Текст книги "Престарелый рок"

Автор книги: Уолтер Йон Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Уолтер Йон Уильямс
ПРЕСТАРЕЛЫЙ РОК

Ребекке с благодарностью

«Мы с Тиравлеем эти два года были мертвы, но старались, чтобы об этом никто не узнал».

Босуэлл, «Жизнеописание Джонсона», 3 апреля 1773 г.

1

Разве так положено относиться к объекту вожделений?

Несмотря на свой преклонный возраст – несколько столетий, – третья жена Франческо ди Бартоломео ди Жаноби дель Джиокондо отнюдь не утратила привлекательности. Обожатели до сих пор являлись к ней, чтобы выразить восхищение ее прекрасным лбом и нежными руками – перед ней преклонялись, за ней ухаживали, ее домогались. Опираясь спиной о ломбардийский тополь, она встречала поклонников неизменным взглядом карих глаз, умиротворенным выражением лица и вечной загадочной улыбкой.

Порой ей трудно было сохранять эту улыбку, поскольку некоторые из поклонников оказывались настойчивее других. Не раз ее похищали из родного дома, не раз спасали, или выкупали, или выхватывали из рук грабителей в последнее мгновение.

А уж сегодня ей наверняка большого труда стоило улыбаться. Возле нее полукругом выстроился отряд до зубов вооруженных полисменов, причем все – какая непростительная грубость! – стояли к ней спиной. Ее окружала невидимая сфера холодового поля. Многослойная система защиты, уйма сирен и всяческих ловушек усеивали пол, потолок и стены по обе стороны от ее трона.

А на нее смотрели двое мужчин. Один – высокий, седой, сухопарый, другой – среднего роста, хотя в своих ботинках на высоких каблуках он казался выше полицейских. У него были длинные волосы, на пальце сверкал перстень со здоровенным бриллиантом. Он взирал на мир зелеными глазами из-под набрякших век, что придавало его лицу скучающее выражение. Ему было около тридцати.

– Ну, как тебе наша Джиоконда? – поинтересовался седовласый мужчина оглушительно громким голосом. Пожалуй, с его стороны было бестактно задавать этот вопрос в присутствии той, о ком шла речь, но так уж он привык – он был глуховат, и потому все время кричал.

– Она понравилась бы мне гораздо больше, лорд Гюйге, если бы я мог подойти к ней поближе.

– Может быть, Майджстраль, если ты вежливо попросишь.

Ряды полисменов сомкнулись. Затянутые в перчатки пальцы потянулись к оружию.

Дрейк Майджстраль бесшумно шагнул вперед и поднял руки вверх. Пальцы охранников на спусковых крючках задрожали от натуги… и тут Майджстраль просто развел руками – так, словно раздвигал воду.

– Не будете ли вы так добры…

Полисмены нехотя разошлись в стороны. Должностное лицо – танкер по имени Горвинг, похоже, был целиком и полностью поглощен тем, что пытался удавить себя собственным хвостом. Ленивые глаза Майджстраля зажглись от восторга. Он смерил Джиоконду взглядом и навострил уши.

– Мне нравится ее sfumato, – сообщил Майджстраль. – И лицо приятное – смотреться будет неплохо. Если повесить у себя в комнате – не скоро надоест.

При этом богохульном заявлении у Горвинга вырвался хрип. Трудно было сказать, отчего он так выпучил глаза – от возмущения или от удушья. Лорд Гюйге, искусствовед по профессии, легко шагнул вперед и склонился, рассматривая черты лица прекрасной дамы.

– Мона Лиза – моя старая приятельница, – сказал он. – Мы с ней на дружеской ноге.

– Поздравляю. А я знаком только с ее кузиной – «Дамой с горностаем».

– А… А я вот, пожалуй, не имел такого удовольствия.

Знакомство Майджстраля с «Дамой с горностаем» однажды затянулось на шесть дней – именно столько времени прошло между тем, как он украл картину, и тем, как продал страховой компании ее владельца.

– В коллекции принца Чана на планете Нана, – заметил он, – «Дама», так же как и Мона Лиза, предмет поклонения из-за ее удивительной неуловимой улыбки. Поневоле задумаешься, как это художнику удавалось развлекать женщин.

– Полагаю, история об этом умалчивает, – проговорил лорд Гюйге.

Горвинг, бездыханный, повалился на пол, издав при падении глухой деревянный звук. Один из полисменов выругался. Майджстраль зыркнул на него.

– Нечего на меня пялиться, – посоветовал он. – Я тут ни при чем.

Он послал Джиоконде последний испытующий взор и отошел от картины. Гюйге последовал за ним и взял его под руку:

– Перейдем к венецианцам, Майджстраль?

– Давайте уж сразу к фламандцам. Там у вас есть Вермеер, на которого я глаз положил.

Они вышли из зала и свернули в коридор. Отряд полицейских нервозно затопал следом. Охранники ожидали, что Майджстраль станет осматривать собрание галереи по порядку: сначала все итальянцы, а потом уже фламандцы. То, что он пропустил сразу несколько залов, спутало их планы, и офицерам пришлось импровизировать на ходу.

Пока обескураженные охранники сновали с места на место, Майджстраль преспокойно расхаживал рядом с искусствоведом. «Если уж приходится любоваться шедеврами живописи сквозь живую изгородь полисменов, – решил он, – надо ее хотя бы изредка прореживать».

– Недавно случайно получил весточку от твоего отца, – громогласно сообщил Гюйге, и голос эхом разлетелся по коридору.

Майджстраль нахмурился:

– Недавно?

– Всего несколько дней назад, по системе Сугубо Частной Переписки. Просит приглядывать за тобой и заботиться, чтобы ты не якшался ни с какими… – Гюйге улыбнулся, – грубыми и недостойными субъектами.

Майджстраль вздохнул. Как только Густав Майджстраль был объявлен покойным и погребен на Нане, сразу же посыпалась куча корреспонденции через дорогущую систему СЧП – Сугубо Частной Переписки – то чьи-то жалобы, пересказанные отцу на поведение Майджстраля-младшего, то требования о выплате старых долгов, о которых он позабыл двадцать лет назад, то записочки друзьям с сетованиями, что Майджстраль им пренебрегает, то предложения старым кредиторам встретиться с Майджстралем и потребовать от него возврата денег.

– Густав надеется скоро повидаться со мной, – гаркнул Гюйге. – Ты вроде бы не субсидируешь его разъезды?

– В могиле ему спокойнее, – объяснил Майджстраль. – Возьмись он путешествовать, только нажил бы себе лишних неприятностей – Он посмотрел на старика. – Боюсь, он тронулся умом, лорд Гюйге. С мертвыми это частенько случается, вы же знаете.

– Пожалуй, – ответствовал Гюйге.

«Кружевницу» Вермеера Майджстраль нашел столь же восхитительной, сколь о ней говорили, да и другие работы фламандцев вызвали у него восторг, хотя он не постеснялся вслух выразить свое удивление по поводу того, что на таком количестве натюрмортов изображались остатки трапез – грязные вилки и перепачканные блюда не казались ему достойными тонкого искусства.

– А если бы ты был голодающим художником, – отшутился Гюйге, – разве ты сумел бы удержаться и не съесть ту снедь, которую надо так долго рисовать?

– О, – вздохнул Майджстраль. – Тут я с вами полностью солидарен.

Гюйге и Майджстраль вышли из Лувра и направились к красному спортивному флайеру Гюйге, стоявшему на старомодной мощеной подъездной аллее. Информационные сферы, плотным кольцом окружившие флайер, засекли жертв и зажужжали, защелкали, выискивая наилучшие ракурсы для съемки. Майджстраль на фоне пирамиды Пей, карусели Хорхина, Летающего Блюдца Тюильри.

– Можно ли в самое ближайшее время ожидать кражи в Лувре? – послышался первый вопрос.

– Я тут в отпуске, – ответил Майджстраль. – Впервые на Земле и не хочу портить свои впечатления занятиями профессиональной деятельностью. У меня слишком мало времени на подробное ознакомление с моим культурным наследием: Париж, Эдо, Техас, Мемфис…

– Думаете ли вы, что недавнее осуждение Комитетом Созвездия по Традициям воровства и призыв к его запрету скажется на ваших занятиях?

Майджстраль немного помедлил.

– Воровство в Законе, – сказал он, – это обычай, не свойственный человеческой цивилизации. Остается только надеяться, что парламенты различных планет, входящих в Созвездие, учтут древность этого ремесла.

– Значит, вы считаете, – раздался новый голос, – что Человеческое Созвездие должно сохранять нечеловеческие традиции даже тогда, когда они противоречат человеческой цивилизации?

Зеленые глаза Майджстраля сверкнули под тяжелыми веками. Вопрос был провокационный, а особенно слово «нечеловеческие», которое в последнее время приобрело враждебный оттенок. Сам Майджстраль находил словосочетание «человеческая цивилизация» неправильным до тех пор, покуда человечество не оказалось аннексированным инопланетными силами, однако ему не хотелось давать провокационный ответ на провокационный вопрос, поэтому он сдержался.

– Я целиком и полностью на стороне человечества. Но нет ничего цивилизованного в переменах ради самих перемен. Зачем что-то менять в сложившемся институте, который работает и обеспечивает всех развлечениями уже не одно тысячелетие?

– Удастся ли вам удержать чемпионский титул столь же долго, сколько Джеффу Фу Джорджу?

Майджстраль улыбнулся.

– Джефф Фу Джордж неподражаем, – сказал он. – Мне повезло на станции Сильверсайд, а если бы он не отошел от дел, я уверен, первое место по-прежнему было бы за ним.

– Николь сейчас находится на Земле, – прозвучал голос из другой сферы. – Вы собираетесь с ней повидаться?

И тут в Лувре взвыли сирены. Полисмены, столпившиеся у выхода, дабы проследить за отбытием Майджстраля, ошарашенно уставились друг на друга. Дрейк удивленно усмехнулся: кто-то решил поживиться, покуда внимание охранников отвлечено. Он обернулся к Гюйге.

– Поехали, – предложил он, – пока это дельце не повесили на меня.

Красный спортивный флайер взмыл в небо над Парижем. Инфосферы остались позади, и Майджстраль облегченно вздохнул.

– И как Фу Джордж терпел это столько лет? – спросил он.

– У него антураж был повнушительнее, – объяснил Гюйге. – А в тот раз на станции Сильверсайд у него было слишком мало подручных. Всего двое.

– Двое плюс Ванесса-Беглянка, – уточнил Майджстраль. – А она одна стоит целой армии.

Вспомнив о том, как ему довелось взглянуть в самое дуло винтовки Ванессы-Беглянки, Дрейк поежился.

– И все равно мне кажется, что тебе не хватает помощников.

– Я стараюсь, – сказал Майджстраль. – Но ты просто не представляешь, как трудно в наши дни найти многообещающих молодых преступников.

А несколько минут спустя флайер уже приземлился в поместье Гюйге на юго-западе от Кракова. Майджстраль поблагодарил хозяина за посещение самой известной галереи на Земле, после чего отправился переодеваться к обеду.

В комнате Майджстраля встретил слуга Роман. Даже для хозалиха Роман отличался высоченным ростом. Предки его служили семейству Майджстралей так давно, что Дрейк не смог бы, да и не стал бы вычислять, с каких именно пор.

Майджстраль отдал слуге свои пистолеты – ножа, из уважения к музейным холстам, он с собой не брал, – и Роман принялся расшнуровывать камзол хозяина.

Уши Романа встали торчком.

– Как я понимаю, сэр, в музее возникли кое-какие сложности, – сказал он.

– Не то чтобы сложности. Но все-таки на тот случай, если полиция усомнится в том, что видела собственными глазами, и решит, что это я совершил кражу, надо слегка подсуетиться. Я не в курсе, как местные законы относятся к воровскому инструменту.

– Судя по выпускам новостей, кража прошла успешно, сэр.

– Ага… В таком случае нам следует подготовиться к визиту властей.

Несколько недель назад Имперская Спортивная Комиссия несколько огорчила Майджстраля, признав его самым выдающимся Вором в Законе во всем изведанном космосе. Дрейк же никогда не рассматривал свою персону в качестве возможного кандидата. Первое место всегда принадлежало Джеффу Фу Джорджу. Известность ему принесла кража в Зеркальной Колокольне, а затем он только поддерживал пальму первенства. Но Фу Джордж недавно отошел от дел, а двум другим претендентам жутко не повезло – они угодили за решетку, и тут уж Майджстралю деваться было некуда – на станции Сильверсайд он превзошел самого себя и в итоге заполучил поистине фантастическую сумму. Он опередил ближайшего соперника на целых двадцать очков.

Роман покончил с расшнуровкой камзола Майджстраля и, сняв с него оскорбительно белеющую пушинку, отнес и повесил платье в шкаф.

Дрейк достал бинокль и выглянул в окно – удостовериться в том, что детективы таки слоняются вокруг имения Гюйге.

Попадание в первую строчку рейтинга, как понял Майджстраль, гарантирует победителю, увы, излишнее внимание со стороны местных властей.

Полицейские оказались на своих местах – за кустарником. Детективы слишком дорожили своей репутацией, чтобы валяться на земле, поэтому вели себя так, словно слоняться за колючими зарослями – обычное занятие для нескольких потрепанных и кое-как одетых государственных служащих.

Майджстраль уповал только на то, что полисменам в конце концов придется в эти кустики залечь.

Роман молча завершил процесс переодевания хозяина, и Майджстраль прошествовал в кабинет, где Дрекслер, прильнув к окуляру микроскопа, предавался изучению структуры предмета воровского инвентаря, конкретно – радиоглушилки.

– Того и гляди нагрянут представители властей, – сообщил ему Майджстраль. – В Лувре состоялось успешное ограбление.

Дрекслер обернулся и глянул на Дрейка через плечо. Он был хозалихом, вошедшим в пору зрелости. Его рост – чуть ниже среднего – приравнивал его к высокому мужчине, но из-за плотной комплекции казалось, ему еще расти и расти.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – однако вам не следовало, бы браться за дело в таком месте, как Лувр, без соответствующей поддержки.

– Я и не брался, – ответил Майджстраль. – Просто кто-то приурочил ограбление к моему визиту в музей.

Уши Дрекслера распрямились.

– Надеюсь, повторение того, что случилось на станции Сильверсайд, не произойдет.

– Я тоже искренне надеюсь, – сказал Майджстраль. – Но если у тебя в загашнике есть что-нибудь такое, что на Западной Украине – или как там еще называется это место – принято считать нелегальным, пусть все это на время исчезнет.

– Вас понял. – Дрекслер убрал свое оборудование в чемоданчик, выстланный изнутри поролоном, чемоданчик засунул в плотный холщовый мешочек с радиоуправлением и подбросил вверх. Сверток и не подумал падать. Повинуясь команде Дрекслера, распахнулось окно, и по безмолвному сигналу устройства дистанционного управления, спрятанного в воротнике хозалиха, мешочек вылетел из окна.

– Заброшу на дерево в нескольких километрах отсюда, ладно? – проговорил Дрекслер, изобразив языком хозалихскую ухмылку.

– Отлично. Спасибо.

– На самом деле у меня нет ничего нелегального, но, если полиция вздумает конфисковать это, придется ждать, пока вернут, а вернуть могут испорченным.

– Ну и славно.

– Такое случалось.

– Это точно. Спасибо.

Майджстраль вернулся в гардеробную, думая о Дрекслере.

Дрекслер, так же как и Дрейк, пережил безумие того, что случилось на станции Сильверсайд, – пережил на собственной шкуре, но со стороны конкурирующей фирмы. Он работал техником у Джеффа Фу Джорджа и с остервенением боролся за успешное ограбление в Сильверсайде, которое обозначило бы его собственный общественный дебют. Уход Фу Джорджа со сцены совпал с уходом от Майджстраля его технического консультанта, и тогда Дрекслер предложил свои услуги Майджстралю. Дрейк взял его с испытательным сроком. До сих пор все шло как по маслу, но Майджстралю еще не доводилось по-настоящему испытать таланты Дрекслера, поскольку последние несколько месяцев он не работал по-крупному.

«Чего-то в нем не хватает», – думал Дрейк. Нет, ни на манеры, ни на способности Дрекслера Майджстраль пожаловаться не мог – Фу Джордж нанял бы только первоклассного специалиста, – и все-таки нечто неуловимое не давало Майджстралю покоя, лишало возможности чувствовать себя рядом с Дрекслером в своей тарелке.

Это нервировало. Не сказать, чтобы он недолюбливал Дрекслера, просто ему трудно было найти общий язык с хозалихом, а почему – Майджстраль и сам не понимал. Да и то, что Дрекслер – хозалих, не имело значения – ведь Майджстраль совершенно спокойно и легко общался с Романом.

«Химизм, – подумал он. – Печально, но факт».

Дрейк оделся. Роман, ни слова не говоря, подал ему оружие, и Майджстраль спрятал его. Послышался звук обеденного гонга.

– Не потребуется ли что-нибудь еще, сэр? – спросил Роман.

В комнате внезапно стемнело, словно стая ворон закрыла солнце. Майджстраль выглянул в окно. На лужайку перед домом Гюйге садились несколько черных блестящих полицейских флайеров. Он ощутил жуткое раздражение.

– Что я вам говорил? – процедил Дрейк сквозь зубы. – На этой треклятой планете меня ни на одну треклятую секунду не оставят в покое.

А ведь он же на самом деле был в отпуске. На Землю он прилетел, чтобы поприсутствовать на свадьбе своих приятелей, а некогда работодателей – Амалии Йенсен и Педро Кихано, а потом задержался как турист. Во время своего путешествия он не собирался ничего красть, но, похоже, ему никто не верил на слово.

– Может, они ненадолго, – предположил Роман.

Майджстраль несколько раз глубоко вдохнул и постарался взять себя в руки.

– Оставайся здесь, – приказал он Роману, – да смотри, чтобы копы ничего не сперли.

Роман – образцовый слуга – отвесил хозяину поклон:

– Хорошо, сэр.

Обед начался вовремя, однако его течение несколько осложнялось из-за грохота тяжелых ботинок полицейских, сновавших туда-сюда по залам. Комиссар полиции, старикан с кустистыми бакенбардами по имени Пшемышль, был приглашен к столу и уселся вместе с Майджстралем, лордом и леди Гюйге как раз тогда, когда подавали суп.

– Примите мои извинения, – произнес он на изысканном хозалихском стандарте. – Если бы дело зависело от меня, я бы дождался окончания обеда, но приказы поступают из вышестоящих инстанций, вы же понимаете. Когда полицейские службы объединяли, я это предчувствовал. – Он взмахнул ложкой. – «Слушайте, – сказал я тогда, – этим бюрократам в Байджинге плевать с высокой колокольни на то, что скажут здешние господа. Меня заставят отрывать людей от еды или вытаскивать из постелей, когда можно запросто подождать и дать им спокойно позавтракать». Сами видите – разве я не прав? – Он скорбно воззрился в потолок. – Одному Богу известно, что случится, если примут Закон о безопасности и подстрекательстве. Тогда уж точно никто из нас не будет чувствовать себя в безопасности.

– А что именно похищено из Лувра? – поинтересовался лорд Гюйге.

Пшемышль бросил на Майджстраля понимающий взгляд.

– Картина, находящаяся на расчистке и реставрации, – ответил он. – «Молодой человек с перчаткой» Тициана.

– Ах да, – кивнул Гюйге. – Я обратил внимание, что ее нет в экспозиции.

В столовую, громко топая, вошла высокая хмурая женщина с точеными чертами лица – офицер полиции. Ее светлые волосы были упрятаны под сверкающий шлем с темной лицевой пластиной, и это ей совсем не шло, поскольку в таком виде она напоминала скорее коммандос из «Эскадрона смерти», чем государственную служащую, явившуюся в дом в самый разгар трапезы. Вела она себя корректно. Черную кожаную форму усеивало множество блестящих пуговиц. Она строевым шагом прошествовала к стулу лорда Гюйге и остановилась сбоку. Остальные встали.

– Сэр, – сказала она на человеческом стандарте. – Я – генерал-полковник Дениза Вандергильт. Я хотела бы испросить вашего разрешения на то, чтобы полицейские смогли осмотреть ваше собрание картин с тем, чтобы выяснить, нет ли среди них украденного полотна.

Лорд Гюйге нахмурился и произнес самым обычным – а значит громоподобным – голосом:

– Какими средствами вы намерены пользоваться?

Майджстраль поневоле мысленно поздравил Вандергильт с тем, что она не вздрогнула, не отшатнулась, не решила, что ей угрожают, и не схватилась за пистолет.

– Для осмотра? Пассивными широковолновыми флюорокамерами. Вашим картинам ничто не повредит.

– Что ж. Хорошо. – Гюйге взмахнул салфеткой, давая остальным понять, что они могут сесть за стол. – В таком случае приступайте.

Лицо Вандергильт стало рассеянным – с помощью передатчика, встроенного в шлем, она отдавала подчиненным соответствующие указания.

Леди Гюйге опустила ложку и удивленно уставилась на Вандергильт. Женщина она была спокойная – наверное, из-за того, что муж столько лет орал на нее, – и говорила только по делу.

– Генерал-полковник? – переспросила она. – Не припомню, чтобы такое звание существовало в местной полиции.

– Я служу в Корпусе Специальной Службы Созвездия, мадам, – ответила Вандергильт.

– Генерал-полковник прибыла сюда прямо из Байджинга, – внес ясность Пшемышль. Физиономия у него при этом была такая, словно он просил присутствующих о сочувствии.

– А чем именно, – спросила леди Гюйге, – занимается Корпус Специальной Службы?

Вандергильт заметила, что из-под шлема у нее выбилась непослушная прядка волос.

– Мы обеспечиваем политическую безопасность Человеческого Созвездия от внешней и внутренней угрозы, мадам, – ответила она, заправляя волосы ловкими пальцами в черной перчатке, – и следим за теми, кто представляет особый интерес для администрации.

– Господи… – Леди Гюйге захлопала глазами и обратилась к мужу: – Как тебе кажется, среди наших гостей найдутся такие?

Вандергильт нахмурилась:

– Прошу прощения, мадам, но я удивлена, что обладатели такой великолепной коллекции, как вы и мистер Гюйге, принимают у себя человека, чья профессия – воровство.

– Ха! – громко воскликнул лорд Гюйге.

Вандергильт чуть вздрогнула, словно ей выстрелили прямо в ухо. Светлые локоны упали на лоб и занавесили ей глаза.

– Мы с отцом Майджстраля вместе учились в школе, – сказал Гюйге. – И вполне естественно проявить гостеприимство в отношении сына старого друга.

– И уж конечно, я не стал бы ничего красть у хозяев, – добавил Майджстраль, – это было бы невежливо.

– И зовут меня, кстати говоря, Беренс, – внес ясность Гюйге. – Гюйге – это титул. Энтони Беренс.

– Благодарю вас, мистер Беренс, – произнесла Вандергильт. Она безуспешно сражалась с упрямой прядкой. – Спасибо, что напомнили мне о том, что в Созвездии пользуются титулами сугубо из вежливости.

Леди Гюйге слегка нахмурилась.

– Надеюсь, – сказала она, – что слово «вежливость» еще не вышло из употребления.

Вандергильт вспыхнула. Она сокрушенно смотрела на лорда и леди Гюйге, и Дрейк подумал, что, как только она вернется в Байджинг, тут же заведет файлы на обоих. Отец Майджстраля был известным империалистом, а теперь, судя по всему, знакомство с ним могло опорочить семью школьного товарища.

– Как бы мне ни льстило такое внимание, – вмешался Майджстраль, – все-таки странно, чем я его заслужил. Каким образом Вор в Законе – обладатель профессии, в Созвездии совершенно легальной, – привлек внимание, особое внимание, такой высокопоставленной персоны, как генерал-полковник?

– Мы полагаем, – сказала Вандергильт, – что такой нечеловеческий вид спорта, как Воровство в Законе, недолго останется легальным. Но даже Воровство в Законе дает право на арест, если я поймаю вас на месте преступления или по горячим следам.

Уши Майджстраля прижались к голове. Зеленые глаза весело блеснули из-под ленивых век.

– Надеюсь, я предоставлю вам и вашим людям возможность как следует поупражняться, – сказал он.

Пшемышль смотрел на него, ослепительно улыбаясь. Майджстраль чувствовал молчаливое одобрение лорда и леди Гюйге. «Несомненно, – подумал он, – они всей душой за то, чтобы я вовлек эту официозную даму в захватывающую погоню за собой от одного убежища к другому».

Дрейк знал, что не заслуживает того кредита, который ему молча выдавали собравшиеся за обеденным столом. Да будь он проклят, если станет что-нибудь где-нибудь красть, покуда рядом рыщет такая затянутая в кожу фанатичка, которая только и ждет случая отволочь его в Байджинг и бросить в подземелье, где наверняка ждут кандалы, сырая солома, крысы и прочие неизменные тюремные гадости…

Вандергильт выпрямилась. Она понимала, когда звучал вызов.

– Мы не намерены, – отчеканила она, – позволять такому гнусно-прославленному типу, как вы, расхищать наследие Человеческого Созвездия ради собственного возвышения. – Ее рука в черной перчатке взметнулась к голове.

– Хотите шпильку, милочка? – спросила леди Гюйге.

– Нет. Благодарю вас. С вашего позволения, мистер и миссис Беренс? – Она крутанулась на каблуках и строевым шагом вышла.

– Хвала Всевышнему, – облегченно вздохнул лорд Гюйге. – Она отвлекла нас только от первого блюда.

Полиция ушла как раз тогда, когда подали бренди и сигары, что страшно огорчило старину Пшемышля – ему пришлось оставить бокал с «Монте-Кристо» наполовину недопитым.

– А знаете, он неплохой парень, – признался Гюйге, проводив гостя и снова усевшись за стол. – Но я все равно рад, что он ушел. Дрейк, мне бы хотелось с тобой кое-что обсудить, если ты не против.

– Отнюдь, – отозвался Майджстраль. – Кстати, это не Ясперс у вас в углу?

Гюйге улыбнулся:

– Он самый. Вещь для него нехарактерная. А у тебя наметанный глаз.

– Вот не знал, что вы собираете современную живопись.

Леди Гюйге стряхнула пепел с «Кохимы» и глянула в бокал с бренди.

– Мое увлечение, – призналась она. – Эта работа страшно понравилась мне несколько лет назад, и Тони подарил мне ее на день рождения.

– Какая чуткость, – похвалил Майджстраль.

– Я вот о чем думал, Дрейк, – продолжил Гюйге. – Может быть, тебя заинтересует кое-какой заработок, пока ты здесь. Есть в частных собраниях несколько вещиц, на которые мне жутко хотелось бы взглянуть, но владельцы страшно несговорчивы, и боюсь, единственный способ посмотреть на эти картины – устроить так, чтобы они, – он стряхнул пепел, – попали в мое собственное собрание.

– Я бы рад помочь вам, – ответил Майджстраль, – но мой отдых на Земле уже и так получился чересчур активным. Пожалуй, я могу познакомить вас с кем-нибудь из воровского мира, кто мог бы посодействовать.

– Буду весьма признателен. – В глазах Гюйге вспыхнул огонек. – Уверен, у тебя есть кое-какие сюрпризы для этой дамочки Вандергильт, а?

Майджстраль едва заметно улыбнулся.

– Да-а… – протянул он, подумав о том, что это утверждение еще не означает его готовности промышлять, покуда он на Земле.

Дрейк вежливо склонился к уху лорда Гюйге и к ручке леди Гюйге, после чего вернулся к себе, преисполненный решимости приказать Роману и Дрекслеру избавиться от всего воровского инструментария на то время, пока они гостят на Земле. Ему вовсе не улыбался арест за хранение инвентаря, который он не собирался использовать и который с точки зрения закона мог оказаться нелегальным.

Майджстраль распахнул дверь, и по сигналу включилось освещение. Он взглянул на туалетный столик, и сердце его ушло в пятки, язык отнялся от страха.

На столике, такая свеженькая после расчистки и реставрации, стояла картина «Молодой человек с перчаткой» Тициана.