Текст книги "Сатанинский взгляд"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава седьмая

Римо заглянул в темноту кузова, забитого всевозможной аппаратурой. Видимо, здесь находился штаб, а человек с белокурыми волосами и лицом, выражающим высшую степень душевного потрясения, судя по описаниям, был генералом Матесевым. И поскольку, по словам одного из бойцов, искать его следовало именно здесь, это можно было утверждать с полной определенностью.

– Добро пожаловать в Америку, генерал Матесев! – сказал Римо.

Блондин по-прежнему пребывал в оцепенении. Возможно, он не ожидал, что прочная железная дверь, за которой всякий на его месте чувствовал бы себя в полной безопасности, снимается с такой быстротой. Возможно, его удивило, что Римо держит эту дверь на вытянутой руке, словно перышко. А может быть, его поразило, что Римо заглянул в кузов, словно ребенок, сорвавший крышку с банки с муравьями.

– Ошибаетесь. Здесь нет никакого Матесева, – наконец ответил блондин. – Я – сотрудник фирмы, производящей электронную аппаратуру. Будьте любезны, поставьте дверь на место.

– Да будет вам, генерал. У меня к вам дело, и я устал.

– Я не знаю никакого Матесева, – повторил Матесев, проявляя отменную выдержку.

Первым его побуждением было выхватить пистолет и нажать на спусковой крючок. Но в руках у незваного гостя была железная дверь, которую он только что выломал. Если он смог сделать это, то способен выкинуть что-нибудь и похлеще.

К тому же с минуты на минуту сюда прибудут его ребята вместе с Рабиновичем. Один в поле не воин. Сто сорок человек существенно меняют дело.

Этот парень своими повадками отличался от обычных людей. Он не влез в кузов, а впрыгнул в него, причем, казалось, это не стоило ему ни малейшего усилия. Одно кошачье движение – и он уже стоял рядом с Матесевым.

Вдруг Матесев почувствовал, как по груди у него стекает расплавленный металл, проникая в грудную клетку, обжигая кишки и детородные органы.

Он дико закричал, но боль внезапно отступила. Он не чувствовал ни дыма, ни запаха паленого. На теле не осталось следов ожога. Все прошло, как только странный парень убрал свои пальцы с груди Матесева. Все еще дрожа мелкой дрожью, он ощупал себя. Все было на месте. Как ни странно, даже рубашка не пострадала.

– Это такой фокус, – объяснил Римо. – Я могу его повторить. Знаете, что нужно сделать, чтобы этого не случилось?

Матесев чуть заметно покачал головой. Он не решался открыть рот, опасаясь, что у него выпадет язык. От физического шока он уже оправился, но от морального – нет. Ему все еще чудился раскаленный металл, которого на самом деле не существовало – ни тогда, ни теперь. Это была всего лишь галлюцинация, вызванная руками странного парня.

– Для этого вы должны назвать мне свое имя. Я уверен, что вы Матесев, генерал Матесев, и мне нужно с вами поговорить.

– Да, я Матесев.

Генерал посмотрел на дорогу. Скоро сюда подоспеют его ребята. Нужно дать им понять, что этого человека необходимо уничтожить. Но как сделать это незаметно?

– Ну вот и хорошо. Теперь скажите мне, кто такой или что такое Василий Рабинович?

– Советский гражданин.

– Таковых существует несколько сотен миллионов. Почему вас заинтересовал именно он?

– Я всего лишь солдат. Мне поручили его захватить.

По груди Матесева снова потек расплавленный металл. На сей раз он отчетливо ощущал запах горелого. Он был уверен, что это не просто галлюцинация – его мучитель действительно каким-то образом расплавил металл, чтобы его покалечить. Только когда боль отступила, генералу пришло в голову, что если бы это в самом деле был раскаленный металл, то он давно бы уже умер. Скорее всего запах паленого пригрезился ему под влиянием болевого шока.

– Я – Матесев, командую особым диверсионным отрядом. А Рабинович – величайший гипнотизер мира.

– Ну и что?

– Вы не понимаете, что это значит? Он способен моментально загипнотизировать кого угодно. Слышите – кого угодно!

– И что из этого?

– А то, что он с помощью гипноза может заставить любого генерала делать все, что ему заблагорассудится. Представляете, что тогда произойдет?

– Не знаю. Наверное, он поступит на работу в министерство обороны, – предположил Римо. – Все, кому не лень, командуют генералами. Они для того и существуют, чтобы ими командовать.

– Вы не понимаете, – сказал Матесев, недоумевая, как может человек, наделенный столь невероятными способностями, быть таким тупицей.

– Действительно, не понимаю, – подтвердил Римо.

– Он может прибрать к рукам руководство любой страны мира.

– А дальше-то что?

– Мы не можем этого допустить.

– Почему?

– Вы что, совсем не разбираетесь в международной политике?

– Я разбираюсь в ней лучше вас, генерал. Через пятьсот лет на карте мира появятся новые государства. Возможно, через пятьсот лет в вашей стране снова будет править царь. Кто знает, что произойдет через пятьсот лет? Так что все ваши дурацкие разглагольствования выеденного яйца не стоят.

Матесеву всегда внушали, что в Америке ничего не планируют заранее. Спроси американца о том, что будет через пятьдесят лет, и он ответит: это вопрос к астрологу. Внешняя политика Америки менялась каждые четыре года, с каждыми новыми выборами. И это было ее главной бедой.

Но стоящий перед Матесевым человек – по-видимому, тоже американец – мыслил масштабами не пятидесяти и даже не ста лет, а целого тысячелетия.

Впрочем, это уже не имело значения. На улице показались его ребята – со стороны их можно было принять за внезапно высыпавшую из-за угла толпу. Они держались компактно, хотя, разумеется, двигались не строевым шагом. При них находился связанный по рукам и ногам человек с заклеенными глазами и ртом. Рабинович.

– Кажется, нашего полку прибыло, – сказал Матесев своему мучителю, кивнув в сторону приближающегося отряда.

Тот повернулся к выломанной задней дверце рефрижератора.

– Что это еще за сверток? – спросил Римо не оборачиваясь.

Матесев увидел перед собой его темноволосый затылок. Отличная мишень! Генерал спокойно вытащил оружие, приставил его к затылку Римо и выстрелил.

Пуля угодила в потолок. Голова же осталась невредимой. Он выстрелил снова, на сей раз нацелившись в самую середину затылка. Пуля опять угодила в потолок.

– Напрасно стараетесь, приятель, – ласково произнес Римо.

Матесев продолжал стрелять, пока не опустошил всю обойму, но ни одна из пуль так и не попала в цель. Самым поразительным было то, что Римо даже особенно и не уворачивался от выстрелов, только слегка отклонял голову.

– Ну что, вы довольны? Наигрались наконец? – спросил Римо.

– Я прикажу своим людям не трогать вас, – пролепетал ошеломленный Матесев.

– Какая разница? – отмахнулся Римо. – Так вы действительно генерал Матесев? Это точно? Ошибка исключена?

– Да.

– Спасибо, – сказал Римо и привел мозг генерала в желеобразное состояние, встряхнув его голову так, как бармен встряхивает сосуд с коктейлем.

Затем он спрыгнул с грузовика и направился к толпе осоловелых русских. Разумеется, не обошлось без потасовки, кое-кого пришлось даже прикончить, пока непонятный сверток не оказался у Римо в руках. Он отнес его в безопасное место, где снял с Василия Рабиновича путы и отодрал клейкую ленту с его глаз и рта.

– Ну, как самочувствие? – спросил Римо.

Рабинович заморгал от яркого света. Его била дрожь Он не понимал, где находится. От страха он напустил в штаны. Бедняга едва держался на ногах. Римо слегка помассировал ему позвоночник, после чего тот пришел в себя. Рабинович крякнул, попытался отряхнуться и заметил у себя на брюках мокрое пятно.

– Ублюдки проклятые! – пробормотал он.

– Я могу помочь вам еще чем-нибудь? – спросил Римо.

– Н-нет, – неуверенно проговорил Рабинович. – Все в порядке.

– Ваши соотечественники говорят, что вы – величайший гипнотизер мира. Это правда?

– Я знаю?! – ответил Рабинович. – Каким образом русские солдаты оказались здесь, в этой стране?

– Трудно сказать. Возможно, они выдали себя за мексиканцев. Вы уверены, что нормально себя чувствуете?

– Да, вполне. Не знаете, что случилось с Джонни Бангоссой, Гвидо, Рокко, Вито и Карло?

– По-моему, они сбежали.

– Тоже мне, уголовники! – воскликнул Василий.

Впереди простиралась главная улица города, туда и направились Римо с Рабиновичем. На дороге, где стоял грузовик-рефрижератор, послышались звуки стрельбы. Очевидно, солдаты генерала Матесева, оставшись без своего гениального командира, делали то, что естественно делать солдатам. Они окопались и палили в мнимого противника. В данный момент они обстреливали из легких минометов шоссе. Их девизом было: погибнем, но не сдадимся.

Римо нашел небольшое кафе.

– Вы первый, кто отнесся ко мне в Америке по-человечески, – заявил Василий. – Я считаю вас своим другом.

– В таком случае, приятель, вам не позавидуешь.

– Мне действительно не позавидуешь, – согласился Василий. – У меня нет друзей. Моя криминальная «семья» распалась. Знаете, я был главой крупнейшего криминального клана в Америке. Не верите? Сейчас я вам покажу.

Василий куда-то отлучился и вскоре вернулся с охапкой нью-йоркских газет. Гордо положив их на столик перед Римо, он принялся за сладкую булочку и кофе со сливками, которые принес ему официант.

– Вы знаете, сахар – это яд, – сказал Римо, глядя на липкую, ядовитого цвета глазурь с химическими красителями, покрывающую нечто, сварганенное из сахара и муки.

Если бы Римо когда-нибудь попробовал эту отраву, его организм попросту не выдержал бы.

– Мне нравится, – ответил Василий.

– Некоторые люди то же самое говорят о кокаине и героине.

Римо поморщился, глядя на Василия, с аппетитом поглощающего сдобу.

– Очень свежая булочка. Читайте же. Обратите внимание на заметку про «хитрую бестию». Это я.

Римо прочитал об убийствах в лифте, в спальне и на ступенях собора.

– Выглядит довольно жутко, – заметил он.

– Благодарю вас. Это мой первый опыт по части мокрухи... Кажется, это так называется. Вот вам, например, когда-нибудь приходилось пришить человека?

– Вы имеете в виду убить?

– Да, именно так, убить.

– Разумеется, – сказал Римо.

– Не хотели бы вы стать членом нового мафиозного клана, который я собираюсь создать?

– Нет, я уезжаю за границу.

– Куда?

– Пока еще не знаю.

– Вообще-то мафиозные кланы – совсем не то, что о них выдумывают, – признался Василий. – Все мои подопечные разбежались. Не понимаю, что с ними произошло. Ведь я сделал их главарями самостоятельных банд, а они взяли и разбежались. Вот я и спрашиваю вас, что происходит с современной преступностью? Я слышал, что Америка стоит на грани вырождения. Может, это относится и к американской преступности?

– Не знаю, – сказал Римо. – У меня свои проблемы. Мне осталось только выяснить, чем вы занимаетесь, и я свободен. Я вкалывал без выходных больше двадцати лет, с меня хватит. Ну ладно, я, кажется, отвлекся. Так что мне доложить о вас своему боссу? Мне нужна правда. Видите ли, я не могу поверить, чтобы из-за обыкновенного гипнотизера целое подразделение диверсантов из вашей страны вторглось на территорию нашей страны Вероятно, русский генерал все-таки меня обманул.

– Не обманул. Русские – сумасшедшие, сумасшедший народ. Так вы говорите, они вторглись в Америку?

В небе гудели вертолеты Национальной гвардии. Вдалеке слышались выстрелы. Посетители выбежали из кафе, но полицейские приказали всем оставаться на местах. Прошел слух, что русские напали на Америку, правда, небольшими силами.

Кто-то закричал, что русских окружили.

– Значит, они послали за мной военных, – сказал Василий, закрыв глаза руками. – Что же делать? Я не могу сражаться с целой страной, понимаете? Вы должны стать моим другом.

Василий решил для себя, что если этот человек не станет его другом по доброй воле, он прибегнет к испытанному средству. Разумеется, лучше, когда стремление дружить обоюдно, но на худой конец остается довольствоваться тем, что есть.

Это как с женщинами. Предпочтительно, чтобы дама отдавалась с искренней страстью, но если она таковой не испытывает, можно удовлетвориться и неискренней. Это все-таки лучше, чем отсутствие какой бы то ни было страсти вообще. Рабинович решил дать человеку по имени Римо последний шанс.

– Будьте моим другом, – повторил он.

– У меня уже есть друг, – ответил Римо. – Я сыт им по горло.

– Ну что ж, – проговорил Василий и убрал руки с лица, чтобы посмотреть в глаза Римо, который должен стать его другом независимо от того, хочет он этого или нет.

К несчастью, Римо обладал невероятным проворством Не успел Василий опомниться, как тот вышел из кафе и был таков.

В Вашингтоне наконец вздохнули с облегчением. Президент не скупился на похвалы в адрес КЮРЕ. Однако на душе у Смита почему-то было тревожно. Когда-то мисс Эшфорд, его первая учительница в Вермонте, говорила «Выполнять работу нужно не ради похвалы, а потому что ее необходимо выполнить. И выполнить как следует. Нельзя хвалить кого бы то ни было за хорошо выполненную работу, потому что всякая работа должна быть выполнена хорошо».

Подобной точки зрения придерживалась не только требовательная и скупая на похвалы мисс Эшфорд – ее разделяли и Смиты, и Коукли, и Уинтропы, и Манчестеры. Атмосфера, в которой прошло детство Харолда Смита, была столь же суровой, как при дворе китайских императоров. С тех пор многое изменилось, неизменной осталась лишь благодарная память Харолда Смита об этих стариках, к которым он в свои шестьдесят семь лет справедливо причислял и себя.

Поэтому когда президент сказал Смиту, что он оказался на высоте в необычайно трудной ситуации, тот вежливо перебил его:

– Могу я быть еще чем-нибудь полезен, господин президент?

– Мы с легкостью захватили русских диверсантов. Кстати, знаете, почему их было невозможно вовремя обнаружить? Потому что они внедрились в нашу страну заранее и были готовы по сигналу своего командира немедленно приступить к действиям. Ваш агент сумел обезвредить его, а остальные оказались дилетантами. Теперь мы примем необходимые меры, чтобы впредь не допустить ничего подобного. Мы живем в трудные времена, дорогой Смит, и чертовски приятно сознавать, что хоть в чем-то мы добились успеха.

– Что еще я могу сделать для вас, сэр?

– Принять наконец мои поздравления, черт возьми!

– Насколько я понимаю, сэр, наша организация существует не для того, чтобы получать медали и прочие награды.

– Ну ладно, все равно примите мою благодарность. Представляете, советские власти открестились от причастности к этому инциденту, публично объявив его заговором международного империализма и сионизма! Но на неофициальном уровне они подняли лапки кверху и извинились. Ситуация резко изменилась в нашу пользу: их разведывательная сеть понесла колоссальный урон, особые диверсионные подразделения уничтожены навсегда, одним словом, Россия поджала хвост. Судя по всему, мы их здорово припугнули.

– И все же мы так и не знаем, почему они пошли на такой риск.

– Вам не удалось этого выяснить?

– Пока нет, но полагаю, что когда вернется мой агент, я получу ответ на этот вопрос.

– Хорошо, держите меня в курсе, – сказал президент и вновь поддался эйфории: – Что ни говорите, дорогой Смит, но быть американцем в наши дни здорово. Мне все равно, во что нам обойдется поиск украденных драгоценностей. Затраты себя оправдывают.

– Наверное, это немалое бремя для бюджета страны, сэр.

– Перестаньте, Смит. К чему трястись над несколькими миллиардами, если они себя окупают? Сколько миллиардов мы списываем неизвестно на что!

– Я понимаю, сэр, – сказал Смит и повесил трубку.

Вернувшись в «Вистана вьюз», Римо обошел квартиру, проверяя, не забыл ли что-нибудь. Очень скоро он навсегда покинет Америку. Последнее задание выполнено. С минуты на минуту здесь появится Смит, чтобы выслушать его последний отчет.

Римо было грустно, хотя он и не понимал почему. Было нечто символическое в том, что его последним пристанищем в Америке стала эта квартира возле Эпкотовского центра, созданного компанией Уолта Диснея. Вся его жизнь чем-то смахивала на приключения Микки Мауса.

Выиграла ли что-нибудь Америка от его трудов? Выиграл ли он сам что-нибудь? Единственное, что он приобрел за все эти годы, так это совершенное владение своим телом и разумом.

Чиун всячески старался подбодрить своего ученика, рассказывая ему о славных королевских династиях, о том, как приятно служить диктаторам и тиранам. Как, напротив, неприятно находиться в подчинении у Смита, который почему-то стыдится своих подданных, замалчивает их деяния, да и сам старается держаться в тени. Зато в стране истинного тирана ассасины всегда на виду, их чтят, ими гордятся.

– Да, это здорово, – поддакнул Римо, но на душе у него было мерзко, он чувствовал себя ненужной вещью, которую вот-вот должны выбросить на свалку.

– Ты грустишь, Римо. Великий Ван понял бы тебя. Такое случается со всеми Мастерами Синанджу, даже с самыми знаменитыми.

– С тобой тоже это случалось, папочка? – спросил Римо.

– Нет, ни разу в жизни.

– Почему же?

– Видишь ли, каждый человек имеет основания для недовольства собой. Но я всегда оценивал свою жизнь в целом. Как учил Великий Ван: «Не суди о своей жизни по отдельным поступкам, как это делают люди Запада, а взгляни на весь пройденный путь». Если даже всю оставшуюся жизнь я буду допускать сплошные ошибки и промахи, мне все равно уготовано почетное место в истории Синанджу.

– Значит, мы с тобой устроены по-разному. Я чувствую себя так, словно земля ни с того ни с сего ушла из-под моих ног.

– И опять-таки Великий Ван сказал: «Всякому совершенству предшествует сознание несовершенства, а посему хуже всего человек чувствует себя перед тем, как поднимается на новую высоту». Именно это и происходит с тобой, Римо. Ты готовишься преодолеть новый рубеж, и мы должны быть благодарны за это судьбе.

– Великий Ван, Великий Ван... Не понимаю, почему, черт возьми, его считают таким великим. Помимо него существовало множество других Мастеров Синанджу. Я читал о них.

– Ты еще не дорос до этого. А теперь поторапливайся. С каждым днем в мире остается все меньше тиранов. Их постоянно свергают.

– Почему ты считаешь, что Ван действительно великий? Он был мудрее твоего отца?

– Нет, я мудрее моего отца.

– Как же тогда прикажешь тебя понимать?

– Когда ты достигнешь определенного уровня совершенства, ты увидишь Великого Вана.

– Разве он жив? Или его нетленный дух все еще пребывает в мире?

– Нет. Но он живет в величии Синанджу. И когда ты поднимешься на новый уровень совершенства, ты увидишь его.

– Скажи хоть, как он выглядит.

– Пожалуй, немного грузен, но он сказал мне, что я чересчур худ, и мне пришлось по его совету набрать полторы унции.

– Ты действительно разговаривал с ним?

– Да, это становится возможным, когда преодолеешь определенный путь. Сейчас ты в самом начале этого пути.

– И ради этой чепухи я должен покорять очередную вершину? Мне вполне хватает того, что я уже умею.

– Ах, как ужасно, когда твой воспитанник, которого ты лелеял, как родного сына, вонзает тебе в сердце острый нож, возвращаясь к замашкам белого человека! Теперь я понимаю, почему белая раса никогда не достигнет подлинного величия.

– Если ты хочешь освободиться от меня, папочка, так и скажи.

– Ба, какие мы сегодня раздражительные! – усмехнулся Чиун.

Мастер Синанджу чувствовал, что победа на его стороне. Что бы ни говорил Римо, он на пути к новой вершине. Это вовсе не означало, что он должен стремиться как можно скорее ее одолеть. Напротив, если бы до этого он не проявлял порой чрезмерного усердия, то давно уже был бы там. На этот раз он не одержим честолюбивым желанием достичь чего-то небывалого. Значит, скоро он увидит Великого Вана и получит от него совет, который тот дает лишь настоящим Мастерам Синанджу. Каков бы ни был этот совет, он будет правильным. Великий Ван никогда не ошибался. Об этом записано в анналах Дома Синанджу, и это действительно так. Каждый раз, когда Римо взбирался на отвесную стену и понимал, что единственным его врагом является страх падения, каждый раз, когда он дышал в одном ритме с великими силами Космоса, Великий Ван воскресал из небытия. И сейчас он лишь ждал подходящего момента, чтобы приветствовать нового Мастера Синанджу.

Все это знал Чиун, Римо же только предстояло это узнать.

Безумный Смит явился с опозданием в четверть часа. Если, по мнению Чиуна, в этом психе и было что-то хорошее, то лишь пунктуальность. Теперь он лишился и этого единственного преимущества. «Какое счастье, что нам недолго осталось тебя терпеть», – проворчал Чиун по-корейски. Однако в переводе на английский эта фраза претерпела некоторое изменение.

– Добро пожаловать, мудрейший император! – воскликнул Чиун, открывая дверь главе КЮРЕ. – В день, когда кончается наша служба, призванная возвеличить ваше имя, и наступает час прощания, тоска переполняет наши сердца, ибо мы понимаем, что равного вам не сыскать.

При том, что Смит страдал дальтонизмом, он узнал красное кимоно с вышитыми на нем золотыми драконами. Оно было на Чиуне в день их первой встречи, и с тех пор он ни разу его не надевал. Смит вдруг осознал, что Чиун с Римо действительно уезжают. Возможно, он их никогда больше не увидит. Ну что ж, по крайней мере, они спасли страну. Русские диверсанты, нагло вторгшиеся в Америку, уничтожены. Россия основательно себя скомпрометировала, и ее, как выразился президент, отхлестали по щекам. Две враждебные державы уже не балансировали на грани конфликта, способного погубить весь мир. Россия отступила, дав Америке необходимую передышку. Теперь Смиту оставалось лишь выяснить, почему все-таки сюда была заброшена группа Матесева.

– Кажется, пришла пора прощаться, – сказал Римо, протягивая Смиту руку.

– Кажется, да, – ответил Смит.

– Кто знает, может быть, когда-нибудь мы еще встретимся.

– Сядьте, Римо. Давайте поговорим о миссии генерала Матесева.

– Для этого мне не нужно садиться. Они пытались захватить одного гипнотизера, якобы очень талантливого.

– Но в России полно гипнотизеров, – возразил Смит. – Там давно уже экспериментируют над человеческим сознанием. Почему им понадобился именно этот?

– Кажется, он мастер мгновенного внушения. Во всяком случае, когда я увидел этого бедолагу, глаза и рот у него были заклеены лентой. Похоже, люди Матесева до смерти боялись его, сильнее, чем черт ладана.

– Неудивительно. Если все, что о нем говорят, соответствует действительности, он может управлять миром. Теперь я понимаю, каким образом он с такой легкостью сбежал из России. Он может сбежать откуда угодно. Этот человек способен проникнуть в министерство обороны и начать войну. Теперь понятно, почему русские держали в секрете все, что с ним связано. Странно, что они не убили его, когда выяснилось, на что он способен.

– Наверное, хотели использовать его в своих целях, – предположил Римо.

– Это еще вопрос, кто кого стал бы использовать, ведь он способен внушить кому угодно все, что угодно. Этот человек подобен атомной бомбе, к тому же наделенной разумом. Должно быть, с ним русские не знали ни минуты покоя.

– Наверное, – сказал Римо. – Ну что ж, Смитти, прощайте и будьте счастливы.

– Подождите минутку. Как он хотя бы выглядит?

– Невысокого роста, с грустными карими глазами. Симпатичный парень. Одинокий.

– Вы с ним разговаривали?

– Конечно.

– И вы его отпустили?! – Желтоватое лицо Смита побагровело от ужаса. – Как вы могли, зная, что он собой представляет? Как вы могли?

– Я выполнял ваше задание. Вы велели мне убрать Матесева, правильно? Я убрал Матесева, Вы велели мне выяснить, что ему нужно? Я выяснил. Так что вопрос закрыт.

– Вам следовало немножко пошевелить мозгами. Мы должны схватить Рабиновича. Нельзя допустить, чтобы он свободно разъезжал по нашей стране. Какие же болваны эти русские! Почему они ничего нам не сообщили? Мы могли бы действовать сообща.

– Прощайте, Смитти.

– Вы не имеете права сейчас уехать, Римо. Вы могли бы его опознать?

– Опознать? Естественно. Он набивался мне в друзья.

– У тебя слишком много друзей, Римо, – проворчал Чиун.

Он дожидался, пока Римо наконец начнет выносить его сундуки. Мастеру Синанджу, да еще такому знаменитому, не пристало самому таскать свой багаж. Он заставил бы Смита сделать это, но, как и все представители белой расы, тот с возрастом стал совсем хилым. Как бы то ни было, Мастеру Синанджу, достойно завершившему службу у очередного императора, не подобало заниматься своими пожитками.

– Особенно таких брюзгливых, как некоторые, – парировал Римо.

Но Чиун был настолько счастлив расстаться с Безумным Императором Смитом, что решил пропустить это дерзкое замечание мимо ушей.

– Римо, надеюсь, вы понимаете, почему необходимо задержать Василия Рабиновича и сделать с ним то, что не удалось сделать русским?

– Я не только не хочу ничего понимать, но и не желаю вообще думать об этом. Пойдем, папочка. Я отнесу твои сундуки в машину.

– Сделай одолжение, – сказал Чиун.

Жизнь снова была прекрасна. Ему даже не пришлось умолять непутевого ученика о том, что он должен был сделать из любви к своему наставнику. Просить всегда унизительно. Эта формула, пусть и не абсолютно справедливая, показалась Чиуну удачной, и он решил использовать ее, когда подвернется случай.

– Чиун, скажите же ему, что работа еще не закончена, – взмолился Смит.

– Что я могу сказать человеку, который всегда служил вам верой и правдой? Только ваш приказ, о, великий император, подлежит беспрекословному исполнению. Вы приказали ему уничтожить злодея по имени Матесев. Он уничтожен?

– Да, но...

– Вы приказали ему выяснить, кто такой Рабинович. И Римо не только разыскал этого человека, но и подружился с ним. Или я ошибаюсь?

– Нет, но...

– В таком случае мы можем с чистой совестью покинуть вас, уверенные, что все ваши мудрые указания выполнены до последней буквы.

– Назовите свою цену.

– Позволю себе напомнить мудрейшему императору, что мы все еще не получили обещанного вознаграждения, – вкрадчиво произнес Чиун. – Не думайте, что мы рабы презренного металла. Однако мы знаем, что высшей ценностью в Америке считается доброе имя. И мы уверены, что вы более других заботитесь о своей безупречной репутации. Как только сокровища Дома Синанджу будут найдены и возвращены нам, мы с радостью и удовольствием возобновим службу у вас.

– Но для того, чтобы разыскать все, что перечислено в вашем списке, потребуются годы! Среди этих вещей есть памятники культуры, исчезнувшие много веков назад.

– Великой державе любые задачи по плечу, – сказал Чиун.

Римо добавил по-корейски:

– Чистая работа, папочка. Я бы не сумел так ловко выкрутиться.

– Ничего, со временем научишься. Когда станешь работать не ради дурацкого патриотизма, а для того, чтобы продолжить дело великих предков. Поверь, в этом нет ничего мудреного. Все императоры – глупцы и с легкостью поддаются на лесть, ибо считают себя лучше других на том простом основании, что родились императорами.

– О чем это вы беседуете? – поинтересовался Смит.

– Прощайте, – в который уж раз повторил Римо.

– Чиун, я готов предложить вам столько же, сколько любая другая страна, тиран или император.

– Поставь сундук на место, – быстро скомандовал Чиун по-корейски.

– Разве мы не уезжаем? – недоуменно спросил Римо.

– Как можно уехать, когда нам светит выгодная сделка? Запомни: нельзя отказываться от щедрого предложения, иначе потом пожалеешь.

– Не знаю, как ты, папочка, но я сыт по горло и Смитом, и КЮРЕ. Так что таскай свои сундуки сам.

На глазах у Смита голубой сундук с грохотом полетел на пол. Чиун выпучил глаза от подобной неучтивости.

– Пока, ребята, – сказал им обоим Римо. – Я сыт по горло вашей компанией. Мне больше по душе общество Микки Мауса.

Когда за Римо закрылась дверь, Смит спросил Чиуна, что ему известно о гипнозе.

– Все, – ответил Чиун. – В свое время у меня на службе состояло целых пять гипнотизеров.

Если бы Смит знал, чем в этот самый момент занимается Рабинович, он на карачках пополз бы за Римо, умоляя его стать другом печального выходца из России.