Текст книги "Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ"

Автор книги: Умберто Эко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Я набрел на страницу одного такого субъекта, который публиковал в Интернете, да может быть, публикует и до сих пор, фото своего зада. Как известно, существует такой анализ – его делают в больничных условиях, – когда в задний проход суют зонд с телекамерой и пациенту показывают снимки его внутреннего пространства, исследуемого через задние ворота. После этого исследования вам на руки выдаются медицинская выписка и цветные фотографии прямой кишки.

Интересно, что прямые кишки у всех на свете людей (кроме случаев рака в запущенной стадии) в общем и целом одинаковые. Поэтому если даже собственная кишка кого-то может интересовать, то почти обязательно чужая кишка любого оставит равнодушным. А вот владелец того сайта, о котором я говорю, потрудился и открыл в Интернете домашнюю страницу для демонстрации своей прямой кишки. Думаю, это человек, которого жизнь жестоко обделила, у кого нет наследников, которым он передаст свое имя, нет друзей, кому можно показать фотографии, снятые во время отпуска, так что все его надежды – на эту последнюю и отчаянную попытку хотя бы где-то утвердить свое бытие. В этом, равно как и во многих других случаях добровольного отказа от конфиденциальности, я вижу океан отчаяния, и перед зрелищем этой трагедии нам следовало бы прибегнуть к сострадательной невнимательности. Но эксгибиционист (в этом его драма) не позволяет отворачиваться от его стыдного страдания.

Я мог бы продолжить перечень случаев, в которых мы наблюдаем радостный отказ от частной обособленности. Тысячи людей, идущих по улице, едущих в поездах, сидящих в ресторанах, говорят по мобильным телефонам о самых деликатных личных делах. На спутниковых каналах разыгрываются настоящие любовные драмы. Дело даже не в срочности передачи каких-либо сведений (если бы звонок делали вынужденно, по срочной надобе, люди ворковали бы в трубку, прикрывая ее ладонью, чтобы охранить секрет). Нет, они как раз намерены оповестить всех окружающих, что заведуют отделом на холодильниковой фабрике, покупают и продают на бирже акции, организуют конференции, что их оставила невеста. Они заплатили за этот мобильный телефон, им стоит кучу денег телефонная карточка, цель их – обнародовать пред лицом всех окружающих факты своего частного существования.

Неспроста я посвятил страницу перечню этих уродств, моральных и физических. Я просто убежден, что обязанность властей, ограждающих нас от нападений извне, – защищать и тех, кто не в состоянии справиться с самими собой. Более того, я хочу сказать, что как раз эксгибиционисты демонстрируют, до какой степени попрание конфиденциальности стало уже не преступлением, а раковой болезнью общества. Начать следует с детей. Именно их с младенчества нужно так настраивать, чтоб они оборонялись от тлетворного влияния родителей.

Создается, однако, порочный круг. Исчезает конфиденциальность – значит, мир привыкает к ее исчезновению. Многие у нас уже поняли: лучший способ засекретить сведения – это их обнародовать, поэтому пишутся электронные письма, или звучат тексты по телефону, в которых открытым текстом говорится все, что велено передать, и говорящие при этом думают: прослушивателям, поди, безразлично то, чего мы совершенно не скрываем. Понемногу эксгибиционизм проникает во всех. Все равно ничего не скроешь. А уж если ничего не скроешь, вряд ли что-то может оказаться постыдным. Потихоньку те, кто рушит нашу конфиденциальность, убеждаются, что имеется согласие жертв. Коли так, их уже не удерживают никакие масштабы скандала.

Я хотел вот что сказать. Защита конфиденциальности – проблема не только юридическая, но и моральная, и антропологически-культурная. Нам следует учиться вырабатывать, распространять, воспитывать новое представление о сдержанности по отношению к себе и к другим. Пример уважения к чужой privacy – лучший пример из известных – это у Мандзони [124]124
  Алессандро Мандзони (1775–1863) – итальянский писатель. Исторический роман «Обрученные» (I promessi sposi)в первом издании вышел в 1827 г. (окончательная редакция: 1842 г.). Мандзони вывел в образе Гертруды, несчастной и жестокой «Монцской монахини», реальное лицо – Марианну де Лейва (1575–1650), в монашестве – «сестру Вирджинию».


[Закрыть]. Когда наконец ему пришлось сообщить читателю, что Монахиня из Монцы уступила ухаживаниям коварного Эджидио, и следовательно, шагнула в бездну разнузданности и беспутства, тут писатель, не желая обнародовать интимную жизнь несчастной, ограничился словами «Злополучная отвечала». На его месте более игривый сочинитель употребил бы множество страниц, чтоб описать, как вуайерист, что же наделала злосчастная Гертруда. Истинный пример христианской милостыни! А также вполне светского уважения к частной жизни другого.

Что до уважения к собственной частной жизни, помните, какие слова содержала предсмертная записка Чезаре Павезе? [125]125
  Чезаре Павезе (1908–1950) – итальянский писатель, переводчик американской литературы. Во времена фашизма пережил преследования и ссылку. Создавал издательство левой интеллигенции «Эйнауди». Автор романов «Прекрасное лето» (La bella estate,1949); «Луна и маяки» (La luna еl falo,1950). Покончил с собой, не выдержав депрессии и «mal de vivre».


[Закрыть]«И пусть сплетничают поменьше…»

О политкорректности [126]126
  «Sul politically correct». «Репубблика», октябрь 2004 г.


[Закрыть]

Я считаю, что выражение «политическая корректность» в наше время употребляется политически некорректно: лингвистические новаторства привели к появлению лингвистических двусмысленностей. Прочитайте статью, посвященную в онлайновой энциклопедии «Википедия» (Wikipedia) феномену PC (эта моднейшая сегодня пара букв не означает ни «персональный компьютер», ни «партия коммунистов»), В энциклопедии приводится также и история, как родилось это выражение. Якобы в 1793 году в США было заявлено на суде (так называемое дело «Чизхолма против Джорджии»), что слишком часто говорят «государство» в значении «народ», ради чьего блага государство создано и существует. Предлагалось осудить кого-то публично произнесшего речь, где «политически некорректно» употреблялось выражение «Соединенные Штаты» вместо выражения «народ Соединенных Штатов» [127]127
  «Чизхолм против Джорджии» – дело в Верховном суде США, решение по которому (1793) стало определяющим в доктрине о правах штатов. Два гражданина Южной Каролины выступили с иском против Джорджии, власти которой отказались от судебной защиты, заявив, что частное лицо не имеет право возбуждать иск против штата. Верховный суд не поддержал штат, но законодательное собрание штата отказалось выполнять решение суда. В результате была принята Одиннадцатая поправка к Конституции США (1795), закрепившая иммунитет штата от судебного преследования гражданином другого штата или иностранцем.


[Закрыть].

Движение за политкорректность развилось в университетских кругах США в 80-е годы прошлого века в качестве (снова цитирую по «Википедии») установки на корректную речь, не содержащую несправедливых дискриминаций (реальных или мнимых) и не обижающую никого. Речь, где найдены эвфемистические замены лингвистическим дефинициям, затрагивающим расу, пол, сексуальную ориентацию, физические увечья, религию и политические убеждения.

Все мы знаем, что первое сражение за политкорректность развернулось вокруг именования людей с небелым цветом кожи. Не только против таких выражений как «грязный ниггер», но даже против слова «негр», которое в английском языке выговаривается ['ni:grəu], звучит как заимствование из испанского и напоминает рабовладельческое прошлое. Поэтому общество переключилось на слово black – «черный», которое потом подкорректировали в «African American».

Эта история с подкорректированием политкорректности выявляет одну важную характеристику ПК. Главное не в том, чтобы придумать, какими словами «мы» (говорящие) собираемся называть других. Главное в том, чтобы знать, как эти другие сами желают именоваться. А если подкорректированный термин почему-то им опять-таки покажется неудачным, «мы» должны быть готовы принять предложенный «ими» третий вариант.

Это правильно. Не испытав определенных комплексов, нелегко понять, какое слово уязвит и обидит тех, кто его примет на свой счет. Поэтому самое разумное – считаться с «их» предложениями. Типичный случай – слово «слабовидящий», употребляемое у нас вместо «слепой». Ничего такого обидного в слове «слепой» не заложено и его употребление не уменьшает, более того – увеличивает и уважение, и заботу, положенную всем, кто принадлежит к этой категории (принято же звать Гомера «великий слепец»). Но если тем, кто входит в эту группу, угоднее именоваться «слабовидящими», уважим их волю.

Профессия «дворник» неблагозвучна для тех, кто выполняет эту достойную работу? Ну хорошо, если того просят дворники, давайте звать их «экологическими операторами». Из чистой страсти к парадоксам в тот день, когда и адвокатам придет в голову обидеться на свое имя (может статься, под влиянием разных дразнилок вроде «адвокатишка» или «адвокат пропащих кляуз»), нам придется их звать «правовыми операторами».

Однако думаю, что адвокатам переменять свое имя не захочется (вы могли бы представить себе, как Джанни Аньелли [128]128
  Джанни (Джованни) Аньелли (1921–2003) – итальянский промышленник, лицо-символ автозавода «ФИАТ». В газетах его называли «Адвокат Аньелли», иногда хватало и одного слова «Адвокат».


[Закрыть]просил бы обращаться к нему «правовой оператор Аньелли»?). Потому что, во-первых, адвокат – профессия престижная, а во-вторых – замечательно оплачиваемая. Получается, дело в том, что порой употребляют ПК, чтобы уладить социальные проблемы, действующие на нервы. Вместо того чтоб совершенствовать общество, совершенствуют лексику. Когда общество принимается звать неходячих не «инвалидами», а «альтернативно развитыми» (diversamente abili), вместо того чтобы строить для них пандусы, понятно: лицемерно расправившись с прежним термином, провели косметический ремонт в языке, но не ремонт лестницы.

Будем звать безработных «незатребованными на неоговоренный срок». Уволенных – «пребывающими в ожидании перемены рода занятий». Возьмите книгу Эдоардо Кризафулли «Гигиена языка. Политкорректность и лингвистическая свобода» [129]129
  Crisafulli Е. Igiene verbale. Il politicamente corretto e la liberta linguistica.Vallecchi, 2004.


[Закрыть], в которой выявлены многие противоречия и высказано много соображений как за, так и против этой тенденции.

Теперь нам ясно, почему какая-либо категория ратует за первую смену имени, а получив новое имя и видя, что в реальной жизни ничто не переменилось, требует второй смены имени? Этот бег на месте рискует или не кончиться никогда, или продлиться до тех пор пока, вдобавок к имени, не переменится и еще что-нибудь. Бывают даже откаты назад, когда какая-то категория добивается ввода нового определения, однако в своем частном узусе продолжает использовать старое определение или возвращается к нему даже с каким-то вызовом (в «Википедии» говорится, что молодые афро-американцы то и дело используют, в применении сами к себе, слово «ниггер». Однако боже упаси назвать таким образом их в лицо). Ну, так же дело обстоит, как мы знаем, с еврейскими анекдотами, а также с анекдотами о шотландцах или об обитателях области Кунео: их имеют право рассказывать только сами евреи, или же шотландцы, или жители Кунео.

Трудно поверить, но от политкорректности только шаг до подспудного расизма. Я помню, как после войны многие итальянцы, недоверчиво относясь к евреям, но не желая прослыть антисемитами, говорили о евреях, поколебавшись в выборе пристойного слова, что те – «Сыны Израиля». Им было неведомо, что для евреев приемлемее слово «еврей», пусть даже использовавшееся за несколько лет до того в контексте вражды и ненависти.

Еще один занимательный случай касается лесбиянок Довольно долго те из говорящих, кто заботился о декоруме, ни в коем случае не говорили «лесбиянка», так же как и остерегались произносить презрительные клички гомосексуалистов. Они робко выговаривали: «последовательницы Сафо». Потом, когда получше разобрались в гомосексуалистах, выяснилось, что для мужчин предпочтительнее всего слово gay, в то время как для женщин – слово «лесбиянка»: в частности, благодаря культурным коннотатам лексемы «Лесбос». Оказывается, лесбиянок надо было звать лесбиянками.

Периодически политкорректность метает, мне кажется – в общем и целом безболезненно – сам строй языка. Все чаще и чаще, когда приводятся общие примеры, люди стараются избегать слов в мужском роде. Мои американские коллеги, преподаватели университетов, вместо «когда я руковожу студентами», говорят «студентами и студентками»; всем известно, что председательствующего (chairman) в наше время именуют или chairperson, или chair (то есть «стул»). Из разряда шуток о политкорректности: предлагается переменить именование почтальона (mail man), на person person, потому что не только man – мужчина, но и mail (почта) тоже произносится как male (мужчина).

В подобных прибаутках высмеивается тот факт, что войдя в набор обязательных демократических и «либеральных» принципов, незамедлительно приобретя коннотацию «левости» (как минимум в Америке), политкорректность сразу же дошла до абсурда. Начали говорить, что «mankind» (человечество) некорректно, поскольку содержит корень man, и исключает из человеческого рода женщин. По безграмотности было решено заменить его на humanity: принявшие это решение не ведали, что и humanity происходит от homo (и уж никак не от mulier [130]130
  Homo (лат.) – человек, мужчина. Mulier (лат.) – женщина.


[Закрыть]!). В духе полнейшего озорства, и в силу той же этимологической неподготовленности, некоторые феминистские фракции решили не упоминать больше об истории как о history (ведь his – местоимение мужского рода) а говорить впредь о herstory.

При завозе положений политкорректности в другие культуры начинались новые корчи и судороги, и все мы знаем, сколько копий переломали у нас в Италии, решая, называть ли адвоката-женщину адвокатессой. А в одном пришедшем из Америки тексте я увидел, что поэтессой женщину разрешается звать только если она супруга поэта. Думаю, действовать следует исходя из узуса. В Италии, скажем, «поэтесса» принято не менее чем «догаресса» [131]131
  Догаресса – жена дожа.


[Закрыть], а вот «банкаресса» (служащая банка) прозвучало бы довольно дико.

Случай затруднительного переноса – как раз процитированный выше случай перекрашивания негра в «черного». В Америке переход от слова negro к слову black был революцией в языке, а в итальянском от negro перешли к nero и это выглядит какой-то натяжкой. Тем более что термин negro имел свою вполне законную историю, укорененную во множестве литературных источников: все мы помним, как в переводах из Гомера, которые мы читали по-латыни в школе, звучало гордое «черное вино» «negro vino», и мы помним, что африканские литераторы, писавшие по-французски, предложили миру доктрину «негритюд».

В Америке при дальнейшем развитии политкорректности, нередко ублюдочном, появилось дикое множество пародийных, страшно смешных словарей и справочников, в которых поди разбери относительно предложенных словарных форм, взаправду ли их хотят укоренить в языке или это попросту розыгрыш. Рядом с теми обиходными словами и обиняковыми выражениями, которые всем известны, мы находим варианты «сегрегированный от общества» для арестованного, «оператор по быкоуправлению» для ковбоя, «геокоррекция» (землетрясение), «субъект гибкого расселения» (бродяга), «эрекционно ограниченный» (импотент), «горизонтально легкодоступная» (девица легкого поведения), «фолликулярная регрессия» (облысение) и даже, подумайте, «меланиново недоукомплектованный» (для людей белой расы).

В Интернете есть сайт организации S.T.U.P.I.D (Scientific and Technical University for Politically Intelligent Development – Научно-технический университет политически разумного развития), где сообщается: в кампусе этого учебного заведения размещены «знаки дорожного движения на пяти языках, и вытисненные для ощупывания, по Брайлю», и что там читают лекции о вкладе австралийских аборигенов и алеутских индейцев в квантовую механику; там изучают вопросы, как может влиять малый рост (тех, кто vertically challenged – «вертикально озадачен») на способность людей к научным открытиям, на примерах Ньютона, Галилея и Эйнштейна, а также исследуют феминистскую космологию, противопоставившую маскулинной и эякуляторной концепции Большого Взрыва (Big Bang) теорию длительного вынашивания (Gentle Nurturing) нашей с вами Вселенной (пожалуйста, называйте ее в женском роде, очень просим не говорить «универс» или «космос»).

В Интернете можно найти политкорректные варианты историй Красной шапочки и Белоснежки. Не видел, правда, как там описываются гномы – без упоминания росточка? Я читал и долгую дискуссию на тему о том, как надо правильно переформулировать «пожарник приставил лестницу к дереву, залез и достал кота». Не говоря уж о явнейшей очевидности, что пожарника можно называть только менеджером противопожарного подразделения, необходимо урегулировать вопрос, что делать, если этим менеджером работает женщина? Не выступает ли пожарник (-ица) как гаситель (-ница) свободного самоопределения этого кота, который, может быть, желал быть оставленным на дереве? Имел ли право пожарник посягать на благоденствие дерева, на которое он напер со своею лестницей? Ведь пожарный оскорбил кота, обойдясь с котом, словно он – бесправная собственность посылающих его хозяев! А проворно забравшись на лестницу, он создал психологический дискомфорт для всех физически несамодостаточных лиц, чье движение по причине каких-либо увечий ограничено! И так далее, и так далее, и так далее.

Политкорректность, с ее неотъемлемыми комическими и пародийными обертонами, с самого начала вызвала дикое раздражение консерваторов, приписывавших ей политическую окраску и видевших в политкорректности «идеологию левых сил», даже «лицемерие левых сил» и посягательство на нормальную свободу слова и самовыражения. Часто припоминают, ругая политкорректность, новояз Оруэлла, еще чаще – новояз эпохи сталинизма. Многие из этих реакций, в свою очередь, лицемерны. Будьте уверены, что существует и политкорректность правого лагеря, не в меньшей степени враждебная к лексике левых. Вспомним, что началось, когда кто-то из наших журналистов посмел высказаться об «иракском сопротивлении».

И все же следует понимать, где кончается моральный императив и где начинаются юридические преследования. Одно дело, что этически недостохвально называть гомосексуалистов «пидорасами». Но это проблема чисто этическая. И даже когда так высказывается министр, даже на гербовой бумаге министерства, мы имеем дело только с мерзостной пошлостью [132]132
  Имеется в виду итальянский министр Мирко Тремалья (р. 1926), депутат от неофашистов («Национального Союза», AN), министр последних двух правительств Берлускони, занимавшийся правами итальянцев за рубежом. 12 октября 2004 г. Тремалья грубо откомментировал (в личной записке на гербовой бумаге) международный неуспех министра Рокко Буттильоне, выступившего в Брюсселе с тезисом «гомосексуализм – грех», но не получившего поддержки. В то же время депутат Алессандра Муссолини, внучка дуче, написала «Лучше быть фашистом, чем педерастом» – это было оскорбление в адрес Владимира Луксуриа, коммунистического депутата-трансвестита.


[Закрыть]. От этого все-таки далеко до подсудности (если только этот министр не обозвал пидорасом другого, за что другой имеет право подать на того в суд). Так что никакой закон не даст вам столько-то лет или месяцев тюрьмы за «дворника» вместо «экологического оператора». Политкорректность – это на личную ответственность. На усмотрение каждого, в меру его хорошего вкуса и уважения к окружающим.

Известны, однако, такие случаи, когда за неполиткорректные высказывания телевизионные программы подвергаются санкциям, у них отзывают рекламу, или даже закрывают их. Мне известны скандалы в университетах, когда профессорам объявляли бойкот за некорректные высказывания. И должен добавить, что стычки возникают не только между либералами и консерваторами. Раздел проходит во многих случаях по достаточно нечетким демаркационным линиям.

Не так давно газета «Лос Анджелес Таймс» избрала для себя новый принцип издательской политики: использовать термин «anti-abortion» вместо «в защиту жизни» (pro-life). В термине «pro-life» действительно изначально заложена какая-то идейная предвзятость. Так вот, при редактуре статьи какого-то журналиста о каком-то театральном спектакле, сотрудник газеты нашел выражение «pro-life», использованное, однако, в совершенно ином смысле. Тем не менее он это выражение исправил на «anti-abortion», полностью исказив смысл газетной заметки. Все это вызвало скандал, и газета извинилась, опубликовав имя виновного. Но на этой почве произошел второй скандал, потому что согласно канону privacy газета не имела права публиковать имя сотрудника, работа которого состояла в редактировании чужих заметок.

Так что постепенно, и в особенности – в Америке, наблюдается сползание с чисто лингвистической проблематики (звать ли других именно так, как им желательно зваться) к проблемам прав меньшинств. Естественно, в университетах иностранные студенты хотели бы слушать курсы лекций о собственных культурных и религиозных традициях и о своей литературе. Но не так уж естественно, если, например, студенты африканского происхождения требуют заменить курсы по Шекспиру курсами по африканскому фольклору.

Нельзя забывать, что школа вовсе не должна учить студентов только тому, что им самим желательно, она должна довольно часто их учить как раз тому, что им вовсе не желательно или не сразу воспринимается как желательное. Иначе бы в начальных и средних школах, забросив математику, грамматику и латынь, стали бы преподавать только компьютерные игры. По политкорректной логике, пожарник должен бы оставить в покое кота, и пусть тот бегает себе по шоссе, пока на него не наедет какая-нибудь машина, – ведь кот реализует таким образом свою естественную свободу.

Так мы подходим к последнему положению моей речи. Все чаще считается политкорректным (PC) любой политический подход, который способствует взаимопониманию между различными расами и религиями, а порой даже попыткам войти в положение идейного противника.

Одна из самых характерных в этом отношении историй имела место не так давно на американском телевидении, когда ведущий Билл Маэр не согласился с президентом Бушем, назвавшим «трусливыми» террористов, которые взорвали ВТЦ. Маэр парировал, что камикадзе можно обвинить в чем угодно, но не в недостатке храбрости. Что началось! Была мгновенно отозвана вся реклама, запроданная в эту программу, да и программу после этого закрыли. Случай Билла Маэра не имел отношения к политкорректности ни с точки зрения левых, ни с точки зрения правых. Маэр высказал только свое собственное мнение. Его можно было упрекнуть за то, что он высказался таким образом перед широкой публикой, которая все еще с болью реагировала на все, что касалось 11 сентября. Можно было возразить ему (и кто-то возразил, помнится) что есть различие между трусостью физической и трусостью нравственной. Можно было сказать в ответ, что камикадзе до такой степени одурманен собственным фанатизмом, что к нему не применимы категории «смелости» или «трусливости». И все же высказывание Маэра, отражавшее его личное мнение, не содержало никакой не-политкорректности.

У нас иногда подтрунивают над перебором политкорректности у тех, кто симпатизирует палестинцам, ратует за вывод наших войск из Ирака или слишком уж лоялен к наводняющим страну нелегальным иммигрантам. Между тем все эти случаи не имеют к политкорректности отношения. Речь идет об идейных и политических убеждениях, спорных сколько угодно, но все же беспорочных в плане лексики и выражения.

Однако консервативные политические силы до такой степени доспекулировались с этими разговорами о политкорректности, что в результате обвинение кого-либо в неполиткорректности стало казаться просто приемом, нацеленным на затыкание рта. Так что «РС» становится довольно противным словом, как это уже произошло с термином «пацифизм».

Как видите, ситуация трудная. Остается сделать вывод, что политкорректно использовать некоторые термины, в том числе «политкорректность», в их конкретном значении, и задействовать при этом здравый смысл. Наверно, не следует именовать Берлускони вертикально ограниченным субъектом в стадии волосяной регрессии.А следует помнить о главном и фундаментальном принципе – гуманности и цивильности, и не допускать в своем речевом обиходе высказываний, способных уязвить других людей, таких же как мы.