился на голливудской кинозвезде и стал обывателем, третий служит зазывалой у гуру.

Тони: "Мы прячем оружие в ящиках с едой, а потом его раздаем. Ты, Джени, в половине девятого приглашаешь прессу на митинг – проведем его позади толпы, тогда никто ничего не увидит. Как только ты начнешь, мы заставим толпу двинуться на ворота. Наши ребята сделают пару выстрелов, полицейские ответят. Когда там появится пресса, начнется уже настоящее сражение. Конечно, у нас найдутся свидетели, которые скажут, что полицейские первыми открыли огонь. Когда толпа ворвется в ворота, мы заложим возле генератора взрывчатку – контейнер для нее будет выглядеть как катушка с кабелем, а потом быстренько уберемся, иначе можно нарваться на неприятности. Когда же восстание будет подавлено, скорее всего ночью, мы взорвем заряд и вся эта чертова станция взлетит на воздух".

Незнакомый голос: "Но могут пострадать невинные люди".

Джени Беби: "Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц".

Тони: "Правильно. Это нас не касается. Как бы там ни было, завтра Джени устроит пресс-конференцию, на которой заявит, что полицейские первыми открыли стрельбу. А мы подберем нескольких свидетелей, которые видели, что так оно и было".

Незнакомый голос: "А как насчет взрыва?"

Джени Беби: "Предоставьте это мне. Он станет лишним подтверждением тому, какое дерьмо эти угольные электростанции, – они абсолютно ненадежны. Где дистанционное управление, чтобы на расстоянии взорвать заряд?"

Тони: "У меня под матрацем. Пусть там и лежит, пока не понадобится. Чтобы избежать случайностей".

Незнакомый голос: "Я положил оружие в коробку, где лежат сандвичи с куриным салатом. Там сверху этикетка".

Джени Беби: "Хорошо. А где взрывчатка?"

Голос: "Уже в багажнике".

Пауза.

Джени Беби: "О'кей. Сейчас почти семь. Пожалуй, тронемся".

Римо ждал, пока в соседней комнате закончатся сборы, потом услышал, как хлопнула дверь. Осторожно приоткрыв портьеру, он выглянул в окно и увидел певицу, ее мужа и еще двух мужчин – компания направлялась к белому "линкольну"-седану, явно страдающему от переизбытка хрома и всяких побрякушек. Должно быть, их "фольксваген", работающий на дровах вместо бензина, находится на профилактике у какого-нибудь садовода, подумал Римо.

На двери, соединяющей номера, не было ручки, только круглая и гладкая замочная скважина. Выставив пальцы правой руки вперед, Римо нанес резкий удар по двери прямо рядом с медной пластиной. Дерево треснуло. Тогда Римо вцепился в замок, вывернул его, и дверь распахнулась.

Комната напоминала притон. Кровати не застелены, корзина для бумаг была доверху наполнена пустыми пивными банками и бутылками из-под вина, а когда там не осталось места, постояльцы принялись швырять банки и бутылки куда попало. По полу были разбросаны обертки от сандвичей, на столе валялись объедки.

Римо заглянул в ванную – ему вдруг захотелось узнать, как живут культурные люди, стремящиеся привести Америку в новое, светлое завтра, наполненное свободой и личной ответственностью. Раковина была забита щетиной, но мыло, бесплатно предоставляемое мотелем, даже не вскрыто. К полотенцам и не прикоснулись, ванна была суха – чувствовалось, что душем никто не пользовался. На полочке возле раковины стояли четыре банки из-под пива. Там же стоял полупустой пузырек с дезодорантом и дюжина пластмассовых коробочек с разноцветными таблетками.

– Лучше жить за счет химии, – сказал Римо вслух и пошел в комнату. Там он сдернул матрац с одной из кроватей и швырнул его на пол – блока дистанционного управления под ним не оказалось.

Приподняв другой матрац, Римо увидел то, что искал, – квадратную черную коробочку с циферблатом, хромированной кнопкой и выдвижной антенной. Вдруг он услышал, как открылась входная дверь.

– Вот как, – раздался голос. – Что это тут у нас происходит?

Оглянувшись через плечо, Римо произнес:

– Уборка помещений. В этом номере планировалось произвести уборку еще в 1946 году, но мы почему-то упустили это из виду.

В дверях стоял высокий блондин с роскошным коричневым загаром. На нем были белые джинсы. Майка с короткими рукавами обнажала выпуклые бицепсы. Все его мышцы заиграли, когда он сложил руки на груди и посмотрел на блок дистанционного управления, лежавший на кровати.

– Что это? – спросил он.

– Новый органический мини-пылесос, – объяснил Римо. – Устраняет любую грязь. Хотите взглянуть, как он работает?

– Заткнись, умник. Я упрячу тебя в каталажку за кражу со взломом.

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Римо взял коробку с дистанционным управлением и положил матрац на место. Блондин потянулся к телефону на столике возле двери.

– К сожалению, не могу тебе этого позволить, приятель, – бросил Римо.

– Только попробуй помешать, – ответил детина.

– Как вам угодно. – Небрежной походкой Римо направился к блондину, который уже снял трубку. Протянув руку, Римо нажал на рычаг.

Противно ухмыляясь, блондин попытался убить сразу двух зайцев: он бросил трубку на рычаг, рассчитывая попасть Римо по пальцам, а левой рукой пнул Римо в грудь, пытаясь затолкать в комнату.

Трубка стукнула но корпусу, не задев Римо. И тут блондин почувствовал, как левой рукой Римо отодрал его правую руку от телефона. В тот же момент его левая рука ударилась о грудь Римо – с тем же успехом он мог бы стукнуть по кирпичной стене. Волна боли, пройдя через запястье, предплечье и локоть, со всей силой отдала в плечо, заставив блондина содрогнуться.

Со всего размаху он попытался нанести Римо удар в голову, но промахнулся.

– Неужели нет способа научить тебя правилам приличия? поинтересовался Римо.

– Я тебе сейчас голову оторву, ублюдок, – прорычал блондин.

Римо вздохнул. Блондин вновь выбросил сначала левую, а затем правую руку, целясь в поджарого человека, стоящего перед ним. Римо, казалось, не двинулся с места, но почему-то ни один удар не достиг цели, А блондин, промахнувшись, испытал резкую боль в мышцах спины. Тогда он схватил телефон, намереваясь залепить им Римо в лицо, но тот пригнулся и телефон пролетел у него над головой. Вдруг блондин почувствовал, как его подняли в воздух и со всеми потрохами швырнули в дальний конец комнаты. Он не оказался ни достаточно ловким, ни достаточно сообразительным, чтобы подумать, как предохранить голову, поэтому со всей силы врезался затылком в стену. Хрустнувший череп оставил на стене вмятину, не меньше фута в диаметре, чуть ниже дешевой виниловой отделки. Блондин тяжело охнул и вырубился.

Римо не оборачиваясь вышел из номера. Если этот парень остался в живых, хорошо. Помер – тоже нормально. Единственное, что сейчас имело значение, – это большой безобразный "линкольн". Главное, чтобы он не ушел далеко.

Сев в машину, взятую напрокат, Римо положил блок управления между собой и Чиуном и быстро тронулся со стоянки.

Они как раз выезжали из города, двигаясь назад по основной магистрали, когда Чиун спросил:

– Ты не собираешься мне ничего рассказать?

– Рассказать?

– Что это за черная коробка?

Римо напряженно смотрел вперед. Между его машиной и белым "линкольном" уже не было других машин; их разделяли каких-нибудь триста ярдов, и Римо постоянно сокращал разрыв.

– Это игрушка, – сказал он.

– А как она действует? – поинтересовался Чиун. Его руки с длинными ногтями потянулись к коробке.

– Сейчас объясню, – ответил Римо. – Сначала нужно выдвинуть антенну.

Своими длинными пальцами Чиун взялся за кончик антенны и вытянул ее на все 15 дюймов.

– А дальше что?

– Там есть переключатель – на нем написано: "Включено-выключено". Надо поставить его в положение "включено".

Он услышал, как щелкнул выключатель. Теперь он находился лишь в ста ярдах от "линкольна", дорога была свободна от машин.

– Что дальше? – повторил Чиун. – Почему я должен все из тебя вытягивать?

– Индикатор готовности батарей рядом с выключателем – когда он загорится, скажи.

– Мне это нравится, – вымолвил Чиун. – Мне это чертовски нравится!

– Следи за огоньком.

– Загорелся! – воскликнул Чиун. – Загорелся! Такой оранжевый огонек. Только что загорелся.

Семьдесят пять ярдов.

– Видишь кнопку в самом верху?

– Вижу.

– Знаешь, что будет, если ее нажать?

– Что?

Пятьдесят ярдов.

– Нажми и увидишь.

– Нет, сперва скажи. Что будет, если ее нажать? – Но его палец уже был на хромированной кнопке.

– Смотри на машину, что идет впереди.

Чиун поднял глаза и нажал кнопку.

Из "линкольна" донесся глухой удар и тут же прогремел мощный взрыв, от которого автомобиль взмыл на шесть футов от земли. Куски белого металла отваливались от машины, пока она кувыркалась, поднимаясь все выше. "Линкольн" все еще находился в полете, когда взорвался бензобак и автомобиль превратился в продолговатый огненный шар. Вернувшись на грешную землю, шар покатился по мостовой, пока с грохотом не разбился о бетонную ограду дороги.

Автомобиль догорал. Не будет сегодня вечером оружейной стрельбы на электростанции. Никто не подложит взрывчатку. Не пострадают люди, чья вина не так уж и велика. Рима почувствовал удовлетворение.

Не сбавляя хода, Римо резко развернулся, перепрыгнул через небольшое возвышение, разделявшее полосы движения, и рванул обратно в город.

– Взрыв, – сказал Чиун.

– Это бомба, – отозвался Римо. – И пожалуйста, давай обойдемся без жалоб на то, что бомбы лишают убийство гармонии. Ты сам это сделал.

– Ты хочешь сказать, что каждый раз, как только я нажму кнопку, будет взрываться чья-нибудь машина?

– Нет.

– Значит, это должна быть белая машина?

– Опять нет.

– Некрасивая белая машина?

– Нет, – повторил Римо. – Устройство больше не сработает.

Чиун открыл окно и выбросил черную коробку в придорожные кусты.

– Хлам, – изрек он. – И на что только нужна вещь, которую можно использовать только раз?

– Полностью разделяю твое мнение, – согласился Римо.

Когда они вернулись к себе в мотель, им сообщили, что Римо должен срочно связаться с тетушкой Лорэн. Это был псевдоним Харолда В.Смита, директора агентства КЮРЕ, в котором служил Римо. На этой неделе его звали тетушкой Лорэн. На прошлой неделе он был дядюшкой Говардом, а за неделю до того – кузеном Дорином. Интересно, подумал Римо, неужели все секреты страны пойдут насмарку, если директор КЮРЕ просто попросит Римо позвонить Смиту?

Услышав от портье, что он должен позвонить тетушке Лорэн, Римо решил проверить свою теорию.

– Но у меня нет тетушки Лорэн, – сказал он.

– Однако просили передать именно это, – удивился портье. – Правда. Я сам принимал телефонограмму.

– Верно. Но это просто пароль, – объяснил Римо. – Звонили по просьбе человека по имени Смит – он ждет моего звонка.

Наступило молчание. Через некоторое время портье произнес:

– Почему же он тогда просто не попросил позвонить мистеру Смиту?

– Потому что он боится, что ты доложишь об этом русским. Или, что еще хуже, конгрессу США.

– А, понимаю, – сказал портье и добавил: – Извините, сэр, у меня много других дел, так что я, пожалуй, лучше положу трубку.

– Ты ведь не станешь звонить русским? – спросил Римо.

– Нет, сэр.

Портье держал линию, пока Римо набирал кодовый номер района 800. Сигнал прошел через два коммутатора, прежде чем достичь санатория в Рае под Нью-Йорком, где штаб КЮРБ осуществлял операцию прикрытия.

– Римо на связи, – сказал Римо.

Смит не представился, когда в трубке раздался его суховатый голос, но его ядовитые интонации трудно было не узнать.

– Римо, вы не знаете, кто такой Бобби Джек Биллингс?

Римо на мгновение задумался, и перед его мысленным взором возникло жирное лицо с неизменной банкой пива.

– Знаю. Он приходится президенту дядей или кем-то еще.

– Шурином, – уточнил Смит. – Его похитили.

– Пожалуй, это не так уж плохо, – произнес Римо, кладя трубку на рычаг и выдергивая телефонный шнур из розетки.

Глава третья

– Ну и глухое же место вы выбрали, – произнес Римо.

– Подумайте об этом, когда в следующий раз соберетесь отключать телефон, – заметил Смит.

Было два часа ночи, когда Римо вошел в вагон нью-йоркской подземки на станции между 56-й улицей и Шестой авеню. Доктор Харолд В. Смит, в сером костюме и с "дипломатом", уже сидел там на одном из пластиковых сидений. В вагоне больше никого не было, но он носил явные следы недавнего пребывания Homo New Yorkis: стены были испещрены грязными надписями, непристойные фразы бросались в глаза с металлические панелей, большинство рекламных плакатов было сорвано, а те, что остались, превратились в изображение гигантских фаллосов. Вагон насквозь провонял едким запахом марихуаны.

Римо с отвращением огляделся. Ему вдруг вспомнилась книга, попавшаяся на глаза пару лет назад, – в ней автор пытался оправдать подобный вандализм, называя его новым типом городского народного искусства. Тогда Римо не придал ей значения, поскольку автор был помешанным на насилии чудаком, пытающимся найти правду, красоту и вечные истины в профессиональном боксе, воине, бунтах, надругательстве над женщинами и грабежах.

– Мы бы могли встретиться где-нибудь в ресторане, – сказал Римо, усаживаясь на сиденье возле Смита. – Но только не здесь.

– Конгресс снова вышел на тропу войны. Так что излишняя осторожность нам не повредит, – объяснил Смит.

– Все равно цепочка замыкается на президенте, так что, пока он на месте, нам ничего не грозит.

– Это верно, – ответил Смит уклончиво; говорил он сдавленным, бесстрастным голосом, словно эмоции стоили денег, а он не хотел платить.

Поезд накренился, проходя поворот; скрежет колес больно резанул Римо по ушам.

– Как бы там ни было, – добавил Смит, – но по всему выходит, что Бобби Джека Биллингса похитили.

– Да кому он нужен?

– Не знаю. Пока требований о выкупе не поступало.

– Наверняка пьет где-нибудь, – высказал догадку Римо.

Смит покачал головой и поправил лежащий на коленях "дипломат", словно отсутствие аккуратности могло принести штрафные очки при выведении окончательной оценки за прожитую жизнь.

– Он слишком известная личность, – наконец изрек Смит. – Его бы наверняка где-нибудь обнаружили, но он бесследно исчез. – И Смит в двух словах описал обстоятельства, при которых пропал Бобби Джек Биллингс.

Поезд подъезжал к станции на 51-й улице. Римо покачал головой.

– Значит, на месте преступления найдены звезда Давида и свастика?

– Да. Мы их, конечно же, проверили, но это просто дешевые значки и могли быть куплены где угодно.

– А последними его видели арабы? – задал Римо новый вопрос.

– Ливийцы, – уточнил Смит.

– Не знаю, что вы думаете по этому поводу, но я лично считаю, что все это дело высосано из пальца.

– Вам это кажется немного невероятным?

– Весьма маловероятным.

– Мне тоже.

Поезд резко тронулся, так что Смит откинулся на сиденье.

– Тем не менее вполне возможно, – продолжал он, – что Биллингса похитила какая-то банда, имеющая связи за границей. Президент слишком уж им дорожит, и похищение могут использовать, чтобы шантажировать президента. Хотя такая возможность беспокоит меня меньше всего.

– Что же вас тогда беспокоит?

– Что президент сам отдал приказ о похищении, – ответил Смит.

Римо покачал головой.

– Не думаю. Помните, речь идет о Вашингтоне. Президенту со всей его командой вряд ли удастся даже найти там ресторан, где подают яичницу, не то, что организовать похищение. Но если вы и правы, какой в этом смысл?

– Может, они хотели бы убрать Биллингса до окончания избирательной кампании. Ведь он у них как бельмо на глазу.

– Но если это их рук дело, зачем же президент попросил нас провести расследование?

– А он и не просил, – ответил Смит. – Мы вышли на это дело по другим каналам. – Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не стал раскрывать эти каналы, но в том и не было необходимости.

Римо знал, что через компьютерную сеть, телефон и осведомителей КЮРЕ имеет выход на все агентства, занимающиеся охраной порядка в стране. Движение финансовых средств, расследование преступлений, любое событие в жизни нации, – все проходило по разветвленной информационной сети КЮРЕ и загружалось в банки данных в Рае под Нью-Йорком.

– Сдаюсь, – сказал Римо. – Что я должен делать?

– Проверьте охранников, приставленных к Биллингсу. Вполне возможно, они что-то знают. Если нет, остаются еще ливийцы, с которыми он встречался в тот день. У меня записаны их имена. – Смит достал из "дипломата" листок бумаги – поезд как раз подъезжал к шумной, наполненной визгом станции. Взяв листок, Римо свернул его и положил в карман.

Автоматические двери отворились, и в вагон с шумом ввалились трое молодых парней. У одного в руках был небольшой приемник, на полную мощность изрыгавший диско. Второй держал бумажный пакет, а третий – переносную лестницу.

Из бумажного пакета они достали бутылку вина и пустили ее по кругу. Каждый по очереди прикладывался к ней и, громко чмокая, пил. Транзистор поставили на сиденье, где он продолжал орать. Парень, державший приемник, был одет в джинсовую куртку с вышитым на спине драконом. Двое его приятелей поставили стремянку прямо в проходе. Не свода глаз с парней, Римо произнес:

– Хорошо, я все выясню. А ливийцы знают, что он исчез?

– Думаю, они догадались, потому что на следующий день после происшествия им прислали официальные извинения президента, где сообщалось, что его шурин слишком много выпил, забрел в дом к своему приятелю и там заснул. Может, они приняли это за чистую монету, не знаю. Позже Белый дом обнародовал фотографию, на которой Биллингс играет в волейбол возле собственного дома. Конечно, фотография архивная, снятая прошлым летом, но об этом никто не знает. Возможно, фотография убедила ливийцев в том, что Бобби Джек где-то здесь. – Смит взглянул на парней. – А разве в этих поездах нет охраны? – поинтересовался он.

– Конечно, есть, – ответил Римо. – Но они прячутся в головном вагоне вместе с кондуктором.

И тут в вагоне раздался голос, заглушивший радио:

– Кажется, мне не нравятся эти люди, севшие в наш вагон.

Римо поднял глаза: парень с приемником смотрел на него. Римо показал ему язык.

– Эй, мужик, ты чего? – заорал парень и уменьшил звук.

– Пытаюсь показать, как мне противно на тебя смотреть, – объяснил Римо.

– Вы слыхали? Слыхали? – зашелся парень, обращаясь к своим дружкам, которые как раз доставали из бумажного пакета баллончики с краской. Ребята, он нас оскорбил. Он сказал: "Противно". Это же оскорбление!

– Твоя жизнь – вот истинное оскорбление, – отозвался Римо. – А ну-ка, заткнись и выключи свой дебильник!

– Чего? – переспросил парень и врубил приемник на полную катушку.

Смит произнес:

– Я вас прошу.

– И не просите, – бросил Римо.

Парень с приемником поднялся с места и угрожающе посмотрел на Римо. Римо тоже встал. Он был ниже парня и меньше его по весу.

– Видали, – обратился парень к дружкам, – ему хочется подраться. Он первый полез.

Один из приятелей стоял на стремянке, поливая белой краской потолок, другой для устойчивости держал лестницу, сжимая в руке еще два баллончика с краской. Они неплохо экипированы, решил Римо. Судя по всему, дружки собирались закрасить надписи на потолке и написать там что-то свое, поэтому не обращали внимания на своего приятеля, который продолжал орать:

– Что – хочим подраться?!

– Ты что, не умеешь правильно говорить? – спросил Римо, направляясь к парням. Он легко проскользнул мимо того, что держал лестницу, схватил с сиденья транзистор, швырнул его об пол и со всей силы опустил на него каблук. Транзистор издал жалобный стон и смолк.

Неожиданно наступившая тишина привлекла внимание парней на лестнице и они посмотрели на Римо, который стоял перед их дружком в джинсовой куртке. Тот, что был на лестнице, бросил баллончик с краской на сиденье и спрыгнул вниз.

Тут Римо понял, что они пьяны. Ему вспомнились те времена, когда он еще не работал на КЮРЕ, а был полицейским в Нью-Джерси, приговоренным к электрическому стулу за преступление, которого не совершал. К счастью, электрический стул не сработал. Позже Римо примкнул к подразделению "КЮРЕ", отвечающему за убийства. Наставником его стал Чиун, наемный убийца корейского происхождения. В те далекие времена в Нью-Джерси Римо напивался почти каждую ночь. Но когда бывал пьян, ему и в голову не приходило затеять драку или обрушить на головы людей грохотание своего транзистора. Он был благовоспитанным пропойцей, никогда не лез в чужие дела, не заговаривал первым и всегда улыбался. И куда подевались мирные пьянчужки, подумал Римо.

Эти воспоминания о прошлом спасли парням жизнь. Когда они набросились на Римо, он попятился и схватил с сиденья баллончик с краской. Парни изо всех сил молотили кулаками, пытаясь его достать, но он, легко уворачиваясь, нажимал время от времени на головку баллончика, брызгая белой краской прямо им в лицо.

Наконец поезд подошел к узловой станции на 24-й улице. Двери открылись, и Римо одного за другим вышвырнул парней на платформу, легко уходя от их бешеных ударов. Не успели двери закрыться, как полетевшая вслед за парнями лестница погребла их под собой.

– И впредь ведите себя прилично! – прорычал Римо им вдогонку.

Двери закрылись, и он с улыбкой повернулся к Смиту.

– Вот видите? Все очень прилично.

– С годами вы становитесь мягче, – заметил Смит.

– Просто старею понемногу, – ответил Римо.

Глава четвертая

Специальное удостоверение государственного департамента, которое предъявил Римо, не произвело на представителя секретных служб городка Хиллз никакого впечатления. Может, ему больше понравилось бы удостоверение министерства сельского хозяйства или пропуск ЦРУ, а может, карточка ФБР или дипломатическая аккредитация при ООН, подумал Римо. Он всегда носил с собой полный набор этих документов. Дело в том, что Смит каждый раз выдавал ему какие-то новые бумаги, предназначенные для каждого конкретного случая, но Римо их неизменно терял.

Охранник постарше взял из рук Римо удостоверение и стал его ощупывать, словно получал информацию благодаря осязанию, а не при помощи собственных глаз.

– Похоже, оно в порядке, – наконец изрек он, возвращая документ. – Но мы уже говорили сегодня с вашими людьми.

– В таком случае, история еще свежа в вашей памяти, и у вас не возникнет трудностей с деталями. – Римо совсем не понравился этот агент Дерл.

– Все очень просто, – начал Дерл. – Мы сидели в машине у входа на вокзал, а Бобби Джек был позади здания. Тут появились арабы и говорят, будто он пропал. Мы не могли его найти, вот я и решил, что он действительно пропал.