Текст книги "Дневник Штукатурова"

Автор книги: Унтер-офицер Штукатуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Ночь провели в сарае. До обеда было занятие – маневр. После обеда сторожевое охранение на месте. Ночь провели в сарае.

10 октября.

С утра было занятие и маневр. После обеда сторожевое охранение на походе. Сегодня выдали жалование: 90 коп. и 90 к. табачных, 6 рублей за крест и 2 р. 90 к. за медаль. Выдавали сапоги и шинель.

С утра – занятие, в 10 часов – служба. Служил новый священник и сказал маленькую проповедь. После обеда было занятие.

12 октября.

Сегодня с утра было занятие и после обеда тоже.

С утра занимались, а после обеда приказали нам делать землянки. Сегодня выдавали белье, перчатки и портянки. Говорят, что едем в Одессу.

14 октября.

С утра шел снег и с утра-же доделывали землянку, а после обеда – стрельба. Я из 5 попал 3 раза. Вечером перешли в новую землянку и разместились там.

С утра – мороз. Занимались гимнастикой, а потом пошли было на стрельбу и меня назначили старшим махальным, но со стрельбища нас вернули обратно, потому что стрелял III батальон. После обеда стреляли сделавшие промах и вновь прибывшие. Я был старшим махальным. Попадания были очень редки. Вечером выдавали дарственные пару кальсон и пару рубашек и по одной конфете.

16 октября.

Утром была гимнастика, а потом церемониальным маршем ходил весь полк. Говорили, что сегодня пойдем погружаться в вагоны. После обеда выдавали сапоги и я получил рубашку. Приказали починиться, помыться и почиститься. Вечером постриглись и побрились. Приказали все приготовить, помыть руки, шею и лица теплой водой.

Утром приготовили чай. Получили хлеб, сахар и чай. После обеда с музыкой выступили в путь. Дорога была недальняя – всего 8 верст. Пришли на станцию Полочино перед вечером, здесь дали ужин. Погода засеверила. В 10 часов началась погрузка. Наша рота назначена была грузить обоз. При погрузке началась неразбериха, но часа через три все-таки погрузили обоз и пошли сами садиться. Вагоны грязные, нет ни досок для нар, ни печки, ни фонаря. В каждый вагон поместили по 41 человеку, было тесно. Мы залегли на нарах; в 2 часа ночи поезд тронулся.

18 октября.

Утром поезд остановился на станции Молодечно, и затем тронулся дальше. На станции Осиповичи купили белого хлеба, сахару, яблок, пирожков. С нами в вагоне ехали 2 солдата, едущие в отпуск. Много ехало беженцев.

Утром остановились на станции Бобруйск. Я умылся, попил чаю и затем написал письма брату Ивану и жене. На станции простояли до 2 часов вечера. Я сегодня заступил дежурного по роте. Весь день пришлось простоять снаружи вагонов а ночью удалось поспать мало.

20 октября.

Утром прибыли на станцию Жлобин, где и постояли до вечера. Отослал письма жене и брату Ивану. Получили чай, сахар и сухари. Вечером тронулись дальше, но вскоре остановились. Утром прибыли на ст. Бахмач, где купили колбасы, а затем всю ночь ехали почти без остановки.

22 октября.

Сегодня день полкового праздника, но нам ничем его не отметили. В прошлом году хотя дали по фунтовой булке, несмотря на то, что были в походе и достать их было негде, между тем как нынче на каждой станции можно было купить, что угодно. По этому поводу солдаты говорили, что экономию соблюдают на солдатский счет{55}. Сегодня играл в карты и, как всегда, проиграл 3 рубля. [181] Вечером прибыли на ст. Херсон и затем пошли в деревню Арнаутовку, отстоящую верст 7 от Херсона. Дорога ужасно грязная и скользкая, к ногам грязь страшно липла. Часов в 12 ночи пришли в деревню, поместились в помещении обывателей – казенке, где уже была настлана солома. У хозяина дома оказалась богатая лавочка и солдаты сейчас же начали тащить сало, яблоки, белый хлеб.

23 октября.

Утром проснувшись умылся, помыл сапоги, поел, а потом почистил винтовку. Купили арбузов, а после обеда постирал гимнастическую рубашку. Сегодня как раз 10-летие моей свадьбы и год со дня рождения сынка – Павлуши. Прожитые 10 лет с женою я могу назвать счастливыми и дай Господь, чтобы и впредь мы жили так же. Дай Господь, чтобы и сынок во вступившем втором году жизни был здоровым. Вечером хозяин принес керосинку и чайник и предложил вскипятить чай взводному. Мы все почти напились.

Ночь провели в помещении. Сегодня праздник Всех Скорбящих радости. С 8 часов пошли на занятия и занимались до 11 часов. Придя с учения пообедали. В 4 часа приказали приодеться при одной сумке и повели к Благовещенскому монастырю, отстоявшему от деревни версты на 11/2, где прошли раз церемониальным маршем, а затем пошли в храм, в котором отстояли всенощную. Величественный вид храма и благозвучное пение монашек производили глубокое впечатление и я с наслаждением слушал всю всенощную. Оттуда возвратились ночью.

25 октября.

Утром опять оделись при одном подсумке и пошли в монастырь, где отстояли литургию и молебен, а потом прошли церемониальным маршем. Хотел купить маленькое Евангелие, но не было времени. Получил письма от жены и брата. Сегодня нам выдали по 1 булке, по 7 штук конвертов и по 7 штук печенья. Покупали арбузы.

26 октября.

Утром пошли на ученье, но вскоре вернулись обратно и пошли в баню в город Херсон. Город Херсон не очень казистый. В бане помылся очень хорошо. После обеда переписывали у кого каких вещей из имущества нет или вещи пришли в негодность. Прочитали газету, особенных новостей нет.

27 октября.

Утром попили чаю, а затем пошли на ученье. Сегодня приказом по полку я произведен в унтер-офицеры. После обеда я побрился и пошел в город Херсон, и под моей командой – 5 человек стрелков. В городе снялись в фотографии вчетвером: я, Мойса, Салаев и Власов. [182] Выйдя из фотографии, пошли в чайную, попили чайку; я взял 1 ф. винограда, 1 ф. яблоков. Вечером пошли в деревню. Пришли на квартиры часов около 8. За карточки взяли за полдюжины 2 р. 50 к. Утром пошли на занятия. После обеда тоже было занятие.

29 октября.

Утром ходили на занятия, а после обеда в церковь к вечерне. Вечером пошел дождь. Утром пошли в церковь к обедне в монастырь. Служил наш священник, служил обедницу. Итти было грязно. После обеда почистили винтовку. В монастыре купил Евангелие, заплатил 20 коп. В 4 часа опять пошли в монастырь – ко всенощной. Пели монашенки и пели очень хорошо. Возвратились часов в 6. Итти было грязно. Пищу сегодня варили с рыбой.

31 октября.

Сегодня встали в 6 часов, оделись и пошли в монастырь. Пришли рановато и немного постояли в храме, а затем начали читать правила перед исповедью, а потом началась и самая исповедь, которая была общая. После исповеди началась литургия. Литургию отстояли хорошо, а затем начали подходить к Св. Причастию. Священные изображения великолепного храма навевали на душу благоговейные размышления и, благодарение Господу, отговел хорошо. Вечером получили рубашки гимнастические и шинели. Я получил тоже рубашку.

1 ноября.

Утром пошли в монастырь, отстояли обедню. Пели монашенки и пели очень хорошо. После обеда хотели итти в Херсон, но моя очередь была дежурить. Вечером ходил с рапортом к дежурному по полку. Ночь почти не спал, дежурил; утром будил роту, записал больных. Прозевал ротного командира, а потому и с рапортом не подошел в обед. После обеда пошел дождь и занятие было во взводе. Сменился с дежурства, а затем уснул. Сегодня было много писем, но мне не было.

3 ноября.

Всю ночь шел дождь. Утром пошли на стрельбу. Стрелять было не очень хорошо: дул сильный ветер, шел дождь, но я все-таки 4 штуки попал из 5. После обеда было словесное занятие. Были письма, но мне не было. Утром пошли на учение, а после обеда ходили стрелять. Вчера вечером прибыл Рябчиков. Получил письмо от жены.

5 ноября.

Утром было ротное ученье, а после обеда отдание чести и рассыпной строй, с 8 часов – церемониальный марш поротно и побатальонно. Говорят, что будет смотреть государь. После обеда – ротное ученье, которое состояло из маршировки и захождений. [183] За неудачную маршировку погоняли изрядно бегом. Часов в 9 сказали, что ожидается тревога, но через час передали, что тревоги не будет, потому я снял сапоги, разделся и лег спать. Через полчаса об'явили, что играют тревогу, и я кое-как надел все на себя и во-время управился. Наша рота первою вышла на плац; около часа постояли на плацу, а потом с песнями распустили по квартирам.

7 ноября.

Спали до 8 часов, а потом попили чаю. Утром меня позвали к подпрапорщику, который сказал мне, чтобы я к 9 часам шел к штабу полка, откуда нас поведут в город Херсон для отобрания квартир для роты. Я наскоро сходил на квартиру, где взял карандаш и бумагу и подошел к штабу полка. Навстречу нам уже шли квартир'еры полка под командой подпрапорщика.

Присоединились к ним. В Херсоне около 3 часов пришлось ожидать подпрапорщика. Идя в город вспотели, а потом, постояв около Думы, озябли и потому пошел в кофейную, где выпил 2 стакана кофе по 8 коп. за стакан. Часа в 4 пошел отбирать квартиры. Получил карточки. Вышли недурные. Часов в 5 отобрали квартиры, а затем пошел в деревню Арнаутовку, куда прибыли в сумерках, и доложив прапорщику, пошел на квартиру. Есть очень захотелось, поел огурцов, колбасы и попил чаю, и потом с нашего взвода потребовали караул. Пошел взводный. Часа в 4 утра в роте начали собираться к выступлению в город. Мы попили чаю и закусили, а в 6 часов дежурный передал, чтобы собирались. Мы оделись и в 8 часов выступили в город. Итти пришлось долго, через весь город и за городом несколько раз прошли церемониальным маршем мимо старичка – начальника дивизии. После репетиции отвели по квартирам. Наш взвод разместили в столярной мастерской. Помещение на первый взгляд было как будто холодное, но благодетель – хозяин дал стружек и затопил печь, мы нагрели чаю и потом легли спать.

9 ноября.

Утром, попив чаю, пошли ходить церемониальным маршем. Сегодня пришло добавление К. губернии – ратники 2-го разряда. Послал письма брату и жене.

10 ноября.

Утром пошли ходить церемониальным маршем. Смотрел командир корпуса. Прошли один раз и потом на квартиры. После обеда пошли на пригонку амуниции и обмундирования. Дела было бы на час, а проканителились до поздней ночи. Кое-кому выдали сапоги, фуражки, подсумки и прочее. Вечером подстриглись и побрились; поздно легли спать. [184]

11 ноября.

Разбудили в 3 часа и приказали приготовиться. Мы попили чаю, потом скатали палатки, одели амуницию, подождали до 6 часов, а потом пошли на плац, куда пришли часов в 8. Государя пришлось ждать часа 11/2, государь об'езжал верхом, наследник ехал в автомобиле. Государь очень худой, бледный и глаза у него впалые. Наследник очень хороший, милый мальчик. После об'езда государь пропустил нас церемониальным маршем и сказал: «спасибо». После церемониального марша{56} первую линию рот повернули кругом и между ротами стали офицеры. Вскоре государь с наследником прошли пешком между рот и остановились около офицеров, при чем государь подал руку нашему батальонному командиру и командиру соседнего батальона, после чего, поблагодарив остальных офицеров и сказав нам – стрелкам: «спасибо» и что надеется, что и молодые стрелки вперед послужат ему и родине на славу родного полка, пошел дальше. Шел дождь. Придя со смотра, мы пообедали. Обед был плохой и солдаты говорили, что если бы государь приезжал на смотр в место расположения полка, то такого обеда не сварили бы, а то знают, что не приедет. Вечером дали по 3/4 ф. белого хлеба. Утром пошли на учение. Оно состояло в рассыпаньи и движении цепей. После обеда было строевое занятие и фехтование.

13 ноября.

Утром ходили на занятие. Делали наступление, а с обеда меня назначили дежурным по роте. Хотелось сходить в баню, но, повидимому, не придется. Дал Прошенке 1 р. денег, чтобы снялась в фотографии. Сегодня вызывали знающих болгарский и турецкий языки{57}. Вечером пришло добавление 12 человек С. губернии. Вечером призывал батальонный командир дежурных, и передал, что завтра занятия и стрельбы не будет. Пришел приказ, что наша рота назначена на гарнизонный парад. Вечером пришла связь и сказала, что еще прибудет добавление. Всю ночь пришлось бродить то туда, то сюда. Утром пошел дождь и с приготовлением к параду пришлось бродить все время: то за папахами, то за подсумками. В 12 часов сменился с дежурства. Перешли на новую квартиру. В 9 часов пошли в баню и оттуда пришли в 12 часов ночи. Получил письмо от жены, новостей нет. [185]

15 ноября.

Утром попили чаю, затем я сходил в церковь. Квартира холодновата. После обеда повели на осмотр врачей, но осмотр состоял только в том, что врач прошел по шеренге и спросил каждого: здоров ли? Заявивших себя больными повели в помещение нашей роты и осмотрели.

Утром хозяйка в 6 часов приготовила чай, принесла миску картофеля и огурцов. В 8 часов пошли на маршировку и отдание чести, а потом собрались было на стрельбу, но батальонный командир отменил. Пошли на словесность. Пришел ротный командир и поговорил кое-что с нами. Послал письмо жене.

17 ноября.

Утром вскипятила хозяйка чай и дала коровай белого хлеба. Вообще хозяйка относится к нам очень хорошо. Вчера, например, она вымыла без просьбы все наши котелки. В 8 часов пошли на учение, а в 9 дали обед. Потом пошли на стрельбу, но я остался один и много выгадал, потому что пришлось вести к штабу полка вновь прибывшее добавление и там ждать часа три, пока приехал командир бригады. Возвратясь оттуда, вскоре пошел на словесное занятие. Вечером получил письмо от Ильи Ивановича, в котором он пишет, что Путиловский завод работает хорошо, выделывает до 25000 снарядов и до 250 пушек, по 3 бронированных автомобиля и до 10 минных крейсеров.

18 ноября.

Утром хозяйка вскипятила чаю и достала рыбы (тульки) и ситного. В 8 пошли на занятия, в 11 на обед, а с 2-х часов опять занятия.

Выбирали разведчиков полковых и ротных. Написал письмо Илье Ивановичу. Эти дни нам дают белого хлеба.

19 ноября.

Утром благодетельница – хозяйка вскипятила чаю и опять принесла рыбы и картофеля и белого хлеба. В 9 часов дали обед и потом пошли на стрельбу. Меня оставили и приказали заниматься с оставшимися. Я немного позанимался, а потом распустил их, а сам пошел купить бумаги и конвертов. Хотел купить книжку «Обязанности рядового», но таковой не оказалось, пришлось купить «Обязанности ратника». После обеда вышли на занятия, но вскоре пришла рота и занятия прекратили, сказав, чтобы все унтер-офицеры явились в 5 часов на занятия. Батальонный пришел в 6 часов, поговорил об огне при наступлении и обороне. В 7 часов кончили занятия. Утром вышли на ученье, а в 9 часов пошли на стрельбу, но меня оставили, и мы занимались с полчасика и разошлись по квартирам. [186] Вечером сходил в церковь. По случаю Введения во Храм Пресвятой Богородицы певчие пели очень хорошо. Сегодня ожидали тревоги, но ночь проспали спокойно.

21 ноября.

Утром, попив чаю, пошел в церковь, возвратись оттуда пообедал, а потом меня назначили для присутствия на полковом суде. Судили 4-х стрелков. Обвинялись они в самовольной отлучке кто на 15, кто на 20 дней. Всех их осудили на 2 месяца одиночной военной тюрьмы с приведением приговора к исполнению по окончании войны, при чем председатель об'явил, что если они в будущих боях окажутся молодцами, командир полка может простить их своей властью.

Вечером ходили ко всенощной.

22 ноября.

Утром было собрались в церковь, но пришли и сказали, что будет смотр и мы остались. Смотрел подпрапорщик, и смотрел только консервы и сухарные мешки. Погода с утра туманная, а потому занятий не было. День совершенно весенний и мы после обеда вышли и долго сидели на завалинке.

23 ноября.

В 8 часов утра повели на поле. Итти было страшно грязно, к сапогам липло необычайно, я сильно утомился, голова закружилась. Я думал, что вот-вот упаду, но отставать не хотелось. Придя на место, откуда начинался маневр, я отправился и отдохнул. Потом начали наступать. Наш взвод шел в заставе. Итти было очень трудно, и мы пока дошли до опушки, сделались мокрехоньки от пота. После обеда было словесное занятие, а потом гимнастика. У нас со вчерашнего дня два взводных на взводе.

24 ноября.

Сегодня день Св. Великомученицы Екатерины – день ангела моей дочурки – Кати. Разбудили нас в 4 часа, попили чаю, в 7 часов пошли на стрельбу. Погода очень неблагоприятная; дождь и ветер, а дорога трудная. Я не стрелял. Со стрельбы пришли в 1 час, а в 3 пошли на словесное занятие.

25 ноября.

Утром попили чаю, а затем пришел дежурный и сказал, чтобы я шел к 8 часам в канцелярию полка за получением креста. Из нашей роты пошли трое.

Придя к канцелярии мы увидали, что все стоят с подсумками и ружьями, а мы пришли без всего. Пришлось бежать на квартиру. Придя опять на площадь, я стал с людьми своей роты. Полковой ад'ютант уже проверял людей, но когда подошел ко мне и увидел, что у меня есть уже крест 4 степени, сказал, чтобы я шел на левый фланг. [187] Я ушел и стоял там до тех пор, пока командир роздал все ордена, но ко мне не подошел, потому что ад'ютант, увидя меня, сказал, что мне здесь делать нечего и я отошел к тем, которые собрались итти на репетицию. Вскоре все пришли сюда, получившие кресты, и наши Ильин и Козловский сказали, что командир полка сказал ад'ютанту, чтобы мне заменили крестом 3. степени. Не знаю, заменят ли{58}? Почему-то мне уж очень не везет с крестами. Иные просто шутя получают и ни за что, а мне если и запишут, так наканителишься. Еще в прошлом году за бои в Августовских лесах был записан крест, но благодетель-подпрапорщик переписал на другого. И вот теперь я был представлен за Болеховский бой, а возвратясь из госпиталя, ни от кого я не слыхал, что предоставлен, и потому за бой 17 августа получил крест 4 степени. А теперь и за Болеховский бой получил тот же 4 степени, и так как два креста одной и той же степени носить не полагается, то мне и не выдали. Нас в полку собралось георгиевских кавалеров 250 человек. Часов в 9 нас с подсумками повели в город. Около губернаторского дома вдоль дороги нас выстроили, потом приехал командир бригады и повели на крепостной плац, где мы и проделали репетицию: прошли раз церемональным маршем, два раза брали на караул и один раз – на молитву, а затем пошли по квартирам. Устали порядком и думали после обеда отдохнем, но не успели пообедать, как прибежал дежурный и сказал, чтобы шли на занятие. Заниматься ходили в поле, где расставляли посты. С учения возвратились около 6 часов и страшно устали.

26 ноября.

Вчера сказали, что занятия не будет и потому мы и спали до 7 часов. Вчера еще вечером после поверки мне сказали, что мне есть денежный перевод на 5 рублей, потому я сегодня пошел к подпрапорщику, но уже собирались георгиевские кавалеры и выдавать деньги было некогда. Опять собирались на той же площади часов в 8, опять пошли в город и опять же и в том же порядке все проделали, что и вчера. Парад принимал начальник дивизии. На площадь приходил крестный ход во главе с епископом Прокопием Елизаветградским. Мне очень нравится, когда играет музыка «Коль Славен наш Господь». По окончании парада прокричали «ура» государю и государыням и пр., а потом пошли по квартирам. [188] После обеда повели людей всей роты в кинематограф. Я не пошел. Получил 5 рублей денег от брата Ивана. В отрезном купоне он пишет, что вместе с деньгьми послал письмо, но я письма не получал. Нам – георгиевским кавалерам – выдали гостинцы: колбасы, булку и шеколад, по два яблока и по батистовому платку. Занятия не было. Перед обедом позвали к канцелярии роты и там сказали, что по 30 человек из роты пойдут в театр и прежде всего георгиевские кавалеры{59}. Пошли в городской театр с музыкой. В театре разместились очень хорошо. Представлена была переводная французская комедия «Сан-Жен». Артисты играли хорошо. Придя на квартиру, попили чаю, а затем поужинали.

28 ноября.

С утра сказали, что сегодня будет молебен. Нас собрали и повели на какую-то дровяную площадь, но повели совсем не туда. Нужно было итти в город, а нас повели, наоборот, из города. Поэтому, когда нас привели в городской собор, то уже оказалось, что в собор войти нельзя – нет места. Служил молебен епископ Прокопий. После молебна отправили по квартирам. Затем после обеда были на словесном занятии. Вечером сказали, что завтра в 7 часов уходим, а куда отправят, неизвестно. Вечером собрали и сложили все свои пожитки. Встали в 4 часа, хозяйка принесла чай и мы попили и закусили. В 6 часов вышли строиться, а в 7 пошли на станцию через город. Часов в 9 пошел поезд. Как-то привыкли к жителям и не хотелось уезжать. Окружающая железное полотно местность была совершенно ровная, насколько хватал глаз. Часа в три дали обед на станции Бобринская.

30 ноября.

Проснулись часов в 8, поели и попили чаю Часов в 12 выдали обед. Все время не знали, куда едем. На станции Знаменка отстал взводный Белецкий.

1 декабря.

Проснулись на станции Фастов, попили чаю и поели, потом проехали станцию Бердичев. Здесь уже стало гораздо холоднее и все стало подороже. Вечером прибыли на станцию Шепетовка, с которой поехали обратно{60}. С обеда дежурил, а потому ночь почти не пришлось совсем спать. На станции простояли почти всю ночь. С рассветом тронулись дальше, но ехали очень тихо. На станцию Староконстантинов приехали в 10 часов, а в 11 выдали обед. Вчера на станции Никитовка опустил письмо брату Ивану Андреевичу. С обеда сменился с дежурства и немного уснул. День солнечный и на полях немного лежит снег. Со станции Константиновка ехали очень медленно. [189]

3 декабря.

Перед вечером приехали на станцию Ермолинцы и пошли по шоссе, отошли верст 6 и остановились в деревне. Квартир не оказалось, и нашему взводу пришлось долго искать помещения и, наконец, разместились в холодной хате с разбитыми окнами и все-таки все не могли вместиться и мы вдвоем пошли на конюшню и там переночевали.

Утром пошли в избу, где согрели чаю. В избушке находилась солдатка 27 лет и девица. И вот мне здесь рассказали, каковы эти женщины. У солдатки двое детей и она всю ночь таскалась с солдатами. Девочка 8 лет плакала, но мать без зазрения совести открыто проделывала отвратительные истории. Я вошел в хату и убедился, что здесь хуже, чем публичный дом. Самые циничные выражения и нахальственные действия этих женщин меня возмущали до глубины души и особенно жаль было детей.

Часов в 10 выступили и прошли через город Городок в деревню Янсовисто. Устали страшно и опять с трудом нашли помещение, в котором уже помещались трое наших чинов военно-полевой почты, но все-таки нас пустили и даже согрели чаю. Я отдал письмо им, чтобы они послали жене. Спать хотя было и тесновато, но тепло.

5 декабря.

Встали в 7 часов, поели и попили чаю, а в 9 пошли дальше. Итти было страшно грязно и трудно, многие поотстали. Сапоги у меня совсем раздрябли, и я с великим трудом дошел до села Кузминчихи, Каменецкого уезда. Здесь, как и всегда, пришлось долго ожидать, пока разместили. Разместили страшно тесно, но делать было нечего – и за это спасибо. Здесь мне рассказал очень печальную историю хозяин. При начале мобилизации у местного помещика Чернявского управляющий был немец, и вот когда, перед об'явлением войны, австрийцы подтянули к нашей границе войска, а с нашей стороны были только редкие казачьи раз'езды, управляющий начал часто ходить к речке Збруч, где к нему выходил какой-то господин и вел разговоры. Это увидали крестьяне и рассказали об этом казакам, которые забрали этого господина, который рассказал, что помещик Чернявский сам посылал его туда. Однако возвратившейся помещик освободил своего управляющего и затем выдал ему за год вперед жалование и проводил в Австрию, а мужичка, который доказал о проделке управляющего посадил на месяц в тюрьму. [190] Так этот мужичок теперь говорит, что он и детям закажет не доносить о проделках господ. Завтра праздник св. Николая чудотворца и я несколько раз вспоминал о Петрограде и деревне.

6 декабря.

Утром проснулись в 7 часов и с трудом отыскали сапоги которые были от подошов до ушков грязны. Попили чаю. В 11 часов перевели с квартиры крестьянина Гаврилы на другую сторону деревни. На улице страшная грязь. Перед вечером сходил на реку Муху и помыл сапоги.

7 декабря.

Проснулся часов в 7, спать было хорошо, и сравнительно, просторно. Часов в 10 опять перевели на другую квартиру, где помещались трое нижних чинов 1 роты. Мы разместились, но вскоре нас перевели на новую квартиру. Здесь было тесновато, но все-таки тепло. Вечером попели молитвы и улеглись спать, мне долго не спалось. После полуночи уснул и видел страшный сон: будто я шел околицей и услышал крик детей императора Вильгельма, которые начали в меня бросать грязью, а я в них. Подойдя к бане, я встретил императрицу германскую, которой я начал жаловаться, что ее дети бросали в меня грязь, при чем показал ей комочек глины. Она сделала выговор детям и я пошел в баню, но мыла не было и я стал под струю холодной воды и она с силою падала мне на голову. Затем я увидел своего государя и государыню, при чем государыня делала выговор государю за то, что он кого-то строго наказал, на что государь ответил, что если он наказывает, так накажет.

8 декабря.

Утром проснулись и в 7 часов получил приказ, чтобы с 8? часов было занятие и нам приказали одеться, но вскоре передали, что занятия не будет, но нужно починить амуницию и одежду. Вскоре дали обед, хлеб и сахар. В 2 часа оделись и построились. В 3 часа пошли за деревню и тронулись в путь. Сапоги у меня очень разбились и мне пришлось завязать их проволокой. Прошли деревню Ольховчики и пришли в деревню Крагулевец. Ночь была светлая и сравнительно теплая. Итти было хорошо и легко, в особенности для моих сапог. Часов около 9 пришли к месту ночлега. Здесь нас разместили, нас было 10 человек и с нами подпрапорщик. Как это и всегда, начальство начало амуры с хозяйкой дома – молодой еще женщиной, но, кажется, безуспешно. Попили чаю и улеглись спать. Спать было недурно. Утром встали в 7 часов, попили чаю, а потом почистили винтовки. Часов в 12 дали обед. В 3 часа вышли из Крагулевца и пошли через местечко на деревню Звиняч. [191] В 12 часов пришли туда. Итти сначала по шоссе было очень хорошо; а потом свернули на проселок и дорога пошла самая скверная; переход – верст – 30. Я страшно повывертел ноги, тем более, что сапоги совсем разбились. В деревне на пути дали обед. Я сильно озяб и ступня правой ноги отмерзла. Не смотря на то, что деревня была огромная, квартир отведено было мало{61}. Пришлось долго бродить, пока нас разместили. Сначала поместили нас в доме, отведенном 4-й роте, но вскоре выселили. Потом отвели хорошую квартиру и согрели кипятку, затем я лег на кровать.

10 декабря.

Проснулись часов в 8, попили чаю и весь день отдыхали. Слышны выстрелы ружейные и артиллерийские. Вечером записывали бомбистов.

11 декабря.

Утром проснулись в 6 часов и попили чаю. С утра выдавали сапоги, на роту было выдано 72 пары. После обеда наша рота пошла дальше. Шли часа три, и придя в деревню дали ужин, а потом меня с отделением в 8 человек отправили в фольварк, отстоящий версты на три от деревни для охраны соломы и дерева, которые привозили из деревни{62}. Мы прежде всего устроили шалаш и прикрыли его соломой. Развели огонь, но дров не нашли ночью и потому чай пришлось кипятить соломой, что продолжалось очень долго. Ночью было холодно, но благодаря тому, что я получил хорошие сапоги и просторные, ноги не зябли. Ночью немного холодновато, но все таки ничего.

12 декабря.

Утром наломали дров и вскипятили чаю и попили. Немного спустя пошли варить картофель. Вскоре пришла полурота за лесом и с нею пошли и мы, а караул оставили на взводе. Лес нести пришлось очень далеко и тяжело. Когда мы отнесли лес, нас, бывших на карауле, отправили в деревню. В деревне отвели квартиру на 6 человек. Хозяйка сварила картофеля и чаю, и немного молока. Молоко пили с чаем. У хозяйки 5 человек детей и муж на войне. Самому старшему 13 лет.

13 декабря.

Утром проснулись часов в 5 и обулись, но потом опять легли спать и пролежали до рассвета. Утром хозяйка вскипятила чай и сварила картофель. [192] Перед обедом перевели на другую квартиру. Вечером пошли копать окопы, но проводили нас по полю часа три и затем начали разбивать окопы, но разбивали так медленно, что ротный командир осерчал и доложил батальонному командиру, который приказал прекратить работу и вести роты на работу. Немного позябли ноги. Назад вернулись в 11 часов, выпили по кружке чая, поужинали и улеглись спать.

14 декабря.

Утром проснулся и почувствовал боль в животе; опять немного уснул. Проснувшись вышел и погонял дозоры. Перед обедом выдали жалование – 2 р. 18 к., 3 руб. за крест и 1 р. 50 к. за медаль. В три часа пошли рыть окопы и по пути забирали лес и несли к отдельному домику, около которого и остановились. С наступлением сумерок наш и 3-й взвод понесли лес, а остальные пошли рыть окопы. Нести было очень далеко, темно и грязно. Ходили две роты, а потом стали рыть окопы. Ноги у меня промокли, несмотря на то, что были новые сапоги. Работа подвигалась очень медленно, потому что работали малыми лопатами. В 2 часа кончили работу и пошли на квартиру. Здесь попили чаю, поужинали, а затем улеглись спать.

15 декабря.

Проснулись около 9, когда пришел подпрапорщик и принес письма. Было и мне от жены, которому я был несказанно рад. Жена пишет, что получила карточки и что дома все благополучно. Гриша забран в Петрограде. Лен продали по 7 р. 80 к. за пуд.

Пообедали и я лег было спать, но не уснул…

На этом обрывается. На следующий день, 16 декабря 1915 года, при атаке австрийских позиций на Стрыпе, к северу от г. Бучача (дер. Петликовице – Нове), Штукатуров был убит. Вместе с ним выбыло из строя 800 солдат полка, 5 офицеров было убито, 18 ранено. Начальство сделало командиру полка выговор, за то, что он не берег офицеров, не делил их на смены, и пускал всех одновременно в бой. «Солдат нам пополнят, а убыль в офицерах – непоправима». Нет, убыль таких солдат как Штукатуров, безропотно несших все тяжести службы, была также непоправима. [193] Уже некоторые места дневника Штукатурова открывают нам глаза на тот счет, который более слабые его заместители пред'явили отечеству впоследствии. Со Штукатуровым умирал солдат старой русской армии, которого крепко держали в своих тисках религиозные и монархические идеи, который по своему духовному развитию оказался гораздо выше уровня, на которой рассчитывали наши враги, но в психологии которого проскальзывают уже искры будущей революции.

Примечания

Примечания

{1}Лица, имеющие сведения о семье Штукатурова, благоволят сообщить их Председ. коммисии по исследованию опыта всем. войны (Москва, Пречистенка, 14) для передач. следуемого за дневник гонорара и для вступления в переговоры о преобретении первой половины дневника.